Текст книги "Странные занятия"

Автор книги: Пол Ди Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

8
«Пусть голосуют собаки!»

Солнце – как гранат с ядерным реактором внутри на фоне чистейшего, голубичного неба. Взбитые сливки облаков. Легкий ветерок колышет воздушные змеи и шары, пытается задрать подолы женщинам и залезть в штанины мужчинам. Простор открытых, зеленых, как сельдерей, лужаек, в тени трава – цвета новых денег. Крики и визг бегающих в бурной игре детей. Безудержное тявканье готовых взорваться от счастья собак. Пчелиное гудение взрослой болтовни: сплетни и бизнес, философия и флирт. Подростковое арго, переиначенное, со смещенными ударениям в извечных поисках крутизны. Пунктирный смех. Соревнующаяся музыка полудюжины магнитофонов стоит на звуковом посту, пока «Игры ищейки» заканчивают раскладывать шнуры и громоздить оборудование на сцене памяти Сержанта Пеппера. Запах мескита, сгоревшего до углей как раз той степени, какая нужна для гриля, и аромат раскуренных листьев травы.

Просто еще одно отчасти организованное, отчасти спонтанное ежемесячное собрание акционеров «Каруны, Инк.».

Шенде вспомнился поэтический семинар.

«Сорвите с петель двери конференц-залов, вырвите чиновничьи петли из косяков, а потом разнесите корпоративные стены!

Твой выход, Уолт!»

Среди нескольких сотен людей и нескольких десятков собак, собравшихся в парке Морли Адамса, Шенда счастлива: Дама Доброта со своей паствой.

«Мамма миа!» На этих праздниках она всегда на седьмом небе!

Каждое лицо при виде ее расплывается в улыбке, каждая рука перебрасывает в другую напиток и лопаточку для помешивания, книгу или кассету, кошелек или младенца, чтобы пожать руку ей. Дети бросаются к ней, словно она аттракцион на детской площадке, поставленный здесь ради их законного удовольствия: дерево, гора, пляж. Шенда ловила их, кружила и снова ставила на землю. Шкуры, хвосты и языки клубились вокруг нее морскими бурунчиками и разбегались врассыпную.

Мазок лимонно-желтого, взмахи подрагивающих брылей: Кенарь скребет когтями траву, лишь бы не отстать от своих более быстроногих собратьев.

Вот ради чего живет Шенда. Не ради мелочной рутины управления своим детищем, этой вечно пререкающейся альтруистичной квазикорпорации под названием «Каруна, Инк.». Разумеется, не ради ежечасных, ежедневных, еженедельных головных болей, трудностей и стрессов. В сиянии улыбок друзей все они тускнеют как призраки. Здесь, благожелательно и бдительно надзирая за происходящим, она воочию видит, сколько добрых дел ей уже удалось, может сосчитать всех, кому она помогла, и смотреть, как эта помощь неостановимо распространяется вовне кругами великодушных, щедрых поступков.

Большего Шенда действительно не желала. (Мужчина, спутник, вот черт… свидание? Ну, может быть…) Нынешнее столпотворение было ее единственным и непреложным мерилом удовлетворения.

И день был бы само совершенство, если бы не одна мелочь.

Эта ослиная моча, цел-лю-стный «Цинго».

Владелец «Мараплан-импорт» (этот нагло незаконный поставщик, новичок в их городе) несколько раз являлся в «Кофейню Каруна» с тех пор, как Верити недвусмысленно дала его людям от ворот поворот. Когда ему наконец удалось изловить Шенду, он разыграл финал классического спектакля с запугиванием и пустыми угрозами. Невежественно уверенный в себе, непродуманно пронырливый и агрессивный, как кабан-бородавочник, он отказался принимать за ответ «А пошел ты!», которым Шенда воздала ему сторицей.

– Дамочка, – сказал в их последнем разговоре Фаро Мили, со скрежетом проводя обезьяньей рукой по щетине на подбородке, – вы не слишком умно поступаете.

Шенду это столкновение немного напугало. Но сильнее страха в ней играли другие эмоции: удивление нелепостью этого человечка и ярость от его наглости!

– Напротив, мистер Мили. Это вы ведете себя, как неполовозрелый забияка со школьного двора! Вы являетесь ко мне и практически требуете отказаться от старого поставщика, заменить его вами. А потом говорите, что я должна брать у вас столько-то ящиков ядовитого антифриза, который вы зовете газировкой, потому что без меня решили, что мне лучше. Более того, я не единственная, кого вы пытаетесь так обжулить. Вы не только в десятки заведений по всему городу ходили, вы заявились к моим друзьям!Слово «вымогательство» для вас что-нибудь значит, мистер Мили? Знаете, что с вами будет, если я пойду в полицию?

Мистер Мили ухмыльнулся, показав россыпь золотых коронок:

– Ничегошеньки, детка, уверю вас.

Шенда смерила мерзавца взглядом. Одетый, как дешевый жучок на скачках, Фаро Мили совсем не походил на типа, который действительно обладает большим влиянием, каким сейчас похваляется. Тем не менее Шенда попыталась выудить у него дальнейшую информацию.

– Вот как? И кто же вытащит вашу задницу из тюряги? Международное Братство Подонков?

– Очень смешно. Люблю баб с чувством юмора. Такие всегда хороши в постели. Нет, за мной стоят очень и очень важные люди. Для простоты скажу так: изготовители «Цинго» весьма заинтересованы в том, чтобы их продукт получил лучшую позицию на рынке. А теперь – почему бы вам не поразмыслить пару деньков над моим предложением? Должен вас предупредить, в будущем наши условия могут оказаться не столь великодушными.

– Поставьте себе из своего «Цинго» клизму, мистер Мили! А теперь убирайтесь отсюда!

В следующие несколько дней Шенда порылась немного в финансовых разделах газет и в Интернете, поиграла в детектива на библиотечных полках, где шла по не слишком теневому газетному следу.

Компанией, распространявшей «Цинго», владела другая компания. А той, в свою очередь, третья. Дальше след определенно вел к чему-то под названием «Изотерм». Чем руководствовалась эта корпорация, Шенде пока не удалось узнать.

В висок ей ударил мягкий пластиковый мяч.

– Извините! – крикнула маленькая Тара Вадбонкер, на ее личике боролись огорчение, ужас и подавленная радость.

– No malo, chica! [36]36
  Не страшно, девочка! (исп.)


[Закрыть]Поделом мне! Нечего зевать в толпе хулиганов!

Подбросив в небо мяч, Шенда двинулась дальше.

Она остановилась поговорить немного с Джо Рамосом из «Капитальных кабелей». Его фирма собиралась принять участие в аукционе на получение заказа по прокладке участка нового шоссе в Вестсайде. Шенда вкратце рассказала ему, что до нее дошло по сети слухов о его конкурентах. После ликующего рукопожатия она оставила Рамоса деловито щелкать кнопками калькулятора.

Мона Конделуччьо шла, пошатываясь под грузом двух гигантских алюминиевых мисок, каждая размером с карту для игры в «монополию» и глубиной с таз. Шенда быстро избавила ее от одной и заглянула под крышку из фольги.

– М-м-м! Картофельный салат!

– А в этой макароны. У меня в грузовике еще шесть!

Мона владела «Космической кулинарией». Она привезла почти половину еды для сегодняшней гулянки – как часть своей десятины головной компании. Все остальное было снедью домашнего приготовления. Ах нет, кроме «Кремовых кренделей Кришны Мерфи».

Шагая за Моной к столам для пикника, Шенда потянула носом воздух:

– Лай Бабуи, хорошо бы поскорей покончить с делами!

После ряда сногсшибательных провалов Шенда постановила, что акционеры «Каруны, Инк.» обязаны закончить обсуждение всех насущных дел до того, как – подобно волкам, стервятникам и варварам – наброситься на еду и алкогольные напитки. Иначе ни черта не успеть. А еще Шенда пусть и нисколько не обижалась, что ее прерывают, но обнаружила, что интеллектуальный уровень выкриков и острот гораздо выше, когда аудитория трезвая.

Женщины сложили миски на скрипнувший под их тяжестью длинный стол. Шенда ухватила за рукав первого же подростка, до которого смогла дотянуться.

– Ты, Хейли Сахарчук! Что ты, по-твоему, тут делаешь, изображая статую растяпы, когда кругом столько дел? Помоги Моне! Сейчас же!

Хейли Сахарчук с земляничными полянами угрей воззрился на Шенду со щенячьей влюбленностью. Сглотнув – от чего запрыгало гипертрофированное адамово яблоко, – он без тени иронии выдохнул «Есть, мэм!» и рысцой побежал к грузовику Моны.

Шенда беззвучно рассмеялась. «Ну надо же, придется подыскать тебе подружку!»

И тут увидела Турмена Свона.

Турмен сидел в складном садовом кресле, к подлокотнику которого прислонил костыль. Будь это кресло золотым троном в византийском дворце, его радость, по всей очевидности, не выросла бы ни на йоту.

По обе стороны от него стояли восхитительно декоративные Син-Син Бах и Пепси Разбростовар, владелицы-косметички салона «Кромсай коротко». Син-Син была наполовину вьетнамкой, наполовину китаянкой – последняя война между этими двумя странами принесла мало чего доброго, и эта смесь была одним из немногого. Пепси – норвежка-англосаксонка, полукровка, которая (как всегда отмечала про себя Шенда) больше всего походила на героиню пресловутых комиксов для взрослых Шерри Вишневый Пирог.

Обе увивались вокруг Турмена сверх всякой меры. В роли гурий им не хватало только расписных пальмовых опахал, чтобы его обмахивать.

– Принести тебе еще сока, Турмен?

– Подложить еще подушку, Турмен?

– Солнце не слишком печет?

– Попробуй чипсов, Турмен! Они такие свежие!

Ревность фейерверком вспыхнула в груди Шенды. Что они себе позволяют!

С тех самых пор, как Шенда рассказала Пепси и Син-Син, что Турмен похвалил ее педикюр (а педикюр был делом их рук), они по-девчоночьи к нему привязались.

– Знаешь, какая редкость, чтобы мужчина такое заметил, Шенда?

– Да еще сказал об этом вслух, и к тому же в общественном месте!

– Ух ты!

В дополнение ко всему болезненный вид Турмена на всю катушку запустил их невостребованные материнские инстинкты.

Все было вполне невинно и, вероятно, на пользу всем трем.

Но почему-то сегодня у Шенды вскипела кровь.

Она широким шагом направилась к ним.

Заметив ее, Турмен виновато поднялся.

– Э-э… привет, Шенда…

Она оборвала хилое приветствие:

– Ты, Свон… идем со мной.

– Я сейчас вернусь…

– Нет, не вернешься! Скорей!

Шенда рванула прочь, Турмен захромал следом.

Когда они отошли на некоторое расстояние, Шенда остановилась в убежище под ветвями плакучей ивы. Длинные зеленые плети шептались, когда она проходила мимо. Наконец догнав ее, Турмен, задыхаясь, с благодарностью привалился к стволу.

– Ты знаешь, кто они? – вопросила Шенда. И, не ожидая ответа, выплюнула: – Они же любовницы! Лесбиянки! Крашеные лесбиянки!

Турмен поглядел на нее озадаченно.

– Ну и что? Я не могу с ними дружить? Я же не хочу от них детей или еще чего.

Гнев Шенды улетучился. Опустив голову, она сжала себе переносицу.

– Господи Боже, что я говорю? Они ведь и мои друзья. И плевать мне, что они лесбиянки. Я вообще раньше об этом не задумывалась! Клянусь! Это не я!

Турмен сделал шаг к Шенде. Переложив костыль в правую руку, он взял левую Шенды в свою. Не попытался воспользоваться ее смятением, а просто сказал:

– Не убивайся так, Шенда. У тебя и без того полно забот…

Шенда испытала бесконечную благодарность за сочувствие. Ту же тактическую паузу, которую она применяла, чтобы не судить предвзято о других, она использовала сейчас, чтобы простить себя.

– Верно, верно! На самом деле… – Она посмотрела на часы. – Нужно начинать собрание, уже и так поздно!

– Тогда пойдем.

Люди выжидающе собирались вокруг сцены, становились тише, внимательнее. Толпа расступилась, пропуская Шенду, и она обнаружила, что Турмену как-то удалось не отстать, хотя даже от такого незначительного усилия он побелел как мел.

– О Господи, прости, пожалуйста, что я тебя так за собой таскаю!

– Я… я ни за что бы от этого не отказался.

– Слушай… Ты же не можешь все время стоять. А кроме как со мной на сцене, сесть негде. Ты не против?

– Н-нет, – задыхаясь, выдавил Турмен.

Поднявшись на три ступеньки, они оказались среди оборудования и инструментов рок-группы. Турмен рухнул на табурет барабанщика Гепарда Бадди. Шенда проверила микрофон. Включен. Оглянувшись посмотреть, всели в порядке с Турменом, она сразу взяла деловой тон:

– Собрание акционеров «Каруна, Инк.» объявляю официально открытым. Можно мне протокол прошлого? Эллен ДревоРоза, ты здесь?

Занялись делами. На сцену выходили те, кого вызывала Шенда. Должностные лица выступали с отчетами. Потом поднимались на голосовании руки. Подсчитывали «да» и «нет». Кого-то хвалили, кого-то отчитывали. Обсуждались и исправлялись планы. Споры гасли в компромиссах. Достигались соглашения. Ничья кровь не лилась.

Наконец Шенда произнесла одну из своих любимых фраз:

– Если больше вопросов нет, собрание закрыто…

Из человеческой массы громко крикнула шеф-повар Мона:

– Шенда, у меня сегодня не хватает помощников и места под гриль! Что готовить сначала? Вегетарианские гамбургеры или мясо?

Толпа разразилась воплями:

– Мясо, мясо!

– Нет, сперва фалафели!

И тут кто-то крикнул:

– Пусть голосуют собаки!

Собравшиеся подхватили как нелепый рефрен:

– Пусть голосуют собаки! Пусть голосуют собаки!

Дети с криками побежали собирать четвероногих сорванцов к столам и, как безумные загонщики, маневрами согнали поближе к снеди.

Шенда знала их всех. Спаниели, таксы, терьеры и фоксы, овчарки, гончие, пекинесы, доги, волкодавы, колли и множество полукровок. Большие собаки и комнатные, охотничьи и сторожевые. Десять тысяч лет вдохновленной селекции. Тут были Картошка-фри, Слинки, Пастя-Пух, Часто-Лай, Э-Колли, Ягодка, Прохвост, Никсон, ПухГонг, Громит, Джи, Гром, Ром, Бездельник, Чих-Чих и десятки других.

И, разумеется, выделяющийся даже на их фоне, как яркий прыгучий пляжный мяч, Кенарь во всей своей красе.

Детишкам удалось собрать собак вокруг Моны. В каждой руке у нее было по пирожку: один с мясом, другой со шпинатом. Воцарилась огромная, словно арктическая ночь, тишина.

Странно, но и собаки тоже вдруг притихли и словно бы сосредоточились. Как будто сознавали, какая на них возложена ответственность.

Нагнувшись, Мона протянула им пирожки.

Ни одна собака ни шагу не сделала за пределы кольца. Казалось, они совещались приглушенным рыком и особыми движениями ушей.

Потом из стаи выступил один, словно остальные назначили его своим представителем, и с бесконечным достоинством прошел разыграть собачьего Париса.

Кенарь.

И без малейшей заминки выбрал фалафель.

Половина толпы зааплодировала, половина заулюлюкала, а после обе распались и неорганизованной волной хлынули к столам.

На сцене Шенда повернулась к Турмену, в лице которого застыло изумление.

– Вот как мы делаем дела в нашей «Каруне»!

9
Кривая логика завоевания

В огромной, заставленной статуями спальне Мармадьюк Твигг, собираясь официально начать деловой день, решил подкрепиться перед конфиденциальной встречей с Силокрафтом Дурхфройде. Кормчий и черный светоч «Изотерма» приподнял шелковую пижамную куртку, открывая небольшой титановый порт, имплантированный ему в бок, точно сосок у робота. Он подсоединил к разъему прозрачную трубочку, ведущую к висящему на стойке мешку внутривенного питания. Включившись при соединении, загудел вживленный насос. Синяя жидкость потекла Твиггу прямо в вену.

Нет времени пропускать «Цинго» таким медленным путем, как пищевод. Дурхфройде будет здесь с минуты на минуту.

Встречи Твигг страшился. Из головы не шла жуткая картина: Дурхфройде выстреливает гвоздем в голову Стейнса. И какое у твари при этом было лицо! При прошлой инициации все было иначе, а теперь: из бесстрастных глаз Темного Посредника смотрели смертоносная отстраненность, шизоидная утрата реальности.

Твигг подозревал, что нестабильное сознание Дурхфройде начало наконец дробиться. Так, когда ледник сползает в море, его куски отламываются, получают или силятся получить независимость. Зубчатые фрагменты головоломки, составлявшей сознание Дурхфройде, подергиваясь собственной жизнью, выскакивают из общей картинки.

Разумеется, от этого орудие ЛФГ становилось исключительно ненадежным, даже опасным, и потому требовало немедленного списания.

Тем не менее Твигг надеялся, что хотя бы одно поручение ему еще по силам. Простое, конечно, но необходимое.

Когда под звуки соответствующего механического сосания в грудной клетке Твигга мешок внутривенного питания скукожился, эта возвышенная личность испытала укол сожаления о распаде и неминуемом уничтожении Дурхфройде. Разумеется, сама тварь ни в чем не виновата. Ба, Твигг ведь даже помнит время, когда Силокрафт Дурхфройде был сверхкомпетентным главой «Скользких секретов», легендой в мире заключения самых ожесточенных сделок. И даже после провалившейся хирургической операции он все равно вел полезную жизнь, с eclat [37]37
  шумный успех (фр.).


[Закрыть] и brio [38]38
  живость (итал.).


[Закрыть]выполняя самые грязные поручения, какие только могли придумать члены ЛФГ. Ха, всего шесть или семь лет назад, когда Твигг послал Темного Посредника в Персидский залив, монстр был еще в отличной форме. Только посмотрите, как ловко он вытащил из огня каштаны для «Изотерма», уничтожив все доказательства того, что компания продавала Ираку химическое и биологическое оружие. Даже хваленое ЦРУ не сумело помешать Дурхфройде добраться до соответствующих файлов в своих архивах, которые с тех пор так удобно исчезли…

Но теперь… Теперь совсем другое дело.

Как только будет выполнена эта работенка, Твигг представит свои подозрения и доказательства крестникам и крестницам Финеаса Гейджа. Разумеется, они все уже, наверное, заметили неполадки в работе Дурхфройде и дефекты его поведения и согласятся на летальный исход, какие бы временные неудобства это ни повлекло.

На взгляд Твигга, была только одна причина, о которой не говорили вслух, но которая пока всех сдерживала.

Где найти наследника, который обладал бы утонченным вкусом и сноровкой Дурхфройде в похищении жертв для ежемесячных ритуалов?

Дверь спальни открылась, когда Твигг отсоединял искусственный пищевод.

Трепещущий Отченаш ввел лысого скелетоподобного Силокрафта Дурхфройде и поспешно попятился, точно хотел убраться подальше от кобры.

Опустив полы пижамной куртки, Твигг обратил беспокойство в любезность.

– Крафт, дружище! Входите. Надеюсь, вас внизу хорошо покормили?

Голос твари был бесформенным, как червяк:

– Я ел.

– Замечательно! Никогда не ведите переговоров на пустой желудок – таково мое правило. Иначе очень хочется их поскорей закончить! Разумеется, к тому, что нам предстоит, термин «переговоры» неприменим.

– Нет.

Твиггу стало несколько не по себе: взгляд выпученных глазок Дурхфройде не отрывался от его губ, точно Темный Посредник обдумывал жестокие модификации формы и назначения этого органа.

– Да, ну… будь, что будет. – Твигг начал заикаться и попытался взять себя в руки, дабы излучать властность. – Вот ваше задание. Недавно я натолкнулся на несколько очагов сопротивления в стране, уклонистов, борющихся со внедрением нового продукта «Изотерма». Речь идет о безалкогольном напитке «Цинго». Мне бы хотелось, чтобы вы навестили каждый из этих очагов и позаботились о том, чтобы они раз и навсегда прекратили существование как источники оппозиции. Есть один, с которого вам следует начать, поскольку он организован лучше других. Он значится в верхней строке списка. Подробности – здесь. – Твигг протянул Дурхфройде папку. – Все ясно?

– Зачем?

Это простое слово остановило Твигга – как вставшая вдруг у него на дороге стена. Сколько он себя помнил, Дурхфройде ни разу не произносил эти два слога. Еще одно свидетельство того, что он все больше соскальзывает в хаос.

– Что значит «зачем»?

Монстр силился облечь расплывчатые мысли в слова.

– Зачем вам нужно… вам нужно идти в места, где вас не хотят? Разве нельзя купить продажных… и оставить… остальных оставить в покое?

– Крафт, дружище, вы, верно, шутите! Это же моя природа – занимать все имеющиеся ниши, изгонять, ломать хребет всем конкурентам, выжигать и давить, втаптывать побежденных в пыль, пока не останусь лишь я один, обладатель всего, что вижу окрест, пусть даже эта выжженная пустыня будет делом моих рук! Мой категорический императив – чтобы все мои действия способствовали преумножению моего все разрастающегося эго. Ба, будь у меня бесконечно пространства и времени, этого все равно не хватило бы, дабы вместить мою гигантскую жизненную силу. Не в том дело, что мне так уж хочется продавать шипучку! Сатана Великий, вовсе нет! И ничего зловещего в «Цинго» нет, как нет ничего, вызывающего привыкания или промывающего мозги. На самом деле напиток даже не совсем вреден для здоровья, если забыть про гадкий вкус смеси электролитов, заменителя сахара, кое-каких искусственных вкусовых добавок и цвета. Весьма полезен для поддержания масс в тонусе, чтобы могли стоять у конвейера. И прибыль, разумеется, незначительная. Нет, здесь дело просто в том, чтобы ничто не посмело встать на пути моих желаний, сколь бы капризными или деспотичными они ни были.

– Я… понимаю.

Твигг хлопнул Дурхфройде по плечу.

– Конечно, понимаете. Иначе вам нельзя.

В поле зрения Твигга теперь попало устройство стазиса на столе. Повинуясь неудержимому капризу, он его взял, нацелил и в мгновение ока пробудил к жизни тигра. И одновременно, как за ширму, заступил за спину Дурхфройде, чтобы зверь заметил его первым.

Разъяренный, измученный хищник, как ракета, метнулся к Дурхфройде. Но Темный Посредник даже не шелохнулся.

Твигг заморозил тигра, лишь когда вибрисы зверя почти коснулись Дурхфройде, который (увидев, что угроза нейтрализована) ловко отступил в сторону, дав статуе рухнуть на ковер.

Дурхфройде бесстрастно поглядел на своего хозяина, повернулся и вышел.

Твиггу подумалось, что стоило бы позволить амурцу получить свое.

Но теперь, пожалуй, уже слишком поздно.