Текст книги "Плоть (СИ)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Наклонившись к нему, Элисон положила пальцы ему на затылок. Его лицо было смутным пятном во тьме, двигаясь ближе. Она нежно прижалась своими губами к его, потом отстранилась.

– Увидимся, – прошептала она. – О'кей?

– О'кей.

– Ты есть в студенческом справочнике? – спросила она.

– Да.

– Я тоже. Ты позвонишь?

– Еще бы.

Затем Элисон вышла из машины и зашагала под дождем. Она знала, что чуть не осталась. Она была рада, что не сделала этого. Она чувствовала себя одинокой и раненой, но сильной. Она потеряла Эвана. Может быть, сегодня вечером она обрела нового друга, но это не так важно, как осознание того, что она победила саму себя.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Дана снова проснулась, сжавшись на заднем сиденье своего "Фольксвагена". На этот раз онемела ее правая рука. Перед этим были нога, ягодица, ступня. Независимо от того, в каком положении она находилась, та или иная часть ее тела лишалась кровообращения.

Сейчас она лежала на боку, согнув колени и использовав правую руку в качестве подушки. Рука совсем онемела. С некоторыми усилиями удалось сесть. Она потрясла рукой, поморщившись, когда онемение превратилось в ноющее покалывание. Покалывание было подобно тысяче колющих иголок. Но вскоре боль прошла, и рука почти вернулась в нормальное состояние.

Она потянулась к полу и подняла свои дорожные часы. Когда она нажала на кнопку, циферблат засветился. Цифровой дисплей показывал 2:46.

Будильник был установлен на 3:00.

Он ей не понадобится.

Когда она ставила будильник, то не знала, что будет просыпаться каждые пятнадцать-двадцать минут.

Она щелкнула выключателем расположенным сбоку, чтобы отключить будильник, затем положила часы.

Дождь все еще барабанил по ее машине, создавая беспрерывный грохот.

Можно сделать это прямо сейчас, – подумала Дана.

Она начала дрожать.

Это будет бесподобно, – сказала она себе.

Ей не хотелось выходить под дождь. Но это было слишком хорошей возможностью, чтобы ее упускать, а она и так уже ввязалась во все эти головняки. Что такое небольшой дождь?

Я промокну.

Зато до чертиков напугаю Роланда.

Кроме того, он проторчал там долго. Оставшись один, он вполне может продержаться до утра.

Дана не хотела проигрывать пари.

Деньги не были большой проблемой, а вся идея заключалась в том, чтобы унизить и уничтожить Роланда. Если он не выбежит из ресторана в ужасе...

Тогда я позабочусь об этом.

Она натянула пончо, накинула капюшон, чтобы прикрыть голову, и вышла из машины. Тихо закрыла дверь.

Дождь барабанил по пластиковому материалу пончо, когда она подошла к передней части машины и открыла багажник. Она сунула отвертку и вязаную шапочку в карманы, а пятифунтовый мешок прижала к животу под пончо, чтобы тот оставался сухим. Затем она закрыла багажник и направилась к ресторану

Если Роланд наблюдает за мной из окна, – подумала она, – я влипла.

Хотя это было маловероятно. Если он не спит в этот час, то, скорее всего, прячется в чулане – и до ужаса напуган.

Но это даже не половина того, как он будет напуган через несколько минут.

Дана пересекла парковку на углу.

Она была довольна собой. Она очень хорошо продемонстрировала, что боится ресторана, так что Роланд никогда не заподозрит ее.

На углу стоянки она пробралась через высокую траву к стене ресторана. Трава была мокрой, пропитывая ее кроссовки и отвороты джинсов.

Она держалась ближе к стене, направляясь к задней части здания, пригибаясь под окнами.

С этой стороны ресторана дверей не было. Однако в задней части она обнаружила одну. В верхней части которой были вмонтированы четыре стеклянных секции.

Дана прокралась вверх по деревянной лестнице и прижалась лицом к одному из стекол. Там темно. Гораздо темнее, чем снаружи, но участки стоек и пола были бледно-серыми от света из окон.

Очевидно, это была кухня. Именно здесь предположительно произошли убийства.

Она не могла видеть Роланда.

Кухня не будет в списке предпочтений тех мест, где он может провести ночь. Где угодно, только не на кухне.

Дана поставила мешок между ног. Пошевелила ручку. Когда та не повернулась, она начала вставлять отвертку в щель между дверью и рамой, прямо напротив ручки.

Она расширила щель. Откололись деревянные щепки. Она продолжила ковырять и тыкать. Наконец язычок замка скользнул назад, и она осторожно открыла дверь.

Подняв мешок, она вошла в кухню. Шум непогоды стал слабее, когда она прикрыла за собой дверь. Вместе с ним исчез и свежий воздух. Внутри стоял тяжелый, неприятный запах.

Она слушала, не шевелясь. С ее пончо на пол капала вода, больше ничего. Это и ее сердцебиение.

Роланд этого не услышит.

Его явно не было на кухне. Дождь, барабанящий по крыше, создавал достаточно ровный шум, чтобы перекрыть любой звук, который могла произвести Дана.

До тех пор, пока она была осторожна.

Очень медленно она стянула через голову пончо. Его пластиковый материал издавал тихие шуршащие звуки. Она опустила его на пол.

Прислушалась.

Балансируя попеременно на одной из ног, она сняла туфли и носки.

Она осознала, что скрипит зубами и дрожит.

От возбуждения, не от страха.

Бедный Роланд, у него случится сердечный приступ.

Не было бы жаль.

Дана расстегнула пояс джинсов и молнию. Просунув большие пальцы под резинку трусиков, она одновременно потянула с себя оба предмета одежды и вышла из них. Затем стянула с себя толстовку.

Она сделала глубокий, трепетный вздох.

Это то, что тебе понравится, Роланд, старина. Если ты хотел видеть тело, ты его увидишь. Причем вживую, а не на каких-то траханых снимках.

Надеюсь, тебе понравится.

Присев на корточки, Дана развернула мешок. Зачерпнула пригоршню муки. Та казалось, светилась. Она просыпала порошок на кожу от плеча до плеча. Струйки его просыпались по ее груди. Потирая свою левую руку, она заметила, что ее кожа покрыта гусиной кожей. Она взяла горсть другой рукой, и покрыла ею правую. Затем она зачерпнула обеими руками и распределила ее по груди и животу. Ее соски затвердели. Прикосновение к ним послало тепло в ее тело. Она растирала муку по бедрам, скользя руками, чувствуя, как мурашки бегут по коже сквозь тонкий слой порошка, ощутила скользкую влагу, когда наносила муку между ног. Она снова наполнила мукой руки и покрыла ей ступни, лодыжки и колени.

Затем она выпрямилась. От плеч до ног она стала белой, за исключением нескольких более темных участков, где мука была нанесена тонким слоем от того, что она сидела на корточках. Она достала из мешка еще немного муки, рассыпала его по бедрам, тазобедренным суставам и животу и опустошила руки, размазав остатки муки по груди.

Она снова себя осмотрела.

Какой-то призрак.

Кто знает, будет ли у Роланда стояк или сердечный приступ.

Пол вокруг ее ног был покрыт белым порошком.

Дана потерла руки друг о друга, чтобы избавиться от муки. Они остались белыми. Она потянулась назад и потерла их о ягодицы. Так удалось очистить значительную их часть.

Повернувшись к груде одежды, она согнулась в талии так, чтобы не размазать муку, и вытащила из кармана джинсов вязаную шапочку. Та была темно-синей, но в темноте выглядела черной. Держа шапку подальше от тела, она нащупала отверстия для глаз, которые вырезала в тот день. Отыскав их, она надела шапочку на голову, натянула ее до подбородка и упрятала в нее свисавшие сзади волосы.

Дана мечтала иметь возможность проверить эффект. Может быть, завтра ночью. Сделай это снова, только в комнате Джейсона. У него было зеркало в полный рост. Может, пусть он обмажет ее мукой. А она проделает то же самое с ним. А потом они будут трахаться.

Только одна проблема. Джейсон, возможно, не слишком обрадуется тому, что она выставляла напоказ перед Роландом голую задницу.

Ему говнюку не следует жаловаться. Именно он показал Роланду полароидные снимки.

Дана судорожно вздохнула сквозь шерстяную шапочку.

Настало время преподнести Роланду самые острые ощущения в его жизни.

Она направилась через кухню. После нескольких шагов одна из ее ног приземлилась на что-то липкое, похожее на недосохшую краску.

Ее нос сморщился.

Разве они не убрали беспорядок с прошлой ночи?

Она сделала шаг в сторону и выбралась из него, но ее нога издавала тихий чавкающий звук каждый раз, когда отрывала ее от линолеума.

Находясь спиной к кухонным окнам она почти ничего не видела.

Будем играть в «слепого баффа».

Вытянув руки, она наконец коснулась стены. Медленно прошла вдоль нее и обнаружила дверь. Когда она открыла дверь, ее кожу окутал прохладный сквозняк. Что-то здесь было не в порядке. Ухватившись за дверной косяк, она просунула правую ногу вперед и почувствовала, что пол заканчивается.

Ступеньки?

Возможно, это лестница, ведущая в винный погреб, или что-то в этом роде.

Роланд может быть там, внизу.

Без вариантов.

Дана закрыла дверь и продолжила идти вдоль стены. Вскоре она коснулась еще одной дверной коробки. Протянув руку, она нащупала дерево. Ребристая древесина. Какая-то решетчатая дверь.

Двигаясь перед ней, она мягко толкнула ту. Петли слегка скрипнули.

Это нормально. Пусть Роланд услышит. Дай ему пищу для размышлений.

Удерживая дверь открытой, она шагнула внутрь. Она ударилась обо что-то боком, что скрипнуло и исчезло на мгновение, а затем снова ударилось об нее в области от подмышки до бедра. Даже не имея возможности увидеть, она поняла, что случилось; она наткнулась на двустворчатые двери, открывавшиеся в обоих направлениях и она толкнула створку в одном из направлений, прежде чем попытаться пройти внутрь.

Роланд должен был это услышать.

Дать ему немного больше?

Она подумала о том, чтобы застонать, как измученный дух. Но, возможно, духи не стонут. Кроме того, он мог догадаться, кто это, по ее голосу.

Дана вошла в дверь, осторожно закрыла ее и застыла неподвижно.

Помещение было большим.

Роланд может быть здесь. Может быть, он смотрит на нее прямо сейчас. Застыв от ужаса.

Вот оно.

Сердце Даны бешено колотилось. Дрожь возбуждения сотрясала ее тело. Капли пота скользили по ее бокам, щекоча кожу.

Несколько окон вдоль трех стен пропускали мглистый серый свет, но обширные области помещения были черными.

Дана посмотрела на себя сквозь ворсистые отверстия в шапочке. Мука придавала ее коже тусклый серый оттенок, а не то сияние, которого она хотела. Но и этого достаточно. Возможно, это было даже лучше. Достаточно ярко, чтобы ее можно было рассмотреть, но только размыто.

То, что нельзя рассмотреть, как следует – вот что действительно страшно.

Так как же перемещаются призраки? – спросила она себя. – Они, наверное, не ходят. В кино они обычно летают по воздуху. Но зомби, вроде, пошатывались с вытянутыми руками.

Дана подняла руки, словно дотягиваясь до своей очередной жертвы, и на негнущихся ногах широкими шагами направилась к центру помещения.

Дерьмо, это не шествие зомби, это Франкенштейн.

Франкенштейн – это ученый, тупица, а не монстр.

Да, Роланд.

Она перестала идти и сменила свою походку на медленное накренившееся пошатывание.

Идеально.

Так, где же ты, черт возьми, Роланд? Если ты слишком напуган, чтобы кричать, издай, по крайней мере несколько вздохов или всхлипов.

Ты что, забился в угол и мочишь штанишки?

Дана медленно повернулась, высматривая его съежившуюся фигуру в сером свете вблизи окон, пытаясь найти его в черных областях.

Его здесь нет, – решила она. – Даже если я его не вижу, он наверняка уже заметил бы меня. И он бы сделал что-то – закричал или, возможно, побежал бы отсюда.

Дана повернулась к выходу из ресторана, на мгновение опустила руки, чтобы вытереть пот, скатывавшийся по ее бокам, затем снова подняла руки и зашаркала вперед.

Слева помещение расширялось. Дана увидела неясные очертания, которые могли быть баром.

Он, наверное, прячется за ним.

Она сделала несколько шагов в том направлении, и порыв возбуждения заставил ее остановиться.

Спальный мешок Роланда.

Мешок типа "мумия".

Один темный, пухлый конец его был едва виден в полумраке переднего окна.

Я его не вижу, а он может меня видеть. Если он смотрит сюда. Если он не спит.

В течение нескольких секунд Дана не могла заставить себя пошевелиться. Она стояла, вздрагивая, затаив дыхание, с ощущением, что ноги вот-вот подкосятся.

Все будет пучком, – подумала она. – Вот так я его и застану. Этот дерьмоголовый пожалеет, что родился на свет.

Вперед, – сказала она себе.

Она покачнулась к спальному мешку. Ее ноги размякли, но поддерживали ее. Из ее горла вырвался тихий стон.

Это привлечет его внимание.

Когда ее стоны стихли, то она услышала его.

Он делал быстрые, неглубокие вдохи.

Значит, он проснулся.

Она стояла над ним, не более чем в ярде, глядя вниз, но все еще не в силах ничего разглядеть в темноте. Нет, может быть, это было лицо, это овальное пятно. Если так, то Роланд уже сидел.

Согнувшись в талии, она потянулась к нему.

Пронзительный вопль взорвал ее уши.

Каждый мускул в теле Даны, казалось, дернулся, заставив ее выпрямиться, отбросив назад. Она взмахнула руками, пытаясь удержаться на ногах, но упала. Ее задница врезалась в пол.

Луч света ударил ей в глаза.

Она прикрыла глаза рукой.

– Убери это от моего лица.

Луч опустился. Она стянула с головы шапку. Свет падал ей на грудь, перебегая от одной к другой. Он начал спускаться, вниз по животу и засиял между ног. Она сжала колени, блокируя его. Свет вернулся к ее грудям. Она прикрыла их одной рукой, а другую попыталась использовать, чтобы приподняться. Ее грудь тяжело вздымалась, когда она набрала воздуха.

– Ну, – выдохнула она, – я тебя напугала, или как?

В ответ свет накренился вниз. Роланд сидел на своем мешке, вытянув ноги. Колени его выцветших синих джинсов были в темных пятнах.

Дана усмехнулась.

– Ты намочил штаны.

– Я хочу уехать, – сказал Роланд дрожащим голосом.

– Черт возьми, ты уже "поехал".

– Ты победила, ладно? Ты победила. Отпусти меня, – oн направил луч фонарика на стоявший рядом карточный стол с бутылками на нем. – Ключ там, наверху.

– Ключ?

Луч снова переместился, на этот раз к его левой руке. Он был прикован к металлическому подножию у основания стойки.

– Срань господня, – пробормотала Дана.

– Моя страховка. С этим я должен был победить.

– Ты приковал сам себя?

– Подай мне ключ, ладно?

Так вот почему Роланд настаивал, чтобы она пришла за ним на рассвете – чтобы расстегнуть наручники.

– Где фотки? – спросила она.

– В моем рюкзаке.

– Дай мне фонарик.

Роланд не стал спорить. Он опустил его на пол и толкнул к ней. Тот скользнул к ее ногам. Дана села, потянулась вперед и схватила его.

Поднявшись на колени, она направила луч на Роланда. Его изможденное лицо, мертвенно-бледное, выглядело еще более трупным, чем обычно. Прищурившись, он отвернулся от яркого света.

Она направила луч фонарика на его промежность.

– Обмочил свои чертовы штаны, – сказала она. – Ты действительно подумал, что я призрак?

– Не знаю, – пробормотал он.

Дана хихикнула. Затем она подползла к рюкзаку, обыскала его и нашла конверт. В конверте лежали фотографии. Она пролистала их, пересчитав. Там были все десять. Она положила конверт на пол и достала из рюкзака фотоаппарат.

– Что ты делаешь? – cпросил Роланд.

– Просто запечатлеваю этот момент для потомков.

Встав, Дана повернулась к нему лицом и зажала фонарик между бедер, направив его так, чтобы луч осветил его мокрые джинсы. Она поднесла камеру к глазу.

– Скажи "сыр", – oна сделала три снимка, вспышка ярко вспыхивала. – А теперь снимай штаны.

Он покачал головой.

– Хочешь, чтобы я оставила тебя здесь?

Свободной рукой Роланд расстегнул джинсы и стянул их до колен.

– Ты не веришь в трусы?

Дана сделала еще три снимка, затем собрала фотографии, которые бросила на полу. Она засунула их в конверт, а конверт и фотоаппарат положила в его рюкзак. Она положила туда же свою вязаную шапочку, подняла рюкзак и просунула руки в ремни.

Она направила луч на Роланда, который натянул на себя штаны и застегивал ширинку.

– Адьос.

– Освободи меня, – сказал он, щурясь на свет.

– Ты считаешь, что я спятила?

– Я сделал то, что ты хотела. Ты обещала. Теперь выполняй.

Он не умолял. Голос его звучал спокойно.

Дана задумалась. Она всерьез намеревалась оставить его здесь. Но это означало бы необходимость завтра сюда возвращаться или посылать Джейсона, чтобы освободить его. Кроме того, он в конечном итоге выиграет пари. Сто баксов в унитаз.

– Мне плевать на фотографии, – сказал он. – Можешь оставить их себе.

– Очень великодушно с твоей стороны. Хотела бы я посмотреть, как бы ты попытался их у меня отнять.

– Тогда в чем же дело? Дай мне ключ.

– Посмотрим. Только никуда не уходи, пока я оденусь.

– Очень смешно.

Она оставила его там. С помощью фонарика обратный путь на кухню не составил труда. Ее нога оставила пятна крови на линолеуме. Она сморщила нос при виде того безобразия, в которое вляпалась.

Используя шерстяную шапочку, она начала стряхивать муку со своего тела.

Ее номер определенно сработал.

Напугав до чертиков Роланда.

Заставив его намочить штаны.

Забавно, что он не пытался скрыть этого, просто посветил фонариком вниз, чтобы она смогла рассмотреть, что произошло, как будто не случилось ничего особенного.

На самом деле, он был чрезвычайно спокоен, позволяя ей делать снимки. Даже штаны спустил без особого протеста.

После того, как к нему приближался безголовый призрак, все остальное, должно быть, казалось незначительным.

Может, у него шок или что-то в этом роде.

Вероятно.

Кроме того, он до смерти боится, что я уеду и брошу его. Он знает, что ему, черт побери, лучше сотрудничать. Без ключа он здесь застрянет, и он это знает.

Дана посветила фонариком на свое тело. Большая часть муки отстала, но ее кожа все еще была покрыта белой пылью. Ей нужно будет принять душ, когда она вернется.

Одевшись, она сунула конверт с фотографиями в задний карман джинсов. Она натянула через голову пончо и подняла рюкзак Роланда.

В ее комнате в общежитии не было кухни, так что мука ей больше не понадобится. Она оставила открытый мешок на полу и вернулась в коктейль-бар.

Роланд по-прежнему сидел, прислонившись спиной к стойке бара и вытянув ноги. Он выглядел так, словно вообще не шевелился, пока она отлучалась.

– Итак, – сказала Дана. – Я подозреваю, ты уже готов оставить это место.

Он кивнул.

– Мне не нужна твоя моча на моем сиденье.

– Я сяду на свой спальный мешок.

– У меня есть идея получше. Как насчет того, чтобы вернуться в кампус пешком?

– Дождь идет.

– Да, хорошо, ты можешь использовать его, как душ.

– Просто дай мне ключ.

Дана подошла к столу.

– Я знала, что ты не продержишься всю ночь, – сказала она. Среди бутылок и стаканов поблескивал маленький ключик от наручников. Она подняла его. – Хотя наручники – это была очень хорошая идея. Ты бы наверняка выиграл, если бы я не пришла. Но ты все равно проиграл. Я всегда знала, что ты трусишка. Думаю, ты тоже это знал, иначе не стал бы надевать на себя наручники. А? Ты знал, что у тебя не хватит мужества выстоять.

Она открутила крышку с бутылки водки. Ключ был достаточно мал, чтобы пролезть в горлышко бутылки. Она бросила его. Ключ издал тихий всплеск. Мгновение спустя он звякнул о дно. Она снова закрутила крышку и затянула ее изо всех сил.

– Окажи себе услугу, – предложила она. – Пей, пока не доберешься до ключа. Это поможет смягчить остроту твоего похода.

Дана бросила бутылку ему на колени.

У двери она улыбнулась, обернувшись к нему, и произнесла:

– Будь здоров.

Дверь с грохотом захлопнулась. Роланд в темноте зажал бутылку между ног и открутил крышку. Подтянул футболку вверх. Лил водку себе на живот, пока ключ не выпал на его голую кожу. Отшвырнул бутылку в сторону. Поднял со своего живота ключ и отомкнул браслет на своем запястье.

Дана, быстро шагая под дождем, была всего в нескольких ярдах от своей машины, когда поняла, что Роланду, вероятно, уже удалось избавиться от наручников. Ему все равно потребуется время, чтобы собрать свой спальный мешок. Все же она оглянулась.

Роланд!

Он выглядел безумным, когда мчался к ней, запрокинув голову назад и широко раскрыв рот, его руки мелькали, как будто он пытался плыть, а не бежать.

В правой руке он держал нож.

Дана бросилась к машине.

Она подумала, что с его стороны это было чертовски быстро.

Она подумала: Что он сделает с этим ножом?

Где мои ключи?

В замке зажигания.

Повезло. Никакой возни.

Она схватилась за дверную ручку и потянула. От силы рывка ее пальцы соскользнули с ручки, когда та не поддалась и она вспомнила, что покидала машину со стороны пассажирской двери.

Она обернулась вокруг.

Роланд почти добрался до нее.

– Ладно, слушай, ты можешь поехать обратно со мной!

Он замолчал. Его губы скривились.

– Эй, Роланд перестань.

Он ухватился за переднюю часть ее пончо, рванул ее к себе и вонзил нож ей в живот.

Роланд вытащил нож. Оттолкнул Дану назад, не выпуская из рук пончо, и опустил ее на асфальт. Она села, постанывая и держась за живот.

Роланд сел ей на ноги.

Он ударил ее в нос, и она плюхнулась назад. Ее голова ударилась об асфальт. Она не потеряла сознание, но и не сопротивлялась. Дождь падал ей на лицо. Она моргала и хватала ртом воздух.

Усевшись на нее, Роланд оттянул переднюю часть пончо от ее тела, проткнул его ножом и разрезал пластиковый материал до самого горла.

– Пожа... – выдохнула она.

Он разрезал переднюю часть ее толстовки и развел ее края в стороны.

Дождь смывал кровь с ее живота, но крови из раны сочилось много больше. Ее грудь поднималась и опускалась, когда она тяжело дышала. Роланд уставился на ее грудь. Затем он убрал прочь свой нож.

Низко наклонившись, он вытянул руки. Взял ее за груди. Они были влажными и скользкими, теплыми под этой влагой.

Он поцеловал рану на ее животе.

Он высасывал из нее кровь.

Дана взвизгнула и резко дернулась под ним, когда он укусил ее.

* * *

Она долго оставалась в живых. Так было лучше.

Ее сердце все еще билось, когда Роланд вырвал его из грудной полости.

Он был почти сыт, поэтому не съел много. Он запихнул то, что осталось, ей в грудь, а потом он подполз к ее голове.

Он снял с нее скальп, расколол ей череп монтировкой и выгреб ее теплый, сочащийся мозг.

Это самая вкусная часть.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Сразу после восхода солнца Роланд вернулся в кампус. Он оставил машину Даны на стоянке позади общежития и поспешил в вестибюль. Помчался наверх по тихому коридору и вошел в свою комнату, будучи незамеченным – повезло, поскольку он был голым, если не считать ветровки.

Он бросил свой рюкзак на пол, затем снял ветровку и осмотрел ее на предмет наличия крови. Он был очень осторожен с ней, зная, что ему нужно будет надевать ее обратно в общежитие, после того как он избавится от другой своей одежды.

Та осталась с Даной, засунутая в мешок "мумии" и спрятанная в кустах примерно в десяти милях южнее ресторана.

Ветровка оказалась безупречно чистой при кропотливом внутреннем и внешнем осмотре. Он бросил ее поверх рюкзака, а затем осмотрел себя. Дождь проделал хорошую работу, отмыв его. Под всеми его ногтями, правда, еще осталась запекшаяся кровь, но в остальном он выглядел нормально.

Роланд накинул халат, собрал все ему необходимое для душа, сунул ключ от комнаты в карман, и поспешил вниз по коридору.

В комнате отдыха было тихо. Он убедился, что туалетные кабинки не заняты, затем выгрузил свои вещи на скамейку в раздевалке душевой и подошел к раковинам. Сняв халат, он осмотрел себя в располагавшихся над раковинами зеркалах. На задней стороне его ноги была корка засохшей крови в форме круга, где существо прогрызло себе путь в него. Оттуда синеватый кровоподтек тянулся вверх, пересекая правую ягодицу до позвоночника, а затем устремлялся вверх до затылка. Cвисающие черные волосы, – подумал он, – были достаточно длинными, чтобы закрыть область шеи, когда я буду в одежде.

Шагнув ближе, он вздрогнул, когда холодный край раковины встретился с тыльной стороной его ног. Повернувшись боком, он вывернул голову. Он заметил небольшую выпуклость на затылке. Она пролегала примерно до середины позвоночника.

Роланд потрогал пальцами вспучившуюся на шее кожу. На ощупь опухоль оказалась гораздо больше, чем виделась. Он погладил ее. Тварь слегка извивалась и послала ему легкий импульс удовольствия – лишь проблеск экстаза, который она дарила, когда он кормил ее.

Опасаясь, что кто-нибудь войдет в дверь, Роланд накинул халат на плечи и вернулся в раздевалку. Он бросил халат на скамейку, взял мочалку, мыло, шампунь и зубную щетку и вошел в душевую.

Горячая струя чудесно ощущалась на его намерзнувшейся коже. Он намылился и поработал мочалкой. Помыл голову. Ополоснувшись, он обнаружил, что большая часть крови исчезла из-под его ногтей. Но не вся. Он использовал свою зубную щетку, чтобы избавиться от всей оставшейся.

Вернувшись в свою комнату, Роланд встал перед встроенным бюро и расчесал свои волосы прямо вперед, как он всегда делал, прежде чем разделить их по центру. На этот раз, он переместил пробор левее. Это заставило его выглядеть естественно. Хорошо. Его больше не заботило привлечение к себе внимания странным видом. Он хотел сливаться с толпой студентов. По крайней мере, до тех пор, пока не придет время найти новый фургон и вдариться в бега.

Нет. Для этого было еще слишком рано.

Ты привлек бы больше внимания, если бы вдруг изменился.

А пока делай все так же, как и всегда.

Роланд кивнул и передвинул пробор на середину, где тому и надлежало быть.

Он надел чистые джинсы и носки, затем желтую футболку с отпринтоваными на ней кровавыми пулевыми отверстиями спереди, как будто его прошили пулеметом. Футболка, однако, позволяла слишком много увидеть. Поверх нее он надел рубашку – черную спортивную рубашку с высоким воротником, скрывающим шею.

Роланд зевнул. Он жаждал поспать. Для этого будет масса времени. Осталось сделать еще пару вещей.

Он достал наручники и ключ из рюкзака и спрятал их под носками в своем комоде.

Затем вынул конверт с фотографиями. Конверт был сплошь заляпан кровавыми отпечатками пальцев.

– Не слишком круто, Роланд, старина, – прошептал он.

Он открыл его. Фотографии не были испачканы. Он отсортировал их, сунул снимки Даны в свежий конверт и вернул их в выдвижной ящик Джейсона.

Он пролистал оставшиеся фотографии и усмехнулся. Дана была бы довольна тем, как они получились. Роланд в своих обоссанных джинсах. Роланд голый от пояса до колен.

Она бы повеселилась с ними, используя их для того, чтобы унизить Роланда.

Роланда?

Меня.

Он нахмурился, озадаченный тем, что подумал о себе в третьем лице, обозначив по имени.

Разорвав фотографии и конверт на мелкие кусочки, он вернулся в туалет и спустил их в унитаз.

Вернувшись в свою комнату, он растянулся на кровати и уснул.

* * *

Дверь с грохотом захлопнулась, разбудив его. Сев, он потер лицо, пока Джейсон бросал сумку на другую кровать и вешал свой костюм.

– Как прошла свадьба?– спросил Роланд.

– Неплохо. Жених – настоящий придурок, но это ее проблема. Чувак, я так напился, – oн сел на кровать и скорчил кислую гримасу. – А здесь что происходит?

– А?

– Я видел машину Даны на стоянке.

– Да.

– Где же она? – Джейсон слегка наклонил голову. – Прячется под кроватью? Ты ей присовывал?

– О, конечно.

– Так что там делает ее машина?

– Это долгая история.

– Ну и что? Выкладывай, – Джейсон открыл сумку, достал поллитровую фляжку и сделал большой глоток. – Снадобье от похмелья, – пробормотал он.

– С ней, возможно, все в порядке, – сказал Роланд.

– Да? Что значит, возможно?

Роланд встал. Он нашел газетную заметку об убийствах в "Дубраве" и протянул ее Джейсону.

– Прочти это.

В ожидании Роланд взглянул на часы. Почти полдень. Он проспал почти шесть часов и чувствовал себя хорошо.

Джейсон поднял голову.

– Ну? Какое это имеет отношение к Дане?

– Мы ходили туда прошлой ночью. В ресторан.

– Поужинать, что ли? – oн посмотрел на газету. – Кто его открыл?

– Нет, он не был открыт. Он был пуст и заперт.

– И что вы там забыли?

– Дана вбила себе в голову, что у меня кишка тонка. Она подговорила меня провести ночь в ресторане. Поспорила со мной на сотню баксов, что я этого не сделаю.

По лицу Джейсона расплылась улыбка.

– Да, Дана такая, все верно. Пока меня не было, она решила, что воспользуется случаем, чтобы подоставать тебя.

– Я ей не слишком нравлюсь.

– Уверен, нравишься. Она просто тащится, изводя тебя, вот и все.

– Ну, не суть. Так или иначе, я сказал, что проведу там ночь и что у меня больше смелости, чем у нее.

– Неверный ход, приятель.

– Таким образом обернулось, что мы оба пошли в то место. Сделка заключалась в том, что тот, кто первый труханет и сломается, проиграет.

Джейсон медленно покачал головой.

– Господи, и подумать только, что я все это пропустил. Так что же случилось, она осталась, а ты, поджав хвост, пригнал ее машину сюда?

– Это еще не все.

Джейсон сделал еще глоток из своей фляжки.

– Около полуночи мы услышали шум. Что-то вроде стука. Напугавшего меня до смерти.

– Да, держу пари, что так оно и было.

– Я был готов убраться к чертовой матери, а Дана сказала мне валить и поцеловать сто баксов на прощание. Так что я остался. Она отправилась на разведку, чтобы выяснить, что вызвало этот шум.

Джейсон стал выглядеть обеспокоенным.

– Ты позволил ей пойти одной?

– Я отговаривал ее от этого.

– Мог бы пойти с ней.

– В любом случае, дело в том, что она не вернулась. Я остался у входной двери, ближе к бару. Я слышал, как она бродит вокруг. Через некоторое время она окликнула меня и сказала, что нашла винный погреб. Я полагаю, она пошла туда. Я долго ждал, Джейс, но она не вернулась.

– Значит, ты сбежал и оставил ее там?

– Нет. Или, по крайней мере, не тогда. Я пошел на кухню. Это было... именно там убили тех двоих. Там была кровь. Много.

– Должно быть, ты чувствовал себя как дома, – пробормотал Джейсон.

В его тоне не было ни капли юмора. Он звучал раздраженно и обеспокоенно.

– Это было довольно отвратительно. Так или иначе, я нашел открытую дверь с лестницей, ведущей в подвал. Я посветил фонариком вниз, но ее не было видно. Потом я несколько раз позвал ее по имени. Она не ответила. Наконец, я начал спускаться вниз. Я был чертовски напуган, но решил, что должен найти ее. Я только спустился на пару ступенек, как услышал чей-то смех. Это был очень тихий, неприятный смех. Вот тогда я и съебался оттуда.

У Джейсона отвисла челюсть. Он смотрел на Роланда широко раскрытыми, налитыми кровью глазами.

– Я выбежал из здания и забрался в машину. Она оставила ключи внутри. Я подумал, что отправлюсь за полицией, а потом понял, что это, должно быть, Дана так смеялась.

– Это было похоже на нее?

– Господи, да кто знает? Когда я услышал это, мне показалось, что это мужской голос. Потом я задумался и был уверен, что это Дана. Она сделала это, чтобы спугнуть меня. Ну, ты понимаешь? Чтобы выиграть пари. Итак, я сидел в ее машине, а она выиграла сотню баксов, проделав этот трюк и напугав меня, поэтому я немного разозлился на нее и решил, что ей пойдет на пользу, если я просто уеду на машине и оставлю ее там. И я так и сделал.