355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рене Груссэ (Груссе) » Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан » Текст книги (страница 23)
Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 18:36

Текст книги "Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан"


Автор книги: Рене Груссэ (Груссе)


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 52 страниц)

Чингиз-хан долгое время пробыл в Афганистане на юге Гиндукуша. В мае 1222 г. к нему с визитом прибыл известный даосистский религиозный деятель – Кью Чанчуен, которого он запросил из Китая в 1220 г. и который прибыл через Уйгурию, Алмалык, Талас и Самарканд. Завоеватель проявил большой интерес к снадобьям бессмертия, которыми обладали даосистские маги. [563]  [563]Что касается путешествия Кью Чанчуена, он же Кьеу Чук, см. Bretschneider, Mediaval researches, 1, 35-108; Бартольд, Туркестан? 451 et Pelliot, Toung pao, 1930,1, 56.
  Чанчуен во время своего пребывания у Чингиз-хана, приобрел указ, в котором предписывалась охрана даосистских монастырей. Его спутник монах Ли Ченчен написал в 1228 г. донесение о своем путешествии. См. Chavannes, Inscription et pieces de Chancellerie chinoises, Toung-pao, 1908, 298.


[Закрыть]
Однако он намеревался вернуться в Монголию. Осенью 1222 г. он пересек Аму-Дарью, прошел через Бухару, где его заинтересовали основные догмы мусульманской религии: он положительно оценил их за исключением паломничества в Мекку, считая это излишним, так как полагал, что вселенная это и есть дом божий (Тенгри «Вечное небо» у монголов). В Самарканде он распорядился, чтобы был проведен массовый мусульманский молебен в его честь, так как он сменил султана Мохаммеда. Он даже освободил мусульманское «духовенство» – имамов и судей (кади) от уплаты налогов, что наглядно показывает, что его жестокость по отношению к мусульманскому миру была «фактом военного времени», а не религиозной войной. Он провел зиму в Самарканде, весну 1223 г. – на севере Сырдарьи. В Чирчик-ской долине, у северного притока реки Чирчик, около Ташкента, он провел совещание «имперского двора» варваров, восседая на золотом троне среди своих найонов и багадуров. Затем, все той же весной 1223 г., он организовал курултай совместно со своими сыновьями в степях Уланбаши на севере Александрийских гор. В это время его воины устроили грандиознейшую охоту на дичь. Он также провел лето 1223 г. в степях Таласа и Чу и вполне вероятно, лето 1224 г. – на Иртыше. В Монголию он вернулся весной 1225 г.

Поход Джебе и Суботая на Персию и Россию

Прежде чем осветить последнюю китайскую кампанию Чингиз-хана, мы напомним о походе его двух полководцев – Джебе – найона и Суботая-багадура в регион Каспийского моря.

Мы знаем, что эти два военачальника, лучшие стратеги монгольской армии, имели перед собой задачу, возглавляя кавалерийский корпус в 25 000 человек, по оценке Гренара, преследовать султана Мохаммеда Хорезмийского, когда тот бежал через Персию. После смерти султана они продолжили свою кампанию в направлении на Запад. После того, как они захватили Рей, город, известный своими превосходными историческими изделиями из фаянса, но который так и не оправился после этой катастрофы, [564]  [564]Минорский (Рэй, Ислам, Энцикл., 1184) спрашивает, не преувеличил ли Ибн аль-Атир, говоря, что все население Рэи было уничтожено монголами, начиная с 1220 года. Ибн аль-Атир добавляет, впрочем, что в 1224 году была совершена вторая кровавая расправа с оставшимися в живых жителями. «Джувейни, замечает Минорский, говорит только, что монгольские военачальники убили много людей в Кхари Рэе (в деревне, населенной шиитами?), но что в Рэе их встретили кади (шииты?), которые подчинились завоевателям, после чего последние пошли дальше. Рашид ед-Дин допускает, что монголы Джебе и Суботая совершили убийства и грабежи в Рэе, но, вероятно, было сделано различие между Рэем и Кумом, где жители (шииты) были полностью уничтожены».


[Закрыть]
они, по словам Мирхонда, по просьбе некоторых мусульман-суннитов, направились для разгрома шиитского центра в Куме, что они и сделали с удовольствием. Так как Хамадан сдался сам, они ограничились существующим положением дела. После чего они разрушили Зеиджан и взяли штурмом Казвин, все жители которого в знак наказания были уничтожены. Последний тюркский атабек Азербайджана, старый Узбек, вышедший из той династии местных мамелюков, которые к концу XII в. могли сменить сельджукидов, откупился от них золотом и спас Таурис. Джебе и Суботай в самой середине зимы пересекли долину Моганы и вошли в Грузию. Этим христианским царством тогда правил Георгий Лаша или Блестящий (1212-1223), который находился в зените своего могущества, но два монгольских военачальника в пух и прах разгромили грузинскую армию неподалеку от Тифлиса в феврале 1221 г. [565]  [565]См. рассказ о нашествии «Сабады Бахадура» – армянского летописца и хроникера Кирагоса, перевод Дюлорье. И у Броссе., Histoire de Georgie, 1, 492.


[Закрыть]

Оттуда они вернулись в Азербайджан, разграбили Марагу, используя традиционную тактику. Они пустили впереди себя пленников на штурм крепости и убивали тех, кто отступал. Затем происходило взятие крепости и расправа над населением. После этого происходил ложный уход монгольских войск, вселявший уверенность в безопасности возвращения. Но осуществлялось неожиданное нападение арьергарда монголов, которые отрубали головы несчастным жителям, чудом спасшимся ранее (март 1221 г.). Два монгольских полководца готовы были идти походом на Багдад, чтобы разрушить абассидский халифат. Возможность такого нашествия привела бы в ужас арабский мир, потому что именно в это время, как об этом свидетельствует Ибн аль-Атир, крестоносцы захватили Египет и вошли в Дамьету. [566]  [566]R. Grousset, Histoire de Croisades, III, 230 et sq.


[Закрыть]

Немногочисленная армия абассидов, сосредоточенная в Дакуку, не могла защитить Арабский Ирак. В этом 1221 г. могло случиться, что одновременно Джебе и Суботай оказались бы в Багдаде, а король Жан де Бриен – в Каире. К счастью для халифа, Джебе и Суботай довольствовались тем, что вновь наложили на Хамадан оплату крупной дани. На этот раз жители оказали сопротивление. Монголы штурмом овладели Хамаданом, уничтожили всех жителей и сожгли город. Оттуда, пройдя через Ардебиль, который они также стерли с лица земли, два монгольских предводителя пошли на Грузию.

Грузинская кавалерия была одной из лучших в то время. Суботай, прибегнув к хитроумной тактике отступления, завлек ее в засаду, где поджидал Джебе и жестоко расправился с ней. Грузины посчитали за счастье, что спасли Тифлис, дав возможность монголам разграбить юг страны. Затем монголы двинулись на Ширван, опустошили Шамаху, а затем через Дербент спустились в северные степи Кавказа. Там они столкнулись с объединенными силами региона: аланами, греческого вероисповедания, [567]  [567]Обратите внимание на радушный прием, который они оказали в 1253 году францисканцу Рубруку.


[Закрыть]
христианами, потомками древних сарматов, лезгинами и черкесами, кавказской расы и тюрками кипчаками. Применив ловкость и хитрость, Джебе и Суботай добились перехода кипчаков на их сторону, напомнив о тюрко-монгольском братстве, отдав им часть своей добычи. Затем они разделались с другими участниками коалиции и бросились на преследование кипчаков, разрубая их на куски и вернули отданную им добычу. [568]  [568]В тот период кипчаки были на пути христианилизации, один из их предводителей, убитый монголами в 1223 году, Юрий Кончакович, носил христианское имя. (Pelliot, A propos des Comans J. A., 1920, 149).


[Закрыть]

Однако кипчаки запросили помощи у русских. Один из кипчакских ханов по имени Кутан, дочь которого была замужем за русским князем Мстиславом Галицким, получил от своего зятя и других русских князей объединенную армию против вторжения монголов. Русская армия в количестве 80 000 человек под командованием галицких князей из Киева, Чернигова и Смоленска спустилась по Днестру, закончив перегруппировку сил в Хортице в окрестностях Александрова. Монголы отступили и приняли бой только тогда, когда враг был достаточно утомлен, а его различные отряды находились на удаленном расстоянии друг от друга. События развернулись около Калки или Калмиуса, маленькой прибрежной реки, впадавшей в Азовское море неподалеку от Мариуполя. [569]  [569]Bretschneider, Mediaeval Researches, 1, 297.


[Закрыть]

Галицкий князь и кипчаки начали сражение, не дожидаясь подмоги из Киева, были разбиты и бежали 31 мая 1222 г. Киевский князь Мстислав, оставшись в одиночестве, три дня держал оборону в своей ставке и почетно капитулировав, он тем не менее был казнен вместе со своим окружением. [570]  [570]CfErdmanrLTemuclschin, 434 et sq.


[Закрыть]

Это первое поражение русских на этот раз не имело политических последствий. Впрочем, великий князь Владимирский – Юрий, который не успел прибыть со своим войском на Калку, сохранил свою армию в целости. Монголы ограбили генуэзские фактории Судака или Солдажи в Крыму (ничто не свидетельствует, как на это ссылается гипотеза Кахуна, о соглашении между монголами и венецианцами). [571]  [571]Hammer, Geschichte der Goldenen Horde, p. 87. Политически Солдайя (Судак) находился в зависимом положении от греческой империи Трабзонда. (G. I. Bratianu, Commerce genois dans la mer Noire, p.203.


[Закрыть]

Джебе и Суботай переправились через Волгу в направлении Царицына, одержали верх над булгарами Камы, тюрками канклы Урала и после этого фантастического рейда соединились с великой армией Чингиз-хана в степях севернее Сырдарьи.

Последние годы Чингиз-хана

Чингиз-хан вернулся в Монголию весной 1225 г. Он провел зиму 1225-1226 годов и следующее лето в своих стоянках на Туле, притоке Орхона. Ему было больше семидесяти лет. Его страшились все от Пекина и до Волги. Его старший сын Джучи вознамерился в конце проводить свою политику, что обеспокоило Завоевателя, но умер к февралю 1227 г., до того, как разногласия не обострились.

Чингиз-хан возглавил еще одну кампанию, на этот раз против тангутского царства Си-ся в Ганьсу. В действительности правитель Си-ся, несмотря на то, что был вассалом Чингиз-хана, устранился, чтобы не отправлять воинский контингент для ведения войны против Хорезма. В связи с предложением по этому поводу, как об этом нам ведает Секретная История, один из высокопоставленных тангутов Ашагамбу имел наглость ответить своему покровителю, что если бы Чингиз-хан не обладал большой армией, то он не мог бы претендовать на верховную власть. Подобного рода выходки не забываются. Завершив дела в Хорезме, Завоеватель задумал отомстить за этот проступок. К тому же, как замечает Владимирцов, Чингиз-хан подумал, что для того, чтобы успешно завоевать цинское царство Северного Китая, где его офицер Мукали потерял жизнь при исполнении приказа, прямое господство над Ганьсу, Алашаном и Ордосом было необходимо монголам. Он начал кампанию осенью 1226 г., захватил в конце года Лигчеу, а весной 1227 г. приступил к осаде столицы Си-ся, сегодняшний Нинся. [572]  [572]Yuan-che, Перев. Краузе, Cingis Han, p.40.


[Закрыть]

Как и в Афганистане, безжалостным образом была использована система «монгольского ужаса». «Напрасно жители прятались в горах и пещерах, чтобы избежать монгольской казни. Поля были покрыты человеческими скелетами». В то время как продолжалась осада Нинся, Чингиз-хан обосновал свою стоянку летом 1227 г. в районе реки Тзиншуэ и в кантоне Лонгту на северо-западе нынешнего Пиньлина. Именно в тех краях в кантоне на западе Пиньлина Чингиз-хан умер 18 августа 1227 г. [573]  573 Дата Юань-ши.


[Закрыть]
в возрасте семидесяти двух лет. А некоторое время спустя вражеская столица Нинся была взята и в соответствии с посмертной волей Завоевателя, все население было казнено.

Часть народа тангутов была передана императрице Юсуи, одной из жен Чингиз-хана, которая сопровождала его в этом походе.

Тело Чингиз-хана было предано земле у священных гор Буркан Калдун, то есть Кентей, где Тенгри когда-то разговаривал с ним у истоков Онона и Керулена. В 1229 г. его преемник устроил в его честь большие жертвоприношения по монгольским обычаям. «Он повелел, чтобы в соответствии с обычаями преподносилось угощение в течение трех дней во славу поминовения отца. Он выбрал в семьях найонов и военачальников самых прекрасных девушек в количестве 40 человек. Их одели в самые роскошные одежды, украсили драгоценностями и по выражению Рашид ад-Дина их послали обслуживать Чингиз-хана в потустороннем мире. К этой церемониальной варварской традиции присовокупили немало превосходных коней». [574]  [574]D'Ohsson, II. 12-13. Как это очевидно, погребальные жертвоприношения близких и лошадей оставались в степи от скифов Геродота, до Чингиз-хана, Геродот, IV, 71-72.


[Закрыть]

Личность и деяния Чингиз-хана

Чингиз-хан считается одним из бедствий человечества. Он стал воплощением двенадцати веков нашествий кочевников степей на древние оседлые цивилизации. Фактически ни один из его предшественников не оставил после себя такой ужасной репутации. Он возвел террор в ранг управления, а казнь – в постоянно действующую систему. Его разрушительные действия в Восточном Иране по степени устрашения превзошли все, что Европа приписывает Аттиле, а Индия – Михиракуле. Тем не менее, следует сказать, что его жестокость зародилась скорее от жестких условий выживания, от наиболее грубых тюрко-монголов, чем от природной кровожадности (Тамерлан, другой палач в этом плане, несет гораздо большую ответственность, потому что он был более просвещенным). [575]  [575]Чингиз-хан, разумеется, был не только безграмотным, но он даже не говорил по-тюркски, на котором разговаривали многие монголы (Джузджани у Бартольда, Туркестан, 461 и у D'Ohssonа, II, 95.


[Закрыть]

Массовые казни монгольского завоевателя были частью военной машины, это являлось орудием кочевника, направленного против оседлого населения, которое во время не капитулировало и, в особенности, для подавления восстаний после их завоевания. Несчастье состояло в том, что эти кочевники совершенно не поняли экономической роли городской и сельской цивилизации. Подчинив себе Восточный Иран и Северный Китай, они считали вполне нормальным явлением превращение этих стран в огромные степи, стирая с лица земли города, разрушая традиционное земледелие. Тысяча лет кочевого наследия, грабительских нашествий на границы цивилизации, границы древних земледельческих стран, говорили за них в момент, когда они следующим образом выражали свою чрезмерную радость: «разрубать на куски врагов, гнать их впереди себя, овладеть их имуществом, тискать в своих руках их жен и дочерей!» [576]  [576]Рашид ад-Дин у D'Ohssonа, 1, 404.


[Закрыть]

И, напротив, вот такое меланхолическое размышление при мысли, что их внуки сменят на оседлую жизнь тяжкое бремя существования в степи: «После нас люди нашей расы будут одеваться в золоченые одежды, будут питаться жирной и сладкой пищей, будут седлать великолепных скакунов, наслаждаться объятиями самых красивых женщин и они забудут тех, кому они обязаны этим…» [577]  [577]Рашид ад-Дин у D'Ohssonа, 1,416.


[Закрыть]

Даосистская стелла 1219 г., выгравированная по настоянию монаха Ли Чечана, сопровождавшего в 1220-1223 гг. небезызвестного Кью Чанчуена в период военной кампании Завоевателя, любопытным образом через философский язык даосизма передает впечатление, произведенное на китайцев императором кочевников, его образ жизни, его деяния: «Небо устало от малейшей роскоши Китая. Что касается меня (это высказывание приписывают Чингиз-хану), то я проживаю в диком регионе севера; я возвращаюсь к простоте, и я вновь буду жить в умеренности. Если речь идет об одеждах, которые я ношу или пище, которую я принимаю, на мне те же тряпки и я употребляю такую же еду, что пастухи крупного скота и конюхи, к солдатам я отношусь также, как к моим братьям. Участвуя в бесчисленных сражениях, я постоянно находился впереди. В течение семи лет я осуществил великое дело и в шести направлениях света все было подчинено одним и тем же правилам!» [578]  [578]Chavannes, Inscriptios et pieces de chancellerie chinoises de lepoque mongoie, Toung-pao, 1908, 300.


[Закрыть]

В рамках своего образа жизни, среды обитания и расовой принадлежности, Чингиз-хан предстает перед нами как человек, обладающий взвешенным разумом, твердым практическим здравым смыслом, необычайно уравновешенным, умеющим слушать, ценящим искреннюю дружбу, великодушным и сердечным, несмотря на суровость, владевшим истинными качествами руководителя, хотя под этим мы понимаем управление кочевым населением, а не оседлыми народами, экономическая жизнь которых ему была мало известна. В этих пределах он проявлял врожденное чувство порядка и добротного управления. Наряду с характеристиками варвара, наводящего ужас, мы обнаруживаем у него неоспоримые качества благородства и возвышенности, благодаря которым «Демон», термин, приводимый мусульманскими историографами, занял свое место в истории человечества, когда речь идет о Чингиз-хане. Одним из самых характерных для него черт игры являлось его врожденное чутье на предателей. Те прислужники, которые считали, что делают нужное дело, предавая своих несчастных хозяев, приговаривались им к казни. [579]  [579]К примеру, случай с Кокчю, вероломный шталмейстер кереитского Сангюна в 1203 г. (Histoire secrete, trad. Pelliot, J. A., 1920, I, 179-180.


[Закрыть]

Напротив, как часто случалось с ним, он награждал или принимал на службу после победоносных военных кампаний тех, кто до самого конца был предан своим господам, его бывшим врагам. Рашид ед-Дин и Секретная История описывают немало подобных эпизодов, которые показывают наряду с уважением к несчастным смельчакам, дух моральной солидарности с его правительством. Если он брал под свое покровительство тех, кто потом проявлял слабость, он их защищал до конца и продолжал им содействовать в жизни с непоколебимой верностью. Предводитель онгютов Алакуш тегин был казнен за то, что присоединился к нему в его борьбе против найма-нов. Чингиз-хан поддержал его семью, породнился с его сыном, выдав за него свою дочь, обеспечил благополучие его клана. [580]  [580]Histoire des Yuan, Перевод Муля, Christias in China, 235.


[Закрыть]

Побежденные в прошлых войнах уйгуры, кидане, не имели более верного покровителя, чем он, так же как позднее сирийские христиане и армяне не имели более верных покровителей, чем в лице его внуков, в Лиаотоне, киданьский монарх Юэлин Лиуко, его вассал с самого начала, умер во время войны с Хорезмом. Вдова обратилась к Завоевателю во время последней кампании в Ганьсу. Он встретил принцессу очень дружелюбно, оказал ей, а также двум сыновьям Юэелию Лиуко самые душевные и самые отеческие знаки внимания. [581]  [581]Mailla, IX, 78-126.


[Закрыть]

Во всех подобных ситуациях у этого кочевника, одетого в шкуры животных, у этого губителя народов, наблюдались природная величественность, исключительная учтивость, подчеркнутое благородство, которые удивили самих китайцев. Происхождением благородный человек, он в душе был аристократом, и все были под впечатлением его головокружительной карьеры.

Наконец, проводя непреклонную политику, воплощением которой он был, сам Чингиз-хан не был безразличен к богатому опыту цивилизованных народов. Он ввел в свое близкое окружение уйгурских советников, таких как Тататонга, мусульман, подобных Махмуду Ялавачу, киданцев, наподобие Елю Чуцая. Тататонга, который выполнял те же функции при последнем найманском правителе, стал его хранителем печати и в то же время учителем уйгурского языка для его сыновей. [582]  [582]Чингиз-хан поручил ему выучить монгольский язык на основе уйгурской письменности. См. Pelliot, Les syst Pmes d'Jcriture en usage chez les anciens Mongols, dans Asia Major, II, 2 (1925, 287, et Toung-pao, 1930, I, 34.


[Закрыть]

Махмуд Ялавач служил ему связным с народами Трансоксианы, первым «монгольским» [583]  [583]См. Бартольд, Чагатай, Энц. Исл., I, 832.


[Закрыть]
правителем которых он был. Что касается китаизированного киданьца Елю Чуцая, то он сумел привить хозяину некоторые принципы китайской культуры, иногда даже пытался помешать кровавым расправам. Из его биографии известно, что одной из его озабоченностей было сохранение ценных рукописей в разграбленных или подожженных монголами городах. Другой его задачей был поиск медицинских препаратов для борьбы с эпидемиями, вызванными разложением трупов после кровавых войн. [584]  [584]Remusat, Nouveaux melanges asiatiques, I, 64.


[Закрыть]

Нам известно, впрочем, что, несмотря на свою преданность монгольскому государству и Чингизханидской династии, он не скрывал зачастую свое волнение, когда оказывал пощаду городу или провинции, обреченных на уничтожение. «Ты вновь будешь плакаться за народ?» – говорил ему Угэдэй. Его осторожное и справедливое вмешательство нередко препятствовало совершению непоправимых действий. Ремюза пишет: «По происхождению татарин, ставший китайцем благодаря культуре духа, он был естественным промежуточным звеном между угнетателями и угнетенными». [585]  [585]A. Remusat, Vie de Yeliu Thsoutsai, dans les Nouveaux m JIanges asiatiques, II, 64, См. Bretschneider, Mediaeval researches, 1,9. Елю Чуцай (11901244) был на службе у монголов в 1214-1215 годах.


[Закрыть]

Будучи с монголами, он не мог напрямую стоять на защите интересов человечности: его просто не поняли бы. Он попытался доказать другим то, что великодушие являлось признаком хорошей политики, в чем он был прав, так как варварство монголов происходило в основном из-за невежества.

В период последней военной кампании Чингиз-хана в Ганьсу, один из военачальников поделился мыслью с Чингиз-ханом по поводу того, что новые китайские подданные не сыграют якобы какой-либо роли. Учитывая, что они были неспособны к войне и что как следствие необходимо было бы лучше истребить все население, которое насчитывало 10 млн. человек, с целью использовать хотя бы землю, превратив ее в пастбища для коней кавалерии. Чингиз-хан положительно оценил подобное обоснование мнения. И тогда Елю Чуцай подал свой голос, будучи противоположного мнения. Девериа пишет: «Он объяснил монголам о преимуществах, о которых они и не подозревали, которые можно было бы извлечь в результате эксплуатации плодородных полей и изобретательных ремесленников. Он доказал, что собирая налоги на обрабатываемую землю и на произведенные товары можно было бы получить 500. 000 унций серебра, 80. 000 кусков шелка и 400. 000 мешков зерна». В этом он был прав. [586]  [586]См. Deveria, Notes d'epigraphie mongole-chinoise, J. A., 1896, II, 122.


[Закрыть]

Чингиз-хан поручил Елю Чуцаю разработать на этих расчетах объем взимаемых налогов.

Благодаря Елю Чуцаю и уйгурским советникам Чингиз-хана на фоне даже кровавых расправ сформировались, таким образом, основные понятия монгольского администрирования. Безусловно, в этом вопросе завоеватель обладал большим, чем личная благосклонность: стремлением к культуре. Кажется, Чингиз-хан испытывал особую симпатию по отношению к киданям и уйгурам, двум наиболее цивилизованным народам тюрко-монгольского мира. Кидане могли, не теряя национальной окраски, приобщить Чингизханид скую империю к китайской культуре. Уйгуры же привлекали их к древней тюркской культуре Орхона и Турфана, ко всему наследию сирийской, манихейско-несторианской и буддистской традиций. Таким образом Чингиз-хан и его первые преемники выбирали кадры гражданской администрации из уйгуров, также как и язык и письменность для ведения канцелярии. Уйгурская письменность, которая имела немало сходного, послужила, впрочем, монголам для создания их собственного алфавита.

Кровопролития забылись. Административная деятельность, благодаря Чингиз-ханидской дисциплине и уйгурскому делопроизводству, осталась. И подобная деятельность, после стольких первоначальных разрушений, в конце концов послужила для приобщения к цивилизации. Именно с этой точки зрения его современники судили о нем. Марко Поло пишет: «Он умер и это опечалило всех, так как он был мудрым и безукоризненно честным человеком». Наш Жуэнвиль [587]  [587]Marco Polo, ed. Pauthier, 1, 183,– Joinville, ed. Wailly, p.263.


[Закрыть]
сказал следующее: «Он держал народ в мире». Подобное суждение парадоксально только внешне. Объединяя все тюрко-монгольские нации в единую империю, внедрив железную дисциплину от Пекина до Каспия, Чингиз-хан устранил тем самым вечные военные столкновения племен между собой и обеспечил должную безопасность прохождению караванов. Абульгази пишет; «В эпоху правления Чингиз-хана в странах, от Ирана до Турана сложилась спокойная обстановка, что можно было пройти от Востока до Запада с блюдом золота на голове, не испытав при этом малейшего покушения». [588]  [588]Aboul Ghazi Behadour-khan, Histoire des Mongols et des Tartares. Перевод Демезона, 104. Обратитесь также к грузинской хронике по-поводу «прекрасных законов Чингиз-хана, беспристрастность монголов в том, что касается правосудия» (Brosset, Histoire de Gjorgie, I, 486) Отметим также впечатление от величественности, порядка, «божественного права», которое отмечает в воспоминаниях о Чингизхане армянин Хэтум. (Documents arm Jniens des Croisades, H, 148-150). To же впечатление от этого правопорядка и дисциплины находим у Плано Карпини (ct.1V).


[Закрыть]

Его ясак фактически установил на всей территории Монголии и Туркестана «Чингиз-ханидский мир», который был устрашающим при его жизни, но принял цивилизованные формы при его преемниках, что позволило осуществлению миссий великих путешественников XIV в. В связи с этим можно сказать, что Чингиз-хан подобен варвару Александру, который тоже открыл для цивилизации новые пути. [589]  [589]Обратите внимание на то, что накануне войны с Хорезмом, он стремился наладить регулярные торговые связи с хорезмийской империей. Именно покушение, направленное против «монгольского» торгового каравана, как известно, явилось причиной разрыва с султаном Мохаммедом (Бартольд, Туркестан, 396).


[Закрыть]


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю