Текст книги "Ночь в тоскливом октябре (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Глава 26

Следующий час или около того, мы обсуждали, что будем делать. Съели еще сыра с крекерами и выпили рома с колой. Хоть я и старался делать коктейли легкими, но уже чувствовал легкую пьяную бодрость к моменту завершения беседы.

У меня в спальне мы оделись. Чистой одежды хватило для нас обоих. Айлин обулась в свои туфли, но взяла мои коричневые вельветовые брюки и ту самую темно-синюю толстовку, что я носил на свои приключения прошлой ночью. Я оделся в замшевую рубашку, джинсы и кроссовки.

Кошелек я решил оставить дома, но захватил швейцарский нож. Когда я брал с тумбочки пятидюймовый фонарь «Маглайт»,[31]31
  «Maglite» – американская торговая марка ручных фонарей.


[Закрыть] Айлин сказала:

– Как жаль, что тогда его не было при тебе.

– Не знал, что мы пойдем под мост.

– Это твой лучший фонарик?

– Это мой единственный фонарик. Но он неплохой.

Я нашел темно-синюю вязаную шапку для Айлин и бейсболку «Янкиз»[32]32
  «New York Yankees» – клуб американской бейсбольной лиги.


[Закрыть] для себя.

– А перчатки? – спросила она.

– В смысле, бейсбольные что ли? – как уже говорилось, я был немного пьян.

– В смысле, резиновые или что-то такое. Может, для мытья посуды?

Я помотал головой.

– Просто обычные перчатки? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Что же ты зимой носишь?

– Сую руки в карманы.

– А. Ну тогда все ясно, – с этими словами, она натянула на голову шапку.

Мы пошли к двери. Прежде, чем выходить, я повернулся к ней.

– Мы точно хотим это сделать?

– Думаю, у нас нет выбора, – она выглядела очень мило в вязаной шапочке, с убранными под нее волосами, почти по-мальчишески. Бледная крошка крекера прилипла к левому уголку ее рта, болтаясь чуть выше губы. Я смахнул ее одним пальцем.

Она подалась вперед и поцеловала меня, коротким, но нежным и теплым поцелуем.

– Давай просто сделаем это поскорее, – сказала она. – Не хочу опоздать на лекцию в десять.

– Надеюсь, ты шутишь.

– Не шучу.

– Что бы нам ни пришлось делать, – сказал я. – Лучше сделать это до рассвета.

– Ой, да знаю я. – она открыла дверь.

Коридор был в полном нашем распоряжении. По пути вниз я переживал, что встретим Фишеров. Но их дверь оказалась закрыта, и мы поспешно прошли мимо, вскользнув из здания незамеченными.

Мы уже продумали маршрут – такой, что позволит нам оставаться минимум в одном квартале от кампуса до самого конца.

Мы шли быстро.

Дул холодный ветерок. У него был странный, влажный запах, который возникает только «в мертвенной пустоте, во мраке ночи».

Я был на улице и вчера в это самое время, и даже позже. Уже тогда я понимал, что влип в серьезные неприятности. А теперь они стали еще серьезнее.

«Что за дьявол так изгадил мою жизнь?» – задался я вопросом.

Ответ был прост.

Холли.

Холли разбила мне сердце. Она была причиной, по которой я отправился в свои ночные странствия. Из-за нее Айлин пришла в мою жизнь, а Айлин притащила с собой Рэнди, и завела меня во тьму под мостом, где на нас напали тролли… а я замочил одного из них.

Спасибо большое, Холли.

Но может быть, тут виновата скорее Айлин, чем Холли.

Айлин появилась в моей жизни только потому, что Холли меня бросила.

Может, мне стоит благодарить Холли за то, что она невольно свела меня с Айлин.

А может и нет.

Одно точно – Холли заслуживает похвалы за ту загадочную девушку на улице. Ее бы я определенно никогда не увидел, если бы Холли не разрушила мой мир.

Интересно, где эта девушка сейчас?

Вероятно, в нескольких километрах севернее.

Неспешно идет по тротуару? Прокрадывается в дом? Возможно, пришла на свое рандеву с любительницей текилы, которую я разглядывал на кухне?

Что если она попадет в лапы к Рэнди?

Он хочет Айлин, а не ее.

Не повезло, мудак – тролли тебя опередили, и добрались до нее первыми.

Нет, только попытались.

А где сейчас Рэнди?

Прямо у нас за спиной.

Вот это было бы просто шикарно, да?

У меня возникло сильное желание оглянуться через плечо, но я сдержался. Во-первых, Айлин неизбежно спросила бы меня. Во-вторых, что если он действительно окажется там?

Идя по улице бок о бок с Айлин, я становился все более и более уверен, что кто-то за нами следует.

Я не решался оглянуться.

Строки из стихотворения всплыли у меня в голове:

Как путник, что идет в глуши С тревогой и тоской И закружился, но назад На путь не взглянет свой И чувствует, что позади Ужасный дух ночной.[33]33
  Из поэмы «Сказание о старом мореходе» С. Кольриджа. Перевод Н. Гумилева.
  Сэмюэл Тейлор Кольридж – английский поэт-романтик, критик и философ, выдающийся представитель «озёрной школы».


[Закрыть]

«Как подходяще!» – подумал я.

Вордсворт? Нет, я никогда особо не читал Вордсворта до этого семестра. По? Вроде, нет. Я знал наизусть несколько стихотворений По, но эти строки не были похожи ни на одно из них.

Колридж!

Почти точно. Это было похоже на Колриджа. Я знал только три его стиха наизусть: «Кристабель»,[34]34
  Стихотворение Сэмюэля Тэйлора Кольриджа.


[Закрыть] «Кубла Хан»[35]35
  Стихотворение Сэмюэля Тэйлора Кольриджа.


[Закрыть] и «Сказание о старом мореходе». Это определенно не был «Кубла Хан».

Я сильнее сжал руку Айлин. Она посмотрела на меня, и я зачитал ей строфу.

– Ну спасибо от меня и моих мурашек, – сказала она с улыбкой.

– Просто вдруг пришло в голову.

– Не могу даже представить, с чего бы.

– А ты не знаешь откуда это?

– Из «Древнего Морехода». «Старик Моряк, он одного из трех сдержал рукой».

– А! Ладно. Спасибо. Я думал, может, «Кристабель».

– «Мореход».

– Я должен был знать.

– «И мне на шею Альбатрос повешен ими был».

– Хорошее стихотворение для ночи, когда я совершил убийство.

Айлин сжала мою руку.

– Если он мертв, мы с этим разберемся.

– Как скажешь.

– Тем или иным способом.

– В каком смысле? – спросил я.

– Ну, придется посмотреть, какие варианты реальны. Может, получится его вывезти и выкинуть где-нибудь подальше за городом. Возможно, в Гунтерском лесу.

– Твоя машина на ходу?

– Поставила новый аккумулятор. Теперь все нормально. Я думала, может, нам вытащить его поближе к дороге, а я подгоню машину и засунем его в багажник.

Я представил, как мы тащим мертвого голого бомжа по дороге.

Без перчаток.

– Ну, не знаю, – пробормотал я.

– Там посмотрим, – сказала Айлин.

Сделав очень большой крюк, мы вышли на Старомельничный ручей в квартале восточнее от моста улицы Дивижн. Спускаясь по насыпи, я осознал, что уже довольно давно перестал волноваться о наших возможных преследователях.

«Никто за нами и не следовал» – подумал я.

Да ну?

Теперь я снова был встревожен.

Когда мы достигли берега ручья, я прошептал:

– Давай подождем минуту – надо убедиться, что никто не появится.

– За нами кто-то шел?

– Нет, насколько я знаю. Но чисто на всякий случай.

Слегка кивнув, Айлин прошептала:

– Здоровая доза паранойи не помешает, когда возвращаешься на место преступления.

Мы присели за какими-то кустами. Айлин положила руку мне на спину, и я почувствовал, как ее грудь прижалась к моей руке сбоку.

Щекоча дыханием мое ухо, она шепотом сказала:

– Если кто-то за нами шел, надеюсь, что это не один из твоих «ужасных духов ночных».

– Тоже надеюсь.

Какое-то время после этого, мы молча сидели и слушали. Я слышал ветерок в листьях деревьев вокруг. Слышал машину, но где-то довольно далеко. Время от времени чирикала птица. Ухала сова. Что-то мелкое шмыгнуло по земле, где-то выше по насыпи.

Я осознавал, каждое мгновение, что грудь Айлин касается моей руки. Я чувствовал ее тепло сквозь слои моей рубашки и ее толстовки. Чувствовал легкое шевеление каждый раз, когда она вдыхала и выдыхала.

Она это специально делает, чтобы подразнить меня?

По крайней мере, это помогает отвлечься от наших насущных проблем.

– Мне кажется, никого там нет, – прошептала она.

– Готова идти?

– Да, давай уже. Чему быть – того не миновать.

Когда мы встали, боковая сторона моей руки словно резко похолодела, лишившись тепла ее тела.

Я пошел первым. Мы двигались по тропинке вдоль берега ручья. Хотя мой фонарик был наготове, я не включал его.

Мы шли молча.

Вскоре, перед нами показался мост улицы Дивижн. Участок берега под ним казался абсолютно черным.

По крайней мере, на этот раз со мной фонарь.

Совсем недалеко от моста, я остановился и изучил местность. Поскольку мы приближались с другой стороны, все выглядело весьма похоже, но перевернуто, словно мы видели происходившее несколько часов назад в зеркале.

Но не только точка обзора изменилась. Теперь на парапете не было никаких влюбленных парочек. По мосту не проезжали машины. И подход к черноте под мостом был прегражден куда большим количеством растительности, чем с другой стороны.

Чтобы войти, нам придется пробираться через целые заросли кустов. Или пойти вброд через ручей.

Так или иначе, но нас наверняка услышат.

Я повернулся к Айлин и тихо сказал:

– Не хочешь забить на это все?

– Не хочешь сесть в тюрьму?

– Я просто думаю, что мы уже судьбу испытываем.

– Лучше подумай, как здорово мы будем себя чувствовать, когда разберемся с этим.

– Не знаю. У меня скверное предчувствие.

– Все будет хорошо. У нас есть фонарик.

– Ну да.

– Если там есть кто-то… кто-то живой… то просто свалим оттуда мухой, вот и все.

– Наверное.

– Все будет нормально.

– Я очень на это надеюсь.

– Может, дашь мне фонарь, и я пойду вперед?

– Да не, все в порядке. – не дожидаясь еще каких-либо предложений, я отвернулся и пошел в темный тоннель под мостом.

Внутри у меня все напряглось и потяжелело. Сердце гулко колотилось. Гениталии сжимались, словно пытаясь втянуться в тело. В кишках урчало.

«Плохая идея, очень плохая» – думал я.

Но все равно продолжал идти.

Быть парнем не всегда так уж здорово. Чтобы женщины не сочли тебя трусом или мудаком – и соответственно, не бросили и не возненавидели – приходится делать, что они хотят. Даже когда ты сам того не желаешь. Даже когда ты знаешь, что не стоит этого делать.

Я знал, что это плохая идея.

Но я уже озвучил свои возражения, и Айлин все равно сочла, что мы должны это сделать.

Ладно. Просто посмотрим.

Я начал пробираться сквозь густые заросли, кое-где доходившие мне до пояса. Они хлестали по моим джинсам, хрустели и трещали. Сухие листья шуршали под ногами. Щелкали мелкие ветки.

Нас за километр услышат!

Я остановился. Айлин положила ладонь мне на спину и встала сзади. Я включил фонарик. Его луч прорезал узкий, постепенно расширяющийся конус света в черноте, выхватил из нее землю, текущую воду ручья, тряпки и старые матрасы, раздавленные банки и битое стекло.

Но не показал голого человека, лежащего на земле.

Вообще никаких людей.

Пока я не повернул фонарик немного влево. У дальнего конца луча, в уже тускнеющем свете, на корточках сидели в кругу люди. Волосатые, грязные, окровавленные.

И все смотрели на нас.

Жевали.

Кровь стекала из их ртов.

За моей спиной, Айлин издала сдавленный стон от шока, отчаяния и ужаса, словно только что увидела, как обезглавили панду.

Я выключил фонарик, очень быстро.

Айлин прошептала:

– Что за пиздец…

Резко развернувшись на месте, я выдохнул:

– Бежим!

Глава 27

Они нас не поймали. Я не думаю, что особенно и пытались. Мы слышали, как они пыхтят и топают позади, но длилось это едва ли больше минуты. Когда мы взобрались по насыпи, они бросили преследование… очевидно, не желая рисковать встречей с людьми, которые могут оказаться на освещенной улице в столь поздний час.

Мы с Айлин продолжали бежать. Бежали квартал за кварталом, тяжело дыша, часто оглядываясь, громко топая подошвами по асфальту тротуаров и улиц. Несколько раз мы прятались где-то ненадолго, скрываясь от проезжавших мимо автомобилей.

Но в основном, просто продолжали бежать, почти без остановок. Я едва обращал внимание на то, куда мы бежим – лишь бы подальше от моста. Потом Айлин хлопнула меня по руке и указала на пустую парковку перед супермаркетом и прачечной самообслуживания напротив. Оба заведения были круглосуточными.

– Давай туда, – с трудом выдохнула она.

Пробегая через парковку, я, кажется, подумал, что хорошо бы сейчас зайти в какую-то из этих дверей. Зачем – чтобы скрыться с улицы? Может быть. Но потом я заметил наше место назначения: пару таксофонов между двумя входами в здание.

Узкая дорожка перед ними была пуста.

Как странно.

Хоть я и был на короткое время дезориентирован, но теперь точно определил, где мы. В этот магазин я и сам ходил неоднократно. И рядом с ним почти всегда ошивались бродяги-попрошайки, ковылявшие по тротуару с протянутой рукой, клянча деньги у посетителей.

Но сейчас их нигде рядом не было.

Впрочем, у меня были подозрения, где они прямо сейчас. У них небольшой полуночный перекус.

Вместо того, чтобы схватить трубку одного из телефонов, Айлин развернулась и прислонилась спиной к стене. Она задыхалась. Отдышавшись, вытерла лицо рукавом.

– Ты как? – прошептал я.

– Издеваешься? Госссподи! Ты видел, что они там делали?

– Кажется.

– Госсподи!

– Ну, мы их уже оставили далеко позади.

– Они его там жрали.

– Похоже на то.

– Ггггааа!

– Все хорошо. Мы от них оторвались.

– Надо вызвать копов, – выдохнула она. – Может, их все-таки поймают.

– Надеюсь.

– Ты не возражаешь?

– Нет.

– Не думаю, что мы… что нам стоит волноваться… что нас обвинят.

Я кивнул. Любые улики нашего с Айлин присутствия на месте преступления не будут иметь значения – если их еще не уничтожила полностью эта орава троллей.

– Я сделаю, – сказала Айлин. Она оттолкнулась от стены и быстро подбежала к одному из телефонов.

– У нас нет мелочи, вроде, – сказал я.

– Неважно. Тут можно… это не надо для звонка в полицию.

– А, ну ладно… – я про это не знал.

Она сняла трубку и набрала девять-один-один на клавиатуре.

– Анонимно? – спросил я.

Она кивнула, произнеся:

– Думаешь, не стоит?

– Думаю, придется.

– Алло, – сказала она в трубку. – Там кого-то убивают у ручья под мостом Дивижн-стрит, – она повесила трубку. – Ну вот и все.

Она снова сняла трубку с рычага. Взяв ее рукавом своей кофты, она быстро протерла все поверхности. Затем снова положила ее обратно. Тем же рукавом вытерла клавиши.

– Все, валим отсюда.

Мы забежали за ближайший угол и двинулись по той улице до поворота. Повернув на следующем углу, мы перешли на шаг. Отчасти вынужденно – мы с ней уже изрядно запыхались. Айлин взяла меня за руку. Мы шли быстро, не разговаривая, постоянно поглядывая по сторонам.

Один раз мы спрятались, когда появилась машина. Но больше прятаться не стали, пока не оказались за углом от моего дома. Рядом с нами возвышалась кованая ограда церковного кладбища.

– Пойдем туда, – прошептал я.

Айлин оглянулась назад.

– Пойдем, – я потянул ее за руку.

– Зачем еще?

– Ну, просто на всякий случай.

Я подумал, что она может воспротивиться, но Айлин пошла вслед за мной сквозь ворота старинного кладбища. Церковь перед нами выглядела мрачновато со своими темными окнами. Погост освещался лишь бледным светом близлежащих уличных фонарей. Сквозь решетку забора я видел тротуар, на котором мы с ней только что стояли.

– Что мы делаем? – прошептала Айлин, пока мы торопливо пробирались между могильных камней.

Большинство из них были слишком малы, чтобы за ними спрятаться.

– Сюда. – возле ограды стоял каменный склеп размером с небольшой сарай. Мы присели на корточки позади него.

– Так что мы тут делаем? – снова спросила Айлин.

– Просто хочу убедиться, что никто за нами не следует.

– Ты что, видел кого-то?

– Нет.

– Ну и на том спасибо.

В тишине, она огляделась, осматривая кладбище. Мы сидели спиной к склепу, но не прислонялись, балансируя на корточках.

Хотя мне и не хотелось смотреть на тротуар, мы были достаточно к нему близко, чтобы услышать, если кто-то пройдет мимо.

Или проедет на велике?

Нет, велосипедная карга меня не тревожила, это я уже понял. Меня тревожили тролли из-под моста. И еще Рэнди.

– Могли бы найти и другое место, – прошептала Айлин.

– Извини.

– Погосты у меня как-то не ассоциируются с приятным времяпровождением.

– Но тут много хороших укрытий.

– Ну да. Только никому не известно, кто еще тут может укрываться.

– Нам тут ничего не грозит, – заверил я ее.

Мы сидели молча какое-то время. Она положила ладонь мне на спину. Я ощутил ее тепло сквозь рубашку. Через какое-то время, она сказала:

– Интересно, что сейчас происходит под мостом?

– Полиция может быть уже там.

– Ну да.

– Надеюсь, они пошли туда большими силами.

– Тролли наверняка уже давно свалили.

Я кивнул, не сомневаясь, что Айлин права.

– Думаешь, они реально его жрали? – спросила она.

– Было очень на то похоже.

– Как они могли?

– Ну, бывает и такое.

– Прямо под мостом? Это же на территории нашего универа, ты понимаешь?

– Вряд ли такое каждую ночь случается.

– Никто не пропадал, – сказала она. – Ну, насколько мне известно. Мы бы узнали, если бы кто-то пропал.

– Может, они только своих едят.

– Уффф.

– Как бы то ни было, возможно, нам только показалось, что мы это видели. Мы же только мельком посмотреть успели.

– Наверное, сначала услышим по радио, – сказала она. – По радио всегда все раньше сообщают.

– Не могу дождаться.

– Что бы ни случилось, – сказала она, – будем делать вид, что мы не при делах.

– Правильно.

– У копов не будет поводов нас в чем-либо подозревать.

– Мы немного избиты, – напомнил я ей.

– Если будут нас допрашивать, расскажем им то же самое, что и Киркусу. Но они не будут. Никто даже не заметит наших синяков, кроме нескольких студентов и, может быть, пары-тройки преподов, а им всем мы можем что угодно наплести.

– Звучит неплохо.

– Но придется поработать над той историей, что мы сочинили для Киркуса. Продумать детали, чтобы не путаться в показаниях.

– Где это произошло? – спросил я.

– Давай у тебя дома уже подумаем.

– Ладно.

– А мы можем пойти к тебе прямо сейчас?

– Наверное, лучше еще несколько минут подождать.

– Я очень хочу писать, Эд. И учти, что на мне твои штаны.

– А. Хорошо. Тогда, наверное, можем.

Мы встали и огляделись. Затем, взявшись за руки, мы пошли через кладбище к тому месту, откуда входили. Я выглянул за ворота.

Никого в пределах видимости.

Поэтому мы вышли и двинулись за угол, мимо дверей церкви и прямо по тротуару ко входу в мой дом. Я отпер общую дверь. Мы вошли в подъезд.

Дверь Фишеров была закрыта.

Коридор наверху был слабо освещен и пуст. Я повернул ключ и вошел в мою квартиру. Когда дверь за нами захлопнулась, Айлин обвила мою шею руками и прошептала:

– В безопасности.

Глава 28

Проснувшись в четверг утром, я поднял голову с подушки и посмотрел на часы на тумбочке:

10:32

Я перекатился на другой бок. Сторона кровати, где лежала Айлин, была пуста.

Учитывая, что мы с ней пережили вчера, я думал, что она вероятно пропустит свою десятичасовую лекцию. Но должно быть, она все-таки встала и пошла туда.

Я представил ее сидящей за партой в аудитории. Я не помнил точно, какой у нее предмет, так что не стал воображать преподавателя. Просто Айлин, сидящая на лекции, с лицом в синяках и царапинах. Я представил, как она трет глаза. Зевает. Сколько она поспать-то успела – часа три от силы?

Я задумался, во что она одета. Сходила в свое общежитие за чистой одеждой? Или прямо так и пошла на занятия, в моих вельветовых брюках и толстовке, что носила вчера? Без лифчика?

Представив ее груди, свободно движущиеся под толстовкой, я начал немного возбуждаться.

И без трусиков тоже?

Их забрал тролль.

Внезапно, в мое сознание ворвались толпой тролли, вызвав омерзение, страх и полностью убив всякий намек на эрекцию. Понимая, что от этих мучительных мыслей мне уже не избавиться, пока не встану, я скинул в сторону одеяло и выбрался из постели.

Надевая халат, я учуял успокаивающий аромат кофе. Айлин, должно быть, заварила кофейник, прежде чем уйти.

Я пошел в ванную, сходил в туалет, затем быстро вернулся на кухню. На столе возвышался сложенный пополам блокнотный листок, установленный домиком. Сторона, обращенная ко мне, содержала рукописный текст.

Я взял записку и начал читать:

«Дорогой Эдди,

Как ты мог уже догадаться, я решила не пропускать свою лекцию в десять часов. Нам надо вести себя нормально, чтобы не вызывать подозрений.

Очень важно жить обычной жизнью, как будто ничего не произошло (если еще не понял – тебе тоже надо ходить на твои пары).

Чтоб не привлекать к нам излишнего внимания, предлагаю не видеться друг с другом какое-то время. Так будет лучше. Появится время, чтобы наши лица немного зажили, а потом уже сможем появляться на людях вместе.

Будет нелегко, но я думаю, это наиболее разумный шаг, поскольку нам СОВЕРШЕННО не нужно, чтобы кто-то нас заподозрил в какой-либо причастности ко вчерашнему.

Я буду очень по тебе скучать, Эдди. Пожалуйста, не воспринимай эту записку неправильно, будто я пытаюсь тебя «отшить». У меня нет ни малейших намерений тебя бросать. Мне очень, очень хорошо, когда мы вместе.

Надеюсь, ты как следует выспался и тоже будешь по мне скучать, когда проснешься. Скоро еще пообщаемся.

Люблю, целую.

Я.

P.S. После прочтения сжечь».

Я улыбнулся, прочитав P.S. Потом налил кофе в чашку, сел за стол и еще раз перечитал записку. Действительно, весьма толковое предложение – продолжать жить как обычно, словно ничего не случилось. Также логично было бы и не видеться друг с другом, пока у нас обоих лица помяты.

Но ее заверение, что это не попытка меня «отшить» заставило встревожиться – я начал опасаться, что именно этим оно и является. Ну, или первым шагом в этом направлении.

Зачем она вообще подняла эту тему?

Чтобы ободрить и уверить меня, вероятно. Просто напомнить мне, что она – не Холли.

Несколько раз я перечитывал фразу «Мне очень, очень хорошо, когда мы вместе».

И в завершении письма: «Люблю, целую».

Тут все довольно недвусмысленно насчет ее чувств. Она меня любит. Она не хочет со мной разлучаться, просто считает это необходимым, чтобы избежать подозрений.

Если только она не врет.

Не врет. Она – не Холли. Если я начну думать, что они все такие же, как Холли, то вот тогда мне точно кранты.

Айлин говорит искренне.

Вероятно.

Я спрятал в комнате ее записку, затем вернулся на кухню, включил радио и налил себе еще чашку кофе. По радио вещал Раш Лимбо,[36]36
  Раш Лимбо – американский радио-ведущий и общественный деятель консервативного толка, сторонник Республиканской партии.


[Закрыть] что-то там говорил про Билла и Хиллари и про препятствование правосудию.[37]37
  Во время импичмента президента США Билла Клинтона в 1998–1999, он был обвинен в препятствовании правосудию и лжесвидетельстве.


[Закрыть]

Я подумал, что мы сами теперь тоже имели на своей совести небольшое препятствование правосудию… по крайней мере в том смысле, что не сообщили в полицию все, о чем знали. Собирались совершить и кое-что еще (группой лиц, по предварительному сговору), но к счастью, тролли избавили нас от этой необходимости.

Надо послать им благодарственное письмо:

«Дорогие друзья,

В этом кратком послании я лишь хочу от души поблагодарить вас за труды – за то, как тщательно вы прибрались за нами прошлой ночью. В следующий раз, с меня вино. Возможно, хорошая бутылочка Мерло.

Bon appétit!

С наилучшими пожеланиями,

Эдди»

Я улыбнулся, но чувствовал себя похабно.

В следующий раз?

Не будет никакого следующего раза, ребята. Вы все уже наверняка сейчас в тюрьме.

Раш со своей программой прервался на новости, погоду и кучу рекламы.

Я сидел за столом и глазел на радиоприемник, боясь даже дышать.

Новости в начале часа обычно освещали в порядке очередности сперва важные события международного и государственного масштаба, потом новости уровня штата, ну и местные известия.

Как по мне, новость о том, что полдюжины бомжей-каннибалов сожрали своего приятеля под мостом в двух шагах от университета, вполне подпадала под критерии местных известий.

Ни слова об этом не прозвучало.

В шесть минут одиннадцатого, новостной перерыв закончился и вновь в эфире появился Раш.

Я продолжал неподвижно пялиться на радио.

Как они могли не осветить такую историю?

Всяческие варианты крутились у меня в голове: копы не стали ничего разглашать прессе (возможно, чтобы не пугать добрых граждан Уилмингтона); или никто не отреагировал на звонок Айлин; или она говорила вовсе не с оператором 911; или полицейские искали не под тем мостом; или под тем мостом, но не нашли там ни изувеченного трупа, ни каких-либо следов убийства.

Еще одна возможность: может быть, пару полицейских отправили на вызов, они зашли под правильный мост, и там на них напали тролли. Но в этом я сильно сомневался. Диспетчер знал бы, куда они направились. Если бы они не вышли вовремя на связь, в этом районе вскоре было бы уже не протолкнуться от полиции.

Такая история точно стала бы бомбой местного масштаба.

«Так что же происходит?» – подумал я.

У меня была еще пара часов перед семинаром по Шекспиру, так что я решил пораньше пойти в университет и осмотреть окрестности.

На улице стоял чудесный октябрьский день, прохладный и свежий, но солнечный, и в воздухе витал аромат дровяного дымка. Я надел джинсы и замшевую рубашку, бейсболку и солнечные очки. В кепке и солнечных очках я выглядел немного придурковато, но они все-таки неплохо скрывали полученные травмы.

Большинство людей, встреченных по пути до университета и уже непосредственно на его территории, не обращали на меня внимания: они сами спешили по срочным делам, или же неторопливо прогуливались, болтая с друзьями, или были глубоко погружены в собственные мысли о славе, позоре, еде, похоти, ну или о чем там чаще всего думают люди. Некоторые меня узнавали и кивали. Я кивал и улыбался в ответ.

Проходя через кампус, я выискивал вокруг признаки того, что среди публики поползли слухи о вчерашней тревожной истории. Но видел только то же, что и обычно. Некоторые студенты и преподаватели шли торопливо, почти вприпрыжку. Другие лениво плелись. Кто-то нервный, а кто-то довольный, кто-то задрал нос, а кто-то повесил голову, кто-то раздражен и подавлен, а кто-то весел и уверен в себе.

Похоже, ничего необычного не происходило.

И тут мне навстречу попался Стэнли Джонс. Он тоже изучал английскую литературу, так что мы иногда пересекались на занятиях. Я даже пару раз был в его квартире в прошлом году, когда мы работали над совместным курсовым проектом по творчеству Эдгара Алана По. Он жил в том же квартале, что и Киркус. Таким образом, никак не мог попасть в университет, не миновав улицу Дивижн.

При его приближении, я сказал:

– Здорово, Стэнли.

Хотя он имел довольно хмурый вид, но тут же поднял голову и улыбнулся, услышав мой голос.

– Здорово, Эд.

– Как оно?

– С.О.С. – что значило «Самая Обычная Срань». Тут его брови несколько взлетели вверх.

– А с тобой-то что случилось?

– В смысле?

– Тебе вломили что ли?

– «Ответом на удар судьбы, была лишь кровь, но не поклон».[38]38
  Цитата из стихотворения «Непокорённый» Уильяма Эрнста Хенли.


[Закрыть]

– Блин, это кто ж тебя так…

– Если серьезно, никто меня не бил. Просто вот так удачно покидал фрисби вчера. В дерево влетел с разбегу.

– Ни хрена себе приложился!

– Ты бы видел, что стало с деревом.

Стэнли засмеялся и покачал головой. Потом нахмурился.

– Слушай, сочувствую насчет Холли.

Этого я не ожидал. Показалось, будто зажигательная бомба взорвалась у меня в груди.

– Спасибо, – пробормотал я.

– Реально хреново вышло.

– Ну да.

– Паскудство.

– Ну да.

Скривив гримасу, он сказал:

– Но знаешь, как говорят: и жить с ними невозможно, и пристрелить нельзя.

Я уже слышал эту шутку, но все равно немного посмеялся. Потом спросил:

– Кто сказал, что нельзя?

В ответ на это Стэнли уже как следует расхохотался.

– Тоже верно. Ну ладно, мне нельзя тут долго яйца морозить, надо уже быть в библиотеке. Давай, счастливо.

– Пока.

– Берегись низколетящих дубов.

– Очень смешно, Стэн.

Он пошел дальше по своим делам.

Сочувствую насчет Холли.

Спасибо, что напомнил, приятель.

«Он лишь пытался меня поддержать» – сказал я себе. Но какое-то время после этого ощущал утрату со свежей силой. И это время могло бы длиться гораздо дольше, если бы в поле зрения не показалась скамейка.

Скамейка, почти невидимая за деревьями – та самая, на которой мы с Айлин оставили наши вещи вчера вечером, прежде чем спуститься по насыпи и зайти под мост.

Надо бы по-быстрому сходить проверить, что мы ничего там не забыли.

Я уже начал поворачивать туда, но передумал.

Мне надо не выделяться среди окружающих. Худшее, что я сейчас могу сделать – это чем-либо привлекать к себе внимание.

Я остался на дорожке и продолжал уверенным шагом идти вперед, словно мне было надо куда-то попасть. Куда-то к востоку от учебных корпусов. Куда-то на другой стороне улицы Дивижн.

Я смотрел прямо вперед. Смотрел направо. Смотрел вверх и вниз. Но не смотрел налево.

Пока не оказался на тротуаре улицы Дивижн.

Всем известно, что прежде чем переходить улицу, посмотреть в обе стороны полагается.

Я посмотрел. И когда наконец повернул голову влево, не увидел там ни одной полицейской машины.

Вообще никаких машин, ни легковых, ни грузовых, ни еще каких-либо не стояло ни на мосту, ни рядом с ним.