355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рене Груссэ (Груссе) » Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан » Текст книги (страница 7)
Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 18:36

Текст книги "Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан"


Автор книги: Рене Груссэ (Груссе)


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 52 страниц)

Цивилизация оазисов Тарима конца античного мира и начала средневековья

Контроль, который осуществляли китайцы в эпоху династии Поздняя Хань, на Шелковом пути, обеспечивал свободу трансконтинентальной торговли посредством двойной линии оазисов на севере и юге Тарима. Это стало благоприятным фактором для распространения буддистской религии. Вместе с этим, индийская литература и древнегреческое искусство также стали известны в бассейне р. Тарим. Точнее, шелковый путь, который являлся также дорогой индийских миссионеров, несших с собой буддизм в Кашгарию и Китай, способствовал тому, что торговля и религия продвигали совместно греко-римское искусство. Посланники Маеса Титианоса действовали в том же ключе, что и проповедники Будды. Наиболее посещаемым отрезком пути в то время, вероятно, был южный участок, который проходил через Яркенд и Хотан. В Юткане, бывшем Хотане, экспедиция Ауреля Стейна обнаружила римские монеты периода правления императора Валенса (364-378); в Раваке, на востоке от Хотана, ею была найдена целая серия греко-буддистских барельефов, с прекрасными древнегреческими драпировками, относящимися к гандхарскому стилю. Чуть далее к востоку, в Ния (Ни-йан), при раскопках городища, заброшенного в конце III в., экспедиция обнаружила римские печати и инталии, индоскифские монеты. В Миране, на юго-западе Лобнора, в древнем Шаньшане, та же экспедиция натолкнулась на превосходные греко-буддийские фрески, в частности с изображением Будды, его монахов и крылатых духов, с четко выраженным римско-азиатским оттенком. Эти фрески, похоже, относящиеся к III-IV вв. нашей эры, подписаны именем «Тита», индийским письмом, в котором можно усмотреть Титуса. [128]  [128]Reproduction in Aurel Stein, Ancient Khotan, II, pl. XIV et sq, XLIX et LXXI. Aurel Stein, Serindia, t. IV, pl XL-XLII et fig.134, 136 et sq. p. 517,520 et sq. Aurel Stein. On ancient Central-Asian tracks (1933); pi.54, 57. F. H Andrews, central Asian wall-paintings, in Indian Arts and Letters VIII, I, 1934.


[Закрыть]

Именно по этому Шелковому пути, в период расцвета Китая, в страну прибывали известные буддистские миссионеры: Нган Шэ-као – парфинянин, прибывший в Китай в 148 г., и умерший в 170 г.; Чу Шофо, индус, Чэ Чан – представитель народа юэчжи, то есть индо-скиф. И тот, и другой прибыли в 170 г., и основали монастырь в китайской столице-Лояне. В следующем веке, Чэ Кьен, сын посла Юэчжи, в период между 223 и 253 гг. перевел на китайский язык многие буддистские писания. Указание на юэчжи весьма любопытно, так как оно убедительно показывает, что кушанская империя, охватывавшая тогда Афганистан, Гандхару и Пенджаб, благодаря Шелковому пути, в большой степени способствовала распространению буддизма в бассейне Тарима и в Китае. Не менее важно знать, что наряду с кушанскими и индийскими миссионерами, туда проникали парфяне, принявшие буддизм, чтобы распространять прозелитизм в Верхней Азии и на Дальнем Востоке. Наконец, если Триптита-ка китайцев представляет нам также список миссионеров и переводчиков, пришедших через Тарим для работы в Китае, очевидно, что и в Тариме другие группы монахов, выходцев из восточного и северо-западного Ирана, занимались распространением их священных текстов на санскрите, с переводом на местные языки, начиная восточно-иранским, и заканчивая кучарским. Пример знаменитого Кума-радживы (344-413) весьма характерен и заслуживает внимания. Кумараджива был выходцем из индийской семьи, которая проживала в Куче. Его предки достигли высокого положения в стране. Его отец, страстный проповедник буддизма, стремился отказаться от всех почестей, чтобы целиком посвятить себя монашескому обету, но правитель Кучи вынудил его остаться в миру и предложил в жены свою сестру. В результате этого брачного союза на свет появился Кумараджива. С самого раннего детства мать привозила его в Кашмир, чтобы он овладел индийскими языками и письменностью, а также приобщился к буддизму. Возвращаясь из Индии, Кумараджива сделал остановку в Кашгаре, где он пробыл целый год, и провел время за изучением Абхидхармы. Текст его биографии [129]  [129]Traduit du Tripitaka par Sylvain Levi dans le Tokharien B, langue de Koutcha, in J. A., 1913,11,335.


[Закрыть]
свидетельствует, что Кашгар, также как и Куча, был в те времена в такой степени притягательным очагом индийской философии, что правители этих двух городов оспаривали честь принимать у себя такого ученого монаха, каким являлся молодой Кумараджива. Когда же он вернулся в Кучу, государь страны, имя которого по-китайски звучит как По Шуэн, прибыл, чтобы поприветствовать его, а два юных сына правителя Яркенда стали его последователями. Он прожил в Куче со своими учителем-индусом Вималашой, родом из Кашмира, и переехавшим в этот город как раз в то время, когда китайский генерал Лю Куан, захватив Кучу, взял с собой в Китай и Кумарадживу. Во время правления Лю Куана, Куча выделялась великолепием дворцов, которыми китайский наместник очень восхищался. Удивление, которое он высказывал по этому поводу, дает нам право сделать вывод, что речь шла об архитектуре и произведениях искусства, которые напоминали китайский, однако, были ближе к индийскому и иранскому стилям. По утверждению Хаккина, к этому периоду следует отнести и первые живописные работы нового стиля пещер Кызыла.

Ареал цивилизации Верхней Азии, что видно из приводимых примеров, расчленен на две четко выраженные продольные зоны. На севере, от православной России до Маньчжурии и Ордоса, искусство степей, в частности, искусство кочевников, характеризуется накладками или рукоятками с набалдашником из бронзы, выполненными в стилизованном зверином стиле, с четко выраженным восточным орнаментом. На юге, вдоль Шелкового пути, начиная от Афганистана до Дунхуана, живопись и скульптура оседлых жителей оазисов, расположенных вдоль караванных путей, окружавших бассейн Тарима, испытывали непосредственное влияние греческого, иранского и индийского искусства. Все это было возможно благодаря Шелковому пути, на котором происходило объединение посредством учения Будды.

Истоки этого искусства Тарима, в конце древности и раннем средневековье, уходят корнями в Афганистан. Там в долине Кабула, в IV в., последние кушанские правители испытали на себе глубокое влияние Сасанидской Персии, в орбите которой они находились, как об этом свидетельствует кушано-сасанидская чеканка монет, исследованная Герцфельдом и Хаккином. [130]  [130]См. Herzfeld, Kushano-sassanian coins, Mem. archaeol. surv.India n.38, 1930– Haskin, Repartition des monnaies anciennes en Afghanistan journal Asiatique, april-juin 1935, 287.


[Закрыть]
Сасанидско-буддистская цивилизация, как и сасанидско-буддийское искусство зародились в индоиранских границах. Напомним в связи с этим знаменитые фрески Бамийана и Какраки, созданные в конце III в. и в течение всего IV в. В типах и костюмах различных персонажей очевидно сасанидское влияние. Например, сасанидско-брахманская статуэтка, сравнительно недавно обнаруженная Хаккином в Хаирханехе около Кабула (конец IV в.), чисто сасанидские фрески Дохтари Ноширвана, неподалеку от Руи, по дороге из Кабула в Бактрию, где изображен сасанидский принц, правитель Бактрии (V в.). Все находки были результатом экспедиций Хаккин-Годара и Хаккин-Карла. Они позволяют говорить об Афганистане как о стране, в которой индийские верования и письменная культура тесно переплелись с материальной цивилизацией Персии эпохи Шапуров и Хосройев. [131]  [131]См. A. Godar, Y. Godar et Haskin, Les antiquites bouddhiques de Bamiyan, Paris 1928,– J. Haskin, Nouvelles recherches archeologiques a Bamiyan, 1933. – Hackin et Carl, Recherches archeologiquea a Khair Khaneh, 1936.


[Закрыть]

Эту сасанидско-буддистскую амальгаму буддистские миссионеры, соперники Кумарадживы, внедрили во всех оазисах Тарима, на различных участках Шелкового пути, который благодаря им стал дорогой проповедей. Фрески Бамиана отражают связь первоначального стиля фресок Кызыла, расположенного к западу от Кучи, стиля, который характеризуется четкостью обработки материала, неброским и мягким колоритом цветов: серого, коричневого, красно-коричневого, темно-коричневого, и светлозеленого. Хаккин (которому мы обязаны составлением хронологии различных периодов), относит этот стиль примерно к 450 и 650 годам. [132]  [132]Hackin, L'art indien et l'art iranien en Asie Centrale in Histoire des arts de L. Reau, t. IV, p.253 et Buddhist ait in Central Asia, in Studies in Chinese art and some Indian influences, India Society, London, 1938, 12.


[Закрыть]
Индийское влияние, между прочим, остается еще доминирующим в раннем стиле, в изображении танца правительницы Чандрапрабхи, напоминающей очаровательные обнаженные фигуры индусов Аджанты; вместе с этим, мы ощущаем сасанидское влияние, в частности, в пещере павлинов и пещере художника, который создал самого себя в облике молодого иранского вельможи: с элегантным светлым, хорошо приталенным полукафтаном, украшенном на воротнике крупным кучанским лацканом. Это уже можно было заметить в Бамиа-не, на фресках, воспроизведенных госпожой Годар, где детали одежды, вплоть до штанов и высоких сапогов, были заимствованы непосредственно в Иране. В остальном, украшения из искусственного мрамора, обнаруженные в 1937 г. в Фондукистане, на западе Кабула, Хаккином и Жаном Карлом, датированные эпохой чеканки сасанидского монарха Хосрова II (590-628), усиливают нашу уверенность в том, что ирано-буддийский Афганистан продолжал, вплоть до начала арабского завоевания, влиять на моду и мужские наряды кучанского общества (Rev.d. Aris Asiat. XII, 1938).

Вторичный стиль фресок Кызыла Хаккин относит к периоду между 650 и 750 гг. Этот археолог указывает на упрощение моделей, наличие более ярких красок (голубой лапись-лазури, темно-зеленый цвет) и превалирование сасанидского влияния на нарядах и манере одеваться. Буддистские фрески Кызыла и Кумтуры, находящиеся в данное время в Берлинском музее, дают нам представление о процессиях дарителей и дарительниц, оживляющие для нас мир монаршеского двора Кучи V-VIII вв. Мы имеем возможность констатировать, что блестящая кучанская аристократия, явно принадлежащая к индоевропейской расе, была, без сомнения, также иранизирована в своих нарядах и во всей материальной культуре, как и индианизирована в вопросах религии и литературы. Наряду с этими дворцовыми костюмами, изображение военной тематики в Кызыле (к примеру, сцены «раздела реликвий»), показывает нам кучанскую «кавалерию», их рыцарей, закованных в латы с конической каской на голове, в кальчуге и с длинным копьем, что нам напоминает одновременно сасанидских рыцарей и сарматских всадников с фресок Керчь-Пантикапеи в Крыму. [133]  [133]Von Le Coq, Bilderatlas zur Kunst und Kulturgeschichte Mittelasiens (1925), fig. 32, 33, 50. Rostovtzeff, Iranians and Greeks in South Russia, pi.29.


[Закрыть]

Весь этот ирано-буддийский набор встречается в южной части Тарима. В частности, на картинах деревянных панно Данадан-Юилика, оазиса, расположенного на северо-востоке Хотана (конец VII в.). К примеру, там же мы видим «наги» чисто индийского типа, родственного самым гибким обнаженным фигурам Аджанти. Или иранских всадника и погонщика верблюдов, бородатого бодисат-ву, покрытого тиарой, одетого в длинный, с широкими рукавами, плащ, в штанах и в сапогах, что дает образ непосредственно саса-нидского аристократа. Наконец, мы видим иранское влияние во фресках и миниатюрах в регионе Турфана: в Безеклике, Муртуке и т.д. В Безеклике изображения божеств, носящих латы, напоминают нам кучанских рыцарей в сасанидских доспехах Кызыла и Кумтуры, в то время как Авалокитечвара, по мнению Хаккина, сохранил чисто индийские благородные черты. В Муртуке мы обнаруживаем наряду с чисто индийскими бодхисатвами, дарителей, облаченных в те же доспехи, что и в Кызыле, и с касками на головах с развернутыми краями, что подтверждает чисто сасанидское влияние. [134]  [134]Считаю возможным, что влияние кучанских фресок распространилось далеко на север вплоть до Сибири. Замечу в связи с этим, что тип «наездников Кызыла» встречается в наскальных фресках Сулека в долине Караюз (Писаная гора) близ Минусинска, где можно различать всадников в экипировке с коническими касками и длинными пиками, очень напоминающих «войну реликтов в Кызыле») (Von le Coq, Bilderftlas, p. 54, fig. 50) Таллгрен, впрочем, считает, что «галопирующие скачки» сулекских наездников напоминают сасанидские галопирующие скачки эпохи Тан, возможно VII века нашей эры. Вплоть до грубых антроморфических рисунков стел региона Семипалатинска на севере Балхаша на Верхнем Иртыше (каменная баба), которые с широкими полями одежды персонажей отдаленно напоминают сасанидский очаг Кучи. См. Tallgren, Inner Asiatic and Siberian rocks pictures, Eurasia septentrionalis antiqua, VIII, 193.


[Закрыть]

С другой стороны, в небольшой скульптуре мы обнаруживаем изящные фигурки из искусственного мрамора Карашахра, найденные Аурелем Стейном, которые, странным образом, оказывают впечатление галереи этнических групп, напоминающих непосредственно грекобуддийские статуэтки, полностью аналогичные фигуркам Хадда, в Афганистане, которые сегодня находятся в Музее Гимэ.

Таким образом, до завоевания страны тюркскими народностями во второй половине VIII в., индоевропейские оазисы на севере и юге Тарима, начиная от Яркенда и Хотана до Лобнора, от Кашгара, Кучи и Карашахра вплоть до Турфана, в своем культурном развитии находились под влиянием не Алтая и степной цивилизации, а крупных ареалов цивилизации, таких, как Индия и Иран. Эти ареалы представляли территории внешней Индии и Ирана, доходящих вплотную до Китайской границы. Более того, Индия и Иран, благодаря этим фактам проникали в Китай, о чем свидетельствуют буддистские фрески и стяги, найденные в результате экспедиций Пельо и Ауреля Стейна неподалеку от Дунхуана, в местности, где Шелковый путь пересекал нынешнюю китайскую провинцию Ганьсу. [135]  [135]Крупные публикации de Sir Aurel Stein, Ancient Khotan (1907), Ruins of desert Cathay (1912), Serindia (1921), Innermost Asia (1929), резюмированы в проиллюстрированной книге того же автора. On ancient Central-Asian tracks (Macmillan, 1933). Отметим также солидные альбомы Фон Лекока, Buddhistische Spatantike in Mittelsasien (1922-1930), резюме которых можно найти в двух следующих томах ученого: Bilderatlas zur Kunst und Kulturgeschichte Mittelasiens (Berlin, D. Reimer et E. Vohsen, 1925) et Buried treasures of Chinese Turkestan (Londres, Allen et Unwin, 1928). Aussi E. Waldschmidt, Gandhara, Kutsca, Turfan (Leipzig, Klinkhardt u. Biermann, 1925), et Hackin, Recherches archeo-logiques en Asie Centrale, Rev. d. Arts Asiatiques, 1936 (et ibid. 1938, I).


[Закрыть]

Смена северных хун-ну сяньбийцами в Монгольской империи

В то время как греко-буддийская и ирано-буддийская цивилизации мирно развивались у оседлых жителей Тарима, в северной части степей тюрко-монгольские орды сошлись в смертельной схватке. К 155 г. северные хун-ну, без сомнения, принадлежавшие к тюркской расе и обосновавшиеся в районе Орхона, в Верхней Монголии, были разгромлены и подчинены другими ордами, сянь-би, пришедшими из региона Хингана, с монголо-маньчжурских границ. Эти сяньби, которых долгое время принимали за тунгусов, относились скорее к монгольской расе, как об этом свидетельствуют исследования Пельо и Тори. [136]  [136]Torii, Itudes archJologiques et ethnologiques, populations primitives de la Mongolie orientate, Journal of the College of Science, Imperial University of Tokyo, t. XXXVI, p.9 et 19. Тори считает, что сяньби остались на очень поздней стадии развития, используя изделия труда эпохи энеолита и бронзы. Железо стало использоваться у них только к концу II в. н.э. китайскими беженцами (op. cit.,p. 70 et 96). Пельо придерживается мнения, что китайская транскрипция сяньби идет от оригинала Сарби, Сирби или Сирви (Tokharien et KoutchJen, J. A., 1934, 1, 35).


[Закрыть]

Таким образом, монгольское владычество сменило тюркское владычество. Глава сяньбийцев, которого китайцы называли Тан-шехуай, добившись победы над северными хун-ну, двинул свои войска на Западную Монголию, вплоть до усуней Или, над которыми он тоже одержал победу. Китайские летописцы сообщают нам, что он правил в 166 г. на территории, начиная от Маньчжурии до страны усуней, т.е. до Балхаша. Однако, вне всякого сомнения, здесь есть преувеличение, так как господство сяньби не должно было распространяться далее современных территорий Бог-дохана (Тушету-хана) и Сетсерлик – мандала (Саин-нойан).

Достигнув такой степени власти, предводитель сяньби взял на себя притязания древних хун-ну по отношению к Китаю. В 156 г. Таншехуай напал на китайскую провинцию, располагавшуюся на месте современного Ляотога, но был отброшен. Затем он стал враждовать с южными хун-ну Внутренней Монголии, союзников китайцев. Позже он примирился с ними и привлек к нападению на китайскую территорию Шаньси и Ганьсу, но объединенные войска были вынуждены отступить под натиском китайской армии (158). Новое нападение сяньби на Ляоси, т.е. на китайскую провинцию на западе низовьев р. Ляо-хо, что протекает по юго-западу Маньчжурии, вновь было в 177 г. отбито войсками генерала Чао Пао. Наконец, ухуани, другие племена кочевников из региона Далай-нора и Шара-мурена, на юге Большого Хингана, были разбиты в пух и прах в 207 г. на территории нынешнего Жейхоля китайским генералом Цао Цао. В 215-216 гг., Цао Цао, расселив остатки южных хун-ну на пустынных подступах к границе, на севере нынешних провинций Шеньси, Шаньсу и Хубей, разделив их на пять орд, поставил во главе каждой из них местного предводителя под контролем китайского резидента. Что же касается официального шаньюя южных хун-ну, то его оставили при китайском дворе в полуневоле. [137]  [137]San kouo tche, resume dans A. Boodberg, Two notes on the history of the Chinese frontier, Harvard Journal of Asiatic Studies, 3-4, novembre 1936, 292.


[Закрыть]

Когда в Китае в разгар гражданских войн (220) сошла на нет династия Хань, орды северных степей, жестоко подавляемые в предыдущую эпоху китайскими войсками, все еще находились в состоянии угнетенности и бессилия, чтобы воспользоваться благоприятной ситуацией. То же самое происходило с индоевропейскими оазисами Тарима, население которых, несмотря на гражданские войны, вызванные "Тремя Царствами" Китая, преемниками династии Хань, продолжали служить главному из этих царств, – Вэй, хозяину (220-265) Северного Китая. Таким образом, в 224 г. Шань-шань (Лобнор), Куча и Хотан воздавали должное правителю государства Вэй-Цао Пэю. И даже тогда, когда Вэй и два других царства были сменены династией Цинь (семейство Сэу-ма), объединившей Китай, правитель Кучи послал своего сына служить при императорском дворе (285). Что касается сяньби, осмелившихся напасть на границы Ганьсу со стороны Ланьчжоу, то они были отброшены китайским генералом Ма Лоном (279).

Это случилось в тот момент, когда казалось, что Китаю не грозит никакая опасность со стороны степи, так как Великая империя хун-ну прекратила свое существование. Пришедшие ей на смену сяньбийцы оказались не способными возобновить атаку китайских границ. В этот период, в IV в., на Крайнем Западе произошло великое нашествие варваров схожее с нашествием германских народов в V в. нашей эры. При этом в отличие от событий в Европе, когда нашествия были вызваны волнениями из глубины кочевников, поднятыми каким-либо Аттилой, эти нашествия были вызваны ослаблением китайского могущества, спадом, который, подобно "сильному порыву ветра", вызвал набеги сотрудничавших с Китаем его бывших союзников.

Великие нашествия IV века. Северный Китай, завоеванный хун-ну и сяньби

Мы видели как постоянные трения подточили мощь хун-ну. После того, как с III в. до новой эры, Внешняя и Внутренняя Монголия находились под покровительством шаньюя, обычно пребывавшего в своей ставке на Орхоне, первый раздор произошел в 44 г. до н.э. В то время один из предводителей хун-ну, по имени Чэчэ, изгнанный соперником с древних земель своего рода с территории Монголии, на Орхоне, переселился в район Балхаша, что находится на территории современного Казахстана. Таким образом, оформилось разъединение хун-ну. Восточные хун-ну остались в Монголии, и им было суждено превратиться в вечных противников Китая. Западные хун-ну, перекочевавшие в степи Прибалхашья и Приаралья под именем гунны (предки Аттилы), стали соперниками Римского мира. В 48 г. н.э. империя восточных хун-ну была вновь расколота: «восемь орд» Южной или Внутренней Монголии отделились от остальных орд, оставшихся преданными шаныою Орхо-на. На историческую арену вышли две раздельные группировки: северные хун-ну на Орхоне, во Внешней Монголии, и южные хун-ну во Внутренней Монголии, на севере от Великой стены. Как мы уже знаем, северные хун-ну были подчинены в 155 г. н.э. сяньбийцами, монгольскими ордами, выходцами из района Хингана в Восточной Монголии, у маньчжурских границ. Сяньби, о чем мы уже также говорили, господствовали в тот период, в Монголии, от маньчжурской границы до подступов к Хами и Баркулю.

Что касается южных хун-ну, о которых мы и будем теперь говорить, то они, оттесненные все больше на юг под натиском сяньби, как мы уже видели, к концу правления китайской династии Хань, ушли на территорию излучины Желтой реки, в степи Ордоса и в земли, приграничные Алашаню, где они и обосновались в эпоху Трех Царств (220-265). Там они представляли собой союзников китайской империи, и играли ту же роль, что и многочисленные германские племена, обосновавшиеся на краю римских земель в IV в. Между руководителями союзных хун-ну Ордоса и китайскими императорами династии Вэй (220-265), а затем и династии Северная Цинь (265-316) взаимоотношения были подобны тем, какие существовали в то давнее классическое время между предводителями готов, франков, или бургундов IV в. и Римскими императорскими семьями Константина или Теодоза. Как на востоке, так и на западе, предводители варваров наносили визиты в императорские столицы, Чанъан или Лоян, Милан или Константинополь. С ними завязывали тесные отношения в высших кругах времен упадка империй, и, по возвращении в родные пенаты, варвары использовали то, что видели.

Таким образом, как союзники, солдаты на службе империи, южные хун-ну продвигались все далее на юг и закрепились за Великой стеной. [138]  [138]См. труды, касающихся этого периода, такого же смутного, как V в. на Западе: Chih louh Kouoh Kiang Yuh Tchi, Histoire gJographique des seize royaumes…, 304-407. Перевод Де Мишелью. Питер Будберг попытался разобраться и восстановить генеалогию и хронологию шаньюев хунну III-IV вв. (Harvard Journal of Asiatic Studies, novembre 1936, 298).


[Закрыть]
Их шанью Хушутюань (195-216) обосновался в Пи-ньяне, в самом центре Шаньси. В Китае полным ходом шла гражданская война, и это было накануне падения династии Хань. Хушутюань, вовремя вспомнивший, что одна из его дальних прародительниц была принцессой из династии Хань, дал своим владениям родовое имя великой китайской императорской династии: Лю. Таким образом, легитимность, едва не погасшая в Китае из-за ряда узурпаторов власти, обрела возможность восстановиться под юртами хун-ну. В 304 г. один из предводителей хун-ну, теперь под именем ханьца – Лю Юаня, основательно обосновавшись в Тайюане, в Шаньси, получил от китайского императорского двора титул шаньюя пяти орд. В 308 г. Лю Юань, во главе армии хун-ну, численностью в пятьдесят тыс. солдат, провозгласил себя императором в Тайюане, представившись законным наследником династии Хань. Династия, основанная этим хун-нским правителем, достаточно известна под именем Северная Хань – Пэй Хань, или Ранняя Чао – Цзен Чао.

Сын и последователь Лю Юаня, Лю Цзун (310-318) стал Аттилой Китая. В 311 г. его войска захватили Лоян, китайскую столицу, сожгли императорский дворец, взяли в плен императора Цзинь Хуай-ди, затем дошли до Чанъаня, где уничтожили половину населения (312). Взятый в плен император был отправлен в Пиньян, резиденцию Лю Цзуна, где последний заставил его быть виночерпием до того дня (312), пока не был казнен. Новый китайский император Цзинь Мин-ди (312-316), после ухода хун-ну, остался в Чанъани, но в 316 г., хун-ну вернулись, осадили город и заставили ослабевшего монарха капитулировать. И вновь в Пинь-яне, хуннский правитель, занявший трон, удерживал плененного китайского императора, вынудив последнего "полоскать бокалы во время пиршества", и, в конце концов (318), тоже казнил его. Отказываясь защищать Северный Китай от варваров, один из членов императорской семьи Цзинь, чудом избежавший плачевного конца, скрылся в Нанкине (в то время город назывался Куенкан), где под покровительством семьи родословной линии Ян-Цзу, создал вторую династию Цзинь, именуемую Южная или Восточная Цзинь (317). Подобным же образом последние римляне V в. были вынуждены оставить германским завоевателям западные провинции, чтобы укрыться в Византийской империи. Нанкину нужно было около трех веков (317-589), чтобы прийти на смену Чанъяну и Лояну, так же как и Константинополю, чтобы сменить Рим и Милан.

Лю Цзун, хуннский завоеватель Северного Китая, на какое-то время стал значительной фигурой. Будучи хозяином древних императорских столиц – Лояна и Чанъаня, и несмотря на то, что его резиденция находилась в Пиньяне, в Шаньси, он правил в центре и юге Шаньси, в Шеньси (за исключением бассейна р. Хань), на севере Хунани (за исключением Кайфэна), на юге Хубея и севере Шаньдуна. Но на севере этого хуннского государства, правитель которого, несмотря на варварские обычаи, оставался все же человеком, испытавшим сильное влияние китайской культуры (воспитывался при императорском дворе), проявляли активность другие орды, которых с полным основанием можно считать варварскими. Орда тобгачей, по-китайски – топа, [139]  [139]Произношение китайского современного слова Топа, восходит к старокитайскому Так-бат (Pelliot, Toung pao, 1912, 732).


[Закрыть]
была, вероятно, тюркского происхождения. Она обосновалась к 260 году в отдаленной северной части Шаньси, на севере от Великой стены. В последующие годы, топа расселились на юге от Великой стены, в бывших китайских военных поселениях Юэнмэня (Шопин), на севере Шаньси и Тая (около Ючэу), т.е. в провинции Татонга, где они прочно обосновались, как мы видим, в 310 г. [140]  [140]О происхождении Топа, Pelliot, Toung pao, 1915, 689; J. A., 1925, I, 254255, note 4; Toung-pao, 1925-1926, p.79 et 93. – Aussi Peter A. Boodberg, The language of the ToApa Wei, Harvard Journal of Asiatic Studies, 2, July 1936, 167185, где также даются пояснения на основе тюркских корней нескольких вариантов тора, переданных нам в китайской транскрипции.


[Закрыть]
Наконец, племя му-жон, относящееся к монгольской орде сяньби, создало новое царство в Ляо-туне и Ляоси, на юго-западе современной Маньчжурии.

Многие из этих тюрко-монгольских царств, основанных в Северном Китае в IV в., оказались такими же нестабильными, как первые германские княжества, возникшие в V в. на римском Западе. И все это происходило по одной и той же причине: кровавые межплеменные раздоры. Лю Цзун, завоеватель хун-ну Северного Китая, скончался в 318 г., а его наследникам удалось сохранить только северо-западную часть их государства, с Чанъаном в качестве центра. В то же время, один из его военных приближенных, другой предводитель, ненасытный до завоеваний – Шэ Лэй, создал особое княжество в районе Сьан-куо, которым является современный Шуанте на юге Хубея. В 329 году Шэ Лэй лишил власти родословную фамилию Лю Цзуна (династия Цзинь Чао или Пэй Хань) и создал новую династию хун-ну, известную под названием Поздняя Чао (Хэу Чао), которая существовала приблизительно с 330 по 350 гг. Шэ Лэй расположил свою резиденцию южнее Сьенкуо в Юэ, современном Чангте, со второй столицей в Лояне. Этот абсолютно безграмотный хунн, как свидетельствуют летописцы, испытывал удовлетворение, когда ему комментировали классические китайские тексты, что сближает его с неким Теодориком, или каким-нибудь другим германским королем Volkerwahderrung. Но Volkerwahderrung имел не меньше результатов, особенно в связи с хуннскими эпигонами. Вторым преемником Шэ Лэя (умер в 333 г.) был Шэ Ху (334-349), извращенный дикарь, которого попытался убить собственный сын. Однако сын сам был казнен. Впрочем, он был настоящим монстром, тартар-ским «Синей Бородой», который поджаривал самых прелестных наложниц, угощая жареным мясом своих сотрапезников. [141]  [141]Wieger, Textes historiques, II, 943.


[Закрыть]
Следует отметить нередко встречающуюся противоположность, извращение варваров при их первом контакте с цивилизацией: Шэ Ху был одним из ярых покровителей буддизма… С территориальной точки зрения этот хуннский правитель господствовал в Шеньси (за исключением Хан-чонга, части южной китайской империи), столицей которого был Чангте, на севере Хунани, Шаньси (за исключением Татонга, где правили Топа), Хубее, Шаньдуне, Хунани, и даже в северной части Ганьсу и Аньхоя, где протекала река Хуанхэ.

Это обширное хуннское царство также быстро рухнуло как и возникло. После смерти Шэ Ху (349), его наследники и военачальники истребляли друг друга в междоусобице. Му-жонги, являвшиеся частью сяньбийцев, т.е. как на это было указано, на самом деле являлись монголами, создавшими свое царство в Ляотуне, воспользовались этими беспорядками, чтобы отнять у хун-ну весь Хубей (350, 352), Шаньси, и Шаньдун. Предводитель победителей – Мужун Цзиун (349-360), основал столицу в Юэне (или Ки), сегодняшний Пекин (350), затем в Юэ (Чанг Те) (357). Его династия известна под китайским именем – Ранняя Юэ – Тзинь Юэ (349-370). В 364 году его преемник занял еще и Ло-Юанг (после краткосрочного овладения городом императорскими войсками), затем северный берег реки Хуай (366). Но это господство му-жан-гов длилось еще меньше, чем предыдущие хуннские завоевания.

В 350 году офицер, по имени Пу Хон, служивший ранее Шэ Ху, правителю хун-ну, бывший, вероятно, монгольского происхождения, хотя считалось, что он из тангутов, т.е. тибетец, добился полной независимости в Шеньси, с резиденцией в Чанъани. Его династия, а все эти малозначительные тюркомонгольские правители претендовали на создание подлинных китайских императорских родов, была известна как Ранняя Чин-Цзинь Чин (350-394). Фу Кьен (357-394), внук Пу хона, был одним из наиболее примечательных правителей тюрко-монголов; искренне воспринимая китайскую цивилизацию, он проявил себя как милосердный руководитель и как великий покровитель буддизма. Вначале он отнял Лоян (369) у Му-жонгов или Цзиень Иенов, затем – Тайюань, и, наконец, Юэ (Чангте), столицу Му-жонгов, правителя, которого он пленил (370). Таким образом, все царство му-жонгов – Хубей, Шаньси, Шаньдун, Хунань, – перешло в правление Фу Кьена (370). Так как последний владел уже Шеньси, он оказался хозяином всего Северного Китая. В 376 г. он присоединил другое небольшое государство варваров – княжество Лэанг в Ганьсу. В 382 г. он послал своего военачальника Лю Куана на завоевание Тарима. Лю Куан подчинил себе правителей Шаньшань (Лобнор), Турфана (южное Кьюшэ) и Карашахра (Юаньки). Правитель Кучи (по-кит. По Шуан), попытавшийся оказать сопротивление, потерпел поражение и был изгнан (383). Лю Куан оккупировал Кучу, и, его возвращение, как мы уже говорили, способствовало приезду в Китай знаменитого буддийского монаха Кумарад-живы, деятельность которого, как переводчика санскритских текстов на китайский язык, оказалась весьма примечательной.

Казалось, что Фу Кьен, подчинив все варварские государства Северного Китая, был близок к завоеванию национальной китайской империи на юге, и таким образом, к объединению всей страны под своим руководством, что и было сделано восемь веков спустя другим монгольским завоевателем, великим Хубилаем. В 383 г. он действительно атаковал "Империю" на линии Хуайхо, но в верхнем течении реки он потерпел полное поражение, от которого его мощь серьезно ослабла. Один из потомков древнего клана сяньбийцев, – му-жонг, – Чуэй, который до того времени находился у него на службе, восстал и отнял у него Хубей и Шандун, основав, таким образом, царство Поздних Юэнов (Хэу Юэ), которое существовало с 384 по 407 гг. со столицей в Чонгшане, нынешнем Тин-чэу, на юге Паотинга, в Хубее. Другой член семейства му-жонгов основал в то же время (384) царство Западного Юэна (Си Юэ) в Шаньси, но с 394 года это государство было присоединено к Хэу Юэну му-жонгом Чуэем. И, наконец, Шеньси и часть Хунани были отторгнуты у клана Фу Кьена одним из его бывших военачальников – Иао Чангом, несомненно, тибетского происхождения, который создал там династию Поздних Цзинов (Хэу Цзинь), просуществовавшую с 384 по 417 гг., со столицей в Чангане, городе, называвшемся тогда Кинчао. Добавим, что другие родовитые генералы тюрко-монгольского происхождения основали в Ганьсу два других княжества: Западных Цзиней (Си Цзинь) (385-400 и 409-431), со столицей в Ланьчжоу (Юань-цзюань) и Поздних Лянов (Хэу Лян) (386-403). Последнее княжество было основано Лю Куаном, о котором речь шла выше.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю