Текст книги "Укус (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

30

– Мы не хотели, чтобы убийство выглядело запланированным, – сказала Кэт. – Мне нужно было хоть какое-то алиби. Чтобы полиция ни к чему не смогла прикопаться. Поэтому нападение на Билла нужно было обставить таким образом, будто и для меня это – полнейшая неожиданность.

– Держу пари, то была твоя идея, – сказал я.

– Верно, моя. – Ее улыбка казалась немного грустной. – Я у мамы хитрая.

Я опустошил свою пивную банку и бросил через плечо. Она звякнула обо что-то – не то о рукоятку лопаты, не то об ледоруб. Звук заставил меня чуть вздрогнуть.

– Идея состояла в том, что мне нужно было в итоге тоже стать жертвой. Как и Биллу. Разница лишь в том, что я бы потом уцелела, а Билл бы – нет.

– Думаешь, копы не прочуяли бы?..

– Несомненно, попробовали бы. Иногда люди обстряпывают подобные дельца. Стреляют себе в ногу, или даже отрезают себе палец-другой, и все в таком духе, а потом заявляют, что на них кто-то нападал. Для распутывания таких хитроумных дел и существует детективная работа. Но я подумала, что если мне крепко достанется от Эллиота, они ничего не заподозрят. Это я ему и объяснила. Что мне тоже придется как-то… повредиться. Он сказал: «Не беспокойтесь, леди, я позабочусь и об этом». Да… позаботился. – Она помрачнела. – В другую часть плана входило ожидание. До того, пока я не оправлюсь от нападения на берегу. Нельзя было, чтобы копы подумали, что Билл был из тех парней, что души не чают в избиениях женушек. Это дало бы мне мотив убить его, так? Потому я предложила Эллиоту договориться по телефону о подходящем времени. Он сказал, что телефон – способ ненадежный, звонки отслеживаются, и вообще, лучше нам с ним не иметь вообще никаких контактов до окончания дела. Куда удобнее ему будет просто следить за мной и самому подгадать момент. Звучало жутковато. Но я согласилась. В чем-то это было даже лучше. Нападение застигло бы меня врасплох в той же степени, что и Билла.

– Боже. И оно?..

– Оно застигло, уж будь уверен. Прошло что-то около трех недель. Случилось это ночью. В то время, когда я меньше всего ожидала. Боже, как сейчас помню… мы с Биллом поехали в ресторан в Беверли-Хиллз. Был мой день рождения. Эллиота я и в мыслях не держала. Когда мы вернулись домой, мы пили шампанское в гостиной комнате – ушла целая бутылка. И Билл вручил мне подарок на день рождения. Длинную ночную рубашку. Прозрачную, конечно же. И красивую. Он повел меня в спальню и заставил ее надеть. Потом включил музыку и сказал мне взобраться на кровать и танцевать для него. Его не интересовал танец со мной. Он хотел, чтобы я была одна. Как стриптизерша. Я не хотела, но… он настаивал, и, пойми, он умел убеждать, умел добиваться именно того, что нужно ему. Если бы я отказалась, он бы на мне отыгрался. Потому я и поднялась на кровать. И начала танцевать для него. Чувствовала себя законченной дурой… поначалу. Но потом я вдруг… поймала волну всего происходящего, что ли. Я вдруг отстранилась от своего взгляда на ситуацию и поставила себя на место Билла. И увидела себя со стороны… как будто Саломею, исполняющую Танец Семи Вуалей. И, черт меня побери, если это не заводило. Меня, его… и Эллиота, как оказывается. Он заперся в шкафу и смотрел.

Совсем как я прошлой ночью.

Только вот на место истязателя Кэт встал он сам, а на место палача истязателя встал я.

– Я не знала, что он был там, – продолжала тем временем Кэт. – Понятия не имела. Я, смешно сказать, даже не знала, был ли Билл в комнате. Было темно, и мой собственный танец меня же загипнотизировал. И вдруг Билл вышел из мрака и подошел к кровати. Голый. Я ведь почти никогда не видела его раздевающимся, знаешь? Каждый раз он просто выскакивал из темноты, без одежды, и плюхался рядом со мной. И в этот раз мне это не понравилось. Он нарушил порядок. Пустил коту под хвост всю мою иллюзию… как пускал коту под хвост все в моей жизни до этого. И поэтому я перестала танцевать и лягнула его. Он так и покатился с кровати. Рухнул на пол так, что стекла звякнули. Большого вреда я ему не нанесла… он почти сразу поднялся на локтях и улыбнулся мне. Своей плохой улыбкой. От которой добра не жди. И сказал мне: «Иди-ка сюда».

Она помолчала.

– И у него дико стояло. Вот что было ужасно. Я закричала. Но дыхания не доставало. Уж конечно, меня бы не хватило тогда на то, чтобы сказать ему, как я сожалею, что все так вышло, и что я никогда больше так не сделаю, и что он должен пощадить меня хотя бы в мой день рождения… нет, все, что получалось – сдавленно кричать и плакать. Ужасно. Не хотела бы я, чтобы ты меня такой видел, Сэм.

– Лучше бы я видел! – тряхнул я головой. – Лучше бы я был там, Кэт, потому что я бы смог тебе помочь!

– Да, конечно, – кивнула она. – Ты бы помог, а не отсиживался бы тихо в шкафу, наблюдая… как Эллиот. Ну не шутка ли? Он даже пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь. Билл все твердил, как заевшая пластинка – «иди сюда, иди сюда». А я так и замерла, как камень. Тогда он сам взлез на кровать. Я вжалась спиной в стену. И он схватил меня за горло. Принялся душить, улыбаясь, как идиот. Другой рукой он разорвал ночнушку… я не могла сопротивляться, не могла даже дышать, куда там – кричать или умолять его! Все, что оставалось – стоять и терпеть. Терпеть его удары… его щипки… и его вонючий член внутри себя. И эту его проклятую улыбку! – Слезы вновь показались на ее глазах. Мое сердце разрывалось. – А Эллиот! Он просто сидел в шкафу и смотрел! Вот уж кому было хорошо, наверное! Когда Билл со мной закончил, я уже просто не могла стоять прямо. Но он меня заставлял. Прижимал, пока я не выпрямлялась. И вдруг… когда он кончал в очередной раз… у него вдруг не стало головы. – Кэт сглотнула. – Я не заметила, как Эллиот вышел. И до сих пор не знаю, как у него выходило так здорово скрываться. Это было ужасно. Билл тыкался в меня, и вдруг его голова слетела с плеч. Упала на пол, стукнулась, подпрыгнула, как… как… мяч. Вот она у него еще была – а вот вместо нее уже кровавый фонтан. И эта кровь… она ударила меня по лицу, словно влажная тряпка. Потекла у меня по плечам. По груди. Потом на стене остался мой силуэт. Портрет, черт его возьми… произведение искусства. «Женщина-невидимка в ореоле крови», художник – Эллиот «Долбанутый» Вампир. – Она выдавила улыбку, но то была страшная, пробирающая до дрожи улыбка человека на грани срыва. – Знаешь, чем этот маньяк это сделал? Гребаным мечом. Вроде тех, что носят всякие Рыцари Круглого Стола в фильмах. Боже. – Кэт крепко зажмурилась и покачала головой. – Его пасть была широко открыта. Язык вывалился. И клыки были при нем. Одет он был в плащ… под ним был голый. Он был дьявольски возбужден. Я стояла, придавленная безголовым Биллом, застывшая от ужаса, и тут этот псих взмахнул мечом и разрубил Билла надвое до пояса. Только тогда вся эта куча упала… растеклась… и я, я упала на это сверху. – Она помотала головой. – Боже, Сэм, я не могу.

Она сделала несколько быстрых, глубоких вдохов и уставилась куда-то вперед, за ветровое стекло. Я продолжал вести, придерживаясь дистанции между нами и фургоном, чтобы пыль из-под его колес не мешала обзору.

Вскоре я начал думать, когда же мы все-таки остановимся.

По грунтовке мы катили уже довольно долго.

Теперь, когда Кэт замолчала, я осознал, что выпитое пиво потихоньку начинает давить на мочевой пузырь. Может, Кэт чувствовала сейчас то же самое, но признаться не решалась.

И вдруг она заговорила снова:

– О том, что произошло после того, как он располовинил Билла… не знаю, смогу ли рассказать. Слишком… слишком ужасно.

– Куда уж ужасней, – пробормотал я.

– Если бы я… только подумала бы об этом… – Она снова покачала головой, снова глубоко вздохнула. – Вот тогда я поняла, чем на самом деле являлся Эллиот. Он сбросил меня с остатков Билла… и то, что он начал с ними вытворять… я просто смотрела. Сказался шок, понимаешь. Просто смотрела… но потом до меня дошло. И я вскочила и побежала к окну. Хотела выпрыгнуть. Но тот защитный экран, он мне помешал. Я тебе о нем ведь уже говорила…

– Да. Я помню.

– Эллиот втащил меня обратно в комнату. Швырнул на пол. Рядом с головой Билла. – Она бросила взгляд за окно дверцы и сказала: – Потом Эллиот принялся за меня. По-своему. По-вампирски. После его выходок я на две недели загремела в больницу. – Обратив взгляд ко мне, она выдавила еще одну измученную улыбку. – Во всем этом был лишь один позитивный момент: полицейские даже пробовать не стали подозревать меня… или как-то еще обвинять. Нарочно пройти через то, что прошла я? Конечно же, они отмели эту версию. Потому что она была попросту нереальной. Не стали подозревать ни потом… ни просто даже для того, чтобы не остаться один на один с «глухарем». Мой план увенчался успехом: они сошлись на том, что нас с Биллом атаковал какой-то ну совсем уж безумный маньяк.

– Они ведь были правы, – тихо добавил я.

– Конечно. Так или иначе, они долго вели расследование, но ни на одного подозреваемого не вышли. И об Эллиоте так и не узнали. Где-то через неделю после того, как я выписалась, он заявился ко мне домой.

– За деньгами? – спросил я.

– Нет. Я заплатила ему вперед – в ту же ночь, когда мы сговорились.

– В ночь, когда он нашел тебя на побережье?

– В ту самую. У меня были припрятаны кое-какие сбережения. Десять тысяч наличными. Я отдала ему их – так что не было у него резона приходить ко мне снова.

– Ты заплатила всю сумму вперед?

– Так было надежнее.

– Он ведь мог просто ободрать тебя, как липку.

– Лучше бы он так и сделал.

– Да, – сказал я, помолчав. – Лучше бы. Точно.

– Билл был плох, но Эллиот был хуже. Много хуже. Знаешь, что он сделал в первый свой, скажем так, неофициальный визит ко мне? Принес подарок. Черную прозрачную ночнушку. Совсем как Билл. Потом он заставил меня обрядиться в нее, залезть на кровать и танцевать.

– Сереьзно?

– Серьезнее некуда. Не очень-то мне этого хотелось… но я видела Эллиота в действии. И попросту боялась его разозлить.

– Понимаю.

– Он хотел все переиграть, – сказала Кэт с содроганием. – Со мной в роли меня и собой в роли Билла. И мы переиграли… но в самый критический момент, когда он прижал меня к стене, он вошел в меня не только… снизу. Он вцепился мне в шею клыками.

Насиловал. И пил кровь.

Одновременно.

– Он пришел и следующей ночью… и следующей. И много раз – после. Остальное ты знаешь. Бывали времена, когда он исчезал из моей жизни… давал мне чуть-чуть оправиться, надо полагать. Но потом – появлялся снова. Длилось это год… а мне казалось – тысячу лет. И то, что он делал… не просто какие-то жестокие выходки, нет. Иной раз это были попросту дьявольские выходки, другого слова не подберу. Даже рассказать толком, боюсь, не выйдет… о всем том, что он со мной делал и что заставлял меня делать. Иногда он откуда-то приводил других. Незнакомцев. Бывало – охотников, бывало – жертв. Жертвы всегда кончали плохо. Иногда он принуждал меня… ну… довершать за него.

– И ты?.. – Я округлил глаза.

– А что мне оставалось делать? Выбора не было… да и мало живого после него оставалось. Это был скорее акт милосердия. – Она помолчала. – Сэм, можно мне выйти по делам? Все это пиво… я сейчас лопну.

– Я тоже, – признался я. – Притормозим?

– Посигналь Снеговичу для начала. Пусть не думает, что мы что-то против него затеваем.

– Право слово… – сказал я и несколько раз погудел клаксоном.

Сбросив скорость, я просигналил еще раз и остановил машину. Впереди остановился и фургон. Шлейф пыли от него приплыл навстречу нам, влекомый бризом.

31

Поскольку нас гнали страх перед Снеговичем и боязнь за жизнь его заложников, в пустыню мы решили не отбегать и пожертвовать приватностью.

Снаружи было ошеломляюще жарко. Жара буквально давила на макушки. Заставляла одежду съеживаться и липнуть к телу.

Я управился за две минуты и вскоре уже сидел в автомобиле, захлопнув свою дверь. Кэт потребовалось больше времени. Казалось, что много больше – из-за того, что даже мощный кондиционер не мог конкурировать с палящим зноем пустыни, заползающим в салон через открытую дверь. Наконец, дверь за Кэт закрылась.

– Та еще духовка, – выдохнула она.

– Я заметил.

– Боже святый.

Я чуть проехал вперед, но фургон остался стоять на месте.

Не шелохнулся даже.

– И что теперь? – спросила Кэт.

– Не знаю, – отозвался я.

Подъехав еще чуть-чуть поближе, я остановил машину в нескольких метрах от задника колесного реликта Пегги. Посмотрел на Кэт. В ее глазах отчетливо читалось волнение.

У меня на душе тоже начали скрести кошки. Я ждал плохих новостей.

Дверь фургона с водительской стороны распахнулось.

Пегги спрыгнула на землю – ее платье взметнулось у колен, и, как бы она его не придерживала, даже мне стало ясно, что Кэт не соврала мне тогда – на ней под ним совсем ничего не было.

Ветер прижал подол сарафана к тощим ногам Пегги, разбросал ее волосы. Прикрыв глаза рукой и приопустив голову, она зашагала к нам.

Я поставил машину на тормоза и опустил стекло со своей стороны.

Склонившись навстречу мне, Пегги оперлась рукой о борт машины, но тут же ойкнула и отдернулась, будто ненароком прислонившись к раскаленной печке. Встав прямо, она отошла на несколько неровных шажков и согнулась в коленках – так, чтобы ее лицо было на одном уровне с моим.

Темные очки все еще были на ней, и глаз ее мне было не видно. В целом кожа ее лица, невзирая на долгое пребывание под солнцем, выглядела болезненно-бледной. Пряди волос прилипли к ее мокрому лбу и щекам. Верх ее сарафана тоже промок. Пегги выглядела изнуренной и несчастной.

– Что случилось? – спросила ее Кэт, выглянув через мое плечо.

– Он хочет обменяться, – сказала Пегги.

– В смысле – обменяться? – спросил я.

– Меня – на Кэт.

Мое сердце убежало в пятки.

– Мне придется ехать с вами, – видимо, не встретив понимания на моем лице, терпеливо растолковала Пегги. – А Кэт будет в фургоне, с ним и с Донни.

– Какой смысл?..

– Я не знаю! Он просто так вдруг захотел!

– Что он хочет с ней сделать?

– Он не говорил.

– Я пойду, – коротко сказала Кэт.

Я придержал ее.

– Нет, не пойдешь. Сиди и не двигайся.

– Она должна, – наседала Пегги. – Он убьет Донни, если вы не послушаетесь!

– Я и правда должна, Сэм, – произнесла Кэт. – Это все моя вина.

– Нет. Ты что, не понимаешь, что тебя ждет? Он будет пытать тебя!

– Меня прежде уже пытали.

– Но меня с тобой не было.

– Я буду в порядке, – ее рука легла на ручку двери.

Я успел ее перехватить – у самого запястья.

– Нет, – твердо произнес я.

– Сэм, не будь…

– Нет. Ни в коем случае. В фургон ты не пойдешь – это не обсуждается.

– Он отрежет голову Донни, – захныкала Пегги.

– Иди и скажи ему – пусть хоть на потолок залезет, но Кэт ему не видать.

– Сэм, отпусти меня, – дернулась Кэт.

– Не могу.

Она внимательно посмотрела мне в глаза. Ее собственный взгляд был довольно-таки странным. Вроде бы – и сердитый, и подозрительный… но в то же время благодарный.

– Я должна пойти с ним на уступки, – проговорила Кэт.

– Не должна. – Я повернулся к Пегги. – Вернись в фургон и скажи ему, что Кэт останется здесь. Если он хочет сменить водителя, он может взять меня. Я разрешаю ему поменять тебя на меня, но не на Кэт.

В глазах Пегги плескалось неверие. Она вцепилась в свои спутанные волосы.

– Вы что, хотите, чтобы моего брата убили?!

– Он не станет убивать Донни, – покачал головой я. – Ты сама подумай! Донни – это его основной рычаг давления на всех нас! Так что вернись и скажи Снеговичу, что он может взять меня, если хочет, но Кэт ему не видать, как своих ушей!

Слезы заструились из-под темных очков Пегги на ее бледные щеки.

– Какой же вы прогнивший собственник и трус! – наградила меня она.

– Пегги, успокойся, – воззвала к ней Кэт.

– Но так и есть!

– Ты брала наш нож? – спросила вдруг Кэт. Столь резкая смена темы даже меня застала врасплох.

– Эм? – Глаза Пегги метнулись в ее сторону.

– Нож, который был у нас на заднем сиденье. Вы забрали его вместе с?..

Она сняла темные очки. Утерла запястьем слезы. Фыркнула.

– Даже если так, то что?

– Это, я так понимаю, «да», – пробормотал я.

– Ты взяла его, чтобы порезать салями, или?..

– Это уже мое дело!..

– …или для того, чтобы воткнуть его Снегу в спину?

– Быть может.

– Так чего ты ждешь? – спросил я.

– Я не могу так… Он такой здоровый. Если не застать его врасплох… – Она тряхнула головой. – Я жду хорошего шанса, но… но… просто не могу. Я не знаю, смогу ли я… это ужасно, и… и если у меня не выйдет, он убьет и меня, и братика.

– Где сейчас нож?

– Под моим местом.

– Под сиденьем водителя?

– Да. Я приспособила его там, пока он не смотрел.

– Пока он не смотрел, ты должна была приспособить его ему в шею, – бросил я.

– Успокойся, Сэм, – Кэт положила мне руку на плечо.

– Она хочет спасти брата, но боится убить этого придурка!

– Не нам винить ее. Снег Снегович – тот еще тип. Он не будет подставляться по-глупому. Кинься она на него с ножом, он бы его отобрал, и… неизвестно, чем бы это для нее кончилось.

Взвыл клаксон фургона.

– Мы слишком долго возимся, – нервно сказала Пегги. – Выходите, Кэт, вам…

– Она никуда не выйдет! – отрезал я, не ослабляя захвата на запястье Кэт. – Иди и скажи Снеговичу об этом. Он может поменять меня на тебя. Но не на Кэт. И напомни, что пока что наше сотрудничество было весьма хрупким, но взаимным. Мы могли развернуться и уехать. Все, что нас держит – наше желание спасти тебя и Донни. Передай ему это. И добавь, что мы уедем, если он начнет кобениться. Фургончик у вас, видит Бог, не вчера с конвейера сошел. От такой рухляди мы сумеем оторваться, так ему и передай.

– Кэт, помогите мне, пожалуйста, – решила Пегги обратиться напрямую, поняв, что со мной каши не сваришь.

– Я хотела бы, – и, хоть Кэт и сказала так, попытки вырваться из моей хватки она не предприняла. – Скажи этому типу, Сэм меня не…

Клаксон завопил, как резанный. На этот раз он выдал где-то пять-шесть протяжных воплей подряд. Снег Снегович терял терпение.

– Лучше поторопись, – посоветовал я Пегги.

В глазах девушки полыхнул огонь.

– О, как же я вас ненавижу. Грязный собственник.

– Шевели ножками.

Гордо вскинув голову, она развернулась и пошла к фургону.

– Ну и дела, Сэм. Слышал, как она выражается? Грязный собственник. – Слабая тень улыбки скользнула по губам Кэт. – Не хочешь себе такую интересную попутчицу?

– Не хочу.

– Теперь-то ты меня отпустишь?

– Обещаешь не убегать?

– Да. Эй, даже на минуту не вздумай втемяшить в голову, что я хочу пойти к этому головорезу.

– В мыслях не было. – Однако, даже когда я осторожно выпустил ее запястье и она продолжила сидеть смирно, осталось у меня некое предубеждение, согласно которому Кэт, возможно, желала пересесть к Снеговичу… может быть, даже бессознательно – ведь, в конце концов, именно она подбила меня на побег от него, но кто знает, вдруг, после всех издевательств, выпавших на ее долю от мужа, от Эллиота, от трех косых ублюдков на пляже, у нее выработалась этакая противоестественная привязанность к откровенно порочным мужчинам?

К ней ведь, выходит, буквально липнут благоприятные обстоятельства для избиений, унижений и изнасилований.

Но не винить же ее в этом!

Я перестал об этом думать, когда Пегги дошла до открытой двери фургона. Встав перед ней, она не стала подниматься в кабину, а заговорила с кем-то внутри. Слов было не расслышать – внутри шумели двигатель и кондиционер, снаружи завывал ветер.

– Он, кажется, не собирается принимать наши условия, – сказала Кэт.

Пегги отчаянно, будто дирижер, жестикулировала. Что бы Снегович не отвечал, ей это явно было не по душе. Она даже указала на меня и повертела пальцем у виска. Видимо, и это не произвело впечатления на седого бандита. Тогда, встряхнув головой, она прижала одну руку к груди и вытянула другую, будто на свадьбе перед церковным алтарем.

– Она упрашивает его, – пояснила Кэт.

Внезапно, Пегги широко раскинула руки и крикнула:

– НЕТ!

Даже мне было прекрасно слышно.

Звук этот царапнул по моему сердцу.

Смешно и как-то по-мультяшному подпрыгнув, Пегги влетела в кабину фургона. Секунду все, что мы могли видеть – ее барахтающиеся в воздухе ноги; похоже, на ступеньку она приземлилась коленками. Потом что-то резко выбросило ее из кабины, будто кто-то, кто был внутри, пнул ее ногой. Звучно шлепнувшись о дорогу, Пегги дернулась – и так и осталась лежать, разбросав руки. Над ее телом взметнулись облачка рунтовой пыли.

Ветер унес их.

Картина застыла – из фургона так никто и не вышел, Пегги распласталась по земле.

– Знаешь, вот что ты мне ни говори, а я все же пойду, – сказала Кэт. – Что-то мне это все не нравится. – Она открыла свою дверь.

Я дернулся навстречу, но опоздал – пальцы ухватили только краешек ее рубашки. Она без труда вырвалась и побежала.

Пегги наконец-то зашевелилась. Попробовала приподняться на локтях.

Я распахнул дверь. Пока я выбирался, Кэт, с поднятыми руками, будто сдаваясь, уже была на полпути к распахнутой дверце.

– Я согласна, Снег! – кричала она на бегу. – Я иду! Оставь ребенка в покое!

До дверцы оставались считанные шаги.

Метнувшись обратно за руль, я, отчаявшись, снял машину с тормозов, рванул на себя рычаг передач и вдавил педаль газа. Взревел двигатель, тонко завизжали шины. Автомобиль рванулся вперед, будто пущеный из пушки. Кэт уже была одной ногой в фургоне.

Потом – повернула голову. Ее глаза распахнулись широко-широко. Губы удивленно округлились.

Кэт еле-еле успела спрыгнуть, когда я протаранил тылы фургона.

Руки мои согнулись, и лоб едва-едва не повстречался с рулем.

Но краем глаза я успел увидеть, как Кэт отбегает прочь, размахивая руками и пытаясь не упасть.

Нога моя прилипла к педали. Я уверенно пахал вперед.

И не остановился до тех пор, пока не поравнялся с Пегги и Кэт. Наша машина замерла, но фургон продолжал катиться. Видимо, у Снеговича сейчас были проблемы с тем, чтобы добраться до тормоза.

Поставив машину на аварийное торможение, я распахнул дверь и выскочил.

Пегги была уже на ногах, прижав руки ко рту и тараща глаза из-под съехавших темных очков то на меня, то на фургон. Бретелька сарафана сползла с ее плеча, и несчастная простыня держалась на честном слове. Грудь оголилась до половины – настолько маленькая, что, наверное, стоило бы Пегги завести руки за спину, она бы мало отличалась от груди среднестатистического парня ее возраста. Кэт стояла чуть поодаль, на грязевом холме, и глаза ее были явно прикованы к фургону.

Я повернулся.

Фургон ошалело мигал поворотником – один умудрился уцелеть после моего безумного тарана. Взвыв перегруженным мотором, он сделал рывок вперед. Чихнул вонючим черным дымом. Еще рывок. Мне казалось, что уж теперь-то он точно далеко не уедет. Но – еще рывок – и наш с Кэт автомобиль, просев на рессорах, выпростался из развороченного фургоньего зада.

Из погнутой и наполовину свернутой выхлопной трубы, кашляя, повалил дым. И фургон рванул вперед. От нас.

– Он уезжает! – завопила Пегги. – Нет! Пожалуйста, стойте!

Выбрасывая из-под колес фонтанчики гравия и кашляя на все лады, фургон покатил вперед, постепенно набирая скорость.

– Стойте! – прокричала Пегги ему в след, и, придерживая рукой сползающий сарафан, побежала следом.

Не проронив ни слова, Кэт снялась со своей позиции на кочке – и вмиг нагнала ее.