Текст книги "Тустеп вдовца"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава 07

Агентство Леса Сент-Пьера занимало серое здание на Вест-Эшби, напротив музея Келлера, выстроенное в викторианском стиле.

Даже без вывески можно было сказать, что старый жилой дом превратили в офисы – сочетание красок, одинаковые жалюзи на окнах, ухоженная, но совершенно безликая территория, техасский флаг над пустым передним крыльцом – все это буквально кричало, что люди здесь не живут.

У подножия холма перед зданием стояли две машины, одна из них – коричневый пикап «Вольво». Когда я встретил Мило на тротуаре, он внимательно смотрел на другую – блестящий черный грузовичок пикап, который выглядел так, будто кто-то потратил огромные деньги, чтобы превратить микроавтобус в автомобиль. У него были громадные, нет, просто чудовищно огромные колеса, затемненные стекла на окнах, снабженных системой безопасности в углах, оранжевые полосы и серебряные фигурки красоток в стиле Барби на брызговиках. Короче говоря, это чудовище выглядело так, будто в нем спокойно могло переночевать четыре человека.

– Сегодня явно не мой день, – сказал Мило.

Прежде чем я успел спросить, что тот имеет в виду, он повернулся и начал тяжело взбираться по ступенькам.

Внутри викторианское убранство уступило кремового цвета стенам и полам из твердых пород дерева. Из центрального вестибюля наверх уходила лестница. Двойная дверь справа вела в приемную, где стояла парочка плетеных стульев, стол из красного дерева, на полу лежал турецкий ковер и даже имелся камин. Очень крупный белый мужчина сидел на краю стола и разговаривал с секретаршей Глэдис.

Когда я говорю «очень крупный», стоя рядом с Мило, мое определение не является безупречно точным. Этот человек был совсем не похож на Чавеса, но по всем остальным параметрам подходил под определение «крупный» – высокий, с широкой грудью, мощной шеей и могучими руками. В общем, сложением незнакомец походил на оператора портового крана. Несмотря на жару, он надел поверх белой рубашки джинсовую куртку, явно новые джинсы и черные высокие ботинки.

Когда тот увидел Мило, его улыбка стала на несколько делений жестче.

– Привет, Марио.

Мило спокойно подошел к столу и, не глядя на своего посетителя, взял стопку писем.

– Да пошел ты, Шекли. Ты прекрасно знаешь, как меня зовут.

– Эй, послушай… – У Шекли оказался жесткий звенящий акцент немца-техасца, человека, выросшего среди холмов в Фредериксбурге, где многие семьи до сих пор разговаривают на ковбойском немецком языке. – Веди себя хорошо, сынок. Я всего лишь зашел, чтобы спросить, как дела. Мне нужно убедиться, что ты не обижаешь мою девочку. Ты напомнил Лесу про контракт?

Мило продолжал просматривать письма.

– Лес еще в Нэшвилле. Я скажу ему, что ты заезжал. Контракт лежит рядом с туалетом, ровно там, где он его и оставил.

Шекли громко рассмеялся, продолжая вертеть в руках ковбойскую шляпу.

– Да ладно тебе, сынок. Хочешь поговорить о нашем соглашении – свяжи меня с боссом. Иначе я буду ждать Миранду на студии «Сплит рейл» первого ноября. И вот что еще я тебе скажу: если ты пошлешь в «Сенчури» пробную пленку, я отправлю вслед за ней копию моего контракта. Посмотрим, захотят ли они вкладывать деньги в девицу, которая обеспечит их целой кучей юридических осложнений.

Мило открыл следующее письмо.

– Тебе известно, где находится дверь.

Шекли медленно слез со стола, сказал секретарше: «Подумай хорошенько» – и направился к выходу.

Передо мной он остановился и протянул руку.

– Тилден Шекли, но все зовут меня Шек.

Вблизи я разглядел, что все лишние пигментные пятна на лице мистера Шекли скрыл загар, темный и безупречно ровный. Его голубые глаза настолько выгорели на солнце, что казались белыми, в губах я не сумел отыскать даже намека на оттенок красного. Наверное, когда-то у него были густые волосы шоколадного цвета, но сейчас они стали какими-то пыльно-коричневыми и превратились в спутанные пучки, похожие на крылья мотыльков, которые не возьмет ни одна расческа.

Я назвал ему свое имя.

– Мне известно, кто ты такой, – заявил он. – Я был знаком с твоим отцом.

– И не вы один. С ним многие были знакомы.

Шек ухмыльнулся, но не слишком дружелюбно, как будто он пошутил, а я не уловил смысла шутки.

– Наверное. Но большинство из них не вложили столько, сколько я.

Он надел шляпу и попрощался с нами.

Когда Шек ушел, Мило повернулся к Глэдис.

– Что он имел в виду, когда сказал: «Подумай хорошенько»?

Глэдис ответила, что Шек предложил ей работать у него секретаршей с пятидесятипроцентным повышением зарплаты. Она сказала, что ответила отказом, но голос у нее прозвучал немного грустно.

Мило смотрел на то место на столе, где сидел Шек, с таким видом, будто раздумывал, не треснуть ли по столу кулаком.

– Ты со всеми связалась?

Глэдис покачала головой и начала рассказывать длинную историю о том, что позвонил владелец клуба из Сан-Маркоса и стал жаловаться, что Эли Уоттс и его «Встающие с Восходом» разгромили комнату в отеле, которую тот снял для них, и хочет, чтобы агентство возместило ему убытки. Глэдис потратила все утро, чтобы успокоить его.

Я уже не сомневался, что стол свое получит, но Мило медленно разжал мясистые кулаки, что-то тихонько пробормотал и повел меня по коридору к себе в кабинет.

Бывшую гостиную явно переделали по специальному заказу, чтобы она удовлетворяла нуждам Мило, – два массивных кожаных кресла, дубовый стол весом, наверное, полтонны, на котором стояли монитор с диагональю двадцать один дюйм и конфетница размером с баскетбольный мяч, и книжные полки, уходившие под самый потолок, причем начинались они там, где нормальные полки заканчиваются. Единственным маленьким предметом в кабинете была акустическая гитара из розового дерева фирмы «Ямаха» – та самая, что он брал с собой, когда мы, студенты колледжа, слегка набравшись, отправлялись в путешествие в винную страну Сонома. [18]18
  Сонома (Лунная долина) – округ, расположенный на северном побережье штата Калифорния. Лунная долина является винодельческим районом и обладает статусом Американского винодельческого региона. Первые виноградники были заложены здесь русскими колонистами в 1812 году.


[Закрыть]Я даже разглядел вмятину около эфа, появившуюся там после того, как я швырнул в Мило пивную банку и промахнулся.

Я сел по другую сторону стола от Мило.

Справа от меня на стене висели вставленные в рамки фотографии нынешних и прошлых подопечных Сент-Пьера, и я узнал парочку звезд, работавших в стиле «кантри». Но все они были из прошлых лет, и не особенно, по моим представлениям, знаменитые.

Центральное место занимал снимок группы Миранды Дэниелс – шесть человек в паршивом баре, все смотрят в камеру, стараясь делать вид, что им это совсем не интересно, будто такое происходит с ними каждый вечер. Джули Кирнс и Миранда сидят рядышком посередине, скрестив ноги в ковбойских сапогах и расправив юбки таким образом, чтобы показать всем желающим икры.

Миранда выглядела лет на двадцать пять, с темными волосами до плеч, слегка вьющимися, от чего возникало ощущение некоторого беспорядка. Ее худое, крошечное тело напоминало мальчишечье. А лицо оказалось совсем непримечательным. На снимке она улыбалась, скосив один глаз на Джули Кирнс, которую камера поймала в тот момент, когда та весело над чем-то хохотала. Благодаря ретуши возникало впечатление, что она ровесница Миранды.

Справа от них сидели два типа за шестьдесят, один с аккуратно подстриженной бородой и солидным брюшком, другой – высокий, жилистый, с жирными черными волосами, которые уже начали редеть. Парни слева были моложе, обоим около сорока, один довольно крепкий, с длинными светлыми волосами, в футболке, пропагандирующей «оп-арт», [19]19
  Направление абстрактного искусства, использующее оптические эффекты.


[Закрыть]второй – с темными вьющимися волосами, в черной пастушьей куртке и шляпе и с хмурым выражением на лице, видимо, он косил под Джеймса Дина, [20]20
  Джеймс Байрон Дин – американский актер. Своей популярностью он обязан трем кинофильмам – «К востоку от рая», «Бунтовщик без причины» и «Гигант», – которые вышли в год его смерти.


[Закрыть]но у него не очень получалось. Пастух был немного похож на Миранду, только на двадцать лет старше.

На стене вокруг фотографий я разглядел бледный квадратный ореол и понял, что раньше там висел другой снимок, немного больше размером.

Мило проследил за моим взглядом.

– Они не представляют никакого интереса, – сообщил он мне. – Старый пердун с белой бородой – отец Миранды, Уиллис. Парень в костюме Уайетта Эрпа [21]21
  Уайетт Берри Стэпп Эрп – американский страж закона, картежник времен освоения американского Запада. Получил широкую известность благодаря книгам и кинофильмам в жанре вестерн.


[Закрыть] – старший братишка Брент. Джули ты знаешь… знал. Тощего типа с жирными волосами зовут Бен Френч. Крепыша Кэма Комптона изгнали из своих рядов серферы.

– Брат Миранды и ее отец играют в их группе?

Мило развел руки в стороны.

– Добро пожаловать в Мир Фермеров! Самое забавное, что Миранда считалась в семье самой бесталанной, но примерно два года назад все изменилось, когда симпатяга Тилден Шекли, с которым ты только что познакомился, заинтересовался ее способностями.

– Шекли представляет собой часть твоей проблемы.

Мило потянулся к конфетнице.

– Мятную или ириску?

– Ириску, естественно.

Он швырнул мне горсть крошечных «Лайфсэйверс» [22]22
  Товарный знак конфет в виде миниатюрных спасательных кругов.


[Закрыть]и взял себе две.

– Шеку принадлежит большая забегаловка «Индиан пейнтбраш» на дороге к Медина-Лейк. Знаешь ее?

Я кивнул. Любой, кто когда-либо ездил в сторону Медина-Лейк, знал это место. Посреди нескольких сотен акров голой земли и камней пристроился танцхолл, похожий на самый большой в мире переносной сортир – белая проржавевшая металлическая коробка, достаточно большая, чтобы внутри мог разместиться целый универмаг.

– «Пейнтбраш энтерпрайзерс», – задумчиво произнес я. – Компания, которая еженедельно присылала деньги на счет Джули Кирнс.

Мило удивленно уставился на меня.

– Я хочу знать, как тебе удалось добраться до сведений о ее банковском счете.

– Не хочешь.

Мило ухмыльнулся.

– Шек известен тем, что старается продвигать своих любимчиков. Особенно хорошеньких молодых женщин. Он позволяет им вешать в своем заведении афиши на выходных, иногда принимает в ансамбль, играющий в «Пейнтбраш». Рано или поздно затаскивает в постель. Шек выступает в роли их агента за пятьдесят процентов прибылей и доит столько, сколько получается. В какой-то момент он пригрел Джули Кирнс. Она вела себя как пай-девочка, поэтому даже когда толпы желающих перестали ходить к нему, чтобы ее послушать, Шекли оставил ее на ставке – она рисовала программки, сочиняла рекламные плакаты, иногда открывала чей-нибудь концерт. Миранда Дэниелс должна была стать следующим его проектом. И тут Лес увел ее прямо у него из-под носа.

– Но Шекли продолжает думать, что она по-прежнему ему принадлежит?

Мило кивнул.

– Однако вы с Лесом считаете иначе.

Мило развернул несколько конфеток, забросил их в рот и, отряхнув руки, выдвинул боковой ящик стола, из которого достал какой-то явно юридический документ.

– Ты слышал, что Шекли говорил про контракт?

Я кивнул.

Мило пододвинул ко мне документ.

– Перед тем как мы подписали с Мирандой контракт, у Шекли имелись на нее грандиозные планы. Он намеревался выпустить ее первый альбом на своей маленькой студии звукозаписи – «Сплит рейл рекордс». Затем собирался организовать турне по маленьким клубам в Штатах и Европе и стать ее «сладеньким папочкой». Думаю, он вполне мог заработать на ней около четверти миллиона. Причем Миранда не получила бы практически ничего – минимальные продажи и никакой известности в стране. Шек все просто замечательно спланировал, только вот на бумаге об этом нет ни единого слова. Наверное, он сомневался, что Миранда спятит настолько, чтобы решиться пойти против него.

И тут Лес ее увел. Шек вопил и поносил нас, но сделать ничего не мог. Группа, с которой выступала Миранда, по большей части состояла из старых протеже Шека – Джули, Кэм Комптон, Бен Френч; впрочем, они тоже были бессильны. Поэтому они не стали возражать против перемен. Когда Лес показал «Сенчури рекордс» пробную пленку Миранды и те заинтересовались, в нашем офисе объявился Шекли, который принес вот это.

Я просмотрел фотокопию очень плохого качества договора, датированного прошлым июлем и подписанного Тилденом Шекли и Лесом Сент-Пьером, выступающим в роли агента Миранды. Суть юридических рассуждений сводилась к тому, что на следующие три года Шекли получал преимущественное право на все выступления и записи Миранды.

Я взглянул на Мило.

– Значит, Шекли может наложить вето на договор Миранды с «Сенчури рекордс»?

– Именно.

– Контракт законный?

– Проклятье, нет, конечно! Лес вопил как безумный, когда его прочитал. Это подделка, самый старый из известных трюков в нашей области деятельности. Шекли пытается напугать потенциального покупателя, но Лес не собирался в этом участвовать.

– И в чем проблема?

– Проблема в том, что это очень эффективный блеф. Крупные компании звукозаписи с опаской относятся к новым талантам. Чтобы доказать, что контракт не имеет силы, Лесу придется обратиться в суд и заставить Шекли показать оригинальный документ. А тот может тянуть с этим несколько месяцев, пока «Сенчури» не потеряет интерес к Миранде и не найдет другого кандидата для вложения денег. Окно возможностей для подобных сделок захлопывается очень быстро.

– Но Лес пропал и теперь не может оспорить контракт.

Мило протянул руку за бумагой, и я вернул ее ему. Он с отвращением на нее посмотрел, сложил и убрал в ящик.

– Лес сказал, что у него есть план, как прижать Шекли, заставить отказаться от контракта и делать то, что он ему прикажет. Лес много времени проводил с Джули с тех пор, как мы взяли их группу под свое крыло. Он сказал, что Джули поможет ему справиться с Шекли.

– Шантаж.

– Зная Леса, я в этом ни секунды не сомневаюсь. Я предупреждал его, чтобы он держался поосторожнее с Джули Кирнс. Она слишком долго работала с Шекли, который продолжает платить ей деньги. Джули очень мило вела себя с Лесом, но я видел и другую ее сторону. Она была ожесточенной, вспыльчивой и невероятно завистливой. Джули постоянно повторяла, что Миранда так же, как и она, скатится вниз и это лишь дело времени. Джули множество раз говорила, что Миранда должна быть ей благодарна и не отпускать ее от себя, когда подпишет контракт с «Сенчури», потому что у нее есть опыт.

Он вздохнул.

– Лес не желал меня слушать, когда я предупреждал его о Кирнс. За последние несколько месяцев они стали довольно близки, но, по правде говоря, я не уверен насколько. Потом он исчез. Я надеялся, что если ты будешь присматривать за Джули… – Мило слегка постучал костяшками пальцев по столу и нахмурился. – Не знаю, на что я надеялся. Но похоже, Шекли умудрился решить свои проблемы. Сначала Лес, теперь Джули… Мне неизвестно, что они собирались сделать, чтобы заставить Шекли выпустить из своих когтей Миранду Дэниелс, но теперь этому явно не суждено произойти.

Я вдруг понял, что снова смотрю на фотографию на стене, точнее, на совсем простое лицо Миранды Дэниелс. Видимо, Мило догадался, о чем я подумал.

– Ты не слышал, как она поет, Наварр. Поверь мне, за нее стоит сражаться.

– Тут должны быть и другие певицы, исполняющие песни в стиле «кантри». Почему тип вроде Тилдена Шекли так бесится из-за того, что одна из них сбежала из конюшни?

Мило открыл рот, чтобы мне ответить, и снова его закрыл. У меня сложилось впечатление, что он занялся реорганизацией того, что собирался сказать.

– Ты не знаешь Шека, Наварр. Я же тебе говорил, что он позволяет кое-кому из артистов, которые хорошо себя ведут, остаться у кормушки после того, как те перестают интересовать публику. Одна из менеесговорчивых девчонок Шека закончила свои дни на дне бассейна мотеля. Считается, что она стала жертвой несчастного случая. У другого певца, попытавшегося выбраться из-под пяты Шекли, полиция нашла в бардачке машины грамм кокаина, и тот получил три года строгого режима. Оба дела вели помощники шерифа округа, в котором живет Шекли. Половина парней из офиса шерифа в Авалоне подрабатывает в свободное время в охране его заведения. Тебе все понятно?

– И тем не менее…

– Леса и Шека связывали какие-то отношения, Трес. Я не знаю всех поганых деталей, но мне известно, что на протяжении многих лет они время от времени вцеплялись друг другу в глотки. Думаю, на сей раз Лес зашел слишком далеко, когда попытался выкручивать Шеку руки. Скорее всего, тот решил разобраться с проблемой способом, в котором он мастер. Но я хочу, чтобы ты выяснил, действительно ли это так.

Я развернул ириску и положил в рот.

– Три условия.

– Я тебя слушаю.

– Первое: ты больше не будешь мне врать и что-либо от меня скрывать. Если я попрошу тебя зачитать мне список из десяти наименований, ты выдашь одиннадцать.

– Согласен.

– Второе: купи конфеты получше.

– И что третье? – улыбнувшись, спросил Мило.

– Ты привлечешь к этому делу полицию. Поговори с женой Леса, организуй все, как считаешь нужным, сделай хорошую мину, скажи своим клиентам, что это глупая необходимость, что угодно. Но ты должен поставить в известность полицию Сан-Антонио, что Сент-Пьер пропал. Его имя должнооказаться в системе. В мои планы не входит потратить две или три недели на то, чтобы понять, что происходит, и в конце концов выяснить, что я не сообщил куда следует об очередном убийстве. Или убийце.

– Неужели ты действительно думаешь, что Лес…

– Ты сказал, что Джули и Лес в последнее время очень сблизились. Джули мертва. Если полиция захочет поговорить с Сент-Пьером и обнаружит, что он исчез, к какому выводу, по-твоему, они придут?

– Я же тебе сказал… я не могу пойти…

Я поднял свой рюкзак с пола и открыл молнию на боковом кармане.

Старый рюкзак из зеленого нейлона сохранился у меня еще с тех пор, как я учился в Беркли. Он прекрасно мне служил во время моей работы, потому что люди не особенно обращают внимание на студентов последнего курса с рюкзаком на спине. И уж точно никому не придет в голову, что внутри лежат отмычки, крошечные магнитофончики или свернутые в трубочку пятидесятидолларовые купюры.

Я достал деньги Чавеса, положил на стол и встал, собираясь уйти.

– Спасибо за прекрасную беседу, Мило.

Мило откинулся на спинку кресла и прижал ладонь к самому центру лба, будто проверяя, не поднялась ли у него температура.

– Ладно, Наварр. Сядь.

– Ты согласен?

– У меня нет выбора.

В этот момент зазвонил телефон, и «алло» Мило больше напоминало рычание.

Но неожиданно диспозиция полностью изменилась: его голос лишился каких бы то ни было эмоций, и лицо приобрело цвет кофе латте. Он наклонился вперед, как будто хотел весь, целиком забраться в трубку.

– Да. Да, разумеется. О… никаких проблем. Лес, ну… нет, нет, сэр. А что, если… нет, все в порядке.

Разговор продолжался в таком же духе примерно минут пять, где-то в середине я снова сел, но пытался не смотреть на Мило. Он стал похож на восторженного десятилетнего мальчишку, который выслушивает объяснения Хэнка Аарона, почему тот не может поставить автограф на его бейсбольную карточку.

Мило повесил трубку, но еще некоторое время не мог оторвать от нее взгляда; при этом он рассеянно обхватил пальцами свернутые в тугую трубочку деньги, как будто хотел их защитить.

– «Сенчури рекордс»? – спросил я.

Он кивнул.

– Бедняга, тяжело тебе приходится.

– Я не хотел управлять целым агентством, Наварр. Сейчас у нас семь артистов находятся в турне. Рекламщики рвут меня на части по поводу договоров, о которых Лес не посчитал нужным поставить меня в известность. А теперь еще и «Сенчури рекордс»… Не знаю, как мне удастся сделать так, чтобы они подписали с нами контракт, когда они узнают, что Лес пропал.

– Так откажись.

Мне показалось, что Мило обдумывает мои слова, и они перекатываются у него в голове, точно неровные камешки во время камнепада.

– В каком смысле?

– Пусть агентство прекратит свое существование, если так случилось. У тебя есть степень по юриспруденции. Мне кажется, ты знаешь, что нужно делать. Зачем тебе эти шарады?

Мило покачал головой.

– Мне необходим Сент-Пьер, я не смогу справиться сам.

– Хорошо.

– Ты мне не веришь?

Я пожал плечами.

– Кто-то сказал мне однажды, что моя проблема состоит в том, что я не в состоянии мыслить масштабно, и должен попробовать заняться тем, что мне на самом деле нравится; и плевать на то, что станут говорить все вокруг. Этот совет привел к тому, что примерно через неделю я получил удар ножом в грудь. Так что, может, ты и не захочешь ему последовать.

Мило обвел глазами комнату, совершив ими полный круг, как будто следил за движением миниатюрного поезда, а когда они снова остановились на мне, его голос прозвучал напряженно, с едва сдерживаемой яростью.

– Ты мне поможешь или нет?

– Сделка с «Сенчури рекордс» имеет для тебя такое огромное значение?

Мило сжал руку в кулак.

– Ты не понимаешь, Наварр? Сейчас Миранда Дэниелс получает полторы тысячи за одно выступление, на всех – если повезет. В Техасе ее практически не знают. Неожиданно «Сенчури рекордс», одна из самых крупных в Нэшвилле студий, заявляет, что она им понравилась и они готовы заняться ее раскруткой. Они дали ей денег на запись пробной пленки, тридцать дней в студии, и, если их устроит результат, ей гарантирован серьезный контракт. Это значит больше миллиона чистыми. Ее цена за один концерт вырастет в десять раз, и следовательно, мои комиссионные тоже. Люди в шоу-индустрии начнут воспринимать меня всерьез, а не как мальчика на побегушках у Сент-Пьера. Ты представляешь, что чувствует человек, перед которым возникла такая перспектива и он вдруг понимает, что задница вроде Тилдена Шекли может все отправить псу под хвост?

Я кивнул.

– Итак, каков крайний срок?

Мило опустил глаза, разжал пальцы и потер ладонью поверхность стола.

– Мы должны передать «Сенчури» пробную пленку Миранды в следующую пятницу. До этого времени мне необходимо сделать новую запись и придумать способ заставить Шека помалкивать насчет фальшивого контракта. В противном случае существует высокая вероятность, что «Сенчури» откажутся от своего предложения. Десять дней, Наварр. Потом, если все пойдет хорошо, возможно, я воспользуюсь твоим советом, предложу Миранде стать ее агентом и отправлю агентство к чертям собачьим.

Неожиданно раздался стук в дверь, в кабинет заглянула Глэдис и сказала, что пришли «Конвелл и парни», потому что на прошлой неделе Мило обещал уделить им пять минут. Они принесли с собой пленку.

Мило уже собрался сказать Глэдис, чтобы та отправила их восвояси, но передумал и попросил их впустить.

Когда она снова закрыла дверь, Мило сказал:

– Самодельные пленки. Я мог бы построить дом из того количества, что свалено у нас в задней комнате. Но, с другой стороны, никогда не знаешь, вдруг попадется что-то толковое. Я стараюсь не отказывать людям. – Он подтолкнул ко мне деньги. – Когда будешь уходить, попроси Глэдис дать тебе бумаги по делу; она поймет, что ты имеешь в виду. Я собрал кое-какой материал, там есть вещи, которые тебе необходимо знать.

– Ты решил, что я возьмусь за твое дело?

– Прочитай бумаги. К тому же тебе пора познакомиться с Мирандой Дэниелс. Завтра вечером она выступает в Остине в кафе «Кактус». Знаешь, где это?

Я кивнул.

– Ты решил не отменять концерт из-за смерти Джули Кирнс?

По реакции, которую вызвал мой вопрос, можно было бы подумать, что я чихнул или еще что-нибудь в таком же духе.

– Сходи и взгляни на Миранду. Попытайся понять, из-за чего столько шума, потом поговорим.

Когда я уже подошел к двери, Мило позвал меня:

– Наварр?

Я повернулся.

Мило смотрел сквозь меня, в коридор.

– Сейчас все будет иначе. Это не то… Знаешь, мне совсем не нравится, как у нас получилось в прошлый раз.

Таким способом он приносил мне свои извинения, и я кивнул.

– Хорошо, Мило.

И тут Конвелл и парни начали обтекать меня с обеих сторон на пути в кабинет – сплошные улыбки, новые стрижки, куртки и галстуки. Мило Чавес тут же нацепил на лицо приветливое выражение, сообщил музыкантам, как он счастлив, что они смогли выбрать время и заскочить к нему, и как он сожалеет, что Леса Сент-Пьера сейчас нет в городе.

Пока я шагал по коридору, за спиной у меня звучал их дружный веселый смех.