Текст книги "Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан"

Автор книги: Рене Груссэ (Груссе)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 52 страниц)

Правление Гайхату и Байду

Ответная реакция на центристскую политику Аргуна началась со времени его последнего заболевания. Умер он 7 марта 1291 г. С 30 февраля придворные сняли с должности и казнили иудейского министра Сада ад-Даулэ. Наиболее влиятельные военоначальники назначили ханом брата Аргуна – Гайхату, который в тот период был правителем сельджукской Анатолии. Этот принц был ограниченным, любителем выпивки, увлекавшимся женщинами и имевший склонность к мужеложеству, безумным транжирой, не обладавший никакими качествами руководителя. Совместно со своим министром чадр-джиханом – Ахмедом аль-Халиди, у него возникла злосчастная идея ввести в Персии в мае 1294 г. оборот бумажных денежных знаков или чао по примеру того, что осуществил в Китае Великий хан Хубилай. [957]  [957]D'Ohsson, IV, 101-106. Бартольд, Гайхату, Энц. Исл. II, 135. – Гайхату осведомился у ченьсяня Болода, посланника Хубилая к персидскому двору.


[Закрыть]Первая эмиссия бумажных денег была осуществлена в Таурисе 12 сентября того же года. Результат оказался еще более плачевным, чем это было в Китае. Перед угрозой волнений со стороны торговцев и возникновения бесчинств на базаре, использование бумажных купюр было приостановлено.

Что касается религиозных событий того времени, то по жизнеописанию Мара Иахбаллаха III явствует, что Гайхату проявил доброжелательность к патриарху, а также к Раббану Чоме и, что он с удовольствием посетил несторианскую церковь, построенную последним в Мараге. [958]  [958]Chabot, Rev. Or. lat., 1894, 127-128.


[Закрыть]

Однако политика чадр-джихана, всемогущего министра, стремившегося отстранить монгольских эмиров от участия в управлении государством, была направлена, по утверждению Бартольда, на особое положительное отношение к мусульманам.

Гайхату был свергнут группой монгольских высокопоставленных лиц, недовольных тем, что происходило в стране. 21 апреля 1295 г. он был задушен при помощи тетивы в лагерной стоянке в Могане, он был убит «без кровопролития». Вельможи назначили на его место его кузена – Байду, другого внука Хулагу. Новый хан представлял собой довольно заурядную личность, который согласился стать правителем только потому, что это было для него спасительным решением. [959]  [959]Ibid., 42. См. Бартольд, Мангу-Тимур, Энц. Исл., 260, после внесения поправок в свою другую статью (тоже самое, 436) об Аргуне.


[Закрыть]

По свидетельству Бара Хэбраюса, он проявил благосклонность к христианству. «В результате общения с греческой принцессой, супругой Абаки, у него сложилось хорошее мнение о христианах. Он позволял строить часовни и использовать колокола в его окружении. Он даже говорил, что был христианином и носил крест на шее, но не осмеливался в открытую демонстрировать свою приверженность к ним… Мусульмане не стали держать на него обиду, по крайней мере, за его благосклонность к христианам, так как в период его правления, которое не было долгим, они получили немало мест на государственной службе». [960]  [960]Ваг Hebraeus, Chronicon syriacum, 609. Cf. d'Ohsson, IV, 141.


[Закрыть]

Против Байду выступил принц Газан, сын Аргуна и вицеправитель Хорасана, который стремился к отцовскому трону. Газана поддерживал эмир Науруз, о котором мы говорили выше, который с 1294 г. помирился с ним и ходил у него в заместителях. Науруз, который был рьяным мусульманином, убедил Газана отречься от буддизма в пользу ислама для того, чтобы в борьбе против Байду найти опору в лице персидской стороны. Эта политика была вполне естественной, потому что, как нам известно, Байду опирался на представителя христианства. [961]  [961]D'Ohsson, IV,132.


[Закрыть]

Байду стал, впрочем, жертвой своего благодушия. Во время встречи с Газаном, его приближенные оказывали на него давление, чтобы он не вступал в дружеские отношения с последним, и, отдавая дань прежним привязанностям, он отказался. Его врагов не мучили никакие угрызения совести. Благодаря интригам Науруза, он постепенно удалился от своих и был побежден без боя. Он пытался убежать из Азербайджана в Грузию, но был взят в плен у Нахичеваня и казнен (5 октября 1295 г.).

Правление Газана

Наконец-то Газан взошел на трон, которого так жаждал после смерти своего отца – Аргуна. Несмотря на принятие исламской веры, он был истинным монголом. Его описывают нам низкорослым, безобразным на лицо, в связи с чем он пользовался неприязнью в армии, как об этом свидетельствует монах Хэйтон, и был полон железной энергии, был хитрым, терпеливым, умеющим скрывать свои эмоции, о чем свидетельствует его отношение к Наурузу. Он отличался непримиримостью к своим врагам, ни во что не ценя человеческую жизнь, когда речь шла об осуществлении своей политики, но был благоразумным руководителем и в связи с этим обладал гуманными чертами. В конце концов, он был неплохим военоначальником и храбрым воином (об этом свидетельствует битва при Хомсе, которую он выиграл, можно сказать, в одиночку, когда его приближенные намеревались покидать поле боя), короче, он напоминал издали с учетом прошедших эпох своего предка Чингиз-хана. В остальном он был умным и образованным: «монгольский язык, – как пишет Рашид ад-Дин, – был его родным языком, но он немного владел арабским, персидским, индийским, тибетским, китайским и франкским языками. Он превосходно разбирался в истории монголов, которой он уделял, как и представители его национальности, самое большое внимание. Газан знал наизусть, лучше чем кто-нибудь из монголов, за исключением Болота Аги, генеалогию своих предков и всех монгольских предводителей и полководцев. [962]  [962]Rachid ed-Din, dans d'Ohsson, IV, 359-360.


[Закрыть]

«Никогда еще Чингизханид так четко не отдавал себе отчет о принадлежности к своей расе, как этот монарх, который в результате создавшихся обстоятельств приступал, сам того не позревая, к денационализации своего народа, увлекая его на путь исламизма».

В начале своего правления, Газан, в самом деле, несмотря на то, что был сильной личностью, был вынужджен осуществлять не свою собственную политику, а политику своих сторонников. Взойдя на трон, благодаря поддержке эмира Науруза и мусульманской части сторонников, он должен был выполнить то, что они задумали. Монгольское государство Персии официально приняло исламскую веру. Монголы стали носить тюрбан, внешний признак принятия мусульманства. Бурная реакция мусульман, вдохновленная Наурузом, явилась противоположностью политики Хулагу, Абаки и Аргуна. Как только Газан вошел в Таурис, то он, оказавшийся заложником своих сторонников, приказал разрушить христианские церкви, иудейские синагоги, маз-деитские святилища и буддистские пагоды. Буддийские идолы и христианские иконы, расколотые и разломанные, связанные воедино, были выставлены напоказ на улицах Тауриса. Буддистские бонзы получили предписание перейти на сторону ислама. Аргун, отец Газана, уничтожил свое изображение на стенах пагоды. Газан сам лично отдал распоряжение уничтожить рисунки. [963]  [963]Rachid ed-Din dans d'Ohsson, IV, 281-282.


[Закрыть]

Христиане и иудеи не могли появляться в общественных местах без отличительных признаков одежды. Науруз, превышая полномочия, данные ему монархом, доходил до того, что умертвлял бонз и христианских священников. Фактически многих буддистов заставляли отречься от своей веры. Достопочтенный несторианский патриарх Map Йахбаллах III, несмотря на свой преклонный возраст и «монгольское» происхождение, был задержан в своей резеденции в Марате, посажен в тюрьму, подвешен головой вниз, осыпан ударами, в то время как мусульманское население опустошило несторианское святилище Map Шалиты. Map Йахбаллах, которого Науруз хотел подвергнуть казни, был спасен благодаря вмешательству царя Армении (Цилиции) – Хэ-тума II, который, будучи проездом в Таурисе, попросил Газана пощадить старого человека. Монгольская знать, несмотря на жесткую форму преследования инакомыслящих, не осмелилась пойти наперекор верному армянскому вассалу, который обеспечивал защиту империи на границе с мамелюкским султанатом. Газан полностью принял исламскую веру, безусловно понимая, что было необходимо принять новую веру династии, чтобы править в мусульманской стране, [964]  [964]Рашид ад-Дина, которого нельзя уличить в фанатизме, берет на себя право говорить о религиозной искренности Газана, который, якобы, еще до своего прихода к власти, намеревался порвать с культом буддистских «идолов» в пользу магометанства (у D'Ohssonа, IV, 148).


[Закрыть]но он ни в коей мере не разделял религиозную ненависть своего министра Науруза. Он был истинным монголом, чтобы не совершать такого. Как только он стал свободным в своих действиях, он восстановил Map Йахбаллаха в его прежних почетных обязанностях, в благородных званиях, монгольские корни которого давали ему право на уважительное отношение к нему (март-июль 1296). Однако на следующий год, разъяренные мусульмане подняли в Мараге новый бунт и опустошили в этом городе резиденцию патриарха и несторианский собор (март 1297). В то же время курдские горцы, подогреваемые сподручными Науруза, осадили цитадель в Арбеле, месте, где скрывались несторианцы. [965]  [965]Vie de Mar Yahballaha, trad. Chabot, Revue de l'Orient latin, 1894, 134-142, 239-250.


[Закрыть]

Однако Газан, обладавший сильным характером, ревностно относившийся к своему авторитету, в скором времени пришел к выводу, что диктатура Науруза превысила разумные пределы. Тот же думал, что ему все было дозволено. Сын монгола, который был почти абсолютным вице-правителем Восточной Персии, женатый на принцессе, дочери хана Абаки, он себя считал неприкосновенным с тех пор, как помог Газану овладеть троном. В знак возмещения за оказанные услуги, Газан предоставил ему огромнейшие полномочия от своего имени на всей территории государства. Наступило время, когда чванство и наглость эмира перешли все рамки дозволенного. Неожиданно рука монарха покарала его. В марте 1297 г. Газан внезапно арестовал всех приближенных Науруза, которые находились при дворе и тотчас же велел их казнить. Науруз же, который находился во главе армии Хорасана, подвергся атаке лояльных Газану войск и был разгромлен около Нишапура. Науруз скрылся в Герате у мелика этого города – керта Факр ад-Дина, сына и преемника Рох ад-Дина, на содействие которого он рассчитывал. Но политика кортов заключалась в том, чтобы не вмешиваться в межусобные войны, выжидая терпеливо, кто же из соперников окажется победителем. Позволял ли себе ловкий и хитрый афганский клан столкнуться с Чингизханидской династией из-за какого-то потерявшего власть министра? Так как правительственная армия осадила Герат, чтобы задержать лично Науруза, Факр ад-Дин цинично выдал беглеца, которого тотчас же казнили (13 августа 1297 г.). [966]  [966]D'Ohsson, IV, 174-190 (согласно Рашид ад-Дину и Мирхонду).


[Закрыть]

Освободившись от опеки Науруза, Газан в полной мере проявил себя. Как мы знаем, оставаясь настоящим монголом, нсмотря на свою приверженность к исламу, он показал себя энергичным правителем, одновременно трезвомыслящим и строгим. Он восстановил авторитет центральной власти без всякой жалости подвергая казням, порой по малейшему подозрению, родовых принцев, эмиров или чиновников, которые могли стать помехой в решении его приказов. «Как монарх и законодатель, – пишет Бартольд, – он развернул грандиозную деятельность, полностью раскрепощенный от узкого понимания пиетизма. Он сосредоточил свое внимание на финансовом положении страны, особенно что касается использования денежных знаков. На его монетах были надписи на трех языках (арабском, монгольском и тибетском). На них изображение Газана, как это было у его предшественников, не являлось представлением Великого хана Пекина, а это было изображение монарха, ниспосланного божественной милостью: тангриюнкучундур (слово в слово: добродетель Неба)». [967]  [967]Бартольд, Газан, Энц. Исл., И, 158.


[Закрыть]

Однако, несмотря на это утверждение полностью монархического содержания, послы Газана в Китае продолжали отдавать почести Великому хану Темюру, как предводителю Чингизханидской династии и, в частности, клану Толу я.

Если Газан был непримиримым в отношении заговоров и казнокрадства высокопоставленных лиц, то его администрация с бдительностью «защищала сельское население от притеснения и вымогательств». Однажды он сказал своим чиновникам: «Вы хотите от меня, чтобы я разрешил вам обирать таджиков (персидских крестьян). Но что вы будете делать, если вы лишите их скота, а земледельцев – семян для посева? Если вы явитесь ко мне после этого и скажете, что у вас нечего есть, я вас подвергну жестокому наказанию! [968]  [968]Rachid ed-Din, dans d'Ohsson, IV, 367.


[Закрыть]

После стольких разрушений и опустошительных набегов большая часть возделываемой земли в Хорасане и Аджемистском Ираке оставалась под паром. Господство номадов принесло гибель земле. «Земли, – как отмечает Рашид ад-Дин, – были в большей своей части невозделанными. Кому бы они не принадлежали, общинам или частным лицам, никто не осмеливался обрабатывать их из-за боязни потерять их, вложив для возделывания культур очень много усилий и средств». Газан приступил к «пересмотру земельной политики». «Он почувствоал, – продолжает Рашид ад-Дин, -необходимость оказания содействия этому виду деятельности и специальным указом обеспечивал земледельцам пользоваться плодами их труда на приемлемых условиях. Земли общин, оставшиеся невозделанными в течение ряда лет, должны были передаваться тем, кто хотел бы их возделывать с освобождением от налогообложений в первый год работы на земле. Что касается земель, передаваемых по наследству, было предписано тем же указом, что землями, заброшенными в течение нескольких лет, могут воспользоваться новые земледельцы без согласия бывших собственников». [969]  [969]Rachid ed-Din, dans d Ohsson, IV, 417-418.


[Закрыть]Контроль, осуществляемый над должностными злоупотреблениями высокопоставленных лиц позволил в то же время увеличить поступления в казну государства от 1 700 до 2 100 томанов.

У Газана министром был великий персидский историк Рашид ад-Дин (Фадл Аллах Рашид ад-Дин Табиб из Хамадана, родившийся к 1247 г., умерший в 1318 г., облеченный почетным званием – чадр в 1298 г.). [970]  [970]Berthels, Rachid ed-Din Tabtb, Enc. Isl.,1202.


[Закрыть]

Сам Газан обратился к Рашид ад-Дину написать историю монголов. Именно таким образом знаменитый ученый приступил к написанию бессмертного Джамиет-Таварих [971]  [971]Jami-ut-Tavarikh.


[Закрыть]. Как мы знаем, и отметим, что Газан прекрасно знал прошлое своего народа, был одним из основных источников для Рашид ад-Дина, а вместе с ним и ченсианг Болот, посланник Великого хана Китая при персидском дворе.

При Газане в столице Таурис появились грандиозные сооружения, мечети, медресе, благотворительные учреждения и так далее. По замечанию Рашида ад-Дина «монголы, которые до того времени занимались тем, что только разрушали, приступили к созиданию». Правление Газана и в самом деле явилось периодом, когда в Персии вечные кочевники стали постепенно переходить к оседлому образу жизни. Злосчастная судьба распорядилась таким образом, что этот переход к «оседлой жизни» был отнюдь не простым. Отказываясь от всеобщей толерантности для того, чтобы принять ислам в его сектарном виде (я думаю о терзаниях Рашид ад-Дина), персидские монголы в скором времени начали терять свою самобытную национальную идентичность, свои присущие им качества, стали растворяться в среде и исчезать как национальность.

Ни одно из этих нежелательных последствий ни во временном отношении, ни в средствах проявления, не выявляло себя в период правления энергичного Газана. В Малой Азии, к примеру, этот монарх резко отреагировал на проявление центробежных тенденций. Внук найона Байджу по имени Суламиш стремился в этом плане заполучить независимое княжество при содействии тюркского эмира Махмудбека, фактического основателя династии Караманов в бывшей Лиаконии (юго-восток Каппадосы). 27 апреля 1299 г. эта попытка была в корне раздавлена правительственной армией в Акшехире неподалеку от Эрзинджана. Что касается последних сельджукских султанов Конии, назначенных или разжалованных по прихоти правителей Тауриса, то у них было гораздо меньше власти, чем у любого монгольского префекта. Таким образом, Газан низложил султана Масуда II (1295), посадил на трон Кай-Кобада II (1297), затем освободил его от власти (1300) и восстановил Масуда II (умер в 1304 г.), который стал последним принцем этой известной династии.

Газан, который в этом плане последовал внешней политике, которую осуществляли Хулагу и Абака, совершил новое нашествие в Сирию. Он оккупировал Алеппо, за исключением цитадели (12 декабря 1299 г.), разгромил мамелюкскую армию у Хомса (22 декабря) и вошел в Дамаск (6 января 1300). Следует отметить, что царь Армении (Цилиции) – Хэтум II, верный вассал монголов, как и все принцы этого клана, предоставил ему свои войска. Но после потери нескольких франкских владений, с одной стороны, и окончательное принятие ислама в Персии, с другой стороны, эти победы монголов не имели существенного значения, так как они явились «запоздалыми». В дальнейшем Газан, тотчас же после этого замечательного успеха, вернулся в Персию (февраль 1300 г.), а мамелюкам удалось вновь овладеть Сирией.

Действительно подрывные действия чагатаидов в Восточном Иране еще раз лишили Персидское ханство маневренности. Принц Кутлук-ходжа, сын хана Туркестана – Дувы, который присовокупил себе вотчину в Афганистане, в Газне и Горе, во время похода Газана в Сирию, совершил набег на Кирман и Фарс. Весной 1303 г. Газан отправил новую армию в Сирию, но Кутлук-шах, которого он поставил во главе войска, проиграл сражение мамелюкам в Мардж аш-Шаффаре около Дамаска (21 апреля 1303 г.). Это стало последней интервенцией монголов в Сирию.

Газану в целом удалось скоординировать полностью мусульманскую внутреннюю политику с обновленной внешней политикой, заимствованной у Хулагу, Абаки и Аргуна. Как мы это видели, Рашид ад-Дин полностью разделяет точку зрения в этом вопросе, здесь не место ставить под сомнение искренность и окончательный характер принятия исламской веры. В данном случае Газан бесповоротно порвал с буддизмом, то есть если говорить точнее, с той религией, которую исповедовала его династия, так как он обязал бонз и буддистских лам перейти в другую веру или покинуть пределы страны. И безусловно, напротив, он прекратил преследование несторианцев и оказал дружеское расположение Мару Йахбаллаху IIIименно в соответствии с положениями своей внешней политики. В июне 1303 г. он нанес визит старому понтифику в монастыре, который тот построил вновь в Мараге и оказал ему знаки внимания, осыпал почестями и вручил подарки. [972]  [972]Vie de Mar Yahballaha, trad. Chabot, Rev. de l'Or.lat., 1894, 251-265.


[Закрыть]

Правление Олджайту

Газан умер 17 мая 1304 г. Его преемником стал младший брат Олджайту (1304-1316). [973]  [973]По монгольски Улджайтю.


[Закрыть]

Сын несторианской принцессы Урук-хатун и крещенный ею под именем Николай, позднее он принял ислам под влиянием одной из своих жен. На какое-то время он даже примкнул к персидскому шиизму. [974]  [974]J. H. Kramers, Olcaitu Khudabanda, Enc. Isl., 1042.


[Закрыть]

В период его правления исламизация Персидского ханства продолжалась с еще большим успехом. Несторианский патриарх Map Йахбаллах, который считал, что он пользовался той же благосклонностью, что и при Газане, встретил со стороны Олджайту, как пишет биограф, только сдержанную вежливость. Мусульмане воспользовались этим, чтобы продолжить преследование несторианцев. Для того, чтобы воспрепятствовать переустройству церкви в Таурисе в мечеть, потребовалось вмешательство монгольского эмира Иранджина, принца кераитского происхождения, племянника Докуз-хатун и дяди Олджайту по материнской линии, которые, как и все кераиты относились по-прежнему с симпатией к христианству. Как мы знаем, у несторианцев находилось безопасное место, крепость Арбель или Эрбиль. Весной 1310 г. правитель страны предпринял попытку отобрать ее при помощи курдов. Несмотря на усилия Мара Йахбаллаха, направленные на то, чтобы избежать непоправимой ситуации, христианская община Арбеля подняла бунт. В конце концов цитадель была взята правительственными войсками вместе с горными курдами 1 июля 1310 г., а защитники крепости были полностью уничтожены. Map Йахбаллах пережил эти страшные события и умер в Мараге 13 ноября 1317 г., полный горечи по отношению к монголам, которым он так верно служил и которые отвергли его, как и отвергли самих себя. [975]  [975]Op. cit.,trad. Chabot, Rev. Or. lat., 1894, 266-300.


[Закрыть]Несмотря на отход от традиционных Чингизханидских симпатий по отношению к несторианцам, Олджайту в общем продолжил политику своего брата Газана. Несмотря на то, что уступая Газану, как сильная личность, он сумел сохранить основательные административные структуры, которые создал его предшественник. Мусульманские летописцы показывают его как либерального и добродетельного монарха. [976]  [976]Hafiz i Abrou, Chronique des rois mongols en Iran, trad. K. Bayani, 1936, p.4.


[Закрыть]

Он оставил в качестве министра великого историка Рашид ед-Дина, который был превосходным администратором и мудрым государственным деятелем, и в период его правления пользовался еще большим влиянием, чем при Газане. Рашид ед-Дину удалось склонить Олджайту к доктрине шафиитов. В то же время как и Рашид ед-Дин, Олджайту покровительствовал другому историку той эпохи – Вассафу. Олджайту наконец был инициатором большого строительства. В 1305-1306 гг. он обустроил свою столицу в Султании, на северо-западе Аджемистского Ирака, на том месте, на которое уже указывал его отец Аргун, и которое он сделал красивым. Он проявил интерес к наблюдательному посту в Мараге. Таким же как и он, прекрасным строителем показал себя Рашид ед-Дин, который воздвиг в 1309 г. целый квартал в Газании на востоке Тауриса. [977]  [977]Berthels, Rachid ed-Din, Enc. Isl., 1202. Осоздании Султании, см. Hafiz i Abru, trad. Bayani, p.5-7.


[Закрыть]

В вопросах внешней политики, Олджайту, несмотря на свою глубокую приверженность исламу, продолжил, подобно Газану, политику своих предков, направленную против мамелюков, объединяясь с христианской Европой. Он отправил в качестве посла к монархам Европы христианина Томаса Ильдучи. До нас дошли письма, которые он адресовал Папе Клементию V, королю Франции Филиппу Прекрасному и королю Англии Эдуарду II. В наших национальных архивах, кстати, хранится его письмо Филиппу Прекрасному, датированное маем 1305 г., в котором хан Персии выражает удовлетворение единением, которое сложилось между ним и другими представителями Чингизханидских улусов, Тамюром – Великим ханом Китая, Чапаром – правителем улуса Угэдэя, Дувой – предводителем Чагатайского улуса и Токтой – ханом Кипчакии. Олджайту выражает в нем стремление поддерживать хорошие отношения своих предшественников с руководителями христианского мира. [978]  [978]D'Ohsson, IV, 587-597.


[Закрыть]

В это же самое время между Персидским ханством и мамелюкским султанатом Египта возобновилась приграничная война. В 1304-1305 гг. мамелюки совершили разбойничьи нападения на армянское царство Цилиции, вассала монголов. Во второй раз в сражение вступили монгольские гарнизоны Малой Азии, которые нанесли им сокрушительные удары. [979]  [979]D'Ohsson, IV, 532 (согласно Новари и Макризи).


[Закрыть]

В 1313 г. Олджайту взял в осаду крепость Рахибу, пограничное укрепление мамелюков на Среднем Востоке, но наступившая жара заставила их снять осаду до того, как капитулировал город. [980]  [980]Хафизи Абру утверждает (стр.35), что осажденные сдались.


[Закрыть]

В Малой Азии в 1302 г. сельджукская династия сошла на нет. Монгольские вице-правители, осевшие в Конии, взяли на себя прямое управление страной. В действительности, исчезновение удобной сельджукской «ширмы» оставило монголов в прямом соприкосновении с незначительными тюркскими эмирами, которые стремились воспользоваться отсутствием централизованной власти для того, чтобы отделиться. Возьмем, к примеру, эмиров Карамана, тюркских вождей, находившихся в гористой местности Эрменека, которые намеревались с этого периода заменить сельджуков в регионе Конии, которых в свое время в 1299 г. наказал Газан. Между 1308 и 1314 гг. эмир Карамана Махмудбек стал властителем Конии. Олджайту направил против него армию во главе с военоначальником Чопаном, который вынудил того бежать и затем заставил последнего подчиниться Олджайту (1319). [981]  [981]D'Ohsson, IV, 576, J. H. Kramers, Karamen-oghlu, Enc. Isl., 794.


[Закрыть]

Со своей стороны, в связи с исчезновением сельджукского султаната, Османские турки, обосновавшиеся на северо-западе Фригии и Битюнии, приступили к расширению своих владений за счет Византийской империи. Основатель Османской империи – Осман I угрожал, в частности, крупному византийскому городу – Ницее. Император Византии – Андроник II, для того, чтобы противостоять ему, пошел на сближение с Олджайту, которому он предложил в жены свою сестру Марию. [982]  [982]Pachymere, Ii, 433-444. D'Ohsson, IV, 536.


[Закрыть]

Вероятно, что в результате подобного союза монгольский воинский контингент захватил османскую провинцию Эскишехир, но оттуда он был выбит Орханом, сыном Османа. [983]  [983]J. Kramers, Othman. I, Enc. Isl.,1075.


[Закрыть]

Тюрко-византийские границы на северо-западе Анатолии не представляли для монголов Персии особого интереса. Как же могли они предугадать, что небольшой османский эмират, который там возник, через один только век превратится в самую мощную мусульманскую державу мира? Они уделили особое внимание происходящему на востоке Ирана. Там они выступили против посягательств их кузенов, чагатайских ханов Трансоксианы и в то же время направляли свои усилия для недопущения реализации тайных намерений к отделению, которыми и руководствовались их собственные вассалы, афганцев, клана кертов, обосновавшихся в Герате.

В 1306 г. Олджайту направил армию под началом Данишменда Бахадура для взятия в осаду города Герата, где мелик Фахр ед-Дин, третий принц династии Кертов, вел себя как независимый монарх. Фахр ед-Дин предпочел скрыться в крепости Аман-кох, и Данишменд занял сам город Герат, но крепость, которую защищал один из военачальтников Фахр ед-Дина по имени Мохаммед Сам, продолжала оставаться неприступной. Мохаммеду Саму удалось завлечь туда доверчивого Данишменда и убить его (сентябрь 1306). Тогда Олджайту послал на Герат новую армию под командованием эмира Яссавула и Буд-жая, сына Данишменда. После длительной блокады и невероятных приключений город и крепость Герата сдались, как по причине голода, так и из-за гнусного вероломства и предательства (1307). [984]  [984]Hafiz i Abrou, trad. Bayani, 17-29. – D'Ohsson, IV, 497, 527.


[Закрыть]

Что касается Фахра ад-Дина, то он тем временем скончался в Аман-кохе. Но вместо того, чтобы, воспользовавшись сложившимися обстоятельствами, чтобы обессилить династию кертов, Олджайту тут же передал княжество Герата Гийат ад-Дину, брату Фахр ад-Дина (июль 1307). В какой-то момент, когда на Гийат ад-Дина пало подозрение в подготовке нового заговора, он явился с оправданием к Олджайту, ему удалось убедить того в обратном и он окончательно стал повелителем Герата (1315). [985]  [985]D'Ohsson, IV, 568-571. Hafiz i Abrou, 37, 43, 67.


[Закрыть]

Как известно, Олджайту в 1313 г. отобрал Восточный Афганистан у младшего из чагатаидов – Давуда-ходжи, чем спровоцировал вторжение самого чагатайского хана Эсенбуки, который, одержав победу на Мургабе, занял часть Хорасана (13150. Но, как об этом мы уже знаем, Персия быстро восстановила свою целостность благодаря отв леченому маневру, осуществленному Великим ханом Китая, войска которого, атаковав чагатайцев с тыла, проникли до Таласа (к 1316 г.). [986]  [986]D'Ohsson, IV, 562-564.


[Закрыть]

Но, тем не менее, некоторое время спустя стала исходить угроза чагатайского принца в изгнании по имени Яссавур, которого Олджайту имел оплошность принять и, который стремился стать независимым (1318). К счастью для Персии Яссавур был убит его личным врагом ханом «Чагатайского ханства» Кебеком (июнь 1320). [987]  [987]Hafiz-i Abrou, 67-74, 80-88. D'Ohsson, IV, 567-568, 618-629, 642-644.


[Закрыть]

В ходе этой войны эмир Герата Гийат ад-Дин из кертов, который оказался осажденным в городе силами Яссавура (май 1319), успешно оказывал сопротивление, доказывая тем самым, что он защищал дело хулагуидского лоялизма, за что правители Тауриса его горячо приветствовали. Но фактически это было делом укрепления влияния династии на княжество Герата. [988]  [988]Hafiz i Abrou, p.71, 80-86. D'Ohsson, IV, 620-629.


[Закрыть]

В конце жизни (он умер в 1329 г.) он практически стал независимым и рассматривался двором Тауриса основным передовым защитником северо-западных подступов.