Текст книги "Плоть (СИ)"
Автор книги: Ричард Карл Лаймон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
– Не хочу, чтобы она нас услышала, – сказал он.
– А где она?
– Ближе к входной двери. Расстилает одеяло.
Джейсон плеснул себе в лицо водой, вытерся передней частью рубашки и отступил назад, пока снова не прислонился к двери.
– Накачал ее бухлом? – Спросил Роланд.
– Под завязку.
– Прекрасно.
– Я чувствую себя дерьмом.
– С ней ничего не случится.
– Если этот тип придет...
– Мы его прижмем. И он отвезет нас к Дане.
– Селия поймет, что я использовал ее, если парень действительно появится.
– А тебе-то какое дело? Она ничего не может с этим поделать. Не то, чтобы ты ее похитил или что-то в этом роде, она пришла сюда по собственной воле.
– Она не собиралась становиться приманкой.
– Ну, что поделать, смирись с этим. Так что, скорей всего, ей это не понравится. Но ты найдешь Дану. Оно ведь того стоит, верно?
– Наверное.
Роланд встал.
– Нам лучше уйти отсюда, – сказал он и закрыл кран. – Не хочу, чтобы наш психопат сбежал с ней, пока мы тут языками чешем. Иди к ней, но помалкивай. Ничего не говори. Если все идет как надо, она должна быть в полной отключке.
– Она была очень возбуждена, когда я уходил от нее.
– Возбуждена?
– Да, и нервничала.
– Если она все еще бодрствует, трахни ее. Это ее успокоит. Как только она уснет, возвращайся сюда. Она не будет хорошей приманкой, если ты будешь около нее.
– Не знаю, – пробормотал Джейсон.
– Чего ты не знаешь?
– Все это дело. Наверное, я просто отвезу ее домой.
– Не будь придурком.
– Ро, она очень милая. Она мне нравится.
– Просто пустишь Дану по ветру?
Джейсон скривил лицо, словно у него скрутило живот. Эта фраза его зацепила, – подумал Роланд. – Пустить по ветру.
– Я посмотрю, что смогу сделать, – пробормотал он.
Роланд подал ему знак отойти от двери, выключил свет и медленно повернул ручку. Защелка бесшумно отодвинулась. Петли бесшумно повернулись, когда он открыл дверь. Роланд улыбнулся. Он уже обо всем позаботился. Чуть раньше, открыв замок простым поворотом кончика ножа, он облил маслом защелку, ручку и петли.
Его босые ноги бесшумно ступали по деревянному полу. Он слышал шаги Джейсона позади себя, но и они были не очень громкими. Проведя рукой по стене, он нашел вход и остановился под ним.
Джейсон положил руку ему на плечо.
Свет в туалете притупил ночное зрение Роланда. За исключением серых пятен возле окон, все показалось ему черным. Он прислушался, но услышал только собственное сердцебиение и дыхание Джейсона у самого уха. Джейсон дышал так, словно только что закончил спринт. От него пахло алкоголем.
Роланд повернулся боком, спиной к краю прохода. Он нашел рубашку Джейсона и слегка дернул ее. Джейсон прошел мимо него и направился через комнату.
Все идет замечательно, – подумал Роланд.
Он надеялся, что Селия еще не спит. Он надеялся, что Джейсон трахнет ее. Если это случится, он подкрадется поближе и займет место сбоку от кольца. Ничего не будет видно, зато слышать, будет что. А остальное он сможет довершить в своем воображении. Он хорошо рассмотрел ее вчера в торговом центре – ее и ее симпатичную подружку.
Возможно, и она могла быть здесь сегодня ночью. Но и так было прекрасно. Это было здорово. Трюк со свиданием мог не сработать с подругой Селии, а ему понравилась идея со свиданием. Ловушка-свидание. Смешно! Манипулировать людьми было чертовски забавно. Поморочишь им немного голову, и они сделают все, что ты захочешь.
Ну, как дела, Джейсон, старина? Готов отжарить этого поросенка?
Поросенок.
Роланд негромко рассмеялся, но спохватившись, крепко сжал губы.
Он услышал тихие шаги.
Джейсон возвращался.
– Она в отключке, – прошептал Джейсон.
Дерьмо. В результате – прощай, шоу.
– Отлично, – сказал Роланд.
– Так где же мы спрячемся? Наверное, нам стоит подобраться поближе. Может быть, кто-нибудь из нас подождет за стойкой?
– Хорошая идея.
– Наручники при тебе?
– Прямо здесь, – Роланд похлопал себя по переднему карману джинсов.
– Что насчет моего молотка?
Роланд не ответил.
– Он был у тебя, когда я тебя высаживал.
– Дай сообразить.
– Я не собираюсь прыгать на парня с голыми руками.
– Должно быть, я оставил его в туалете, – сказал он. – Да.
– Ну, так иди же за ним. Господи.
Роланд вернулся в туалет. Он вошел и тихо прикрыл за собой дверь. Включил свет. Молоток-гвоздодер был прислонен к стене возле туалета. Он положил его туда, подальше от глаз, намереваясь вернуться за ним, как только до Джейсона дойдет, что он безоружен.
Он поднял его. На ручке все еще красовалась наклейка с ценой. Они купили его днем в хозяйственном магазине, чтобы Джейсон использовал его против сфабрикованного маньяка.
Роланд сунул деревянную ручку под ремень.
Он открыл крышку чехла с ножом, вынул нож и раскрыл лезвие. Оно издало тихий щелчок и зафиксировалось.
Повернувшись лицом к двери туалета, Роланд выключил свет. Он открыл дверь.
– Джейс? – позвал он громким шепотом.
– Нашел?
– Да, но подойди-ка сюда.
Он прислушался к шарканью ботинок Джейсона по полу.
– Что?
– Зайди сюда на минутку, нам надо поговорить.
Джейсон вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
– В чем дело?
– Я начинаю бояться.
– О, ради бога...
– Нет, правда, – oн протянул левую руку, нашел плечо Джейсона и сжал его. – Я никогда по-настоящему не верил, что этот парень появится, но теперь уже не знаю. Что, если он это сделает, и мы не сможем с ним справиться? Я имею в виду, что он может убить нас всех.
– Успокойся, Ро. Боже мой. Нас двое, и у нас будет элемент неожиданности, а кроме того, он все равно не появится. Мы подождем пару часов, а потом я отвезу Селию домой и...
Роланд вонзил нож в живот Джейсона. От удара того отбросило к двери. Роланд с силой крутанул нож, вытащил его и снова воткнул. Джейсон схватил его за запястье. Роланд отдернул нож, высвобождая окровавленную руку из хватки Джейсона. Прежде чем он успел пырнуть снова, удар в грудь отбросил его назад. Он пошатнулся в темноте и начал падать. Край чего-то – раковины? – ударил его в зад. Его ноги скользили по мокрым плиткам пола. Он продолжал съезжать вниз. Откинув назад руки, он поймал точку опоры, облокотившись на раковину, и напрягся, изо всех сил пытаясь подтянуть к себе ноги. Его ноги продолжали скользить вперед.
Вспыхнул свет.
Он увидел Джейсона, стоящего на коленях и прислонившегося плечом к двери. Стена вокруг выключателя была испачкана кровавыми отпечатками ладоней, как будто Джейсон счел необходимым включить свет, чтобы увидеть, что происходит. Джейсон повернул голову и посмотрел на Роланда. Его лицо было цвета сухого пепла. Глаза были выпучены, рот так широко раскрыт, что уголки губ потрескались, и кровь стекала по боковым сторонам подбородка.
Большая часть пола между Джейсоном и Роландом была покрыта растекающейся красной лужей. Роланд, вытянув ноги, уперся в нее пятками. Все еще напрягаясь, он согнул колени и подтянул ноги, пока они не оказались прямо под ним. Он осторожно встал. Держась левой рукой за раковину, он выпрямился.
Джейсон схватился за дверную ручку и начал подниматься. Ноги его соскользнули, и он с тихим всплеском приземлился на задницу в лужу крови.
Роланд переложил нож в левую руку. Он вытащил молоток из-за пояса и медленно двинулся вперед, не смея отрывать от пола ноги, а вместо этого шаркал по скользким плиткам. Джейсон уставился на него и поднял руку, чтобы отразить удар. Роланд качнулся, ударив его по запястью. Рука отлетела в сторону. Он со всей силы обрушил молоток на голову Джейсона, но тот вошел всего на полдюйма. Подняв его, он увидел вмятину размером в четверть дюйма со слипшимися внутри волосами. Вмятину начала заполнять кровь. Он ударил еще раз, пытаясь найти то же самое место. Молоток, немного промахнувшись мимо цели, срезал кость черепа в виде полумесяца с края предыдущей дыры, произвел небольшой фонтан крови и глубоко погрузился.
Роланд оставил молоток погруженным внутрь. Он отстранился назад, чтобы полюбоваться своей работой. Джейсон сидел на полу, прислонившись спиной к двери, вытянув ноги и свесив руки вдоль тела. Его брюки и нижняя часть рубашки были пропитаны кровью. Его голова, из которой текла кровь, свесилась вперед, подбородок уперся в грудь. Молоток в черепе выглядел, как странная шляпа для вечеринки.
Хотя Джейсон не двигался, количество крови, вытекающей из-под молотка, означало, что он еще не умер.
Некоторые люди умирают нелегко, – подумал Роланд.
Эта мысль удивила его. В конце концов, Джейсон был всего лишь его второй жертвой, а дело с Даной было пустяковым.
Но он знал, что были и другие – те, кого было очень трудно убить. Ничего страшного, – сказал он себе. Воспоминания о других убийствах, должно быть, исходили от его друга. Улыбаясь, он потер выпуклость на затылке. Он почувствовал, как оно извивается, и небольшая волна удовольствия накрыла его.
Продолжаем, – подумал он.
Он скользнул ближе к Джейсону. Вцепившись в дверную ручку, он присел на корточки и перерезал Джейсону горло.
Он встал, вытащил молоток и засунул его рукоятку за пояс. Сложил нож и сунул его в кожаный чехол, но не потрудился его застегнуть. Сунув руку в карман джинсов, он вытащил наручники.
Джейсон всем весом навалился на дверь и повалился на бок, когда Роланд открыл ее.
Роланд выключил свет, вышел и закрыл за собой дверь.
Сначала его ноги скользили по полу. Но с каждым шагом становилось все менее скользко. Он остановился у входа и подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
Стоя там, он почувствовал несколько робких импульсов удовольствия. Они пришли от его друга. Предвестники сводящего с ума экстаза, который он испытает через несколько минут. Облизнув пересохшие губы, он задался вопросом, почему оно не одарило его хорошим приходом за то, что он проделал с Джейсоном.
Он задумался, а потом понял. Джейсон просто стоял на пути, являясь препятствием, а не настоящей целью. Ты просто получил небольшой толчок, потому что ты убрал его, больший ждет тебя, когда ты доставишь Селию.
Вполне логично, – подумал он и был вознагражден легким возбуждением.
Ты не знаешь, – подумал он. – Черт, может и так, может и так. Это просто моя фишка. Я всегда хотел заниматься подобными вещами, но у меня никогда не хватало смелости, пока не появился ты. Мне не нужны твои инъекции, чтобы получить заряд.
Однако они великолепны.
О да, о да. И я скоро получу еще.
Его сердце бешено колотилось, во рту пересохло, дыхание дрожало, член становился твердым.
Время почти пришло. Теперь, в темноте, он мог кое-что различить: неясные очертания карточного стола с несколькими бутылками и стаканами на нем, длинную плоскую поверхность барной стойки и угол чего-то темного – возможно, одеяла Джейсона, улавливаемого лучами серого света из окна.
Он не мог видеть Селию.
Она должна быть там. Спит на одеяле.
Слышать ее он тоже не мог. Только свое собственное сердцебиение и дыхание.
Она там, если только не услышала нас в туалете, – подумал он.
Мы не особо шумели. Джейсон почти не издал ни звука. Ничего не было слышно, кроме, возможно, пары глухих ударов. Если она была хорошенько накачана, то должно быть проспала все это.
Роланд коснулся чехла с ножом. Клапан был свободен. Под ним медная рукоятка ножа казалась липкой. Он оставил нож в чехле. Какое-то время он ему не понадобится.
Ему нужны были только наручники.
Он вытер руки от крови о задние карманы джинс.
Удерживая один браслет в правой руке, позволив другому болтаться на цепочке, он двинулся вперед.
Его босые ноги производили легкое поскрипывание каждый раз, когда он поднимал одну из них с пола. С каждым шагом его сердце билось все сильнее, дыхание становилось все более хриплым. Пот заливал ему глаза и тек по щекам. Он шел, слегка наклонившись, чтобы ослабить давление своего эрегированного члена на джинсы. Он усмехнулся. Он чувствовал себя так хорошо сейчас, и он даже не получал никаких новых импульсов от своего друга. Те были еще впереди.
Он остановился у края одеяла. Он все еще не мог видеть Селию.
Что, если она ушла!
И тут он услышал ее. Она делала длинные, медленные вдохи.
Роланд присел на корточки. Осторожно вытянул руку, пока не коснулся одеяла. Он почувствовал что-то через его мягкость – вероятно, ногу – и понял, что Селия, должно быть, укрылась, после того как легла.
Опустившись на колени, Роланд приблизился к ней. Он пошарил рукой по краю одеяла, нашел его и приподнял. Когда он раскрыл ее, она что-то пробормотала, но не проснулась.
Теперь он мог видеть ее, несмотря на темноту. Она была обнажена, и на ее коже было достаточно света, чтобы придавать ей смутный, темный оттенок. Она лежала на спине. Ее ноги были слегка раздвинуты, голые, за исключением более темных повязок на коленях. Ее правая рука лежала в нескольких дюймах от колена Роланда. Перевязанный локоть был слегка согнут, а рука с загнутыми пальцами покоилась чуть выше выступа бедра. Другая ее рука была высоко поднята, локоть направлен в сторону, а рука служила подушкой под головой.
Роланд уставился на маленькое темное пятнышко между ее ног. У нее не было такого куста, как у Даны. Она, должно быть, стрижется там, – подумал он.
Он посмотрел на ее груди. Они представляли собой смутные холмики, окутанные темнотой. Они слегка поднимались и опускались, в такт ее дыханию.
Левой рукой он потянулся вперед и коснулся ближайшей груди. Она была такой гладкой. На ощупь она была, как бархат. И сосок тоже. Но сосок, казалось, поежился под его прикосновением, сморщился и напрягся.
Дыхание Селии изменилось.
– Привет, – прошептала она слабым голосом. – Почему ты так долго?
Роланд сжал ее грудь, потом убрал руку.
О, боже, как же он жаждал ее! Теперь на него накатывали волны, которые проходили сквозь него, сотрясая его.
– Джейсон? – cпросила Селия.
– Джейсона здесь нет, Джейсону... – и Роланд вдруг пронзительно завопил, – нужно было умереть!
Он схватил ее за запястье и защелкнул на нем наручник.
В тот же миг, прежде чем Селия успела начать сопротивляться или кричать, он защелкнул другой браслет на своем левом запястье.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Элисон проснулась. Ее постель была залита солнечным светом. Теплый ветерок, проникавший в открытое окно, пах цветами и травой. Хриплая птица пронзительно кричала, как будто раздраженная приятным щебетом своих соседей. Церковные колокола где-то вдалеке трезвонили какую-то мелодию. Элисон представила себе, как прихожане напевают: В радости, до свидания, мы встретимся на этом прекрасном берегу...
Чувствуя себя хорошо, она потянулась под простыней. Затем откинула простыню и с удивлением обнаружила, что на ней новое голубое неглиже.
Она собиралась приберечь его для особого случая. Возможно, прошлая ночь как-то засчитывалась одной из таковых.
Она вспомнила, как поднялась в свою мансардную комнату после игры в "Тривиал Персьют"[22], и совместного с Хелен просмотра "Воя" по телевизору, и вспомнила, как сидела за своим столом просматривая фотографии с Эваном, висевшие у нее на стене, чувствуя себя опустошенной и одинокой, думая о нем. Он, вероятно, трахался с Трейси Морган. Сволочь. Желая найти способ ранить его, она сняла все фотографии и начала рвать одну из них на мелкие кусочки. На снимке она держала Эвана за руку. Селия запечатлила их две недели назад на лужайке за Беннет-Холлом. Эван был одет в футболку с надписью «Поэты делают это с ритмом». У него было глупое выражение лица, потому что Селия, вместо того чтобы сказать им «сыр», объявила: «Скажи: я лукавый языковед».
К тому времени, как Элисон разорвала фотографию и наблюдала, как ее крошечные кусочки пикируют в мусорную корзину, она была в слезах. Больше она ничего не могла уничтожить, поэтому сложила все в аккуратную стопку, обмотала резинкой и бросила в верхний ящик стола.
Расстроенная, она сняла одежду и открыла комод. Она собиралась надеть одну из своих обычных ночных рубашек, но эта новая, голубая и блестящая, привлекала ее внимание. Не было никакой причины беречь ее, не для кого было ее приберегать. Она вполне может наслаждаться ею. Поэтому она надела неглиже и вздохнула, когда он скользнул по ее коже. Она вытерла глаза и посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее грудь отчетливо просматривалась сквозь тонкую ткань. Она пожала плечами так, что одна из бретелек соскользнула с ее плеча. Теперь кусай себе локти, Эван, – подумала она. – Ты бы чрезвычайно возбудился, если бы увидел меня в этом, но никогда не увидишь. Не повезло тебе, говнюк.
Воспоминания вернули часть печали прошлой ночи, воруя удовольствие приятного ощущения от лежания на залитой солнцем кровати под легким ветерком, скользившего по ней.
Элисон встала и подошла к окну. Снаружи было очень красиво. Ей нужно было что-то сделать, найти способ получить удовольствие. Воскресенья были прекрасны до Эвана, и они будут прекрасны снова.
Это был бы отличный день для продолжительной прогулки. Сходить в "Jack in the Box" за одним из тех рулетов в виде полумесяца, начиненного сыром, колбасой и яйцом. Забыть об учебе, взять в киоске новенькую книжку в мягкой обложке – хороший, захватывающий триллер. Чуть позже перебраться с книгой и радиоприемником во двор и полежать пару часов на солнышке. Или сходить в парк позагорать, спуститься к ручью. Там у тебя будет уединение. В такой день во дворе наверняка будет оживленно. Ты бы предпочла побыть в одиночестве или в компании и, возможно, встретить кого-то? Там будет много парней во дворе. Просто реши, когда придет время.
Она пересекла спальню, наслаждаясь ощущением облегающего неглиже. Она снова почувствовала себя прекрасно.
Что это за рассказ Хемингуэя? Паренек, скорее всего, Ник Адамс, ложился спать ночью, чувствуя себя ужасно, потому, что он расстался со своей девушкой. Видел ее с другим парнем? Важно было последнее предложение. Он лег спать, чувствуя себя отвратительно, а на следующее утро уже полчаса бодрствовал, прежде чем ему снова пришло в голову, что у него разбито сердце.
Отличная история.
Ник Уинстон не понимал, о чем он толкует, бросаясь на Хемингуэя.
Может быть, заскочу в «Салун Уолли» сегодня вечером. Может быть, Ник будет там.
Неужели я действительно хочу снова его увидеть?
Она стянула неглиже через голову, аккуратно сложила его и положила в ящик комода. Нанесла шариковый дезодорант на подмышки. Было бы неплохо принять ванну. Приберегу это на послеобеденное время, после принятия солнечных ванн.
Она надела трусики, подошла к шкафу и натянула через голову желтый сарафан без рукавов. Затем она надела босоножки. Она взяла свою сумку с плечевым ремнем с комода и покинула комнату.
Спустившись по лестнице, она направилась в ванную. Воспользовалась туалетом, умылась, почистила зубы, причесалась и поспешно вышла.
Хелен сидела, скрестив ноги, на ковре в гостиной, перед ней была расстелена газета, на коленях ее довольно потрепанной розовой ночной рубашки лежала коробка с пончиками, а на полу возле колена стояла кружка кофе.
– Привет – поприветствовала ее Хелен, поднимая глаза.
– Доброе утро.
– Ты выглядишь живенько.
– Живенько, живенько. А как ты поживаешь в это чудесное утро?
– Чудесное?
– Бог на небесах, с миром все в порядке.
– Йо. Что с тобой? Полуночный гость прокрался в твою комнату?
– Нет, не повезло.
Хелен подняла коробку с колен и протянула ее Элисон.
– Пончик?
– Нет, спасибо. Я собираюсь пойти в "Jack in the Box" и купить сосисочный полумесяц. Хочешь пойти со мной?
Хелен покачала головой, ее щеки затряслись.
– Я так не думаю. Придется одеваться.
– Ты можешь просто накинуть дождевик.
– Ха.
Она надкусила пончик, крошки и сахарная пудра посыпались на оголенные верхушки ее грудей и между ними.
– Селия еще не проснулась?
Хелен пожала плечами. Она мгновение жевала, потом сделала глоток кофе.
– Может, Селия проснулась, а может, и нет, но в любом случае точно не здесь.
– Она не вернулась?
– Похоже, она нашла более подходящее место для ночлега.
– Это доброе предзнаменование для нее.
Хелен закатила глаза.
– Пощади меня.
– Они с Джейсоном, должно быть, поладили, – сказала Элисон.
– Необязательно. Они могли попасть в дорожно-транспортное происшествие.
Элисон пропустила эту шутку мимо ушей.
– Я просто надеюсь, что это превратится во что-то путное.
– Без сомнения, это превратилось в оргию.
– Нет, я серьезно. Ей нравится притворяться, что ей весело проходить через одного парня к другому, но она стала такой только после того, как Марк бросил ее.
– Ага, именно тогда она и начала валять дурака.
– Было бы здорово, если бы она действительно с кем-нибудь сошлась.
– Но первокурсник?
– Должно быть, в нем что-то есть, – сказала Элисон, – иначе она не осталась бы на ночь. Она почти никогда не остается на ночь с парнями.
Усмехнувшись, Хелен сказала:
– Думаешь, они остались в его комнате в общежитии с эль чудаком, Роландом? Разве это не было бы пиком веселья?
– Пиком рвотных позывов.
– Может быть, Роланд присоединился к ним. Большой сэндвич, где они в роли хлеба, а Селия – мясо.
– Ты человек с тяжелым психическим расстройством, Хелен.
– Поразмысли над этим.
– Я уверена, что они не заходили в комнату Джейсона. Не тогда, когда этот отвратительный парень тоже там. Возможно, они остановились в мотеле, а может, просто где-то припарковались. – Или разложили спальный мешок в поле, – подумала она, – как Роберт Джордан и Мария[23]. – Теплая ночь была бы хороша для этого.
– Когда она вернется, – сказала Хелен, – я уверена, она нам все расскажет.
С этими словами она сунула в рот оставшийся кусок пончика и подняла раздел комиксов.
– Увидимся позже, – сказала Элисон.
Хелен кивнула.
Элисон подошла к входной двери и распахнула ее. На деревянной площадке стояла стеклянная ваза с желтыми нарциссами. К вазе был прислонен конверт. Она смотрела на яркие цветы, на конверт. Нахмурившись, провела рукой по губам.
Наверное, это не для меня, – подумала она.
Но ее сердце колотилось.
Присев на корточки, она подняла конверт. На нем было указано ее имя. Дрожащими руками она разорвала конверт и вытащила из него листки бумаги. Они затрепетали, когда она развернула их.
Три машинописные страницы. Подписано в конце последней страницы Эваном.
Дорогая Элисон.
Я отвратительная дрянь, червяк, личинка. Ты была бы совершенно права, если бы плюнула на это послание и спустила цветы в ближайший унитаз. Но если ты все еще читаешь, позволь мне заверить тебя, что ты не смогла бы ненавидеть меня больше, чем я ненавижу себя сам.
Нет никакого оправдания моему поведению в пятницу вечером. Это было ребячеством и подлостью – явиться в «У Гэбби» с Трейси. Что я могу сказать? Я был ослеплен болью от твоего отказа и хотел наказать тебя. Это был глупый, презренный жест. Однако позволь заверить тебя, что этот маневр принес обратный эффект. Сколько бы мучений я тебе ни причинил, себе я причинил гораздо больше.
Позволь мне также прояснить, что Трейси не представляет для меня интереса. Единственная причина, по которой я пригласил ее на свидание, была в том, чтобы ткнуть ее тебе в лицо в надежде заставить тебя ревновать. Она мне совершенно безразлична. Хотя тебе, возможно, трудно в это поверить (из-за ее заслуженной репутации и твоего мнения, что у меня на уме нет ничего, кроме секса), мы не позволяли себе никаких интимных отношений вообще. Я даже уклонился от поцелуя на прощание, когда мы расстались.
Я провел прошлую ночь один в своей квартире, в отчаянии, жаждая оказаться с тобой рядом, но слишком стыдясь позвонить или прийти к тебе. Я постоянно думал о тебе, вспоминая, как ты выглядишь, как звучит твой голос, как ты смеешься. Я думал о многих хороших моментах, которые мы провели вместе, и нет, не только о сексе (хотя я не мог не думать и об этом тоже – особенно о том, каково это, когда мы так сладостно соединялись, как будто были единым целым). Я даже провел некоторое время, рассматривая твои фотографии в учебных справочниках, но было невыносимо смотреть на застывшие изображения твоего лица и знать, что я, возможно, потерял тебя навсегда.
Когда я спал, мне снилась ты. Мне снилось, что ты вошла в мою комнату, села на край кровати и взяла меня за руку. Во сне я начал плакать и говорить тебе, что мне очень жаль. Я сказал, что никогда не имел намерения причинить тебе боль, что люблю тебя и что сделаю все, чтобы ты меня простила. Ты ничего не сказала, но наклонилась и поцеловала меня. Тут я проснулся и еще никогда так не сожалел из-за того, что проснулся. Моя подушка была мокрой от слез. (Я понимаю, что все это может показаться сентиментальным, но я хочу, чтобы ты знала все, как бы неловко это ни выглядело при свете дня.)
В настоящий момент три часа ночи. После этого сна я встал и сел за пишущую машинку, чтобы ты знала, как я себя чувствую. Я точно знаю, что это слишком много – надеяться на легкое прощение. Сон был фантазией, выдачей измученным разумом желаемого за действительное. Я понимаю, что мое обращение с тобой было опрометчивым и отвратительным, и что ты, вероятно, предпочтешь никогда больше меня не видеть. Я бы тебя нисколько не винил.
Если ты не хочешь иметь со мной ничего общего, я, наверное, научусь с этим жить. Полагаю, у меня не будет другого выбора, кроме как утонуть [24] . (Забудь, что я это написал; не думаю, что я отчаялся до такой степени, хотя подобные мрачные мысли приходили мне в голову.)
Возможно, я не доставлю тебе этого письма. Может быть, я его сожгу, не знаю.
Я скучаю по тебе, Элисон. Я хочу, чтобы я мог снова все исправить, чтобы я мог повернуть время вспять на полдень четверга, когда я начал вести себя так глупо и отвратительно. Но жизнь так не устроена. Нельзя просто заставить плохие вещи исчезнуть, независимо от того, как сильно ты этого хочешь. (Ну вот, я так расстроен, что закончил предложение предлогом – теперь я знаю, что сожгу его.)
Я люблю тебя.
Я надеюсь, что ты не презираешь меня.
Я страдаю без тебя, но это все моя вина, и я знаю, что заслуживаю страдания.
Если это конец, то, наверное, так оно и должно быть.
Живи счастливо, Элисон.
Со всей моей любовью, Эван.
Разум Элисон охватило оцепенение. Она сложила письмо, сунула его в конверт и взяла вазу с нарциссами. Внесла их в дом, задом закрыв дверь.
– В чем дело? – воскликнула Хелен.
Элисон покачала головой. Она не отважилась заговорить, ее голос дрогнул бы, и, возможно, она разразилась бы слезами.
– Ну, все правильно, цветы. Я же говорила тебе, что он одумается.
Она поднялась по лестнице в свою комнату, поставила вазу на комод и села на кровать. Она вытащила страницы из конверта и перечитала их снова.
Он описывал свои сон. Это было похоже на сон. Она с трудом могла поверить, что он написал письмо такого содержания. В нем была тоска, отчаяние. Даже намек на угрозу самоубийства в ссылке на «Гамлета», от которой он поспешил отказаться, но которая, тем не менее, там осталась.
Элисон сказала себе, что должна быть в восторге. Разве не этого она хотела: чтобы он раскаивался и умолял ее вернуться к нему? Но восторг ее не посетил. Письмо было почти тревожным. Неужели она так много значила для него?
Хотела ли она настолько много для него значить?
Он казался почти одержимым.
Элисон, откинувшись назад, легла на кровать, прижав письмо к животу, и уставилась в потолок. Она сбросила одну из своих босоножек, услышала, как та шлепнулась на пол, затем скинула другую. Она почувствовала себя измученной, как будто только что вернулась с долгой прогулки. Она глубоко вдохнула. Ее легкие, казалось, дрожали, когда она выдыхала.
Ты ведь хотела, чтобы он вернулся, не так ли? Что ж, он твой. Если он тебе нужен.
Ты должна на это отреагировать.
Как-то.
Эван, наверное, сидит в своей квартире, смотрит на телефон, ждет, гадая, посмеялась ли ты, прочитав его письмо, или заплакала. И – очень возможно – думает, что был дураком, открывшись таким образом.
Жестоко заставлять его ждать.
Я должна немедленно спуститься вниз и позвонить ему. Или пойти к нему домой. Пусть это будет похоже на его мечтательный сон. Не говорить ничего, когда он откроет дверь, просто поцеловать его.
Не надо для него все так упрощать.
Может быть, я вообще не хочу к нему возвращаться.
Что же мне делать? Может быть, притвориться, что я не получала цветы и письмо, вести себя так, будто ничего не было.
Элисон лежала и размышляла. Она чувствовала себя ошеломленной, растерянной, полной надежд, но и немного напуганной.
Она прикрыла лицо подушкой. Темнота была хороша. Мягкая подушка была приятной.
Позже, – подумала она. – Я предприму что-нибудь позже.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Роланд был в недоумении. Он снимал наручники, прежде чем столкнуть ее вниз по лестнице в подвал, и не надевал их снова, потому что она уже не могла оказать сопротивление, и ему нужны были свободные руки. Так почему же теперь, когда он закончил, он снова оказался прикованным к ней наручниками? В этом не было никакого смысла.
Он знал, что больше не надевал наручников.
Неужели OHA это сделала? Нет. Эй, эй. Она ведь мертва.
Тогда как?
Он почувствовал укол страха.
Порывшись в кармане, где хранился ключ, он смутно гадал, почему он вообще был в одежде. Разве он не оставлял ее наверху?
Ключа не оказалось.
Не волнуйся, ты его найдешь. Ты должен его найти.
Борясь с паникой, он обыскал все карманы. Ключ пропал.
Со мной такого не может быть, – подумал он.
К счастью, он включил верхнее освещение, прежде чем последовать за Селией в подвал. Лампочка отбрасывала лишь тусклое желтоватое свечение, но этого должно было хватить. Встав на колени, он осмотрел бетонный пол. Все вокруг него было залито кровью. Может быть, ключ находится под слоем крови? Он начал свободной рукой шарить сквозь влажный слой.
Краем глаза ему показалось, что Селия улыбается.
Нет.
Он посмотрел прямо на нее. Она была скальпирована, череп проломлен (а мозг отсутствовал, не забывай об этом), глаза закрыты, лицо превратилось в кровавую маску, и она ухмылялась.
Ее веки поползли вверх.
– Ты мертва! – завопил он.
У нее отвисла челюсть. Ее язык высунулся. На кончике языка лежал ключ от наручников.
Он потянулся за ним.
Зубы Селии сомкнулись на его пальцах. Вскрикнув от боли, он отдернул руку. Из обрубков трех откушенных пальцев брызнула кровь.
Он с ужасом посмотрел, как она пережевывает его пальцы.
Подвал внезапно погрузился во тьму.
Он услышал, как скрипнула лестница.
– Кто здесь? – крикнул он.
Ответа не последовало, но Роланд знал, кто это был. Он все понял. Он начал хныкать.
– Оставьте меня в покое! – воскликнул он. – Убирайтесь!
Насмешливо напевая, голос во тьме скандировал:
– Я та-а-ак не думаю-ю-ю.
Голос Даны.
– Ты-ы-ы сейча-а-ас умрешь, – присоединился Джейсон.
Голоса доносились с верхних ступенек подвальной лестницы, но что-то схватило Роланда за футболку (рука Селии?) и потянуло его. Он повалился вперед. На нее. Ее ноги сомкнулись вокруг него. Ее руки (почему они больше не были прикованы к нему наручниками?) схватили его за волосы и заставили опуститься лицом вниз. Вниз, к ее лицу. Она прижала его губы к своим и фыркнула. В рот Роланда хлынуло месиво из раздробленных костей его наполовину пережеванных пальцев.
