Текст книги "Святые Спасения"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)

Мысли подошедшего к входной двери Олли всё еще были погружены в оцепенение. Снаружи стоял человек. Он и разрушил чары. Олли ухмыльнулся ему. Дорогой костюм, темный – всегда темный. Униформа мелкого рядового солдата–мафиози. Охранник нахмурился, опустив взгляд, и махнул рукой – убирайся, мол.

Олли знал, что справиться с ситуацией можно лишь одним способом – тем, который применил бы Петр: подавляющей наглостью.

– Эй ты, – рявкнул он. – Я здесь, чтобы повидаться с Николаи. Открывай.

– Отвали.

– Хрена с два. За ней должок. Так что ты либо впускаешь меня, либо я возвращаюсь с ракетным дроном и взрываю дверь, перед которой ты торчишь. Давай–давай, звякни ей. Скажи, что тут Олли из Легиона, а потом открой эту гребаную дверь.

На лице мужчины вроде мелькнула неуверенность. Последовала пауза, потом ненависть вытеснила сомнение. Дверь распахнулась. Олли издевательски ухмыльнулся и шагнул внутрь.

В доме не наблюдалось никаких признаков присутствия кого–либо из семьи Пэйнор. Кохаи сказал, что их не видно тут уже несколько месяцев, с тех пор как безопасники внедрили сюда синтетических жучков. Неизвестно, что сделала с ними Николаи – убила или держала где–то в заложниках. Так или иначе, теперь она руководила делами семьи, какими бы эти дела ни были во время Блиц-2.

Дом походил на пятизвездочный отель, постояльцев которого не затронули события двух последних лет. У каждого из капитанов семьи имелась своя комната. Ели они вместе, в столовой, определенно не беспокоясь о нормировании. Отрывались каждую ночь и с парнями, и с девушками, подстегивая себя зеро–нарком (только мягким и основательно подрезанным; все–таки Николаи требовала от них выполнения своих обязанностей снаружи). Носили костюмы с Сэвил–роу и играли с любой безделушкой, какую только хотели.

Олли, шагающего среди всего этого декадентства, тошнило. Таким стал бы и Легион, к такой жизни они стремились – более богатой, более успешной.

«Знают ли эти люди о том, что они помогают оликсам? Да как они могут не знать? Просто им плевать. Ублюдки»!

У подножия лестницы его ждал юноша, даже подросток, совершенно голый, если не считать серебряного ошейника с инкрустированной рубинами подвеской – гнездом для таблеток нарка. Золотой мальчик, чьи яркие черты лица привлекали взгляд даже сильнее, чем внешность Лоло. Но Олли, следуя за ним вверх по ступеням, мог думать только о том, что этот паренек едва ли старше Бика.

– У Николаи номер на втором этаже, – предупреждал Олли Кохаи. – Мы никогда не видели, чтобы она покидала его. Так что, если они попытаются завести тебя куда–то еще, это ловушка.

Они добрались до лестничной площадки. Там стояла пара солдат семьи. Один покрупнее Ларса, хотя мускулатура его выглядела совсем иначе, изящнее, что ли, – так отличаются горилла и пантера. Они молча зашагали по обе стороны от «гостя». Стараясь не обращать внимание на запугивание, Олли шел дальше с высоко поднятой головой. Мальчишка постучал в обшитую темными дубовыми панелями дверь в дальнем конце площадки и застыл в ожидании.

Тай сообщил, что Олли подвергают глубокому сканированию, которое выявит все системы, оставшиеся у него со времен Легиона, – те, которые он вшил в куртку. Именно этого Николаи от него и должна была ожидать. Но именно сейчас он выяснил, насколько хороша периферия Лим.

Дверь открылась. Олли вошел внутрь; Тай анализировал дверь, оказавшуюся именно тем, чем выглядела, – обычным дубом, даже без какой–либо современной арматурной сетки. Даже замки самые простые. Это плохо. После того как он убьет Николаи, нужно будет задержать рядовых, пока военизированная охрана Кохаи не ворвется в дом, чтобы спасти его. И Олли не был уверен, что эта дверь устоит перед тем оружием и мускулами, которые он уже видел.

Он очутился в довольно симпатичной гостиной: большой антикварный стол, кожаные диваны, задернутые шторы, ярко сияющая – словно все еще черпала энергию из солнечного колодца – люстра. Николаи стояла перед столом, чуть наклонив к плечу голову, словно оценивая его. На линзах заплясали иконки. Ее альтэго было подсоединено к сети дома, но кодирование такого высокого уровня Тай взломать не мог.

Планирование, вечное планирование, даже сейчас. Если воспользоваться столом, чтобы забаррикадировать дверь, она, пожалуй, продержится чуть дольше. Остается только придумать, как протащить этого монстра пять метров по толстому ковру.

Тай просканировал комнату в поисках скрытого оружия. Но если такое и было, его пассивные сенсоры не сумели ничего обнаружить. Олли попытался прикинуть, где бы он сам разместил пушки, а Тай продолжал сканирование; не мешало удостовериться, что синт–жучки наблюдают за ним.

– А тебе не занимать наглости, раз ты явился сюда, – сказала Николаи.

Олли повернулся к ней, так что график–мишень точно наложилась на ее голову. Она была выше Джад – и стройнее, о чем свидетельствовали облегающая блузка и красные брюки. Волосы подстрижены коротко и, по мнению Олли, плохо уложены, из–за чего голова кажется странно вытянутой, особенно с этим тонким носом и округлым подбородком.

Сделай это. Просто сделай это сейчас. Ну давай же.

Но сперва нужно свести кое–какие счеты. Это его долг перед Легионом. А она должна знать. И именно этого требовал от него Кохаи.

– Семья Пэйнор мне задолжала. Много задолжала за Кройдон.

– О, Олли, я сильно разочарована.

– А мне плевать. Плевать даже на деньги.

– Тогда на что тебе не плевать?

– Знаешь, что сказала мне Джад, как раз перед тем, как полиция нагрянула на Личфилд–роуд? Перед тем, как мои последние друзья погибли в бою?

– Это имеет значение?

– Ага, имеет. Это единственная вещь в мире, которая имеет значение.

– Что–то сомневаюсь, но все равно скажи. Вижу, тебя это гложет.

Линзы Олли оставались сфокусированы на Николаи; Тай анализировал инфракрасное излучение ее кожи, выискивая температурные колебания – или любые аномалии, которые показали бы активацию периферии. И ничего не находил. Это было… неправильно.

– Она сказала: оликсы навсегда.

Он ждал, что в ее глазах вспыхнет тревога, что она всполошится, поняв, что он знает, что она предатель. Но она только поджала губы:

– Нет.

– Что?

– Коу–Джад такого не говорила. Ты лжешь. Зачем?

– Что это, черт возьми, за Коу…

Все было очень странно. Олли услышал громкий хлопок, и в тот же миг мир словно заледенел, и сам он оцепенел. Потом взгляд его сместился: Олли рухнул.

Все чувства резко вернулись, завизжав в мозгу. Он ударился об пол, раздираемый такой агонией, что казалось, голова вот–вот взорвется. Взгляд скользнул вдоль тела, мимо пояса… Олли заорал от ужаса. Ног у него не было – только лужа крови растекалась по ковру. Позади, в двери, зияла пятисантиметровая дыра.

– Анализ указывает на попадание волоконной пули, – сообщил Тай; голос его, казалось, пульсировал в такт миганию на линзах красных медицинских сигналов. Мир отступал, холод полз по спине, заставляя Олли дрожать.

Потом перед ним оказалась Джад. Хмурясь, она опустилась на колени:

– Ты истекаешь кровью, – сказала она. – Но я могу тебя спасти.

Она кивнула, подзывая кого–то.

Дверь открылась, и вошел обнаженный мальчик. В одной руке он держал большой пистолет, в другой – медицинский саквояж.

– Я наложу на твои раны заплаты из К-клеток, Олли. Никто не должен больше умирать. Мы спасем тебя. Мы тебя любим.

Олли попытался заговорить, но губы, к вящей его досаде, отказывались шевелиться.

Джад наклонилась ближе:

– Что?

– Все умирают, – радостно сказал ей Олли. – Так что давай мы с тобой встретимся с Легионом вместе. – И он приказал Таю активировать все новое оружие периферии. Всё сразу.

Кохаи бежал по лестнице сразу за боевиками и чуть впереди парамедиков. В доме гремело эхо выстрелов: это ликвидировали последних капитанов семьи Пэйнор. Им не дали возможности сдаться.

В гостиную.

– Черт!

На полу лежало три тела. Первое: обнаженный мальчик с черным кратером в левой стороне груди, оставленным микроракетой, разорвавшей сердце. Второе: Олли, на спине, ноги ниже бедер отсутствуют, по ковру размазалась мясная каша – все, что осталось от костей и мышц, развороченных изнутри волоконной пулей. Кровь еще выплескивалась слабыми толчками из разорванных бедренных артерий. И третье тело, тело Николаи. С аккуратной дырочкой в виске от проникшего в череп кинетического взрывателя органов. Из ушей, из ноздрей, изо рта течет суп–пюре из инопланетного мозга. Микроракеты сдетонировали также в коленях и локтях, оторвав конечности от туловища.

Визор шлема Кохаи, бухнувшегося на колени рядом с Олли, скользнул вверх. Он хотел что–то сказать парню.

– Ты сделал эту суку. – Боже, какая глупость! – Ты спас Лондон, Олли.

Парамедики принялись заталкивать истерзанные обрубки ног Олли в аварийные модули. Но Кохаи в свое время видел достаточно ранений, чтобы понимать, что все их усилия бесполезны.

Челюсть Олли с трудом шевельнулась, изо рта вырвалось невнятное бульканье.

– Что? – Кохаи наклонился, вслушиваясь.

– Да пошел ты.

И последняя кривая улыбка застыла на мертвых губах.

Медкомплекс пронзительно засигналил. Кохаи отодвинулся, тяжело вздохнул и закрыл глаза.

– Шеф, что бы вы ни планировали, пусть это будет чертовски зрелищно. – И он отдал приказ своим тактическим группам пресечь все диверсионные операции против Лондонского щита, которые организовала Николаи. – С максимальным ущербом для исполнителей, понятно?!

КВИНТА ГОКС-НИКОЛАИ
«Спасение жизни», 11 декабря 2206 года

Чер–р–р-рт! Как всегда, боль от насильственной смерти тела была мучительной. Слишком много оружия поразило наше человеческое тело Николаи; в плоти Олли Хеслопа было спрятано пять периферий. Разработали их, должно быть, неаны, поскольку сенсоры дома ничего не засекли. Что ж, неудивительно. Предательство неан – вещь неизменная во вселенной. Мы уверены, что Бог у Конца Времен сурово покарает их за неповиновение.

Мы знали, что с этой встречей что–то не так. Входя в кабинет, Олли Хеслоп был напряжен и встревожен. Признаем, чего–то подобного следовало ожидать. Как и многие люди, он был сильно травмирован неминуемой добротой нашей цели вознести их расу. Однако разум его сохранил воспоминания о событиях на Личфилд–роуд и последнем бое Коу–Джад. Нам всем было бы очень интересно узнать, что случилось с человеческим телом Коу–Джад. Отряд людей, напавших на дом, явно пытался захватить ее.

Да, поведение Олли Хеслопа настораживало. Проведя так много времени среди людей, особенно пользующихся дурной репутацией, мы знали, что что–то не так. Эмоциональное совмещение – чужеродная черта, от которой нам придется избавиться по завершению вознесения, но пока что оно позволяет эффективно действовать на Земле.

Олли Хеслоп нервничал, а потом солгал. Сказанные им слова не были последними словами Коу–Джад. Мы предположили, что он собирается с духом, чтобы совершить какой–нибудь жалкий акт мести, как делают многие люди. Естественно, мы приказали Джоэлю стрелять. Выстрел искалечил бы Олли Хеслопа, поставил бы его на грань смертельного исхода. Тогда его можно было бы подчинить, и мы приняли бы его с любовью.

А этот засранец взял и…

Нет, это плохая мысль. Человеческая мысль, подхваченная от эмуляции, которой мы пользовались, маскируя нашу личность в теле Николаи. Теперь она исторгнута. Мы Гокс. Мы квинта. Не человек.

Олли Хеслоп использовал скрытую периферию. Кошмарная боль пронзила плечи и бедра. Ужас затопил наш объединенный разум при виде отрывающихся от туловища – моего туловища – человеческих конечностей. Шок человеческого тела скрутил все наши тела. Проклятье, как мы ненавидим подобную слабость.

Олли Хеслоп лежал на полу и смотрел на меня, беспомощно воющего. Губы его скривились в злобной ухмылке. Периферия на его правом запястье развернулась, и мы уставились прямо в узкое дуло. Последовала вспышка…

На то, чтобы восстановить самообладание, ушло слишком много времени. Каждый раз времени требуется все больше и больше. Все наши тела испытывают от этого дискомфорт, как будто бы потеря человеческой эмуляции – это что–то плохое.

Наши оставшиеся тела на миг замерли. И перевели дыхание – словно мы были людьми.

Стоп. В четырех наших оставшихся мозгах квинты нет включающих эмоции нейрохимических потоков. Они идеальны. Мы не подвержены случайным животным вспышкам хаоса. Превосходство квинты первостепенно.

Единое сознание «Спасения жизни» осознало мое беспокойство.

– Объясните происходящее, – потребовало оно.

– Мы обратились в четырех Гокс. Наше человеческое тело Николаи уничтожено.

– Как?

– Выстрелом человека, Олли Хеслопа. Единственного уцелевшего члена уличной банды Саутаркский Легион.

– Личность установлена. Его использовали при нападении на лондонскую электросеть в Кройдоне.

– Подтверждаем. Людей низкого статуса легко ввести в заблуждение. Они поддаются жадности.

– Зачем он убил ваше тело Гокс–Николаи?

Мы сделали паузу, обдумывая ответ. Горячность Олли Хеслопа свидетельствовала о том, что им двигала жажда мести. Вполне человеческая черта. И все же – что–то тут было не так. Что–то неуловимое.

– Он заявил, что хочет отомстить Николаи. Он считал, что Коу–Джад, заключившая договор с Легионом, входившая, как и Николаи, в преступную семью, предала его. Такая реакция типична для людей. С искоренением общественных ограничений подобные стычки стали обыденными.

– Объясните свои сомнения.

– Я… у нас… Объяснение в данном случае сложное и неопределенное. Это инстинкт. Я… мы общались с людьми больше любой другой квинты. Мы видели, как они ведут себя в критических ситуациях. Мы хорошо их знаем. Что–то в этой встрече было не так.

– Что именно? – спросило единое сознание.

– Определенные поведенческие индикаторы указывали на чересчур сильный стресс.

– Олли Хеслопу удалось при помощи шантажа и дерзости проникнуть в хорошо охраняемое здание. Он пришел туда с целью убить Гокс–Николаи, зная, что подвергает себя серьезной опасности. Это вызвало бы стресс у любого человека.

– Лондонский щит вот–вот будет ликвидирован. Я считаю совпадение во времени подозрительным.

– Вы чувствуете свою правоту? – требовательно осведомилось единое сознание. – Страдаете неврологическим расстройством? Не заражены ли вы нейровирусом неан?

– Нет! Мы чисты, и сейчас, и всегда. Незначительный сбой понятий произошел из–за остаточных процессов человеческой эмуляции. Мы лучшие из проникших на Землю агентов. И доказали это в ходе многочисленных заданий, которые выполняли на Земле и в других человеческих звездных системах.

– Признаю утверждение об эффективности, несмотря на Верби.

– Теперь нам известно, что наша диверсионная миссия против астроинженерных объектов Дельты Павлина сорвалась из–за неанского метачеловека, Джессики Май. Это был внешний фактор.

– Согласно. Однако необходимость во внедрении пропадает. Городские щиты Земли падают один за другим. Наш окончательный успех близок. Вы будете переведены на корабль. Вместе мы удержим дар людей в священном равновесии и преподнесем их Богу у Конца Времен.

– Я благодарю за возможность служить Богу у Конца Времен.

– Я уполномочу координатора сформировать для вас новое тело квинты. Вы вновь обретете целостность.

– Прекрасно.

– А пока проследите, чтобы в вашей мыслефункции не было никаких остаточных мыслей человеческой эмуляции.

– Их не будет.

МИССИЯ «ПОСЛЕДНИЙ УДАР»
Седьмой год полета

Когда Деллиан проснулся, тело было вялым, а мысли медленными. Ему хотелось вновь провалиться в уютную дрему с такими приятными снами – снами, которые сейчас уносились прочь, как подхваченные ветром облака. Но нет, ему не позволили. Кровь ускоряла бег, пока различные «пуповины» извлекались из брюшных впадин. Ощущение давления на кожу уходило. Заныло, закололо в отдельных мышцах. А что до привкуса во рту…

Он поморщился и попытался сесть. Ребристые амортизаторы анабиозной камеры послушно приподнялись, поддерживая спину. Но от бурления в животе это не помогло – бурления, стремительно набирающего силу. Даже сейчас, при всех знаниях их общества о генетике и человеческой биологии, всякое тело упорно оставалось уникальным, единственным в своем роде. Его нельзя было просто включить и выключить удобства ради при массовых межзвездных перемещениях.

– Святые!

Его слабо стошнило, жижа тут же смешалась с остатками прилипшего к коже прозрачного геля. Стайка дистанционок размером с жуков заскользила по груди и рукам, очищая тело. Рвота вызвала головную боль, на которую вживленные железы отреагировали выделением легкого успокоительного. От этого голова стала какой–то ватной.

Свет по ту сторону прозрачного корпуса сделался ярче, и Деллиан увидел смотрящего на него сверху вниз – с сочувственным выражением на лице – Ована. Капсула открылась.

– Не заморачивайся, помнишь?

– Угу, – простонал он и поднял руку. Жучки суетливо убрались. Ован стиснул протянутую ладонь и помог Деллиану выбраться.

От движения закружилась голова, зашумело в ушах. Он сел на край капсулы, дожидаясь, когда ощущения улягутся.

– Сперва душ? – спросил Ован.

– Сперва отлить!

Он знал, что это чисто психологическое; трубки для выведения отходов позаботились бы о мочевом пузыре. Однако, если уж тебе нужно идти, ты должен идти. Опираясь на Ована, Деллиан двинулся через ячейку к уборной. И увидел, что Ирелла все еще в анабиозной камере. Все дисплеи мониторов спокойно зеленели. От этого он почувствовал себя немного лучше.

Душ завершил его превращение в нечто живое. Хотя ему и пришлось сесть, позволив мыльной воде изгонять из костей воображаемый холод, а с кожи – остатки геля. До сушилки удалось доковылять самостоятельно. Пока теплый воздух из вращающегося обруча обдувал его, Деллиан вывел инфопочку из режима ожидания. Прочитав то, что выдал ему дисплей, он поспешно отключил сушку.

– Что случилось? Прошло только семь лет. А на вахту нам назначено заступать на девятый год.

– Эффективность двигателя «Миана» падает. Когда возникла проблема, Цинри встретилось с капитаном, и оне приняло решение замедлить ход. Это было год назад.

– Замедлить? В смысле мы уже движемся не с околосветовой скоростью?

– Нет. Мы на эффективной скорости покоя в межзвездном пространстве. Вот уже пять недель.

Деллиан снова запустил обруч, чтобы занять время. Ован принес ему пакет с только что напечатанной одеждой.

– Так что мы делаем, ждем ремонта?

– Ремонт почти закончен. Физики связали неисправность с производственной проблемой в партии деталей. Цинри приказало всем кораблям провести полную проверку двигателей.

Деллиан натянул штаны и с досадой обнаружил, что они с него сваливаются.

– Извини, – хмыкнул Ован. – Я не подумал. Я просто воспользовался твоим файлом. В анабиозе мы все основательно похудели.

– Пожалуй, мне это было нужно.

– Да ладно, это не нужно никому из нас. Я свое набрал за несколько недель. Кстати, анабиозные системы не вполне компенсируют мышечную атрофию, так что тебе придется этим серьезно заняться. Ты уже не так силен, как был.

– А долго ты снаружи?

– Почти два года. Мы дежурили вместе с Цинри. А поскольку мы с тобой знакомы, меня назначили твоим «приятелем по восстановлению».

– Спасибо.

– А ты сможешь помочь Ирелле. Цинри приказало разбудить и Кенельм, и весь консультационный совет.

– Зачем? Ты вроде сказал, что двигатель починен.

– Потому что мы засекли Сигнал.

– Нет. Не может быть. Вы не могли. Святые мертвы. И в любом случае мы слишком далеко от анклава, чтобы засечь Сигнал, даже если они отправили его до того, как их поймали оликсы.

– Деллиан, Сигнал пришел не из анклава оликсов.

То, что «Морган» неподвижно висел между звездами, отчего–то нервировало Деллиана на самом фундаментальном уровне. Полет со скоростью, близкой к скорости света, защищал корабль, делая задачу обнаружить его – а тем более перехватить – феноменально трудной даже для оликсов. Но это инертное парение в почти абсолютной тьме космоса, без всякого аварийного эвакуационного портала, который соединял бы их хоть с каким–нибудь местом, наводило ужас. Деллиан чувствовал себя жутко уязвимым.

Ирелла – что неудивительно – не слишком ему сочувствовала.

– В этом нет никакого смысла, – сказала она ему в их первую совместную ночь после того, как ее вывели из анабиоза. – Эта точка совершенно случайна. Даже если бы сенсорная станция оликсов находилась в пределах пяти световых лет и могла засечь нас – а это практически невозможно, – прошло бы десять лет, прежде чем они сумели бы добраться сюда.

– Знаю, – с жалким видом ответил он. – Просто… Мы здесь совсем одни. Я это чувствую.

– Дел! В нашей флотилии тридцать боевых кораблей, самых грозных из когда–либо построенных человечеством. Ну–ка прекрати, возьми себя в руки!

Он слабо усмехнулся, сбросил халат и лег на кровать, пытаясь не обращать внимания на то, каким он стал тощим.

– Да, мэ–эм.

Она еще раз осуждающе посмотрела – и забралась к нему. Ее длинная футболка совершенно не скрывала, какими тонкими стали руки и ноги за время, проведенное в анабиозе. От этого они казались еще длиннее.

– Даже не думай, – дразняще сказала она, поймав его откровенный взгляд. – Нам обоим нужно как следует восстановиться. А это включает в себя отсутствие лишних физических нагрузок.

– Лишних?

– Да.

Он притянул ее к себе, наслаждаясь тем, как она прижалась к нему.

– А объятия разрешены?

– Ровно одно.

– Ах, кто сказал, что романтика умерла.

Ирелла хихикнула и поерзала, устраиваясь поудобнее.

– Я рада, что тебя разбудили первым. Так здорово было открыть глаза – и увидеть твое лицо. Успокаивающе.

– Ха, а мне досталась физиономия Ована.

Они полежали немного в уютной тишине.

– Как думаешь, что нам делать с Сигналом? – спросил Деллиан.

– Я знаю, что нам делать. Ничего.

– Правда?

– Да. Это, конечно, интригующе, но в конечном счете не имеет отношения к нашей миссии. Вопрос в том, что сделает Кенельм.

– Уверен, ты направишь оне в нужную сторону. Как всегда.

Ирелла повернулась так, что ее лицо оказалось в сантиметре от его лица.

– Дел, я тут думала кое о чем до начала полета. На самом деле я много об этом думала. И правда надеюсь, что это не имеет отношения к делу.

– О. И о чем же?

– Мы знаем об Убежище, верно?

– Да, – осторожно согласился он. – И ты – больше кого–либо другого.

– Правильно. И никто не обрадовался больше, чем я, когда Энсли сказал, что это не миф. Что оно реально. Или, по крайней мере, может быть таковым. Какие–то люди–бродяги присоединились к материнскому кораблю Като и отправились в путь, чтобы основать пристанище, которое никогда не найдут оликсы. Он даже сказал, что с ними был кто–то из его семьи. Внучка, кажется.

– Ты думаешь, у них ничего не получилось?

– Не в этом дело. Энсли сказал, что, когда Фабрика, создавшая его, в конце концов распалась, все фракции пошли своими путями: Като и некоторые люди – строить Убежище; неаны вернулись в укрытие; военный флот ангелов улетел в другую галактику; а корабль поколений людей – искать новую планету. Между мирами, где обосновались люди, нет никакой связи, а значит… – Она выжидающе посмотрела на него.

– Фабрика – это наше прошлое! Корабль поколений, бывший частью альянса, отправился дальше, чтобы основать Джулосс!

– Возможно. Разумеется, не так прямо. Наша ветвь живет в новом мире пятьсот лет, потом оставляет его и летит дальше. Энсли сказал, что его создали около двух тысяч лет назад, в линейном временном интервале. Это указывает на то, что Фабрика, вероятно, существовала три планеты назад, в нашей ветви.

– Джулосс был основан кораблем поколений с Квиллера, который, в свою очередь, был основан Серджи, – процитировал Деллиан. – А тот – Фальконом.

– Да. Так что я полагаю, что место Фабрики – где–то между Фальконом и Серджи.

– Да, это имеет смысл. – Он пытался понять, к чему она клонит, но, как обычно, безуспешно. – И что?

– И то, что если Убежище – это по нашей линии, то почему мы не знаем о Фабрике? Хуже того, почему мы не знали о корабле Энсли – или кораблях?

– Ох, святые. Да, почему?

– Ответ – безопасность, не иначе. Кенельм имеет доступ ко всем видам засекреченных оперативных инструкций.

– Да! Как тот приказ, который оне отдало: если оликсы не среагируют на нашу ваянскую приманку, мы должны по примеру неан выстроить скрытое межзвездное общество.

Ирелла кивнула.

– Выходит, оне знало о кораблях типа Энсли? – спросил Деллиан.

– Кто–то должен был знать. И Кенельм очень быстро перепоручило мне командование сетью Бенну, когда появился Энсли. Только подумай – неизвестная угроза, возникающая в разгар битвы, а ты перекладываешь проблему на меня. На меня! Да, я умна, но я первая признаю, что стрессоустойчивость у меня не на высоте.

– Святые, оне знало, что Энсли – не угроза!

– И еще кое–что. Мы – ты, я, взводы – не знали, что люди Джулосса умеют продлевать жизнь с помощью биологических инициаторов, восстанавливающих тела. Нас заставили поверить в то, что эта технология предназначена для создания новых тел окупленным, так что возврат «Спасения жизни» не будет бесплодным. И она так хорошо сработала на людях с «Калибара», что, вполне очевидно, это весьма зрелая технология.

– Они все еще с нами! – воскликнул Деллиан, радуясь, что не отстает от хода мысли Иреллы. – Люди с Фабрики. Святые, они всё контролируют. всегда контролировали. Они бессмертны.

Ирелла пожала плечами:

– Возможно. Мы ничего не знаем об омни, входивших в экипаж «Моргана», кроме их официальных досье и того, что они соизволили нам рассказать, точно так же как мы мало что знаем на самом деле об обществе Джулосса, потому что жили там в последние его дни. Нас растили, чтобы мы сражались, а не чтобы задавали вопросы. Наша награда за то, что мы живем жизнью, которую для нас спланировали, – наша свобода после победы. И мы согласились на эту сделку.

– Я – да, – тихо сказал Деллиан. – А вот ты – едва ли.

– Я живу с этим, потому что так решила. Я выбрала тебя.

– Значит, и ты не так уж непогрешима.

Она поцеловала его.

– О, думаю, я все–таки приняла несколько верных решений.

– Я не жалуюсь. Так что, если эти бессмертные существуют и они знали об Энсли, думаешь, они сохранили технологию, чтобы создать больше таких, как он?

– Не знаю, но сомневаюсь. Если бы у них была возможность построить больше – они бы построили. Фабрика возникла благодаря уникальному сочетанию инопланетных технологий. Это был единичный случай. Мы не знаем, сколько звездолетов типа Энсли они создали две тысячи лет назад, но у нас больше нет доступа к этим технологиям. Мы не можем построить новые корабли.

– Ладно, так что же ты хочешь с этим делать?

Почему–то он не мог представить себе бунта. Хотя был совершенно уверен, что другие взводные поддержат его, если узнают о Кенельм. «Или нет? Не потому ли Ир была такой встревоженной и настороженной в последние месяцы перед отлетом»?

– Не знаю, – сказала она. – Я презираю отсутствие честности. А если мы спросим Кенельм, что происходит, к чему такая секретность, мы получим обычные ответы: это для вашей безопасности, чтобы информация, если что – если нас захватят, – не досталась оликсам. Все это политическое дерьмо. Сомневаюсь, что мы получим правдивое объяснение их намерений.

– А у тебя есть какие–нибудь идеи?

– Это должно быть связано с первоначальной операцией Удара. По принципу бритвы Оккама тут что–то простое: не показать, например, что они считают нас, бинаров, расходным материалом, или просто гарантировать, что каждый новый мир исполнит свой долг и создаст военные корабли, которые отправятся наносить Удар.

– Так они что, контролируют ортодоксальность?

– Что–то в этом роде. Я всегда думала, как это удивительно, что наша линия так жестко придерживается единой политико–культурной идеологии на каждой итерации в каждом новом мире.

– Но эта модель оказалась неработоспособной, да? – горько сказал Деллиан. – Ни один Удар не принес Сигнала. К тому времени, когда корабль поколений с Квиллера встретился с чужими и построил Фабрику, они, должно быть, были уже серьезно обеспокоены этим. Так почему же они продолжали придерживаться неудачной стратегии?

– Не уверена, что так и было. Фабрика построила корабль Энсли – или корабли. Но ты прав, Энсли невероятно мощен, так зачем же было продолжать миссии Удара? – Ирелла покачала головой, словно в мозгу ее теснилось слишком много мыслей. – Задумайся о том, что произошло. Энсли, скрываясь в системе Ваяна, находился в каком–то усеченном режиме. Он только ждал и наблюдал. Приманку создали мы. А оликсы ничего не знали об Энсли, что заставляет предположить, что на Ваяне они впервые столкнулись с боевым кораблем с Фабрики.

– Значит, он – единственный?

– Не могу в это поверить. Но едва ли их много. И сейчас мы наконец поймали Сигнал, но это не Сигнал Святых. Кто–то другой одолел корабль оликсов. Это не может быть совпадением. После тысяч лет они терпят поражение дважды – на отрезке в восемьдесят световых лет. По галактическим меркам это очень близко – практически по соседству. Фабрика, должно быть, отправила их сюда, в эту часть космоса, довольно далеко от того места, где они появились, что дает всем причастным к Фабрике огромную фору, если выяснится, что оликсы способны победить корабль класса Энсли.

– Убежище, – сказал Деллиан. – Даже если оликсы выяснят, где была Фабрика, они никогда не смогут определить, куда отправился материнский корабль Като. Теперь уже нет.

– Значит, в итоге все опять сводится к безопасности. Страшный секрет, который хранится две тысячи лет.

– Но… вся миссия Удара – корабли вроде «Моргана», все наши взводы – мы что, всего лишь прикрытие, чтобы материнский корабль Като мог выйти сухим из воды?

– Мы всегда знали, что мы расходный материал, – медленно проговорила Ирелла. – Если все это правда, то мы имеем дело с сущностями, которых по–настоящему не понимаем. Не могу даже представить, насколько выше бессмертный человек может считать себя по сравнению с нами, недолговечными бинарами. Мы для них, наверное, совсем как мунки.

Деллиан почувствовал, как кулаки его сами собой сжимаются от злости:

– Нам нужно встретиться с Кенельм. Заставить оне рассказать нам, что происходит. Взводные поддержат меня, я знаю, что поддержат.

– Нет, Дел, ни в коем случае.

– Но почему?

– Во–первых, это всего лишь предположения – башня из гипотетических возможностей. Во–вторых, флот несет нас именно туда, куда нужно, куда я хочу, – к нейтронной звезде. Если мы разоблачим клику бессмертных, манипулирующую нашей миссией в соответствии со своими планами, политические последствия внутри флота будут чудовищные. Одни Святые знают, что сделают люди! Я не могу на это пойти, особенно сейчас, когда мы уже так близко. Я рада, что непредвиденная задержка отодвинет дату прибытия. Это удача. Но я не могу допустить, чтобы Последний Удар был скомпрометирован. Кроме того, я не верю, что Кенельм – со всеми своими секретами – это сделало.