Текст книги "Твоя Противоположность (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Хиггинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Молли бросила зловеще мне улыбнулась, а затем повернулась к людям, ожидающим заказа.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она снова ласково и дружелюбно.

Слава Богу, она была здесь и вела дела с клиентами, в то время как я в ярости готовила свой путь через остальную часть ночи. Как и со многими другими вещами в моей жизни, я не знала, чтобы я делала без неё. Кроме того, её помощь дала мне достаточно пространства, чтобы спланировать свою месть.

В эту игру могут играть двое, Киллиан Куинн.

ГЛАВА 7

К вечеру вторника я всё ещё была сильно измотана выходными. В воскресенье днём, когда я, наконец, встала с постели, я поняла, что мне следует полностью изменить своё расписание.

За последние несколько лет я привыкла к поздней работе на разных кухнях, но к тому времени, когда я заканчивала с уборкой, закрывала "Гурманку" и возвращалась домой, на улице уже было четыре утра.

И я была измотана. Я понимала, что значит работать в полную силу на кухне, но не ожидала, что стресс от управления своей собственной, пусть и небольшой, будет таким утомительным. В субботу вечером у меня кончилась свинина. Но осталось слишком много булочек и зелёных бобов. Но без свинины я не смогла их использовать.

Хорошо, что папа оценил остатки!

Он оказался достаточно голоден, чтобы съесть это и так.

У меня было время до четверга, чтобы проанализировать продажи, расходы и цели. Я так много узнала за выходные, но у меня было ощущение, что мне предстоит ещё много чего выяснить. На деле всё оказалось не так просто и легко, как я надеялась.

И к тому же я решила изменить своё меню. Не из-за Киллиана Куинна.

Или в основном не из-за него.

А потому что я сама себе хозяйка и могу делать всё, что захочу. Критика Киллиана могла быть полной чушью – или по большей части чушью, – но в одном он был прав. Я могла бы постараться лучше. Я могла бы быть лучше.

Я позволяла себе обходиться лёгкой едой, потому что боялась потерпеть крах. Я боялась давить на своих клиентов, боялась, что они не вернутся, если еда не будет привычной и простой. Я была слишком труслива, чтобы быть шеф-поваром, которым хотела быть, и поэтому позволила себе осторожничать и отделаться посредственностью.

Отвратительное чувство поселилось в груди. Я не хотела признавать стыд, который пронизывал меня насквозь, словно черви в песчаной грязи. Или смущение.

Это даже было не смущением. Это было полным унижением.

Киллиан Куинн попробовал мою еду под ложным предлогом и посчитал её некачественной.

Обнаружил, что я недостаточно стараюсь.

Обнаружил, что весь мой бизнес сплошной недостаток.

Боже мой, я не чувствовала себя так дерьмово с тех пор, как... ну, ладно, это было не так уж и давно. Но я ненавидела это чувство. Я ненавидела это не меньше, чем чувство, которое опустошало мою грудную клетку и бурлило в животе. Моё тело казалось пустым, бескостным и бескровным, ничего, кроме пустой оболочки, которая ни черта не могла сделать правильно. Слова снова и снова звучали в моей голове, а мысли путались, так и не сформировав полезных идей или связанных предложений.

Раньше больше всего меня ранило мнение Дерека. И всегда по той причине, что это относилось лично ко мне. Я была недостаточно хороша. Довольно симпатичная. Достаточно умная. Я никогда никем не стану. Толку из меня никакого. Ничего не достигну. Все мои человеческие достоинства некомпетентные.

По крайней мере, я могла бы назвать это попыткой манипулировать и контролировать меня. И я это позволяла. Я позволяла этим уродливым, грязным словам исказить мой дух, пока меня не скрутило так сильно, что пришлось выпутываться.

Оскорбления Киллиана были далеко не так ужасны. Он оскорбил меня на профессиональном уровне. Он взял мои надежды и страхи, и бросил их мне в лицо. И он вызвал меня на дуэль.

Но он не посвятил годы тому, чтобы сломить меня. Он не поймал меня в ловушку в своём мире, где он мог отравить меня, где он мог направить меня на медленную смерть. Он не мучил меня.

Он просто разозлил меня.

У меня было два дня, чтобы закончить новое меню и доказать ему, что он ошибается. И я это сделаю.

Я докажу, что они оба ошиблись.

– Неужели это спящая красавица, – хриплый голос отца поприветствовал меня на кухне.

Он стоял у раковины. На полпути ко рту зависла купленная в магазине датская булочка.

Я сморщила нос от вида бакалейной еды, но ничего не сказала ему, потому что эти булочки были его абсолютным фаворитом. Картина моего отца, одной рукой опирающегося на потёртую раковину, а другой держащего какую-то разновидность булочки, крошки которой опыляют его подбородок, была одной из тех, что я всегда буду помнить. Это был мой отец.

– Извини, – пробормотала я сквозь зевок. – Я не привыкла работать так поздно.

Он подмигнул мне.

– Я помню те дни. Они путают твои внутренние часы. Всегда было странно пить пиво в семь утра. Но опять же, ты не можешь закончить рабочий день без пива, – он прикончил вторую половину своей булочки одним укусом. – Раньше это была настоящая дилемма, – его слова были приглушены из-за забитого рта, а глаза были такими задумчивыми, такими яркими и глубокими от прожитых лет, опыта и мудрости.

– Вряд ли мне сложно будет решить.

Папа усмехнулся.

– Да-да, у меня тоже никогда не возникало особых трудностей с принятием решений. Кроме того, если возьмёшь низкий градус, спиртное тоже можно рассматривать как завтрак.

– Так вот как это работает?

Я улыбнулась ему и направилась к холодильнику. Я дотянулась до апельсинового сока и едва смогла удержаться, чтобы не щёлкнуть крышкой и с жадностью выпить прямо из пачки. Отчасти из-за жажды и из-за старых привычек, которые никуда не делись. Я и подумать не могла, что мне придётся вернуться домой в двадцать шесть лет, и в том, чтобы пить прямо из пачки, было нечто такое, что пробуждало во мне четырнадцатилетнего ребёнка.

– Какие планы на сегодня? – спросил папа после того, как вымыл и вытер руки.

– Я даже не знаю откуда начать, – сказала я ему. – Хочу поговорить с несколькими поставщиками, и в интернете вычитала про фермерский рынок. Хочу туда заглянуть.

– При этом ты сегодня вечером открываешься, да?

Я покачала головой и с наслаждением сделала большой глоток апельсинового сока из стакана.

– Неа. С четверга по субботу. Пока что.

– Не хочешь поужинать сегодня со мной? – поинтересовался он. – Мы можем сходить на набережную и перекусить тако в том местечке, что ты любишь.

Беспокойство расцвело внутри меня, быстро пуская корни и распространяясь под кожей.

– Ты уверен, что готов к этому?

Он отмахнулся.

– Я в порядке. Кроме того, разве ты не слышала о целебных свойствах тако? Для кого-то такого умного, ты меня иногда удивляешь.

В его глазах появился блеск, и я не удержалась и рассмеялась.

– Знаешь, я о таком раньше не слышала, но кто я такая, чтобы спорить с медициной?

– Читаешь мои мысли. Пригласи брата. Он будет ревновать, если мы снова оставим его в стороне.

– Снова?

Мой отец указал на кухню.

– Ты же знаешь, все потому, что ты живёшь здесь со мной. Ему кажется, что он что-то упускает.

У меня отвисла челюсть.

– Он не живёт здесь потому, что у него есть своя собственная квартира. И потому что он может содержать себя благодаря своему бизнесу. К чему тут ревновать?

Папа издал многострадальный вздох.

– Ну, ты же знаешь своего брата. Он чувствительнее, чем ты.

Я снова рассмеялась и почувствовала себя ободрённой его неожиданным всплеском энергии.

– Это правда, – согласилась я. – Хорошо, я приглашу бедного, изнеженного брата на вечер тако. Тогда я лучше пойду. У меня много дел, а времени совсем мало.

– Не спеши ради меня, малышка. Я могу съесть и поздний ужин.

Я позволила ему увидеть, как закатила глаза.

– Папа, поздний ужин для тебя – это половина пятого. И у меня всего три часа, чтобы выполнить все задания и ненадолго заскочить в фургон.

Он снова жестом погнал меня прочь.

– Тогда давай, прочь отсюда.

Я поцеловала его в щёку и схватила сумочку со стола.

– Люблю тебя!

– Люблю тебя, – отозвался он. – И не забудь о своем брате!

Я пообещала позвать Ванна и направилась к выходу. Из-за летнего зноя в городе было душно. Гудрон на улице начала таять, и в воздухе пахло металлом и потом. Я моргнула от агрессивного дневного света и застонала в смирении. Кофе стоял на вершине моего списка.

До Европы у меня был приличного размера сберегательный счёт. Это не были сбережения для выхода на пенсию, но они привели меня в Амстердам и помогли финансировать моё путешествие к самопознанию. Когда я приехала туда, я убедила себя, что буду работать в лучших ресторанах в лучших городах и сохраню свои сбережения, так что мне не о чем будет беспокоиться.

На самом деле мне предстояло столкнуться с проблемами связанными с визой и незнанием иностранных языков. Так что я вела свой путь через самые посредственные кухни в городах, которые имели солидные хостелы, и работала везде, где кто-то был готов заплатить мне наличными в конверте. Тем не менее, я увидела и испытала много чего.

Сон в стрёмных общежитиях и работа на ещё более худших кухнях – это было не то, зачем я туда отправилась, но я бы не променяла этот год ни на что.

Когда я вернулась домой, папа вложил немного капитала в меня, чтобы я открыла "Гурманку". Он обналичил свой пенсионный фонд, так как он утверждал, что больше не нуждается в пенсии и сказал мне, что это моё заранее полученное наследство. Я использовала то, что осталось от моего банковского счёта и приличного размера бизнес-кредит, чтобы заполнить пробелы. Я заработала деньги за выходные, но у меня были ссуды, счета и расходы.

В сущности, я даже не могла позволить себе купить кофе.

И всё же я нуждалась в нём.

Вините в этом мой плохой самоконтроль.

Я взяла любимый латте в любимом местном кафе и направилась в центр города.

Жара в центре была только сильнее. Влажность висела в воздухе, как мокрая подушка, пытаясь высосать весь воздух из моих лёгких. Я не планировала готовить сегодня, поэтому лёгкое, платье с цветочным принтом должно было отлично подойти для такого жаркого дня. И всё же оно прилипло к спине и животу, но я пыталась сделать вид, что вовсе не таю.

Я встретилась с мясником, который, как я думала, мог бы помочь мне с мясом качеством получше, чем в магазине. Им оказался парень чуть постарше, хорошо сложенный и с густыми чёрными бровями. Я читала о нём на интернет-форуме. Многие близлежащие рестораны обращались к нему, поэтому он знал какое мясо нужно и всегда предлагал самые лучшие кусочки своим любимым клиентам.

И я планировала стать его любимым клиентом в ближайшее время.

Он был вежлив, хотя у меня возникло ощущение, что я ему не нравлюсь. Тем не менее, договор с ним будет выгоднее, чем закупка в супермаркете. И он согласился вести со мной дела, хотя я и была ничтожной по сравнению с другими заведениями, с которыми он работал.

Затем я обошла две пекарни, надеясь найти ту, что будет с радостью готова сотрудничать со мной. Я хотела предложить клиентам что-то вроде сладостей, но я не была пекарем. То есть, я могла бы испечь, но это не было моей специальностью. К тому же у меня не было на это времени.

Я надеялась найти местный магазин, который захотел бы объединиться со мной. Я бы продавала их продукцию и рекламировала их выпечку, а взамен они приготовили бы достаточно сладостей для меня, чтобы у меня всегда был запас. И в идеале, они бы тоже рекламировали мой фудтрак.

Я оставила записку для владельца в одной из пекарен с просьбой, чтобы он мне позвонил, и была категорически отвергнута в другой. Там даже не стали рассматривать такую возможность.

Мне хотелось стряхнуть с себя этот отказ. Я знала, что прошу слишком много. Кроме того, они не знали меня. У меня не было репутации. Ни опыта. Ни любых других качеств, которые искупили бы мою биографию. Но я не ожидала, что от меня попробуют просто отгородиться. Я ведь просто хотела начать разговор.

Моё настроение упало ещё больше после попыток отыскать фермерский рынок. Один рынок я нашла, он расположился на краю города, и там можно было найти художественные галереи и магазины подержанных хипстерских вещей. Я пошла туда в надежде на свежие, экологически чистые овощи, но вместо этого нашла органические цветы.

Здесь было прохладно, и учреждение было наполнено оригинальными изделиями искусства и ювелирными украшениями. Я купила бледно-розовый лак для ногтей, который должен был лучше подойти мне, чем купленные в магазине ранее. Но овощей нигде не было видно.

К тому времени, как я ушла, я была раздражена и разочарована. Только на полпути к площади я сообразила, что надо было спросить у одного из продавцов, не знают ли они, где я могу купить продукты получше.

Я ударилась лбом о свой выцветший руль и проигнорировала разочарование, кусающее меня под кожей.

Это был мой родной город, но я так давно уехала. Институт кулинарного искусства Шарлотты находился в Шарлотте, всего в нескольких часах езды отсюда. Но после обучения я осталась там со своим парнем, заигравшимся в семью и создающим жизнь, которую я не хотела.

Было почти невозможно найти предлог вернуться домой и навестить отца и Ванна, хотя это было так близко. Только в конце моего академического отпуска в Европе, папа написал мне по электронной почте о своём слабом здоровье. Я наконец-то вернулась домой в Дарем и призналась во всём Молли. Папе и Ванну достались размытые факты, но и их было достаточно. Этот город был единственным местом для меня после того, как я вернулась в Америку.

Я совсем не знала город Дарем. Я знала знакомые детские места у дома и достаточно о городе, чтобы доехать до большинства районов, не заблудившись. Но я не знала всех тонкостей города, которые узнаешь, когда становишься взрослым. И я не знала всех маленьких секретов, которые нужны человеку моей профессии, чтобы выжить.

Я припарковалась за велосипедным магазином и схватила блокнот. Мне нужно было провести инвентаризацию, прежде чем я решу с меню на этой неделе. Кроме того, я надеялась, что мой любимый фургон и дьявол через дорогу будет стимулировать необходимое вдохновение.

Просунув голову в дверь магазина велосипедов, я улыбнулась Ванну.

– Эй. Ты сегодня один?

Он поднял глаза от кассы, где сидел на высоком табурете и читал журнал по фитнесу.

– Скотт опаздывает, а Мэйзи не могла дождаться его приезда, поэтому я замещаю его.

– Тем лучше для тебя, – сказала я ему. – Увидишь, как живут те, кто на тебя батрачит.

Он нахмурился, глядя на меня.

– У меня трое сотрудников. Я точно не живу на широкую ногу.

Я окинула его взглядом.

– У меня едва живой микро-бизнес с одним человеком, так что твой бизнес – это целое царство, Ванн.

– Говорит владелец малого бизнеса владельцу другого малого бизнеса.

Я сморщила нос, глядя на него.

– Да, но у меня нет даже одного сотрудника. У меня просто есть люди, которыми я манипулирую, чтобы они помогли мне за бесплатную еду.

– Я думаю, тебе нужно больше людей, – он издал звук, который так меня раздражал. – Мы с Молли не всегда будем в силах помочь.

Я прислонилась к дверному косяку. Он был прав.

– Мне нужно больше друзей.

Он рассмеялся.

– Тебе нужен парень. Рабский труд является частью сделки.

Он пошутил. Я знала, что он шутит. Тем не менее, болезненное чувство прокатилось по моему животу, и моё сердце сразу же начало колотиться в груди.

– Я лучше сама разберусь. Хотя, спасибо за совет.

Его лицо вытянулось от моего тона, и я сразу же увидела его сожаление.

– Я ничего такого не имел в виду...

– Не беспокойся об этом, – оборвала я его. – Я знаю.

Его лицо стало задумчивым, и он покачал головой.

– Вера, не все парни плохие. Ты не можешь списать нас всех со счетов.

Я откашлялась и попыталась пошутить.

– Ну, очевидно, я списываю со счетов тебя. Ты мой брат. Фигово.

– Это не то, что я хотел сказать. И ты это знаешь.

– Пойду поработаю. Увидимся позже.

– Вера.

– Ох, папа хочет пригласить нас на тако вечером. Ты в деле?

Он наморщил лоб, но махнул рукой.

– Когда?

– Хм, попозже? Мне нужно сделать кое-какую работу. И он сказал, что не торопится. Просто на всякий случай будь готов.

– Я закончу около шести. Могу забрать тебя и папу?

Я медленно выдохнула, радуясь, что мы отошли от разговора об отношениях.

– Отлично.

– Тогда увидимся.

– Пока, Ванн. Продолжай в том же духе.

– Иди давай.

Несмотря на наш напряжённый момент, я улыбнулась и пошла к фургону. Ванн не бросил папу в отличие от меня, когда переехал, но он всё равно не стал бы тратить время на тако до постановки диагноза. Ещё полгода назад у моего отца были серьёзные проблемы со здоровьем, связанные с мочевым пузырем. Но это было всё. Мы волновались. Мы надеялись на лучшее. А потом мы собрались все вместе, когда прогнозом стал рак, вместо полипов и профилактической помощи. Теперь, когда папа боролся с четвёртой стадией рака мочевого пузыря, мы оба испытывали давление от того, как мало времени у нас осталось с ним.

Я начала скучать по прохладному воздуху магазина Ванна, как только вышла на улицу. Боже, ну и жара. Я с нетерпением ждала осени.

Внутри "Гурманки" было ещё хуже. Я быстро включила вентиляторы и открыла окна. Крошечный кондиционер заработал, ворча от напряжения, пытаясь работать в таких условиях, и выпустил вонючую струю прохладного воздуха. Я ещё раз похвалила Ванна за удобство моего парковочного места. Мне не нужно было возить фургон по городу или увозить его на парковку и заниматься оплатой аренды. Магазин Ванна как нельзя лучше подходил для моих нужд.

Отказавшись от желания остыть, я собрала волосы в низкий конский хвост. Потом достала из сумочки ручку и принялась за работу. Я была на полпути к блестящей идее, когда звук у входной двери заставил меня обернуться и испуганно пискнуть.

С улицы на меня взглядом впился Киллиан Куинн.

– Закрываешься?

Во рту у меня вертелась сотня ужасных выражений. Я остановилась на растерянности.

– Что?

Его зелёные глаза сверкнули, и он пальцами сжал дверной косяк так, что костяшки побелели от напряжения.

– У тебя были неудачные выходные, и ты закрываешься?

Опасная эмоция начала формироваться в моём горле.

– У меня не было неудачных выходных. У меня были отличные выходные, – все мои гневные мысли одновременно пытались вырваться из моего рта, и мне пришлось сделать вдох, чтобы составить связное предложение. – И я не закрываюсь. Я только начинаю.

– Тебя с субботы здесь не было.

Я сглотнула, несмотря на пересохшее горло. Выглядел он даже лучше, чем я его помнила, и это было отстойно, ведь он был отвратным человеком. Чёрная футболка обтягивала выступающие бицепсы, а борода была недавно подстрижена чёткими линиями. По сути, он был до неприличия сексуален, и я ненавидела его.

Его предъява въелась в мой перегретый и запудренный мозг, и я запоздало прищурила глаза.

– Меня здесь не было с субботы, потому что работаю только с четверга по субботу.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты работаешь только три ночи в неделю?

Его терпение явно было на исходе, но я не понимала, зачем ему нужно было проделывать весь этот путь сюда только для того, чтобы изводить меня.

И поэтому я спросила:

– Я сбита с толку. Почему ты здесь?

Впервые за время, как я повернулась, он отвёл взгляд. На секунду мне показалось, что в напряжённом выражении его лица я увидела эмоцию, никак не связанную с отвращением. Я даже подумала, что на его щеках появился небольшой румянец, но сказать наверняка было сложно из-за его бороды. Но было чертовски жарко, так что вероятней всего, виной этому была жара.

– Я подумал, может быть, мои рекомендации... – начал было он. Прочистив горло, он попробовал снова заговорить.

Внезапно я так разозлилась, что наверняка могла бы извергать пламя, если понадобится.

– Ты посчитал, что твоя злостная записочка заставит меня бросить дело? – я едва не прорычала, и это напомнило мне Ванна. – Я не настолько неуверенная в себе.

Ах, ты и врунишка! Но говорила я убеждённо, и только это имело значение.

Его свирепый взгляд вернулся ко мне, пригвоздив меня накопленным гневом.

– Злостная записочка? Выставляешь так, будто я завидую.

Я не смогла сдержать нелепые слова, и они сорвались с моего языка.

– Может так и есть.

Его глаза распахнулись в неверии, и я осознала, насколько глупо высказалась, насколько по-идиотски звучало моё обвинение.

– Думаешь, я тебе завидую? – требовательно спросил он. – В этом всё дело? Я завидую закусочной на колесах?

– Боже, ты напыщенный придурок. Ты себя слышишь?

Он рассмеялся, но смех был саркастическим и мрачным.

– Ты открыла закусочную на колёсах напротив самого лучшего ресторана в этом городе и называешь меня напыщенным? Невероятно! – он неторопливо покачал головой, и от этого во мне стало нарастать смущение. – Это был мой последний раз, когда я попытался помочь... – он поднял руку и отступил. Но затем быстро снова шагнул вперёд, заполнив дверной проём. – Знаешь что? Мне жаль тебя. Ты появилась здесь в этой дорогущей... штуковине. Ты явно потратилась на маркетинг и логотип, и затем я попробовал это... Боже, эту еду. Не то, чтобы у тебя не было потенциала. Просто всё это совершенно пустая трата, уличная еда, которую я могу найти где угодно.

– Вон, – его глаза вновь широко распахнулись, только на этот раз от удивления. – Пошёл вон. Я не обязана выслушивать твои оскорбления. Не все могут быть великим Киллианом Куинн. Не все могут водить вокруг пальца ресторанных критиков и иметь команду шефов в своём распоряжении. Этот фургон – моя жизнь, и я не позволю ни тебе, ни кому-либо ещё кошмарить меня только потому, что они ощущают угрозу в небольшой конкуренции.

Он испепелял меня взглядом, скользя им по моему телу, снимая с меня мерки, оценивая мою стоимость.

– Ты мне не конкурент.

Мой тон был остр как нож, непоколебимый, когда я сказала ему:

– Как и ты мне.

Я сглотнула сквозь застрявший в горле ком страха, когда его яркие глаза сощурились в принятом вызове.

– Ну, посмотрим, – он подался ко мне, и я нечаянно вдохнула его запах – специи, мята и что-то такое, от чего у меня во рту пересохло, а внутри расцвёл жар. – Удачи, Вера. Тебе она понадобится.

Меня так потрясло, что он помнил моё имя, что я не смогла оставить за собой пару хороших последних словечек. Он не стал дожидаться, пока я соберусь с мыслями. Он оставил меня, а я только то и делала, что пялилась на него, уцепившись за свою отвагу и ярость. Я не могла лишиться их. Они нужны мне были, нужны были как доспехи.

Мне ненавистно было, что я наблюдала за тем, как он переходит улицу и исчезает внутри "Лилу". Мне ненавистно было, что я таращилась на дверь ещё минут десять, ожидая, что он вернётся и извинится.

Я ненавидела, что он был крайней противоположностью меня, и что у него было всё, что я когда-либо мечтала иметь и никогда не получу этого. Я ненавидела то, что не могла больше желать этого.

Не могла себе этого позволить.

Ведь если я вспомню о чём мне доводилось мечтать, о вещах, от которых меня вынудили отказаться и оставить в прошлом... я погибну.

Я буду уничтожена.

Но больше всего мне было ненавистно, что каким бы ужасным Киллиан Куинн ни был, его мнение было всем для меня.

ГЛАВА 8

– Не обслуживай его!

Молли оглянулась на меня, словно у меня отросла вторая голова.

– Вера?

Уайетт стоял у окошка, довольная ухмылка растянула и так слишком широкий рот. Увидев, что он вышел через боковую дверь "Лилу", я понадеялась, что он просто решил устроить себе перекур. Так или иначе, мне следовало бы знать.

Я сердито посмотрела на него, разозлившись на то, что, судя по всему, ему было плевать, что он выбесил меня. Я что я была посмешищем для всех вокруг?

– Я понятия не имею что тебе здесь надо, Уайетт.

Он оборонительно вскинул руки.

– Не злись на меня. Это одна из "не убивать гонца" ситуаций.

Я склонилась над грязным прилавком, заваленным нашинкованным салатом и сыром фета от сегодняшнего пряного сендвича-гиро, и проворчала через окошко:

– Слишком поздно. Ты в чёрном списке.

Одна тёмная бровь поползла вверх, серебряное кольцо заблестело в ярком освещении.

– Ты можешь позволить себе заносить людей в чёрный список?

– О, Боже, ты такой же, как и он.

– Ошибаешься, – тут же возразил он. – Он Киллиан Куинн. А я просто бедный, ничтожный су-шеф. Мы уж слишком разные.

От смиренного восхищения в его тоне, когда он с почтением пробормотал имя Киллиан Куинн, я закатила глаза.

– Не хочу и слышать этого, Уайетт. Тебе придётся поесть на своей кухне.

Позади него выстроилась очередь. Не большая: парочка и группа завсегдатых тусовщиков, но я не хотела, чтобы они ушли из-за Уайетта, рисующего мне диаграмму со всеми показателями того, насколько Киллиан Куинн превосходил нас всех позёров.

Уайетт проследил за моим взглядом и оглянулся через плечо на людей, выстроившихся позади него. Когда он вновь посмотрел на меня, заносчивость исчезла, сменившись щенячьими глазёнками и чрезмерно надутыми губами.

– Но ягнёнок так хорошо пахнет, Ви! У меня пунктик на гиро. Почти на сексуальном уровне.

– А у меня пунктик на том, чтобы мне не говорили, что я делаю всё неправильно.

Он сложил перед собой ладони.

– Пожалуйста, Вера. Я голоден. Ты же не откажешь изголодавшемуся мужчине в хорошей еде, так же?

Молли прикрыла рот рукой, пряча улыбку. Но икающий смешок выдал её с потрохами.

В отличие от моей всепрощающей подруги, моё лицо осталось непроницаемым.

– Уходи, Уайетт.

Я отчасти ожидала, что он рухнет на колени и начнёт умолять, но его следующий шаг удивил меня.

– Я сторгуюсь с тобой.

– Что?

Вспышка удовлетворения осветила его глаза, и он склонился к окошку, словно стоящих позади него людей волновало, что он скажет. Он был достаточно высоким, и мог заглянуть внутрь фургона. Он схватился своими большими пальцами за металлическую раму окошка.

– Я принесу тебе десерт.

Любопытство вспыхнуло во мне, но мне требовалось нечто большее, чем просто словесная договорённость.

– Откуда?

Он резко дёрнул подбородком в сторону "Лилу".

– Как думаешь, откуда?

– Что за десерт?

– Лимонно-лавандовый кекс или мусс из тёмного шоколада с крошкой из солёного попкорна.

Я надула щёки, раздумывая над его предложением.

– Хочу оба.

– Не знаю, смогу ли я...

– Всё или ничего, Уайетт. Ты сам виноват.

Уайетт беспомощно взглянул на Молли.

– Она так жестока со мной. С тобой она тоже такая?

Молли рассмеялась и покачала головой.

– Я никогда не продавала её секреты антихристу.

Уайетт свирепо посмотрел на неё, но повернулся ко мне, уступив.

– Ладно. Оба. Но если меня поймают, мне потребуется твоё признание в суде, что ты держала меня на мушке.

Мои губы подёрнулись в улыбке, но я подавила её.

– Ты тянешь время, а у меня клиенты.

Он откинул голову и разочарованно прорычал:

– Хорошо. Два десерта, – он снова посмотрела на меня. – Теперь-то я могу заказать? Пожалуйста?

– Тебе придётся есть в фургоне.

– Что?

Я указала на место позади Молли.

– Я не доверяю тебе, Уайетт. Если ты заказываешь, то будешь есть тут.

– Женщина! – Он вытащил кошелёк, невзирая на своё разочарование. – Хорошо, но быстро. Мой перерыв почти закончился.

Я отошла от окошка и пошла открывать дверь Уайетту. Он промаршировал внутрь, поглотив своим долговязым телом всё небольшое пространство.

Почувствовав его спешку, я поторопилась сделать ему гиро. Я приготовила мясные фрикадельки вместо традиционного окорока ягнёнка и весь день томила их в средиземноморском соусе. Получилось изумительно. И идеально приправлено специями.

У меня ушла целая неделя на изобретение верного рецепта.

И, безусловно, это не имело совершенно никакого отношения к критике Киллиана Куинна.

Совсем никакого.

Уайетт склонился над моим плечом, потеснив меня.

– Не скупись на фету.

Я бросила на него свирепый взгляд, обернувшись, и едва не врезалась в его нос.

– Не лезь, приятель. Получишь то, что я тебе дам.

Он отступил, его рот растянулся в очаровательной улыбке. Нервозность стиснула мой живот, и я вернулась обратно к заказу.

Это не он. Уайетт был просто очень дружелюбным. Несмотря на все его татуировки и пирсинг, он был чересчур замечательный, чтобы представлять угрозу. Но моё прошлое сломило меня. Извратило моё доверие и превратило мой мирок в непробиваемую стальную клетку.

Молли внесла новые заказы, и поэтому времени оказывать Уайетту внимание у меня не осталось. Я подала ему его заказ.

– Твою ж мать, Вера, – промямлил он с набитым ртом. – Это безумие.

Я улыбнулась, занимаясь лепёшкой-кармашком.

– Знаю.

И я действительно знала это. Но всё равно было приятно услышать это от кого-то другого – кого-то, кто знал о чём он говорит.

– Хочу ещё, – требовательно сказал он.

– А я думала, тебе пора идти?

Улыбнувшись людям у раздаточного окошка, я подала им запечатанный контейнер "с собой" и бросила взгляд на Уайетта. Он стоял, возвышаясь над ступеньками, словно решал что делать.

– Когда я принесу твои десерты, мне потребуется ещё одно гиро.

– Тебе снова придётся есть его здесь, – сказала я. Его глаза комично задёргались. – Я не шучу. Больше я никаких дел с ним не веду.

От его дурацкой улыбки я сама улыбнулась.

– Ты хоть знаешь, сколько почек я готов отдать ему, чтобы он попробовал мою еду и сказал мне, что думает об этом? Обе. Я отдал бы ему обе свои почки.

Я закатила глаза.

– Ты смешон.

– А ты сумасшедшая. Он был мил с тобой.

– Он был придурком, и ты это знаешь. А теперь возвращайся к работе, иначе придурок уволит тебя.

Он нервозно оглянулся на улицу, а потом вскинул руку и быстро помахал.

– Ты права. Он уволит меня.

Дверь за ним с грохотом захлопнулась, но я уже занималась следующим заказом. И ещё одним заказом. Прошло целых пятнадцать минут, прежде чем Молли нашла минутку, высказать мне своё мнение.

– Он клёвый.

Я окинула взором площадь, притворившись дурой.

– Кто?

Она ладонью шлёпнула меня по руке.

– Сама знаешь кто. Высокий, темноволосый с татуировками.

– Тебе придётся быть более конкретной, – сказала я ей.

Издав гортанный звук, она указала на "Лилу".

– Уайетт Любитель Гиро. Он сексуален, и ты знаешь это.

Я закусила нижнюю губу, чтобы не растянуться в улыбке.

– Не так уж он и страшен. Ничего не скажешь.

– А этот пирсинг.

Я кивнула.

– Благодаря ему, он ещё менее страшен.

– И?

Вернув всё своё внимание к фрикаделькам и к следующему заказу, я постаралась избежать зрительный контакт с ней.

– И что?

– И... ты должна трахнуться с ним.

– О, Боже мой, Молли. У тебя странная одержимость моей сексуальной жизнью, ты хоть понимаешь это?

Она разразилась смехом, но не стала отрицать.

– Я просто хочу, чтобы ты продолжила жить, Вер. И самый быстрый способ забыть кого-то – это лечь под кого-то другого.

На этот раз я не смогла сдержаться. Я прекратила заниматься заказом и в изумлении посмотрела на неё.

– Молли Маверик, а я-то считала тебя леди.