Текст книги "Святые Спасения"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

Инфопочка Деллиана воспроизвела единственный доступный файл. Он увидел размытое изображение: передатчик Сигнала, пылающий перед громадным радиотелескопом. Странная получилась визуальная инверсия естественной астрономии: как будто звезда вращалась вокруг планеты.

– Значит, первоначальный Сигнал уже на пути к нам, – благоговейно произнесла Ирелла.

– Да, – кивнул Иммануээль. – Он достигнет этой части галактики примерно через тридцать тысяч лет.

– Интересно, а он будет еще достаточно сильным, чтобы его можно было засечь?

– Должен.

– Надо следить! Мы в долгу перед ними!

– Если люди всё еще будут свободны, полагаю, мы построим немало догм и ожиданий вокруг прибытия Сигнала Святых. Это поистине великолепный символ силы нашего духа.

Деллиан еще раз прокрутил файл.

«Спасибо, – мысленно сказал он Святым. – Вы показали мне, что мы можем победить даже в самые черные времена».

Отдав дань уважения былому, он перевел дыхание и попытался сосредоточиться на планировке звездной системы анклава с ее множеством кораблей и производственных хабов.

– И что теперь?

– Теперь все аспекты комплексов соберутся, чтобы сформулировать нашу стратегию нападения, – ответил Иммануээль. – Мы приглашаем вас присоединиться к нам на решающем конгрессе.

«Конечно, как будто мы можем внести хоть какой–то вклад», – мрачно подумал Деллиан.

– Спасибо, – сказала Ирелла. – Наша приоритетная задача – добраться до «Спасения жизни» и других кораблей, где хранятся человеческие коконы.

– Мы оцениваем масштаб звездной системы анклава и ее ресурсы. Мы понимаем первостепенную важность освобождения коконов. Однако, если это окажется недостижимым, запасным вариантом будет окончательное пресечение способности оликсов продолжать их крестовый поход. С устранением угрозы люди смогут возобновить более–менее нормальное существование.

– Нет, – заявила Ирелла. – Я не могу этого допустить. Мы существуем для того, чтобы освободить наших братьев.

– Для достижения этого будут приложены все усилия. Но, создатель, пожалуйста, подумай о характере оружия, которое собираются применить обе стороны. Где–то в системе врат есть механизмы, которые разрушали планеты.

– В прошлом, – вставил Деллиан.

– Да. Но мы не можем игнорировать возможность того, что они всё еще существуют. Против нашей армады встанет огромное количество кораблей Избавления и Решения, а значит, высвободится феноменальная разрушительная энергия. И это только со стороны оликсов. Мы несем нейтронную звезду, чтобы ударить по их звезде. Результатом будет новая – а может, сверхновая. Мы понесем потери, значительные потери. И вы должны быть готовы к потерям.

– К потерям – да. К провалу – нет.

– Мы разработаем наилучшую стратегию из возможных. Неизвестных все еще слишком много, чтобы гарантировать победу. Мне жаль, но это не та война, что ведет к абсолютам. Как и Святые, мы приложим все усилия, чтобы выполнить свою миссию. Это все, что могут требовать от нас наши предки: чтобы мы старались изо всех сил. И мы будем стараться.

– Мы знаем, – сказал Деллиан прежде, чем Ирелла успела что–то возразить. Он же знал ее. – И мы будем с вами. Все взводы.

– Ценю, Деллиан, – кивнул Энсли. – Что ж, давайте уже начнем этот конгресс решимости, да?

СВЯТЫЕ
Анклав оликсов

Каллум вынул из пищевого принтера миску с ризотто из лосося и спаржи и сунул ее на девяносто секунд в микроволновку. Пока еда разогревалась, он ждал, когда принтер закончит печатать чесночный хлеб. Микроволновка дзинькнула, он открыл дверку и вдохнул аромат. От поблескивающего риса тянулись зыбкие струйки пара. Пахло чудесно…

Черт побери!

– Эй, эти сенсорные клетки на листьях, ну, на трубках снаружи – они что, и запахи ловят? – с тревогой поинтересовался он.

Джессика и Юрий сгорбились на своих каменных выступах, вслушиваясь в мысли единого сознания. Кандара и Алик сидели вместе – он с пивом, она с белым вином. Все посмотрели на Каллума.

– Ну? – Он ткнул пальцем в сторону дымящейся миски. – Как у единого сознания с обонянием?

Джессика взглянула на ризотто и нахмурилась.

– Некоторые почки на стволах чувствительны к составу атмосферы. Я бы не назвала это обонянием. Способность используется для выявления дисбаланса в газовой смеси – если накапливается слишком много углекислого газа и тому подобное.

Каллум с подозрением уставился на свое ризотто.

– Да, но выделяющиеся молекулы имеют земную сигнатуру. У единого сознания должны быть записи…

Теперь все смотрели на Джессику.

– Возможно, – признала она. – Хотя я не уверена насчет уровня чувствительности.

– Если мы будем готовить тут пару лет, запахи точно будут накапливаться, это как пить дать, – сказал Каллум. – И выплывут в наружный коридор. С едой всегда так. Отлично помню, как я гулял по Эдинбургу субботними вечерами.

– О чем ты, чувак? – спросил Алик и качнул кружкой с пивом. – Я что, должен отказаться от этого?

Каллум пожал плечами:

– Вода нейтральна.

– Да пошел ты!

– Холодная пища не такая вонючая, – задумчиво сказала Кандара.

– Вонючая? – опешил Алик.

– Ну, в смысле испарения. Горячая еда пахнет сильнее.

– Ты хочешь сказать, что нам предстоит десять лет жевать холодные бутерброды?

– Возможно, Каллум прав, – заметила Джессика.

– Гос–сподь всемогущий. Ни–за–что.

Пищевой принтер мигнул индикатором готовности, и из лотка выскользнул чесночный хлебец. Каллум виновато уставился на него.

– Чеснок воняет будь здоров, – сказал Юрий. – Тем паче если его разогреть.

Каллуму очень хотелось злобно зыркнуть на Юрия, который явно напрашивался. Но тогда бы Юрий победил.

– Нет, серьезно, холодная еда? – не унимался Алик. – А как насчет – ох, дерьмо! – кофе? Нет! Нет, чуваки, нет и нет.

Кандара глубокомысленно кивнула.

– Я думаю, Каллум прав. Мы не должны рисковать.

– Я не собираюсь всю оставшуюся жизнь пить… – Алик захлебнулся воздухом и закончил совсем тихо: – …воду.

– Водка почти не пахнет, – забавляясь, заявил Юрий. – А если ее подавать со льдом, старым русским способом, то выделяется еще меньше случайных молекул.

Алик охнул от отвращения и всплеснул руками.

Каллум наградил чесночный хлебец последним досадливым взглядом и бросил его в утилизатор. Водоворот смыва подхватил лакомство и унес в атомизатор в нижней части биогенного составителя. Ну а ризотто он все–таки съест.

– Ген 8 Тьюринг наверняка сумеет предложить нам достойное меню с низким уровнем выброса, – сказала Кандара.

– Подождите, – вскинула руку Джессика. – Прибыл еще один корабль: «Освобождение от невежества».

Ошеломленный Каллум застыл в идиотской позе – с полной вилкой перед открытым ртом.

– К газовому гиганту?

– Нет. В анклав. Только что прошел через врата. Я чувствую, как его мысли объединяются с полным сознанием. О черт!

– Что? – вскинулся Юрий.

– Они послали… они называют это флотом Улаживания. К Земле. «Освобождение от невежества» вернулся первым. С полным грузом.

– С полным?

Каллум знал, что она имеет в виду, но…

– Коконов.

– О господи, нет. Это же невозможно. Мы провели здесь всего… Ох. Верно. Замедленное время. Снаружи, должно быть, прошли годы.

– Пара десятков лет, по меньшей мере, – сказала Кандара. – Больше, если учесть время полета по червоточине к Сол и обратно. Лет тридцать, пожалуй.

– Мы не пробыли в анклаве и двух дней, – запротестовал Алик.

Она насмешливо улыбнулась ему:

– Очень медленное время.

– Что произошло? – спросил Юрий.

– Земля пала, – ответила Джессика. – Они послали тысячи кораблей Решения. Те взломали городские щиты. Окуклили всех оставшихся на планете. Миллиарды наших. Миллиарды!

– А как насчет заселенных миров? – спросил Алик.

– «Освобождение от невежества» чувствует печаль, некую незавершенность, – сообщила Джессика. – Наши терраформированные миры были практически пусты, когда прибыли оликсы. Хабитаты исхода воспользовались порталами, и оликсы не смогли обнаружить, куда все ушли.

– Слава богу, – вздохнул Каллум. – Они это сделали. Разбрелись по галактике. Надежда еще есть.

Он смахнул с глаз влагу, непонятно как там оказавшуюся.

«Дети в безопасности. Черт, сейчас они уже старые; у внуков, наверное, есть уже свои дети. При таких темпах у нас не пройдет и недели, а они станут старше меня. И никогда не узнают, что я жив, что мы все сделали».

– Все прошло лучше, чем я ожидал, – сказал Юрий. – Они выбрались – Эмилья и Зангари, даже, по–видимому, Соко. Они знают, что делать. Теперь у нас простая задача.

– Простая? – взметнулся Алик.

– Сидеть и ждать, – пояснил Каллум. – И думать, как позвать человеческую армаду. Когда она придет.

В ту ночь Каллум спал беспокойно. В своем коротком ярком сне он шел по вечернему Эдинбургу – в старые добрые времена. Он и его приятели направлялись к кому–то на квартиру, потому что пабы уже закрылись. Чистые мощеные улицы были скользкими от холодного дождя, льющегося с Шотландского нагорья. В лужах дрожали зыбкие полосы – отражения света фонарей и голограммных реклам. Затем огни погасли один за другим, оставив его одного, бредущего по каньону, стенами которого служили каменные здания с какими–то перекошенными боками. В меркнущем городе еще сохранилось немного света: витрины шашлычных, закусочных, бургерных, пиццерий и лапшичных. Заведения были набиты битком; грили и печи полыхали оранжевым цветом раскаленной лавы, бросая загадочные отсветы на нарисованные лица – лица, теряющие черты, медленно тающие, превращающиеся в овалы плоти. И жирный дым, поднимавшийся от обугливающейся еды, втягивали вытяжные вентиляторы. Потоки едкого смога захлестнули улицу, накрыли ее всепроникающей вонью.

В канавах, за решетками водостоков, подергивались носы крыс, рвущихся к источнику… ’

– Калл?

Он ахнул, и сон рассеялся. Над ним склонилось лицо Джессики – нежное, обеспокоенное.

– Ты кричал, – объяснила она. – Дурной сон?

– Что–то вроде того. Который час? – Он расстегнул боковую молнию спального мешка. Внутрь сразу заполз прохладный воздух.

«Мне нужен мешок потолще».

– Пять утра по корабельному времени.

– Э, ясно. Спасибо. И прошу прощения.

Свет в пещере едва мерцал, и распоясавшиеся тени тесно сжимали мир. Как в его кошмаре.

– Ген 8 Тьюринг подправил формулу молока, – сказала она. – Теперь его молекулы разлетаются меньше. Я могу подогреть тебе немного, если хочешь.

«Теплое молоко. Я что, пятилетка? Черт побери. Может, Алик прав; некоторые жертвы слишком велики. Уходить – так уходить окутанным парами приличного виски».

– Спасибо. Ценю. – Он потер руки, сложил их чашечкой и подул на сухие ладони. – Мне холодно.

– Привыкай. – Джессика занялась пищевым принтером.

– Черт. Вот уж не думал, что все так кончится. Надеялся на взрыв, а не на нытье.

Она поставила кружку в микроволновку.

– Прибыл еще один корабль.

– Господи, что теперь?

– Он называется «Убежище надежды», и он собрал людей исхода. Кажется, с двух новых планет.

– Черт. Исхода? Это хреново. Значит, они охотятся на нас?

– Да. Мне жаль, но это было неизбежно. Они фанатики.

– Проклятье. Кто же там?

– Я могу попробовать копнуть чуть глубже.

Каллум взял протянутую ему кружку.

– Спасибо.

Вкус у жидкости отсутствовал напрочь: теплая белая вода.

– Есть одна вещь, которую полное сознание рассматривает в первостепенных мыслительных процедурах, – сказала Джессика. – Они озабочены. Они знают об исходе и его целях.

: – О целях исхода? В смысле – о том, что люди будут наращивать военную мощь, чтобы дать отпор?

– Да. – Она помедлила. – Но не только.

– Не только?

– Должно быть, они допрашивали людей, извлекали воспоминания непосредственно из мозга. Оликсы знают, кто мы. Мы пятеро играем не последние роли в потоке мыслей полного сознания.

КВИНТА ГОКС
«Спасение жизни»

Свести на нет восприятие нейростраты в ангаре было проще простого – всего–то и понадобилось, что несколько неверных указаний в автономных процедурах локального узла. Мне не нравится скрывать свои поступки от единого сознания, но у меня нет выбора; единое сознание ошибается насчет приоритетов. Эти ублюдки–люди все еще живы и где–то здесь, так что я должен сделать то, что должен.

Все, что происходит, – еще одно доказательство моей правоты. Я собираю информацию, доставленную нам грозным «Убежищем надежды», который несет так много представителей этой гнусной человеческой расы. Вы этого не ожидали, да, маленькие засранцы? Не ожидали, что мы будем преследовать вас через века и световые годы? Знаете, мы видели все это прежде, все предательства и злодейства, на которые способны переоцененные обезьяны вроде вас. Мы знаем, как с вами разбираться.

У конца времен вы за все ответите. Не избежать вам той благородной судьбы, которую мы призваны нести.

Я хочу сказать, неужели вы действительно думали, что ваши жалкие маленькие мозги смогут перехитрить нас, пускай даже эти гребаные подонки–неаны подначивали вас, врали вам, подсовывали ложную надежду и лучшие технологии, которые они, вероятно, украли у нас или Като? Нет, мои обманутые друзья. Эта вселенная устроена не так. Совсем не так.

Вообще, насколько глупым был весь этот план? Убежать и размножаться, как бешеные крысы, пока вас не станет достаточно, чтобы заполонить наш анклав? Неужто у вас вообще нет мозгов? Неужто вы не можете даже попытаться представить, какие средства защиты мы накопили? Мы пасли и спасали другие несчастные заблудшие расы еще до того, как ваши убогие, лишенные разума предки хотя бы научились разжигать огонь.

Ну, пробрались вы тайком на борт? И что, засранцы? И что? Никто никогда не услышит ваш Сигнал. С такого–то расстояния? Никогда. Вы проиграли.

И теперь все, что мне нужно сделать, это завершить последнее задание. Закончить уборку. Потому что я собираюсь найти вас, сколько бы времени это ни заняло. Я собираюсь надрать ваши мерзкие…

О. Интересно. Это что? Это они? Лучшие из лучших? И вы называете их Святыми? Правда? Их? Вы, верно, издеваетесь. Некоторые мои тела из тех, что уже умерли и сгнили, и те были бы лучшим выбором.

Значит, вы теперь мои; мои–мои, черт возьми. И я буду наслаждаться каждой секундой. Может, даже подключусь к биоструктурной сети местной среды, чтобы вдыхать ваш страх, когда найду вас. Ну да, я знаю, что мне следовало бы отправить вас в маленькую уютную люлечку корабля–чистилища, идущего к концу времен. Но – эй, бывают же несчастные случаи, а ваши тела такие хрупкие; их так легко повредить в бою. Я знаю. Мне ли не знать! Я и в этом хорош.

Видите ли, когда охотишься на земных животных, фокус в том, чтобы поставить себя на их место, перенять их образ мыслей, понять их мотивы. Сделай это – и увидишь, какие у них есть варианты, и запросто предугадаешь их действия.

Когда я извлек из нейростраты память украденного транспортного корабля, то точно выяснил, какую он занимал позицию. Сейчас я стою там, где был его нос, глядевший в стену. Я чувствую это, превращаю воспоминание в пространственное зрение. Я – транспортный корабль. Они перемещаются внутри меня. Они прячутся. Изо дня в день, изо дня в день. Их примитивные мозги тускло мерцают, формулируя жалкие планы.

Все, что людишки делали в тот день, День «S», когда они напали на нас, делалось для того, чтобы доставить этот конкретный корабль на борт «Спасения жизни». Большое дело! Вложили всё, что имели, вплоть до последнего ваттдоллара. В ход пошло всё – вся продукция всех промышленных станций, все грязные политические сделки – только ради того, чтобы пять человек оказались тут, в этом ангаре.

И они всё еще где–то здесь. Где–то рядом. Правильно? Я знаю, знаю, пускай даже «Спасение жизни» и не признает этого. Единое сознание слишком высоко вознесло свою могучую задницу, чтобы услышать меня.

Что ж, теперь я вас знаю. Святые.

Юрий Альстер, бывший шеф тайной полиции, алкоголик и мизантроп, неспособный к общению с другими.

Старший следователь ФБР по особым делам Алик Манди. Профессиональный подхалим, самый коррумпированный из высокопоставленных чиновников, какого только можно найти.

Каллум Хепберн, опальный инженеришка, слабак и трус, придворный евнух Эмильи Юрих.

Джессика Май. Неанское творение. Даже не живая, как ни крути.

И Кандара Мартинес. О, Кандара, думаешь, ты крутая, да? Мисс Добродетель, тайный нелегальный убийца гангстеров. Смерть родителей так сильно повлияла на тебя, что твой поврежденный разум надо постоянно контролировать и унимать наркотой, чтобы твоя собственная ярость не спалила тебя.

Я найду тебя, Кандара. Обещаю, что найду тебя и закончу то, что мы с тобой начали на Верби. Я напомню тебе, как ваш вид называл меня, когда я жила среди вас. Это было хорошее имя, потому что каждый знает, что Меланома в конце концов побеждает, сука.

«МОРГАН»
Сенсорная станция оликсов

За день до выступления армады Ирелла навестила Иммануээля в его центрексе. Вошла она осторожно, как всегда опасаясь поскользнуться на гладком полу. Формы, составляющие полусферическую стену, казались сейчас немного другими, более округлыми, менее механическими. Как и раньше, она попыталась определить, какой из выступов был большим биофизическим телом Иммануээля, но сегодня ей это почему–то не удалось.

– Ты в порядке? – раздался голос Иммануээля.

Ирелла обошла помещение по кругу, продолжая искать. Маленькие огоньки, скользящие по трещинам, не помогали.

– Нормально, как всегда. Только нервничаю из–за того, что мы собираемся надрать оликсам задницу.

Эхо разнесло по залу легкий смешок:

– Кажется, ты слишком много времени проводишь с Энсли.

– Наверное, ты прав. Мне нравится его уверенность. Она успокаивает.

– Можно называть это уверенностью. А можно – эгоизмом.

– Да, но подумай, чего он добился в своей жизни. Ради святых, он родился в двадцать первом веке. Он создал корпорацию «Связь», помог Эмилье протолкнуть идею исхода. И вот он здесь – военный корабль, который заставляет нервничать даже вас, ребята.

– Родился богатым и поднялся на эксплуатации технологии порталов. Потом купил политиков. «Связь» была среди первых, осознавших выгоду использования астероидов в качестве офшорных зон, что помогло сохранить культуру Универсалии по всей системе Сол.

– Люди не рождаются равными; у всех у нас разные способности. И его способности нужны нам, прямо сейчас, как цивилизация Джулосса нуждалась во мне и в мальчиках.

– Я признаю необходимость различий между нами и поощряю ее. Будь она валютой, каждый человек в нашей истории был бы богат изначально.

Ирелла уловила какое–то движение. Один из фрагментов стены колебался чуть быстрее прочих, световые бусины соскальзывали с него.

– Я пришла спросить, не извлекли ли вы еще что–нибудь из мозгов квинт. Например, историю звездной системы анклава?

– А. Ты насчет поиска источника тахионного послания? Что ж, у меня есть хорошие новости: процесс продвигается довольно быстро. Система анклава – действительно система домашней звезды оликсов. Увы, я не смог определить, как давно они услышали послание той сущности, которую называют Богом у Конца Времен. Однако крестовый поход оликсов длится, похоже, уже больше двух миллионов лет.

– Святые! Они же, наверное, практически непобедимы. Флот ангелов бежал в другую галактику. Даже Като уклонились от прямой конфронтации. Неужели одни мы настолько тупы, чтобы ввязаться в бой?

Фигура на миг застыла.

– Интересное допущение, – произнес голос Иммануээля. – В активной фазе своего крестового похода оликсы, совершая вторжения, захватили более трех тысяч инопланетных рас. Точное число нам неизвестно, поскольку такие подробности для квинты не важны. Им недостает нашего неутолимого любопытства. Возможно, если ты родился или был создан в обществе, так долго бывшем недоступным, ты больше не чувствуешь необходимости задавать вопросы, ибо на все уже есть ответы.

– Да. Это, безусловно, объясняет их высокомерие, веру в собственную правоту. Я просто не могу перестать думать о том, какой ущерб они нанесли космической экологии. Их действия опустошительны.

– В отличие от нашей экспансии, старательно распространявшей земную ДНК по галактике.

– Туше. – Ирелла наблюдала, как очертания биофизического тела Иммануээля проступают все четче. – Значит, ты не думаешь, что там, в будущем, сидит бог?

– Я считаю это крайней маловероятным. Что, признаю, звучит как ответ агностика, а не как категорическое утверждение атеиста. Скорее всего, это какие–то остатки оликсов пытаются затянуть временную петлю, чтобы укрепить собственное положение.

– Очередной парадокс.

– Не совсем. Судьба – или предназначение – оликсов, несомненно, связаны с этой сущностью. Ну подумай: кто еще мог представлять, куда направить тахионный луч? Эта сущность должна была знать и то, что в то время там находилась звезда, и то, что там был кто–то, способный принять послание. Не говоря уже о том, что использовался язык, понятный оликсам эпохи, предшествовавшей крестовым походам.

– Боги всеведущи, – задумчиво проговорила Ирелла.

– Воистину, так зачем же им нужно, чтобы к их алтарю несли пленников из прошлого?

– В смысле зачем они нужны оликсам следующего поколения? Пожалуй, в этом–то и дело. Нужно будет спросить.

Биофизическое тело Иммануээля выпрямилось и отделилось от стены. Хвост, освободившийся последним, радостно завилял.

– Ох, как же мне нравится каждый раз делать первый вдох. Это переживание у меня всегда ассоциируется с пробуждением моего старого единственного тела ото сна.

Ирелла озадаченно улыбнулась.

«И он говорит о богах…»

– Вылет запланирован через семнадцать часов.

– Да. А что, какие–то проблемы?

– Нет. Я просто хотела спросить, как ты думаешь, есть ли у вас все, что нужно. Мы могли бы подождать здесь, пока ваши производственные системы выпустят еще оружие.

Любезное лицо Иммануээля озарилось блаженной улыбкой.

– Если Последний Удар нельзя осуществить с тем, что у нас есть сейчас, то его нельзя осуществить вообще.

– Ну ладно. Я только спросила. Кстати, я здесь для того, чтобы официально сообщить: консультационный совет полагает, что четырех дней полета для нас достаточно.

– Значит, по дню на год. Отлично, мы отрегулируем внутреннее время ваших кораблей соответствующим образом. Могу я поинтересоваться, а чем вы собираетесь заниматься в процессе?

– У взводов будет еще один день на последнюю тренировку. Потом – спортзал и планирование на случай чрезвычайных обстоятельств. Так что, когда мы подойдем к вратам, взводы будут на пике эффективности.

– Похвально. А что насчет тебя лично, дражайший создатель? Что будешь делать ты во время Последнего Удара?

– Наблюдать. Только наблюдать. Мы либо победим, либо нет. На данный момент я сделала всё, что могла.

– Воистину так. – Иммануээль наклонился и взял ее за руку. – Тебе необязательно идти вместе с армадой в анклав.

– Нет! Даже не начинай. Я не брошу своих друзей и Деллиана. Никогда!

– Создателю стоит рассмотреть все рациональные предложения.

– Ну, удачи в поисках.

– Ты даже не выслушала, что я предлагаю.

Ненавидя себя, она сказала:

– Ну?

– Подгруппа моих аспектов может отделиться, став независимой.

– Погоди, что? Я думала, это… ну, не то чтобы незаконно, но не одобряется. Комплексные люди не разделяются, не так ли?

– Обычно нет. Но, так или иначе, мы стоим перед концом целой эпохи. Мы сделали всё, что могли, для выживания нашей расы, а благодаря фракции выхода некоторые люди навеки останутся свободными. Если наша армада не справится с оликсами, то в последнем бою будет применено такое оружие, что не уцелеет никто из нас.

Ирелла судорожно вздохнула:

– Что ж, я не ожидала такой откровенности. Но мы не должны так рисковать. Пессимизм не побеждал ни в одном сражении.

– О да, цитата из Дуайта Д. Эйзенхауэра, полагаю.

– Правильно полагаешь.

– Это не пессимизм, Ирелла. Объективность – мое кредо. И с учетом обстоятельств было бы разумно иметь запасной вариант. Ты тоже можешь создать вспомогательную версию самой себя.

– Черт! Ни за что. Никогда!

– Если Последний Удар завершится успешно, мы просто сольемся с нашими оригиналами. Если нет, ты будешь жить.

Ирелла от души стиснула его руку.

– Если нет того, ради чего жить, то и жить не стоит. Нет, Иммануээль, ты добр и мил, но нет. Какая бы судьба ни ждала нас в анклаве, я приму ее – вместе с теми людьми, с которыми разделила свою жизнь. И я рада, что ты тоже стал одним из них. – Она встала на цыпочки и нежно поцеловала его в щеку. – Спасибо.

Андроид Энсли ждал возле столовой тридцать третьей палубы, как одинокая статуя. Увидев его, Ирелла замедлила шаг и скорбно улыбнулась. Она знала, зачем он здесь.

– Присоединяйся к нам, – сказала она. – Весь взвод тут. Твои друзья.

– Твои друзья, хочешь сказать.

– Закаленные в огне и все такое. Они будут рады видеть тебя. Мы следим за формированием армады. Это стало чем–то вроде традиции.

– Еще одна причина, по которой я не могу остаться.

– Да, я ознакомилась с планом построения. Ты идешь первым.

– Должен же кто–то идти впереди, стрелять первым, а потом задавать вопросы.

– Потом – это никогда.

– Ну так это буду я. Есть возражения?

– Нет. – Она покачала головой, изучая пустое белое лицо в поисках хоть какого–то намека на выражение. – Иммануээль сказал, что кое–что из твоего оружия они не могут воспроизвести.

– Да, это та часть моего арсенала, что досталась нам от Като. Я мало что помню о них; полагаю, это стерли из моей памяти из соображений безопасности. Но они подняли понимание состояния вещества до небес. Уж поверь, такими мечами боги разят неправедных.

– Интересно. Тогда почему же они никогда не встречались с оликсами лицом к лицу?

– Полагаю, по той же причине, что и мы. Если мы проиграем, оликсы получат технологию. Что чертовски усложнит задачу тем, кто придет за нами.

– В этом нет никакого смысла. Зачем же тогда отдавать оружие тебе?

– Не забывай, моя задача была – партизанить. Корабли Фабрики вроде меня должны были досаждать оликсам в этой части галактики, чтобы потомки совершивших исход могли хоть немного передохнуть. Здесь, в кромешной тьме, они никогда бы не поймали меня – как никогда не поймали материнский корабль Като. Да, мне доступны такие методы уклонения, каких вы и представить не можете. Видала, что я вытворял там?

– Да уж. – Она с любовью усмехнулась, хотя и поморщилась. – Значит, мы никогда не найдем Убежище?

– Нет.

– Что ж, спасибо Святым за это. Если мы не найдем, то и оликсы не найдут.

– Да.

Белые губы скривились, голова слабо кивнула, как бы изображая неловкость.

Ирелла выдержала паузу.

– Ну что ж… значит, увидимся на той стороне.

– Назначаешь свидание?

– Береги себя, ковбой.

– Угу. Ирелла, ты же знаешь, что он без ума от тебя? Твой парень.

– Да.

– Ну это я так, просто убедиться. Иногда вы принимаете подобные вещи как должное, даже не осознавая, что делаете. А я женился пятнадцать раз, так что действительно понимаю, о чем говорю.

– Святые, Энсли Зангари – романтик. Этой информации не найдешь ни в одном историческом файле!

– Вид влюбленных старшеклассников всегда делает меня счастливым. А в галактике сейчас не так уж много счастья. И мне не хотелось бы видеть, как умирает еще одна его частица.

– Кажется, я уже вышла из этого возраста, ну да ладно. Тебе не нужно беспокоиться обо мне и Деле.

– Хорошо. Пойду я. Увидимся через неделю, или когда там. Когда все закончится.

Горло внезапно сжалось, и ей пришлось приложить усилие, чтобы ответить:

– Увидимся через неделю.

– Всё в порядке? – спросил Деллиан, когда она вошла в кафе с арочными окнами, впускающими в помещение теплый парижский весенний свет.

– Конечно, – бодрая улыбка Иреллы была столь же подлинной, как текстура кафетерия. Она села за столик, присоединившись к взводу. – Ну, как дела?