355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рене Груссэ (Груссе) » Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан » Текст книги (страница 20)
Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 18:36

Текст книги "Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан"


Автор книги: Рене Груссэ (Груссе)


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 52 страниц)

Разрыв Чингиз-хана с Ван-ханом. Завоевание страны кереитов

До этих пор, хотя Ван-хан в некоторой мере и неправильно поступал в отношении Чингиз-хана, тот был всегда ему предан. Считая, что он безупречно выполнял свои обязанности вассала, монгольский герой попросил для своего сына Джучи руки принцессы Чаурбаки, [464]  [464]Транскрипция Секретной Истории, изд. Хениш, стр. 41, 42.


[Закрыть]
дочери кереитского правителя. Отказ Ван-хана, сообщает нам Секретная История, глубоко ранила героя.

Кереитский правитель, несомненно, ошибся, не усмотрев в своем клиенте соперника и не убрав его, когда того провозгласили ханом, около 1196 г. Когда у Ван-хана начали возникать подозрения, было уже слишком поздно. Возможно, что он догадывался о чем-то, судя по некоторым приписываемым ему размышлениям; уже пожилой, седовласый, он желал уйти на покой закончить свои дни в мире, но был доведен до разлада своим собственным сыном, Илка или Нилка, более известным под своим китайским титулом цзин-кин, по-монг. Сангин. [465]  [465]Юань-ше, перевод Краузе, 20. Касательно имен Нилка или Илка, см. Pelliot, A propos des Comans, J. A., 1920,1, 176 et Notes sur le Turkestan, Toung-pao, 1930, I, 22-24. Что касается титула тзиан-киюн = сангюн, см. Pelliot, JA.,1925, I, 261 (др. заимствования кит. титулов в тюрко-монгольских языках: ту-ту, ставшее в тюркском языке тутук; тайц-тзе, имперский принц, в монгольском – тайджи).


[Закрыть]

Сангин советовал Ван-хану, своему отцу, поддержать Джамуку против Чингиз-хана. Он был лично связан с этим же Джамукой, который, по его наущению, после краха своего эфемерного царства, укрылся при кереитском дворе. Согласный с Сангином, Джамука возбуждал недоверие Ван-хана к своему могучему вассалу, обвиняя последнего в подготовке измены. Так говорил он Ван-хану: «Я – жаворонок, живущий на одном и том же месте, как в хорошее, так и в плохое время года. Чингиз-хан же – дикий гусь, убегающий зимой». [466]  [466]Yuan-che, trad. Krause, p.20.


[Закрыть]

В то же время, Алтан, законный наследник древних монгольских ханов, безутешный от того, что царство оказалось в руках выскочки, также пришел к Ван-хану, и также подбивал его на войну против старого союзника.

В 1203 г. между Чингиз-ханом и Кереитами произошел разрыв. Он стал решающим поворотом в жизни монгольского героя. Если до сих пор ему отводилась роль блестящего помощника в отношении Ван-хана, то теперь он вел борьбу за себя одного и за первое место.

Кереиты, по наущению Сангина попытались избавиться от Чингиз-хана, вначале заманив его на притворную встречу по примирению, а затем, когда ловушка была обнаружена, организовав внезапную атаку, чтобы застать его врасплох. Два пастуха, Кишлик и Ба-дай, услышав кереитского генерала Еке-черен, который рассказывал своим о готовящемся, помчались предупредить об этом Чингиз-хана. Тот (облагородив их впоследствии) [467]  [467]Он назвал их тарханами, имевшими привилегию иметь телохранителей с колчанами (корчин). См. Pelliot, Toung pao, 1930, 32.


[Закрыть]
срочно предпринял военные меры. Сначала он отступил, сообщает нам Секретная История, близ высот Маондур, где он оставил маленький пост. Затем, на следующий день, отступил еще глубже, близ горы, которую Юань-ши называет «А-лан» или «Нга-лан», Охссон, по Рашид ед-Дину, «Халалджин-алт», Хуасинт «Халагун-ола», и которая в Секретной Истории именуется «Калакалджит-елет». В данном случае это один из отрогов горной цепи Хинган, вблизи источника Халха-гол. [468]  [468]Yuan-che, trad. Krause (Cingis Han,21), d Ohsson, I, 70. Перевод отрывка из Секретной Историию Howorth, The Kirais and Prester John, Journal of the Royal Asiatic Society, 1889, 405. Transcription de Haenisch, Manghol in Niuca Tobcaan, 44.


[Закрыть]

Хотя и вовремя предупрежденный своими фуражирами (людьми Алчидай-найона) о приближении врага, Чингиз-хан разыграл там, несомненно, самую тяжелую партию своей карьеры. Столкновение было ужасным. Лейтенанты Чингиз-хана, старый Джурче-дай найон, предводитель клана урууд, и Куилдар-сетчен, предводитель клана мангкуд, творили чудеса. Куилдар поклялся совершить подвиг и совершил его, воздвигнув свой туг, свое знамя, на кургане позади врага, после того как он прошел сквозь вражеские ряды. Джуртчедай ранил стрелой в лицо кереитского Сангина. Но перед численным преимуществом Кереитов, Чингиз-хан, за ночь, отдалился от поля битвы. Его третий сын, Угэдэй, не явился на поверку, так же как и два из его самых преданных лейтенанта, Боочу и Борокул. Они присоединились, в конце концов, к Борокулу, держа в своих руках, на своей лошади, Угэдэя, раненного стрелой в шею.

При виде этого, сообщает Секретная История, железный человек пролил слезы. [469]  [469]Trad. Vladimirtsov, Chingis khan, 51. Et dans Howorth, The Kireis, 407.


[Закрыть]

Чингиз-хан, в состоянии явного меньшинства, отступил вдоль Халка-гола, [470]  [470]Чингиз-хан в Секретной Истории пошел вдоль р. Улкуисилужеджит (нынешняя Олкуи, берущая начало в горах Хингана и впадающая в небольшое озеро в Восточном Гоби, а затем продолжающая путь вдоль Халха-гола (cf. Howorth, The Kirais and Prester John, I.e., 408. Transcription Haenisch, p.46).


[Закрыть]
в направлении Буиг-нора и южного Далай-нора, «близ озера Тон-хо», сообщает китайская летопись Юань-ши. [471]  [471]Yuan che, trad. Krause (Cingis Han, p.21).


[Закрыть]
В устье Халха-гола на Буир-норе жило племя Конгиратов, из которого происходила жена Чингиз-хана. Тот обратился к ее родственникам и добился их присоединения.

Именно из этого района Буир-нора и Далай-нора [472]  [472]Или более точнее по Секретной Истории близ реки Тунгже или Тунгжели, которую Говард считает притоком Онона (Kirais and Prester John, 408).


[Закрыть]
Чингиз-хан доставляет Ван-хану устное сообщение, восстановленное или резюмированное большинством наших источников и в котором он пытался смутить своего старого сюзерена, напомнив ему о годах дружбы и обо всех оказанных услугах. [473]  [473]См. D'Ohsson, 1, 73 et Howorth, Kirais and Prester John, 409. L Histoire secrete des Mongols, Yuan-tchao-pi-che, с одной стороны, le Cheng-wou-ts in-tcheng-lou et Rachid ed-Din, с другой – не дают соответствующих версий «сетований Чингиз-хана». Фактически две группы источников дополняют здесь друг друга, как это мы видели у Д'Охссона.


[Закрыть]
Он собирался, как он говорил, снова войти в милость (но по выражению Сангина, усыпить бдительность Ван-хана.) Он называл Ван-хана своим отцом «хан ет-чиге», констатируя, что всегда скрупулезно исполнял свои обязанности вассала. Его верноподданный характер, его забота о соблюдении права, странно утверждаются в различных вариантах этого известного отрывка. В том же самом духе он напоминал Алтану, этому потомку древних монгольских ханов, что если он, Чингиз-хан, принял ханство, то это произошло по назначению того же самого Алтана, потому что Алтан и другие представители старших ветвей сами для себя отказались от царства. [474]  [474]Trad Dg | Histoire Secrete dans Howorth, The Kireis, 410.


[Закрыть]
Это сообщение в виде поэмы, облаченное в эпическую и лирическую форму, являлось юридическим актом, свидетельствующим о человеческой и союзнической корректности монгольского предводителя по отношению к своему бывшему сюзерену. Признаемся, что с политической точки зрения, Ван-хан, который разгадал слишком поздно яркую личность своего бывшего вассала, поступил опрометчиво, беря под защиту начинания этого сильного человека. Но, разорвав союз без веского повода, предательски атаковав Чингиз-хана, он давал тому право действовать таким же образом. И в этой игре, старый кереитский царь, слабовольный, нерешительный, слабый, подлый, разодранный своим окружением, рискующий, если он не пойдет до конца, вызвать мятеж своего сына Сангина, был неспособен вести борьбу против Чингиз-хана.

Пока что, все же, Чингиз-хан, оставленный частью своих людей после его поражения на Калакалджителет, проводил самые тягостные часы своего правления. В состоянии полного численного меньшинства, он был вынужден отступить далеко к северу, со стороны Сибири, брошенной на крайнюю границу монгольской страны, к рубежам современного Забайкалья. Он отступил с горсткой верных людей «к истоку реки Тура, на юге Читы», [475]  [475]Grenard, Gengis-khan, 46.


[Закрыть]
рядом с маленьким прудом Балджуна, грязную воду которого он вынужден был пить. [476]  [476]Балджуна, это река Панчуни по Юань-ши (в переводе Краузе, Чингиз-хан, 23). Но Секретная История свидетельствует, что это озеро или пруд, Балджуна наур, т.е. Балджуна нор, изд. Хениш, с. 51.


[Закрыть]

Он провел на Балджуна лето 1203 г. Его приверженцы, разделив с ним эти горькие часы, «Балджуинцы», были впоследствии блестяще вознаграждены.

Однако, еще один раз, коалиция, сформированная против Чингиз-хана, распалась сама собой, потому что эти непостоянные кочевники предусматривали только сезонные военные договоры. По Рашид ед-Дину, многие монгольские предводители, которые из ненависти к Чингиз-хану, доверились Ван-хану – Дааритай, Кучар, Алтан, Джамука – организовали заговор с целью убийства кереитского правителя. Вовремя предупрежденный, Ван-хан напал на них и отобрал их вещи, пока они убегали. Джамука, Кучар и Алтан спрятались у найманов, Дааритай подчинился Чингиз-хану.

Положение было намного для него улучшено, когда осенью 1203 г. он выступил с маршем от Балджуна к Онону для перехода в наступление. Он использовал своего брата Кассара, семья которого попала во власть Кереитов, чтобы усыпить ложными сообщениями бдительность Ван-хана. Убежденный его заверениями, Ван-хан принялся за мирные переговоры, отправив с этой целью Чингиз-хану «кровь в бычьем роге» для употребления в принятии клятвы. В то же время, Чингиз-хан, в результате хорошо засекреченного перехода, напал на Кереитскую армию, которая была совершенно застигнута врасплох и разбросана. Эта битва, которая по Секретной Истории имела место в Джеджеерцндуре (гора Че-че юун-ту, по Юань ши), [477]  [477]Histoire secrete, transcr. Haenisch, 52. Yuan-che, trad. Krause (Cingis Han, 24).


[Закрыть]
без сомнения между истоками Тулы и истоками Керулена, [478]  [478]Alb. Herrmann, Atlas of China, 49, F.2. Howorth, Kirais and Prester John 417. По их мнению, что проход Джеркабчикая и высоты Джеджер Ундура находятся на Нижнем Керулене.


[Закрыть]
обеспечила окончательный триумф Чингизхана. Ван-хан Тогрул и его сын, Сангин, обратились в бегство на запад. Прибыв в найманскую страну, Ван-хан был убит найманским офицером по имени Корисубачи, который его не узнал. [479]  [479]Histoire secrete, trad. Pelliot, J. A. 1920,1, 176.


[Закрыть]
Его голова была отправлена Тайану, и мать Тайана, Гурбесу, совершила жертвоприношение духу мертвого перед этим мрачным трофеем и «была музыка в его честь». Что касается Сангина, то он пересек Гоби, вел некоторое время разбойную жизнь на границах царства Си-Ся, около Етсин-гола, затем, возможно, со стороны Цайдама и, в конце концов, был непонятным образом убит в Куче, у Уйгуров. [480]  [480]Восстановлено Пельо, А. Ж., апрель-май 1920, 1, 183-184.


[Закрыть]

Кереитский народ подчинился Чингиз-хану и отныне служил ему верой и правдой. Чингиз-хан, из предосторожности, все же разбросал кереитские подразделения по различным монгольским кланам для их слияния. Он проявил особенное почтение к людям Джагамбула (брат Ван-хана), потому что он сам женился на дочери этого принца, именуемой Ибака-баки, [481]  [481]Позже, после сновидения Чингиз-хан уступил Ибака-баки одному из своих достойных полководцев – Джурчедаю из клана уруудов.


[Закрыть]
и его самый младший сын Толуй взял в жены другую дочь Джагамбу, принцессу Соргактани (которая сыграет, как мы увидим, значительную роль в семье Чингизханидов).

Завоевание найманской страны. Объединение Монголии Чингиз-ханом

После того, как Чингиз-хан подчинил Кереитов, единственная независимая власть, которая еще держалась в Монголии, принадлежала Найманам и их царю или Тайану. Или скорее, в это время конца 1203 г., пока Чингиз-хан становился хозяином восточной Монголии, Тайан продолжал владеть западной Монголией. Инстинктивно, все побежденные в предыдущих войнах, все непокоренные враги Чингиз-хана, стали группироваться вокруг Тайана: джаджиратский предводитель Джамука, меркитский предводитель Токта-баки, [482]  [482]Касательно имени Токтоа, см. Pelliot, J. A., avril-juin 1920,1, 164 et Toung-pao 1930, 1,24.


[Закрыть]
ойратский предводитель Кутулга-баки, не говоря о частях разбитых племен, Дорбен, Катакин, Тайан, Онгют, даже клан восставших Кереитов. Все готовились к войне с Чингиз-ханом. Чтобы напасть на него с тыла, Тайан стремился получить помощь Онгютов, Тюрков, обосновавшихся вокруг Токто, к северу от современной китайской провинции Шанси, на севере современного Суей-юаня, как пограничников в счет Цинской империи и которые, между прочим, были несторианцами. Но онгютский предводитель Алакуча-тегин, привлеченный таким образом осуществить диверсию против Чингиз-хана, поспешил предупредить монгольского завоевателя, с которым, с той поры, он был заодно. [483]  [483]Об отправке эмиссаров (Юкунан к онгютам, Торбиташи к Чингизхану) – описываю одновременно, говорится в Секретной Истории, Хениш, 55 и у Рашид ад-Дина, Эрдмани, 299-300. Что касается генеологии Алакуштагин-кури, см. Pelliot, Chretiens d Asie Centrale et d Extreme-Orient, Tou-pao, 1914, 631. О Алакуштагин-кури упоминается в Секретной Истории, Хениш, 55. Несторианство у онгютов подтверждается, начиная с начала XII века, (cf. Supra p. 190 et Pelliot, Chretiens d Asie Centrale, 630).


[Закрыть]

Прежде чем отправиться на войну против Найманов, Чингиз-хан издал, сообщает Секретная История, различные указы с целью организации монгольской армии и монгольского государства (см. ниже, в особенности то, что сказано об охране, кашике). [484]  [484]Секретная История в резюме Бартольда, Туркестан, 383-384.


[Закрыть]

Затем, приняв решение предупредить наступление Найманов, он созывает Курултай или ассамблею своих людей весной 1204 г. вблизи реки, которую Юань-ши называет Те-май-кай, в Темейенкере, сообщает Секретная История. Большинство военных предводителей полагало, что лошади были слишком истощены в это время года, и что нужно было отложить операции на осень. Молодой сводный брат Чингиз-хана, Белгутай и их дядя Отчигин-найон были за внезапное нападение, чтобы использовать преимущество внезапности. Чингиз-хан оценил их рвение по достоинству, и приблизился к найманской стране, но если по сообщениям одних источников, таких как Юань ши, можно представить, что он сразу же начал вражеские действия, то по другим, можно предположить, что на самом деле он вторгся в найманскую страну только осенью. Тайан со своими союзниками, Джамукой, Токта-баки, Кутула-баки, – со всеми найманскими, джад-жиратскими, меркитскими и ойратскими силами – пошел, как нам сообщает об этом Юань-ши, навстречу Монголам, от Алтая к Хан-гаю. Однако, встретив монгольские авангарды, он ненамного продвинется на этом пути, по крайней мере, если верить Абулгази, который считает, что сражение имело место вблизи реки Алтая – Алтай-су – и если искать эту Алтай-су рядом с р. Кобдо, к примеру, как этого хочет Алберт Германн, недалеко от оз. Кобдо, или Кара-Уссу. [485]  [485]Alb. Herrmann, Atlas of China, 49, E.2.


[Закрыть]

Тайан рассчитывал отступить к массиву Алтая, чтобы измотать монгольскую армию долгими маршами и затем застать ее врасплох в каком-нибудь ущелье. Его лейтенант Курису-баши постыдил его за такую осторожность: ведь старый найманский правитель, его отец Инанч-билга, никогда не показывал врагу ни свою спину, ни круп своей лошади! Пришедший в ярость от оскорбления, Тайан приказал идти в атаку.

Столкновение было ужасным. Кассар, брат Чингиз-хана, командующий монгольским центром, проявил себя умелым полководцем. К вечеру, Монголы были победителями. Тайан, тяжело раненный, был унесен своими людьми на высоту. Здесь, повествование Секретной истории принимает тон эпопеи. «Кто те, спрашивает Тайан у своих верноподданных, кто преследует нас как волки преследуют стадо?» – «Это, отвечает Джамука, четыре охотничьи собаки моего брата Темуджина; кормятся они человечьим мясом и привязаны на железную цепь; черепа у них из бронзы, зубы заточены об скалу, языки словно мечи, сердце – из железа. Вместо плеток у них гнутые сабли; жажду они утоляют росой и несутся вскачь с ветром; в сражениях они пожирают человечью плоть. Вот они сейчас спущены с цепи, с пеной у рта, они веселятся. Эти четыре собаки – это Джебе, Хубилай, Джелме, Суботай!» Тайан спрашивает опять: «Кто видится сзади, похожий на стремительно приближающегося голодного сокола?» – Это мой анда Темуджин, одетый в железный камзол. Ты говорил, что покажись Монгол, ты сожрешь его как ягненка, не оставив ни кусочка. А теперь…!» [486]  [486]Владимирцов, Жизнь Чингиз-хана, 60. Юань-Ши, как всегда суховат, нам повествует просто, что Джамука, пришедший в ужас от мощи монгольской армии, покинул Тайана и бежал с джарджиратами, не дожидаясь начала сражения (перев. Краузе, Чингиз-хан, 26), бегство, которое подтвердил Рашид ед-Дин (перев. Эрдманна, Темуджин, 302).


[Закрыть]

Напрасно последние верноподданные, продолжает монгольское повествование, спрашивали у Тайана, что они должны были делать. Тот уже умирал. Напрасно, чтобы оживить его, Курису-баши кричал ему, что его жены и мать Гурбесу [487]  [487]В Секретной Истории пишется (Хениш), 54 и 60), что «Тайян был сыном Гурбезу» Д. Охссон (1,89) считает, что была любимая супруга Тайяна.


[Закрыть]
ждали его в палатке. Обессиленный потерей крови, Тайан оставался лежать на земле. Тогда его последние верноподданные, во главе с Корису-баши, вновь спустились, чтобы умереть в бою. Чингиз-хан, восхищаясь их безнадежным мужеством, хотел пощадить их, но они отказались сдаться, и были все убиты. Кучлуку, [488]  [488]Гучулуг D транскрипции Секретной Истории, Хениш, 61.


[Закрыть]
сын Тайана, с частью своих людей, очевидно, смог спастись бегством в сторону Иртыша. За исключением этих изгнанников, основная часть найманского народа должна была подчиниться Чингиз-хану.

Меркитский предводитель Токта-баки последовал за Кучлугом в его бегстве. [489]  [489]Если так считать, то Юань-Ше (перев. Краузе, 26), Кючлюг и Токтоа отправились на поиски Буйуруга, брата Тайяна, которого когда-то изгнал Чингиз-хан вплоть до Верхнего Енисея. Как мы видели, вопреки Рашид ад-Дину и Юань-ше, Секретная История повествует о смерти Буйуруга некоторое время спустя после его поражения от монголов во время бегства в направлении Урунгу (Говарт, The Kirais, p.398). Но Секретная История весьма скудно осведомлена о том, когда речь идет о кампаниях, отличавшихся некоторой эксцентричностью.


[Закрыть]
Помощник меркитского предводителя, Дайир Уссун, подчинился самопроизвольно и отдал в жены Чингиз-хану свою дочь, прекрасную Кулан. Эпизод, рассказанный Секретной Историей, связанный с молодым монгольским офицером Найа, ведущим Кулан к Чингиз-хану через разграбленную мародерами страну, странным образом разоблачает наивную грубость обычаев того времени. [490]  [490]См. Grenard, Gengis-khan, 57.


[Закрыть]

Юань-ши уверяет нас, что найманский принц Буйуруг, брат Ван-хана, участвовал еще в походах вместе с Кучлугом, Токта-баки и Джамукой, со стороны верхнего Иртыша, около озера Зайсан и гор Улуг-таг, т.е. около горных массивов, сформированных сибирским Алтаем, Тарбагатаем и горами Чингиз. Все четверо умерли один за другим. Буйуруг был застигнут врасплох на охоте вблизи гор Улуг-таг эскадронами чингизидов и убит (в 1206 г.), согласно Юань-ши. [491]  [491]Перевод Краузе, Чингиз-хан, стр. 28. Противоположные высказывания супра, стр. 261.


[Закрыть]

В 1208 г., осенью, [492]  [492]Бартольд, Туркестан, 361. Та же дата у Юань-ше (перевод Краузе, Чингиз-хан, стр. 29).


[Закрыть]
Чингиз-хан лично выступил с маршем на верхний Иртыш, чтобы покончить с последними «мятежниками». При переходе, он получил подчинение ойратского предводителя Кутука-баки, который, будучи не в состоянии оказывать сопротивление, присоединился к нему и служил ему направляющим. Кучлуг и Токта, атакованные на берегах Иртыша, были полностью разбиты. Токта погиб в бою. Кучлугу удалось спастись бегством, и он смог добраться до империи каракитаев, где мы его вновь найдем. Что касается джаджиратского предводителя Джамуки, который вел жизнь искателя приключений во главе банды изгнанников, ставших грабителями, то он был выдан своими людьми Чингиз-хану. Если Д. Охссоп полагает, что это событие имело место сразу же после поражения и смерти Тайана, в 1204 г., то Рашид ад-Дин его не датирует. Напротив, Владимирцов, следуя порядку Секретной Истории, считает, что Джамука был взят в плен после смерти Токта, которая была в 1208 г., помня о том, что они были анда, братьями по клятве, Чингиз-хан умертвил его как принца, без кровопролития. «Это было милостью, отмечает Владимирцов, так как, по убеждениям шаманов, душа человека живет в его крови». Что же до традиции, изложенной Рашид ад-Дином, то она кажется неправдоподобной: по ней, Алчидай, племянник Чингиз-хана, которому тот доверил охрану – или казнь – Джамуки, подверг своего пленника пытке, отрезав ему поочередно все конечности. Отметим, что Джамука, человек, вставший антицезарем против Чингиз-хана, в конце концов, показал себя таким же подлецом, как и интриганом. После того, как он вовлек Кереитов и Найманов в войну против своего соперника, он дважды подряд дезертировал до начала военных действий, оставив в час сражения сперва Ван-хана, а чуть позже – Тайана. Этот личный противник завоевателя уступал ему как своим характером, так и как воин.

Последние банды меркитов были разбиты немного позднее монгольским полководцем Суботаем. [493]  [493]Заключительная кампания Суботая при содействии Токучара, зятя Чингиз-хана против последних отрядов меркитов, рассматривается (чему в какой-то мере следует Рашид ад-Дин) в 1217 г., в то время как Секретная История приводит дату 1206 г. но этот последний источник, жизненно важный для внутренней истории монголов, кажется неаргументированным, когда речь заходит о кампаниях, имевших место на отдаленном расстоянии. См. Поражение меркитов от Суботая произошло на реке Чам или Джам, которую Бартольд относит к Западной Уйгурии (а Бретшнайдер – к Верхнему Иртышу). См. Бартольд, Туркестан, 362.


[Закрыть]

Наконец, и Киргизы верхнего Енисея (Танну Ола и район Минусинска) подчинились без боя с 1207 г.

Вся Монголия была подчинена. Знамя Чингиз-хана, белое знамя с девятью языками пламени, станет флагом всех Тюрко-Монголов.

Уместно заметить, что во время поражения Найманов, в 1204 г., хранитель печати Тайана, Уйгур Тататона, попав в руки Монголов, перешел на службу к Чингиз-хану. [494]  [494]Нам известно имя Татона только благодаря кит. транскрипции. Пельо отклоняет вариант Тататуна, предлагаемый Бартольдом (Бартольд, Туркестан, 387; Pelliot, Notes sur le Turkestan, Toung-pao, 1930, I, 33).


[Закрыть]

Таким образом, при Завоевателе образовался зародыш монгольской канцелярии с уйгурскими «кабинетами».

Чингиз-хан – император

Чингиз-хан не стал ждать последних актов повиновения или казни для того, чтобы официально закрепить свою власть в племенах. Весной 1206 г., он собрал вблизи истоков Онона на большой ассамблее или курултае [495]  [495]Пельо пришел к выводу, что для этого слова форма курилтай более предпочтительна, чем курултай у Бартольда и Владимирцова. (Notes sur le Turkestan, Toung pao 1930, 52, et Sur la legende d Utuz-khan, ibid., 347).


[Закрыть]
всех уже подчиненных Тюрко-Монголов, в данном случае кочевников современной внешней Монголии. По этому случаю он был провозглашен всеми монгольскими и тюркскими племенами высшим ханом, или, как переводит Секретная История, каганом или кааном согласно старой титулатуре Жуан-жуанов в V в., перешедшей с тех пор ко всем наследственным хозяевам Монголии, Тукю VI в. и Уйгурам VIII в. [496]  [496]Каган было древним наименованием титула жуан-жуаней (то есть монголов), использованного впоследствии правителями тюрков тукю, разрушителями и преемниками империи жуан-жуаней во второй половине VI в. Монгольско-чингизханидская форма кахан в Секретной Истории, по транскрипции, приводимой Хенишем и каан, в других текстах (кан в современном ор-досском), см. Mostaert, Ordosica, Bull. Catholic University Peking, n9,1934,p.73) «Я сомневаюсь, пишет Пельо, что Чингиз-хан носил когда-либо титул кагана. Его истинным титулом мне кажется был Чингисхан, или Чингиз-хан» (Pelliot, Notes sur le Turkestan, Toum-pao, 1930,1,25). Aussi Pelliot, Les Mongols et la Papoute, Revue de 1 Orient Chretien, 1923, 19.


[Закрыть]

Это тот самый титул, который западные путешественники, Плано Карпини, Рубрук, Марко Поло, Одорик де Порденон выражают словосочетанием «великий хан».

После падения Уйгуров в 840 г., империя степей практически находилась в упадочном состоянии. Чингиз-хан, объявленный высшим ханом «всех тех, кто живет в войлочных палатках», заявлял, что эта старая империя, поочередно находившаяся во власти предков Тюрков (Хун-ну), затем предков Монголов (Жуан-жуаней и Эфталитов), затем заново Тюрков (Тукю и Уйгуров), была окончательно восстановлена в пользу Монголов. Тюрки, как и Монголы, были, таким образом, включены в новую монгольскую нацию (монгол улус, монголджин улус) и отныне именно под этим именем Монголов будут известны победители и побежденные, Кереиты и Найманы, как и Борджигины, «все поколения, живущие в войлочных палатках», и именно этим именем они будут отныне прославляться. [497]  [497]Чингизханидские монголы иногда называли себя Голубыми Монголами (Кека Монгол). Уже древние тукю на надписях Кошо-Цайдама называли себя Голубыми Тюрками (Кек Тюрк). Cм.Thomsen, Inscription de 1 Orkhon, p.98. Эпитет голубой заимствован у неба, тангри, представителями и уполномоченными которого считали себя каганы ту-кю, называвшие себя посланниками неба на земле (джайагату или джайату на монг. яз. эпохи Чингизхана). Впрочем, известно, что монголов неправильно называли татарами или тартарами и по поводу чего они высказывали свой протест во встречах с западными путешественниками в ХШ в. «Монголы, отмечает Рубрук, не желают, чтобы их называли тартарами, к тому же Татары были другим народом, как бы я выразился, последующим народом, насколько это мне стало известно (Рубрук, гл. XVIII).


[Закрыть]

Плохо известная часть этого курултая 1206 г. была проведена шаманом Кокчу, также называемым Таб-тангри. [498]  [498]Э. Хениш переводит Таб-тангри (Теб-тенгери в своей транскрипции Секретной Истории), как «ganz gottlich, Uebergott, Erzgott» (Manghol un niuca tubcaan, p. 119).


[Закрыть]

Отец Кокчу, старый Мунглик, или Мунлик, сыграл значительную роль в жизни Чингиз-хана, женившись в итоге на его матери, вдове Елун-еке. [499]  [499]Мюнглик, как доверенное лицо Есугея и Елен-еке, имел поручение, что после смерти Есугея он пойдет за молодым Тимужином и он благополучно привел того к себе. Но некоторое время спустя тот же Мюнглик покинул Темужина, которому было тридцать лет, уведя с собой стада клана. После первых успехов Чингиз-хана, он, впрочем, вернулся обратно. Именно он предупредил вовремя Чингиз-хана отказаться от встречи с кераитским Ван-ханом, которая была ни чем иным, как западней, устроенной Сангюном. Достоверно, что Мюнглик женился на вдове Елен-ке.


[Закрыть]

Кокчу, магические силы которого были окружены суеверным страхом – он поднимался на небо на сером в яблоках коне и беседовал с духами – объявил на курултае, что Вечное Синее Небо признавало Чингиз-хана как универсального кагана. На это небесное признание новый император ссылался как на основу своей власти. Он именовался каганом (или точнее кааном), повинуясь власти, порядку и могуществу вечного неба (монгка тангри – йин кутчун-дур) и этот протокол мы найдем у его последователей, например, на печати его внука, Великого хана Гуйюка, писавшего папе Иннокентию VI. [500]  [500]Pelliot, Les Mongols et la Papoute, Revue de lOrient Chretien, 1923, p.22.


[Закрыть]

Особенным культом, отмечает Владимирцов, было наделено знамя (туг) Чингиз-хана, Белое знамя с девятью хвостами яка. [501]  [501]См. Pelliot, Notes sur le Turkestan, Toung-pao, 1930, p,32. рассматриваемого как символ и жилище духа-хранителя (сул-де) императорского клана, золотого клана (алтан урук) «Именно сулде, дух Знамени, говорит Владимирцов, вел Монголов к завоеванию мира».


[Закрыть]

Шаман Коктчу помог Чингиз-хану установить «религиозные» основы его власти. Явно считая себя неприкосновенным, ввиду своих магических сил, а также из-за положения его отца Мунглика в императорской семье, он вскоре повел себя заносчиво, стремясь, своим сверхъестественным престижем, управлять императором и империей. Он поссорился с Кассаром, братом Чингиз-хана. Чтобы потерять своего врага, он объявил хану странным образом тенденциозное откровение: «Дух мне открыл повеление Вечного Неба. Сначала будет править Темуджин, а после него это будет Кассар. Если ты не устранишь Кассара, то будешь в опасности!». Эти речи, действительно, пробудили подозрение в душе Чингизхана, который арестовал своего брата, лишив его шапки и пояса, знаков отличия военачальника. Вдова Елун-еке, узнав об этом, поспешила на помощь Кассару, и освободила его, а затем, обнажив свои груди, в патетическом порыве, описанном Секретной Историей, восклицала: «Вот груди, вскормившие вас. Какое же преступление совершил Кассар, что ты хочешь погубить свою собственную плоть? Ты, Темуджин, ты сосал эту грудь, а твои братья Катчиун и Отчигин сосали ту. Один лишь Кассар сосал их обе. У Темуджина дух, а у Кассара сила, и это лучший лучник. Каждый раз, когда племена восставали, его лук и стрелы их обуздывали. Теперь, когда враги истреблены, он стал не нужен!» [502]  [502]Перевод Владимирцова, Жизнь Чингиз-хана, 83, Гренар, Чингиз-хан, 63. Итак, давно еще в решающей битве найманов против Тайяна в 1204 г., Кассар командовал центром монгольской армии.


[Закрыть]

Чингиз-хан, сконфуженный, вернул Кассару его титулы и знаки отличия, и довольствовался лишь тем, что отобрал у него некоторых из его людей. Но шаман, тем не менее продолжал воздействовать на императорскую семью. Теперь он взялся за самого младшего брата Чингиз-хана, за Темуже Отчигина, оскорбив его при всех. Мудрая Бортэ, жена Чингиз-хана, предупредила последнего. «Если при твоей жизни можно оскорблять твоих братьев, то после твоей смерти народ восстанет против твоих детей!». На этот раз Чингиз-хан понял и позволил Темуже избавиться от колдуна. Сцена была короткой. Несколько дней спустя, когда Коктчу приехал со своим отцом Мунгликом в гости к Чингиз-хану, Темуже схватил шамана за горло. Чингиз-хан приказал им выйти наружу, чтобы там выяснять свои отношения. Как только Коктчу вышел из императорской палатки, три охранника, снятых с поста Темуже, с молчаливого согласия Чингиз-хана, переломили ему позвоночник, «не пролив ни капли крови». Мунглик, понимая, что его сын был мертв, не шелохнулся: «Я служил тебе, о каган, намного раньше твоего восшествия на престол, я буду продолжать тебе служить…». Чингиз-хан назначил, как баки на место Коктчу, «на белом коне и в белом одеянии», Узун, самого старого члена племени Баарин, который был великим, заслуживающим уважения, шаманом. [503]  [503]Бартольд, Туркестан, 391.


[Закрыть]

Так началась на поляне, под двумя войлочными палатками, ссора духовенства и империи, между колдуном и великим ханом. Но она быстро разрешилась после того, как великий хан умело сломил карьеру колдуна.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю