Текст книги "Властелин Кукол (ЛП)"

Автор книги: Ричард Швартц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Они были красочной смесью незнакомцев, которых, вероятно, как и нас, занесло сюда издалека. Большинство были примерно моего роста, носили кожаные доспехи и много металла, длинные бороды, которые, как и волосы, были частично заплетены в косы. Они с подозрением и не особо дружелюбно смотрели на нас. Я редко встречал столько рыжих и в то же время косматых волос в одном месте… И почти никто из них не был заметно ниже меня ростом. Возможно, я был на волосок выше, но добрых три или четыре человека явно были намного здоровее меня.

– Варвары, – промолвила стоящая рядом Серафина. – Более добротные доспехи и мечи… но всё равно варвары, – она слегка встряхнулась. – Я надеялась, что никогда больше их не увижу.

– Они не варвары, – тихо ответил я, ожидая, когда мои глаза привыкнут к полумраку. – Они северяне.

– Я знаю. И это должно меня успокоить? – спросила она, с сомнением оглядываясь и когда рыжеволосый великан за прилавком откровенно уставился на её грудь, прищурилась.

– Нет, – ответил я. – Они ещё хуже.

Я мог себе представить, как мы выглядели в глазах этих людей. За стенами этого притона люди, несомненно, таращились на них и вполне могли одарить брезгливым взглядом. На меня и самого уже так смотрели. Эти взгляды заставляли чувствовать, что ты в чужой стране. Однако здесь, в этой зале, эти мужчины были дома, а все, кто входил в эту дверь и выглядел так, как мы – женщина в чёрном и мужчина в чём-то, вроде женской одежды…

Я смело пошёл вперёд и безнаказанно добрался до прилавка. Гигант, стоящий за ним спокойно и со скучающим видом, смотрел на меня, а если быть более точным: он не удостоил меня даже взгляда. Его густая, чёрная борода была заплетена в три косы, в вощённые концы которой были вплетены клыки волка. Его чисто выбритый череп украшала искусно выполненная татуировка, изображающая двух вцепившихся друг в друга волков.

Могучие предплечья охватывали стальные кольца, которые чуть не лопались от его мышц. На нём были одеты только чёрные льняные штаны, а на голом мускулистом торсе, наряду с изображением волчьей головы с оскаленными зубами, были ещё бесчисленные шрамы: следы от драк. Без сомнения, парочку из них он заработал здесь.

На стене позади него, над бочонками с пивом, висел топор в таком же стиле, какие изготавливал Рагнар.

Немного правее стояла единственная в этой комнате женщина. Высокая блондинка с пышными формами, у которой мышц было больше, чем у меня. Её улыбку нельзя было назвать дружелюбной, скорее голодной.

Когда мы вошли, разговор прервался и сейчас всё ещё никак не хотел возобновиться. Гораздо привлекательнее было наблюдать за этим спектаклем. Я должен был проявить благоразумие и уйти. Но я действительно очень хотел выпить пива.

Где-то в глубине моих воспоминаний я услышал смех Рагнара, когда он рассказывал о пиве своей родины и о том, как лучше всего обращаться с северянами. К тому же, я надеялся, что правильно интерпретировал татуировки… Поэтому хлопнул ладонью по прилавку и получил удовлетворение, когда увидел, что по меньшей мере один из гостей вздрогнул, а хозяин соизволил моргнуть.

– У тебя есть что-нибудь получше конской мочи, Волчья Борода? – спросил я так громко, чтобы могли услышать все. – Не та слабая мура, вроде Кантенброя, которую можно получить в Беркштайне и которую там продают как пиво, а что-нибудь поприличнее – настоящее пиво, что-то вроде тёмного Кронскрагера? Что-то, что заставит расти на голове волосы и ногти на ногах такими длинными, как когти твоего духовного брата?

Тишина.

– Ты сошёл с ума? – тихо прошипела Серафина. – Теперь они убьют нас, а у меня с собой даже нет меча!

Она уже сунула руки в отверстия своих рукавов.

Тишина.

Хозяин смотрел на меня целую вечность, наконец протянул длинную руку и взял большую деревянную кружку. Он подошёл к чёрному маленькому бочонку и открыв спускной кран, нацедил в кружку тёмную пенистую жидкость.

Он закрыл кран и осторожно поставил кружку с растущей шапкой коричневой пены прямо передо мной. То, что пена пролилась за край, было не так страшно, на прилавке присутствовало более, чем достаточно следов алогичных случаев из прошлого. Он посмотрел на меня, даже его глаза на мгновение показались мне жёлтыми. В любом случае, зубы точно были жёлтыми. Те, что остались между отверстиями.

Я взял кружку, посмотрел хозяину в глаза, поднёс ко рту и начал пить. Я знал, что пожалею об этом, но святые боги, это как раз то, что нужно мне сейчас. Я продолжал пить. Прошли годы с тех пор, как я пил вот так, рядом со мной смеющийся Рагнар. При каждом сделанном мной глотке он шлёпал себя по бедру, распевая застольную песню, которую никто, кроем него, не знал. Здесь они, вероятно, знали каждый куплет той песни.

Я продолжал пить. Кружка никак не пустела, но теперь это было дело чести. За глупость нужно платить. Тем не менее тёмное пиво сделало своё дело, горький привкус и взгляд этих жёлтых глаз помогли мне забыть о холодном святилище Сольтара. Я продолжал пить. Земля закружилась, и я сделал последний большой глоток…

И с грохотом поставил кружку на прилавок.

– Это настоящее пиво! – похвалил я, улыбаясь как можно более шире и вытирая пенку со рта. Хозяин кивнул.

– Кронскрагер. Половину серебряной монеты.

Я услышал, как Серафина рядом со мной поперхнулась.

– И оно того стоит, – ответил я, бросая серебряную монету на прилавок.

Тишина.

– Что теперь? – прошептала Серафина.

– Мы уходим, – сказал я, и мы так и сделали. Никто не преградил нам путь, никто ничего не сказал. Мы просто ушли.

– Ты пробыл слишком долго на солнце? – возмущённо спросила Серафина, когда мы отошли достаточно далеко, чтобы быть уверенными, что точно ничего не произойдёт. – Они бы нас убили!

– Скорее всего, – произнёс я, щурясь на сияющий шар, который всё ещё высоко стоял в небе. – Скорее всего, даже наверняка.

– Что наверняка, убили бы нас или что ты слишком долго пробыл на солнце? – колко спросила она.

– И то, и другое, – ответил я. – Теперь нам нужно поскорее вернуться домой, чтобы тебе не пришлось меня тащить.

Она покачала головой и рассмеялась.

– Как будто бы я смогу!

Я не чувствовал себя таким уж тяжёлым. Скорее лёгким. Прикрыв рот рукой, я отрыгнул как можно более прилично. Тоже такое дело, которое не всегда удаётся. Это была ошибка, да. Но… святые боги, как же мне не хватало приличного пива.

Она, потеряв дар речи, смотрела на меня и даже выглядела слегка восхищённой.

– Если упадёшь, сам будешь виноват, – наконец промолвила она, улыбаясь и одновременно качая головой. – Вы, мужчины, все одинаковые. Сержант тоже иногда вытворял сумасшедшие вещи.

– Я всегда рассудителен, – ответил я и пошёл быстрее. До площади Зерна было не так далеко. – С редкими исключениями. Не говори никому.

– О нет. Я просто расскажу Лиандре. Уж она подыщет подходящие слова, – Серафина рассмеялась. – Ты видел лицо хозяина трактира? Он никогда бы не поверил, что ты опустошишь кружку!

– Я тоже, – заметил я и пошёл ещё немного быстрее. Я чувствовал, что начал потеть. – Это была ошибка, Серафина, глупость.

– Не уверена, действительно ли это была ошибка, – сказала она.

Я удивлённо посмотрел на неё и чуть не споткнулся.

– Почему?

– Разве ты не упоминал, что вам равным образом также нужно представиться северянам?

Я только кивнул. Впереди была площадь Дали. Осталось недалеко. Я снова пошёл быстрее.

– Молва об этом разлетится быстро. О таком всегда любят посплетничать. И когда выяснится, что это ты, начало будет сделано.

– Начало для ше… чего?

– Для разговора, Хавальд, для разговора, – Серафина снова рассмеялась. – Теперь ты дипломат. И должна сказать, что твой вид дипломатии я считаю убедительным.

– Ты считаешь его хорошим? Лиандра ош… оторвёт мне голову!

Теперь она смеялась открыто.

– Эти северяне начнут расспрашивать. Нас уже знают в этом городе. Саик Хавальд с телохранителем женского пола… Это вызовет их любопытство. И в какой-то момент перед посольством кто-нибудь появится и постучит в нашу дверь.

– Для ше… чего им это?

– Потому что никто не поверит, что ты сделал это только потому, что снова хотел выпить приличное пиво!

– Пиво действительно было хорошем!

Мне было важно, чтобы она это поняла.

– Для чего ты это сделал? – спросила Лиандра, когда снимала с меня сапоги.

– Это было хорошее пиво. Самое лучшее! – объявил я.

Откуда она появилась так внезапно?

– Ты практически никогда не пьёшь пиво, – ответила она. – В основном, только разбавленное вино, да и то всегда в меру. Почему пиво?

– Я хотел избавиться от привкуса, – серьёзно объяснил я.

Она зажала мой второй сапог между ног, а я, положив ногу на её округлую задницу, надавил. Наконец сапог слез. Мои ноги болели. Какими бы удобными не были сапоги, они были новыми.

Она бросила сапог на пол и с улыбкой посмотрела на меня.

– Не думай, что я всегда буду тебе так помогать, – наконец произнесла она. – Серафина рассказала мне, как было тяжело.

– Дело не в этом. Я почувствовал вкус Ордуна…

Ее улыбка исчезла.

– Ордуна, некроманта?

Я кивнул.

Она вздохнула.

– Надеюсь, пиво было достаточно хорошим, – она покачала головой. – Тем не менее время было не подходящим.

Я знаю, хотел я сказать, но заснул.

4. Расставание и мрачные мысли

Я открыл глаза. Сначала один, потом другой. Собственно, всё было в порядке, я был ещё жив и даже когда зашевелил головой, всё осталось на своём месте. Вместо ожидаемой пульсации, я ощутил всего лишь лёгкое давление на виски. Кружка вмещала в себя полторы меры… И Рагнар, видимо, правильно описал особенные достоинства Кронскрагера. Неудивительно, что он назвал его королевой среди пива.

– Вижу, ты ещё жив, – раздался голос Лиандры со стороны письменного стала. Она улыбалась. Я сел – мир всё ещё оставался на месте – и выглянул во двор. Было ещё светло, хотя тени стали более отчётливыми. Должно быть я спал не более пол отрезка свечи.

– На удивление, да.

Я встал, подошёл к умывальнику и умылся.

Вода с ароматом розы… Кто сейчас заботился о таких вещах? Лиандра? Вряд ли. Она знала, что мне нравилось, когда так пахло от неё, но не от меня. Зиглинда? Это было бы на неё похоже.

Лиандра внимательно меня изучала.

– Серафина рассказала мне, что случилось. И сколько ты выпил. В такую жару, Хавальд, ты идиот! Должно быть боги благоволят к тебе, другие бы сейчас лежали на смертном одре.

Я покачал головой. Осторожно. Она не упала с плеч. Пиво действительно поразительное.

– Я упоминал Рагнара, моего друга с севера. Того, о котором Янош думал, что он меня обманывает.

Она кивнула.

– Он рассказал мне об особенном пиве, которое варят северяне и которым они даже, якобы, торгуют с гномами.

Она приподняла вверх бровь. Я ещё никогда не видел живого гнома, вероятно, она тоже, но баллады в этом отношении были предельно ясны: гномы пили только своё собственное пиво. Что ж, теперь я поверил, что есть исключение.

– Тёмный Кронскрагер. От него нет похмелья.

Я подошёл к ней, положил руку на плечо и хотел наклониться для поцелуя, но она упёрлась мне рукой в грудь, а другой замахала перед моим носом.

– Если бы у тебя был мой нос, ты бы этого сейчас не сказал. Ты воняешь пивом! – она улыбнулась и заметив мой взгляд, захохотала. – Не смотри на меня так! – сказала она, отталкивая меня. – Ты сам виноват.

– Ты права, но поверь, это был лучший выбор, – я провёл рукой по волосам и снова сел на кровать. – Я ещё никогда не делал ничего подобного.

– Не пил пива?

Я покачал головой.

– Другое? – тихо спросила она.

Я кивнул.

– Ещё совсем недавно это сердце билось. Прикоснуться к нему… Во время своей учёбы ты когда-нибудь видела вскрытое тело? – она лишь кивнула. – Всё чудесным образом связано и компактно уложено. И какими бы непонятными на первый взгляд казались органы, во всём есть смысл, там виден порядок, воля богов и творения. Чудо… и в то же время ужасное зрелище, – я закрыл глаза. – При помощи острия меча я научился прокладывать дорогу между рёбер к сердцу и достаточно часто находил её. Я видел взгляд учёного – врача, когда он вскрывал грудную клетку. Он знал, что делает, и как бы жестоко это не казалось, в его глазах читалось благоговение.

Он был человеком, которым я восхищался. Кто-то, кто использовал свою жизнь, чтобы исцелять то, что уничтожают другие, кто ещё никогда в своей жизни не убивал. Я помнил, как чувствовал себя, когда впервые убил… Но уже больше не помнил чувства невинности, до того, как это случилось, – я посмотрел на неё.

– У нас есть свобода воли, ведь боги не могут желать, чтобы их творение разрушало само себя…

Я посмотрел на свою руку, один палец обхватывал широкий золотой обруч. То самое кольцо. Я потянул, но оно крепко застряло на пальце. Однако его можно было поворачивать туда-сюда, поэтому я повернул, чтобы была видна печатка, которая обычно была со стороны ладони.

– Это кольцо что-то со мной делает. Я не видел того, что видели другие, и я что-то почувствовал, когда прикоснулся к сердцу эмира. Ты бы видела эссэру Фалу, стоящую там, с каменным лицом. Её мышцы были так напряжены, что я думал, её челюсть сейчас треснет, когда да Халат начал резать, – я страдальчески поднял взгляд на Лиандру. – Как я мог рассказать ей, что почувствовал в тот момент?

– И что ты почувствовал, Хавальд? – тихо спросила она.

– Некромант забрал у эмира не только жизнь, но и душу. Как Ордун забрал у Хелис. Как почти случилось со мной!

Глаза Лиандры расширились.

– Но там стояла только фальшивая Марина, никто к нему не прикасался. А разве не говорят, что чтобы похитить душу, некромант должен сначала прикоснуться к человеку?

– Вот и я о чём, – серьёзно промолвил я, откидываясь на кровать. – Этот может убивать и забирать душу издалека. Невидимый, никем незамеченный. Когда я это понял, я постарался думать о другом, в противном случае опозорил бы себя прямо там в комнате. Тёмный Кронскрагер, – я тихо рассмеялся и покачал головой. – Это была единственная мысль, которой я позволил остаться. Легендарное пиво. О чём-то другом я не хотел думать, не хотел видеть, не хотел чувствовать этот привкус железа во рту и оставил место только одной этой мысли. Когда я прикоснулся к отпечатку некроманта, эта мысль была единственная, не давшая сойти мне с ума. Я хотел только пива, – я посмотрел на неё, она села рядом. – Бред, правда?

– Я подумала так, когда Серафина рассказала мне. Теперь же думаю иначе, – она наклонилась и поцеловала меня. Я ответил на поцелуй и удивлённо посмотрел на неё, когда она отстранилась. Она рассмеялась, наморщив нос. – Иногда можно чем-то пожертвовать.

Она встала и прошла к небольшому секретеру и взяла два листа плотно исписанного пергамента.

– Я только что закончила. Хочешь почитать?

Я кивнул, взял оба пергамента и вышел с ними на балкон. Тени были почти горизонтальными, вечер приближался.

Её почерк был тонким и чистым, легко читаемым. Не то, чтобы я был одарён в этом отношении. Я умел писать, и уже был этому рад. В письме было мало личного, кроме того, что мы действительно нашли путь в Аскир и планировали набрать там легион.

Лиандра была реалисткой, считая маловероятным, что до истечения года легион сможет прийти на подмогу Иллиану. А то, что я прочитал между строк, было кое-что другое: горькое признание того, что помощь придёт слишком поздно, и что есть лишь надежда, снова освободить страну. Надежда – было скорее неподходящим словом. Это было обещание. Она не упомянула магические порталы, в то числе и горную крепость, и оставалась осторожной при выборе слов.

Я посмотрел на неё поверх пергамента и вернул бумаги. Она вздохнула, одним движением зажгла небольшую свечу, стоявшую на столе под небольшой конструкцией, заканчивающейся медной чашей. В чаше лежало несколько кусочков сургуча. Хорошая идея, так сургуч не покроется копотью, когда она будет ставить печати, а так как с одной стороны чаши была ручка, то не обожжёт пальцы.

Она осторожно сложила листы бумаги, свернула против сгиба и обмотала тонкой белой полоской шёлка, которую связала сложным узлом. Я вместе с ней наблюдал, как сургуч начал плавиться, затем она взяла яблочное семя, которое лежало на бумаге.

– Нет, – сказал я. – Я тоже поставлю свою печать, если ты не возражаешь.

Она лишь кивнула, вылила сургуч на узел и прижала печать, а потом протянула свиток мне.

– У тебя есть чёрный шёлк? – тихо спросил я.

Она выдвинула ящик и потянувшись к шелковой ленте, замерла, когда почувствовала мои пальцы на своей шеи, где я осторожно вытащил цепочку, на которой она носила другое кольцо. Она ничего не сказала, когда я снял цепочку. Завязав чёрным шёлком свой собственный узел по диагонали к узлу Линдры, я аккуратно положил семя так, чтобы оно торчало из сургуча, вылил сургуч и впервые за долгое время поставил печать её кольцом с единорогом и розой.

Так же осторожно я снова одел цепочку ей на голову.

– Почему? – тихо спросила она.

Я подумал о девочке под яблоней.

– Потому что она всё ещё верит в сэра Родерика, – ответил я, вставая. – Остальные уже вернулись с рынка? – спросил я немного резко, надевая сапоги.

Левый немного жал, но это уйдёт.

– Да, – сказала она.

Я одел портупею и подвесил Искоренителя Душ, чья жажда постепенно снова просыпалась. Проклятому клинку видимо всегда было мало. Я попытался не обращать на него внимания.

– Когда они уйдут, у нас будет достаточно времени, чтобы сделать здесь всё необходимое, – заметил я.

– Разве у нас не достаточно собственных проблем?

Я снова почувствовал тёмную тень, лежащую вокруг сердце эмира и покачал головой.

– Это то, что мы не смогли понять вовремя, – тихо объяснил я. – Эти проблемы касаются и нас.

– Выспались? – спросил Янош, широко ухмыляясь. Он кивнул Лиандре, которая вошла на кухню вслед за мной. – Вы должны показать мне, где находится этот трактир, – весело продолжил он. – Думаю, я бы умер за приличное пиво!

– Думаю, там вам сделают это одолжение, – промолвила Серафина.

На кухне собрались все, включая Зокору и Вароша. Зокора, как обычно, уединилась в углу и оттуда наблюдала за происходящим. Варош стоял позади неё, рука на одном из её изящных плеч. Наталия молча стояла на коленях рядом с Зокорой.

– Люди действительно были там такими высокими, как утверждает Серафина? – спросил Янош.

– Я бы предпочла, чтобы вы все называли меня Хелис, – прервала она, благодарно кивая, когда Зиглинда поставила перед ней кубок охлаждённого вина. Остальные удивлённо посмотрела на неё.

– Охотно, но почему? – спросила Зиглинда, одевая на длинный железный вертел большой кусок жаркого, а затем смазывая его пряной пастой. – Я, например, рада, что знаю тебя такой.

– Потому что Серафина принадлежит другому времени, – ответила цейгмейстер старой империи, вставая, чтобы обнять Зиглинду. Зиглинда выглядела удивлённой.

– Мы с тобой ближе, чем сёстры, Линда, – нежно сказала Серафина. – Это никогда не изменится. Но будет более правильно называть меня Хелис.

– Это более подходящее имя, – заметил я, в то время как Зиглинда неловко улыбнулась, подвесив вертел над открытым очагом. – Разве я не говорил, что ты не должна обслуживать нас? – спросил я.

– Мне это нравится. А сегодня это в последний раз на долгое время, – она выпрямилась, вытерла пальцы о фартук и по очереди посмотрела на нас. – Пройдёт, наверняка, два месяца, прежде чем мы снова воссоединимся. Я полюбила всех вас, но никто не знает, увидимся ли мы когда-нибудь снова. Поэтому… прошу, будьте сегодня вечером моими гостями.

– Спасибо, с удовольствием! – промолвил я, а остальные кивнули.

– За это нужно выпить! – воскликнул со смехом Янош, делая большой глоток из своего кубка. Учитывая то, что я сегодня уже превысил свою меру – во всех отношениях – я сдерживался, разбавляя вино больше, чем обычно.

– Возвращаясь к твоему вопросу, Янош: большинство людей в этом трактире были ненамного ниже меня ростом, но имели скорее твоё телосложение, – я вспомнил хозяина трактира. – Некоторые были даже ещё шире.

– Они действительно выглядели как варвары, только выше, – любезно добавила Серафина.

Я с удовольствием буду называть её Хелис, но для меня она навсегда останется Серафиной.

Зиглинда подбросила в очаг несколько брёвен и добавила хвороста. – Лиандра? – спросила она.

Лиандра подняла взгляд со свитка, который держала в руках, потом поняла, чего хочет Зиглинда. Она сунула руку в один из мешочков на поясе и вытащив небольшое количество пепла, растёрла его кончиками пальцев. Когда пепел поднялся в воздух, он на мгновение вспыхнул, и с шипящим звуком хворост загорелся, а с ним и самое маленькое бревно в куче. Лиандра стряхнула пепел с пальцев и рассмеялась, когда заметила мой удивлённый взгляд.

– Кухонная магия. В такую жару это очень просто, – промолвила она с улыбкой.

Просто. Мне самому всё ещё было ужасно сложно, когда я хотел зажечь свечу!

– По крайней мере, она полезна, – заметила Серафина, снова садясь за стол. – Как далеко ты продвинулась в своём обучении? – спросила она.

– Она не смогла выстоять против Бальтазара, – сказала Наталия из угла, где стояла на коленях рядом с Зокорой. – Никому из нас это не удалось. Я рада, что вы смогли победить его. Надеюсь, вы отрубили ему голову и похоронили отдельно от тела. Я больше никогда не хочу видеть этого ублюдка.

– Бальтазар полностью сгорел, – произнёс я. – Не осталось тела, чтобы что-то хоронить. Я думал, ты это знаешь.

– Тела не осталось? – растерянно переспросила она, глядя на меня широко распахнутыми глазами. – Тогда он ещё жив!

– Я видел, как он горит, – объяснил я.

Другие, Лиандра, включая Зокору, лишь недоверчиво смотрели на Наталию.

– Он сгорел? Полностью? – спросила Наталия. – Значит вы, без сомнения, нашли в пепле остатки его кольчуги, колец и пряжки?

– Он горел таким горячим пламенем, что не осталось пепла. Магия поглотила его полностью, – решительно заметила Лиандра.

– И это хорошо! Пусть Сольтар осудит его на вечность за то, что он сделал, – подтвердила Серафина, сжав кулаки. – Так предать своих товарищей! А когда-то он притворялся нашим хорошим другом! Мы доверили ему свои жизни!

– Ты же видел, как он горит, Хавалльд, – сказала Лиандра. – Это ведь так, верно? – все смотрели на меня, в том числе Янош, который застыл в движении с яблоком в руке, от которого только что откусил кусок.

– В тот момент я был немного… растерян, – медленно произнёс я. – Он кричал достаточно громко. Мучения, должно быть, были ужасны. Он не только горел, он святился изнутри, а потом распался на волокна. От него ничего не осталось, кроме волчьего фокуса.

– Волчий фокус остался, но больше ничего? – спросила Наталия, внезапно задрожав, будто от холода. Она закрыла глаза и замотала головой. Она не прекращала мотать ей и теперь, стоя на коленях, ещё начала раскачиваться взад и вперёд, издавая тихие скулящие звуки. Мы, потеряв дар речи, смотрели на неё, и я почувствовал, как и у меня пробежала по позвоночнику дрожь.

Зокора разрушила чары, прикоснувшись к шее Наталии.

– Тссс, – сказала она на удивление нежно, поглаживая её по голове. – Он уничтожен.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказал я как можно твёрже. – Его больше нет.

То, что я слышал, без сомнения, был его предсмертный вопль… И я видел, как магия буквально разорвала его на части… Он должен быть мёртв. В этом нет сомнений, – повторил я, для самого себя.

– Что ж, если он вернётся, у меня, по крайней мере, будет шанс ещё раз врезать ему по яйцам, – промолвил Янош, с аппетитом откусывая и жуя яблоко. – В последний раз это как-то не слишком получилось, – сказал он с полным ртом и сглотнул. – А если он не будет стоять на этом волчьем алтаре, то даже самая лучшая магия не защитит его от болта, меча или обычного бесшумного кинжала между рёбер, – он огляделся. – Во всяком случае, он больше нас не обманет.

– Он мёртв, – повторил я.

Янош кивнул.

– Согласен. Но если он всё же вернётся, мы отправим его прямо в руки Безымянного! – он протянул Зиглинде свой кубок. – Ещё один глоток, любимая, – заметив наши взгляды, он рассмеялся, в то время как Зиглинда налила ему ещё. – Не смотрите так испуганно, – воскликнул он, и чтобы поцеловать, притянул Зиглинду к себе. Из кувшина, который она держала, пролилось вино, но ему было всё равно. – У него были кошмары из-за сержанта… Как думаете, как он наделает в штаны, когда увидит воскресшую Серафину? Может Бальтазар и владеет всей силой магии, но он жалкий трус!

Серафина покачала головой.

– Он не был трусом. В чём бы я не обвиняла его, что бы он не сделал, он никогда не был трусом.

Янош снова рассмеялся, сделав большой глоток вина. Он всё ещё прижимал Зиглинду к себе.

– И всё-таки он им был! – воскликнул он. – Жалкий трус, боящийся своей собственной тени! Я сразу узнаю труса, когда вижу. И он жил в постоянном страхе, что этот сержант однажды появится перед ним. Я достаточно часто слышал, как он скулил во сне о пощаде и прощении, – Янош выпрямился во весь рост. – Семьсот лет он дурачил Сольтара, избегая смерти. И каждую ночь просыпался и скулил, как напуганная собака. Да, он поработил Наталию и не только… Но он пинал её так сильно только потому, что боялся, боялся её, боялся всех нас. А больше всего её…, – он указал пальцем на Лиандру, затем на меня. – Тебя тоже, даже когда ты был стариком, – он рассмеялся. – Вы должны увидеть свои лица, – воскликнул он, недоверчиво качая головой. – Этот тип, вероятно, действительно труп, покойник и теперь скулит под сапогом Сольтара. И он это заслужил, ублюдок. Но а если всё же нет, я имею в виду, если он ещё не труп, то сделает всё возможное, чтобы больше никогда не встречаться с вами. Как я слышал, он стоял на этом помосте и никогда не был сильнее, чем в тот момент… и всё же вы спалили ему задницу, – он вырвал кувшин из рук Зиглинды и сделал большой глоток. Видимо, на то, что большая часть вина пролилась на его новую льняную рубашку, ему было плевать. – Я выпью за этого труса! – воскликнул он, подняв кувшин. – Пусть горит огнём, а если нет, бежит как паршивая собака, только завидев нашу тень вдалеке! Нет причин для ваших растерянных лиц, ни одной, слышите? Мы надрали ему задницу, развели огонь, а не наоборот… И горит ли он в аду Сольтара или морозит яйца или всё-таки бродит где-то ещё как привидение… он никогда этого не забудет!

Он снова напомнил мне Яноша – главаря разбойников, который так очаровал нас.

Теперь я снова почувствовал это: его убеждение в том, что он победит, что он прав, как он смеётся над страхом других. И он добился успеха, тут и там я увидел улыбку, даже Наталия слегка кивнула, а её глаза прояснились.

Янош был прирождённым лидером, с должным уровнем неустрашимости и непоколебимой верой в себя. Он ухмыльнулся, поднял вверх кувшин и опустошил. Затем бросил мне пустой кувшин, схватил Зиглинду за бёдра и поднял.

– Прежде чем я позволю ему приблизиться к тебе, дорогая, – тихо сказал он, когда посмотрел ей в глаза, – я самолично разорву его на части. И дважды отрублю голову, чтобы он, наконец, оставил нас в покое.

– Он уже мёртв, – снова повторил я, ставя пустой кувшин на стол.

Янош перевёл взгляд на меня.

– Я верю тебе, Хавальд. Ты видел, как он горит. Я лишь говорю, что лучше ему оставаться мёртвым.

Жаркое удалось Зиглинде на славу, и все его похвалили. Приправу и соус она придумала сама, и Зиглинда ожила от нашей похвалы. Никто больше не упоминал Бальтазара, скорее мы говорили о постоялом дворе «Молот», о зиме, которая всё ещё держала в узде землю у нас дома, должен ли Янош просто передать кому-то послание или же ехать сам. Мы выбрали последнее.

Я предложил ему свою лошадь, во всей конюшне было не сыскать коня лучше, в то время как Лиандра предложила Зиглинде свою. Что ж, может лошадь Лиандры была немного быстрее, но точно не такой стойкой и выносливой, как моя. Янош вернулся к своему обычному состоянию, непристойно шутил и заставил всех нас смеяться. Мне была знакома большая часть его анекдотов, но то, как он их преподносил, было освежающе непринуждённо.

Позже, заперев входную дверь, мы все собрались в подвале перед тайной портальной комнатой. Заглинда и Янош до самого кончика носа были облачены в тёплые меха, а под ним поблёскивала сталь доспехов. Янош держал в руке топор Рагнара на тот случай, если возле портала будет поджидать одна из этих проклятых крылатых собак или что-то другое.

Зиглинда несла зажжённый фонарь. В Громовой крепости будет очень темно.

Затем Янош тоже стал серьёзным, взвесив могучий топор Рагнара в руке. Он ненадолго взял фонарь, пока Зиглинда по очереди прощалась со всеми нами. Когда она подошла ко мне, я увидел её влажные глаза и сердечно прижал к себе.

– Мы вернёмся, – тихо молвила она.

– Я в этом не сомневаюсь, – согласился я с улыбкой, которая должна была выразить оптимизм.

Зокора и Варош тоже были готовы, Варош в шубе и с заряженным арбалетом, Зокора одета, как всегда. Похоже, холод был ей не почём. Зокора будет возглавлять обратный поход в «Молот», и как можно скорее вернётся с Варошем назад. Тёмные пещеры под Громовыми горами скрывали свои собственные опасности, поэтому и требовался эскорт.

Заглинда забрала у Яноша фонарь, прикоснулась к рукоятке Ледяного Защитника и в последний раз застенчиво улыбнулась.

– Мы скоро вернёмся, – сказал Варош, поднимая арбалет в знак прощания. Затем все четверо вошли в круг. Лиандра уже разложила камни, ещё раз тщательно проверила комбинацию и кивнула. Зокора подняла центральный камень и в последний раз посмотрела на всех нас. Возможно, на её губах заиграла мимолётная улыбка, я не разглядел. Она бросила камень в углубление в центре. В мгновение ока комната опустела, и нас встретил поток холодного воздуха.

Мы стали ждать.

– Это жутко, – тихо заметила Наталия.

Действительно жутко. Я посмотрел на Серафину.

– Хелис, ты знаешь какие-нибудь другие портальные комбинации?

Она покачала головой.

– Только Джербил знал секреты порталов.

Мы продолжили ждать, пока внезапно и бесшумно, вместе с ещё одним порывом холодного воздуха, в круге не появилась монета. Лиандра с облегчением вздохнула, подобрав монетку и подняв вверх.

– Лежала орлом вверх, – улыбнулась она. – Они хорошо добрались, и опасности нет.

Я лишь надеялся, что так и останется. Я собрал портальные камни, помог Лиандре закрыть портальную комнату и замести следы в пыли, прежде чем мы поднялись наверх. День близился к вечеру. Мы сели в кухне, и в этот раз я налил нам всем – Наталии, Лиандре, Серафине и себе – разбавленное вино.

Внезапно кухня показалась пустой и слишком большой. Она уже не была тем уютным местом, как ещё совсем недавно. Я подошёл к остаткам жаркого, отрезал себе кусок и вопросительно посмотрел на остальных. Они все кивнули. И таким образом Зиглинда накормила нас ещё раз.