Текст книги "Исчезнувший оазис"

Автор книги: Пол Сассман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Она изо всех сил месила ногами рыхлый песок, рвалась вперед, но продвигалась все медленнее. Зловещий грохот вертолетных винтов некоторое время звучал тише, но потом снова начал набирать громкость. Фрея догадывалась, что ее вот-вот засекут, что она попадет точно в луч прожектора, но все равно продолжала бежать, выкладываться до последнего, словно тело действовало само, даже когда душа отказалась верить. Преодолев последние десять метров пустынной глади, Фрея нырнула прямиком в заросли травы и, взрывая песок, скатилась в канаву.

Какое-то время Фрея лежала ничком, пытаясь отдышаться. Боль судорогой свела ноги. Казалось, что свет прожектора вот-вот настигнет беглянку, но вокруг по-прежнему было темно. Она перекатилась на живот, подползла повыше и осторожно развела стебли жесткой травы. Вертолет завис над амбаром, раскачиваясь, как маятник. Под ним в конусе света виднелись трое в костюмах. Они подняли руки, как бы говоря «ее здесь нет». После энергичного обмена жестами вертолет унесся на другую сторону оазиса, а громилы исчезли в бурьяне.

Ура!

Оазис Дахла

Совершив вечерний намаз во внутреннем дворе дома, Захир отправился ужинать с женой и сыном. Они расселись, поджав под себя ноги, на полу гостиной и начали трапезу, горстями зачерпывая рис, фасоль и молоккию из мисок, расставленных Ла циновке. Ужин закончился, жена принесла Захиру кальян и увела сына спать. Захир еще с четверть часа сидел неподвижно, погруженный в раздумья, размеренно втягивая дым через мундштук, а потом встал и прошел в глубь дома, в кабинет. Над столом висела фотография, которую видела мисс Фрея: доктор Алекс стояла рядом с утесом в форме серпа. Захир смотрел на снимок и рассеянно стучал пальцами по дверному косяку.

Подошла жена, коснулась руки Захира. Он ничего не сказал, не отрывая взгляда от изображения.

– Что тебя беспокоит? Ты сам не свой, – сказала жена. – Что случилось?

Захир безмолвно накрыл ее руку ладонью и слегка стиснул.

– Это из-за той американки?

– Она пошла в полицию, – еле слышно ответил Захир. – Думает, ее сестру убили.

– И?

Он пожал плечами.

– Поговори с ней, – сказала жена. – Узнай, что ей известно.

– Завтра. Завтра поговорю.

Захир поцеловал жену в лоб, погладил по щеке и попросил жестом оставить его одного. Он запер дверь комнаты изнутри, подошел к столу и опустился в кресло, не отрывая взгляда от фотографии.

– «Пожар в пустыне», – задумчиво пробормотал он.

* * *

Фрея притаилась в своем укрытии и слушала, как то стихает, то нарастает вертолетный рокот по мере того, как железная стрекоза из конца в конец прочесывает оазис. Компас, фотоаппарат и пленка по-прежнему лежали в рюкзаке. Фрея убедилась, что они целы, вытерла кровь с самых глубоких царапин, которые получила, продираясь сквозь колючий бурьян, и пустилась в путь на юг, как задумала.

Ночь выдалась ясная и довольно холодная. Свет взошедшей луны покрыл пустыню серебром, будто инеем. Из страха быть замеченной Фрея передвигалась короткими перебежками, от укрытия к укрытию, будь то валун, дюна, куст или каменный выступ, – и только когда вертолет улетал в дальний конец оазиса. Изредка раздавались одиночные выстрелы, а однажды вертолет развернулся и пролетел почти над Фреей – пришлось съежиться в комок под узким каменным карнизом. Похоже, пилот решил наудачу покружить над пустыней – вдруг увидит беглянку с другого ракурса. На этом погоня и поиски закончились.

Фрея пробиралась на юг почти два часа – сначала осторожно, потом все увереннее. Оазис таял вдалеке, терялся между дюн и каменистых холмов. В воздухе разлилась стужа. Фрея достала из рюкзака джемпер и перешла на легкий бег, чтобы как-то согреться. Одновременно она пыталась упорядочить то, что знала, но пережитая оторопь не давала сосредоточиться. Все казалось безумием и бессмыслицей – за исключением того, что Алекс убили, саму Фрею пытались убить, и все это было как-то связано с вещами, которые нашел в пустыне бедуин.

Километров через пять Фрея рассудила, что можно свернуть на восток, туда, где мерцали огни Большой Дахлы. Через час она вышла к внешним полям и минут сорок искала выход из лабиринта каналов, прудов и запруд с тростниковыми берегами. Наконец ей удалось (или посчастливилось) вынырнуть из поля сахарного тростника у самого края шоссе – основной оазисной магистрали.

Справа приближались огни. Фрея скрылась в тростнике, испугавшись, что машину пустили за ней в погоню, но нет – фары принадлежали огромному бензовозу. Она снова вышла на обочину и замахала руками, сигналя водителю. Тот дал гудок, засвистели гидравлические тормоза. Бензовоз замедлил скорость и остановился рядом с ней. Водитель опустил стекло и высунулся из окна.

– Помогите, пожалуйста! – взмолилась Фрея. – Мне нужно в Мут. В полицейский участок. Меня хотят убить! Прошу вас, мне нужно в полицию. Вы понимаете? Мут. Полиция. Мут, Мут!

Она продолжала лихорадочно сыпать словами, но тучный усатый водитель с лоснящимся лицом только пожимал плечами и недоуменно тряс головой.

– Аль-Кахира, – сказал он. – Ехать Аль-Кахира, Каир.

Он, видно, принял ее за автостопщицу. Фрея, стиснув кулаки от расстройства, начала было заново, но тут же осеклась. Аль-Кахира, значит… Каир… А что, пожалуй, так даже лучше: убраться из оазиса как можно дальше, вернуться в Каир, поехать в посольство или позвонить Молли Кирнан, встретиться с теми, кто понимает по-английски, кто в силах ей помочь.

– Да! – Она тревожно оглянулась. – Ехать Каир. Спасибо. Каир.

Фрея обежала вокруг кабины, забралась в пассажирское кресло и захлопнула дверь.

– Меня хотели убить, – повторила она срывающимся голосом, до конца не веря в происходящее. – Вы понимаете? Эти люди хотели меня убить!

Водитель опять пожал плечами.

– Англишанк? – спросил он.

– Что?

– Англии… Англишанка?

Фрея помотала головой:

– Американка. Из Америки.

Водитель усмехнулся:

– Америка карашо. Буус Вилис. Амаль Шварснегар. Очень карашо.

Ей так хотелось объяснить ему все – что за ней гнались, что сестру убили, что сама она еле избежала той же участи, потом полночи шла по пустыне, продрогла, перепугалась и устала… Нет, бесполезно. Только и осталось – кивнуть в ответ, скорчиться на сиденье, поджав ноги, и смотреть в окно, прижавшись к стеклу головой.

– Да-да, очень карашо, – радостно сообщил водитель, хлопая по рулю в знак одобрения. – Буус Вилис, Амаль Шварснегар. Очень, очень карашо.

Бензовоз набрал скорость, а белая точка вертолетного прожектора еще немного помигала и исчезла позади. Вскоре и машина скрылась в ночи, унося их на север.

Каир

Девушка – лет шестнадцати, не больше, накачанная наркотиками и переодетая в школьную форму – сидела на кровати и смотрела перед собой одурманенным, озадаченным взглядом. Под одобрительный шепоток гостей вошли эфиопы. Они горделиво продемонстрировали публике свои налитые, затвердевшие от возбуждения члены, после чего приступили к делу. Девчонку раздели, облапали, отхлестали по щекам, заставили взять в рот. Бизнесмены наблюдали за действием, похотливо склабились и пыхтели сигарами. Жертва рыдала, давилась и отплевывалась, умоляя оставить ее в покое.

В соседней комнате, за односторонним стеклом-зеркалом, Гиргис довольно кивал головой. Его не привлекало насилие – такие вещи его не трогали, и на девушку было плевать. Он радовался свежей прибыли. Все знали, что когда ведешь дела с Романи Гиргисом, о тебе позаботятся и развлекут на славу; а Гиргис, в свою очередь, мог рассчитывать, что все пройдет гладко – как сегодняшним вечером. Почти слишком гладко. Узнав о том, что за представление их ожидает, корейцы мгновенно подписали договор о продаже ракет ФИМ-92 «Стингер» класса «земля-воздух»: пятьдесят штук по двести пять тысяч долларов каждая. Доля Гиргиса как посредника составляла двадцать процентов. Он улыбнулся: может, и девчонке пожаловать часть за труды? Нет, вряд ли она переживет эту ночь – а труп утопят в Ниле или зароют где-нибудь в пустыне, так что все денежки останутся при нем. От этой мысли он еще шире расплылся в ухмылке, потом посмотрел на часы, отвернулся и вышел из комнаты.

Пройдя по выложенному мрамором коридору, Гиргис поднялся по широкой лестнице в свой кабинет на верхнем этаже. Сегодняшнее представление не ограничивалось одной «школьницей», запланированы и другие зрелища: трое юнцов с женщиной постарше, а за ними – три девицы, а следом – девчонка с собакой… После шоу гостей проводят в отдельные спальни, снабдят шлюхами, выпивкой, наркотиками, порнографией – всем, что им будет угодно. В общем, веселье до утра. Его люди за всем проследят, а сам Гиргис займется другими, более важными делами – поважнее двадцати процентов комиссионных от десяти с четвертью миллионов.

На верхней лестничной площадке Гиргис наклонился, смахнул крошку с ковра – чертовы уборщики, вечно халтурят! – и проследовал по коридору к двери просторного, отделанного деревом кабинета. Вдоль одной стены тянулся ряд телеэкранов – каждый подключен к своей камере, по экрану на комнату. Гиргис сел за письменный стол, еще раз взглянул на часы, снял трубку с телефона и положил ее на столешницу, после чего включил на телефоне громкую связь.

– Все собрались?

Гул голосов на другом конце провода подтвердил, что все в сборе и можно начинать перекличку: Бутрос Салах, правая рука Гиргиса, Ахмед Усман, эксперт по древностям, Мухаммед Касри – адвокат, человек для связи с полицией и спецслужбами. Ближний круг, доверенные лица.

– Отлично, приступим, – начал Гиргис. – Бутрос, тебе слово.

Салах откашлялся и заявил сиплым, прокуренным голосом:

– Это определенно второй пилот. Мы проверили документы в бумажнике – все сходится. Похоже, умник решил перейти пустыню на своих двоих.

– А шел точно из оазиса? – спросил Гиргис. – Вы уверены?

– Абсолютно, – с легкой запинкой ответил Ахмед Усман. – Никаких сомнений. Место падения самолета известно по последнему радиосигналу, и найденный артефакт безоговорочно его подтверждает. Ритуальный обелиск с символом седжета, да еще на границе плато… Он из Зерзуры. Совершенно точно.

Гиргис кивнул и хлопнул руками по столу.

– Так… что насчет фотопленки?

Салах кашлянул еще раз и просипел:

– Думаю, вполне хватит карты. Близнецы сейчас разыскивают тело второго пилота – предводитель бедуинов дал хорошую наводку. К тому же следы каравана еще не занесло песком, так что обнаружить нетрудно. Как только труп найдут, останется вычислить направление по заметкам на карте, а дальше – дело за малым. Теоретически это приведет нас прямиком к самолету.

– Теоретически?

– Возможна ошибка в записи координат – все-таки летчик несколько дней шел по пустыне. В любом случае разброс будет невелик, а как только окажемся поблизости, с вертолета объект легко обнаружить даже в темноте. Если все пройдет гладко, тело отыщут за пару часов или даже раньше. С дозаправкой в Дахле – за четыре-пять. До рассвета уложимся. Непременно уложимся.

В дверь постучали. Слуга в белом костюме принес стакан чая и застыл у входа. По знаку Гиргиса слуга приблизился, поставил стакан на стол и удалился – глаза строго в пол.

– Что у нас с военными? – спросил Гиргис. – Гильф-эль-Кебир – охраняемая зона. Не хватало на этом погореть.

– Все учтено, – вкрадчиво-елейно ответил третий телефонный собеседник, Мухаммед Касри. – Я поговорил с нужными людьми. Все дали добро. Генерал Зави оказал нам большое содействие.

– Еще бы не оказал, учитывая, сколько мы ему платим, – фыркнул Гиргис, отхлебнув чай.

Повисла пауза, которую нарушил голос Усмана:

– Что ж, остается еще вопрос безопасности… Столько лет прошло… Неизвестно, в каком состоянии он пролежал, не повредился ли во время катастрофы. Понадобятся специалисты, люди сведущие…

– Все под контролем, – ответил Гиргис.

– Речь же не о винтовках. Его в ящик не сложишь и так запросто не увезешь. Это же…

– Все под контролем, – жестко повторил Гиргис. – Необходимую техподдержку обеспечим.

– Разумеется, разумеется, – залепетал Усман, чувствуя, что перешел грань дозволенного. – Я вовсе не… просто хотел убедиться…

– Вот и убедились, – отрезал Гиргис и, едва касаясь жидкости губами, отхлебнул чай. – Значит, осталась только девчонка, – продолжил он. – Как я понимаю, ее еще не нашли?

Салах подтвердил его предположение.

– Мы оставили в Дахле пятерых наших. Связи среди местных есть. Если она там, мы ее выследим.

– А полиция? – спросил Гиргис. – Служба госбезопасности?

– Я предупредил наших знакомых, – ответил Касри. – Если она появится, с нами свяжутся. Полагаю, наш американский контакт тоже…

– Все предупреждены, – закончил за него Гиргис. Он промокнул губы, аккуратно сложил платок и спрятал его в карман. – Я хочу, чтобы ее нашли. Даже если карты будет достаточно. Я не затем ждал двадцать три года, чтобы все потерять из-за одной болтливой сучки. Ее надо найти и уничтожить. Ясно?

– Ясно, – хором отозвались три голоса.

– Позвоните, как только появятся новости.

В динамике щелкнуло – все трое разом повесили трубки. На секунду Гиргис застыл, разглядывая мозаику разврата и насилия на телеэкранах. Потом наклонился вперед.

– Все записали?

В трубке что-то утвердительно пискнуло. Еле слышный голос звучал чуть выше, чем предыдущие три собеседника, но пол говорившего определить было невозможно.

– Мне понадобится ваша помощь, – сказал Гиргис. – Если девчонка обратится в посольство…

Снова раздался чуть слышный шепот, и связь оборвалась. Гиргис уставился на телефон, сощурил глаза и нервно облизнул губы. Он положил трубку на рычаг, вышел на балкон со стаканом в руке и выглянул в сад, что тянулся по склону до самого Нила.

Вот уже двадцать лет Гиргис жил в этом пышном колониальном особняке на набережной Замалика и до сих пор не переставал удивляться тому, как он, сын сборщиков мусора, внук феллахов, смог поселиться в таком месте, выбиться в элиту. От Маншият-Насира до столичной роскоши, от торговли наркотиками на углу до многомиллионной империи… Воистину, он проделал долгий путь. Такого от него никто не ожидал. Только тот случай на Гильф-эль-Кебире лег позорным пятном на его блистательную карьеру! Сделка должна была стать коронной, неслыханной даже по меркам Гиргиса. И надо же было так облажаться – а все из-за каприза погоды!

Гиргис насупился, но злобная гримаса в последнюю секунду превратилась в улыбку.

Нет, он не проиграл, сделка просто отложена до поры до времени. Более того: авария в конце концов сыграла им на руку – превратила великую авантюру в нечто большее. Ей надо было дозреть, что случилось, – осталось лишь собрать плоды. Солнце всегда светит ярче после бури – в данном случае песчаной.

Гиргис хохотнул – звук вышел сухой, неприятный, словно наждаком поскребли, – и под беспомощные крики насилуемых, разносящиеся эхом по нижним этажам, стал любоваться видом на высотки Египетского национального банка и отель «Карлтон» по ту сторону Нила. Да, что ни говори, с Романи Гиргисом не соскучишься!

Каир, американское посольство

Сай Энглтон налил себе теплого молока и уселся на кресло в гостиной. Его пузо свешивалось над резинкой пижамных штанов, подлокотники (ей-богу, эту мебель лилипуты проектировали!) впивались в зад. Посольские предпочитали селиться за территорией посольства, в Городе садов или за рекой, в Гезире, Замалике, а Сай ухитрился застолбить квартирку на верхнем этаже «Каира-2». Что и говорить, квартирка крошечная – спальня, гостиная, микрокухня и санузел (руку протяни – упрешься в стену), – зато в ней спокойнее, чем снаружи, и любопытных поменьше. Кроме того, здесь ему доставляли из кухни в цокольном этаже правильную американскую еду, включая шоколадный пирог шеф-повара Барни. Чертовски вкусная штука этот его пирог. Ради него, пожалуй, можно было терпеть все прочее дерьмо. Почти все.

Энглтон приложился к стакану с молоком и включил плейер. Настроив громкость, он стал перебирать дорожки, пока не нашел ту, какую хотел, – «Слишком много секретов» Пэтси Клайн. Мгновение тишины – и грянул бодрый хор кларнетов. Энглтон удовлетворенно вздохнул, откинулся на спинку кресла и зажмурил глаза, барабаня пальцами по подлокотникам.

Он любил музыку кантри. Всегда любил, еще с детских лет в алабамском Брэнли. Слушал старые, поцарапанные пластинки на мамашином проигрывателе – Хэнка Вильямса, Джимми Роджерса, Лефти Фриззела, Мерла Трэвиса. Без них он никогда не вынес бы детство и юность, школьную травлю, бесконечные походы в больницу, пьяные выходки отца («Посмотри на себя, Бога ради! Я молил о сыне, и что получил? Жирного неженку-борова!»). Кантри был отдушиной, с ним Сай не чувствовал себя таким одиноким – ни тогда, ни теперь. В последнее время особенно. Когда постоянно имеешь дело с ложью, подозрениями, грязью коррупции, сквозь которую приходится пробираться, без отдушины не обойтись. «Кантри – это больше чем музыка, – говаривала мать. – Это то, что помогает выжить». Грамота на стене подтверждала правоту слов матери. «Приказом Государственного департамента Соединенных Штатов Америки Сайрусу Джеремии Энглтону присуждается награда за героические действия в условиях чрезвычайной опасности». Вот как страна оценила его заслуги. Жалко, мамы нет рядом…

Энглтон прослушал первый куплет, потом чуть уменьшил громкость, допил молоко и уставился на пол, где была расстелена карта Египта, покрытая карандашными каракулями – именами, датами, телефонами и возможными номерами банковских счетов. Поверх всего этого – россыпь снимков для паспорта, а три фотографии покрупнее прикреплены в левом углу карты, над словами «Плато Гильф-эль-Кебир»: Флин Броди, Алекс Хэннен и Молли Кирнан. Энглтон с усилием наклонился, подобрал снимки и перетасовал, словно колоду карт. Потом рассмотрел каждую фотокарточку по отдельности: Броди, Хэннен, Кирнан, потом снова Броди. Кое-что начало проясняться – он это чувствовал, определенно чувствовал. Да, путь предстоял долгий, но не бесконечный. Будет еще возможность убраться подальше от всего этого – чтобы никакого «Пожара в пустыне», никакого пекла, никаких слежек. Дело сделано, деньги получены, заказчик доволен. Никаких больше пирогов повара Барни… впрочем, можно жить и без них. Без всего можно жить, кроме любимого кантри. Энглтон отшвырнул фотоснимки, потянулся за пультом и нажал кнопку повтора. В комнате воцарилась тишина, которую тут же заполнили звуки вступления. «Слишком много секретов». Он усмехнулся: вот она, вся его жизнь, – в трех словах.

Дахла

Небо на востоке подернулось холодным румянцем, в ветвях заверещали птицы. Фатима Гаруб размашисто шагала по оазису: складки черного платья трепетали на ветру, ноги-тумбы двигались с поразительной быстротой. Время от времени она останавливалась, сплевывала в пыль, что-то грозно бормотала и двигалась дальше по тропинке, которая вела сквозь пальмовую и оливковую рощи к самому дому американки.

– Где он? – взвыла Фатима, направляясь к парадному входу. – Отвечай, потаскуха! Что ты сделала с моим Махмудом?

Она только хотела ударить по двери кулаком, как вдруг заметила, что дверь не заперта. Фатима ворвалась в гостиную.

– Выходи! Я знаю, ты тут! Ишак и его подстилка! Сорок лет с ним прожила, и вот благодарность!

Она прислушалась, всем видом выражая ярость нетерпения, потом схватила с подоконника пластмассовый совок и двинулась в главную спальню, держа совок над головой как палицу.

– Не заставляй меня искать, Махмуд Гаруб! – взревела Фатима. – Ты слышишь? Потому что если я найду, поверь, ты пожалеешь об этом на всю оставшуюся жизнь!

На полпути в гостиную толстуха заметила какое-то движение: в проеме спальни стоял человек. Фатима замерла, удивленно разинув рот.

– Захир Сабри? О, Всевышний, сколько вас тут у нее?

– Не знаю, о чем ты, – хмуро отрезал Захир, которого совсем не обрадовало то, что его застали в этом доме.

– Еще как знаешь! – загремела Фатима. – Я вас вывела на чистую воду! Муженек мой постоянно здесь ошивается как привороженный. Они его окрутили, эти грязные потаскушки! Махмуд! Махмуд! О, мой прекрасный Махмуд!

Она начала завывать, колотить себя совком по голове, рвать на себе одежду. Истерика прекратилась так же резко, как началась. Фатима прищурилась.

– А ты сам что здесь делаешь?

Захир замялся.

– Пришел проведать мисс Фрею.

– В шесть утра?

– Я принес ей завтрак… – Он кивнул в сторону корзины на письменном столе. – Дверь была открыта. Вот я и зашел – справиться, все ли у нее хорошо.

– Ты подглядывал, – возразила фурия, укоризненно грозя пальцем. – И вынюхивал.

– Я приходил справиться о мисс Фрее, – повторил Захир. – Но ее здесь не было. Постель нетронута.

– Подглядывал и вынюхивал, – не унималась толстуха, учуявшая повод для сплетен. – Совал нос куда не следовало. Ну погоди, вот я расскажу… Что значит «постель нетронута»?

Не успел Захир ответить, как «скорбящая жена» снова запричитала, начала рвать на себе платье и бить ладонями полбу.

– Аллах, я так и знала! Сбежали вместе! Она украла моего Махмуда! Махмуд, Махмуд! Мой малыш Махмуд!

Запустив совком в стену, Фатима развернулась и с твердым намерением догнать беглецов бросилась из дому, мимо стоящего Захира, который удрученно покачал головой.