Текст книги "Укус (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

49

– Так что там с фургоном? – спросила Кэт. Мы все, трое, как раз шли к нему.

– В скалу врезался, – сказал я. – Из него хладагент во все стороны хлещет – радиатор треснул. И двигатель не запускается.

– М-да, дела, – вздохнула Кэт.

– И как мы теперь выберемся отсюда? – спросила Пегги.

– Было бы проще, будь у нас машина времени, – откликнулась Кэт и глянула на нее. – Тогда стоило бы вернуться на десять минут в прошлое и свернуть тебе шею.

– Очень смешно.

– Каким местом ты вообще думала?

– Я просто хотела проехаться вокруг и поискать Донни.

– Без нас, – добавила Кэт.

– Я бы подобрала вас потом.

– Звучит неубедительно.

– Вы меня напугали до чертиков, когда подорвались следом. Не моя вина, что фургон угробился. Я его спокойна вела, а потом вы вцепились в меня и выбросили из кабины.

– Да, в хорошенькое же положеньице ты нас поставила, – протянула Кэт.

– Я? Ни разу. Это вы себя сами нагнули.

– Ага, конечно, – ввернул я.

– Пока что мы в одной упряжке, – напомнила Кэт. – Наслаждайся.

Когда мы добрались до фургона, он уже не парил и не шипел. Земля под ним окрасилась бордовым.

Мы медленно обошли его, будто тушу очень редкого зверя, застреленного браконьером.

Кэт забралась внутрь и попыталась завести мотор.

– Нет, на этом мы никуда уже не уедем, – объявила она вскоре, вылезая.

– Так что делать будем? – мрачно спросила Пегги.

– Пойдем пешком.

Когда мы поплелись к руинам, Кэт предложила Пегги:

– Позови своего брата. Пусть покажется.

– Донни! – крикнула девушка. – Эй! Это я! Выходи, не прячься!

Он не вышел.

– И чего это он к тебе не идет? – спросила Кэт.

– Откуда мне знать?

– Ты – его сестра.

– И? Это ничего не значит.

– Для моей сестры я много значу, – заметил я.

– Хорошо ей, – пожала плечами Пегги.

– Ладно, – сказала Кэт. – Позови его еще раз.

– Есть в этом толк?

– А почему нет?

– Если он захочет выйти, он выйдет.

– Он может нас не слышать, – выдвинул я предположение.

– Может, он просто решил ото всех спрятаться, – предположила Кэт. – Иногда и мне хотелось. После всяких… несчастных случаев. Хотелось найти угол потемнее, забиться и никогда не вылезать.

– Если он здесь – мы его найдем, – твердо сказал я.

– Он должен быть где-то здесь. – Остановившесь у ближайшей лачуги, Кэт приложила ладони ко рту и крикнула: – Донни! Где ты? Мы твои друзья, мы не причиним тебе вреда! ДОННИ! ВЫХОДИ, ПРОШУ ТЕБЯ! Мы не уйдем без тебя!

Мы подождали. Ответа не последовало. Никто к нам не вышел.

Кэт посмотрела мне в глаза и покачала головой. Перевела взгляд на Пегги.

– Не смотрите на меня, – откликнулась та. – Это – не моя вина.

– Кто-то разве говорит?..

– Никто не говорит, но все смотрят.

– На тебя, выходит, и посмотреть уже нельзя? – спросила Кэт.

– Нет!

– Ладно, пойдем, поищем. – Это Кэт адресовала уже мне.

Я кивнул.

Вместе мы пошли к ближайшей хижине. Ее окна были заколочены, но дверь стояла приоткрытой. Деревянные стены и жестяная крыша были сплошь в пулевых отверстиях. Кэт приоткрыла дверь и шагнула внутрь. Я последовал за ней.

Внутри царила темень, то тут, то там прорезанная золотистыми солнечным колышками, в которых кружилась пыль.

Кто-то, наверное, здесь когда-то жил.

Но те времена остались в прошлом.

Лачуга была завалена мусором. Нас окружали пустые пивные банки, пачки из-под сигарет, тряпки и доски. Было здесь и ведро, тоже кем-то расстрелянное. Была потемневшая от пыли подушка, была рассыпанная по полу колода карт, а венчало композицию трехногое плетеное кресло.

Донни здесь не было. Похоже, здесь вообще никого не было уже месяцы. Годы.

– Не заметил ничего забавного? – спросила Кэт.

– Нет. А что?

– Ни одного граффити.

Она была права. Видавшие виды деревянные стены не тронула краска из баллончиков. Ни одного штришка маркера, ни одной корявой росписи.

– Граффитеры не забредают так далеко в пустыню, – сказал я.

– Зато забрел кто-то с пушкой. Ты только посмотри на все эти дырки.

– Это просто часть пустынного менталитета, – пояснил я. – В таких местах, где никто за тобой не следит, всегда находятся любители пострелять по мусорным кучам.

– Которых тут предостаточно, – добавила Кэт.

– Было бы неплохо, если бы эти ребята показались сейчас, – сказал я. – На большом хорошем джипе.

– Они могут начать палить по нам.

– Мы что, похожи на мусорные кучи?

– Довольно-таки, – сказала она и тихо засмеялась.

Мы покинули домик-развалюшку. Свет солнца больно ударил по глазам – я втянул голову в плечи и зажмурился.

– Где Пегги? – вдруг спросила Кэт.

– А?

– Ее тут нет.

– Где-нибудь поблизости.

Мы оглядели местность. Вокруг было еще несколько лачуг и дощатый сортир, выглядевший довольно-таки работоспособным, но почти все остальные постройки лежали в руинах, будто по поселению проехался танк. Водонапорная башня склонилась к земле едва ли не под тупым углом, готовая обрушиться на голову любого, кому вздумается прогуляться под ней.

Я никого не видел. Ни Пегги, ни Донни. Только Кэт стояла под боком.

– Этого нам и не хватало, – пробормотала она. – Теперь мы потеряли двоих.

– Может, она уже нашла Донни, – предположил я.

– Пегги! – крикнула Кэт. – Ты где? Пег!

Та не ответила. И не показалась.

– Вот дерьмо, – ругнулась Кэт.

– Без нее даже лучше, – признался я.

– Согласна, но знал бы ты, Сэм, как мне хочется поскорее выбраться отсюда, вывести эту взбалмошную дуру вместе с братом и спровадить кому-нибудь, кто знает, что с ними делать. А путь отсюда до ближайших зачатков цивилизации неблизкий.

– Может, пойти взглянуть на ту машину? Которую было видно сверху со скалы.

– Попытка – не пытка, – согласилась Кэт.

Я повел ее к последней в левом ряду лачуге. Если никто не увел ту развалюху у нас из-под носа, она должа была стоять там.

– С нашей удачей, – вздохнула Кэт, – у этой машины будут спущены четыре колеса и снят двигатель.

– Более чем вероятно.

– Или она взорвется на наших глазах.

– С нами все не настолько плохо, – сказал я. – Мы все еще живы и пока что в выигрыше.

– Не кажи «гоп», покуда не перескочишь. Нам еще обратная дорога предстоит.

Когда мы приблизились к постройке, показались фары, хромированный бампер и решетка. Фары были разбиты. Передней номерной пластины не было.

– Дохлый номер, – тихо сказала Кэт.

Подойдя ближе, я увидел, что это был форд-пикап. Старый. Гость из пятидесятых, судя по всему.

Передние шины были спущены. Лобовое стекло поблескивало осколками внутри салона.

– Увы. Дохлый, – согласился я.

– Проклятие Мертвого Вампира приносит новые беды, – сказала Кэт. – Я знала, что так и будет. Чтобы после того, как мы разбили две машины на ходу, нам досталась бы третья…

На всякий случай мы осмотрели салон и задник пикапа. Сиденья были порезаны ножом, их набивка усыпала пол кабины. Рулевая колонка была снята. Правый борт был продырявлен пулями разных калибров в нескольких местах. Правое заднее колесо попросту отсутствовало, шина на левом была плоской.

За пикапом обнаружились перевернутая тачка и шарик сухих веточек перекати-поля. Светло-коричневый, раза в два больше среднестатистического пляжного мяча. Наверное, его сюда загнал ветер – да так тут и оставил.

– Жаль, что тут нет чего пополезнее, – огорчился я.

– Вроде сотового телефона? – спросила Кэт, глядя на перекати-поле.

– Знаешь, нам и звонить-то некому.

– В автоклуб, разве что?.. Может, они пошлют мне подмогу.

– Хорошая идея. Вот только трупы придется спрятать.

– В общем, что есть у нас этот телефон, что нет… – Вытянувшись вдоль борта пикапа, она протянула обе руки и подняла перекати-поле.

– Что ты делаешь?

Она пожала плечами.

– Отпускаю его на свободу. Он ведь как будто в ловушку попал.

– Это просто кучка мертвых веток.

– Я знаю. Понимаю, это немного глупо. – С широкой улыбкой Кэт опустила перекати-поле на землю. Он постоял немного, затем покатился прочь, влекомый теплым ветром.

– Счастливого пути, малыш! – крикнула она ему вослед.

– На тебя уже жара плохо действует.

– Дело, думаю, не совсем в жаре… обычно, когда что-то идет не так, я редко начинаю поступать глупо и необдуманно, а тут…

– Уверен, перекати-поле тебе благодарен.

– Я не об этом, Сэм. – Она взглянула мне в глаза.

И я все понял. Я даже понял, что она сделала, но побоялся себе в этом признаться. Хотелось услышать подтверждение напрямую от нее.

– Помнишь, как мы остановились в том проходе между скалами и выбросили Эллиота из багажника?

– Еще как. – Холодок пополз по коже.

– Ты, помнится, вернулся в машину, а я осталась искать молоток.

– Да. Было дело.

– Так вот, я сделала кое-что… глупое. До того, как озаботилась этим молотком.

– И что же? – Ей осталось только сказать, а я уже знал, что услышу – и мне по этому поводу очень-очень хотелось присесть, обнять собственные дрожащие плечи и громко-громко закричать:

– Я вытащила кол из Эллиота.

50

Когда Кэт сказала это, мне показалось, будто земля разверзлась под моими ногами. Я пошатнулся. Не сразу осознал, что все еще стою на неколебимой тверди.

– Я попробовала схитрить, – объяснила Кэт. – Поджечь фитиль всей этой сумасшедшей ситуации. Выходил кол с трудом. Ты его хорошо примотал.

– Чтобы он не выпал, – каким-то забавно-отстраненным голосом пояснил я.

– Знаю, – кивнула Кэт. – Знаю. Прости. Я думала… – Она снова покачала головой. – Я думала, нам никогда не свалить Снега без помощи. Он ведь сам хотел вытащить кол, так что, рассудила я, это все равно произойдет – рано или поздно. Так почему бы не опередить его? Не добавить фактор непредсказуемости? Стоило солнцу зайти – и мы бы получили еще одну переменную в наше дьявольское уравнение. Безбашенного, злющего кровососа.

– По-твоему, он бы на нас не напал?

– По-твоему, у нас было что терять? С одной стороны, я не так уж и верила в то, что Эллиот воскреснет. Есть кол, нет кола – не имеет значения. Но если бы это сработало – появился бы шанс на то, что он, взбешенный, разделался бы со Снегом…

– …и со всеми нами, – закончил я за нее.

– Но нас все равно собирался убить Снег. Думаю, он хотел выждать момент, когда Эллиот обратит его в вампира, и сделал бы нас своими первыми жертвами. Вот почему он терпел нас так долго – за все мы бы расплатились сполна много позже. Но даже если бы его план по становлению вампиром провалился, это ничего бы не изменило. Мы были обречены. Он не отпустил бы нас живыми. – Глядя мне в глаза, она поморщилась и добавила: – Я всерьез полагала, что наши ставки поднимутся, вздумай Эллиот ожить. Они со Снегом могли бы сцепиться и убить друг дружку… а мы бы ушли потом восвояси, целые и невредимые.

Я кивнул.

Логика тут была.

– Не такая уж и плохая идея, Кэт.

– Но и до хорошей ей далеко.

– Восхищаюсь твоей хитрости.

– Я – та еще лиса. Теперь можешь повосхищаться моей глупостью.

– Ничего глупого не вижу. Приди мне в голову подобный план – я бы и сам вытащил кол… если б коленки не дрожали. Не уверен, что мне бы хватило смелости.

– Иногда быть навеселе полезно.

– Так ты во всем пиво винишь?

– Конечно. Всегда во всем вините пиво. – Она улыбнулась. – Может, будь я трезвее, я не рискнула бы вытаскивать кол. Пара-тройкм банок пива – и идиотские задумки начинают казаться гениальными.

– Повторюсь, не такая уж твоя задумка и идиотская.

– По-моему, глупее просто некуда. Безрассудство чистой воды.

– Это ты теперь говоришь, когда Снег Снегович нам больше не страшен.

– Это я теперь говорю, зная, что вампир без кола в сердце валяется неподалеку, и солнце скоро сядет.

– Не имеет значения, – уверенно сказал я. – Мы оба знаем, что Эллиот мертв. И он останется мертвым после захода солнца. Добро пожаловать в реальность, Кэт. В реальности люди, которым в сердце вошла острая деревяшка, не оживают. Такое просто невозможно.

– Почему мне тогда так страшно?

– Наше воображение нас же и пугает.

– А тебе не страшно?

– Чертовски страшно, Кэт. Но это иррациональный страх. Эллиот не встанет и не пойдет искать нас.

– О, как я на это надеюсь.

– Ты знаешь, что так все и будет. Мы оба знаем, что так все и будет.

– Если мы оба такие уверенные карандаши, почему мы не вытащили этот дурацкий кол сразу после того, как Эллиот умер?

– Ну, тому есть много причин: отчаяние, надежда…

– …«Будвайзер», – добавила она. – Но ты, наверное, прав. Он останется мертвым.

– Это виртуальная уверенность.

– С чего бы это вдруг «виртуальная»?

– С того, что ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Все упирается в… хм, ну да, в проценты от единицы.

– И сколько же ты дашь? Девяносто девять из ста?

– Да, пожалуй.

– Обнадеживает. А ты бы полетел в самолете, точно зная, что есть этот самый один процент?

– Ну… это очень неплохая вероятность уцелеть.

– Так кажется, пока не вдуматься. Девяносто девять процентов. То есть из каждых ста полетов один заканчивается падением. Это ужасно много. Потому что каждый день вылетают тысячи рейсов, и из них сотня бы падала. Да даже если бы шансы были один на тысячу, каждый день бы столько самолетов разбивалось, что на них летали бы только сумасшедшие. Поэтому знаешь, что будет безопаснее всего?

– Что же?

– Вернуть кол в этого мерзавца. И свести его шансы к нулю. Именно поэтому я тебе рассказала все это. Нам придется к нему вернутся, если мы не хотим до конца жизни просыпаться в холодном поту.

– Неплохо бы еще найти Пегги и Донни. Эллиот не очень далеко отсюда. Какие-нибудь две мили…

– По жаре это много.

– Ну, знаешь, ты могла бы рассказать и раньше. Смысл таить?

– Никакого. Я не боялась рассказать тебе, просто… – Она пожала плечами. – Я ведь и не думала, что стану его вытаскивать, с другой стороны. Я даже не думала об этом, когда открывала багажник. Я не знала, что сделаю это, пока не потянулась к трупу и не стала обрывать изоленту. Ты тогда уже вернулся в машину. Ждал меня. А потом я не хотела рассказывать тебе об этом при Пегги. А потом мы попали в аварию. Одно цепляется за другое… так мы и живем.

– Приятный был бы сюрпризец, – пробормотал я, – если бы этот кровопийца воскрес и заявился пред наши очи, и я бы при этом не знал, что кол кто-то вытащил.

– Я понимаю. Сэм, это был отчаянный шаг. Я не знала, чем все обернется. А сейчас – забавно выходит: мы не нуждаемся в помощи вампира, но и быстренько подъехать к нему и забить кол обратно не можем.

– На самом деле, – сказал я, – проблемы тут особо нет. Мы можем дойти до него на своих двоих.

– Поспеем ли до наступления темноты?

– Даже если не поспеем – что с того?

– Не знаю. – Она мрачно вздохнула. – Хотелось бы просто перестраховаться.

– Значит, перестрахуемся. – Я притянул ее к себе и поцеловал.

Кэт прижалась ко мне крепко-крепко.

– Ты не сердишься на меня? – тихо спросила она.

– За что? За этот кол? Нет, конечно.

– Точно?

– Точнее некуда. Восхищаюсь твоей смелостью. Как ты там сказала? Поджечь фитиль ситуации?

– Да, – подтвердила она с грустной улыбкой.

– Это еще слабо сказано. Ударить по своим же позициям, в надежде, что накроет близко подошедшего противника подошло бы лучше.

– Прости, что не столь сильна в баталистике. Давай скажем прямо: верный суицид.

– Нет. Вовсе нет. Это… это верх смелости. Ты знаешь, чем все может обернуться, но при этом готова взять на себя риск только для того, чтобы дать своим позициям крохотную фору.

– Ход, достойный шахматной партии, – кивнула Кэт. – Гамбит на грани фола. Я вот сейчас рада, что у нас есть достаточно времени, чтобы отменить его.

– Ну, несколько часов до захода солнца у нас точно есть, – сказал я.

– На чем основываешься?

– На тенях.

– Тенях? И сколько же времени показывают тени, Следопыт?

– Часа три. Может быть, четыре.

– Тебя надо послать обратно в школу бойскаутов.

– За что?

– Помнишь, я связывала руки Снеговичу? После того, как он навернулся с крыши фургона?

– Конечно.

– А про то, что у него две пары часов было, помнишь?

– Крайне смутно. Он еще сказал тогда…

– Глаза-то у меня тоже два. Да, да. Так вот, когда я его связывала, заметила, что одни куда-то делись. Не знаю, куда, да и не важно это. Я посмотрела на оставшиеся – и подметила время. Пять минут пятого.

– Пять минут пятого?

– Я и сама удивилась. Получается, мы прятались в скалах не один час.

– Уж точно не один, но пять?..

– Выходит, что так. Время летит незаметно, когда есть, чем заняться. Либо мы проспали дольше, чем думали, либо…

Я наморщил лоб.

– Выходит, если было пять минут пятого, когда ты связывала ему руки, сейчас…

– …уже за пять. Если не больше. Ставлю на полшестого.

– Ну… – Меня чуть-чуть замутило, но я постарался не подать виду. – Солнце сядет только в полдевятого. Или в девять. У нас еще есть как минимум три часа. Это много.

– У меня есть к тебе практический вопросик, Сэм.

– Давай.

– Вампиры оживают после того, как конкретно стемнеет – или после ухода солнца за горизонт?

– Гм… скорее первое, чем второе?..

– Как-то неуверенно ты это говоришь.

– А я и не уверен.

– Тебе не кажется, что это что-то да значит?

– Кажется, пожалуй.

– Я не метеоролог, но заметила, что наступление темноты и полный закат солнца не совпадают по времени. Между ними разница часа в полтора. Если ключевую роль в пробуждении вампиров играет именно закат – времени у нас только до семи, в крайнем случае – до половины восьмого.

– Верно, – согласился я, – но еще мы должны помнить, что Эллиот не пробудится. Он мертв, и мертвым же останется впредь.

– Да-да. Я знаю.

– Но лучше нам поторопиться, – добавил я.

– Чем раньше, тем лучше, все верно.

– Как быть с Пегги и Донни?

– Не знаю. Лучше, конечно, попробовать найти их до того, как стемнеет. Все-таки я их в это втянула.

– Да, но не твоя вина, что они убежали от нас.

– Не моя. Но мы им обязаны, так или иначе. Они позаботились о Снеговиче.

– Ты о нем позвботилась.

– Я просто кинула камень. А Донни столкнул его. Удержись этот гад – и счет был бы не в нашу пользу. А Пегги добила его. Уже за это стоит поблагодарить ее.

– Она все равно та еще ходячая проблема.

– Быть может. Но, убив его, она спасла нас.

– Ладно, черт побери, пойдем их искать, – сказал я. – Вряд ли они успели убежать далеко.

51

Мы выкрикивали их имена снова и снова, бродя меж развалин. Они не отвечали. Ни за одной дверью, ни под одним большим камнем, ни за одним песчаным наносом – достаточно большим, чтобы было где спрятаться, – их не сыскалось.

Как сквозь землю провалились.

– И все же они где-то здесь, – пробормотала Кэт.

– Может быть, в шахте.

– В шахте?

– Ну да. Где-то здесь должна быть шахта. Если ее нет – стоило ли весь этот огород городить?

– Хорошо, почему нигде нет входа?

– Он должен быть где-то там, – сказал я, кивнув в сторону скалистых стен, выраставших из низины, начинающейся в нескольких минутах ходьбы от руин. Стены эти, казалось, стремились достать до неба, формируя собой хребет под тридцать метров высотой.

– Пошли посмотрим, – сказала Кэт.

Мы двинулись в том направлении.

Очень скоро я заметил, что между ближайшим пластом оголившейся породы и возвышавшейся впереди скалой открывается еще одна маленькая прогалина. Кэт, по-моему, тоже заметила – и ускорила шаг.

Там-то мы и обнаружили вход в шахту.

Он был прорезан в гранитном возвышении.

Мы молча подошли. Глянули внутрь.

Впереди, насколько хватало глаз, простиралась туннельная чернота.

– Ну, что думаешь? – прошептал я.

– Думаю, они там. Куда им еще деваться?

– Не знаю. Но, держу пари, именно сюда Снегович отвел Донни во второй половине дня. Возможно, припарковал фургон прямо здесь. Это объясняет, почему мы не видели его с нашей позиции на скале. Он был здесь спрятан. – Я кивнул в сторону возвышающейся каменной стены.

– Выходит, мы уже в ущелье Брока? – спросила Кэт.

Пожав плечами, я пробормотал:

– Я-то думал о глубокой пропасти… Не знаю.

– Про то, что они с Донни были здесь, я думаю, ты прав. Они не коротали время в какой-то из этих лачуг. Мы нашли не все наши вещи, помнишь? Выходит, остальное…

– …здесь? – договорил я за нее.

– Вот, возможно, почему Донни побежал сюда сразу после того, как вырвался от Снеговича. – Она широко улыбнулась мне. – Горлышко хотел смочить «Пепси».

– Хорошая версия, – сказал я, улыбаясь и сам.

– Нет, глупая. – Она покачала головой, и веселье покинуло ее лицо. – Конечно же, он хотел спрятаться. Залечь на дно, исчезнуть. Слиться с темнотой, и, возможно, стать ее частью. Никогда ее не покидать. Так ведь безопаснее.

В ее глазах отчетливо читалась боль. Я понимал, почему ей близки чувства Донни. Как и он, Кэт подвергалась насилию. Она знала, каково это – когда тебя бьют, унижают, принуждают. Она знала, каково это – прятаться во тьме.

– Ты вышла из своего мрака, – мягко напомнил я ей.

– Да, но… было так сложно. Я не хотела. – Слезы заблестели в ее глазах. – Как же часто мне хотелось просто свернуться в комочек в каком-нибудь темном углу и… исчезнуть.

– Как же я рад, что ты передумала исчезать.

– Я и сама рада.

– Ты – крепкий орешек, Кэт.

– Такая уж я. – Она шмыгнула носом и утерла глаза. – Он просто ребенок, попавший в беду. С ним у нас могут быть трудности. Он может начать прятаться от нас, когда поймет, что мы близко.

– А Пегги? Она тоже где-то там?

– Может быть. Кто знает?

– Она должна быть там.

– Будем на это надеяться. – Утерев глаза в последний раз, Кэт выдохнула. – Ну что, готов идти?

– Похоже на то.

– Идти будем тихо. Очень тихо. Нельзя спугнуть их.

Мы ступили в туннель. Он был, похоже, достаточно широк, чтобы мы могли идти в нем бок о бок… хотя так движение бы значительно затруднилось. Так что я пошел первый, чуть пригибаясь, чтобы не поцеловать лбом потолок. Кэт положила руку мне на спину. Я чувствовал, как ее ладонь мягко вдавилась мне под лопатки.

Чем дальше мы шли, тем меньше света нам оставалось.

Вместе со светом уходило и тепло. Мы будто спустились в склеп.

И вот уже нас обступила такая тьма – хоть глаз выколи. Тотальная чернота.

Даже собственной протянутой руки я углядеть не смог.

Прохлада каменных сводов, впрочем, была почти приятной. После долгого пребывания на изнуряющей жаре я мнил промозглое подземелье едва ли не за благодать.

– Ты видишь, куда мы идем? – прошептала Кэт.

– Шутишь?

– У тебя же осталась зажигалка?

– Ты же говорила – нам нельзя спугнуть их.

– Уж лучше пожертвовать элементом неожиданности, чем сверзиться в пропасть или наступить на прохлаждающуюся змею.

– Потому-то я и иду первым, – проворчал я.

– Ты думаешь, от этого легче?

Не найдя, что сказать в ответ, я, смолчав, нащупал карман, достал зажигалку и зажег ее. Небольшой язычок пламени лизнул мрак и окружил нас колеблющейся, желтоватой аурой. Стали видны довольно-таки гладкий каменный пол шахты и неровные стены и потолок, выглядевшие так, будто кто-то крайне небрежно вытесал их стамеской или отбойным молотком.

Перед нами кишка туннеля продолжала уходить вперед. Огонек зажигалки давал просмотр на какие-нибудь жалкие шажков десять-пятнадцать, дальше вновь начиналось темное царство.

Ни прохлаждающихся змей, ни внезапных пропастей впереди не было видно.

Как и Пегги с Донни.

– Где же они?..

– Я не знаю. Может – вообще не здесь.

– Поворачиваем назад? – уточнил я.

– Пока – нет. Пройдем вперед еще немного.

И мы пошли.

Зажигалка была новая и горела без перебоев. Но, подумалось мне, коли ты хочешь, чтоб так длилось подольше, нужно давать ей передышки.

– Твоя зажигалка цела, Кэт?

– Да. Достать ее?

– Пока не надо.

– Я, кстати, потеряла спички.

– Спички?

– Да. Я прихватила спичечный коробок из дома. Он был в кармане рубашки, но, похоже, выпал где-то.

– Даже представить не могу, как такое могло произойти.

Она тихонько рассмеялась у меня за спиной.

Коль скоро у нас было по зажигалке, не было решительно никаких причин расхаживать в темноте, экономя запал. Так что я оставил свою гореть.

Рука Кэт скользнула ниже вдоль моей спины. Закралась мне под рубашку, легла на пояс джинсов. Я почуствовал, как костяшки ее пальцев вдавились мне в поясницу.

А еще до меня дошло, что язычок пламени уже потихоньку начал подбираться к моему пальцу.

– Я сейчас обожгусь, – сообщил я. – Надо руку сменить.

Отпустив рычажок, я позволил огоньку умереть. Темнота обступила нас. Перебросив зажигалку в правую руку, я щелчком воскресил наш маленький светоч, заставив враждебный мрак сдать позиции.

– Надеюсь, мы не наткнемся на кого-нибудь здесь, – прошептала Кэт.

– Так стоило ли сюда идти, если тут их нет? – задался резонным вопросом я.

– Я не про них. Про… кого-нибудь еще. Вроде Снега.

– Маньяк, обитающий в заброшенной шахте?

– Да. Что-нибудь в этом духе. Не хочу больше неожиданностей.

– Согласен. С нас хватит.

– Как думаешь, есть шанс у нас выбраться отсюда без передряг?

– Ой, вот только не начинай опять про шансы.

Я услышал тихий смешок. Потом кто-то шлепнул меня по заднице.

– Ну не надо, – проворчал я.

– Надо, Сэмми, надо.

Тут блики от зажигалки упали на что-то, напоминающее остатки пикника прямо на каменном полу шахты. Подойдя поближе, я опустил руку с огоньком и выпрямился. От моей макушки до свода было всего ничего.

Кэт, убрав руку с моего пояса, шагнула вперед и встала рядом со мной.

Банки от «Пепси» – тут и там. Раздавленный пакет печенья «Орео». Вскрытая пачка картофельных чипсов – сухие крошки повсюду. Неподалеку – надкушенная палка салями. Снег Снегович решил не возиться с ножом – справился зубами. Может быть, и Донни что-то перепало – с другого конца палки виднелся укус поменьше.

– Вот, значит, где они были, – сказала Кэт. – Пока мы отлеживались в скалах…

– О да.

– Снегович увел его сюда. В темноту. Боже мой. Парень натерпелся.

– Белоснежка скушала свое отравленное яблочко, – хмыкнул я. – Больше этот подонок никому не навредит.

– Да, но Донни это уже не поможет.

– Где он сейчас, этот Донни?

До пальца добралось пламя, и я снова отпустил рычажок. Нахлынула тьма.

Вернулся свет как раз вовремя, чтобы я смог увидеть кусок скалы, летящий из темноты прямо мне в лицо.

– Черт! – завопил я и пригнулся.

Камень просвистел мимо моего левого уха.

За ним последовали еще два.

– Эй! – крикнула Кэт.

Убрав палец с рычажка, я, под покровом тьмы, бросился вперед, к Кэт, и заслонил ее своей спиной. Один камень сильно ударился о левое плечо, другой – миновал. Обняв Кэт, я вместе с ней мягко рухнул наземь.

Свернувшись на холодном камне, мы прикрыли головы руками.

Камни все летели и летели.

Пегги и Донни здорово их бросали. Видимо, собирали снаряды заранее. Не знаю, сколько их было – где-то после двадцатого сбился со счета.

Так как швырялись они в полной темноте, большая их часть миновала нас. Я слышал, как они отскакивают от стен, потолка и пола – впереди, позади, слева, справа. Каждый раз звуки варьировались, в зависимости от размера снаряда и того, во что он угодил.

Несколько штук достали-таки меня.

Я только стискивал зубы и молчал, боясь, что Пегги с Донни пойдут на звук.

Наконец, шквал прекратился.

Мы лежали тише воды, ниже травы. Я чувствовал теплое дыхание Кэт на своей груди.

Если не считать нашего приглушенного дыхания и биения сердец, нас окутала тишина – столь же глубокая, тяжелая и тягучая, сколь и мрак кругом.