Текст книги "Тустеп вдовца"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 48

Старый сарай треснул, как черная яичная скорлупа.

После того как пожарники проехали по гравию и грязи, чтобы добраться до задней части дома, на земле остались глубокие шрамы. Во дворе стояли только три патрульных машины округа Авалон, укрепленные на их крышах прожектора лениво вращались, рассекая красными дугами ветви старого виргинского дуба. По диагонали от шеста для метания подков стояла машина медэкспертов.

С задней стороны дома доносилось подвывание генератора, от которого работали прожектора, освещавшие покрытые сажей руины жилища Брента. Даже с расстояния в двадцать футов ощущался сильный запах пепла.

Миранда с отцом стояли на заднем крыльце и разговаривали с детективом в гражданском. Лицо Миранды было бледным и пустым. Каждые несколько секунд она без видимой причины встряхивала головой. Ее оранжево-белая блузка выбилась из юбки слева и покрылась морщинами, как воздушный шарик, вмерзший в сухой лед.

Я посмотрел на остатки передней стены квартиры Брента Дэниелса. Политый водой из шлангов пепел превратился в толстую блестящую чашу, из которой торчали разные предметы, удивительным образом не сгоревшие в огне куски дерева, и виднелись большие лужи расплавленного металла.

Южная стена, справа от меня, почти полностью сохранилась. Большая часть дерева покрылась пузырями и почернела, но дверцу буфета открыли уже после пожара, и я разглядел совершенно не пострадавшие тарелки. Внутри буфет был выкрашен в розовый цвет. Фотография матери Брента Дэниелса осталась в целости и сохранности.

У пожаров мерзкое чувство юмора.

Джей Гриффин, медицинский эксперт округа Авалон, огородил место, где стояла койка Брента, на которой я спал совсем недавно, и вместе с двумя сотрудниками в белых перчатках изучал пепел с пластиковыми линейками в руках.

Мило подошел ко мне от сарая с инструментами, где его допрашивал один из помощников шерифа.

– Ты все слышал?

Я кивнул. Мне действительно удалось услышать их разговор. Дверь была заперта снаружи. На внешних стенах обнаружены четкие следы поджога, огонь ворвался внутрь через окна. Жертва лежала на койке; возможно, мужчина находился под воздействием наркотиков или был уже мертв. Так или иначе, но он не пытался спастись. Медицинскому эксперту достались лишь почерневшие кости. Впрочем, возможно, жертву удастся идентифицировать с помощью дантиста. Человеческое тело сжечь не так просто, однако кто-то очень хорошо постарался.

Я посмотрел на поля, залитые неестественным светом прожекторов, и у меня возникло ощущение, будто я вернулся в прошлое и оказался на вечерней игре на школьном стадионе, разрисованном длинными гибкими тенями.

Цыплята в курятнике превратились в маленькие, покрытые перьями красные комочки – они умерли от жара. Плетеные полоски на шезлонгах расплавились и просели посередине.

Чуть дальше, у сарая, стояли две ржавые очистные цистерны. Новые резервуары для сбора бытовых сточных вод, чтобы туалеты ранчо могли нормально работать, очевидно, уже установили. Я не сомневался, что это заметно облегчило бы жизнь Брента Дэниелса, написавшего почти все чудесные песни, которые исполняла Миранда. Вероятно, он провел часть своего последнего дня, копая канавы для сточных труб.

– Ставлю десять против двадцати, что дело будет представлено как несчастный случай, – заявил Мило. – Или самоубийство.

Уиллис Дэниелс мрачно кивал детективу, который ему что-то объяснял. Миранда прижала кулаки к глазам.

– Ничего у них не выйдет, – возразил я.

И рассказал Мило о своих последних находках. Тот не удивился, когда я поделился с ним информацией, полученной от Сэма Барреры. Как, впрочем, и тому, что никто не поспешит к нему на выручку, чтобы спасти его сделку с «Сенчури рекордс». Он лишь с сожалением вздохнул, когда понял, что Лес не сумел провести в жизнь свой план с шантажом. О моем разговоре с Мирандой я умолчал.

Мило ногой перевернул обгоревшую доску уцелевшей стороной вверх.

– Одна проклятая подпись. Столько усилий, нам же нужна всего одна подпись, мы бы даже обошлись без признания, что контракт Шека подделан. Только отказ от прав. Мы должны действовать сами, Наварр. В пятницу…

– Ты продолжаешь думать о крайнем сроке. После всего, что произошло?

– Перестань, Наварр. Если в «Сенчури» услышат…

Я отбросил доску в сторону, и она отлетела в мокрую траву.

– Это всего лишь отличная реклама. Можешь радоваться, Мило. Тебе не придется платить Бренту двадцать процентов за права на песни.

– Проклятье, Наварр…

Но я уже уходил от него. Иначе я бы ударил Мило, но для этого был недостаточно зол или пьян. Во всяком случае, пока.

Я не смотрел, куда иду. Оттолкнув в сторону пару репортеров, которые пытались взять интервью у помощника шерифа, я врезался в дородного офицера полиции в гражданском, который помогал технику собирать штатив для камеры.

Прежде чем я успел извиниться, помощник шерифа Фрэнк повернулся и посоветовал мне смотреть, куда я иду. Потом узнал меня и тут же проглотил все свои агрессивные комментарии, словно пылающие угли.

– Ты заберешь это с собой, Фрэнк? – спросил техник у него из-за спины.

Тот посмотрел мне в глаза. На его лице читалось слишком много всего, но в целом получилось нечто совершенно непонятное. Белый шум. У него было выражение человека, поднявшего трубку и услышавшего шипение и помехи модема. Тот отвернулся.

– Да, конечно. – Он помог технику со штативом.

Я поднялся по ступенькам на заднее крыльцо.

Уиллис только что задал тихий вопрос, и детектив ответил ему таким же тихим спокойным голосом. Блестящая прядь черных волос спадала ему на глаза, словно крыло ворона.

– Мы не знаем, – сказал он. – Скорее всего, и не узнаем, во всяком случае, в ближайшее время. Я сожалею.

Уиллис хотел что-то сказать, но передумал, и мрачно посмотрел на половицы, выкрашенные в синий цвет. Казалось, он похудел на двадцать футов, лицо невероятно осунулось. Кожа вокруг глаз стала неестественно серой, морщины, уходившие от края носа к усам и бороде, казались такими глубокими, словно его лицо было рассечено.

Когда он увидел меня, его горе превратилось в нечто более осязаемое.

Я подошел к Миранде, которая сидела на перилах крыльца, обхватив себя руками. Ее тщательно завитые волосы рассыпались по плечам, идеальный макияж стерся. Я не стал спрашивать, как она себя чувствует.

Миранда отреагировала на мое появление только изменением ритма дыхания – нервно сделала вдох, за которым последовал долгий выдох. Она попыталась расслабить плечи и закрыла глаза.

Детектив продолжал задавать Уиллису вопросы. Когда он уехал в «Грюэн-Холл»? Уверен ли, что Брент собирался провести дома весь вечер? Были ли у Брента необычные посетители в последнее время? Встречался ли он с кем-нибудь? Может быть, недавно с кем-то порвал отношения?

Когда он задал последний вопрос, Миранда открыла глаза и посмотрела на меня. Спокойствие, которое она изо всех сил сохраняла последний час, стало покидать ее.

Уиллис не слышал вопросов детектива. Он смотрел на меня и на то, как плачет Миранда. Я постарался не обращать внимания на застывший на моем лице тяжелый взгляд Уиллиса Дэниелса.

– Хочешь уехать? – негромко спросил я у Миранды и обратился к детективу: – Мы можем уехать прямо сейчас?

Детектив нахмурился, убрал черную прядь волос со лба, но она тут же сползла на прежнее место. Он сказал, что у него нет оснований нас задерживать.

Миранда, держась рукой за перила, с трудом заставила себя встать.

– Хорошо, – прошептала она. – Я не могу…

Миранда посмотрела на почерневший сарай, где жил Брент, и освещавшие его прожектора. Казалось, она не в силах закончить мысль.

– Знаю, – сказал я. – Поехали.

– Проклятье, ничего у тебя не выйдет.

Слова Уиллиса Дэниелса удивили даже детектива. И не потому, что он произнес их очень громко, шагнув ко мне; его голос прямо-таки сочился ядом.

– Ты его убил, сукин сын. – Он наставил трость на мои ноги и приготовился меня ударить. – Дело в тебе, верно? Это ты спровоцировал несчастье.

Миранда без малейших колебаний переместилась на несколько дюймов ко мне за спину. Подобные маневры давно стали для нее инстинктивным действием.

Детектив с интересом переводил взгляд со старика на меня.

– Хотите объяснить?

Уиллис бросил угрюмый взгляд на мои ноги.

Детектив повернулся ко мне.

Я рассказал ему о проблемах, которые возникли у Миранды, когда ею заинтересовались в «Сенчури рекордс», не стал скрывать, что меня наняли, чтобы разобраться в происходящем, – и у меня нет никаких причин считать, что Брент Дэниелс мог оказаться на линии огня. Я назвал детективу свое имя, сообщил адрес и номер телефона и сказал, что готов поговорить с ним позднее.

– Но сейчас я намерен увезти отсюда Миранду, – заявил я, давая понять, что не стану больше ничего говорить.

Детектив посмотрел на Миранду и снова на меня. Его взгляд немного смягчился, и он сказал, что не возражает против того, чтобы мы уехали.

– Это ее дом, – прорычал Уиллис.

Я шагнул к старику, схватил конец трости, которую тот поднял, чтобы ударить меня, и почувствовал, что смогу легко вырвать ее из его слабой руки. Однако это не входило в мои намерения.

– Трес… – начала Миранда.

Ее пальцы с неожиданной силой сжали мое плечо.

Я отвел трость в сторону и сказал детективу:

– Звоните в любое время.

Тот продолжал заново меня оценивать, словно я был игрой, в которой назначили дополнительное время. Игрой до гола.

– Так я и сделаю, – обещал он.

Пальцы Миранды расслабились.

Когда я спускался по ступенькам, держа ее за руку, Мило Чавес спорил с одним из репортеров – речь шла о нарушении неприкосновенности частной жизни. Я не понял, на чьей он стороне. Помощник шерифа Фрэнк продолжал на меня смотреть, и в его глазах я видел все тот же белый шум. Джей Гриффин, медицинский эксперт, поднял из пепла нечто черное и длинное и принялся рассматривать. В свете прожекторов предплечье выглядело нереально, словно кусок черной, покрытой глазурью керамики, который не мог иметь отношения к человеческому телу.

Глава 49

На следующее утро вдоль всей Дженерал-Макмаллен-роуд уличные торговцы продавали подношения для мертвых. На парковке возле стрип-молла [149]149
  Длинный одноэтажный торговый центр.


[Закрыть]с оранжевыми стенами стояли побитые грузовички-пикапы и фургоны, украшенные венками, крестами, сделанными из синих шелковых цветов, фотографиями Иисуса, пустыми цветочными рамками, куда вставляли фотографию любимого человека. Здесь также были расставлены столы с угощением – pan muerte – хлеб мертвецов, свежие тамале, тортильи, черное печенье в форме тыкв и черепов.

Dia de los Muertos [150]150
  День Мертвых (исп.) – праздник, посвященный памяти умерших, проходящий ежегодно 1 и 2 ноября в Мексике, Гватемале, Гондурасе, Сальвадоре.


[Закрыть]будет завтра. А сегодня – День всех душ [151]151
  Ежегодные торжества в Колледже всех душ, проводятся в октябре с участием всех членов совета колледжа.


[Закрыть] – легкая разминка. В противном случае нам бы не удалось свернуть на кладбище Сан-Фернандо, не застряв в пробке.

Однако в круговом лабиринте односторонних въездов оказалось полно машин. В каждом секторе кладбища люди доставали из багажников кофейные банки с ноготками, корзинки для пикников и все, что могло понадобиться их antepasados. [152]152
  Предки (исп.).


[Закрыть]Старики с садовыми совками срезали сорняки возле мраморных плит или копали землю, чтобы посадить растения. Примерно половина могил уже была убрана по случаю праздника, а некоторые покрыты таким плотным слоем цветов, что они больше походили на свалку цветочного магазина.

Менее консервативные могилы украшала фальшивая паутина, цветы в «Джек-фонарях» и маленькие матерчатые призраки, свисающие на пружинках с могильных камней. На других трепетали на ветру ленточки, вращались подсолнухи и вертушки на палочках в форме фламинго.

– Боже милосердный, – сказала Миранда.

Она была в джинсах, сапожках и слишком большой футболке университета Беркли, позаимствованной из моего шкафа. Волосы туго стягивала заколка. Ее бледное лицо, без грамма косметики, казалось невероятно юным. Она еще не пришла в себя, и с периодом примерно в час у нее начинали дрожать руки или она внезапно принималась плакать, однако в остальное время вела себя вполне адекватно. Миранда слабо улыбнулась мне, когда я принес ей huevos rancheros [153]153
  Блюдо из жареных яиц, завернутых в тортилью с томатным соусом.


[Закрыть]на завтрак. Возможно, ее улыбку вызвало то, как я выглядел после ночи, проведенной на полу с котом. Впрочем, она мне ничего не сказала.

Мы объехали огромную груду камней, увенчанную каменным распятием в натуральную величину. У ног Иисуса дремала дворняжка. Мы направились к дальней части кладбища и стали объезжать его по дуге.

Я искал красно-коричневый «Кадиллак» и наконец обнаружил его в центре кладбища.

Ральф Аргуэлло, примерно в двадцати ярдах от тротуара, стоял рядом со своей матерью, крупной женщиной в коричневом платье-рубашке, которая опустилась на колени возле одной из могил и сажала ноготки.

Должен сказать, что отыскать Ральфа не составляло никакого труда, поскольку он оделся в свой любимый костюм – слишком большую гуайаверу, джинсы и черные сапоги. Его черная коса выглядела на редкость аккуратной. Рукоять пистолета калибра 0,357 торчала из-под оливковой рубашки, привлекая внимание. Он держал в руках несколько серебристых воздушных шаров «Майлар» с изображением поездов и автомобилей.

Я припарковался возле его «Кадиллака».

– И это твой друг? – взглянув на Ральфа, спросила Миранда.

– Идем.

Мы прошли мимо ряда могил – гладких гранитных плит, в которых отражалось небо, с надписями на трех языках – латыни, испанском и английском. Однако украшены они были совершенно по-разному, от стиля древних ацтеков до современного «Уолл-Марта». [154]154
  Сеть однотипных универсальных магазинов, где продаются товары по ценам ниже средних.


[Закрыть]

Ральф увидел, как мы подходим, и повернулся к нам. Глядя на него, возникало ощущение, что его толстые круглые очки вырезаны из того же материала, что и воздушные шары и могильные плиты.

Я так и не смог понять, смотрит он на Миранду или нет.

– Vato, – сказал он.

Я кивнул.

Мы немного постояли молча, пока мама Аргуэлло возилась с цветником.

Сначала я не понял, в какой части кладбища мы находимся, но почти сразу заметил, как близко друг к другу расположены могильные плиты, каждая не более двух футов в ширину. Они шли одна за другой, ряд за рядом, на протяжении половины акра. Рядом стоял еще один мраморный Иисус, окруженный детьми. Я прочитал надпись на испанском: «Страдания детей».

Среди украшений на могилах попадалось много сластей, игрушек и цветочных клумб в форме овечек. Мама Аргуэлло закончила молиться, взяла у Ральфа воздушные шары и попыталась привязать их к шесту. На плите было написано: «Доминго Аргуэлло, род. 8 авг. 1960, ум. 8 авг. 1960. In recuerdo». [155]155
  В память (исп.).


[Закрыть]

На шесте имелся крючок со следами узлов, на него много раз привязывали воздушные шары и голубые ленточки, некоторым исполнилось более десяти лет.

Мама Аргуэлло улыбнулась и обняла меня. От нее пахло ноготками – острый запах, подобный аромату из шкатулки с драгоценностями, пролежавшей в земле сотню лет. Потом мама Аргуэлло обняла Миранду и сказала ей по-испански, что рада встрече с нами.

Маме Аргуэлло было неважно, что она не знала Миранду. Она перестала беспокоиться о таких вещах с того момента, как практически лишилась зрения. Ральф говорил мне, что она носит очки исключительно для вида. С ними или без них, ее мир давно превратился в набор темных и светлых пятен, и значение имели только звуки и запахи.

– Пойдем со мной, – сказала она и сжала пухлыми шоколадными пальцами плечо Миранды. – У меня есть чай.

Миранда неуверенно посмотрела на меня, потом на Ральфа. От его улыбки ей не стало легче. Пожилая женщина повела ее к «Кадиллаку», и уже через пару мгновений Миранда держала в руках термос, корзинку для пикника, два горшка с цветами и большой венок.

Ральф коротко рассмеялся и посмотрел на могильную плиту, но его улыбка не дрогнула.

– Мой старший брат, – сказал он.

Я кивнул. Хосе Доминго. Имя старика.

Интересно, сколько часов прожил Хосе и что он думает в раю, глядя на то, как вот уже тридцать с лишним лет на его могильную плиту приносят воздушные шары и детские подарки?

– У тебя здесь похоронены и другие родственники? спросил я у Ральфа.

Тот махнул рукой на восток, словно показывал свои владения.

– У нас с мамой уходит на всех два дня. Начинаем здесь и двигаемся дальше. Иветт тут неподалеку. С ней у нас будет ленч.

Иветт. Мать Келли Аргуэлло. Мы с Ральфом взглянули друг на друга, но он ничего не сказал о том, что Келли не приехала, и не поделился со мной мыслями о ее бегстве.

Он смотрел, как Миранда сражается с ofrendas, [156]156
  Дарами (исп.).


[Закрыть]которые ей вручила мама Аргуэлло. Та выдавала ей указания на испанском и рассказывала непонятные Миранде истории.

Миранда начала улыбаться. Сначала улыбка была напряженной и печальной, но когда мама Аргуэлло рассказала ей, что бутылка виски предназначена настоящему cabron, [157]157
  Мерзавец (исп.).


[Закрыть]Миранда, несмотря на свое состояние, рассмеялась, едва не рассыпав печенье, тарелку с которым удерживала на сгибе локтя.

– У девушки проблемы? – спросил Ральф.

– Не знаю, возможно.

Я рассказал ему, что происходит, и Ральф покачал головой.

– Проклятые южане. Проклятый Чавес. Сегодня его здесь не найдешь.

– Ты можешь помочь, Ральфи?

Ральф посмотрел на могильную плиту брата, наклонился, вырвал кустик ползучих сорняков у края плиты и небрежно отбросил его в сторону, сорняк упал на одну из соседних неукрашенных могил.

– Эта крошка для тебя что-то значит?

Я колебался, пытаясь сформулировать ответ.

Ральф поднял руку.

– Забудь, vato. Сколько лет я тебя знаю?

Такой вопрос, прозвучавший из уст любого другого человека, вызвал бы у меня раздражение. Но Ральф задал его настолько естественно, а его улыбка оставалась такой искренней, что я не мог не улыбнуться в ответ.

– Очень давно.

– Вот именно.

Миранда вернулась к нам, обремененная дарами для мертвых, но я видел, что она заметно расслабилась и на ее губах появилась осторожная улыбка. Она последовала за мамой Аргуэлло, которая направилась к могиле следующего родственника.

– Ты идешь? – спросила у меня Миранда, оглядываясь.

Мы навестили Иветт, могила которой находилась довольно далеко. На ней стоял вертикальный кусок белого мрамора, грубо обработанный по краям. Камень почти полностью поглотила крупная пираканта, [158]158
  Колючий кустарник.


[Закрыть]и ее ветви, усыпанные крупными красными ягодами, тянулись в разные стороны, словно щупальца осьминога.

В соседнем ряду вырыли новую могилу. Рядом стоял одинокий экскаватор, выкопавший яму размером в гроб.

Я уставился на экскаватор.

Миранда помогла маме Аргуэлло разложить одеяло рядом с могилой и расставить бумажные тарелки с коричным печеньем и чашки с горячим чаем, пахнущим лимоном.

Холодный ветер уносил поднимающийся над чашками пар. Мама Аргуэлло поставила тарелку и чашку на могилу Иветт и принялась рассказывать могильному камню про успехи Келли в колледже.

Ральф молча слушал.

Миранда качала головой, оглядывая кладбище, – повсюду происходили похожие сцены, и по ее щекам снова потекли слезы.

– Сегодня еще ничего, – сказал ей Ральф. – Вот завтра будет настоящее безумие. Хуже, чем во время Фиесты.

Ошеломленная Миранда провела рукой по щеке.

– Я прожила в Сан-Антонио всю жизнь, но никогда… – Она покачала головой.

Ральф кивнул.

– Вот только в каком Сан-Антонио?

В нескольких футах от нас семья выбиралась из длинного черного лимузина. Бабушка в полусферических темных очках передвигалась с огромным трудом, словно вышла из дома престарелых после долгого перерыва. Ее сопровождала женщина с оранжевыми прядями в волосах, в розовом спортивном костюме и с множеством украшений. За ними следовала пара девочек-подростков, каждая в дорогом спортивном костюме, с уменьшенной копией материнской прически и украшений.

Они подошли к бело-зеленой могиле, на которой лежал венок с логотипом «Оклендских атлетов». [159]159
  Бейсбольная команда.


[Закрыть]На могильной плите стояла фотография в цветочной рамке – юноша в открытом гробу, в футболке своей команды, с лицом цвета белого шелка, с аккуратными усиками и гордым выражением застывшего лица. Гангстер. Ему было лет пятнадцать.

– У Ральфа неподалеку есть домик, который он снимает, – сказал я. – Мне и прежде доводилось им пользоваться.

Миранда оглядела кладбище и окрестности – маленькие магазинчики, разноцветные однокомнатные домики. Слезы продолжали катиться по ее щекам.

– А это безопасно?

Ральф беззвучно рассмеялся.

– Никто из тех, кого ты знаешь, никогда сюда не заглянет, – сказал я. – В этом смысл нашей затеи. Если ты останешься с Ральфом, тебе не будет грозить опасность.

Миранда немного подумала и посмотрела на маму Аргуэлло, которая протягивала ей чашку чая с лимоном.

– Хорошо, – сказала она.

И, словно ее время истекло, опустила голову и задрожала.

Мама Аргуэлло улыбнулась, словно не понимала, о чем мы говорили, и принялась рассказывать могильному камню Иветт, как замечательно, когда тебя навещают и какой чудесный свежий вкус у pan muerte [160]160
  Хлеб Мертвых (исп.) – особый вид хлеба, который пекут в Мексике ко Дню Мертвых.


[Закрыть]в этом году.