Текст книги "Твоя Противоположность (ЛП)"
Автор книги: Рейчел Хиггинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Нет, я не об этом...
Он уже отвернулся от меня.
– Молли, было очень приятно познакомиться с тобой. Прости моего друга, он ещё больший засранец, чем я.
Молли тоже попыталась извиниться за своё поведение, но Киллиан прервал нас обоих и сказал:
– Хорошего вечера, девушки.
А потом он ушёл. Подобно дракону, возвращающемуся в своё логово.
Я повернулась к Молли.
– Что только что произошло?
Её взгляд скользнул по ресторану туда, где исчез Эзра.
– Я не совсем уверена, что знаю.
– Мужчины такие странные.
Она сочувственно улыбнулась мне.
– Думаю, что в твоём обете безбрачия что-то есть.
– Так ты хочешь сказать, что примешь обет вместе со мной?
Она запрокинула голову и расхохоталась.
– Нет, Господи, нет. Я просто признаю, что ты умнее меня.
Я откинулась на спинку кресла, когда появился Шейн, чтобы поменять наши тарелки с третьим блюдом на десерты.
– Дамы, не хотите ли взглянуть на чайное меню?
Я подмигнула Молли.
– Конечно.
ГЛАВА 12
Тремя днями позже мне позвонил Ванн. У меня в самом разгаре шёл процесс приготовления закрытого пирога с хрустящим беконом, который отнюдь не был навеян Киллианом или «Лилу» или ужином, который состоялся у нас с Молли во вторник вечером, и о котором я не переставала думать. Я вытерла руки о фартук и зажала телефон между плечом и ухом.
– Всё в порядке? – спросила я, вместо привычного "алло".
– Я просто хотел ещё раз пройтись по всему снова перед тем, как заберу его.
Брат звучал напуганным и неуверенным. Я на пальцах одной руки могла пересчитать сколько раз Ванн чего-то боялся, пока рос. Но болезнь отца была одним из его страхов.
Делая всё что в моих силах, чтобы прозвучать спокойной и обыденной, я объяснила ему всё, что касалось вопроса химиотерапии.
– Вы будете в отдельной палате, так что тебе не придётся иметь дело с кем-либо, кроме медсестры. Там есть телевизор. Вероятней всего, папа проспит большую часть процедуры.
– А когда ему станет плохо?
– Не ранее субботы.
Папе становилось всё хуже и хуже с каждой процедурой. Он начинал проходить лечение как чемпион, но в последнее время пару дней после лечения были самыми плохими.
Слава Богу, у меня в субботу будет выходной, и я смогу посидеть с ним и поухаживать за ним. Процедуры у папы обычно проходили по вторникам, поэтому я всегда возила его сама. Но на этой неделе нас попросили привезти его в пятницу. У него оставалось десять недель лечебного курса. Ванн предложил отвезти его сегодня, чтобы я смогла поработать.
Ванн долгое время молчал, мне даже пришлось посмотреть на телефон, чтобы убедиться, что он всё ещё был на связи.
– С ним всё будет хорошо, Вера?
Я прислонилась к столешнице, стиснув пальцами край, ухватившись так сильно, чтобы не рухнуть на пол. Когда я приехала домой, нам пришлось столкнуться только с диагнозом. Папа не хотел ложиться на операцию, но ему пришлось согласиться на химию.
Ладно. Он был вправе выбирать. Но тогда он всё ещё выглядел здоровым. И глядя на него, было невозможно сказать, что нечто ужасное уничтожало его изнутри.
Теперь же он выглядел больным. Сейчас он очень походил на больного раком. Сейчас мне хотелось умолять, призывать и требовать его жить.
– Я не знаю, Ванн, – прошептала я в телефон.
Он прочистил горло и сменил тему разговора.
– Давай в воскресенье поужинаем все вместе. Я знаю, что папа будет не очень хорошо себя чувствовать, но я принесу куриную лапшу от "Расти" и тот хлеб, что он любит.
Я прижала руку ко лбу, изо всех сил стараясь сохранить самообладание.
– Хорошая мысль. Можем сыграть в эрудит и посмотреть шоу "60 минут".
– Это такая тупость, – простонал он. – Не нравится мне это шоу.
Всхлипнув, я согласилась.
– Мне тоже. Но он будет счастлив, что ты отвезёшь его сегодня. Он переживает, что ты ревностно относишься к моему возвращению домой.
Ванн не ответил на это, заставив меня гадать, а не окажется ли это правдой в конечном итоге.
– Я люблю тебя, Вера.
На целую минуту я лишилась дара речи. Мы с Ванном не слишком открыто выражали свои чувства. Болезнь папы заставила нас двоих взглянуть на вещи иначе.
– Я тоже люблю тебя, Ванн, – затем я кое о чём вспомнила. – Он любит канал HGTV16. Он скажет тебе, что можешь включить всё что захочешь, но сам будет хотеть посмотреть шоу о выборе домов и их переделке. Даже если засыпает.
Смешок Ванна сквозил облегчением, но тревога никуда не ушла.
– Тогда "Охотники за карликовой недвижимостью".
– Не думаю, что оно так называется.
– А вот и он. Позвоню позже.
– Передай ему, что я люблю его.
Мы закончили разговор, и я несколько минут смотрела прямо перед собой, задаваясь вопросом, может мне стоило забить сегодня на работу и встретить их в клинике.
Я как раз собиралась закругляться, когда дверь распахнулась, до чёртиков меня напугав. Я схватила нож для мяса и развернулась.
Киллиан ворвался в маленький фургон, от мощи его гнева всё вокруг съежилось. Он поднял свой телефон, туда-сюда тряся им перед моим лицом.
– Вычурно? Показушно?
Я прикусила губу, сдерживая улыбку. Он обнаружил мой отзыв на "Yelp".
– Что происходит? – невинно спросила я.
Он волком глянул на меня и у меня едва не подкосились колени от силы его взгляда. Прочистив горло, он снова перевёл свое внимание на телефон и стал читать.
– Я пошла в "Лилу", несмотря на всё, что как я знала, там будет. И, к сожалению, ресторан оправдал все мои ожидания. Я знала, что атмосфера будет душной. Так и было. Я понимала, что еда будет вычурной. Так и было. Я знала, что шеф Киллиан Куинн, о котором восторженно говорят в некоторых кругах, но он также известен как законченный засранец, окажется снобом. Он им и был. По моим стандартам гарнира было слишком мало. Я не могу припомнить ни одного блюда, которое не было пересоленным. Не стоит говорить, что я уповала на мясные закуски и была разочарована, обнаружив, что они не предлагают ни одной.
– Ясное дело, никто не назовёт "Лилу" модным, но меня утешило бы, если бы я знала, что они, по крайней мере, пытаются поспевать за современными трендами. Обобщая свой визит, могу сказать, что в то время как еда была приготовлена довольно хорошо, меня ничего не потрясло. Справедливости ради, десерты были великолепными. Но я слышала, что они сами их не делают. Всё-таки я ожидала большего от шефа с репутацией Куинна, – Киллиан снова поднял глаза на меня, его зелёные глаза пылали яростью. – Это самый свежий отзыв на "Yelp", – объяснил он. – Разместил некто под ником Нанананабубу.
Я прочистила горло и проверила запасные выходы. Он заблокировал дверной проём, но может быть я смогу выброситься из окошка?
Сделав выбор в пользу невинного невежества, я полностью погрузилась в роль.
– Кошмар! Фигово-то как.
– Вера.
– Я хочу сказать, зачем вообще писать что-то такое злобное? – я нервозно сглотнула, но продолжила рыть себе могилу. – Хотя, Нанананабубу подняла несколько важных моментов. Будет ли это хуже всего...
– Вера, – прорычал Киллиан. – Ты что издеваешься?
– Да? – я облизала сухие губы и попыталась снова. – Нет, в смысле нет. Я не издеваюсь над тобой.
Он угрожающе понизил голос. Он вовсе не посчитал этот отзыв забавным.
– Что это, Делайн? Так ты себе представляешь шутку?
Я так представляла шутку. Или месть. После всех его полезных записочек и полуночных уроков, это было именно моим способом возмездия. Только теперь, когда он стоял напротив меня в фургончике, выглядя таким большим и пугающим, я засомневалась, что это была моя самая блестящая идея.
По правде говоря, Молли даже попыталась отговорить меня от этого. Но после меняющего жизнь ужина в "Лилу" мы вернулись к ней в квартиру, открыли бутылку вина, и я потеряла способность принимать рациональные решения.
Мой взгляд заметался от Киллиана к двери, снова на него, потом на прилавок позади меня, снова на Киллиана, в потолок. Если это был мой "веди себя обычно" вид, наверное, мне придётся отказаться от мечты стать международным шпионом.
– Да ладно тебе, ты же не считаешь, что это написала я.
Выражение его лица стало ещё жёстче, уголки рта опустились от хмурости.
– Я не считаю. Я знаю, что это ты.
Он шагнул вперёд. Я интуитивно попятилась назад.
– Ты не можешь знать, что это была я.
Он сделала ещё один шаг ко мне.
– Могу.
Я сменила тактику.
– Это же просто "Yelp". Кто вообще читает "Yelp"?
– Он первым выходит при поиске в Гугл!
Он остановился прямо передо мной. Я чувствовала жар его тела и запах его кожи. Моё сердце подскочило в груди, я отчаянно пыталась найти способ сбежать.
– Ты гуглил себя, да? Так ты нашёл этот отзыв, – я прищурила глаза, лихорадочно стараясь перевести всё в шутку, над которой мы оба могли бы посмеяться. – Готова поспорить, у тебя даже оповещения включены. Бьюсь об заклад, тебе пришло уведомление, когда отзыв был опубликован.
Его глаза потемнели, и рот сжался в прямую линию, исчезнув за его бородой. С запозданием я отважилась на побег, но он оказался быстрее меня. Или может быть, он ожидал, что я рвану прочь, и поэтому был готов.
Я бросилась прочь от него, готовая выскочить через главную дверь, но он схватил меня за руку и рванул обратно, к своему телу. Я приземлилась поражённой грудой на его грудь, щекой прижавшись к его рельефной грудной мышце.
На секунду я задержалась там. Может быть на две.
Существовала большая вероятность, что это длилось минимум тридцать секунд.
От прижатого так плотно ко мне его тела по мне пронеслось возбуждение. Он тяжело дышал, взбудораженный отзывом, и я не могла не представить, каково это было бы растянуться на его отлично сложенном теле при других обстоятельствах.
К примеру, когда мы оба были бы обнажены.
Положив руку на его грудь, я быстро отпихнула его, отчаянно нуждаясь в пространстве. Он не выпустил моего запястья и припёр меня к прохладному прилавку.
Край впился в задницу, и я выгнула спину, чтобы быть немного подальше от теперь уже нависавшего надо мной соседа. Киллиан упёрся руками в столешницу по обе стороны от меня, создав несокрушимую тюрьму, телом склонившись надо мной, завладев всем моим вниманием.
Я постаралась не нюхать его снова, но он был повсюду. И так близко. Он бёдрами прислонился ко мне. Его живот касался моего живота. Наши грудные клетки были всего в нескольких дюймах друг от друга. Если я подамся вперёд всего на чуть-чуть, я могу стукнуться с ним лбом. Или укусить его.
Или поцеловать его.
Я сглотнула стоявший в горле ком.
– Что ты делаешь? – прошептала я.
– Выбиваю признание.
– Ч-что?
– Признание, Вера. Признайся, что отзыв был твой, и что ты не имела это в виду.
Я закатила глаза, имитируя браваду.
– Никогда.
Он опустил голову, жар накалялся, смещаясь, эволюционируя из одного вида отчаяния в другое. Его взгляд упал на мои губы.
– Вера, – предупредил он.
Я задрожала от того, как его глубокий голос вился вокруг моего имени. Он был очень близко. Так устрашающе. Настолько великолепно, что я не позволю себе признать это.
– Скажи мне, что отзыв твой, – потребовал он.
Покачав головой, я осознала, что прямо сейчас мне стоит бояться его. Травма моего прошлого должна была оживить нагнетающий страх, панику и отчаяние. Я должна была отбиваться и кричать или как минимум свернуться в беспомощный клубок никчёмности.
Вместо нервного срыва, я испытала нечто иное, нечто полное волнения и страсти и голода. В то же самое время я поняла, что намеренно подначивала Киллиана, чтобы увидеть насколько далеко могу зайти с ним. Я призналась самой себе, что не боялась его. Что я даже взрастила некого рода доверие к нему.
Во всяком случае, я верила, что он не причинит мне боли.
Если бы я вчера вообразила себе такой сценарий, я бы отнекивалась. Я бы поддерживала тот факт, что все шеф-повары, возможно даже все мужчины на планете (за исключением папы и Ванна) были одинаковыми. У них у всех было чрезмерное эго и потребность быть взлелеянным, и все они ждали, чтобы им поклонялись и повиновались. И когда что-то шло не по их плану, они срывались на тех, кого больше всего могли ранить.
Вчера я считала, что все мужчины были придурками, и возглавлял этих всех придурков Киллиан Куинн.
Сегодня он заставил меня признать правду. Киллиан может быть и придурок, но он был не только придурком. Он был мужчиной, но не был плохим.
Самое главное, он вовсе не был похож на одного конкретного мужчину.
И для меня это было очень важно. Мало того, что я не сомневалась в Киллиане, я доверяла ему. Я верила, что он не причинит мне ни физической, ни вербальной, ни эмоциональной боли. Может он и сказал пару сердитых фраз в прошлом, но они не были предназначены для манипулирования или контролирования меня. Он не был злорадным и грубым без особой причины на то.
Самое главное, эти фразы не разрушали меня. Если уж на то пошло, я стала более искусным шефом благодаря ему.
Это не значило, что он был полностью прощён за прошлые действия или что мой отзыв на "Yelp" не был полностью справедлив. Но это означало, что может быть я всё-таки была не окончательно сломлена.
– Заставь меня, – подначила я его.
Его взгляд вновь упал на мои губы, и я не поддалась сильнейшему желанию облизать их, а это было очень сложно.
– Признай, что отзыв твой, и я не буду тебя пытать.
Я удивлённо вскинула бровь.
– Я очень напугана. Правда.
Уголки его рта приподнялись в дёрзкой улыбке.
– Хорошо.
И он начал мстить.
Вот мерзавец.
Одной рукой он стиснул моё правое бедро. Сначала я была так потрясена, что взвизгнула. Но потом он прижал большой палец к чувствительному месту и я начала извиваться. Другой рукой он ухватился за левый бок, и я стала похожа на умалишённую, пытающуюся стряхнуть его с себя.
Я стала задыхаться, когда он провёл руками по моему телу, поднимая их с бёдер на мои рёбра, тыкая, нажимая и щекоча, пока слёзы не потекли из уголков моих глаз. Он не остановился. Он щекотал меня до тех пор, пока я не стала сомневаться, что смогу дышать – пока не уверовала, что он защекочет меня до смерти.
– Ладно! – пропыхтела я. – Ты выиграл! Ты победил!
– Признайся, что это ты написала отзыв, – потребовал он.
И поскольку он до сих пор не прекратил меня щекотать, я яростно закивала.
– Ладно, я написала. Я – Нанананабубу.
Он отступил немного, но недостаточно.
– А теперь скажи мне, что тебе жаль.
– Мне жаль, – я рассмеялась, теперь было проще дышать. – О, Боже мой. Мне очень жаль.
Он перестал щекотать меня, но его руки остались на моей талии, и я поняла, что пальцами вцепилась в его футболку в отчаянной попытке избавиться от него. Это не сработало. По всей видимости, вместо этого я решила прильнуть к нему.
Мы были в непосредственной близости. Наши тела прислонялись друг к другу из-за нашей борьбы, везде, где мы соприкасались, пылал жар, зудя новой энергией и новым интересом.
Он получил желаемое, но он не отодвинулся от меня.
– А теперь мне надо, чтобы ты полностью удалила отзыв.
Его напряжённое серьёзное выражение лица лишило меня веселья и удовольствия мести. Под его взглядом мне хотелось заёрзать, но мы были слишком рядом. Ёрзание лишь только приведёт к ещё большим проблемам.
– Что если я на самом деле так считаю?
Его взгляд вспыхнул неуверенностью.
– Правда? На самом деле так считаешь?
Я закусила нижнюю губу, но не смогла убедить себя соврать.
– Нет, – прошептала я. – Нисколечко.
Он снова склонил ко мне голову, ещё ближе, остановившись на расстоянии укуса.
На расстоянии поцелуя.
– Тогда удали свой подлый отзыв. Пожалуйста.
Это было настоящее "пожалуйста". Его "пожалуйста" всегда будут работать. Слово прозвучало слишком хрупким для его развратного рта, слишком приятное для кого-то такого жёсткого. У меня не было ни единого шанса.
Не глядя, я стала ощупывать столешницу в поисках телефона. Устроив демонстрацию с разблокировкой телефона и открытием приложения "Yelp", я принялась удалять свой отзыв с сайта.
Я в любом случае не планировала оставлять его там. Но мне было интересно узнать, как скоро он обнаружит его.
Три дня.
Видимо я не одна была одержима отзывами.
Я показала ему экран с сообщением о подтверждении.
– Вот. Удалила.
Он опустил голову в облегчении, лбом задев мою щёку.
– Спасибо.
– Надеюсь, твоё эго восстановилось, – пошутила я в попытке выпутать нас из этого трудного положения – в прямом и переносном смысле.
Он всё ещё стоял, склонившись надо мной, заставив все мои позабытые девчачьи места пробудиться и заострить внимание.
Он усмехнулся, и от этого звука его грудь завибрировала напротив моей груди.
– Над моим эго висит постоянная угроза, когда ты рядом, Делайн.
Подняв голову, он впился в меня взглядом. Он легонько провёл руками по столешнице и по моим бёдрам. На секунду я испугалась, что он снова начнёт щекотать меня, но затем он запустил кончики пальцев под мою белую футболку и обхватил руками мою талию.
– Спасибо, что удалила отзыв.
– Ты уже говорил это, – прошептала я, нервничая, испытывая возбуждение и смущение в тоже время.
– Но я серьёзно, – уголки его рта подёрнулись в искренней улыбке. – Я просто хотел, чтобы ты знала.
Я могла лишь моргнуть. Я знала, что он собирался поцеловать меня. Я просто знала это.
И я была права. Он сократил расстояние между нами, его полные губы отыскали уголок моего рта и оставили там сладкий, медлительный поцелуй.
Я поёрзала, когда его борода оцарапала мою кожу, вскользь коснувшись меня с вызывающей интерес смесью мягкости и грубости. Я очень быстро решила, что люблю чувствовать его бороду на моей коже.
Ой, как же мне это нравилось.
Он поцеловал меня ещё раз, оставив поцелуй на подбородке, а потом отпрянул, полностью нас разделив. Я снова задрожала, но на этот раз из-за потери тепла его тела, ощущения его кожи на моей.
– Ни пуха, ни пера, шеф, – пробормотал он, прозвучав таким разгорячённым и взволнованным, какой я чувствовала себя.
– И тебе, – прохрипела я.
Он ещё раз испытывающе посмотрел на меня, а потом вышел из моего фургона и неторопливым шагом направился через площадь к "Лилу".
Я таращилась ему в спину в полном изумлении, пока он уходил. Не думала, что мой фейковый отзыв вызовет у него подобную реакцию. И совершенно точно не знала, что делать с такой реакцией.
Ну, я не знала, пока мой телефон не издал резкий звук уведомления. Мне явно необходимо было избавиться от ощущения кожи Киллиана и его запаха и начать работать над подготовкой к обслуживанию клиентов вечером. Вместо этого я сглупила и проверила телефон, посчитав, что возможно пришло что-то от него.
Я разблокировала телефон и тут же пожалела об этом. Сообщение было не от Киллиана.
Оно было от Дерека.
Он написал мне сообщение в личный аккаунт в "Фейсбуке". Я создала его, скрепя сердцем, и всё потому, что боялась, что произойдёт нечто подобное.
В сообщении от пользователя со знакомой фотографией Дерека Гановера просто говорилось: "Куда ты уехала?".
И всё. Он написал только это, но этого было достаточно, чтобы я снова задумалась о побеге в Европу. Единственным моим желанием было сбежать. Я хотела одного – заблокировать аккаунт и сжечь компьютер. И смартфон тоже, раз уж он был у меня. Я хотела свернуться калачиком на полу и проплакать всю ночь напролёт. А может быть и всю неделю.
Но больше всего я хотела вернуться в тот момент до того, как открыла сообщение, когда страстно желала Киллиана Куинна и думала, что может быть, жизнь не состояла из досадных и кислых моментов. Что может быть, в ней было и нечто хорошее.
Но сердце знало лучше. Моя надежда была умнее этого. Потому что если я чему-то и научилась за двадцать шесть лет, так тому, что если что-то плохое могло случиться, оно обязательно случится.
И Дерек Гановер был плохим событием, которое по-прежнему продолжало со мной случаться.
Так что, может быть, его сообщение было хорошим напоминанием. Оно заставило меня очнуться в отношении Киллиана. Оно заставило меня осознать, что я не хотела отношений, как и вновь оказаться в положении, где я опять должна буду доверять очередному мужчине.
Я оставила Дерека в прошлом. Я открыла своё дело и научилась управлять своей жизнью. Единственная причина, по которой Деррек возникал где-то в моей жизни в эти дни, это предостерегающая история о неудачной любви. И не более того.
Но Киллиану тоже ничего не светит. Всё к лучшему. Неловкое обстоятельство побеждено. Я друг, который всегда будет только другом.
ГЛАВА 13
На следующих выходных я стояла у окна своего фудтрака, выслушивая от клиента целый список того, что он возненавидел в моём жареном цыплёнке с пахтой и вафлях халапеньо17. Был вечер пятницы, и до сих пор всё шло совсем не гладко.
В четверг вечером тоже ничего хорошего не вышло. Я уже подумывала совсем отказаться от этого блюда, как и от прибыли в выходные. Но я была слишком упряма, чтобы признать своё поражение. Кроме того, я не могла позволить себе сдаться.
Я готова была согласиться с парнем, что мой жареный цыплёнок совсем не похож на то, что готовит его бабушка. Я использовала темпуру18 из куриного филе. Потому что его было легче съесть, чем здоровенную грудку или бедро. И честно говоря, потому что оно было очень дешёвым на этой неделе.
Мои вафли тоже были нетрадиционными. Я схватила старую папину вафельницу, которой не пользовались с тех пор, как мама была жива, и приготовила тесто из нарезанных кубиками халапеньо и сирачи19. Я собиралась сделать пикантный/пряный/сладкий мэшап.
Я была оптимистом, когда решила запустить это блюдо. Моя вафля была пышной. Может быть, немного островатой, но на вид она была очень аппетитной. Курица получилась хрустящей. И кленовый сироп связывал всё воедино.
К сожалению, приготовив всё в больших количествах, я больше не испытывала былую гордость. Я приняла ответственное решение и запретила все будущие куриные и вафельные идеи до конца времён. Во веки веков, аминь.
Мне просто нужно сначала пережить выходные. А потом процесс уборки. Пространство внутри моего фургона было залито кленовым сиропом. Спасибо Молли за предложение использовать горшочки. И вафельное тесто высохло, превратившись в большие, выпуклые комки по всему прилавку, полу и на мне.
И это был не первый посетитель, кто выразил свои претензии. Весь мой вечер был полон расстроенных клиентов.
Ладно, возможно, это было преувеличением. Но жалоб было достаточно, чтобы отправить меня в центр экзистенциального кризиса. Что я вообще делаю со своей жизнью???
У меня оставалось ещё, по меньшей мере, два часа работы. Господи, да возьми себя в руки.
– Сэр, – начала я мягко. Мягко не сработало. – Сэр! – он умолк в своей тираде. – Вы хотите получить назад свои деньги?
Он фыркнул.
– Очевидно.
Я подобрала с земли остатки своего достоинства и взяла у Молли десятидолларовую купюру.
– Ещё раз прошу прощения за то, что вафли такие горячие, – я одарила его искренней улыбкой, возвращая ему деньги. – Меню меняется каждые выходные. Надеюсь, вы скоро дадите нам ещё один шанс.
Он коротко прорычал:
– Ни в коем разе, – к счастью для меня, было легко притвориться, что он сказал: “В другой раз”.
Что отличает человека от животного? Невероятная способность упираться ногами в отрицание. Прекрасное, блаженное отрицание.
– Сегодня полнолуние? – спросила Молли, вытягивая шею из окна. – Люди сегодня капризные.
Я оглянулась на свою фритюрницу и покрытый тестом прилавок. Дело было не только в жалобах клиентов, не только они делали ночь трудной. Я была слишком амбициозна, пытаясь пожарить цыплёнка свежим и готовя горячие вафли к каждому заказу. Я всю ночь прыгала по узкому пространству, как пинбол.
– Урок усвоен, Дарем. Никакой больше курицы и вафель.
– Как насчёт ещё одной?
Я резко обернулась и с удивлением увидела в окне Киллиана. Его взгляд скользнул по мне, быстрый, оценивающий, весёлый.
Я провела рукой по одежде, понимая, какой растрёпанной, должно быть, выглядела. Мой белый поварской китель был покрыта жиром, сиропом и сирачей. Я несколько часов боролась со своей банданой, вытаскивая комки жидкого теста из непослушных волос, которые никак не хотели оставаться спрятанными.
Он тоже сегодня работал. Но в отличие от меня он был белой футболке, обтягивающей его покрытые татуировками руки, и низко сидящих чёрных брюках. Он выглядел усталым, но не так, как если бы провёл несколько часов на кухне, трудясь в поте лица.
Скорее, он провёл изнурительный день, снимая рекламу нижнего белья от "Армани".
– Нет.
Я не хотела, чтобы это прозвучало так серьёзно, но он меня уже достал, не успев явиться. У меня не было сил слушать, как он разбирает мои блюда. Я уже знала, что всё ужасно.
Он рассмеялся, но как-то неуверенно и нервно.
– Прости?
Я покачала головой и ещё раз попыталась вернуть свои манеры.
– Нет, ты не получишь её.
Киллиан подошёл поближе к окошку заказа и заглянул внутрь.
– Привет, Молли, – сказал он.
– Привет.
Она встала и отступила на шаг от окна. Киллиан заставлял её нервничать.
Он и меня нервировал. Но он также злил меня. Обычно гнев сводил на нет нервы.
Он снова перевёл свой внимательный взгляд на меня.
– Тяжёлая ночь?
Я подавила желание пнуть плиту ногой.
– Цыплёнок и вафли, – вздохнула я. – Мне следовало бы знать лучше.
Я могла бы поклясться, что его губы дрогнули, но было трудно сказать наверняка, так как они были скрыты за этой бородой.
– Дай мне попробовать.
– Нет.
– Можно мне войти?
– Зачем? Чтобы ты смог всё исправить? Сделать лучше и напомнить мне насколько я ужасна? – слова были на вкус как уксус, плаксивые и полные жалости к самой себе.
– Боже, ты сегодня не в настроении. Не может быть всё настолько плохо.
Я отвернулась от него, потянув полотенце вниз и начав вытирать стойку.
– Всё нормально, – сказала я твёрдым шарикам теста, покрывшим коркой нержавеющую сталь.
Он зашептал Молли:
– Насколько всё было плохо?
– Злые клиенты, – объяснила Молли. – Последний парень был настоящим придурком.
Смущение, острое и жгучее, пронзило меня насквозь. Не то чтобы меня волновало мнение Молли или Киллиана обо мне. Но меня беспокоило, что мне есть до этого дело, что несколько резких слов так сильно расстроили меня.
Дверь открылась, и Киллиан вошёл без приглашения. Его шаги эхом отдавались в пространстве, но ни Молли, ни я не двигались.
Я хотела напомнить ему, что он не приглашён. Что я не хочу видеть его здесь, но не могла найти в себе мужество даже взглянуть на него. Если бы я была ближе к окну раздачи, я бы уже выпрыгнула из него и убежала.
И никогда больше не появилась бы.
– Ненавижу плохие отзывы. Я имею в виду, я очень ненавижу их. Не думаю, что есть ещё что-то, что я ненавижу даже больше, – он встал рядом со мной, его слова были честными, но тон мягким. – Разве что баклажаны. Ещё я ненавижу баклажаны.
Я замерла, вспомнив его реакцию на мой отзыв в "Yelp". Нетрудно было представить, как сильно он ненавидел негативные отзывы. Даже в шутливом виде.
Он подошёл и встал рядом со мной, не касаясь, но достаточно близко, чтобы его присутствие проникло во все мои чувства, проникло так глубоко, что я почувствовала его в своей крови, в своих костях... в своём дыхании.
– Одно дело, когда они исходят от критика, – продолжил Киллиан. – Но физически больно, когда это исходит от постоянного клиента или от кого-то, кто тебя совсем не знает. Тогда ты понимаешь, что это была не маленькая формальность или незначительная ошибка. Тогда ты понимаешь, что ты просто отстой.
Я улыбнулась, слабо и едва заметно, но я почувствовала, как по моей разъярённой броне пошла трещина.
– Я думала, ты пришёл сюда, чтобы утешить меня.
Его тон стал дразнящим.
– Ты так юна, Делайн. Очень юная. И такая наивная.
– Прекрати эти комплименты. Серьёзно, моё эго похоже на... – я издала звук взрыва, имитируя движение обеими руками.
Он повернулся и опёрся бедром о столешницу.
– Сколько тебе лет? Пятнадцать? Шестнадцать?
– Боже, прекрати.
Его губы снова дрогнули.
– Я пытаюсь сказать, что я старше тебя. Мудрее. Я занимаюсь этим гораздо дольше, чем ты, и могу честно сказать, что они все жалят. Каждый из них. Нет никакого способа обойти боль. Невозможно игнорировать чувство собственной некомпетентности. Ты просто должна пережить это и двинуться дальше.
Я знала, что он прав. Я уже сталкивалась с этим. Это не первая моя плохая ночь. Даже близко нет.
Но это была первая дерьмовая ночь, которая полностью принадлежала мне. Я не работала на кого-то другого. Не было имени другого шеф-повара на проекте или баннере. Он мой. Полностью. И я всё испортила.
– Назови их, – потребовал он.
Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Я была совершенно счастлива, глядя на его бороду, но теперь мне нужны были его глаза, сила, которая всегда присутствовала в них... смелость.
– Назвать что?
– Назови свои страхи. Причины неуверенности. Озвучь правду, которую ты услышала в жалобе, то, что тебя так взволновало, что ты готова всё бросить.
Логика начала пробуждаться в моей тёмной ночи жалости. Я поняла, что он был прав. Мои страхи стали препятствием в моей груди, клубком лжи, страхов и неуверенности. Я открыла рот, желая произнести их вслух, но не смогла. Они застряли в горле, неудобный комок превратился в зазубренный валун.
– Моя курица была безвкусной.
Его глаза распахнулись, выдавая удивление. Он и подумать не мог, что такое возможно со мной.
– Ты забыла о соли. Не так ли?
Я возненавидела его ещё больше за то, что он дразнил меня. Ненавидела и находила его приятным.
– Я не забыла, – проворчала я. – Я просто... ух, я просто использовала её недостаточно. А мои вафли были слишком пышными. Я пережарила половину из них, пытаясь справиться со всем.
Он ухмыльнулся мне.
– А что ещё?
– Не думаю, что смогу справиться. Это уже слишком. Слишком трудно. Я не знаю, что делаю. Я никогда не несла ответственность за собственную кухню. Не знаю, почему я решила, что смогу вести свой собственный чёртов бизнес, – я хлопнула себя ладонью по губам, удивляясь, что сказала так много.
Удивительно, что я так много чувствовала.
Киллиан утратил свою улыбку, своё веселье. Эти зелёные глаза ярко блестели над тёмной бородой, видя во мне больше, чем я когда-либо хотела показать ему.
– Теперь ты понимаешь, насколько абсурдны эти мысли? У тебя была плохая ночь. Ну и что? Ты кое-что узнала. Ты довела себя до предела и выяснила, на что способна. Что работает. Что не работает. И теперь ты можешь продолжать жить своей жизнью. Ты не будешь готовить это блюдо. Ты больше никогда не будешь пользоваться этим старым куском дерьма – вафельницей, – он дважды оглянулся на неё и его глаза расширились при виде того, что вафельница была покрыта засохшим тестом и ржавчиной и стояла на резиновых ножках. – Господи, что это за штука? – он подтолкнул сломанную ручку кончиком пальца, как будто боялся, что это вызовет у него какую-нибудь болезнь. – И ты будешь помнить этот грёбаный вкус. Да?
