Текст книги "Святые Спасения"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

– Черт, – раздраженно фыркнула Кандара. – А мне понравилась моя теория заговора.

– Продолжай в том же духе. – К Джессике вернулось чувство юмора. – Нужно же чем–то занять время.

– Я не согласен, – обратился Каллум к Юрию. – Наш химический состав обусловлен миллионами случайностей и беспорядочных мутаций. Вот почему у нас своя особая биохимия. И мы понятия не имеем, какова биохимия настоящих неан.

– Конечно, ты не согласен, – проворчал Юрий.

– Так держать, мальчики, – сказала Кандара. – Вижу, время пролетит незаметно.

Алик в отчаянии застонал.

«Интересно, смогу ли я смоделировать несколько искусственных людей для приличной компании?»

МИССИЯ «ПОСЛЕДНИЙ УДАР»
Пятнадцатый год полета

Сперва у Иреллы не было даже сил, чтобы застонать от разочарования. Пробуждение от анабиоза – дело всегда нелегкое, но это, по крайней мере, значит, что ты жива. Каждый раз перед тем как открыть глаза она думала об одном. Кто там? Дел, или кто–то еще из ее друзей, или квинта оликсов, поджидающая, когда откроется крышка капсулы?

Она почувствовала, как пуповины выходят из живота, и заставила себя открыть глаза. Лицо по ту сторону прозрачного корпуса было немного не в фокусе. Но принадлежало оно человеку. Что ж, начало хорошее. Чувствуя, как ворочается в желудке тошнота, Ирелла прищурилась. Процедура выхода из анабиоза подразумевала, что тебя будет встречать близкий друг. Она узнала пришедшего – Матиас, один из взводных. Неплохой парень, но к близким друзьям Ирелла бы его не отнесла.

Крышка откинулась, и Ирелла медленно села. Подушка тоже поднялась, поддерживая ее.

– Ты в порядке? – спросил Матиас.

Ирелла вовремя вспомнила, что кивать не стоит. Она подняла палец и прохрипела:

– Почти.

Матиас терпеливо ждал, когда она будет готова вылезти. Ирелла стиснула зубы и кое–как приподняла ногу. Когда она перекинула обе ноги через край капсулы, Матиас протянул ей руку. Тогда–то она и увидела Рафу, одного из членов взвода Матиаса, стоящего в паре метров от них. Впервые за много лет ей стало неловко из–за своей наготы. Потом она заметила, что оба они при оружии, и едва успела спрятать улыбку.

Она встала, держась за край капсулы, чтобы не упасть. Смущенный Матиас подал ей халат.

– Что происходит? – спросила она. Данные на оптике говорили, что «Морган» уже достиг половины световой скорости и находится на расстоянии одного светового года от нейтронной звезды.

– Ты нужна на капитанском совете.

– Ладно. Приму душ и приду туда.

Она не смогла удержаться от сарказма.

Рафа кашлянул.

– Это срочно, – с несчастным видом объяснил Матиас. – Мы тут, чтобы проводить тебя прямо туда, как только ты оденешься.

– Правда? Почему?

– Слушай, Ирелла, извини. Я знаю только, что им нужно посоветоваться с тобой. И это очень срочно.

– Похоже на то. – Она кивнула на капли маслянистой жидкости на своей коже. – Но сперва все–таки душ.

Рафа хотел что–то сказать, но Матиас его опередил:

– Конечно.

Неспешно умываясь, она через инфопочку заказала пищевому принтеру куриный бульон. Избавляясь от остатков масла на коже, Ирелла воспользовалась интерфейсом, проверив своего киборга. Тот пребывал в режиме ожидания, находясь там, где она оставила его семь лет назад, – в одном из множества пустых отсеков на нижней палубе, неподалеку от того места, где взводы устраивали свои идиотские рукопашные бои. Судя по записям в бортовом журнале, никто этого не заметил – да никто на «Моргане» и не патрулировал корабль в поисках злоумышленников. На миг у нее возникло искушение вывести киборга из режима ожидания, просто на всякий случай. Но это было бы глупо – никакой ведь физической угрозы нет. Сопровождай он ее на совет, это было бы равносильно «заеданию» стресса. А как только она вышла из душа, подкатила дистанционка с бульоном. Так что…

Кружка, в которой доставили суп, казалась непомерно тяжелой. По дороге к капитанским каютам им пришлось пять раз останавливаться, чтобы Ирелла присела и отдохнула. Но она упрямо отказывалась от предложений Матиаса вызвать для нее медицинское автокресло.

Кенельм сидело во главе стола в приемной. В любое другое время суровое выражение лица омни было бы пугающим. Но сегодня Ирелла с трудом сдерживала усмешку. Александре, тоже сидящее за столом, жестом пригласило Иреллу устраиваться. Она благодарно кивнула и отхлебнула еще супа. Руки и ноги дрожали от напряжения после долгой ходьбы. Сидящая напротив Тиллиана обеспокоенно смотрела на нее.

Цинри и Вим заняли места по обе стороны от Кенельм. Еще были Напар, капитан «Коллесии», и Иллатан, командовавший «Кинзалором». Они бросали на нее тревожные взгляды.

– Прошу прощения за то, что тебе не дали толком прийти в себя после анабиоза, – сказало Кенельм, – но мы столкнулись с неожиданным развитием событий.

Ирелла повернула голову, посмотрев на стоящих за ее спиной Матиаса и Рафу.

– Это что, расширенный совет, капитан? Если да, то разве взводный Матиас не должен сидеть рядом с нами?

– Матиас здесь, чтобы обеспечить порядок, – спокойно сказало Кенельм.

– Порядок?

– Ирелла, мы обнаружили у нейтронной звезды нечто странное, – устало произнесло Александре. – Или, скорее, тревожащее. Мы надеемся, что ты сумеешь помочь нам понять, что происходит.

– Я постараюсь.

– Я вышла из анабиоза девять месяцев назад, чтобы помочь команде расчета подхода Вим, – сказала Тиллиана. – Пять кораблей флотилии выгрузили удаленные сенсорные спутники для ведения наблюдений.

– Я в курсе технических характеристик, – сказала Ирелла. – Сенсоры хорошие, еще с «Актеона».

– Да. Спутники замедлились до пятидесяти g, сравнявшись скоростью с нейтронной звездой. Затем они выпустили зонды и отправили нам данные через порталы.

– И?

– Скорость вращения нейтронной звезды изменилась.

Ирелле потребовалась секунда, чтобы осознать сей монументальный факт.

– Что ж, это хорошо. Это должно помочь привлечь внимание оликсов.

– Хорошо? – ледяным тоном сказало Вим. – Ты так думаешь? Хорошо? Мы совершенно не представляем, как это сделать.

– Представляем, – возразила Ирелла. – У нас есть несколько теорий, как этого добиться.

Она отпила еще супа.

– Да, но у нас нет для этого технологий.

– У Энсли, наверное, есть. Он нес разные удивительные системы.

– Энсли не знал, как они работают.

– Нет, но команда, которую ты возглавляло в хабитатах, добилась поразительного прогресса, разбираясь в нейтронных функциях Энсли, не так ли? Это было впечатляюще. Вложите достаточно усилий в проект ретропроектирования, и непременно добьетесь успеха.

Вим метнуло на Кенельм возбужденный взгляд.

– Ты предлагаешь, чтобы Энсли анализировал свою собственную структуру? – спросило оне.

– Я не знаю. О чем ты меня спрашиваешь?

– Мы спрашиваем тебя вот об этом, – сказало Кенельм.

В конце стола загорелся экран, показывая звездное поле. Прямо в центре его виднелось маленькое кольцо из тускло–красных крапин.

– И что это? – спросила Ирелла. Хотя она знала. Знала, потому что это было прекрасно. Идеально. Это было все, на что она надеялась. И все же она хотела – нет, нуждалась в том, чтобы – услышать подтверждение.

– Цивилизация нейтронной звезды, – сурово произнесло Вим. – Инфракрасное излучение почти четверти миллиона отдельных «гранул», обращающихся по орбите в трехстах восьмидесяти четырех тысячах километров от звезды. Все, что могут измерить отсюда наши датчики, – это что диаметры объектов варьируются от одного до двадцати пяти километров. Есть еще несколько, побольше размером, хотя их инфракрасная характеристика ниже.

– Ого!

– Триста восемьдесят четыре тысячи километров – весьма специфическое расстояние.

– На таком расстоянии Луна обращалась вокруг нашей утраченной Земли, – сказала Ирелла. – Значит, у Энсли все–таки есть чувство юмора. Кто ж знал?

– Ты говоришь, что это сделал Энсли? – вызывающе спросило Вим.

– Я говорю, что он дал возможность это сделать. – Ирелла глотнула еще супа, глядя на Кенельм поверх чашки.

– Как это произошло? Цивилизация–приманка, спроектированная вами, должна была состоять из десяти хабитатов и нескольких платформ с нейтронным оружием. Они собирались заявить о своем существовании оликсам, обстреливая нейтронную звезду массивными глыбами, чтобы создать искусственную картину сверхвысокоэнергетического рентгеновского излучения. А теперь мы видим вот это. Как? Как такое могло случиться?

Ирелла поставила чашку на стол.

– Это случилось, потому что я дала людям полный контроль над инициаторами корабля–сеятеля.

– Что ты сделала?

– Каким людям? – вмешалось Вим. – Ведь популяция–приманка – андроиды.

– Нет. Это была первоначальная идея. Я изменила план.

– По чьему распоряжению? – осведомилось Александре.

– По моему собственному. То, что вы видите вокруг нейтронной звезды, – естественная космическая человеческая цивилизация, развивавшаяся без пределов и ограничений, так что она могла продвинуться куда дальше нас.

Кенельм закрыло глаза и словно оцепенело.

– О святые! Ты не могла этого сделать.

– Ну нет, я это сделала – с помощью Энсли. Я сделала то, что, уверена, мы должны были сделать, чтобы покончить с этим. Я дала людям наши самые сложные технологии и дала им свободу – свободу строить всё, что они захотят.

– Так это настоящие люди? Ты вообще понимаешь, какой опасности их подвергла?

– Не надо мелодрам. Никакой опасности они не подвергаются – именно потому, что я сняла все ваши ограничения. Все эти чересчур осторожные – «играй–по–правилам» – ортодоксальные утопийские ограничения, которые такие, как вы, накладывали на нас тысячелетиями. Ограничения, которые затормозили нас, превратив в беспомощных жертв; ограничения, которые обрекли миллионы на плен оликсов. Слепое подчинение, означающее, что я буду не так уж и не права, назвав тебя предателем нашей расы.

– Довольно! – воскликнуло Кенельм, стукнув кулаком по столу. – Матиас, помести ее под домашний арест – до тех пор, пока мы не созовем общий совет.

– Нет! – так же громко выкрикнула Ирелла. – У тебя нет таких полномочий. Твое звание капитана – ложь.

– Ир, – в отчаянии выдохнула Тиллиана. – Что ты делаешь?

– У меня вопрос к нашему капитану, – сказала Ирелла. – Один вопрос, вот и всё. Ты же не боишься этого, капитан, а?

– Уведите ее отсюда, – приказало Кенельм Матиасу.

Ирелла злобно усмехнулась:

– Сколько тебе лет?

– Что?

Ее нейронный интерфейс приказал экрану отобразить то единственное изображение, которое она скопировала из пятого тома собрания, посвященного терраформированию Фалькона. Пять высоких омни улыбались в камеру, стоя где–то среди продуваемых всеми ветрами болот, с серым морем за заднем плане. У их ног громоздились открытые ящики с оборудованием.

– О, черт, – прошептало Кенельм.

– Что это? – в замешательстве спросило Александре.

– Это, – ответила Ирелла, – экспедиционная группа три-Б подразделения создания биосферы Управления терраформирования Фалькона. Они берут пробы в прибрежных болотах, чтобы измерить плотность пропагул в осадочных породах. Важная работа с учетом того, что две тысячи двести двадцать восемь лет назад Фалькон находился всего лишь в конце третьей фазы процесса терраформирования.

Тиллиана вгляделась в изображение, повернулась, посмотрела на Кенельм, потом снова уставилась на экран.

– Гребаные святые! Это ты.

ЛОНДОН
февраля 2231 года

– Вчера днем я видел небо, – задумчиво сказал Горацио. – У нас был разрыв в тучах, почти на пять минут. Я и забыл, какая странная эта голубизна – такая светлая и одновременно такая глубокая, как будто ее и нет… Смотреть на нее было настоящим откровением, пускай и продлилось оно недолго.

Изображение Гвендолин на экране печально улыбнулось ему:

– Я рада, что тебе понравилось.

– Говорят, за этот год облака расступились уже в третий раз. Первые два я пропустил. Тогда небо показалось всего на пару секунд.

Он откинулся на спинку дивана, наслаждаясь воспоминаниями. Снаружи небеса над щитом темнели: сгущались сумерки. Но внутри лампы под потолком ярко сияли. Включая их, Горацио каждый раз слегка удивлялся, что они работают. За двадцать пять лет, прошедших после окончания Блиц-2, Лондон всего четыре года оставался без электроснабжения, а заселенные миры постоянно усиливали свою поддержку Земле. Горацио подозревал, что точно такое же изумленное недоумение испытывали лондонцы двадцатых годов двадцатого века, переходя с газового освещения на электрические лампочки. Долго ли протянет такое чудо? Те первые годы стали серьезным уроком того, что многие привилегии воспринимались как нечто само собой разумеющееся.

Когда энергия вернулась, вновь заработали принтеры (после основательного ремонта), и в конце концов они даже организовали общественные системы утилизации отходов. Главным производственным вопросом была еда. Жидкости на основе органики оставались нормированы еще пять лет, пока завершалось строительство ряда новых внеземных фабрик. Теперь уже вновь можно было распечатать большинство блюд, хотя некоторые отдушки по–прежнему было трудно достать. Последние десять лет Лондон старательно озеленяли заново, возрождая давно почившие сады и сажая овощи. В парках, где имелись ирригационные системы, даже пробилась трава – благодаря тому, что вода теперь была вполне доступна в любых количествах. Темза очищалась каждые две недели, когда секция щита открывалась, позволяя зловеще–теплой реке вновь течь по городу. Недавно на берегу расцвело даже несколько банановых деревьев.

Жара под изогнутым щитом стояла тропическая. Даже без кораблей Избавления, лупящих энергетическими лучами по всем городским щитам, ежедневно выбрасывая в атмосферу тераватты энергии, глобальная температура с момента бегства «Спасения жизни» упала разве что на пару градусов. И никто ничего не мог с этим поделать, кроме как включить кондиционер, выкачивая тепловую нагрузку своего дома во влажную жару города. Когда специалисты по окружающей среде расширили высотное отверстие в щите, чтобы впустить немного свежего воздуха, они словно открыли портал в одну из пустынь прошлого.

– Маленькими шажками, – сказала Гвендолин.

Она казалась встревоженной – странное для нее настроение. Горацио не вполне это понимал.

Последний сюрприз она преподнесла ему три года назад, перебравшись из Нашуа в Пасоблу в системе Дельты Павлина. Но это, по крайней мере, было понятно; Луи только что объявил, что Элдлунд беременно, и Гвендолин не собиралась отказываться от роли бабушки. Кроме того, она утверждала, что свою работу может с тем же успехом выполнять и в Пасобле. «У их промышленных систем те же недостатки, что и у наших. Я уже переговорила с Утопийским комитетом проекта исхода, они примут меня как гражданина второго уровня».

– Второго уровня? – поддразнил он тогда. – Что так низко?

– Не больше чем через месяц я поднимусь до первого. Они примут и тебя тоже.

Это испортило ему настроение.

– Я подумаю об этом, – ответил он, как обычно. Если пинать банку по дороге достаточно долго…

– Я уже получила разрешение взять с собой портал.

– Боже милостивый, как тебе это удается?

Она усмехнулась:

– Второй уровень, не забывай. Это часть моего «золотого парашюта»[6]6
  «Золотой парашют» – вознаграждение за досрочный выход на пенсию или увольнение высшего менеджера с большой финансовой компенсацией.


[Закрыть].

– Управляющих корпораций больше нет.

– Да–да, продолжай тешить себя этой мыслью.

Никогда еще он не испытывал такого искушения присоединиться к ней, и к Луи, и к Элдлунд. Той ночью он даже собрал чемодан. Трогательно маленький. Но потом ему позвонили из одного из общественных центров. «Простите за поздний звонок, но у нас тут возникли некоторые проблемы с нормировками. Вы всегда так хорошо справляетесь с этим, Горацио». Люди рассчитывали на него.

Чемодан остался упакованным. Он так и стоял в шкафу рядом с сумкой с порталом. Наготове. Потому что однажды он воссоединится с семьей, пребывающей в безопасности. Однажды, очень скоро…

– Не шагаем мы, а скорее, бредем, – возразил он. – С ноября уровень моря поднялся еще на десять сантиметров. На прошлой неделе вода перехлестнула через парапет Таррока. Даже если воздух когда–нибудь стабилизируется настолько, что мы сможем убрать щит, половина города затонет.

– Да, – сказала Гвендолин. – Я знакома с прогнозами. Все беспокоятся о Нью–Йорке – настолько, что увеличили скорость эвакуации города в Нью–Вашингтон.

– Уверен, в Поясе Миллионеров отнесутся к этому с восторгом.

И вновь он заметил, как она рассеянна.

«Не понимаю. Она что–то недоговаривает?»

Она улыбнулась, мягко упрекая его.

– Последний из первоначальных обитателей Пояса покинул его семь лет назад.

– А скольких вы уже отправили?

– Сведения засекречены. Но все заселенные системы строят хабитаты исхода с феноменальной скоростью.

– Правда?

– Ну, относительно – да. Учитывая размеры хабитата и число вспомогательных систем, которые мы должны отослать вместе с ними. И они должны работать, Горацио. Они ведь, в сущности, подобны звездолетам – им никто не поможет, если что–то пойдет не так.

– Я не сомневаюсь в тебе.

Гвендолин подалась ближе к камере, давая ему возможность лучше разглядеть ее лицо – на удивление неизменное, хотя она никогда и не выглядела на свой возраст, даже тогда, во время вторжения. Об этом позаботились деньги Зангари. Ее антивозрастной режим, созданный специально для того, чтобы Зангари продолжали вести свой роскошный образ жизни, – практически без изменений, не прервался, и когда она отправилась на Нашуа. В Пасобле тоже прекрасные медицинские учреждения, особенно для граждан второго уровня. Просто глядя на эти черты – черты женщины, которой никто не дал бы и тридцати, Горацио с болью осознавал, на сколько десятков лет выглядит он сам. Редеющие, седеющие волосы, расползающаяся талия, старческое кряхтение, сопровождающее каждый его подъем со стула. И память уже не такая, как раньше, и альтэго внимательнейшим образом следит за его диетой, снижая потребление углеводов, чтобы избежать полномасштабного сахарного диабета и инсулиновой недостаточности, чреватой пересадкой – если он вообще сможет попасть в список очередников на имплантацию. Если бы не велосипедные прогулки, поддерживающие его в относительно сносной форме, он непременно набрал бы вес – и приобрел бы все связанные с этим проблемы. Посещение спортзала становилось с каждым разом все утомительнее, и он не помнил, когда в последний раз совершал пробежку по лондонским улицам. Он твердил себе, что теперь, когда все вновь оседлали ап–борды и велосипеды, когда возродились ап–такси и модифицировали ап–троллы, все это стало слишком сложно. Ради всего святого, дороги сейчас стали как в начале двадцать первого века. Никаких порталов, конечно; и никогда уже не будет. На заселенных мирах не так уж и много энергии. Хабы, петли, радиалы Лондонской транспортной сети «Связь» стали легендой прошлого, о которой родители рассказывали детям.

– Утопийцы – хорошие люди, – сказала Гвендолин. – Мне здесь нравится. И тебе понравится.

– Гвен…

– Горацио, – твердо проговорила она, – тебе действительно пора уходить из Лондона.

– Я не могу просто бросить людей. Они нуждаются во мне.

– Я нуждаюсь в тебе.

– Нет. У нас есть воспоминания. Прекрасные воспоминания – которыми я владею с огромной благодарностью.

– Ты нужен Лакасте.

Это был удар ниже пояса, и Горацио пару секунд просто не мог выдавить ни слова.

– Не надо.

– Оне почти три, и оне хочет встретиться со своим дедушкой, а не просто увидеть его на экране. Нужно, чтобы ты взял оне на руки, обнял, любил. Не отказывай оне в этом.

– Зачем ты это делаешь? – в ужасе спросил он. – Я не могу уйти. Это будет нечестно.

– А ты нечестен по отношению к нам, твоей семье. Ты все равно что в коконе.

– Я не жертвую честью. Я вижу, что происходит.

– Нет, Горацио. Поверь мне, ты ничего не знаешь.

– Да? О лондонцах, которые уходят? Они тщательно отбираются.

– Выбор случаен. Это лотерея.

– Лотерея по районам. Равномерно распределенная, естественно, – это всегда кто–то с соседней улицы, кто–то, кого знаешь либо ты, либо друг твоего друга. Специально поддерживаемая иллюзия того, что и сам ты очень скоро уйдешь. Чтобы не умерла надежда.

– Без надежды Земля погрязла бы в анархии. Живущим под щитами нельзя себе этого позволить.

– Знаю. Но ты не можешь спасти нас всех.

– Я могу спасти тебя.

– А если все подобные мне уйдут?

– Прости, Горацио, дорогой, но ты не настолько уникален.

Он сгорбился, терзаясь тем, что их разговор дошел до такого. В начале Блиц-2 он чувствовал себя таким сильным, таким воодушевленным, оставаясь и помогая тем, кто в этом нуждался, то есть практически всем. У него была цель, которой не существовало бы, если бы он последовал за Гвендолин на Нашуа. Но минули первые годы, потом десятилетия, и цель поблекла, почти исчезнув. Люди справлялись, город вновь работал. Конечно, это был совсем другой тип экономики, не тот, что раньше, – производство в абсолютно замкнутом цикле. Если принтеру требовалось сырье, его получали за счет разборки чего–либо – особенно если были нужны специальные составы. Это требовало организации и взаимодействия на местном уровне, в чем Горацио преуспел. Он занимался этим уже много лет.

– Знаю, – уныло сказал он.

– Тогда есть кое–что, чего ты не знаешь. – Гвендолин оглянулась по сторонам, как будто в ее доме был еще кто–то, и решительно вздохнула. – Наблюдатели Ген 8 могут отрубить мне связь, но… Трапписта-1 больше нет.

– Нет? Ты хочешь сказать, что китайцы эвакуировали всех со всех планет? Это немыслимо.

– Нет, Горацио. Его нет, он пал. Портальные связи оборвались прошлой ночью, сразу после обнаружения открытия червоточин. Из червоточин вышли корабли Решения. Оликсы вернулись. Значит, осталось недолго. Падут все заселенные миры. И Земля! Земля падет. Возможно, через несколько часов.

– О, черт.

– Ну и скажи мне теперь, чего ты добьешься, оставшись? Здесь твоя семья. Неужели это ничего для тебя не значит?

– Это значит всё!

– Хорошо. Тогда открывай портал. Я знаю, он еще работает; Ген 8 Тьюринг проверяет его каждый час. Пройди через него. Прямо сейчас.

– Каждый час? – тупо переспросил он.

«Каждый час – двадцать пять лет? Это дольше, чем мы были женаты».

– Да, Горацио. – Голос все–таки выдал ее возраст. – Я никогда не переставала надеяться.

– Господи, я не знаю, что сказать.

– Знаешь.

– Хорошо, – ответил он, и после двух с половиной десятков лет это оказалось удивительно легко. Он даже не чувствовал никакой вины.

– Ты придешь?

– Да. Только попрощаюсь с парой людей.

Уголки губ Гвендолин лукаво приподнялись:

– Ты можешь привести ее, если хочешь. Давай смотреть правде в глаза, я не жила монашкой эти двадцать пять лет.

– Это совсем не такое прощание, – слишком уж поспешно возразил он. – Дай мне пару часов.

– Я позвоню Луи. Он будет тут, чтобы встретить тебя.

– И Лакаста?

– Попытайся остановить оне.