Текст книги "Твоя Противоположность (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Хиггинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Мы начали встречаться в мой выпускной год. В день окончания школы, я переехала в его квартиру. Он обещал абсолютно великие вещи, озвучил всё, что я жаждала услышать. Что он будет продолжать помогать мне, знакомить со всеми важными людьми, водить меня на лучшие кухни. Мне просто нужно было ещё немного попрактиковаться. Сначала мне нужно было создать себе репутацию. Так почему бы не начать с малого? Почему бы просто поработать неспешно, чтобы люди, не дай Бог, не думали, что Дерек являлся единственной причиной моего успеха?

А за это время он разрывал мой мир на мелкие кусочки. Ему не нравилось, когда я одна ездила домой в Дарем, и поскольку у него не было времени поехать со мной, я перестала видеться со своей семьёй. Все мои друзья были намного моложе его. У него не было с ними ничего общего. Так почему бы нам просто не тусоваться с его друзьями? Кроме того, это были связи, которые я могла использовать.

Ему нужно было сосредоточиться на своей карьере, так что я должна была просто работать неполный рабочий день. Так я смогла бы помочь ему подняться на следующий уровень. И как только он поднимется, он обязательно поможет мне. Он обещал бросить все свои силы на то, чтобы помочь мне продвинуться. Сразу после того, как он доберётся до своей точки назначения.

После того, как он разгромил мою жизнь и изолировал меня от всех, кто был мне дорог или кого я знала... вот тогда и началось физическое насилие. Оглядываясь назад, я поняла, что эмоциональное и словесное насилие началось намного раньше. Он незаметно использовал их в свои коварных комплиментах и тщательно вплетал сомнения, пока моя самооценка не увяла и не умерла. Я потеряла уверенность в себе, самоуважение и волю к борьбе.

К тому времени, когда он ударил меня в первый раз, я была почти уверена, что заслужила это. Только через два года, когда он велел мне бросить работу и сообщил, что буду сидеть дома, я поняла, что он собирается отнять у меня единственное, что у меня осталось – мою карьеру.

Это стало последней каплей. Я должна была заступиться за своих друзей. Должна была сражаться изо всех сил за семью. Я никогда, никогда не должна была позволять ему бить меня. Но только после того, как он пригрозил отобрать у меня кухню, я не могла больше выносить это ни одной секунды.

Киллиану было всё труднее сохранять самообладание во время моей истории. Всё его тело казалось было готовым взорваться, тикающая бомба замедленного действия мести и справедливости. Под молочным лунным светом он был ангелом-мстителем, ничего, кроме жёстких линий и твёрдой, непоколебимой решимости.

– Значит, ты бежала из страны?

– Это звучит гораздо драматичнее, чем есть на самом деле. Я не боялась, что он выследит меня или что-то в этом роде, – я подумала о нём, внезапно возникшем у моего фургона с едой и отказывающимся уходить. – Хотя, может быть, мне и следовало бы. Но Европа скорее для меня самой. Наконец, я просто, не знаю, выползла из ямы, которую сама себе вырыла. И я готовила. Всё было связано с кухней... единственным, что я любила достаточно, чтобы уберечь от него.

– Что ты имеешь в виду?

Я покачала головой, такая униженная... такая пристыженная.

– Я не могла оставить его, Киллиан. Не знаю, что со мной было не так, но я просто не могла. Да, я боялась, но дело было не только в этом. Казалось, он держал меня так крепко, что я просто не могла вырваться. Неважно, как сильно я старалась.

Он шагнул ближе ко мне, снова повернувшись ко мне лицом, наблюдая за мной так пристально, что я чувствовала его пристальный взгляд на своей коже. Он успокаивал демонов, которые всё ещё преследовали меня, успокаивал моё израненное сердце, исцелял мой измученный дух. Он всё понял.

– В этом не было твоей вины, Вера.

Я закрыла глаза, и ещё больше слёз хлынуло из колодца, который был запятнан болью и предательством. Предполагалось, что жизнь с Дереком будет из оперы "и жили они долго и счастливо". Он должен был дать мне всё, о чём я всегда мечтала: счастливые отношения, финансовую стабильность, работу мечты. Он обещал мне любовь, а вместо этого причинял боль. Он обещал мне весь мир, но запер меня в тюрьме.

Я думала, что он был ответом на все мои молитвы. Но он оказался переодетым дьяволом, демоном, который съел мою душу и разрушил мои надежды.

Но хуже всего было то, что я ему позволила. В своём отчаянном стремлении ухватиться за то, что я поставила на такой высокий пьедестал, я позволила ему раздавить меня бульдозером. Я даже не пыталась сопротивляться.

И в этом я винила себя. Даже больше, чем винила его.

Киллиан ласково провел рукой по моему подбородку и нежно обхватил моё лицо ладонями. Его мозоли царапали мою кожу, но прикосновение было таким нежным, что моё сердце сжалось от желания, которое я никак не могла определить. Он наклонился ближе, и я почувствовала его дыхание на своих губах. Его борода царапала мой подбородок, и его запах наполнял воздух вокруг нас.

– Это не твоя вина, Вера, – повторил он. – Ты не заставляла Дерека причинять тебе боль. Он сам это делал. Это был его выбор. Он решил быть злым куском дерьма, который бьёт женщин и использует свой рост и положение, чтобы заманить их в ловушку. Он должен ответить за это. Не ты. Не ты, чёрт возьми. Это не твоя вина.

Дрожь медленно прошла по моему телу. На одну треть от удивления и на две трети от облегчения. Я и не подозревала, что на меня так сильно давит чувство вины. И что так сильно калечат оковы вины.

Я и не подозревала, что мне нужно бежать из этой тюрьмы.

Киллиан крепче сжал моё лицо, его большие пальцы скользили по моим щекам, собирая слёзы, которые не переставали катиться из глаз.

– Скажи мне, что ты понимаешь. Мне нужно, чтобы ты произнесла эти слова.

– Я не могу, – всхлипнула я. – Я хочу, но не могу.

Он притянул меня к своей груди, обнял руками и прижал к твердому безопасному телу.

– Можешь, – пообещал он. – Какой бы ты себя ни видела и ни помнила, это ложь. Он причинил тебе боль, Вера, и это непростительно. Но что же ты сделала? Осталась? Оставаться, когда ты не видишь выхода, когда ты живёшь в страхе, когда он лжёт тебе снова и снова, это не ошибка. Ты же не сделала ничего плохого. Это его голос в твоей голове, а не твой. Он всё ещё кормит тебя ложью, которая так долго держала тебя в ловушке. Ты очень храбрая. И ты очень сильная. Ты такая чертовски жизнерадостная. Может это и заняло у тебя больше времени, чем ты хотела, Вера, но ты сделала это. Это делает тебя героем этой истории, а не жертвой. Ты, та, кто выжил. Ты двигаешься дальше.

Я отстранилась, открыв глаза, и встретилась с ним взглядом, и это был один из самых смелых поступков, которые я когда-либо совершала. Он держал меня в плену своей веры с благодатью и мягкостью, которые так сильно отличались от всего остального, что я знала о нём. Он вовсе не осуждал меня. Он не считал меня жалкой, слабой или использованной. И он просил меня увидеть себя такой, какой он видел меня.

Это был не тот выключатель, который можно было бы повернуть. Я не сразу почувствовала себя той храброй, сильной женщиной, какой он обещал, что я была.

Но я сделала шаг в этом направлении.

– Спасибо, – я облизала пересохшие губы и попыталась снова справиться с эмоциями. – Спасибо тебе за твою доброту. За то, что спас меня сегодня не только от Дерека, но и от самой себя.

Он склонил голову к моей и крепче обнял меня.

– Ты всё ещё не видишь этого. Ты даже не представляешь, насколько невероятно талантлива ты. Ты никогда не нуждалась в том, чтобы Дерек представлял тебя кому-то. Твоя еда сделала бы это за тебя. Тебе не нужно было его одобрение. Ты просто великолепна, Вера. Ты настолько талантлива от природы, что ты меня позоришь. Он увидел, как ты бесценна, и попытался присвоить твою магию себе. Но он недооценил тебя. Ты предназначена для большего, чем он. Для большего, чем фудтрак, к которому ты себя приговорила. Ты должна сиять, Вера. Я увидел это в первый же раз, как встретил тебя. Ты так чертовски ярко сияешь.

Он сократил расстояние между нами, прижавшись в поцелуе к моей щеке. Как только его губы коснулись моей кожи, меня пронзила ударная волна. Мои пальцы сомкнулись вокруг его чёрной футболки, и я потянулась к нему, наши тела прижались друг к другу, как будто издавая удовлетворённый единый вздох.

Я даже не отстранилась. Он вернул мне частичку самой себя, которую я так и не смогла найти. Он преподнёс мне дар, который я буду лелеять всю оставшуюся жизнь.

Его губы задержались на моей щеке, коснувшись раз, другой, медленно осыпая мою скулу самыми сладкими поцелуями. Я вздрогнула от его нежного обольщения, от прикосновения его бороды к моему лицу, от полноты его губ, ощущающих вкус моей кожи, солёных слёз, которые только сейчас перестали капать.

Он сказал мне, что я сияю, но не в сравнении с ним. Он был солнцем, а я цветком, обращённым к его сердцу. Он был звёздами в ясном летнем ночном небе, а я звездочётом, загипнотизированным таинственной красотой, которую я никогда до конца не пойму.

Я повернула своё лицо к нему, ища губы, которые сводили меня с ума. И как только он смог дотянуться до моего рта, поймав уголок моего рта, он прерывисто вздохнул.

Кто-то простонал, но это не могла быть я. Я никогда в жизни не издавала такого звука.

В следующий раз, когда он поцеловал меня, это был настоящий поцелуй, рот в рот, губы ласкают губы, языки ищут языки. Я растворилась в нём, впервые за много лет полностью ожившая.

Его вкус был настолько совершенен, насколько это было возможно, вся его мужская потребность и голодное отчаяние. Его рот двигался по моему, полностью контролируя меня, полностью отдавая себя поцелую настолько, насколько это было возможно.

Я обвила руки вокруг его шеи, отчаянно пытаясь уцепиться за что-то стабильное, в то время как мои колени дрожали, а внутри всё переворачивалось, и моя суть свернулась спиралью, нагреваясь восхитительным теплом.

Он просто продолжал целовать меня, углубляясь до тех пор, пока его язык не начал творить с моим грязные вещи. Он зубами прикусил мою нижнюю губу, а затем провёл медленную дорожку языком, которая вытянула ещё один нуждающийся звук из меня.

Он крепче прижал меня к себе, одновременно развернув меня и прислонив спиной к машине. Он держал меня там, прижав к холодной, покрытой росой двери и своему твёрдому, мускулистому телу. Его бедро скользнуло между моими, не агрессивно, но достаточно, чтобы подразнить меня и заставить пожелать большего.

Я хотела, чтобы он был ближе, сильнее. Мне хотелось сорвать с него одежду и броситься на него сверху. Напряжение всё нарастало и нарастало между нами. Я не знала, был ли это мой эмоциональный срыв, который, в конце концов, свёл нас вместе, или же мы в любом случае должны были оказаться здесь, не в силах сопротивляться притяжению между нами.

Я старалась не обращать на это внимания. Игнорировать. Но он никогда не позволял мне игнорировать огонь между нами. Он никогда не позволял мне уйти, притворившись, что мы этого не хотим.

И Боже, как же я этого хотела!

Его рот покинул мой, но только для того, чтобы оставить медленные, чувственные поцелуи на моей челюсти, спуститься к нежному местечку чуть ниже уха, вниз по горлу, где он провёл восхитительное количество времени в ложбинке между ключицами.

Когда он, наконец, вернул свой рот к моему, от нас ничего не осталось, кроме губ и желания. Мы изучали контуры друг друга, мы знакомились с телами и потребностью друг друга.

В этом поцелуе было всё, что должно было быть в первом поцелуе – неотразимость, ненасытность, и он был слишком коротким. Слишком, слишком коротким.

Наконец он отстранился, и я упала на него, тяжело дыша и зудя от желания. Мои губы распухли, как не распухали уже очень давно, а желудок трепетал от нервов, желания и тысячи наполненных похотью бабочек.

Он дышал так же тяжело, как и я, его руки всё ещё обвивали мою талию, поддерживая меня, чтобы я не упала. Когда он наконец заговорил, его голос прогрохотал у меня в голове.

– Ты так давно хотела это сделать. Я удивлён, что ты так долго сдерживалась.

Я улыбнулась, на удивление довольная его фамильярным высокомерием. Я даже не потрудилась выпрямиться. Я просто улыбнулась ему в грудь, вдыхая его снова и снова.

– Но я думала, что ты целуешься лучше. Я постараюсь не разочаровываться.

Его смех завибрировал в груди, и я закрыла глаза от этого ощущения. Боже, как же мне нравилось его смешить.

– Поскольку теперь ты не сможешь держать свои руки подальше от меня, я думаю, нам просто придётся продолжать практиковаться.

Наконец я выпрямилась, надеясь, что он имеет в виду "именно сейчас".

– Пожалуй, да.

Он посмотрел на меня сверху вниз, и его тёмные глаза потеплели.

– Только не сегодня, Вера. Мне нужно отвезти тебя домой, – должно быть, я выглядела разочарованной, потому что он снова рассмеялся. – Их будет ещё больше. Я тебе это обещаю. Но только не после того, как ты столкнулась лицом к лицу со своим самым тёмным демоном. Не тогда, когда Дерек всё ещё заражает воздух. Не после того, как я только что принял решение об убийстве первой степени.

Моя кровь превратилась в лёд. Всё было так просто. Дерек всё ещё обладал силой разрушать каждое моё настроение, каким бы блаженным или безупречным оно ни было.

– Не стоит садиться из-за него в тюрьму, – взмолилась я. – Это будет несправедливо.

Убежденным Киллиан не выглядел.

– Давай отвезём тебя домой. Я не хочу больше говорить о нём сегодня вечером.

Я ещё раз попыталась поступить достойно.

– Тебе совсем не обязательно меня отвозить. Я знаю, что это крайне неудобно для тебя.

– Садись в машину, Вера, – приказал он, разворачивая меня к пассажирскому сиденью. – Если ты будешь хорошо себя вести, я подарю тебе поцелуй на ночь.

Мне было стыдно признаться, но это заставило меня пошевелиться.

– Ты должен знать, что я живу с отцом.

– Он не будет возражать, – уверенно возразил он. – Я ему нравлюсь.

– Ты такой самоуверенный.

Он сверкнул мне улыбкой поверх крыши машины.

– И тебе это нравится.

Я закатила глаза, но ничего не произнесла вслух. И он был прав. Мне это очень нравилось.

– Хорошо, ты можешь отвезти меня домой, – разрешила я. – Но тебе лучше не скупиться на прощальный поцелуй.

Он снова улыбнулся. Отвёз меня домой. И выполнил своё обещание.

Очень щедро.

ГЛАВА 19

На следующее утро, ещё не успев даже глаза открыть, я уже улыбалась. Вчерашний день был травмирующим во многих отношениях. Мне всё ещё нужно было разобраться с Дереком. Я должна была убедиться, что он знает, что никогда больше не сможет вернуться к моему фудтраку, как и в мой город, и впредь беспокоить меня.

А до тех пор я решила дать Киллиану побыть главным хитом утра. Я лежала в двуспальной кровати и подгибала пальцы ног под смятыми простынями.

Это казалось невозможным. Этот мужчина, превратился из идола во врага, друга поневоле и фантастически целующуюся личность.

И он не только поцеловал меня сверх разумного и рационального, но и вернул мне целые части себя, которые я давно утратила. Он произнёс слова, о которых я слишком боялась подумать, и правду, которая казалась мне настолько недоступной, что я никогда не верила, что она может быть истиной для меня. Я избавилась от части своей боли и отвращения.

Может быть не полностью, но это уже кое-что. Это было похоже на первые несколько судорожных вздохов после того, как ты чуть не утонул. Они жгли и царапали горло, они были болезненными и грубыми, но, тем не менее, они были сотканы из спасительного кислорода.

Я не знала, что думать об этом, и как жить дальше. Дерек как никогда висел мрачным облаком, и всё же Киллиан внушал надежду, и она исцеляла там, где я была сломлена, и вдыхала жизнь там, где всё сгнило и разрушилось. Он вытащил из меня человека, которым я была раньше, и преподнес это как подарок, на который он имел право.

Но самым странным было то, что я не возражала. Я даже не хотела ссориться с ним из-за этого. Он сделал то, что я сама не могла сделать, и я всегда буду благодарна ему за это.

Он даже заставил меня задуматься о чём-то большем... о чём-то, что касалось не только меня, моего исцеления или моих потребностей. Он заставил меня задуматься о нём.

Он заставил меня задуматься о нас.

Запах кофе поднял меня с постели. Я сунула ноги в расхлябанные тапочки и схватила халат. Я зашла в ванную, где умылась и собрала волосы в небрежно растрёпанный пучок, но в остальном выглядела так же, как и каждое утро – ужасно.

Еле приволоча себя на кухню, я обнаружила отца за столом. В одной руке он держал чашку свежезаваренного кофе, а в другой кусок тоста с желе. Я появилась раньше, чем обычно, но опять же, прошлая ночь для меня закончилась довольно рано.

Относительно. Только после полуночи Киллиан прекратил меня целовать.

– Ты рано встала, – подметил папа, делая большой глоток своего супер горячего кофе.

Я могла бы поклясться, что у него нет вкусовых рецепторов. Сколько я себя помню, температура пищи его не беспокоила. Нервировало, как он просто уплетал самую горячую еду и напитки. Даже сейчас я едва подавила желание крикнуть ему предостережение. И всё равно оно не принесло бы никакой пользы.

– Вчера вечером я закрылась немного раньше, – честно ответила я.

Папа отложил газету и внимательно посмотрел на меня.

– Закончилась еда?

Он бы всё равно узнал.

– После того, как Ванн ушёл на свидание, неожиданно появился Дерек. Мне было тревожно оставаться там одной.

Несмотря на всё моё вновь приобретённое мужество, мои объяснения всё ещё были неуверенными.

Лицо папы тут же стало суровым.

– Зачем ему это понадобилось? Почему он сначала не позвонил?

– У него нет моего номера телефона. И я бы всё равно не ответила.

– Потому что ты умная девочка, – посочувствовал он.

Я видела, как вопросы вертелись в его голове и благодаря написанной не его лице обеспокоенности, но по какой-то причине он их не задавал.

Я подумала, а может, ему это и не нужно. Может быть, он уже и так всё знал. Может быть, он сам это понял. Так или иначе, он похлопал по стулу рядом с собой и велел мне взять кофе, перед тем как я сяду.

Пока я наливала идеальное соотношение сливок и кофе в свою видавшее время кружку с Микки Маусом, папа задал очень практичный вопрос:

– Его очередное появление обеспокоит тебя?

Я уже обдумывала такую возможность, и это вызывало у меня тошноту. Я не хотела ходить на работу каждый вечер, беспокоясь о том, что Дерек прячется в тени.

– Я не уверена, – ответила я. – Он открыл свой собственный ресторан в Шарлотте. Так что у него не так уж много свободного времени. Но мне бы очень хотелось, чтобы он никогда больше не показывался. Например, если бы он мог просто зарыться вниз головой в песок, это было бы идеально.

Папа пролил кофе прямо на газету.

– Извини, – закашлялся он, вытирая беспорядок салфеткой, которую сжимал в руке. – Предупреди меня, прежде чем начнёшь замышлять убийство.

Я спрятала улыбку за большим глотком кофе.

– Обязательно.

– И что ты собираешься с ним делать?

– Я собираюсь связаться с ним сегодня и сказать, что не хочу, чтобы он появлялся рядом со мной или с фургоном.

Он проницательно посмотрел на меня.

– А если это не сработает?

– Я оформлю судебный запрет.

Да. Я так и сказала. Теперь эти слова прозвучали, и я не могла взять их обратно. Я даже не могла притвориться, что их не существует. Я должна была сделать это очень давно.

Папа слегка побледнел, и я могла сказать, что у него были свои подозрения, но он пока что не собрал всю историю воедино.

Он посмотрел на меня, медленно моргая.

– Хочешь поговорить об этом?

Я отрицательно покачала головой. Несмотря на мой совершенно новый характер, я не могла заставить себя рассказать папе, что случилось с Дереком. Солнечный свет был слишком ярким, слишком откровенным. А моё прошлое было слишком тёмным. Мой отец любил меня больше всего на свете, но мучительное смущение и страх осуждения держали эти слова запертыми внутри меня.

Я оправдала свою недомолвку, напомнив себе, что не хочу ещё больше напрягать папу. Я хотела, чтобы он был как можно стоек перед химиотерапией и ужасным раком. Он знал достаточно.

Судебный запрет – не повод для шуток, и я надеялась, что он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я не стану просто бросаться такими угрозам, если в этом не было крайней необходимости.

Тогда я ответила:

– Не сейчас, – я отбросила чувство вины в сторону.

Я любила своего отца больше всего на свете, но я уже не была маленькой девочкой. Мне нужно было начать вести свои собственные сражения. Бороться самой. А не просто убегать от всего и вся.

Знание того, что он всегда будет рядом, когда я буду нуждаться в нём, дало мне совершенно новое чувство смелости.

– Ты можешь рассказать мне всё, что угодно, малышка, – успокоил он. – Я знаю, что ты уже взрослая, у тебя есть свой бизнес и всё такое. Но я всё ещё твой отец. Я всё равно пойду за любым парнем, который разобьёт тебе сердце. Или ещё хуже.

Я пригубила ещё немного кофе, скрывая свою эмоциональную реакцию.

– Я знаю, папа.

Его улыбка была печальной, но искренней.

– Я люблю тебя, Вера Мэй. Нет ничего в этом мире, чего бы я ни сделал ради тебя.

Я шмыгнула носом и кивнула.

– Спасибо.

Он снова опустил взгляд на газету, быстро пряча слёзы, которые наполнили его глаза. Блин, все эти разговоры по душам превращали нас в кучку слабаков.

Мой телефон зажужжал, пришло сообщение. Я посмотрела на телефон и увидела, что на экране появилось имя Киллиана Джеймса Куинна. Я сменила его с Джеймса Кью, потому что никак не могла стереть образ мужчины средних лет в махровом халате, который дурачил меня, сидя в подвале дома своей мамочки.

Позвони мне, когда проснёшься.

Я покраснела, удивлённая этим романтическим посланием, даже после всего, что произошло прошлой ночью.

Шучу. Я даже не покраснела. И это сообщение не было романтичным. Это было больше похоже на команды, даже без слов "Пожалуйста" или "Спасибо".

Боже, этот мужчина…

– Большие планы на сегодня? – спросил папа, пока я решала, что делать с посланием Киллиана.

– Не совсем. Мне нужно оплатить кое-какие счета и отправиться на склад, провести инвентаризацию. Разобраться с рекламой на "Фейсбуке". Определиться с меню на следующую неделю. А потом вернуться к фургону и провести уборку, прежде чем всё выйдет из-под контроля. Настанет час, и мне понадобятся новые рабочие штаны. Мне всё также надо найти пекарню, с которой я смогу сработаться. Сегодня мне надо было бы заскочить в некоторые из них и оставить там свои визитки.

Он ошарашено уставился на меня, задержав чашку на полпути ко рту.

– Я думал, сегодня у тебя выходной.

– Так оно и есть. Вот почему у меня наконец-то есть время сделать всё то, что мне нужно было сделать уже несколько недель назад.

Он хмыкнул и снова обратил своё внимание на газету.

– Когда ты была маленькой девочкой, тебе просто не терпелось повзрослеть. Помнишь это?

Я сполоснула свою пустую чашку и поставила её в посудомоечную машину.

– Почему же ты меня не предупредил?

– Конечно, я мог бы это сделать. Но это испортило бы всё веселье.

– А кто тут веселится?

Он улыбнулся мне, и его улыбка широко растянулась на заросшем щетиной лице.

– Я.

Мне осталось только закатить глаза и убрать сливки. Поскольку на сегодня я, в самом деле, запланировала уйму дел, я поцеловала его в блестящую макушку и поспешила собираться.

Мои волосы были в безумном беспорядке после сна с мокрой головой, поэтому я распылила на них полбутылки лака и понадеялась на лучшее. Я надела тёмно-синий комбинезон с тонкими бретельками и ярко-оранжевым поясом, чтобы придать ему броский цвет. Комбинезон был кошмаром, когда дело доходило до похода в туалет, но в моём распоряжении была только пара недель настоящего лета, и воскресенье было одним из немногих дней, когда мне не нужно было одеваться на работу, даже если я буду работать весь день.

Почистив зубы и нанеся минимум макияжа, я собрала волосы в свободную косу через плечо, схватила телефон и направилась к своей машине.

Киллиан вчера вечером позвонил в "Убер", как и обещал, а потом целовал меня всё то время, пока машина не приехала. Внутри всё затрепетало при одной мысли о том, как он прижал меня к входной двери и использовал свой очень талантливый язык, сводя меня с ума.

Я села на водительском сиденье и постучала по задней панели телефона, решая, что же делать дальше. Неужели я передумала насчёт свиданий? После вчерашней ночи всё казалось иным.

Я чувствовала себя иначе.

Открыться Киллиану было подобно свободе, потребность в которой я и не осознавала, но разве это изменило моё решение остаться одной? У меня всё ещё были цели.

"Гурманка" занимала почти всё моё время. А "Лилу" значила для Киллиана ещё больше. Если уж быть серьезными, ни у одного из нас не было времени работать над чем-то реальным.

Кроме того, каким бы потрясающим он ни был прошлой ночью, я пообещала себе, что никогда больше не буду встречаться с другим шеф-поваром. Не то чтобы я ожидала, что все они окажутся жестокими психопатами. Но ни для кого не было секретом, что Киллиан был высокомерным, властным и целеустремлённым. Меньше всего я хотела бросаться в очередные нездоровые отношения, как в омут с головой.

Я не хотела ставить себя в неудобное положение, не хотела, чтобы меня растоптали или забыли. Я больше никогда не хотела рисковать своими мечтами ради кого-то другого.

Так почему же я взяла телефон и позвонила Киллиану, как он попросил? Хм, потребовал.

Потому что, очевидно, моё сердце было предателем и отказывалось прислушиваться к голосу разума.

Он снял трубку после третьего гудка и даже не потрудился поздороваться.

– Ты что, только что встала?

– Вообще-то я на полпути к складу. Мне нужно проверить запасы на следующую неделю, а потом я поеду на утренний рынок.

– Ты сегодня работаешь?

Я слышала лязг на заднем плане, голоса, перекликающиеся друг с другом в открытом пространстве. Он уже был в "Лилу".

– Я пытаюсь наверстать упущенное, – сказала я ему. – А ты сегодня работаешь?

Я услышала улыбку в его голосе, когда он ответил:

– Я работаю каждый день. Сколько времени займут у тебя дела?

Я просчитала всё, что мне нужно было сделать, решив сначала заглянуть в "Таргет", так как он был на моём пути.

– Два часа. А может, и три.

– Не хочешь после заскочить в "Лилу" и пообедать?

Я прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку.

– Ты приглашаешь меня, а не приказываешь?

Его голос понизился до низкого рокота, что сильно повлияло на мою решимость.

– Не искушай меня, женщина. У меня нет проблем в том, чтобы приказать тебе, чтобы ты тащила свою задницу сюда. Я не умею быть милым, Вера.

Боже мой.

Я облизнула губы и напомнила себе, что хочу хорошего парня. Я покончила с этими придурками.

Только Киллиан не был придурком. Больше нет.

Не совсем.

Я прочистила горло и проверила его.

– Просто скажи "пожалуйста".

Его глубокий смешок преследовал меня.

– Вера, пожалуйста, приди пообедать со мной.

Священная корова. Если я считала, что Киллиан был сексуален, когда он говорил мне, что делать, то слово "пожалуйста" просто взметнуло его в совершенно другое измерение неотразимости.

– Хорошо, – согласилась я, задыхаясь, в то время как моё сердце беспорядочно заколотилось в груди, а кровь забурлила от предвкушения.

Я услышала улыбку в его голосе и знала, что он слышал то же самое в моём голосе.

– До скорой встречи.

– Пока, Киллиан.

Я колебалась ещё три секунды, прежде чем заставила себя закончить разговор. Я была на очень опасной территории "не-ты-первая-заканчиваешь-разговор". Фигово.

И в то же время... обморок!

Я запоздало вспомнила, что веду машину, и снова сосредоточилась на дороге, выравнивая машину, которая слишком свободно скользила влево. Ой.

Я решила не думать о Киллиане до самого обеда. Я сосредоточусь на том, чтобы быть ответственным водителем, на поиске правильных чёрных штанов, которые я могла бы без сожаления уничтожить на кухне, и на инвентаризации. Я больше не буду думать о нём.

Ни разу.

Начиная с этого момента.

ГЛАВА 20

Три часа спустя я припарковалась на стоянке Ванна и поняла, что с тех пор, как закончила разговор, все мои мысли были только о Киллиане. Что было просто отвратительно.

И по секрету, по большому секрету, восхитительно.

Я заперла машину и пошла через улицу, августовское послеполуденное солнце било мне в макушку. Сегодня не было ни ветерка, воздух был густым от липкой влажности и пота.

Торопливо пересекая улицу, я размышляла, войти ли мне через боковую дверь, как всегда делал Киллиан, или через парадную, хотя они ещё не были открыты. Я одновременно и нервничала и возбуждалась от возможности заглянуть за кулисы "Лилу".

Влюблённая девушка во мне не могла дождаться, чтобы провести больше времени с Киллианом. Любознательному профессионалу не терпелось увидеть кухню во всей её прославленной красе и при полном освещении. Трудно было сказать, какая часть меня больше всего хотела пообедать.

Уайетт распахнул боковую дверь, неся коробки к мусорному контейнеру, и я решила позволить ему провести меня внутрь. Я чувствовала себя самозванкой, входящей в ресторан в одиночку.

Когда он обернулся, то одарил меня дружелюбной улыбкой, приподняв бровь.

– Что ты здесь делаешь? Я думал, сегодня у тебя выходной.

Около тридцати ответов вертелись у меня на языке, но я решила сказать правду. Поэтому я просто сказала это с уверенностью, как будто это была самая нормальная вещь в мире.

– Киллиан попросил меня встретиться с ним за обедом.

Лающий удивлённый смех Уайетта стал причиной, по которой я решила, что нужно было сказать что-то другое, а не правду.

– А он знает?

– Не будь таким странным, – упрекнула я его. – Наверное, он попытается украсть еще несколько рецептов.

– Ну, это объясняет, почему он так настаивал на собрании.

– Ты можешь присоединиться к нам, – небрежно предложила я, пытаясь преуменьшить мысль о том, что это было свидание. – Я не возражаю.

– Только не на такой встрече. Сегодня вечером к нам должен заглянуть критик из "Гурмана". Киллиан хочет быть уверенным, что мы ничего не испортим, – прежде чем я успела полностью осознать, насколько это было круто, Уайетт распахнул тяжёлую стальную дверь и жестом пригласил меня войти. – Но теперь мы можем просто свалить всё на тебя, так что всё в порядке.

Я сверкнула на него взглядом, но только на секунду, потому что всё моё внимание сразу же переключилось на огромную промышленную кухню, которая пахла как рай и выглядела ещё чище. Белая плитка на всех стенах выделяла блестящую нержавеющую сталь идеальными линиями и сверкающими поверхностями.

Несколько работников в чёрных жакетах и шапках суетились по кухне, их руки были заняты подготовительной работой, а взгляды сосредоточены на задачах. Моё сердце забилось в груди, ревнивое, счастливое и мечтательное одновременно.