Текст книги "Жестокая жара"

Автор книги: Ричард Касл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Но главное, я вам все расскажу потому, что это касается моей Синтии. Я не знаю, кто был тот сукин сын, который убил ее, но я хочу, чтобы вы его поймали. – Он оживился, однако сил хватило ненадолго. Старик прижал трубку к носу и жадно вдыхал кислород, пока Хит и Рук с нетерпением ждали продолжения. – Мне кажется, произошло следующее: ваша мать обнаружила нечто очень важное, и ее ликвидировали, чтобы она не успела передать информацию мне.

– Например, что? – уточнила Никки.

– Этого я не знаю. Вы не замечали, может быть, она стала вести себя как-то иначе? Изменила распорядок дня, привычки, например, встречалась с кем-то в необычное время?

– Насчет дней перед убийством я ничего утверждать не могу. Я училась в колледже в другом городе. Но она часто встречалась с людьми в необычное время. У нас в семье это был, так сказать, больной вопрос.

– Боюсь, это издержки профессии. – Он задумался, потом спросил: – Вы не видели, чтобы она пыталась что-то спрятать, не находили какого-нибудь ключа, который не подходил ни к одному замку? Может быть, она купила сейф, ничего такого?

– Нет, к сожалению, я ничего такого не замечала.

Рук вмешался:

– Вы сказали «ее ликвидировали». Вы подозреваете ее работодателей, семью, за которой она шпионила, или другого шпиона, которому нужна была имевшаяся у нее вещь?

– Я подозреваю всех. В нашем деле опасность может угрожать отовсюду.

Потенциальную связь между убийствами, о которой так долго размышляла Никки, нужно было наконец установить.

– Вы упомянули Николь Бернарден. Возможно ли, чтобы она выдала мою мать противнику и косвенным образом стала виновницей убийства?

Старик яростно замотал головой:

– Нет. Об этом не может быть и речи. Николь обожала Синди. Они были как сестры. Николь Бернарден умерла бы за вашу мать. Поговорите с ней самой, и вы увидите. – По выражению их лиц он догадался: что-то произошло. – В чем дело?

– Тайлер, мне очень жаль, что приходится сообщать вам эту новость, – сказала Никки. – Николь погибла.

Он вытаращил глаза и приоткрыл рот.

– Николь?.. Погибла?

– Ее тоже убили.

– Нет.

При виде его волнения Хит встревожилась.

– Может быть, мы обсудим это позже. – Она начала подниматься со стула.

– Нет, расскажите мне, расскажите мне сейчас. – Он с трудом приподнялся на локте. – Не уходите, расскажите мне. Мне нужно это знать.

– Хорошо, только, пожалуйста, успокойтесь.

Но старик не мог успокоиться. Он был потрясен, не верил своим ушам, затем его обуяла ярость.

– Кто убил ее? Как? Когда?

– Тайлер, пожалуйста, – уговаривала его Никки.

Она придвинулась ближе, положила руку старику на локоть, а Рук с другой стороны кровати помог ему лечь на подушки. Больной сдался и, казалось, немного успокоился, но дышал по-прежнему с трудом.

– Только скажите мне. Со мной все в порядке. Видите? – Он улыбнулся натянутой улыбкой, которая тут же погасла. – Я был с вами откровенен. Теперь ваша очередь.

– Николь была убита ударом ножа, в Нью-Йорке, на прошлой неделе, – призналась Хит. – На следующий день после нападения на вас.

Тайлер Уинн весь сжался и крепко зажмурил глаза.

– Нет… – хрипло выдавил он и замотал лежавшей на подушке головой. Затем резко открыл глаза и закашлялся. В промежутках между приступами кашля он бормотал: – Нет… Они… все еще… охотятся… за ним.

– Вам сейчас нужно успокоиться, – произнес Рук и обратился к Никки: – Где здесь кнопка вызова медсестры?

– Нет, только не это, только не Николь! – вскрикнул Уинн и приподнялся на локте, хватая ртом воздух. Глаза его практически вылезали из орбит. Писк датчика сердечного ритма участился.

– Я позову охранника, – сказала Никки, но в этот момент занавеска покачнулась, открылась дверь и появилась медсестра.

Увидев лицо пациента, она бросилась к койке. Хит и Рук отступили в сторону. Медсестра занялась больным; Уинн хрипло застонал и упал на подушки, схватившись за сердце. Включился сигнал тревоги, по экрану побежали неровные зеленые пики, писк стал частым, беспорядочным. Сестра нажала на кнопку внутренней связи.

– Code bleu, salle deux-zero-trois, rapidement. Code bleu, salle deux-zero-trois.[102]102
  «Синий код», палата двести три, срочно. «Синий код», палата двести три(фр.).


[Закрыть]

Снаружи приближались взволнованные голоса и шорох резиновых колесиков по линолеуму. Чья-то рука отдернула желтую занавеску. В палату быстро вошли врач кардиолог и медсестра, толкавшая тележку с дефибриллятором. Новая медсестра жестом велела Хит и Руку оставаться на месте, у окна.

– Reculez vous, s'éloigner.[103]103
  Отойдите подальше(фр.).


[Закрыть]

Они замерли, прижавшись к стене и глядя, как медики возятся с больным. Врач проверил показания приборов и произнес:

– Vingt cent joules.[104]104
  Сто двадцать джоулей(фр.).


[Закрыть]

Медсестра щелкнула какими-то переключателями и повернула колесико настройки на приборе. Раздалось едва слышное жужжание – это заряжались электроды. Врач ровным голосом велел:

– Au loin.[105]105
  Отойдите(фр.).


[Закрыть]

Все отошли от койки электроды прижали к груди больного, и врач нажал на кнопку. Тело Тайлера содрогнулось.

Рук старался сохранять невозмутимое лицо, хотя это зрелище напомнило ему о том, как близко к смерти находился он сам совсем недавно.

– Ну давай же, – прошептала Никки.

Когда на экране появилась прямая линия и палату наполнило монотонное гудение сердечного датчика, она снова пробормотала:

– Ну же, Тайлер, давай.

Но настойчивое гудение не смолкало. Врач приказал повысить напряжение.

– Au loin.

Сестры отошли от КОЙКИ, Тайлер вновь изогнулся на постели. Никки всматривалась в маленький экран в поисках пиков на зеленой линии. Но ничего не видела.

Последовал третий разряд. Врач и медсестры молчали, однако по выражению их лиц было ясно, что надежды уже нет. Хит вдруг поняла, что вонзила ногти в ладони, и усилием воли разжала кулаки. Врач снова повысил напряжение, но и на этот раз электрический разряд оказался бесполезным. Как и следующий.

Хит и Рук беспомощно смотрели на то, как человек, с которым они только что познакомились и которому симпатизировали, уходил из жизни, оставив без ответа самые важные вопросы.

После множества напрасных попыток врач, а затем медсестры посмотрели на настенные часы. Доктор записал время смерти. Одна из сестер выключила дефибриллятор и свернула провода электродов. Другая, протянув руку к сердечному датчику, повернула тумблер вниз.

Пронзительное гудение смолкло, прямая линия исчезла, оставив на экране бледнеющий зеленый призрак. Сестра сочувственно взглянула на Хит и Рука – им не нужны были слова. Затем она повернулась к койке, чтобы прикрыть труп Тайлера Уинна.

Медленно и осторожно она набросила на старика простыню. При этом Никки показалось, будто перед ней со стуком захлопнулась стальная дверь сейфа.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Похоже, Париж для нас превратился в Город погасших огней, – заметил Рук, когда они садились в такси у ворот больницы.

– Замечательно. Мистер Сострадание во всей своей красе.

– Что? Я его не убивал. Это ты. Ты убила его.

– Может быть, ты перестанешь повторять это?

– Но это правда. Ты убила дядю Тайлера. – Он покосился на Никки, приподняв бровь. – Надеюсь, теперь ты счастлива.

Хит отвернулась от него и уставилась в окно, на цветущие каштаны Булонского леса, тянувшегося по другую сторону шоссе. «Мерседес» набирал скорость, выезжая на ведущую в Париж дорогу, отчего казалось, будто движется не машина, а роща, усыпанная белыми цветами и залитая солнцем; деревья проносились мимо, словно белые весенние облака.

Конечно, она не убивала Тайлера Уинна.

И, конечно, в глубине души Хит считала, что именно она убила его. Ей не давала покоя мысль о том, что теперь она в ответе за смерть старика. Она видела перед собой ожившую горгулью с собора Парижской Богоматери, слышала хриплый дьявольский шепот: «Он умер потому, что ты пришла к нему. То, что ты рассказала, убило его. Ты должна была молчать, когда старик начал расспрашивать».

Детектив в штатском, который приехал в больницу Канар, чтобы допросить Хит, отверг эту мысль. Естественно, он интересовался тем, что произошло перед сердечным приступом, и Никки, избегая подробностей, изложила ему «полицейскую» версию: Тайлер Уинн знал жертв двух убийств, которые она расследовала. Раненый добровольно согласился побеседовать с ней – это подтвердил охранник. Когда Уинн начал проявлять признаки волнения, продолжала Хит, она попыталась успокоить-его, но он лишь разозлился еще сильнее. Она решила, что лучше будет сообщить ему информацию, которую он требовал, и на этом закончить разговор.

– Кто знает? – пожал плечами французский инспектор, возвращая ей удостоверение. – Я уже говорил с доктором, и он утверждает, что Тайлера Уинна убил не ваш визит, а три пули и еще некая штука под названием стеноз аортального клапана.[106]106
  Стеноз аортального клапана– распространенный порок сердца у взрослых.


[Закрыть]

Но Рук продолжал поддевать ее. Зачем? Потому что он знал Никки достаточно хорошо и хотел помочь ей избавиться от чувства вины, действуя «от противного». Прошлым летом, наблюдая за работой полиции, он успел уяснить, что копы справляются с эмоциями при помощи черного юмора. Этой весной, придя в сознание после ранения, он первым делом заявил Никки, что ужасно зол: ему, как настоящему супергерою, следовало поймать пулю зубами и выплюнуть ее обратно, прямо в глаз плохому парню. И сейчас, на заднем сиденье «мерседеса», Рук пытался поднять ей настроение нелепыми шуточками.

Они выехали на авеню Нью-Йорк, миновали тоннель у моста Альма, и Хит, глядя на россыпь букетов и оплывшие свечи – память о погибшей здесь принцессе,[107]107
  31 августа 1997 г. в Париже в тоннеле у моста Альма погибла в автомобильной катастрофе Диана, принцесса Уэльская.


[Закрыть]размышляла о тайнах – особенно тех, которые люди уносят с собой в могилу. Все это напомнило Хит о том, что в ее мире каждое событие имело причину, а совпадение было лишь событием, причина или следствие которого пока скрыты.

Скрыты до тех пор, пока она не извлечет их на свет божий.

Смерть Тайлера Уинна, безусловно трагичная, была для Никки одной из многих за последнюю неделю. Но именно она оказалась последней каплей. Более того, новый свидетель умер в тот самый момент, когда завеса тайны уже начинала приподниматься. Положение сложилось мучительное в полном смысле этого слова: Хит узнала достаточно для того, чтобы теперь терзаться неизвестностью.

Рук снова заговорил:

– Ну, что скажешь – мои сумасшедшие теории заговоров все-таки оказались не такими уж сумасшедшими, да?

– Послушай, приятель, пока ты от радости не выпрыгнул из окна и не начал танцевать победный танец, могу я напомнить тебе пословицу о сломанных часах?

– То есть что они не только идут верно, но и дважды в день показывают время с исключительной точностью?

– О, пожалуйста, не надо.

– Ве-е-ерно. Какое замечательное слово, да? Ну же, детектив, признайте это. Я первый догадался. Дядя Тайлер был шпионом. – Водитель настороженно взглянул в зеркало заднего вида. Рук наклонился вперед и игривым тоном обратился к нему – точно так же он шутил с нью-йоркскими таксистами. – Скажите ей, что теперь она вынуждена со мной согласиться.

Водитель отвел взгляд и быстро поправил зеркало таким образом, чтобы пассажирам было не видно его лица.

Рук уселся обратно и повернулся к Хит.

– Не понимаю, почему ты хмуришься, Никки. Особенно сейчас. Мы с тобой определенно можем сказать, что стакан не наполовину пуст, а наполовину полон – хотя Тайлер Уинн, разумеется, с нами не согласится. – Он ненадолго закрыл рот, чтобы дать ей время признать его правоту, и продолжил гнуть свое: – Только посмотри, сколько информации мы получили сегодня утром. Я-то думал, ты обрадуешься, узнав, что двойная жизнь матери – не игра твоего воображения и что у нее не было любовника. И что – круто, правда? – у тебя в семье была шпионка, как Арнольд в «Правдивой лжи».[108]108
  «Правдивая ложь»(1994) – комедийный боевик Джеймса Кэмерона. Главный герой (Арнольд Шварценеггер) – секретный агент и ведет двойную жизнь. Жена и дочь не подозревают о том, где и кем он работает на самом деле.


[Закрыть]Нет, еще лучше: Синди Хит была как Джулия Чайлд,[109]109
  Джулия Чайлд(1912–2004) – американский шеф-повар французской кухни, автор книги «Осваивая искусство французской кухни», ведущая на американском телевидении. Во время войны работала в Управлении стратегических служб (предшественнике ЦРУ).


[Закрыть]которая работала в Управлении стратегических служб во время Второй мировой войны.

– Согласна, это уже что-то.

– Не что-то, а чертовски много. По-моему, мы с тобой опередили Диккенса. Париж рассказал нам повесть о двух Синди.[110]110
  Намек на название романа Диккенса «Повесть о двух городах», действие которого происходит в Лондоне и Париже во времена Французской революции.


[Закрыть]

На этот раз к водителю обратилась Никки:

– Вы не поможете мне вышвырнуть его отсюда?

Когда они вернулись в отель, Нью-Йорк уже начинал просыпаться, и Никки занялась телефонными разговорами, а Рук отправился на улицу, на поиски ланча. На ее звонок ответил только один из Тараканов – детектив Каньеро. Его напарник Таррелл был занят проверкой одного из десятков анонимных сообщений, которые посыпались в отдел после газетной статьи с информацией, выданной Гинсбург.

– Должен тебе сказать, жизнь – дерьмо, – пожаловался Каньеро. – У нас хватает собственных забот, но с тех пор, как об этом деле узнал весь город, мы просто задыхаемся под грудой анонимок. Эта статья здорово помешала нам заниматься делом.

– Я все прекрасно понимаю и согласна с тобой, Мигель.

– Знаю, но ты сейчас в Париже с Руком, и я стараюсь сделать все возможное, чтобы испортить тебе отпуск. Послушай, может, мне подраться с Айронсом, пусть он меня тоже отстранит, тогда мы с Лорен сможем съездить куда-нибудь развлечься. В Атлантик-Сити сейчас проходит фестиваль Элвиса. Я бы там исполнил несколько песен…

– Ну что ж, прежде чем ты побежишь надевать костюм из золотой фольги, мне нужно, чтобы ты для меня кое-что выяснил. – Хит потребовала, чтобы он пообещал хранить все в тайне, и кратко изложила ему новости насчет Тайлера Уинна, своей матери и Николь.

После того как Каньеро в третий раз пробормотал «Твою мать…», она сказала:

– На Уинна напали за день до убийства Николь. Мне нужно, чтобы ты связался с таможней и аэропортами и проверил пассажиров, прибывших в прошлую среду из Парижа в аэропорт Кеннеди или в Ньюарк. Не забудь рейсы с пересадками через Лондон, Франкфурт и так далее. Проверь пассажиров по базе данных на предмет предыдущих арестов за нападения или незаконное хранение оружия. Подключи Интерпол.

– Ты думаешь, это может быть тот же самый убийца?

– Я не знаю, что я думаю, но есть вероятность, что эти заказы выполнял один и тот же человек, так что мы должны все проверить. Третье убийство, конечно, совершено другим оружием… Возможно, киллер заколол Николь потому, что не смог провезти в самолете пистолет.

– Ага, а в Нью-Йорке просто невозможно достать пушку, – усмехнулся детектив Каньеро. – Но я этим займусь.

Откашлявшись, он добавил:

– А теперь, к сожалению, я должен сообщить тебе не слишком приятную новость.

– Валяй.

– Это насчет перчатки.

– Никаких отпечатков?

– Хуже. Никакой перчатки.

– Что?

– Только что из лаборатории позвонил капитан Айронс. Он отправился туда утром, чтобы потребовать немедленных результатов, но она каким-то образом пропала.

Никки молчала так долго, что он спросил:

– Детектив Хит, вы меня слышите?

Она произнесла лишь:

– Каким-то образом?

Вернувшись в номер и услышав эту историю, Рук повторил «Каким-то образом?» с тем же оттенком недоверия в голосе.

– По-моему, «каким-то образом» – это не ответ. Мне кажется, разгадка скорее кроется в «какой-то личности».

– Опять ты завел свою пластинку.

– Опять ты не даешь мне высказаться.

– Я знаю, что ты сейчас с пеной у рта примешься рассуждать о Зоне пятьдесят один.[111]111
  Зона 51– американский военный аэродром, подразделение военно-воздушной базы Эдвардс, расположен на юге штата Невада. Здесь разрабатываются и тестируются летательные аппараты нового типа. Зона 51 как объект разнообразных теорий заговора часто фигурирует в произведениях массовой культуры.


[Закрыть]Рук, ты хоть раз можешь поступить так, как принято в полиции, и порассуждать о конкретных, четко доказанных фактах вместо диких предположений?

– Хочешь обсудить факты, Никки? Отлично, превосходно. Тогда скажи мне, как часто исчезает без следа ключевая улика при расследовании громкого дела? – Она молча смотрела на него. – Хорошо, забудем об этом вопросе. Но ты же не будешь отрицать, что сейчас дело особенное. От него за версту несет шпионскими играми.

– Или непрофессионализмом.

– Когда я слышу это слово, мне вспоминается только один человек. Железный человек.

– Думаю, что придется подождать возвращения в Нью-Йорк, тогда я и смогу это выяснить.

Она развернула один из принесенных Руком сэндвичей – багет с сыром и ветчиной. Но Рук был слишком возбужден, чтобы есть. Откусив всего кусочек, он отложил свою порцию и принялся расхаживать по комнате. Никки, заметив, как он яростно стучит по экрану айфона, сказала:

– Надеюсь, что ты сейчас играешь в слова с Алеком Болдуином. Оставь свои шпионские штучки.

– Я забыл о перчатке – на время. Я хочу восстановить старые связи.

– Зачем?

– Возможно, тебе нравится вольное обращение с фактами, – заявил он, поддразнивая Никки ее же собственными словами. – Но как журналист, удостоившийся за свои разоблачительные статьи не одной, а двух Пулицеровских премий…

– Двух, говоришь? – переспросила она, откусывая кусок сэндвича.

– …Я люблю проверять факты через независимые источники. Ага, нашел! – воскликнул он.

– Итак, мистер Вудворд – или вы мистер Бернстайн?[112]112
  Американские журналисты Роберт Вудворд и Карл Бернстайн занимались расследованием так называемого Уотергейтского скандала (1972–1974), закончившегося отставкой президента Ричарда Никсона. 17 июня 1972 года (за четыре месяца до президентских выборов, на которых Никсон был переизбран на второй срок) в штабе его соперника в вашингтонском отеле «Уотергейт» были задержаны люди, которые монтировали там подслушивающие устройства.


[Закрыть]– что собираетесь проверять?

– Я хочу подтвердить то, что Тайлер Уинн рассказал нам о своей работе на ЦРУ и сети «Няньки», агентом которой была твоя мать. Мне лично все, что он сообщил, показалось вполне логичным. Но вообще-то я почувствовал, что он как будто пытается оправдаться. Не знаю, заметила ты это или нет.

– У меня возникала такая мысль. И кто же поможет тебе проверить правдивость этой истории?

– Мой старый информатор, работающий под глубоким прикрытием; я познакомился с ним, когда собирал материал для чеченской статьи в «First Press». Его зовут Анатолий Киже. Совершенно невероятный парень. Прямо из фильма «Шпион, выйди вон!».[113]113
  Действие английского фильма «Шпион, выйди вон!» (2011) по одноименному роману Джона Ле Карре происходит в 70-е гг. XX в., в самый разгар холодной войны.


[Закрыть]Русский разведчик старой школы, сейчас сотрудник СВР – то есть Службы внешней разведки, так теперь называет себя КГБ. Все меняют имидж. КГБ, «KFC»…

– Рук.

– Прошу прощения. Так вот, мой друг Анатолий живет здесь, в Париже, и если кто-то и может знать что-то о Тайлере, твоей матери и об этой их сети, так это он. На самом деле он, возможно, даже сумеет пролить свет на тайну, которую Тайлер Уинн, мир праху его, так бестактно унес с собой на тот свет.

– Ну, хорошо. Предположим, что этот человек из КГБ…

– Из СВР.

– …все знает, но зачем ему рассказывать это тебе?

– Затем, что во время моего пребывания здесь, в Париже, мы с Анатолием… как бы это сказать… немало времени провели в местных барах. Мы были закадычными приятелями. – Рук скрестил два пальца, затем нажал на кнопку «позвонить». – До сих пор я вспоминаю его каждый раз во время похмелья.

И он поднял руку, призывая ее помолчать, как будто это Никки болтала без умолку.

– Здравствуйте, это «Импорте Интернэшнл»? – Он многозначительно подмигнул Никки. – Да, добрый день. Могу я поговорить с вашим руководителем, мистером Анатолием Киже? Да, я подожду, – и он прошептал Никки: – Передают трубку его ассистенту, – и сказал уже в микрофон: – Алло? Постойте, это не Миша? Нет? О, должно быть, вы недавно работаете. Я уже какое-то время сюда не звонил… Меня зовут Джеймсон Рук, я старый друг Анатолия Киже. Я случайно оказался в городе и хотел бы узнать, сможет ли он… Рук. Джеймсон Рук, правильно. Я подожду…

Рука заставили ждать достаточно долго, и Никки успела доесть сэндвич. Он устал ходить по комнате и сел в стоявшее в углу кресло, но внезапно вскочил на ноги.

– Алло? Да? – Рук нахмурился. – Он… Правда? Вы уверены? Ну что ж, очень жаль. Да, до свидания. – Он отбросил телефон и рухнул обратно в кресло.

– Только не говори мне, что в него тоже стреляли, – улыбнулась Никки.

– Хуже. Он сказал, что никогда не слышал ни о каком Джеймсоне Руке.

Никки и Рук решили, что уже получили ответы на некоторые вопросы, и поэтому в Париже им больше делать нечего. Они купили билеты на утренний нью-йоркский рейс. Неразбериха в отделе убийств и неумелое руководство капитана не давали Никки покоя, и ей не терпелось поскорее вернуться домой. Капитан Айронс воплощал в себе все отрицательные черты чиновника. Железный человек всегда был всего лишь бюрократом с полицейским жетоном, но сейчас, получив в свое распоряжение участок и избавившись от детектива Хит, он совершенно распоясался. Разумеется, иногда улика вроде перчатки может потеряться. А утечки в СМИ мешают вести дело. И время от времени самый бездарный детектив в отделе через постель достигает положения, не соответствующего ее (или его) способностям. Но все эти события редко происходят одновременно и редко приводят к провалу расследования. Официально Никки была в отпуске, но она решила, что близость к участку, по крайней мере, даст ей шанс как-то исправить положение прежде, чем главное дело в ее жизни будет окончательно отправлено на свалку.

Рук, как и следовало ожидать, предложил в их последний вечер в Париже забыть о работе. Никки уточнила:

– Ты имеешь в виду – попытаться выбросить из головы мысль о том, что ключевой свидетель сегодня утром умер у нас на глазах?

– Именно так, – подтвердил он. – И если ты еще сомневаешься, я могу опуститься до банальности и добавить: «Тайлер хотел бы, чтобы мы поступили именно так». Судя по фотографиям в твоей шкатулке, он умел весело проводить время.

Хит согласилась взять выходной. Она даже была ему рада. Однако настояла на том, чтобы самой пригласить Рука на ужин и РВВОР (Романтический вечер во время отдыха от расследования).

– Знаешь, даже я уже начинаю путаться в этих сокращениях, – сказал Рук. – Но я согласен.

Она привела его в «Голубой мотылек», жемчужину, скрывавшуюся в одном из переулков квартала Марэ, где местные жители ужинали при свечах свежими мидиями и другими моллюсками из Бретани и слушали исполняемый с акцентом живой американский джаз. Молодая француженка, поразительно похожая на Билли Холидей,[114]114
  Билли Холидей (1915–1959) – американская джаз-певица.


[Закрыть]пела «Я могу дать тебе только любовь» таким голосом, который заставил их забыть исполнение Луи Армстронга. Почти заставил.

Они заказали аперитивы, и после того как Рук просмотрел меню и объявил ресторан настоящей находкой, Никки, хотя он и не спрашивал, заметила, что пришла сюда впервые.

– Ты хочешь сказать, что вы с бойфрендом не ужинали здесь, что твой бойфренд не обожал это место?

– Вовсе нет, – ответила она. – Разумеется, я много слышала о «Голубом мотыльке», но десять лет назад я была студенткой, и у меня не хватало денег на такие рестораны.

Он протянул руку над накрахмаленной белой скатертью и сжал ее пальцы.

– Значит, сегодня особый случай.

– Конечно.

После ресторана они, держась за руки, брели мимо старых магазинчиков Марэ. В ушах у них еще звучал голос певицы, исполнявшей «Our Love Is Here to Stay» и «Body and Soul»; вскоре они оказались на аккуратной квадратной площади Вогезов, окруженной с четырех сторон старинными кирпичными домами с изящными крышами, крытыми голубовато-серым шифером.

– Это место выглядит как богатый дядюшка Грамерси Парка, – заметила Хит, когда они направились к скверу.

– Ага. Только здесь копы с коврами не нападают на беззащитных пешеходов.

Не успел он договорить, как они услышали за спиной хруст гравия, и Никки резко обернулась. Какой-то человек, прихрамывая, ковылял по тротуару вдоль ограды сквера; он даже не обратил на них внимания и, насвистывая, пошел своей дорогой. Рук обратился к Хит:

– Расслабься. Никто нам не помешает. Только не в наш РВВР.

– РВВР?

– Все, я сдаюсь. Прописные буквы уже смешались у меня в голове.

Они были в сквере совершенно одни; Никки повела его на скамейку под деревьями, и они уселись в тени рядом, прижавшись друг к другу. Издалека доносился приглушенный шум большого города; но от оживленных улиц их отделяло несколько кварталов и ряд одинаковых старинных зданий. Из звуков раздавался лишь плеск фонтанов. И, как это часто бывало, без слов, без намеков, они одновременно потянулись друг к другу и начали целоваться. Вино, теплый апрельский вечер, аромат ночных цветов и вкус губ Рука помогли Никки забыться, сбросить груз забот, и она крепче прижалась к нему. Он привлек ее к себе, впился в ее губы. Наконец они разжали руки, тяжело дыша, словно вдруг вспомнили, что им нужен воздух.

– Может, продолжим в отеле? – прошептал он.

– М-м. Мне не хочется никуда идти. Мне хочется, чтобы эта минута длилась вечно.

Они вновь поцеловались, и в это время он расстегнул верхнюю пуговицу ее блузки. Хит протянула руку и сжала его бедро. Рук застонал.

– Знаешь, мне кажется, даже мое удостоверение офицера полиции Нью-Йорка не спасет нас от задержания за появление в общественном месте без одежды.

– Или за непристойное поведение в общественном месте, – поддакнул он, засовывая руку в вырез.

– Послушай, в номере заниматься этим будет намного интереснее. Идем.

Они молча пересекли сквер, обнимая друг друга за талию. Рук почувствовал, как мышцы ее плеч и спины слегка напряглись, и сказал:

– Если ты так настаиваешь на том, чтобы думать о деле, почему бы тебе не рассказать мне, что тебя гнетет? Может быть, нам удастся каким-то образом включить это в нашу прелюдию. С наручниками, конечно.

– Меня что-то гнетет?

– О, прошу тебя. Мне нравится думать, что я для тебя не просто клоун и сопровождающий для походов по ресторанам. Но я не упрекаю тебя за то, что ты размышляешь о своем. Наверняка это что-то важное.

– Извини. Кое-что из сегодняшних событий не дает мне покоя. Я знаю, что упустила из виду некий факт, и стараюсь сообразить какой, но никак не могу. Это на меня не похоже.

Это было правдой лишь наполовину. У Никки действительно присутствовало такое чувство, будто она где-то совершила ошибку. Но, рассказав Руку об этом, она умолчала о более глубоких личных переживаниях, с которыми пыталась разобраться весь день.

Журналист резко притянул ее к себе и встряхнул.

– Отвлекись хотя бы на минутку. На тебя слишком много всего свалилось. – Никки кивнула в темноте, и он догадался, что она хочет уйти от ответа, поэтому настаивал: – Я имею в виду не только ужасы этой недели, но и все, что ты узнала о матери… Тебе потребуется время на то, чтобы принять это.

– Да, я знаю.

Она почувствовала, что у нее перехватило дыхание, сглотнула ком в горле, но это не помогло. Неужели Рук успел так хорошо изучить ее, что угадывает ее настроения и видит сквозь броню? Он почувствовал, что сейчас ее тревожит не только зашедшее в тупик расследование. Но не мог понять ее чувств до конца. Рук не мог знать, что сейчас, пока он фальшивым голосом напевал «Звездную пыль», она на самом деле не шагала под руку с ним по историческому парку мимо дома Виктора Гюго. Она снова была в больничной палате, испытывала облегчение при мысли о том, что на самом деле ее мать работала на разведку, служила своей стране. И вновь слышала слова, которые выбили почву у нее из-под ног.

Она смотрела в лицо Тайлеру Уинну. Бывший агент ЦРУ говорил ей, что из ее матери получилась превосходная шпионка. Говорил о том, что «эта работа приносила ей такое удовлетворение, чувство выполненного долга, полноты жизни, которого не давало ничто другое. Даже музыка».

И Никки сама закончила мысль: «Даже я, ее дочь».

Взвизгнули шины. Ослепительный свет вернул ее к действительности. Они с Руком попали в засаду – оказались зажаты на углу улицы между двумя черными «пежо» с тонированными стеклами.

Рук инстинктивно загородил Никки собой. Но за спиной у них тоже раздались шаги. Хит, резко развернувшись, узнала недавно виденного прохожего, который насвистывал под нос; хромота его чудесным образом прошла, и он бежал к ним. Из каждой машины вылезли по двое мускулистых парней. Инстинктивно Никки потянулась к поясу, но оружие осталось в Нью-Йорке.

Двое нападавших мгновенно скрутили Рука и потащили его в машину; третий, сидевший на пассажирском сиденье, набросил ему на голову мешок. Хит увернулась от первого противника, который уже протянул к ней руки, но тот, что подбежал сзади, «хромой», накрыл ее голову мешком. Никки от неожиданности потеряла равновесие и почувствовала, как двое громил схватили ее в медвежьи объятия и подняли над землей. Она попыталась достать их ногами, извивалась и кричала, но сопротивляться было бессмысленно.

Похитители засунули Хит на заднее сиденье второй машины и уселись с двух сторон от нее. Крики заглушил шум мотора, и «пежо» устремился вперед. В этот момент она почувствовала, как в руку ее выше локтя вонзилось что-то острое.