Текст книги "Исчезнувший оазис"

Автор книги: Пол Сассман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– Профессор Броди, – донесся снаружи голос Гиргиса, но не встревоженный, а, скорее, пытливый. – Вы ведь не в себя стреляли, правда? А то здесь есть несколько ребят, которые очень огорчатся, если их лишат такой возможности…

Флин перегнулся через кресла и с силой врезал контейнером по иллюминатору. Глухой звук оборвал мафиози на полуслове.

– Видал, Гиргис? – крикнул археолог и еще раз ударил в стекло, привлекая внимание людей снаружи – пусть убедятся, что у него в руках. – Это контейнер с высокообогащенным ураном. Твоим ураном. Подойдешь хоть на шаг ближе – я открою его и рассыплю по самолету. И остальные вместе с ним. Слышишь? Сделай хоть шаг, и здесь будет второй Чернобыль!

Фрея стиснула ему плечо.

– Ты же говорил, этот уран безвреден! – сердито прошептала она.

– Так и есть, – ответил Броди вполголоса. – Зато Гиргис может этого не знать – он же делец, а не физик. В любом случае его люди точно не знают. По крайней мере семь раз подумают, прежде чем полезут нас пристрелить.

Он еще раз врезал по иллюминатору, теперь по самому стеклу, потом схватился за крышку контейнера и нарочито резко крутанул ее, чтобы всем снаружи стало это заметно.

– Ты внимательно смотришь, Гиргис? Хочешь поглядеть на уран? А понюхать? Потому что сейчас я это устрою, если не отвалишь! Подходи, налетай, свою дозу получай!

Он еще раз провернул крышку, но реакции извне не последовало. Гиргис и его прихвостни все также стояли, не то потешаясь, не то поражаясь. На несколько секунд повисла пауза, нарушаемая только мелодичным чириканьем птиц. Затем из-за деревьев за спиной Гиргиса раздался негромкий смех. Смеялась женщина.

– Профессор Броди, ну и цирк вы тут развели! Оставьте в покое эту штучку и выходите к нам пообщаться. Не бойтесь, здесь все свои.

Каир

Ибрагиму Кемалю было семьдесят три, и из них шестьдесят пять лет он рыбачил на одном и том же участке Нила, чуть севернее Каира. И за все эти шестьдесят пять лет у него ни разу не клевала такая огромная рыба.

– Что это за тварь? – спросил его внук, который держал старика поперек пояса, чтобы тот не вывалился за борт – лодку сильно раскачивало. – Сом? Судак?

– Скорее уж кит, – процедил рыбак и поморщился: леска врезалась в ладони (снасть у него была самая немудреная – простая донка без грузила, даже не удочка). – В твоем возрасте я вытащил окуня на шестьдесят кило, так он был раза в три легче! Это кит, говорю тебе! Кит!

Он немного вытравил лесу, чтобы дать рыбе поплавать, и снова начал тянуть. Шлюпка угрожающе накренилась и стала черпать бортом речную воду.

– Давай отпустим ее, – предложил внук. – А то нас перевернет!

– Да пусть хоть на самое дно тянет! – Старый Ибрагим выбирал леску пядь за пядью, пуча глаза от натуги. – Я в жизни добычи не упустил и упускать не собираюсь!

Он снова дал слабину, успокаивая строптивицу на крючке, и опять потянул. Качка стала сильнее: лодку развернуло против течения, да еще прогулочный катер завелся и пошел вверх по реке, поднимая волну.

– Ко мне, моя радость, – подманивал Ибрагим. – Сюда, сюда. Вот умница.

Леска пошла легче – то ли рыба сдалась, то ли затеяла какую-то непонятную игру. Ибрагим выбрал еще три метра, перевел дух, покрепче упер ноги и снова потянул, вываживая чудовище из глубин, медленно подтягивая его к поверхности. Наконец внук издал радостный вопль и показал на воду.

– Вон она! Вон она! Огромная, клянусь Аллахом!

Полевому борту, между лодкой и плотом из водорослей, который сносило вниз по течению Нила, показались очертания речного чудища. На рыбу оно было совсем не похоже – бледное, одутловатое и на удивление неподвижное. Ибрагим все еще тянул, хотя и медленнее, озадаченно разглядывая улов. Внук отпустил деда и перегнулся через борт с сетью в одной руке и багориком в другой – подцепить добычу, как только та окажется рядом. В следующий миг набежавшая волна подтолкнула и перевернула ее, и рыбаки впервые четко увидели, что им попался не сом, не нильский окунь и даже не кит, а невероятно толстый утопленник при «бабочке» и в светлом пиджаке, полы которого колыхались в волнах. Во лбу у мертвеца зияла аккуратная дыра от пули.

Он подплыл к самому борту и ударился об него, глядя вверх невидящими глазами. Ибрагим посмотрел в них и закачал головой:

– Сдается мне, эту рыбу мы на рынок не понесем.

В Затерянном оазисе

– Молли? Не может быть!

Флин застыл перед иллюминатором как громом пораженный. Убедившись, что слух его не подвел, он опустил контейнер с ураном в ящик и поманил Фрею за собой, пробираясь к заднему выходу.

– Как это вы так быстро нас нашли? – Археолог спрыгнул и помог Фрее спуститься. – Я-то думал, вы явитесь только часа через два. Говорят ведь, что кавалерия прибывает точно к сроку, а я не верил. – Он взволнованно повернулся к Кирнан с ухмылкой на лице. – Честное слово, Молли. Это невероятно! То есть я знал, что вы профи, но чтобы настолько… я ведь включил маяк всего полтора часа назад. Не может быть, чтобы вы так скоро добрались. Это просто… просто…

Он осекся, как только до него дошел смысл увиденного: Молли Кирнан с черной рацией в руке стояла бок о бок с Романи Гиргисом. Оба расслабленно улыбались и, судя по всему, не испытывали никаких неудобств в обществе друг друга, словно были – нет, не закадычными друзьями, но и не заклятыми врагами, а деловыми партнерами, причем давними, которые только что провернули исключительно выгодную сделку.

– Молли?

Флин вдруг заговорил неуверенно, глядя то на Молли, то на Гиргиса, то на рощу за ними, где вдалеке мелькали какие-то люди с металлическими ящиками в руках.

– В чем дело, Молли?

Кирнан улыбнулась шире, тронула крестик на шее, благосклонно кивнула Фрее.

– А дело, Флин, в том, что благодаря вам мы нашли Затерянный оазис. Цель операции «Пожар в пустыне» достигнута, проект можно сдавать, в мире стало безопаснее. Вы теперь герои. Улыбочку, вас снимают!

Она подняла рацию, словно фотоаппарат, потом шагнула между Флином и Фреей, одобрительно похлопала их по плечам.

– Касаемо твоего первого вопроса… – Она протиснулась между ними и заглянула в кабину самолета. – На дельталете был установлен датчик слежения, так что мы сели вам на хвост сразу после взлета. Ночью за вами наблюдали по спутнику, наш лагерь был в сорока километрах от вас – поэтому и догонять долго не пришлось. О Боже!

Она заметила ссохшийся труп и скривилась от отвращения. Флин тем временем пытался разобраться в происходящем.

– Может, я чего недопонял?

– А?

Кирнан повернулась к нему.

– Я спрашиваю: может, я чего недопонял, Молли? Кто такие «мы»?

– По-моему, ответ очевиден.

– Нет, не очевиден, – отрезал Флин. – Ни хрена не очевиден. Просветите меня, кто это «мы»?

– Я и Романи, разумеется, – произнесла она тоном, каким родители что-то разъясняют особенно бестолковому дитяти.

– Вы что, работаете на Гиргиса? – Броди застыл, потрясенно глядя на нее.

– Ну, справедливости ради скажу, что скорее мистер Гиргис работает на нас, хотя, как при всяком сотрудничестве, с годами…

– С годами! О чем, черт возьми, вы толкуете, Молли? Когда это началось?

– Точную дату назвать?

Флин напрягся всем телом, поднял руку и ткнул пальцем в сторону Кирнан:

– Не заговаривайте мне зубы, Молли. Этот наркоторгаш, сутенер недоделанный моего друга зарезал и нас с Фреей чуть не пустил в расход! Я не в настроении загадки разгадывать, так что отвечайте немедленно, что тут творится!

Кирнан поджала губы, как если бы не привыкла к подобному обращению и не намеревалась его терпеть. Она воззрилась на Флина со сталью в глазах, но потом неожиданно кивнула, разгладила одежду и, опершись на дверной проем самолета, сложила руки.

– Романи Гиргис работает на нас с 1986 года. С апреля, если уж совсем точно. Именно тогда мы впервые обратились к нему с предложением поставить нашим иракским союзникам некое количество ракетного вооружения для борьбы с Ираном.

Флин посмотрел на Фрею, потом оглянулся на Гиргиса – тот стоял ухмыляясь по другую сторону поляны – и снова перевел внимание к Кирнан.

– Значит, за всем стоит ваше правительство? – Он недоверчиво хмыкнул. – Американское правительство собиралось подарить Саддаму бомбу?

Кирнан еще сильнее поджала губы.

– Если бы, – процедила она. – К сожалению, нет. Мы с радостью снабжали Ирак шпионами, оружием, включая химическое, но как только дошло до того, что помогло бы довести дело до конца – полностью уничтожить Хомейни и его фанатиков, – Рейган взбунтовался. Даже хуже того: половина его чертовой администрации начала вооружать Иран! – Кирнан презрительно тряхнула головой, ненадолго замолкла и продолжила: – Поэтому-то наш сектор решил вмешаться и взять контроль в свои руки. Ради блага Америки. И всего свободного мира.

– Ваш сектор? – Флин лихорадочно соображал, приводя все в единую картину. – Сектор чего? ЦРУ?

Она отмахнулась от вопроса.

– Не важно. Для тебя – единомышленники из Пентагона, военных ведомств, разведки. Патриоты. Реалисты. Люди, которые умеют отличать добро от зла и ясно видели, что представляла бы собой исламская республика Иран.

Флин с сомнением наморщил лоб.

– И эта организация из единомышленников-реалистов решила добиться спокойствия в Персидском заливе, разбомбив Тегеран?

– Именно, – ответила Кирнан, не заметив или якобы не заметив его сарказма. – Учитывая то, что в тот момент творилось с Ахмадинеджадом, думаю, нас бы оправдали. Все они аспиды. Аспиды и скорпионы.

Она кивнула, словно подчеркивая верность своего определения, и снова расправила одежду, не сводя глаз с Флина. Англичанин смотрел озадаченно и растерянно, как час назад в туннеле, после удара о дверь. Он беззвучно разевал рот, словно у него накопилась тысяча вопросов, один другого важнее. Фрея рядом с ним застыла и утратила дар речи, не больше Флина разобравшись в том, что происходит. Боль от осиного укуса отошла на задний план.

– А на кой черт понадобилась вся эта затея с Гиргисом? – невпопад спросил Флин, стараясь держать прежний тон. – Если у вас были свои люди в правительстве, среди военных… Почему вы сразу не послали Саддаму парочку боеголовок? Неужели своих было мало?

– Ой, только не начинай! – протянула Кирнан досадливым родительским тоном и тряхнула головой. – Рычагов у нас хватает, но не настолько же! Как ты себе это представляешь: форму заполнить или записку написать: «Господин интендант, не могли бы вы придержать пару ядерных бомб, а я забегу за ними после работы»? Наше дело шло вразрез с политикой государства, вот и приходилось искать обходные пути! Конечно, мы все подготовили, организовали разведку, Саддам оплатил половину затрат, но в те времена нам суждено было остаться за кулисами, если не вообще в другом театре. Спектакль ставил Гиргис.

– А вы, значит, дергали за ниточки, – добавил Флин.

– Да, мы дергали за ниточки, – призналась Кирнан.

Археолог покачал головой и пригладил шевелюру. На лице у него попеременно отражались сомнение, ярость, оторопь и мрачная усмешка.

– Значит, вранье насчет слежки за Гиргисом, перехвата самолета…

– Ну, слежка, естественно, была, – сказала Кирнан. – Только следили мы подругой причине.

Флин снова тряхнул головой и ткнул пальцем себе за спину, где стоял остов самолета.

– А когда ваша затея накрылась?

Кирнан пожала плечами.

– Опять-таки пришлось изощряться, скрыть все следы нашего участия – мы же не могли пойти и сказать: «Извините, ребята, мы потеряли полцентнера урана, которые везли Саддаму Хусейну». Лучшей версией во всех отношениях была та, которую я рассказала вам позавчера. Мы якобы искали груз со своей стороны, Романи – со своей, а правда была в том, что эти стороны сходились у всех за спиной, если можно так выразиться. Учитывая сложность ситуации, по-моему, мы чертовски славно поработали.

Флин фыркнул – отчасти яростно, отчасти насмешливо.

– Боже мой! И ты считаешь Хомейни маньяком?

Кирнан воззрилась на него, стиснув зубы и вытянувшись в струну, переложила рацию в левую руку и отвесила Флину пощечину.

– Не смей поминать Господа всуе, – процедила она, багровея. Ее губы скривились в гримасе ярости. – И не смей меня осуждать! Ты и понятия не имеешь, насколько эти изверги опасны! «Ой, спросите меня! Меня!» – Кирнан взметнула ладонь и запищала нарочито тоненьким голоском, изображая школьницу: – «…Я хочу, чтобы все жили дружно, чтобы в мире не было войны и чтобы никто никого не обижал». Поживи-ка в реальном мире, говнюк! – Она опустила руку. Возле рта у нее остались брызги слюны, глаза смотрели свирепо. – Саддам тебе нехорош? Поверь, он просто святой по сравнению с этими тряпкоголовыми психами-шиитами, иранскими вождями. Забыл осаду посольства в Тегеране? А взрывы в Бейруте? Мой муж тогда погиб, мой Чарли, и за этим стоял Иран. Он содержал половину террористических группировок во всем регионе: Хезболлу, Хамас, «Исламский джихад»… – Каждое название она сопровождала щелчком пальцами перед носом у Флина. – Это один из самых тлетворных, самых сатанинских режимов на планете! В середине восьмидесятых, когда ты еще в школу ходил да писал кипятком от своей несчастной археологии, нашим людям – тем, кто обладал чуть большей ответственностью, – пришлось смириться с тем, что это Каиново племя запросто может завоевать Ирак и подмять под себя весь Персидский залив. Они уже заняли остров Маджнун, полуостров Фао, уже топили нефтяные танкеры… – Кирнан снова защелкала у Флина перед лицом, акцентируя свои доводы. – Мы стояли на пороге немыслимой катастрофы: ключ к основным мировым запасам нефти оказался в руках кучки безумцев, полудиких фанатиков! Надо было принимать меры. И те из нас, у кого хватало духу, решили этим заняться. И, доложу тебе, если бы мы преуспели, в мире было бы куда чище, куда спокойнее жить, чем сейчас, – можешь не сомневаться!

Она осеклась, тяжело дыша, и вытерла губы тыльной стороной запястья. Ее взгляд все еще был прикован к Флину, который молча стоял перед ней с краснеющей от оплеухи щекой. Повисла долгая пауза, нарушаемая только щебетом птиц и хриплым кашлем толстого подельника Гиргиса, пыхтящего сигаретой. Затем Кирнан еще раз тронула крест и снова расположилась в дверном проеме самолета.

– Мне жаль, что тебе пришлось столько пережить за последние дни, – произнесла она, снова разглаживая юбку, – видимо, успокаиваясь таким образом. Ее тон стал мягче, участливее. – Что вам обоим пришлось пережить. – Кирнан посмотрела на Фрею, которая встретила ее немигающим взглядом при каменном выражении лица. – Прости, что использовала тебя, Флин, вот уже десять лет. Я ведь многих использовала. Зная твое прошлое, я была уверена, что ты бросишься помогать, чуть только тебе дадут шанс оправдаться, и сыграла на этом. Я совсем не горжусь собой – просто ставки были слишком высоки, личные чувства в расчет не брались. Стояла задача, и мне пришлось ее выполнить ради общего блага.

Флин потер виски.

– Это ведь ты настучала о нас Гиргису, так? – спросил он скорее устало, чем зло. – Ты ему сообщала, где мы, – и в университете, и в музее.

– Я уже сказала: мне пришлось так поступить.

– Ты же собиралась вывести нас из игры! Тогда, в квартире… Это ведь я настоял на том, чтобы мы остались в Египте!

– Ой, только не надо! «Пожар» был для тебя всем, шансом вернуть себе нормальную жизнь! Не надо быть психологом, чтобы вычислить: если бы тебя могло что-то удержать на этом пути, то уж точно не угроза отправки домой! Как я сказала, дело выгорело – лучше некуда. – Она повела рукой, обозначая оазис.

Флин со вздохом посмотрел вокруг – сначала на Гиргиса сотоварищи, потом на цепочку людей вдалеке, поту сторону рощи. Там то и дело мелькали ящики с оборудованием, дула винтовок, люди в защитных противорадиационных костюмах. Последнее показалось ему странным излишеством, но он не придал этому значения – пока его слишком заботило услышанное.

– А Энглтон? – спросил Флин, поворачиваясь к Кирнан. – Надо думать, он и был вашим с Гиргисом связным? Бегал туда-сюда, покаты играла в кукловода?

Она нахмурилась и ни с того ни с сего расхохоталась в голос.

– Славный ты малый, Флин, но такие слова только лишний раз доказывают, что археолог из тебя, может, и хороший, а вот разведчик – никакой. – Она снова захохотала, вытащила из кармана платочек и промокнула глаза. – У Сайруса Энглтона не было ничего общего ни со мной, ни с Романи, ни с «Пожаром», – произнесла Кирнан успокоившись. – Он вел внутреннее расследование для ЦРУ.

Флин словно онемел.

– Бог знает, почему он нас заподозрил, – «Пожар в пустыне» был засекречен так, что блоха не проскочит. Видно, кто-то в агентстве почуял неладное – загадочные платежи, странные происшествия в Египте… – Молли развела руками. – Кто знает, что их насторожило? В общем, Энглтона послали сюда разбираться. У него были все полномочия, полный доступ. Лучший кадр ЦРУ, легенда в мире нюхачей. Суперсыщик. Ни одного нераскрытого дела. – Кирнан улыбнулась, скатала салфетку и сунула в карман. – Забавно… Для тебя он, по сути, был не врагом, а другом, старался помочь. Рыл-рыл и нарыл, что «Пожар в пустыне» – не то, что кажется. Что я – не та, кем кажусь. И в Дахлуон прилетал вас предупредить, увезти от меня подальше. А как не вышло, решил поудить в другом месте, да и ушел с головой. Поныне там.

Она оглянулась на Гиргиса. Тот хохотнул басом – видимо, это была шутка для посвященных, а Флин и Фрея к ним не относились.

– Идем, – сказала Кирнан. – Признай, повеселились мы на славу.

– Зашибись, – буркнул Флин. Он тряхнул головой и еще раз оглянулся на загадочных людей. Теперь их осталось немного – большинство углубились в ущелье. «Наверное, расставляют кордон вокруг самолета», – предположил он и отвлекся на другие мысли. Его поникшие плечи, стеклянный взгляд, оторопь на лице напоминали жертву губительного розыгрыша или махинации.

__ Ну и что ты будешь теперь с ним делать? – спросил он невпопад, переключая внимание на Кирнан.

Она, казалось, не поняла вопрос. Флину пришлось пояснить.

_ С ураном, – устало сказал он, кивая на самолет. – Что ты будешь с ним делать? Учитывая, что ваш друг Саддам оказался не таким уж добрым.

Кирнан пожала плечами:

– Ничего.

– «Ничего» – в смысле совсем ничего?

– Именно. Мы оставим его тут.

Флин потер глаза.

– Прошу тебя, Молли. У меня больше нет сил играть.

– А я и не играю. Контейнеры останутся там, где лежат, мы их не тронем.

– Ты потратила двадцать три года и черт знает сколько миллионов, шаря по пустыне, убила моего друга, нас с Фреей чуть не отправила на тот свет, а теперь, когда нашла что искала, собираешься бросить все тут?

Кирнан кивнула.

– Что ты несешь? – взревел Флин и бросился к ней, размахивая кулаками. Потрясение и оторопь последних десяти минут рвались из него наружу, как гейзерная струя. – Что… ты… несешь?! Двадцать три года коту под хвост? Пусть лежат, говоришь? Пятьдесят килограммов обогащенного урана! Чтобы другие террористы на них нарвались? Полцентнера урана, мать его, – и пусть себе валяются дальше?

Она нахмурилась – видимо, этот всплеск вывел ее из равновесия. Повисла пауза, во время которой Кирнан и Гиргис переглянулись.

– Урана нет, Флин.

Ее тон стал спокойным, даже будничным.

– Что?! Что ты сказала?

Археолог поднес к уху ладонь, определенно решив, что ослышался.

– Урана нет, – повторила Кирнан. – И никогда не было.

Флин оторопело воззрился на нее.

– Леонид Канунин – русский, который готовил сделку со своей стороны, подложил нам свинью: взял свои пятьдесят миллионов, а вместо урана передал восемь контейнеров с шарикоподшипниками. Кто-то из его сослуживцев сообщил нам об этом через два дня после крушения самолета.

Гиргис у них за спиной гортанно хохотнул.

– Мы устроили Канунину очную ставку за ужином. Жаль, ему не понравилось меню. – Он что-то шепнул помощникам, и те тоже загоготали.

– Ценю твою заботу, Флин… нет, правда, – продолжила Кирнан, – но даже если бы «Аль-Каида» или еще кто-нибудь наткнулся на самолет, что весьма сомнительно, учитывая, скольких трудов нам стоило его найти… – она улыбнулась, – вряд ли американская оборона пострадала бы от нескольких банок с подшипниками.

Флин побледнел как полотно и обмяк. Казалось, за десять минут он постарел на десять лет.

– Не веришь? – Кирнан поднялась на ноги и протянула руку к двери самолета. – Сам убедись.

Он протиснулся мимо нее, забрался в салон и через некоторое время возник на пороге с металлической емкостью в руках. Броди отвинтил крышку контейнера, и оттуда градом посыпались стальные подшипники, которые с тихим звоном ударялись друг о друга, отскакивали и падали в песок к ногам археолога. Казалось, Флина вот-вот стошнит.

– Но зачем? – растерянно пробормотал он. – Не понимаю: зачем тратить время и деньги на поиски урана, которого не существует?

_ Мы его и не искали… – Кирнан перешла на другую сторону поляны и встала рядом с Гиргисом. – Дело не в уране, и с самого начала было не в уране.

– Тогда в чем же, черт побери?

Кирнан потеребила крестик на шее и ответила мягким, почти чарующим голосом:

– В Бен-бене, конечно же.

Флин выпучил глаза.

– Это его мы искали все эти годы, с тех пор, как поймали тот, последний сигнал Руди Шмидта и узнали, что самолет упал в Тайном оазисе. Уран всегда был только прикрытием. Нашей главной целью был Бен-бен, и только он. – Глаза Кирнан сверкнули. – Ведь как сказано в той древней надписи? «Камнем сим были поражены враги Египта на севере и юге, востоке и западе, так что их царь правит во всех землях вокруг Нила, и никто не смеет ему воспротивиться, восстать на него или пойти войной, ибо в руке его молот богов – самое страшное оружие, известное человеку». – Она подняла рацию над головой, словно боевой молот, сияя победной улыбкой. – Поверь, Флин, если этот камушек обладает хотя бы половиной той мощи, что ему приписывают, ни один в мире враг не посмеет нам противостоять. Ни Иран, ни Китай, ни Россия, не говоря ужо всяких африканских или южноамериканских выскочках. Никто. А это абсолютная власть, абсолютная безопасность, новый мировой порядок. Правильный порядок. Богом одобренный. С этой точки зрения двадцать три года поисков и пятьдесят миллионов затрат – совсем невысокая цена, согласись.

Флин шагнул вперед и хотел было что-то сказать, как вдруг в тишине раздался хриплый, горький смех.

– И все – из-за камня! Из-за какого-то чертова камня!

Фрея впервые вклинилась в разговор. До этой минуты она стояла бок о бок с Флином и слушала рассказ, вместе с ним немея от потрясения, вместе с ним негодуя, то и дело охая или односложно восклицая, но в остальном держалась на втором плане. И вот ее прорвало.

– Вы убили мою сестру ради сраного булыжника? – закричала она, срываясь на визг. – Вы были готовы мне руку отрезать – из-за бредовой сказки? И это нормально? Да что ты за сука такая… – Она двинулась на Кирнан с явным намерением ее измочалить, как вдруг Флин ухватил Фрею за локоть и твердо притянул к себе. Хотя полминуты назад на археолога было жалко смотреть, сейчас он совершенно преобразился: лицо стало решительным, все тело напряглось, плечи расправились, взгляд устремился на Кирнан.

– Осторожно, Молли, – произнес Флин резко, настойчиво. – Что бы ты ни надумала с ним делать, соблюдай крайнюю осторожность.

Фрея вырвалась из его хватки и обернулась. Вид у нее был ошарашенный.

– Только не говори, что веришь в это дерьмо!

Флин на нее не взглянул.

– Молли, прошу тебя. Мы очень многого не знаем, не можем объяснить…

– Да что это за хрень такая! – завопила Фрея.

– Молли, я предупреждаю: это вам не пугач детский. С ним нельзя поиграть и бросить. Без подготовки…

– Мы не играем, – прервала его Кирнан небрежно-расслабленным тоном. – У нас было время подготовиться – за двадцать-то с лишним лет. Здесь – лучшие эксперты по оружию, самые совершенные системы сканирования…

– Ради Бога, Молли! Его нельзя взорвать нажатием кнопки! Мыс таким ни разу не сталкивались. Существуют неизвестные факторы, новые элементы, это вне… – Флин отчаянно подбирал слова. – Мы просто не знаем, как оно работает! Просто не знаем. Вы должны быть предельно осторожны.

Фрея готова была заорать от бессилия или язвительно расхохотаться, однако ни на то ни на другое шанса ей не дали – рация у Молли в руке затрещала, и из нее раздался голос с американским акцентом:

– Все готово, миссис Кирнан. Ждем вас.

Она кивнула, поднесла трубку к губам и нажала кнопку связи.

– Спасибо, доктор Медоуз. Уже идем.

Флин начал было увещевать ее, но Кирнан предостерегающе подняла руку.

– Ты – чудо, Флин, и, поверь, я тронута твоей заботой, особенно после всего, что тебе рассказала. Но отныне всерьез беречься стоит только врагам Америки и Господа нашего Иисуса Христа. Я чувствую: это Его рука привела нас к победе. Всегда чувствовала. И вот что я скажу тебе, Флин: уж давно пора Его могучей длани обрушиться в праведном гневе на головы грешников. Я долго ждала этого мига и очень хочу увидеть все собственными глазами. Вы, конечно, присоединитесь.

Последнее прозвучало как приказ, а не как просьба. Кирнан смерила Фрею ледяным взглядом, памятуя о выпаде в свой адрес, и направилась прочь через рощу, окружавшую самолет.

– Чуть не забыла, Романи, – бросила она через плечо. – Пожалуй, стоит обыскать профессора Броди. По-моему, когда он во второй раз лазил в самолет, то прихватил из салона пистолет.

– Вот черт, – сдавленно ругнулся Флин.

Парадная аллея, где сквозь плиты пробивалась трава, а по сторонам, перемежаясь, стояли обелиски и сфинксы, с плавным подъемом вела к центру оазиса. Кирнан, Гиргис и двое его подельников шли впереди, близнецы замыкали шествие с автоматами наперевес, а Флина и Фрею вели посередине, в плотном кольце наемников.

– Это ведь уловка, так? – вполголоса спросила Фрея. – Насчет камня и всяких там сил? Военная хитрость?

– Никак нет, – отозвался Флин, не сводя глаз с каменной платформы и огромных ворот впереди, над деревьями.

– Хочешь сказать, ты веришь во всю эту паранормальщину? – поразилась Фрея.

– В самых разных источниках о Бен-бене говорится одно и то же. Не могут же они все обманывать!

– Да ведь это бред сивой кобылы! Камень, наделенный сверхъестественной мощью? Ерунда какая!

Флин пожал плечами.

– Два часа назад я пролетал над Гильфом: никакого оазиса и в помине не было, а теперь… – Он повел вокруг рукой. – Тут происходит нечто необъяснимое. А если верить древним текстам, тех, кто использует Бен-бен во зло, постигнет беда.

– Чушь собачья! – отрезала Фрея. – Чушь и бред!

Флин посмотрел на нее и отвернулся.

– Ну, в любом случае после всего, что Молли нам рассказала, нас вряд ли отсюда выпустят. Не она пристрелит, так Гиргис. Поэтому при первой возможности уносим ноги, поняла? При первой возможности! – Их взгляды встретились. – И думай что хочешь, но когда попадем в храм, ничего не трогай и не делай, что могло бы…

– Разозлить камень? Обидеть? – В тоне Фреи звучала издевка.

– Просто будь осторожнее. Знаю, это звучит дико, но все-таки. – Броди заглянул ей в глаза – убедиться, что она прониклась важностью просьбы, и снова уставился перед собой.

– Чушь, – пробубнила Фрея себе под нос. – И бред сивой кобылы.

Они все больше удалялись от входа в ущелье. Ноги вязли в моховом ковре, которым во многих местах поросла дорожка, скалы по обе стороны расходились, словно устье воронки. Солнце над головой припекало, и в палящих лучах зелень долины будто вылиняла. Все поблекло, краски слились, оазис больше не казался таким прекрасным, как раньше. Вдобавок стало жарче – не так, как посреди пустыни, но все же. Приятная прохлада улетучилась, над головой вилась мошкара, и скоро путники взмокли от пота.

То и дело Фрее мерещились какие-то силуэты в подлеске – темные и смутные, а поскольку Кирнан задала быстрый темп ходьбы, остановиться и разглядеть их не получалось. Аллея пошла в гору, деревья плотнее столпились вокруг, храм то исчезал, то появлялся в промежутках между листвой. Под ноги попадались треснувшие каменные ступени – сперва изредка, затем чаще и чаще, пока дорожка не превратилась в одну огромную, увитую корнями лестницу, которая все круче уходила вверх и наконец привела путников на скалистую площадку, где, густо увитые плющом и лианами, возвышались монументальные врата, которые до того путешественники видели только издали. Каждая башня-опора расширялась книзу и несла рельеф в виде обелиска и символа седжет, а над самим порталом красовалось изображение священной птицы Бену. Все выглядело точно так же, как на фотографиях, сделанных Руди Шмидтом, с одним лишь отличием: на снимках ворота стояли закрытыми, а сейчас были широко распахнуты.

Флин замедлил шаг и остановился, ошеломленно глядя вокруг. Кирнан и египтяне были явно не в настроении топтаться на месте. Они проскочили ворота, почти не глядя на этот шедевр древнего зодчества, а близнецы погнали Фрею и археолога вперед. Пилон проплыл над ними величественной аркой из бежевого песчаника в двадцать с лишним метров высотой и около семи толщиной, и путники очутились на огромной площади, обнесенной каменной оградой, где теснились иероглифы, словно машины в пробке на многополосном шоссе. Брусчатка, как и аллея внизу, шла слегка в гору и тоже пестрела пятнами мха и дикой травы. Деревья у периметра – пальмы, акации, платаны – пробились среди каменных плит и раздвинули, выворотили их, отчего площадь приобрела помятый, изломанный вид. Казалось, она готова была захлопнуться, как раскрытая книга.

– Невероятно, – бормотал Флин, восхищенно оглядываясь. – Потрясающе!

Они пересекли поросшую травой площадь и приблизились ко второму пилону, выше предыдущего и вдобавок украшенному росписью. На левой башне божество с человеческим телом и головой сокола держало на ладони обелиск, от которого словно бы в ужасе отшатывались миниатюрные фигурки людей с прижатыми к глазам руками. На правой колонне композиция повторялась, только божество было львиноголовым, а люди перед ним зажимали уши, а не глаза.

– Бог Ра и богиня Сехмет, – пояснил Флин, когда их подвели ближе, и указал направо и налево, – символизируют разные свойства Бен-бена: Ра – ослепительный свет, а Сехмет – оглушающий звук.

– Да неужели? – съязвила Фрея, чья готовность поверить в легенду ничуть не выросла.

Они миновали вторые врата, затем вторую площадь, уставленную десятками самых разнообразных обелисков – гладких и резных, в рост человека и высотой с дом – и приблизились к третьему пилону, перед которым изумленно замерли даже Кирнан и Гиргис.

Третья площадь, вдвое больше двух предыдущих, поражала воображение. Вдоль ее сомкнутых стен выстроились гигантские статуи богов и людей, а напротив ворот взмывал к небу исполинский храм, изукрашенный резьбой. Его стены, колонны, архитравы и карнизы переливались яркими красками: насыщенным алым, лазоревым, зеленым и желтым. Ни яркое солнце, ни прошедшие тысячелетия не заставили цвета поблекнуть.