Текст книги "Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан"

Автор книги: Рене Груссэ (Груссе)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 52 страниц)

Раздробленность империи тукюев

Вторая империя тукюев не могла удержать долго такой высокий уровень мощного государства. Великие каганы, воспетые в писаниях Кошо Цайдама, имели весьма посредственных преемников. «Их младшие братья и сыновья стали каганами, – говорится в той же надписи, – но младшие братья не походили на старших братьев, сыновья вовсе не напоминали отцов. На трон воссели каганы без мудрости и смелости, что и привело к распаду тюркской империи». [191]  [191]Thomsen, Inscriptions de 1 Orkhon, 98-99.


[Закрыть]Фактически то, что привело к краху мощь тукюев, так это соперничество двух ханств, восточного на Орхоне, западного – на Иссык-Куле и Таласе. Две близкие тюркские империи, которые господствовали на одной второй части Азии, начиная от Манчьжурии до Хорасана, могли стать непобедимыми, если бы смогли удержать союз, основанный на решениях 552 г. Предводитель восточных тукю сохранял превосходство с императорским титулом кагана, в то время как предводитель западных тукю довольствовался титулом ябгу. Но каган восточных То-па (573-581), брат и преемник Мохана был последним из среды своих, который удостоился почестей западных тукю. [192]  [192]Отметим, что с 575 по 585 год хан топа оказал гостеприимство гандхарскому миссионеру Жнангупте, изгнанного из Китая, и который обратил его в буддизм. См. Шаванн, Jinagupta, Toung-pao, 1905, 334 et 346 (traduit du Siu kao seng tchouan).


[Закрыть]

Между 582 и 584 гг. ябгу западников – Тарду, который, как об этом свидетельствует повествование Валентиноса, был весьма необузданной личностью, разорвал отношения с новым правителем восточных тукю и взял на себя титул кагана. Китай, где воинственная династия Суй продолжила в Центральной Азии великую политику династии Хань, придала силы Тарду в этом восстании, разорвавшем на две части тюркскую силу. С тех пор, действительно, восточные и западные тукю не смогли больше объединиться, но, напротив, в течение длительного времени, находились в состоянии враждебности. [193]  [193]См. восстановление биографии Тарду, осуществленное Шаванном, Documents, 48, n.l et 241.


[Закрыть]

Таким образом, в то время как Китай воссоздавал свое единство, тюрки разъединялись. Такое положение вещей способствовало вопреки их стремлениям, восстановлению китайского империализма в Верхней Азии при династиях Суй и Тан (VII-IX в).

Восточные тукю не только наблюдали, как их западные сородичи были настроены против их притязаний на превосходство, но и подрывали единство. Их новый каган Шаполо (581-587) [194]  [194]Китаизированная форма исконного тюркского Ишпара? См. Pelliot, Quelques mots d’Asie Centrale. l., с 211.


[Закрыть]видел, что даже в Монголии власть оспаривалась его двоюродными братьями Иэнло и Талопьеном. На западе он был атакован Тарду, новым «каганом» западных тукю, а на востоке – киданями Лэаоси. Но китайские власти всполошились: подобная коалиция, нанося решительный удар тюркам в Монголии, давала в руки Тарду сильный козырь. Не следовало, чтобы последний смог добиться тюркского единства в свою пользу. Китайский правитель Юан Кьен, основатель династии Суй, разорвал свои союзнические обязательства, оказал помощь восточному кагану Шапало (585) в борьбе против Тарду. В остальном, восточные тукю, втянутые в свои междоусобицы, не представляли никакой угрозы. Брат и преемник Шаполо, каган Мухо вероятно убил анти-хана Талопьена (587), но сам вскоре скончался и следующий каган Тулан (587-600) столкнулся с другим анти-ханом – Тули, которого поддержали китайцы. Тулану удалось, в самом деле, изгнать соперника (599), но император Юан Кьен поспешил тот час же принять Тули и его сторонников, с которыми он заключил союзнические отношения в Ордосе. Восточные тукю окончательно размежевались.

После смерти Тулана, Тарду – каган западников, попытался вновь подчинить себе деморализованных, потерявших веру в себя восточников и управлять Монголией, а также Туркестаном, и способствовать объединению тюрков. [195]  [195]Именно в это время в 598 г. Тарду послал в Константинополь к императору Морису посольство с письмом, где он недвусмысленно объявил себя верховным каганом, «великим предводителем семи рас и повелителем семи климатов» (Theophylacte, dans Chavannes Documents, 246).


[Закрыть]Чтобы опередить китайское правительство, он прибегнул к тактике устрашения. В 601 г. он стал угрожать Чанъ-яну, столице Китая; в 602 г. он напал на Тули, пользовавшегося покровительством китайцев, в его военном лагере в Ордосе. Но китайцы проводили скрытую политику. В 603 г. одно из крупных тюркских племен запада – Телесы или Теляши, предки Уйгуров, кочевавших, вероятно, в регионе Тарбагатая, Урунгу и Джунгарии, неожиданно выступило против Тарду, над властью которого нависла угроза в его собственных владениях настолько, что он вынужден был сбежать в Кукунор, где он и скрылся (603). И сразу же его царство, мощное ханство западных тукю, перед которым трепетали Персия и Византия, а несколько лет назад угрожало китайской столице, было разделено. Внуку Тарду – Шэкуэю досталась только самая западная часть наследства, куда входил Ташкент, в то время как другой анти-хан – Чуло стал владыкой Или. Чуло, впрочем, замышлял продолжить дело, начатое Тарду, но китайская политика сумела вовремя сдержать его: имперский эмиссар Тикью тайком поддержал его соперника – Шэкуэя, [196]  [196]См. Le Souei chou, trad. Chavannes, Documents sur les Tou-kiue occidenfaux, p. 15-20. – F. Jager, Leben und Werke des Pei Kiu, chinesische Kolonialgeschichte, Ostasiat. Zeitschr., octobre 1921.


[Закрыть]который боролся против него. Проиграв, Чуло стал служить китайскому императорскому двору (611). Со своей стороны, Шэкуэй, который был обязан своим успехом китайской политике, видимо, больше никогда не делал попыток выступить против Китая. В это же время у восточных тукю власть перешла к фавориту китайцев – кагану Тули (умер в 609 г.), а затем его сыну – Шэпию (609-619). Как в Монголии, так и в западном Туркестане, Китай династии Суй, без крупных военных действий, а, только прибегая к обычным интригам, ослабил тюркскую мощь, устранил непокорных ханов и привел к власти только тех ханов, которые подчинялись ему.

То же самое произошло в Кукуноре. Там орда сиэнпиев, вне сомнения, монгольского происхождения, называемых туиюхуэнами, соседство которых в течение трех столетий не давало покоя всем китайским позициям в Ганьсу, была раздавлена китайскими войсками и вынуждена была скрыться в Тибете. [197]  [197]См. Pelliot, Note sur les Tou-yu-houeu et les Sou-pi, Toung-pao, 1920, 323.


[Закрыть]

В этом же 608 г. Китай вновь подчинил себе оазис Хами. В 609 г. правитель Турана – Кьюпайю сдался на милость императору Юангти.

Все произошедшее закончилось тем, что неудачные кампании Юангти в Корее (612-614) подорвали престиж династии Суй. Каган восточных тукю – Шэпи восстал, и чуть было не захватил самого Юангти в крепости Юэнмэн на северо-западе Шаньси (615). Гражданские войны, которые прокатились тогда по Китаю (616-621) в самом разгаре которых рухнула династия Суй (618), придали уверенность тукю. Когда новая китайская династия Тан заняла, наконец, трон, освободившись от соперничавших претендентов, ей предстояло продолжить дело, начатое суями. Степь двинула свои орды в самое сердце Шэньси. В 624 г. новый каган восточных тукю – Хиэли (620-630), воспользовавшись беспорядками, вызванными междоусобицей, возглавив свои войска, стал угрожать имперской столице Чанъяну.

К счастью у династии Тан оказался замечательный военный полководец, имперский принц Ли Шэмин, который, несмотря на свою молодость, стал действительной причиной прихода к власти своей династии. С необычайной смелостью Ли Шэмин ринулся на встречу с варварами вплоть до Пинчеу в Кингхо и со своим твердым упорством сумел их устрашить. Предводители орды на какое-то время консолидировались, но затем, не вступая в сражение, отступили. Несколько часов спустя над регионом прошли проливные дожди. Тотчас же Ли Шэмин созвал своих военачальников. По свидетельству Таншу, он сказал: «Друзья, вся степь превратилась в море. Наступает ночь и она станет самой темной из всех. Пришел момент наступления. Тукю опасны тогда, когда они выпускают стрелы. Двинемся же на них с саблями и копьями в руках, и мы одержим над ними победу до того, как они будут в состоянии оказать нам сопротивление!» Так и было сделано. Под утро тюркский военный лагерь был разгромлен, а китайская кавалерия вырубила все вплоть до шатра кагана Хиэли, который обратился с просьбой о переговорах, и ушел в Монголию (624). [198]  [198]Китайское повествование об этом эпизоде с прекрасным эпическим ритмом было переведено Станисласом Жюльтеном, Documents sur les Toukiue, Journal Asiatique, 1864, II, 213 – 219.


[Закрыть]

Некоторое время спустя после такого выдающегося события, Ли Шэмин в возрасте 27 лет взошел на трон Китая, а в истории его стали признавать под императорским именем Тайцзун (626).

Разгром ханства восточных Тукю императором Тайцзуном

Император Тайцзун (627-649) действительно заложил основы китайского величия в Верхней Азии. Он разгромил ханство восточных тукюев, способствовал распаду ханства западных тукюев, над которыми, после смерти отца, его сын одержал окончательную победу, и присоединил к своей империи индоевропейские царства Тарима.

В год взошествия на престол Тайцзуна, каган восточных тукю Хиэли предпринял новую кавалерийскую атаку у стен Чанъана. 23 сентября 626 г. его 100 тыс. воинов приблизились к мосту Пэнкиао у северных ворот города. Хиэли бесцеремонно требовал выплаты дани, в противном случае пригрозил разграбить столицу. Тайцзун, у которого, по-видимому, было мало воинов, проявил чудеса храбрости. Он пустил на врага тех солдат, которые были под рукой и, развернув их перед воротами, в то же время сам с группой всадников двинулся вдоль течения реки Вэй, навстречу врагу. Пораженные его отвагой, предводители тукюев спешились и приветствовали его. В тот же миг китайская армия развернула свои ряды в долине, «сверкая на солнце оружием и стягами» Тайцзун приблизился на лошади на расстоянии человеческого голоса от тюркского лагеря, отчитал кагана и его сподручных, упрекнув их в том, что они нарушили перемирие. Хиэли, поддавшись увещеваниям, заключил мир на следующий день, по традиции принеся в жертву белую лошадь. [199]  [199]Китайские источники (le Tang chou) даны в перев. Станисласа Жюльена, Documents sur les Tou-kiue, J. A. 1864, I.e.


[Закрыть]

Чтобы ослабить могущество Хиэли, Тайцзун поддержал восстание двух отделившихся от него тюркских племен: телесов или теляшей и сиртардушей. Первые (будущие уйгуры) были расположены в Тарбагатае, вторые находились в Кобдо (627-628). [200]  [200]Tang chou, trad. Chavannes, Documents, 95.


[Закрыть]

В то же время Тайцзун оказал знаки внимания в самой Восточной Монголии отколовшемуся анти-хану по имени Тули, восставшему против Хиэли (628). Создав, таким образом, враждебное окружение вокруг Хиэли, великий император бросил против него в 630 г. китайскую армию под командованием Ли Цина и Ли Шэтзи, которые настигли его во Внутренней Монголии, на севере Шаньси, неожиданно напали на лагерь и разгромили его орды. Сам Хиэли попал в плен. В течение 50 лет (630-682), ханство восточных тукюев было подчинено Китаю. В тюркских надписях Кошо-Цайдама говорится: «Дети знатных тюрков стали рабами китайцев, их целомудренные дочери стали служанками. Тюркские аристократы лишились своих титулов, приняв китайские, подчинились китайскому императору, и в течение пятидесяти лет отдавали свои силы, работая на них. Ради него, и в сторону восходящего солнца, и к западу вплоть до Железных Ворот, они предпринимали походы. И кагану отдали они свою империю и все, что в ней было». [201]  [201]См. Thomsen, Inscriptions de 1 Orkhon, 99. Китайские источники уже даны в переводе у Гобиля, Histoire de la grand dynastie des Tang, in Memoires concernant les Chinois, XV, 441.


[Закрыть]

С такой дополнительной подмогой Тайцзун, разгромив тюрков Монголии, в течение последующих двадцати лет привлек на свою сторону тюрков Туркестана и индо-европейские оазисы Гоби. Перед удивленной Азией вместе с ним неожиданно возник Китай, страна с эпической историей. Вместо того чтобы войти в союз с варварами и любой ценой добиться отступления, он заставил их трепетать от страха перед ним. И в течение трех столетий китайский народ, вынужденный подвергаться тюрко-монгольским нашествиям, поглотил победоносные орды. Он впитал в себя их силу и окреп, благодаря победе над ними и повернулся против жителей степи, привнеся с собой неизмеримое превосходство тысячелетней цивилизации и энергию, которую он черпал от них.

Распад ханства западных Тукю

Закрепив тылы территории Ордоса и Внутренней Монголии (630), Тайцзун занялся западными тукю. Как мы это видели, последние стремились восстановить свое единство в пользу хана Шэкуэя. Подчинив себе сиртардушей Алтая, Шэкуэй, который имел летнюю резиденцию в районе Текеса и верхнего Юлдуза, царствовал (между 611-618 гг.) от Алтая до Каспийского моря и Гиндукуша. Его брат и преемник Тон Шэху, то есть Тон ябгу (между 618 и 630 гг.) еще более усилил его могущество. Победив теляшей на северо-востоке, он установил свое господство на юго-западе, в Тохаристане или Бактрии и захватил часть Тарима.

Во время паломничества китайца Сюаньцзана, встретившего его в Токмаке в начале 630 г., Тон Шэху находился в зените своего могущества. Он кочевал в соответствии со временами года между долинами верхнего Юлдуза, где, как и его предшественник, проводил лето на побережье Иссык-Куля, «теплого озера», вблизи которого он зимовал. Он также с удовольствием располагался лагерем на западе, у «тысячи источников», около Таласа, нынешнего Аулие-Ата. Его вассалом был правитель Турфана, а его собственный сын Тардушад, был правителем Тохаристана, с резиденцией в Кундузе. Таншу говорит: "Он господствовал над всей западной частью. Еще никогда варвары запада не были столь могущественны. [202]  [202]Kieou Tang chou, trad. Chavannes, Documents, 24-25. Tang chou, ibid., 52-53.


[Закрыть]"Император Тайцзун, который поставил перед собой задачу разгромить восточных тукю, считал, «что нужно объединяться с теми, кто находится далеко, против тех, кто находится рядом»; он относился к Тон Шэху как к союзнику.

Описание о нем, которое нам оставил Сюаньцзан, напоминает либо Аттилу либо Чингиз-хана. «У этих варваров имелось бесчисленное количество лошадей. Хан носил мантию из зеленой атласной ткани и выставлял напоказ свои густые волосы; только на лбу был ободок из длинной шелковой ленты семи футов, который несколько раз обматывал голову и спадал сзади головы. Его сопровождали примерно двести офицеров с накидками из парчи и заплетенными волосами. Остальная часть воинов состояла из всадников на верблюдах или лошадях, одетых в меха животных, носивших одежду из тонкой шерстяной ткани, с длинными копьями, стягами и вытянутыми луками. Их было настолько много, что взглядом не удавалось охватить их численность». [203]  [203]Hiuan-tsang, Vie, trad. Stanislas Julien, 55.


[Закрыть]

Тон Шэху оказал китайскому паломнику прием на высоком уровне. Он в действительности показал свою благосклонность по отношению к буддизму. Несколько лет назад у него в гостях был индийский миссионер по имени Прабхакарамитра, который поставил перед собой цель обратить в свою веру тукюев, прежде чем (626) он продолжит путь в Китай. [204]  [204]Chavannes, Documents, 192 (traduit du Siu kao seng tchouan.


[Закрыть]Он даже встретился в своей резиденции в Токмаке с Сюньцзаном, который оставил нам красочный рассказ об этом приеме: «Хан жил в большом шатре, украшенном золотыми цветами, блеск которых затмевал глаза. Его офицеры рас пустили перед собой длинные косы и сидели в два ряда; все были одеты в яркие одежды из узорчатого шелка. Стража хана стояла позади них. Несмотря на то, что это был повелитель варваров, невозможно было не испытывать чувство уважения к нему». Читая эти строки, любопытно сравнить впечатления, почти идентичные, европейских путешественников, которые были приняты Чингизханидскими ханами. Другой эпизод, который описывается Рубруком, касательно монголов XIII в., это описание пьяных попоек, которые имели место во время приема иностранных послов. Во время пребывания Сюаньцзана, Тон Шэху принимал посланников Китая и правителя Турфана. «Он пригласил гостей присесть, и предложил им вино под звуки музыкальных инструментов. Хан выпил вместе с ними. Было видно как гости оживлялись все больше и больше, обращались друг к другу и отвечали на приглашение выпить, чокнуться вместе бокалами, наполнить их вновь и опорожнять раз за разом. В это время музыка варваров востока и запада наполнялась громкими аккордами. Несмотря на то, что это были полудикие мотивы, они услаждали слух и радовали сердце. Немного погодя после этого заносили различные блюда; это были большие куски вареной говядины и баранины, которые предлагали всем приглашенным».

Несколько месяцев спустя, после посещения Сюаньцзана, эта великая империя западных тукю рухнула. В этом же 630 г. одно из племен карлуков, которое кочевало, вероятно, между крайней восточной частью Балхаша и регионом Чугучака, в Тарбагатае, восстала против Тон Шэху, который был позднее казнен. [205]  [205]Kieou Tang chou in Chavannes, Documents, 25-26. Tang chou, ibid.,53.


[Закрыть]

Ханство западных тукю разделилось на две части, наименования которых, впрочем, остались в китайской транскрипции: племена нушэпии на западе и на юго-западе Иссык-Куля, и племена тулу на северо-востоке озера. Нушэпии и тулу обессилили в борьбе, окутанной тайнами. Хан тулу по имени названия племени Тулу (638-651) сделал однажды попытку объединить две группы, после чего он осмелился напасть на китайские военные поселения, в районе Хами, но китайский генерал Кю Хуанько разбил их наголову у гор Богдо-ула, между Куче-ном и нынешним Урумчи (642). К тому же император Тайцзун поддержал в борьбе против них орды Нушэпия и хан, крайне изнуренный, вынужден был бежать в Бактрию, где его следы затерялись (651). [206]  [206]Kieou Tang chou, ibid.,27-32. Tang chou, ibid., 56-58.


[Закрыть]

Индоевропейские оазисы Тарима в период прихода к власти династии Тан

Уничтожив тукюев, император Тайцзун получил возможность установить китайскую гегемонию над оазисами в районе, где проживали индоевропейские племена, в бассейне Тарима, Карашаре, Куче – на севере, Кашгаре, Шаньшане, Хотане и Яркенде – на юге.

Эти древние поселения, расположенные на караванных путях, игравшие немаловажную роль как связующие звенья Шелкового Пути между Китаем, Ираном и византийским миром, являлись также этапами пути буддийского паломничества Китая в Афганистан и Индию. По этому поводу они были достаточно хорошо описаны китайским паломником Сюаньцзаном, который, отправившись из Ганьсу в 629 г., последовал по маршруту (629-630) в направлении севера (Тур-фан, Карашар, Куча. Аксу и оттуда в Токмак, Талас, Ташкент и Самарканд) и вернулся в 644 г. южным маршрутом (Памир, Кашгар, Яркент, Хотан, Шаньшань и Дунхуан). Его повествование свидетельствует, что в ту эпоху буддизм полностью овладел малыми княжествами Тарима, неся с собой индийскую культуру настолько, что санскрит стал религиозным языком региона, наряду с местными индоевропейскими языками, т.е. турфанским, карашарским и кучанским языками (древние «тохарские» А и Б) и восточно-иранским языком, который, по-видимому, использовался в пределах Хотана. [207]  [207]См. Pelliot, Tokharien et Koutcheen, J. A. 1934,1, 52. Отметим на всякий случай не углубляясь в лингвистику, непосредственный аспект индоевропейского характера значительной части кучанского словаря и словаря соседних народов: st et nessi = etre; ste = il est; patar, matar = pere, mere; pracer = frater, fee; se = fils; ikacer = fille; okso = boeuf; yakwe = equus, cheval; nem = nom; knan = savoir; klauke, kaklau = cercle; salyi = sel; malkwer=lait; wek=voix; ek, = oeil; trai = trois; okt = huit; ikam = vingt; kante = cent; mene = lune; pest = apresetc.


[Закрыть]Рукописи, обнаруженные экспедициями Пельо, Аурэля Стейна и Фон Ле Кока, являются, впрочем, доказательством того, что буддистские тексты были переведены с санскрита на различные местные индоевропейские диалекты («тохарские», так называемые на севере, и ирано-восточные на юго-западе), в то время как другой индоевропейский язык, согдианский, пришедший с караванщиками Бухары и Самарканда, был распространен в местах, где проходили пути от Тянь-Шаня до Лобнора, где Пельо обнаружил следы одного согдианского поселения VII в. [208]  [208]Pelliot, Le Cha-tcheou Tou tou fou king et la colonie sogdienne du Lob-nor J. A. 1916,1, 120.


[Закрыть]Мы видели, что караванщики и торговцы Шелкового Пути, с одной стороны, и буддистские миссионеры, с другой, – прибывшие от индоиранских границ в оазисы Тарима, те и другие одновременно содействовали распространению культуры Ирана и Индии, в данном случае представлявших любопытный синтез под влиянием буддистской веры. По этому поводу мы говорили о большом вкладе греко-буддистском, индо-гангском, или иранобуддистском, что можно видеть на фресках Кызыла, обнаруженных около Кучи и принадлежащих к тому, что Хаккин называет первым стилем Кызыла (в 450-650), или же он определяет это как второй стиль (650-750). [209]  [209]Hackin, op. cit., notamment in Histoire des arts, collect. Reau, IV, 253 (Colin) 1938 et Buddhist art in Central Asia etc., India Society, 1938, p. 12.


[Закрыть]

Мы обратили внимание также на чисто сасанидский аспект буддистской живописи на деревянных панно Дандан-юилика на востоке Хотана (650). Наконец, мы видели второй сасанидско-буддистский стиль Кызыла, который развивался, параллельно индийскому влиянию, идущему от Аджанты вплоть до фресок турфанской группы в Базаклике, Муртуке и Сангиме. Наряду с индийским, древнегреческим и иранским влиянием, влияние Китая, как об этом говорит Хаккин, уже ощущалось в Кумтуре, около Кучи и, естественно, в особенности в Базаклике и других центрах, где были обнаружены фрески турфанской группы, наиболее близко расположенной к китайской границе. [210]  [210]См. Hackin, Recherches archeologiques en Asie Centrale. Revue des Arts Asiatiques, 1936.


[Закрыть]

Во время паломничества Сюаньцзаня (630), культура перекрестка цивилизаций достигла своего апогея, в особенности, в Куче. Среди всех индоевропейских оазисов Гоби, Куча, вне всякого сомнения, является одной из тех оазисов, где индо-европеизм является наиболее признанным по причине обилия буддийской литературы на кучанском языке, обнаруженной Пельо, Стейном и Ле Коком. Даже транскрипция названия Куча на санскрите (Кучи) и на китайском (Киэутзэу) кажется наиболее приближенной к произнесению Кючи, которое по предположениям приписывают индийскому названию, или, как говорили когда-то, тохарскому. [211]  [211]См. Pelliot, Note sur les anciens noms de Koutcha, d Aqsu et d Utch-Turfan, Toung pao 1923, 127 et Tokharien et Koutcheen, J. A., 1934, 86-87. Luders, Weitere Beitruge zur Geschichte und Geographie von Ostturkistan, Sitb. Pr. Ak. Wiss., 1930, 17. Сиг определял в текстах на «тохарском А» для обозначения этого языка название «арчи», которое возможно принадлежало «тохарскому народу» и которое сравнивали с названиями азиози, вусуен, аланы и т.д. Но Байлей доказал, что речь шла об обычной интерпретации, так «арчи было только „тохарским вариантом“ пракритского слова „арча“ и в санскрите „ариа“. См. Bailey, Ttaugara, Bull. School Orient. Stud. VIII, 4, 1936, 912.


[Закрыть]Под влиянием буддизма кучанский диалект, т.е. особый индоевропейский говор, однажды обозначенный востоковедами под именем «тохарский Б» и который сегодня просто называют ку-чанским, стал литературным языком, на который в V-VII вв. был отчасти переведен санскритский канонический свод. Используя, таким образом, вклад буддийской цивилизации, все интеллектуальное наследство Индии, используя с другой стороны то громадное преимущество, которое ему предоставлял караванный путь, соединявший с Ираном, материальную культуру которого оно впитывало, кучанское общество, такое, каким его показывают рукописи и фрески Кызыла и Кумтуры, представляется как странный успех, почти парадоксальное явление во времени и пространстве. Это настолько фантастично, когда думаешь, что это элегантное, рафинированное общество, божественный расцвет арианизма в Центральной Азии достиг таких высот в крае на расстоянии в несколько лошадиных переходов тюрко-монгольских орд, на границе со всеми варварскими племенами, накануне поглощения самыми непросвещенными из первобытных. Что в пределах степных просторов, под единственным покровительством пустынь, под ежедневной угрозой жестоких набегов номадов такое общество могло развиваться и существовать так долго, что кажется просто чудом.

Так как фрески Кызыла воскрешают для нас великолепную кучанскую кавалерию и рыцарство, кажется, что еще до текста они вышли из какого-то листочка с изображением персидской миниатюры: чистые овальные линии, длинный прямой нос, красивые изогнутые брови, утонченное, тщательно побритое лицо, за исключением едва заметных усов, хорошо сложенные, с гибкими вытянутыми талиями, что можно подумать, что они пришли из какого-то сказания о тимуридском Шах-намэ, – физический тип лица четко иранский. То же можно сказать и об одежде. Прежде всего, это царские одежды: длинные прямые сюртуки, обхваченные вокруг талии металлическим поясом, и открытые на груди с реверсом, что было видно уже в Афганистане на сассанидских фресках Бами-ана, украшенные галунами, оформленные жемчугом и цветочками, все это позаимствовано в иранском декоре всех времен. Обратим внимание на военную экипировку: это тоже сасанидская Персия с уже "персидской" элегантностью, которую напоминают горделивые копьеносцы из фресок Кызыла с колпаками конической формы, в кольчугах, с длинным копьем и внушительной шпагой. Наконец, прекрасные дамы и дарительницы из фресок Кызыла и Кумтура, с их сжимающими талию корсетами и пышными платьями напоминают нам, вопреки буддийским мотивам, что из всех участков Шелкового Пути, среди всех богатых караванных поселений Тарима, Куча славилась как город удовольствий, о чем говорили в Китае, вспоминая музыкантов, танцовщиц и куртизанок этих краев.