355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рене Груссэ (Груссе) » Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан » Текст книги (страница 26)
Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 18:36

Текст книги "Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан"


Автор книги: Рене Груссэ (Груссе)


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 52 страниц)

Регентство Огуль Каймиш

После смерти Гуйюка, его вдова Огуль Каймиш, происхождением из ойратов, как считает D'Oxccon, или из меркитов, поправляет Пельо, вполне разумно справлялась с регентством. [648]  [648]D'Ohsson ошибается (II, 246), когда считает Огуль Каймиш дочерью бывшего повелителя ойратов Кутуку-баки. Поправка Пельо, Les Mongols et la Papaute, Rev.de f Orient Chretien, I.e., p.61 (199).


[Закрыть]

Именно она в 1250 г. приняла в Тарбагатае в регионе Имиля и (Собака принадлежащего наследию династии Угэдэя, посланников Людовика Святого, а точнее, трех доминиканцев – Андрэ де Лон– жюмо, его брата Ги или Гийома и Жана де Каркассона, прибывших через Персию (Таурис) и Талас. Она соблаговолила принять в качестве дани подарки короля Франции и потребовала в письменной форме более четкого принятия решения о подчинении монголам. Посланники короля вернулись к Людовику Святому в Цезарию самое раннее в апреле 1251 г.

Огуль Каймиш хотела бы передать трон одному из принцев по родственной линии Угэдэя, или Ширамону, [649]  [649]Об этом имени (может быть Саломон) см. Pelliot, Les Mongols et la Papaute, I.e.,63-64 (203-204).


[Закрыть]
племяннику Гуйюка, или, что еще предпочтительнее (но он был еще очень молод) – сыну от брака с Гуйюком – Кучу. [650]  [650]См. Pelliot. Ibid.,1931, 196 (199).


[Закрыть]

Но Батый, который играл теперь основную роль как дуайен Чингизханидского клана, был полон решимости отстранить угэдэидов от власти. Он был заодно с вдовой Толуя – Суаюргактани или Соргактани. Эта принцесса кереитского происхождения (она была племянницей ван-хана Тогрула) и как все кереиты, исповедывала несторианство, и была как умной, так и дипломатичной. [651]  [651]Соргактани была дочерью Джагамбу, брата Ван-хана. Она скончалась в феврале 1252 г. после назначения своего сына Мунке.


[Закрыть]

Когда то Гуйюк провел тщательное расследование по злоупотреблениям власти и незаконных присвоений должностных функций, совершенных во вред государству различными Чингизханидскими принцами, и было доказано, что благодаря ей поведение клана Толуя было всегда безукоризненным. [652]  [652]D'Ohsson, II, 204.


[Закрыть]

Теперь она считала, что наступил их час. Она сумела убедить Батыя, чтобы Великим ханом был избран один из ее старших сыновей от клана Толуя, а именно, Мунке. [653]  [653]Мунке по-монгольски мангю или мангу, означающего на тюркском языке Вечный. См. Pelliot, Sur quelques mots d'Asie Centrale, J. A., april-mai 1913,451.


[Закрыть]

Таким образом, именно Мунке был выбран Батыем и рекомендован на усмотрение курултая, который он созвал в связи с этим в своем лагере в Алакмаке на севере Иссык-Куля, кажется, в 1250 г. Назначение Мунке, впрочем, было решено только уполномоченными представителями династий Джучи и Толуя, так как, по мнению Бартольда, представители династий Угэдэя и Чагатая, или вообще не прибыли на ассамблею, или покинули Алакмак до окончательного решения вопроса. Когда они узнали, что предлагается кандидатура Мунке, они категорически отказались поддержать это и к тому же курултай проходил вдали от святых мест Чингизханидов и многие представители не прибыли на него. Батый принял решение созвать второй курултай в более полном составе в одном из устраивающих всех месте на Ононе или Керулене и пригласил на него представителей династий Угэдэя и Чагатая, но на все предложения, адресованные им, естественно, последовал отрицательный ответ.

Продолжая свою линию наперекор оппозиции, Батый поручил своему брату Берке провести курултай в Кода-арале или Котою-арале [654]  [654]Поправка Пельо, см. Les Mongols et la Papaute, I.e., 1931, p.62, 200).


[Закрыть]
на Керулене. Несмотря на протест со стороны представителей династии Угэдэя, которые отказывались соглашаться с устранением их от управления империей, а также, несмотря на возражения Иису-Мангу, предводителя улуса Чагатая, который поддерживал угэдэидов, Берке провозгласил Великим ханом Мунке (1 июля 1251 г., по свидетельству Джувейни). Таким образом, империя перешла окончательно от династии Угэдэя к династии Толуя. [655]  [655]D'Ohsson, II, 249 et sq. (d'apres Djouweyni et Rachid ed-Din).


[Закрыть]

Относительная легкость, с которой произошло это событие, напоминавшее государственный переворот, объясняется тем, что перед сильной личностью Мунке, законные наследники династии Угэдэя были совсем юными и недостаточно проявившими себя принцами. Оно объясняется также той временной диктатурой, которую в период безвластия Батый мог использовать как дуайен Чингизханидского клана и предводитель его старшей ветви. Правдоподобно и то, что устранение династии Угэдэя от власти в пользу клана Толуя, явилось нарушением легитимности, которую основные пострадавшие от такого хода событий не могли принять, не отреагировав соответствующим образом. После устранения от власти клана Угэдэя, в частности Ширамона, его члены явились после подобного переворота к концу курултая, чтобы создать видимость признания Великого хана, но в действительности, кажется, они намеревались с их войском неожиданно захватить его и лишить трона. Но их намерения стали известными. Сопровождающий отряд был обезоружен, их советники, в частности, Кадак и Чинкай, были преданы казни, [656]  [656]Pelliot, I.e., 63 (201).


[Закрыть]
а все оставшиеся были заключены под стражу.

Мунке сурово расправился с несчастными кузенами. Старая регентша Огуль Каймиш, которую он ненавидел («женщина, хуже чем собака», говорил он Рубруку) была лишена одежды и подвергнута допросу, зашита в мешок и утоплена (май-июль 1252 года). Хубилай, младший брат Мунке, на какое-то время спас Ширамона, которого он призвал в китайскую армию, но в дальнейшем он не смог помешать Мунке утопить этого молодого несчастного принца. Кучу, молодой сын Гуйюка, был отправлен в один из кантонов на западе Каракорума. Не был наказан Кадан, который тут же подчинился Мунке (и сам стал исполнителем мстительного акта, в частности, против Эльджигидая). В живых остался также Кайду. Вдвоем они сохранили за собой угэдэйский улус Имиля. В дальнейшем мы узнаем, что Кайду впоследствии возглавил борьбу за возвращение законных прав угэдэидам и причинил ужасные неприятности преемнику Мунке. Наконец, Мунке приговорил к смерти предводителя чагатайского улуса Иису-Мангу, который выступил против него и заменил его другим чагатаидом, Кара Хулагой, а затем вдовой последнего – принцессой Оргханой (1252). Бури, другой внук Чагатая, который нанес Батыю оскорбление в ходе европейской военной кампании, был выдан Батыю и умерщвлен им. [657]  [657]Pelliot, Les Mongols et la Papaute, I.e., 1931-1932, 66 (204) et 79 (217).


[Закрыть]

Правление Мунке (1251-1259)

Мунке, которому исполнилось сорок три года, когда он стал императором, был после Чингиз-хана одним из самых примечательных монгольских Великих ханов. Неразговорчивый, противник излишеств и разврата, находя расслабление только во время охоты, он приложил все усилия для усиления ясака и выполнения предписаний своего предка. Полный энергии предводитель, строгий, но справедливый управленец (он до последнего рассчитался с огромными переводными векселями, подписанными его предшественниками, так и не выплаченными последними), [658]  [658]D'Ohsson, II, 266 (согласно Джувейни и Рашид ад-Дина).


[Закрыть]
жесткий, но мудрый политик, доблестный воин, он восстановил полностью мощную структуру, созданную Чингиз-ханом. Ничего не потеряв из черт своей расы (как это произойдет с его преемником Хубилаем), он завершил подготовку для монгольской империи квалифицированных управленческих кадров и превратил подвластную ему страну в крупное законное государство. В начале своего правления те обязательства, которые он принял по отношению к Батыю (который буквально посадил его на трон), привели фактически с соблюдением закона, как на это указал Бартольд, к некоему разделу власти, так как Батый практически царствовал независимо на западе от Балхаша. [659]  [659]Рубрук (глава XXV) считает, что граница двух владений находилась в стороне Ала-Тау на севере Иссык-Куля. По мнению того же путешественника, Мунке и Бату составляли истинную диархию, а сам Мунке говорил Рубруку: «у человека пара глаз, несмотря на то, что у нас два глаза, тем не менее получается один взгляд». Однако Мунке со своим авторитарным характером и чувством экономии сумел отказаться от того, чтобы попросить денег у самого Бату. (D'Ohsson, II, 320-321, согласно Yuan-che).


[Закрыть]

Но позже, в связи со смертью Батыя, Мунке вновь стал единственным всевластным хозяином монгольского мира. Предводители различных улусов и владельцы земель из числа Чингизханидов считали вправе быть освобожденными от налогообложения или передачи части доходов страны уполномоченным центральной власти. Мунке положил конец подобной практике. Вполне очевидно, что если бы он прожил еще больше, а его преемники следовали его политике, то монгольская империя, вместо того, чтобы быть поделенной на ханства Дальнего Востока, Туркестана, Персии и Руси, осталась бы относительно унитарным государством.

Мунке. воспитанный матерью, исповедовавшей несторианство, кереитской принцессой Соргактани, относился благосклонно к несторианству. Хранителем печати он назначил несторианца – Кереит Болгая. [660]  [660]См. Pelliot, Chretiens d Asie Centrale et d Extreme-Orient, Toung-pao, 1914.629.


[Закрыть]

Но он также с симпатией относился к буддизму и даосизму. С 1250-1252 гг. при императорском дворе он назначил предводителя даосистской церкви и «главного хозяина» буддистов. Первым был монах Ли Чачанг, вторым – лама «из западных стран» по имени Намо. [661]  [661]См. Chavannes, Inscriptions et pieces de chancellerie chinoises, Toung-pao, 1904, 364, 374; 1908, 356, 362.


[Закрыть]

В эту эпоху особым распоряжением монарха пользовался Ли Чачанг. В 1255 г. Мунке присутствовал на бурном совещании, где участвовали буддистский монах Намо и даосисты. [662]  [662]См. Bazin, Recherches sur les ordres religieux chinois, J. A., 1856, II, 138 et Chavannes, Inscriptions et pieces de chancellerie, I.e., 1904, 367, 383.


[Закрыть]

В 1256 г. при его дворе в Каракоруме состоялось нечто вроде церковного собора. Он говорил Рубруку: «Все эти религии как пять пальцев одной руки». Но буддистам он говорил, что «буддизм является ладонью руки, а все остальные религии – пальцы той же руки". В самом деле, кажется, что, балансируя между буддистами и даосистами, Мунке закончил тем, что склонился в пользу первых, особенно после коллоквиума в 1255 г., где даосисты были уличены в том, что распространяли апокрифы, которые извращали происхождение буддизма. В остальном монгольский монарх использовал все верования в своих политических целях. Именно с учетом этого, он поставил предводителем буддистов бонзу Кай Юаня, а верховным над даосистами назначил личность, также преданную интересам монголов.

Путешествие Рубрука

Вэпоху правления Мунке, Людовик Святой послал с миссией к монголам францисканца Гийома де Рубрука (родом из под Касселя). [663]  [663]R. Grousset, Histoire des Croisades, III, 522.


[Закрыть]

Рубрук, покинув Константинополь 7 мая 1253 г., [664]  [664]Пельо считает, что Рубрук направился из Палестины в Константинополь в начале 1253 г., а не в 1252 г., как на это указывает Рокхилл. (Mongols et Papaute, I.e., 1931, p.77 (221).


[Закрыть]
добрался Черным морем до итальянских факторий в Крыму (прибыл в Солдаю 21 мая). Он продолжил путь из Крыма в русские степи, то есть в кипчакское ханство, и у него сложилось впечатление, что он попал в другой мир, мир жизни номадов среди безмолвных просторов, которые после массового истребления древних кипчакских тюрков, были океаном растительности, на горизонте которого неожиданно возникали патрули монгольской кавалерии. «Когда я очутился среди татаров, мне в самом деле привиделось, что я был перемешен в другой век». Описание монгольских орд Рубруком стало хрестоматийным. «У них нет постоянного места жительства, так как они разделили между ними всю Скифию, которая простирается от Дуная до Дальнего Востока и каждый предводитель в соответствии с тем, мало или много находилось под его началом людей, знал границы своих пастбищ и определял, где он должен оставаться в зависимости от времени года. При наступлении зимы они направляются к более теплым краям на юге, летом они возвращаются к более умеренным краям на севере». Рубрук со знанием дела описывает монгольские шатры из войлока, установленные на повозках и зачастую служившими передвижными поселениями. Что касается самих монголов, никто лучше не описал их, чем наш францисканец: «Мужчины сбривают небольшое каре на голове и то, что остается от волос на голове, они завивают в косички, которые свисают с каждой стороны висков, падая до ушей». Укутываясь зимой изделиями из меха, они надевают летом одежды из шелка, доставленного из Китая. Наконец, они не расстаются с огромными сосудами с кумысом, броженным кобыльим молоком, национальным монгольским напитком и вином». [665]  [665]Что касается различных видов кумыса, см. Pelliot, JA., 1920, I, 170.


[Закрыть]

31 июля Рубрук достиг ставки Сартака, сына Батыя, в трех днях езды от Нижней Волги. Несмотря на то, что наш францисканец не отдавал себе в этом ясного отчета, Сартак был несторианцем и Рубрук был препровожден к нему «неким несторианским христианином по имени Кайат, который относился к знатным людям двора». [666]  [666]Вопреки Рубруку, чьи предупреждения, направленные против несторианцев, были в некоторой степени чрезмерными, несторианство Сартака бь ло признано армянским летописцем Киракосом.
  Поспешим уточнить, что замечания Рубрука о полной неосведомленности несторианского «духовенства» подтверждены путешественниками Поло, которым Великий хан Хубилай об этом сказал, когда обратился с просьбой прислать католических богословов для того, чтобы довести до сведения двора истинное католическое учение. (Marco Polo, II Milione, ed. Benedetto, p.70-71).


[Закрыть]
И даже если это неправда, что при Сартаке Рубрук встретился с тамплиером, этот принц был достаточно информирован о происходящем на Западе. Когда Рубрук сказал ему, что самым могущественным монархом христианского мира был император, тот на это заметил, что гегемония на тот момент перешла к Людовику Святому. После того, как Рубрук, выйдя из стоянки Сартака, пересек Волгу, он был принят в ставке Батыя на восточном берегу реки. «Батый восседал на высоком месте или троне, величиной с кровать, покрытой позолотой, куда вели три ступеньки. Около него находилась одна из его жен; другие же мужчины находились на правой и левой сторонах от нее». В свою очередь Батый направил Рубрука ко двору Великого хана Мунке. Францисканец пересек Яик или реку Урал и вошел в азиатские степи, «это безлюдное пространство, подобное огромному морю». Он спустился вдоль Чу, провел шесть дней в Таласе, пересек Или, прошел на север Или через город Эквис», населенный таджиками, говорящими на персидском языке и, который, при скрупулезном исследовании Бартольда, может оказаться ни чем иным, как Ики-огузом М. Кашгари, [667]  [667]Минорский, Худуд аль-Алам, 246.


[Закрыть]
затем через «Кайлак» (Кайлык, неподалеку от нынешнего Капала), где процветала значительная несторианская община, а также уйгурская буддистская община, где Рубрук слышал чтение От mami paolme. Говоря об уйгурах, Рубрук пишет, что «татары (= монголы) заимствовали их письменность и алфавит, а письма, которые хан Мангу (= Мунке) шлет Вашему Величеству (Людовику Святому) написаны на монгольском языке, но уйгурскими буквами».

30 ноября 1253 г. Рубрук покинул Кайлык и, пройдя по восточной части озера Балхаш, пересек регион Имиля или Тарбагатая, вотчины угэдэидов, где начиналась древняя страна найма-нов на южных отрогах Алтая, и, наконец, он достиг ставки Мунке, который дал ему аудиенцию 4 января 1254 г. «Нас сопроводили во дворец, войлочный полог был приподнят и мы вошли, напевая гимн: A solis oxtu. Там все было покрыто золотканными материалами. В самой середине стоял сосуд на огне, наполненный терном, корнями полыни и лепешками из коровьего навоза. Великий хан сидел на небольшой кровати, одетый в богатый, хорошо люстрированный халат из мягкой ткани, напоминавшей шкуру нерпы. Это был человек среднего телосложения, с немного вздернутым и плоским носом в возрасте примерно сорока пяти лет. Хан отдал распоряжение преподнести нам напиток, сделанный на основе риса, цвет которого был светлым, а вкус напоминал белое вино. Затем он приказал принести несколько видов хищных птиц, которых поместил на руку, рассматривая их в течение длительного времени. Потом он повелел нам говорить. Переводчиком у него был несторианец».

В ставке Мунке Рубрук неожиданно встретил жительницу Лотарингии из Метца, по имени Пакетта, которая была привезена из Венгрии и которая была на службе одной из несторианских жен этого монарха. Сама она стала женой русского, работавшего там архитектором. Рубрук также встретил там при дворе Каракорума парижского ювелира Гийома Буше, «брат которого жил у Большого моста в Париже» и который поочередно работал на богатую вдову Соргактани, затем на самого молодого брата Мунке – Арик-богу, с симпатией относившегося к христианам. Рубрук заметил, что во время торжественных приемов при дворе, первыми к посещению допускались несторианские священники с их украшениями для того, чтобы освятить бокал Великого хана, а за ними следовало мусульманское духовенство и «языческие» монахи, то есть буддисты и даосисты. Сам же Мунке иногда сопровождал свою несторианскую супругу во время молебна в церковь. «Он вошел туда, ему занесли золоченую кровать, на которую он сел рядом с императрицей, своей супругой, напротив алтаря». [668]  [668]По сведениям Рубрука (гл. XXXVI) несторианские праздники заканчивались попойками. В конце церемонии, о которой говорится выше, супруга Мунке выпила много спиртного; «Нам принесли рисовый хмельной напиток, светлого вина, сходного с вином Ларошеля, а также кумыс (кумиз). Дама наполнив до краев бокал, встала на колени и попросила благословения. В то время как священники исполняли псалмы, она выпила эту чашу… И так прошел весь день до вечера. Наконец, дама, опьяневшая как и другие, возвратилась на своей повозке к себе, а священники продолжали свое песнопение, или скорее орали во всю мочь, провожая ее».


[Закрыть]

Рубрук прибыл к императорскому двору в Каракоруме 5 апреля 1254 г. Гийом Буше, которого высоко ценили как мастера золотых дел при дворе, встретил его с «большой радостью. Его жена была дочерью сарацина, родившегося в Венгрии. Она хорошо владела французским и команским языками. Там же мы встретили другого человека по имени Базиль, сына англичанина, тоже родившегося в Венгрии и владевшего теми же языками, что и его супруга». В Пасху в 1254 г. Рубруку было дозволено справлять богослужение в несторианской церкви Каракорума, где «ювелир Гийом создал образ святой девы Марии в виде скульптуры, наподобие той, что была сделана во Франции». Неподалеку от несторианской церкви в Каракоруме имелись две мечети и двенадцать пагод или храмов «с идолами». У Рубрука была возможность видеть на дивном богослужении Арикбогу, одного из принцев, наиболее благосклонно относящегося к христианству, «который протягивал нам руку, делая крестное знамение наподобие наших епископов». Однажды, когда возникли разногласия между мусульманами и христианами в присутствии Рубрука, то тот был свидетелем того, как Арикбога публично встал на сторону христиан.

30 мая 1254 г. накануне Троицынова дня в присутствии трех третейских судей, назначенных Мунке, Рубрук вел перед присутствующими в Каракоруме крупную религиозную дискуссию в процессе которой, заняв позицию теизма, он встал на сторону мусульманских богословов в их споре против буддистских философов. [669]  [669]Имя Тьюнан, Тьюн, под которым Рубрук и другие западные миссионеры называли буддистских монахов, происходит от кит. тао-жен, «люди дороги» или «пути», означавшего чрамана.


[Закрыть]

Рубрук покинул Каракорум 18 августа 1254 г. с ответом Мунке Людовику Святому: «Такова воля Вечного Неба. Есть только один бог на небе и только один монарх на земле – Чингиз-хан, сын Бога».

И от имени Вечного Неба и каана, его наместника на земле, Мунке предписал королю Франции признать себя вассалом. [670]  [670]Срав. формулу монаха Хетума или «Хейтона»: Шанжиюс Кан, император по велению Бога». (Historiens des Croisades, Documents armeniens, II, 148-150).


[Закрыть]

За два месяца и шесть дней Рубрук проделал обратный путь из Каракорума до Волги. По пути он встретился с царем Армении – Хэтумом I, который направлялся к императору, и в сентябре Рубрук достиг ставки Батыя, которая, кажется, в тот момент находилась в новой резиденции в Сарае. Оттуда через страну аланов и Дербентский пролив, Рубрук добрался до Могана, где был встречен найоном Байджу, командующим монгольской армией в Персии, в то время как его переводчик направился в Таурис к Аргуну Ахе, гражданскому управляющему той же Персии. Затем через Нахичевань, где он встретил Рождество, Эрд-зинджан, Кайсарию и Конию в сельджукском султанате, он пошел в направлении Малой Армении, чтобы сесть на судне в Ла-жаццо, чтобы доплыть до Кипра.

Царь Армении (т.е. арменизированной Цилиции) – Хэтум I, которого он встретил по пути следования из Монголии, оказался лучшим дипломатом, чем он. [671]  [671]Crousset, Histoire des Croisades, III, 527, 636.


[Закрыть]
Рубрук жил с опасением, что будет спровоцировано монгольское вторжение. Что же касается ловкого армянского монарха, то он сумел избежать интервенции, направив ее против мусульманского мира во благо христианства. С этой целью он прибыл вначале в Каре, где находилась стоянка Байджу, командующего монгольской армией в Персии (1253). Оттуда через Дербентский пролив он достиг стоянки Батыя на Нижней Волге, затем резиденции Мунке около Каракорума. Император принял армянского царя 13 сентября 1254 г., «находясь в зените своей славы».

Мунке оказал прекрасный прием верному вассалу, вручил ему охранную, или инвеститурную грамоту, [672]  [672]Ярлыг по-тюркски, джарлык по-монгольски, императорский указ. См. Pelliot, Toung pao, 1930, 292.


[Закрыть]
«документ, – как гласит армянская хроника Киракоса, – скрепленный печатью и указание на абсолютный запрет что-либо предпринимать против предъявителя документа или представителей государства Хэтума. Он также вручил грамоту о неприкосновенности церквей где бы это ни было». Другой армянский историк – монах «Хэйтон» в своем труде Flor des estoirex Orient, уточняет также, что Мунке заверил своего гостя, что крупная монгольская армия под началом его брата – хана Хулагу нападет на Багдад, разрушит их «смертельного врага» – халифат и вернет Святую Землю христианам. [673]  [673]Hayton, Documents armeniens des Croisades, II, 164-166. См. Chronique de Kirakos, J. A., 1833, 279 et 1858, I, 463-473. R. Grousset, Histoire des Croisades, III, 527-529. Впрочем, следует исправить то, что невольно некоторые утверждения армянских летописцев могут быть тенденциозными. Планы Мунке против халифата были чисто политического характера. У него не было никакого враждебного отношения к исламизму как таковому. А напротив, как утверждает Джувейни, он прислушивался с таким же уважением к мусульманским молитвам, как и христианским и др. Именно таким образом на праздновании байрама в 1252 г., великий судья Джемаль ед-Дин Махмуд из Ходжента прочитал молитву в своей орде. «Мунке заставил его повторить три раза и осыпал мусульман подарками».


[Закрыть]

В действительности это обещание, по крайней мере, было выполнено частично. Хэтум в полной уверенности покинул императорский двор монголов 1 ноября и возвратился в Цилицию по обычному маршруту: Бешбалык (Кучен), Алмалык (около Кульджи), Амударья и Персия, в июле 1255 г. [674]  [674]См. Bretschneider, Mediaeval researches, I, 168.


[Закрыть]

Война Мунке против империи Сун

Мунке вдохнул новый импульс монгольским завоеваниям, практически прерванным после смерти Угэдэя. С одной стороны, во время курултая, созванного в 1253 г. у истоков Орхона, он решил, что его младший брат – Хулагу завершит завоевание Персии, подчинив Багдадский халифат и Месопотамию, после чего Хулагу пойдет на завоевание Сирии (мы увидим дальше продолжение этой военной кампании). С другой стороны, Мунке лично со своим братом Хубилаем [675]  [675]Специально я использую форму Хубилай, имя принца, наряду с именем Кубилай, которое носил один из офицеров Чингиз-хана, не из-за того, что слово имеет различное происхождение, но чтобы читатель не смешивал эти два персонажа.


[Закрыть]
возобновил войну против китайской империи Сун.

Китайцы же на самом деле вопреки бесхребетности двора Ханг-чэу, бездеятельности министров и личной мягкотелости принцев династии Сун, оказали монгольскому вторжению неожиданное сопротивление. Доблестный китайский полководец Мин Кин (умер в 1246 г.) отобрал у монголов важный город Сиангян, расположенный на среднем течении реки Хань (1239) и длительное время сражался с ними за обладание Центральным Сычуанем или Чэнду, дважды опустошенным ими, но окончательно перешедшими в их руки только в 1241 г. [676]  [676]D'Ohsson сообщает нам, что монголы захватили Чэн-ду в год смерти Угэдэя (он умер в декабре 1241 г.). В 1252 г. Тонкьен канму описывает сцены грабежа монголами Чэн-ду, что свидетельствует о том, что не было эффективной монгольской оккупации.


[Закрыть]

Дело в том, что в этом огромном человеческом улье Южного Китая, пересеченного множеством рек и с гористой местностью, с большим количеством городского населения, война не смогла быть ничем иным, как осадной войной, когда всадники степей теряли свою мобильность и маневренность. Завоевание Северного Китая было осуществлено до Чингиз-ханидов другими тюрко-монгольскими ордами, хунну и сяньби в IV в., то-па в V в., киданями в X в., цинами в XII в. При завоевании Южного Китая, все, начиная от топа до цинов, потерпели неудачу. [677]  [677]См. стр. 98, 103-108, 183, и 192-193.


[Закрыть]
Для того, чтобы завоевать Южный Китай нужна была тактика ведения войны по-китайски, с использованием большого количества китайских пехотинцев, с применением целой «батареи» осадных машин, задействованных китайскими или мусульманскими инженерами.

Мунке сосредоточил все свое внимание на событиях, происходящих в Китае в целях координирования усилий монгольских войск, которые до тех пор были не согласованы. Его младший брат Хубилай, которого он тоже привлек для осуществления поставленных целей, с большой ответственностью, чем он сам, отнесся к этому, лично увлекшись китайской цивилизацией, и приняв решение искать удачи именно в этом направлении. В 1251 г. Мунке поручил ему управление завоеванными районами Китая, затем передал в его владения Хунань (административная единица, которая была гораздо крупнее, чем современная провинция, которая сегодня называется таким же образом, потому что она включала территорию между Желтой Рекой и Янцзы вплоть до 110° по Гринвичу на западе), [678]  [678]См. Albert Herrmann, Atlas of China, carte 52.


[Закрыть]
плюс уезд Конгчанг на Верхнем Вэе в современной Ганьсу. Хубилай, исполняя свои функции, пользовался советами просвещенного китайца Яо Шу, который, когда Хубилай был молодым, обучал его основам китайской письменности. В своих владениях в Хунани он прилагал усилия для восстановления земледелия, разрушенного войной, распределяя среди крестьян инструменты сельскохозяйственного назначения, семена для посевов, заставляя даже солдат стать на время земледельцами.

Перед тем как начать наступление по всему фронту на империю Сун на Нижнем Янцзы, Хубилай по приказу Мунке изменил маршрут. Совместно с Урианкатаем, [679]  [679]См. Pelliot, Revue de l'Orient Chretien, 1931, p.77 (201). По-персидски Курианкадай.


[Закрыть]
сыном великого Суботая, он вышел из Шеньси к октябрю 1252 г., пересек Сычуань и проник в Юннань. Эта последняя страна, тогда еще чуждая Китаю, с VIII в. составляла отдельное царство Наньчао или Тали, некитайское государство по происхождению ло-по или тай, которое было независимым в условиях альпийских высот. Хубилай овладел Тали, вражеской столицей и Шаньсу (Юнаньфу или же Пингтингхианг?), где скрылся правитель Тали, называемый китайцами Туан Хингче (1253). [680]  [680]См. Chavannes, Inscriptions et pieces de chancellerie chinoises d'epoque mongole, Toung pao, 1905, 1-7. Nan-tchao ye-che, trad. Sainson, 109.


[Закрыть]

Он, впрочем, оставил принца на троне в качестве махараджи, но приставил к нему «монгольского» чиновника, коим являлся присоединившийся китаец Лю Шэчон. Несмотря на то, что бывшая династия была сохранена, весь Юннань был разделен на монгольские командорства. [681]  [681]Правительство Юннаня возглавлялось, наряду с бывшей династией, чингизханидскими принцами, среди которых были Ужечи, сын Хубилая в 1267 г., Туглук и Есен Темюр, сын Южечи. Что касается политики монголов в отношении к Юннаню, и способов, при помощи которых они приблизили к себе бывших правителей Тали, ставших верными союзниками, см. Chavannes, Inscriptions et pieces, p.7 et 31, et Nan-tchao yeche, p. 110-112.


[Закрыть]
Уриянкатай напал затем на тибетцев и принудил их, по меньшей мере тех, кто был по соседству, признать монгольский сюзеренитет.

В конце 1257 г. Уриянкатай атаковал королевство Аннам (столица Ханой). Он спустился из Юннаня в долину Тонкина и разграбил Ханой (декабрь 1257 г.). Король Аннама – Тран Тайтонг посчитал благоразумным признать себя некоторое время спустя вассалом (март 1258 г.).

В сентябре 1258 г. на курултае, который состоялся в Монголии, Мунке принял решение взять на себя руководство ведением войны против китайской империи Сун. С основными силами монгольской армии он проник из Шеньси в Сычуане (октябрь 1258), захватил Пао-пинг (к декабрю 1258), но не смог, несмотря на все усилия, овладеть Хочэу, нынешним Хотзюанем, важным пунктом из-за своего месторасположения на разветвлении Киалингкианга и ее двух притоков. Он скончался в этом городе из-за дизентерии, которой заразился во время осады (11 августа 1259 г.).

В то время, когда умер Мунке, его брат Хубилай, который пришел с Хубея с другой монгольской армией, осадил город Вучэу, современный Вучан на среднем течении Янцзы перед Ханькоу в Хубее. В то же время Уриянкатай (который вернулся из Тонкина в Юннань в конце 1257 г.) прошел от Юннаня до Куангси, где он напал на Куэйлинь и затем прибыл в Хунань для осады Чанша. [682]  [682]См. Chavannes, Inscriptions et pieces de chancellerie, Toung pao, 1905, p.6 et 29.


[Закрыть]

Империя династии Сун была атакована одновременно на севере, западе и юге, когда смерть Мунке дала короткую передышку в военных действиях. В действительности, Хубилай, стремившийся беспрепятственно сесть на Чингиз-ханидский трон, поспешил заключить мир или перемирие с министром династии Сун – Кия Сютао, при котором Янцзы служила бы пограничной линией между двумя империями и вернулся в Хубей во главе своей армии.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю