Текст книги "Ночь в тоскливом октябре (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Глава 47

Еще через несколько минут прибыла Айлин. Я открыл кнопкой домофона дверь в подъезд, после чего встал на пороге, дожидаясь ее появления. Вскоре она показалась на верхней ступеньке лестницы, прижимая к себе бумажный пакет с продуктами. На ней была желтая ветровка, но короткая, доходившая только до талии. Похоже, надетая поверх изумрудно-зеленого вечернего платья. Юбка платья была узкой и длинной, до самых лодыжек, с разрезом слева.

– Я на минутку, – бросил я через плечо.

Киркус ответил:

– Можешь не торопиться, старина.

Я поспешил по коридору. Пока Айлин шла мне навстречу, я видел, как ее левая нога почти полностью выходит из бокового разреза платья, потом снова скрывается в нем, а потом снова выходит. На ней очевидно не было ни чулок, ни колготок. Нога выглядела очень обнаженной.

Когда я взял у нее пакет, Айлин положила ладонь мне на затылок, притягивая к себе. Пакет оказался зажат между нами. Под давлением наших тел зашуршала бумага, сжалось то, что было внутри, тихо звякнула пара бутылок. Мы поцеловались. Ее лицо казалось прохладным от погоды на улице. Я старался быть помягче, жалея ее рассеченную губу, но потом она просунула язык мне в рот, и мы принялись уже вовсю сосаться, довольно долго и жарко. Айлин тихонько простонала, а у меня начала возникать эрекция.

Раньше, чем я хотел бы, она мягко отстранилась от меня. Ее кожа вокруг губ поблескивала от слюны. Она улыбнулась.

– Давно хотелось это сделать.

– Мне тоже.

– Наверное, нам лучше не мучать Киркуса ожиданием, – сказала она. – Он что, пораньше пришел?

– На полчаса раньше.

– Это были познавательные полчаса?

– О да.

Я потащил продукты в квартиру. Идя бок о бок со мной, она сказала:

– В помещении уже немного жарковато для этого, – и сняла свою ветровку. Ее платье имело глубокое декольте, вырез доходил почти до талии, формируя длинный треугольник обнаженной кожи, сужающийся книзу.

– Ого! – сказал я.

Она улыбнулась.

– Тебе нравится?

– Выглядишь фантастически.

Положив ладонь мне на плечо, она склонилась ближе. Пощекотав дыханием мое ухо, она прошептала:

– Если Киркус будет одет так же, я помру на месте.

– Ох, ну ты и стервоза.

Мы расхохотались, но смех утих к моменту, когда мы достигли входа в квартиру.

При нашем появлении, Киркус встал на ноги.

– Привет, Руди! – сказала Айлин.

– Айлин. А куда это мы так блестяще нарядились нынче? – он покачнулся с пятки на носок, склонил голову на бок, затем сказал: – Не на выпускной бал, случаем?

– Да так, просто старое платьишко достала, – сказала Айлин. – Рада, что ты сегодня смог к нам присоединиться.

– С удовольствием.

– Мексику уважаешь?

– В каком аспекте?

– В аспекте еды и выпивки, – сказала она. – Такой как говяжьи фахитос, например, а также мой скандально-известный коктейль Лос Бухалос де Лос Муэртос.

– Что это? – спросил я с ухмылкой.

– Пойдем на кухню, и я вам покажу.

Я проследовал за Айлин на кухню, а Киркус увязался за нами. Пакет с продуктами разместился на кухонной стойке. Айлин запустила внутрь руку, затем вытащила литровую бутылку текилы «Хосе Куэрво Голд». За ней появилась бутылочка поменьше с ликером «Трипл Сек».

Держа по бутылке в каждой руке, она повернулась к нам и приняла подчеркнуто-серьезный вид.

– Это. И это. Бокал, немного льда, и побольше этого, – она потрясла бутылью текилы. – А потом чуточку этого, – потрясла ликером. – Энергично размешать гвоздем от гроба.

– Сигаретой? – спросил я.

– Ну не тупи, Эд. Гвоздем от гроба.

– А. Что ж, такого у меня не завалялось, пожалуй.

– В таком случае, сойдет и палец. Но не переживай, я все сделаю. Ну что, доставай бокалы?

Я извлек из шкафа три бокала. Айлин велела мне положить кубики льда. Потом сказала мне и Киркусу ждать в гостиной.

– От вас на кухне не протолкнуться! Через пару минут приду уже с готовыми коктейлями.

– Которые ты всерьез намерена размешивать собственным пальцем? – спросил Киркус.

Улыбнувшись, она покрутила в воздухе указательным пальцем.

– Очень гигиенично, – сказал я.

– Алкоголь убивает микробы, – пояснила она. – Тебе ведь это известно, я надеюсь?

Засмеявшись, я покинул кухню.

Вскоре, мы все уже сидели в гостиной за журнальным столиком, медленно потягивая Лос Бухалос де Лос Муэртос и жуя чиспсы из тортильи в соусе сальса. Айлин сидела рядом со мной на диване. Каждый раз, когда она наклонялась к столику, верх ее платья немного провисал, позволяя мне увидеть большую часть ее правой груди… включая синяк спереди, который не было видно, когда она сидела прямо.

Эта гладкая белая грудь с темным пятном синяка возбуждала меня и напоминала о том, что мы пережили с Айлин вместе, и заставляла чувствовать себя ближе к ней. И в то же время, вызывала в душе довольно паскудное чувство. Айлин была слишком красивой, слишком умной, и веселой, и доброй, чтобы заслужить такое предательство – я помнил, что собираюсь тайком улизнуть от нее ночью на встречу с Кейси.

К счастью, за выпивкой и разговорами, у меня не было слишком много времени на тягостные раздумья о моем скотском поведении.

Когда наши бокалы опустели, Айлин отнесла их на кухню. Вскоре она вернулась с двумя свежими коктейлями. Я дал себе зарок не спешить со второй порцией Лос Бухалос. Это был практически неразбавленный крепкий алкоголь со льдом – как «Маргарита» за минусом цитрусовых добавок – так что в голове у меня уже слегка шумело.

Встав спиной к Киркусу, Айлин низко прогнулась в поясе и поставила оба бокала на журнальный столик. Легкая ткань ее платья глубоко провисла. Я смог увидеть всю ее левую грудь целиком. Она слегка покачивалась. Сосок был напряженным. Судя по ее улыбке, Айлин прекрасно знала, какой вид передо мной предстал. Не разгибаясь, она спросила:

– Еще чипсов принести?

– Я могу сходить.

– Нет-нет, ты оставайся где сидишь. Я сама все сделаю, – она распрямилась и повернулась к Киркусу: – Ты как там, Руди?

Он ухмыльнулся.

– Тип-топ.

– Бокал мой не подашь? – спросила она меня.

Ее бокал был не совсем пустым. Я взял его со стола и протянул ей.

– Gracias,[54]54
  Спасибо (исп).


[Закрыть]– сказала она.

– Da nada,[55]55
  Пожалуйста (исп.)


[Закрыть]– сказал я, и немедленно задумался, по-испански я ответил, или же по-французски. Этот вопрос не должен был вызывать сложностей, я ведь выпил всего одну порцию.

Пока Айлин ходила на кухню, я пытался вспомнить, как будет «пожалуйста» по-французски. Da Nada? Или это по-испански, как я и хотел? Кстати, а что значит Nada по-испански? Буквально «ничто», вроде. Потом я подумал про Хемингуэя. «Отче ничто, да святится ничто твое, да приидет ничто твое…»[56]56
  Из рассказа Эрнеста Хемингуэя «Там, где чисто и светло».


[Закрыть] Значит, таки испанский. А хотя, может и нет. Он же все это написал в Париже, тогда…

– Что-то не на месте, старичок? – спросил Киркус.

Это был последний человек, кому бы я признался в своем затруднении.

– Айлин не на месте, – сказал я, прилагая некоторые усилия, чтобы говорить четко.

– А я все слышала, – раздался голос, и она появилась с кухни, держа в руке пакет чипсов. – Чуть что, так «твое место на кухне, женщина», да?

– Я имел в виду, почетное место за столом, – пояснил я.

– Поверим на слово, – сказала она, вновь точно так же склоняясь над столом, но на сей раз, чтобы насыпать чипсов в чашку. Как и прежде, я не мог не уставиться на ее грудь.

– Еще что-нибудь хочешь? – спросила она, не разгибаясь. Я встретил ее взгляд. Судя по глазам, она была исключительно довольна собой.

– Сжалься над несчастным, ты же сводишь его с ума! – подал голос Киркус. Хотя он не мог видеть того же, что и я, но очевидно сообразил, что происходит.

Улыбка Айлин стала еще шире.

– Да? Свожу тебя с ума? – спросила она у меня.

– Я в порядке, – сказал я.

– Хорошо, – она распрямилась. – А теперь вам, мальчики, придется обойтись без меня какое-то время. Фахитос зовут меня. Позовете, если что-то понадобится. – Она двинулась на кухню.

Мне очень не хотелось, чтобы она уходила.

– Может, тебе помочь?

– Не-а, но спасибо за предложение. Сиди, развлекай нашего гостя.

– Ты там, может, не все найдешь, что нужно.

– Если будут проблемы, я тебе крикну, – она скрылась на кухне. Несколько мгновений спустя, к звуку ее готовки присоединилась музыка. Вилли Нельсон и Рей Чарльз исполняли песню «Семь испанских ангелов».[57]57
  «Seven Spanish Angels» by Willie Nelson and Ray Charles.


[Закрыть]

Я выпил и улыбнулся Киркусу.

– Отличная песня, – сказал я.

– Что лишь в очередной раз подтверждает твой плебейский вкус, любезный мой приятель.

– Засунь свое мнение себе знаешь куда…

– Хорошо, но только при твоей активной помощи.

Я рассмеялся и помотал головой.

– Не дождешься.

– «Дама слишком много возражает, по-моему».[58]58
  Цитата из «Гамлета» Шекспира.


[Закрыть]

– Я тебе не дама.

– Ах, ну так vive la différence![59]59
  «vive la différence!» (фр.) – дословно «до здравствуют различия!», в т. ч. между мнениями, культурами, между мужчинами и женщинами. В контексте диалога, Киркус иносказательно говорит: «Я и рад, что ты не женщина».


[Закрыть]

Хотя я понимал, как это переводится с французского (или то был испанский? – будь прокляты Лос Бухалос де Лос Муэртос!), мне было не совсем ясно, что конкретно он имел в виду. Я нахмурился.

– Ой, вот только не притворяйся, что обиделся. Ты польщен, и сам это знаешь.

– Чего-чего? Польщен?

Склонившись вперед и понизив голос, Киркус сказал:

– И я могу тебя понять. Ты сидишь в квартире с двумя красивыми людьми, которые готовы тебя просто съесть живьем.

На какое-то ужасное мгновение, в моей голове мелькнула мысль: а что, если Айлин и Киркус сговорились, и заманили меня в ловушку, и мне предназначено стать их ужином. После увиденного под мостом в среду ночью – а также услышанного от Кейси – это больше не казалось мне чем-то абсолютно невозможным.

Ха-ха, очень смешно.

Разумеется, я прекрасно понимал, что на самом деле имел в виду Киркус.

– Даже не думай об этом, – сообщил я ему.

– Я вряд ли смогу не думать об этом, дружочек. Это сильнее меня, ведь ты такой сладкий.

– Да хорош уже, не смешно.

– Ой, да не напрягайся так. Я не собираюсь на тебя набрасываться. Я ведь джентльмен, в конце концов. Я никогда никого не принуждал.

– Рад это слышать.

– Но если захочешь, только свистни. Ты ведь знаешь, как свистеть, да? Надо сложить губы вот так, и…[60]60
  Двусмысленная цитата из фильма «Иметь и не иметь» 1944 года, где её произносит Лорен Бэколл.


[Закрыть]

– Да ты заебал уже!

Из кухни появилась Айлин. На ней был повязан мой единственный и незаменимый фартук – который я сам никогда не надевал.

– Эдди, можешь мне тут помочь освободить стол?

– Ангельское вмешательство, я спасен! – сказал я.

Киркус хмыкнул:

– Отпускаю тебя с миром.

Глава 48

Убрав свой компьютер, книги и бумаги с кухонного стола, я положил туда салфетки и столовые приборы.

– Уже скоро, – сообщил я Киркусу.

Со своего места за журнальным столиком в гостиной, он поднял в мою сторону бокал, подмигнул и сделал глоток.

Я подошел к Айлин. Она стояла перед плитой, в том углу кухни, что не был виден из гостиной. В одной руке она держала деревянную лопатку, в другой – свой бокал. Я подобрался сзади, просунул обе руки ей под фартук и обнял за талию, заглянув ей через плечо. На горелке стояла сковорода, полная шкворчащих кусочков маринованной говядины.

– Пахнет замечательно, – сказал я.

Она допила остатки коктейля, затем опустила бокал.

– Как там с Киркусом?

– Он меня хочет.

– Не только он.

– Но пообещал не трогать, если я не стану свистеть.

Судя по касанию ее щеки к моему лицу, я понял, что Айлин улыбнулась.

– А ты умеешь? Свистеть? Надо сложить губы…

– Подслушивала нас?

Она мотнула головой.

– Кино смотрела.

– Этого не было в книге, если что. «Иметь и не иметь».[61]61
  «Иметь и не иметь» – роман Эрнеста Хемингуэя.


[Закрыть] Про свистеть и все такое.

– Да? Не знала.

– Теперь знаешь.

– Так чудесно, когда тебя держат в курсе, – сказала она, после чего прижалась ко мне попой и подвигала бедрами из стороны в сторону, потираясь об мой пах.

Я тихо присвистнул, почти ей в ухо.

Она спросила:

– Это ты для меня сейчас свистел или для Киркуса?

Я попытался просунуть ладонь спереди в ее платье, но она ловко поймала мое запястье сквозь фартук.

– Не сейчас, милый. Ты лучше иди обратно, составь компанию нашему другу.

– Я могу помочь тебе здесь.

– Я сама со всем справлюсь. Осталось всего несколько минут. Иди, ладно? Невежливо оставлять его там одного.

– Хорошо, – я коротко поцеловал ее в шею, затем вернулся в гостиную. – Ну что тут у тебя, Рудольф?

– Ой, перестань.

Я сел на диван и взял свой бокал. Вторая порция Лос Бухалос де Лос Муэртос была еще не выпита и наполовину, однако лед уже растаял. Я сделал глоток. Еще вполне холодный.

По радио, Рэнди Трэвис начал петь «Герои и друзья».[62]62
  «Heroes and Friends» by Randy Travis.


[Закрыть]

– Еда почти готова, – сказал я.

– Я особо не спешу, – сказал Киркус.

– Хорошо проводишь время?

– Вполне.

– Рад это слышать, – я обмакнул кусок тортильи в соус, затем ловким маневром закинул его себе в рот, не пролив ни капли.

Пока я жевал тортилью, Киркус сказал:

– Нам надо чаще встречаться. В следующий раз, я вас приглашу к себе.

Я едва не выпалил «Особо не надейся!», но пребывал в слишком хорошем настроении, чтобы говорить гадости… даже Киркусу. Аромат говядины был чудесен, Айлин была в чудесном платье, я успел вдоволь налюбоваться на ее чудесную грудь, я планировал позднее пойти погулять и чудесно провести время с Кейси, и я испытывал чудесное легкое опьянении от Лос Бухалос.

– Ну что ж, – сказал я. – Только дай знать, когда хочешь принять нас.

Обе его брови приподнялись одновременно.

– Вы правда придете? – на какое-то мгновение, я успел заметить надежду и тоску в его глазах. Однако, они быстро скрылись за обычным фасадом высокомерной наглости.

– Может быть, – ответил я. – Наверное, это от многого будет зависеть.

– От чего, осмелюсь спросить?

– Давай для начала посмотрим, как сегодня все пойдет.

– Я буду примерно себя вести.

Из кухни раздалось пиканье микроволновки.

– Я приготовлю мое фирменное блюдо, – сказал Киркус.

– Это какое же? – спросил я.

– Свиное жаркое.

– Не из длинной свиньи, надеюсь.

– Длинной свиньи? – он нахмурился.

Айлин показалась на пороге. Она скинула фартук и улыбалась.

– Подходи-налетай, ребята!

Мы с Киркусом подошли к столу и сели. Айлин взяла наши бокалы.

– Вы начинайте, – сказала она. – Я пока налью вам еще.

– А чего делать-то? – спросил я.

– Бери тортилью, намазывай сметаной или авокадовой пастой, или чем хочешь, кидай сверху кусок мяса, сыр, зелень, что угодно, заворачивай – ну и жуй.

– Проще сказать, чем сделать.

Вскоре, она подошла к столу с тремя полными бокалами своего фирменного зелья. Затем села сама. Подняв свой бокал, она сказала:

– Ну, будем здоровы все!

Киркус и я подняли бокалы. Мы все склонились вперед и чокнулись друг с другом.

Киркус сделал глоток.

– Grande, – сказал он. – Mucho grande.[63]63
  «Здорово. Отлично». (исп.)


[Закрыть]

Я тоже хлебнул:

– Рио Гранде.

Айлин выпила и сказала:

– Миссисипи.

Я поднял бокал:

– За Марка Твена!

– Фе, – сказал Киркус.

– У тебя претензии к Марку Твену?

– Он плебей. Неудивительно, что ты его так обожаешь, Эдуардо.

– «Гекльберри Финн» – величайший роман в истории! – на мгновение я ощутил укол вины за предательство Уильяма Голдмана. Но если бы я попытался объявить «Золотой храм» или «Мальчики и девочки вместе» величайшим романом…

– Ой, я тебя умоляю, – сказал Киркус.

– Это правда.

– Американский, – вмешалась Айлин. – Величайший американский роман в истории, может быть. Если не трогать британцев, и ирландцев, и русских, и французов…

– Что вообще французы написали хорошего? – спросил я.

– Дюма? – сказала Айлин. – С добрым утром, Эд. «Три мушкетера», может слышал? И Де Мопассан.

– А еще Сартр[64]64
  Жан-Поль Сартр – французский писатель и философ.


[Закрыть] и Камю,[65]65
  Альбер Камю – французский писатель и философ.


[Закрыть] ну и на забудем о Симоне,[66]66
  Симона де Бовуар – французская писательница и философ.


[Закрыть] конечно же, – сказал Киркус.

– О, а мне нравится Симон, провозгласил я. – Он и правда хорош.

– Она, – сказал Киркус.

– Мне нравится этот его сыщик, как там его, Мегрэ.

– Это Сименон, – поправила меня Айлин. – Жорж Сименон.[67]67
  Жорж Сименон – бельгийский писатель.


[Закрыть]

– Старичок, я говорил про Симон де Бовуар.

– А. Ну разумеется, про кого ж еще. Ну это чушь, конечно.

Айлин засмеялась.

– Тебе, должно быть, очень нравится изображать дурачка, – сказал мне Киркус.

– Как бы то ни было, – сказал я, – если мы вернемся все-таки к «Гекльберри Финну», то я скажу, что величайший американский роман…

– Сильно переоценен, – перебил Киркус.

– Хемингуэй говорит, что лучший.

– Чем только доказывает мою правоту.

– А как по мне, «Атлант расправил плечи»,[68]68
  «Атлант расправил плечи» – роман американской писательницы Айн Рэнд.


[Закрыть]– сказала Айлин, – как минимум, для меня это лучшая книга, что я читала в жизни, а ее ведь даже нет в учебных программах.

– Да ладно?

– Ни в одной программе, про которую мне известно. А все потому, что учителя ее ненавидят. Врут про нее. Отказываются рассказывать про ее книги, – нахмурившись, Айлин размазала немного сметаны по дымящейся горячей тортилье. – Боятся каждой ее долбаной книги, как черти ладана. Большинство учителей у нас коммуняки, если вы не заметили.

С этой стороной Айлин я еще никогда не сталкивался – вероятно, это была ее пьяная сторона.

– Коммуняки? – переспросил Киркус. – М-да, без комментариев.

Прищурившись на него одним глазом, Айлин сказала:

– Мой папа воевал с чертовыми коммуняками во Вьетнаме. Ты думаешь, тут есть что-то смешное?

– Я извиняюсь, если наступил тебе на больную мозоль, дорогуша… ну, или на боевые сапоги твоего достойного отца. Но серьезно, коммунизм? Ты должна признать, что этот дискурс несколько морально устарел в наши дни. И таким образом, Айн Рэнд со своими книгами также морально устарела.

– Ты хоть одну читал? – спросила она.

– Никогда не стал бы тратить времени на такое.

Она указала на меня вилкой:

– А ты, Эдди?

– Боюсь, что нет. Но хотел бы попробовать.

Она повернула вилку к тарелке с говядиной и положила несколько кусочков жареного стейка на свою тортилью.

– «Атлант расправил плечи», «Фонтан идей», «Мы, живые».[69]69
  Другие романы Айн Рэнд.


[Закрыть] Нас заставляют читать каждую чертову книгу, что вышла из-под пера немногих избранных. «Великий Гэтсби», мать его! «Жемчужина»,[70]70
  «Жемчужина» – повесть Джона Стейнбека.


[Закрыть] мать ее!

– «Алая буква»,[71]71
  «Алая буква» – роман Натаниэля Готорна.


[Закрыть]– добавил я.

– Не говоря уж про «Мадам Овари»,[72]72
  «Мадам Бовари» – роман Густава Флобера. В насмешливом искажении от Айлин, название романа прозвучало примерно как «Мадам Яичник».


[Закрыть] – продолжила она. – Это что за херобора вообще была?

Киркус молча качал головой и смотрел на нас с видом крайнего разочарования.

– Сотни, буквально сотни книг, – не умолкала Айлин. – Книги любого хрена с горы, что додумался приложить ручку к бумаге, в программу попадают, но Айн Рэнд? Нет, нееет! Только не это! Она лучше большинства из них, да вообще никого нету лучше нее, но нет, ее стремятся спрятать от нас, потому что ненавидят ее идеи.

– Ее единственная идея – это эгоизм, дорогуша, – сказал Киркус.

Айлин посыпала свою говядину тертым сыром, затем начала сворачивать тортилью.

– Вот видишь, тебя уже в этом убедили, а ведь ты даже ее книг не читал. А все почему? А все потому, что и не хотят они, чтоб ты читал их. А вот ты знаешь, какая ее настоящая идея?

– Боюсь, что ты сейчас нам поведаешь.

– Никто не имеет никакого долбаного права, – сказала она, – брать то, что ему не принадлежит. Вот как государство, например. Государство ни фига не имеет права нас чего-то там заставлять делать… даже ради того, что они называют «общим благом». Мы не рабы чьи-то. Мы имеем абсолютное право на плоды нашего труда, и мы ни хера лысого не обязаны обществу. Как Джон Голт, ты про него слышал когда-нибудь?

– Разумеется, – со вздохом сказал Киркус. – Кто такой Джон Голт?

– Кто такой Джон Голт? – спросила его Айлин.

– Очевидно, порождение твоей литературной богини.

– «Он погасил огни мира». – при произнесении этой фразы, ее голос немного охрип, а на глаза навернулись слезы.

– И это значит… что? – спросил Киркус.

– Вот они-то как раз и не хотят, чтобы ты это узнал, – сказала Айлин. Она вытерла глаза, затем отхлебнула из бокала и сказала: – Прочитай книгу! – после чего подняла ко рту свернутую тортилью.

– Это «Атлант расправил плечи»? – спросил я.

Она кивнула и шмыгнула носом.

– Возможно, попробую, – сказал Киркус. – Роман, способный довести крепкую Айлин Дэнфорт до слез…

– Слышь, это что сейчас было насчет «крепкой»? – возмутилась Айлин.

– Этот эпитет касался твоего характера, а не телосложения.

– Что-то не так с моим телосложением?

– Вовсе нет, моя дражайшая Айлин. С точки зрения стороннего наблюдателя, оно вполне выдающееся, осмелюсь сказать.

– Спасибо.

– Разве оно не выдающееся во всех смыслах слова, Эдуардо? – спросил он меня.

– Я бы сказал, что да, – согласился я, и потом, слегка встревожившись насчет частицы «не» в вопросе, добавил: – В смысле, выдающееся, точно.

– Разумеется, он ничего другого и не способен сказать – ведь парень в тебя уже обкончательно, ой, простите, окончательно втюрился. Тогда как я представляю собой подлинно нейтральную сторону, и говорю правду без боязни последствий. С точки зрения абсолютной объективности, я могу сказать, что твое телосложение поистине выдающееся. По крайней мере, та его часть, с которой я знаком. Уверен, что Эдвард имеет надо мной преимущество в данном аспекте.

– Едреть… – пробормотал я.

Он поглядел на меня.

– Твое красноречие поистине легендарно, старина. – Вновь обращаясь к Айлин, он продолжил: – Кстати говоря, я так понимаю, целая банда малолетних подонков в среду вечером имела удовольствие лицезреть твои явленные всему свету сисечки? Такое ощущение, что их уже все видели, кроме одного меня.

Уставившись на него, она склонила голову на бок.

– И откуда ты взял такие новости?

Киркус поглядел на меня и улыбнулся.

– Надо понимать, я не должен был говорить этого?

– А как же «молчок, могила»? – спросил я.

– Ты не пояснил, что к прекрасной Айлин моя клятва тоже относится.

Я простонал вслух.

– Да ничего страшного, – сказала Айлин. Затем запихнула в рот край тортильи и откусила большой кусок. Она принялась жевать, и с каждой секундой ее глаза все сильнее увлажнялись. Она проглотила еду и вытерла рот салфеткой. Затем произнесла:

– Мне надо выйти, извините.

Она рывком отодвинула стул, встала и покинула кухню.

Со своего места, я видел, как она широкими шагами прошла через гостиную и в коридор. Спустя пару секунд, хлопнула дверь. Очевидно, она зашла в уборную.

– Охохонюшки, – сказал Киркус, и улыбнулся. – Как полагаешь, она, наверное, съела что-то не то?