Текст книги "Небесная милиция"

Автор книги: Петр Завертаев

14

Обиходов открыл глаза и увидел, что за окном уже день. Из-за того, что он спал в кресле, в неудобной позе, у него разболелась спина. Он выпрямился, потер руками лицо и огляделся. На диване, уткнувшись лицом в подушку, мирно спал эксперт Дудкин. Сквозь простреленные тренировочные штаны белела свежая повязка. Вопросов «где это я?» и «что со мной?» Обиходов себе не задавал. В силу особенностей своей профессии, он давно уже привык просыпаться в самых неожиданных местах. Натренированная память быстро выдала цепочку причин и следствий приведшую его в это неудобное кресло. Обиходов поискал глазами часы. Мигающие зеленые циферки на панели старенького видеомагнитофона показывали «10:15».

– Черт! – вслух произнес Обиходов. Он вспомнил, что пятнадцать минут назад в редакции началось совещание. И он там обязательно должен присутствовать. – Черт! – повторил Обиходов и медленно поднялся с кресла.

С кухни раздавались голоса. Людочка о чем-то разговаривала с Колей. Играло радио. Обиходов, обхватив руками поясницу, сделал пару разминочных движений и направился на кухню.

– А вот и наш Георгий! – радостно воскликнула Людочка. – Как спалось?

– Великолепно! – ответил «наш Георгий», хмуро поглаживая прорезавшуюся щетину.

– Вы будете яичницу? – на сковороде аппетитно шкворчало.

– Некогда, – сказал Обиходов. – Мне нужно срочно ехать. – Он неприветливо взглянул на Колю, который, как ни в чем ни бывало, мазал маслом кусок батона. – Звонил Заморокину?

– Он сам мне каждые полчаса звонит, – ответил Коля.

– Сюда?

– На свою трубку. Она же у меня.

– И что говорит?

– Говорит, что на ремни порежет, если товар не отдам, – Коля, как показалось Обиходову, произнес это почти беспечно.

– Значит, не разобрались еще с этим Беком?

– Не знаю, – пожал плечами Коля. – Темнит чего-то Бек. Как-то странно себя ведет…

– Это ваши дела, – перебил его Обиходов. – Я в это влезать не хочу. Сейчас поднимай эксперта и увози его куда-нибудь подальше.

– Хорошо, – сказал Коля. – Только вот кофе попью.

– Может, вы тоже попьете, – предложила Людочка.

– Нет, спасибо. Я позвоню, – Обиходов махнул на прощанье рукой и вышел.

Сразу же при входе в редакцию, он обратил внимание, что что-то не в порядке. Стол, за которым обычно сидел охранник, отставной полковник Ефимыч, был сдвинут с места и самого Ефимыча нигде не было видно. В редакционном коридоре царила необычная тишина. Внутри у Обиходова неприятно похолодело, но тут он вспомнил о совещании. «Конечно же, все там! – подумал он. – Главный устроил большой сбор». Он направился в комнату редакторов. Проходя мимо туалета, услышал доносящиеся оттуда странные звуки. Обиходов остановился и прислушался. Звуки походили не то на стоны, не то на приглушенное пение. Обиходов легонько толкнул дверь и замер от удивления. На нечистом сортирном полу сидел фотокорреспондент Лордкипанидзе. Одна рука его была неестественно задрана вверх. На пухлом запястье поблескивали браслеты наручников. Прикованный к туалетной трубе фотокорреспондент тихонько пел жалобную грузинскую песню. На его припудренных побелкой щеках виднелись засохшие дорожки слез.

– Гурам? Ты что здесь делаешь? – спросил опешивший Обиходов.

– Не видишь что ли? – произнес Лордкипанидзе, прекратив пение. – Отдыхаю.

– Что произошло? – Обиходов кинулся к несчастному коллеге.

– Тебе лучше знать, Георгий, – ответил фотокорреспондент. – Между прочим, на этом месте должен быть не я, а ты.

– Вставай, – Обиходов обхватил Лордкипанидзе за плечи, но тот даже не попытался подняться:

– Бесполезно. Нужен ключ. А ключ они забрали с собой.

– Кто они?

– Твои приятели, Георгий. Они искали тебя. Все разгромили. Ефимычу по голове дали. Я слово сказал и видишь, что получилось. Как мне теперь с таким позором жить? – Лордкипанидзе затянул длинную тираду на грузинском языке.

– Тебя били? – спросил Обиходов, осматривая фотокорреспондента. – Ты не ранен.

– Лучше бы они меня совсем убили, – печально сказал Лордкипанидзе и опять переключился на грузинский.

– Подожди, Гурамчик, а где они сейчас?

– Откуда я знаю? Ушли. Все перевернули и ушли. Сюда попрощаться не заходили.

– Я тебя отцеплю, Гурамчик. Я сейчас… я тебя отцеплю, – Обиходов похлопал Лордкипанидзе по плечу. – Посиди здесь.

– Куда я отсюда денусь, слушай? Я же прикован, – горько усмехнулся Лордкипанидзе.

Обиходов выскочил из туалета и бросился в комнату редакторов. Там царил полный разгром. Несколько столов было перевернуто, пол завален бумагой. С его рабочего места исчез компьютер. Остался только монитор и пучок проводов.

– Жорж, это ты? – услышал он голос за спиной.

Бледный, как полотно, Букин робко выглянул из-за углового шкафа.

– Ты один?

– Один, – ответил Обиходов.

Букин все же не рискнул покинуть укрытие.

– Ты их видел?

– Кого?

– Ну, тех, которые приходили?

– Я понятия не имею, о ком ты!

– А в коридоре никого нет?

– Ни души. Только Лордкипанидзе прикованный в туалете. Что тут произошло?

Букин осторожно вышел из-за шкафа.

– Ну, ты натворил дел! – сказал он, озираясь по сторонам. – Такого еще не было. Ефимыч в нокауте, Татьяна в обмороке, Главного валерьянкой отпаивают. Я тут один остался, на стреме.

– Кто это был?

– Вот уж не знаю. Тебя искали. Видно больно ты их разозлил чем-то. Помнишь, в прошлом году нас из «Бульварного вестника» бить приходили? Так вот те по сравнению с этими просто шпана дворовая. Лордкипанидзе приковали, компьютер твой забрали. Уж и не знаю, что думать?

– Милицию вызвали?

– Нет еще. Ждем, пока Главный в себя придет, а там уж как он скажет.

– Они что-нибудь говорили?

– Кто?

– Те, кто приходил.

– Они много чего говорили, в основном про тебя. Ругались они очень, Жорж. Такого я даже на практике в заводской многотиражке не слышал, – Букин понизил голос. – Слушай, ты сам-то как думаешь, кто это был? А? Может, сектанты?

– Не знаю, – сказал Обиходов. – Может и сектанты. Я сейчас отъеду ненадолго, по делу. Мне срочно надо.

– Конечно, конечно, – закивал Букин.

– Если кто-нибудь меня еще будет спрашивать, передай… впрочем, ничего не передавай. Я не надолго. Про Лордкипанидзе не забудьте! – бросил Обиходов уже с порога.

Приехав домой, он обнаружил дверь в свою квартиру приоткрытой. Обиходов долго стоял перед узким просветом, весь обратившись в слух, как антилопа в саванне. «Они» могли поджидать его внутри. Но если они решили устроить засаду, рассудил он, тогда не стали бы оставлять открытою дверь. Была не была! Собравшись с духом, Обиходов шагнул в собственную квартиру. Он увидел там то, что и рассчитывал увидеть, и что видел уже полчаса назад в редакции. Сдвинутая с места мебель, вывороченные ящики, опрокинутые стулья. Под ногами тряпки, бывшие недавно его одеждой, бумаги и битое стекло. На первый взгляд ничего не пропало. Телевизор на месте, пишущая машинка тоже. Все ценное, что могло бы привлечь нормального вора, три года назад забрала бывшая жена. «Уборку я уже не потяну» – грустно подумал Обиходов. Он поставил лежащее на боку кресло на ноги, сел в него и взялся за телефон. Телефон, как ни странно, работал.

– Алло, Людочка, это ты? Это Георгий. Как у тебя дела?

– Хорошо, – ответил певучий голос на другом конце провода. – А у вас?

– У меня отлично, – сказал Обиходов. – Просто великолепно. Послушай, Людочка, эти два друга, эксперт и гангстер, еще не уехали?

– Нет, – ответила Любочка. – Мы варим суп.

– Какой еще суп?

– Суп-консоме по-милански. Теодор Леопольдович, оказывается, замечательно готовит.

– Кто готовит? – не понял Обиходов.

– Теодор Леопольдович, – повторила Людочка. – Дудкин!

– Ах, Дудкин! Чудесно! – воскликнул Обиходов. – Суп-консоме по-милански и пусть все летит к черту. Гениально! Вот что, Людочка, я приеду минут через двадцать. Пожалуйста, никуда не расходитесь. У меня есть кое-что к вашему замечательному супу. Что-то вроде приправы.

15. «Мир Сенсаций». 7.11.1999
«Небесная милиция» Эпизод 11. Пятый сон Василия

– Как прикажете доложить? – вежливо осведомился худой бледный юноша в солнцезащитном пластиковом козырьке и чёрных бухгалтерских нарукавниках.

– Так и доложи, – ответил Гермес. – Бог Гермес с делегацией из будущего. По линии культурного обмена.

Юноша уважительно взглянул на Рыкова и Васю, поклонился и исчез за дверью царских покоев.

– Подождём, – сказал Гермес и уселся на каменную скамью.

Рыков и Вася с любопытством осматривали большой прямоугольный дом, сложенный из грубо отёсанных камней, без каких-либо архитектурных излишеств, если не считать огромных конических колонн, поддерживавших бревенчатую крышу.

Рыков подошёл по-ближе к стене и потрогал кладку.

– Без раствора сработали.

– Конечно, без раствора, – ответил Вася. – Раствор римляне изобретут, через тысячу лет.

Вокруг дворца кипела будничная жизнь. Смуглый подросток тянул куда-то упирающуюся козу. Два мастера меняли в кровле растрескавшееся бревно. Судачили о чём-то женщины в длинных рясах. В пыли копошились чумазые дети вперемешку с неведающими страха воробьями.

– А кто эти люди? – спросил Рыков.

– Родственнички, – ответил разморённый жарой Гермес. – Эй, пацан, принеси-ка воды.

Сразу трое мальчишек наперегонки бросились к навесу, где должно быть находился колодец.

– По-простому живёт государь, – сказал Рыков, – без помпы. Молодец.

– Времена такие были, – вздохнул Вася. – Царская семья сама себя всем обеспечивала. Дети пасли скот, женщины делали всю домашнюю работу. Никаких налогов не было. Если какие-то подарки подданными и делались, то только из уважения, по доброй воле. Ну и, конечно, военная добыча…

Из дверей дома появился бледный юноша.

– Пожалуйте в мегарон. Его величество ждут вас, – сказал он и с поклоном предложил пройти внутрь.

Гости оказались во внутренних покоях дворца. Приятно повеяло прохладой, приправленной сладкими благовониями. Стены были отштукатурены и сплошь покрыты фресками с изображениями ратных подвигов. Посреди большого зала располагался очаг, окружённый небольшими колоннами. У противоположной стены под пылающими факелами, в большом кресле сидел человек преклонных лет с морщинистым лицом и густой завитой аккуратными буклями бородой. На голове его сверкал золотой шлем с массивным гребнем, грудь украшала золотая Сова, в руках человек держал скипетр.

Увидев украшения, Рыков легонечко толкнул Василия в бок и прошептал: «Оно самое».

– Приветствую тебя, Приам! – сказал Гермес, небрежно отсалютовав рукой. – Вот привёл тебе двух многомудрых мужей, Василия и Рыкова. Они из будущего. Очень хотели с тобой познакомиться.

– Что ж, милости просим, – сказал Приам, с любопытством разглядывая вошедших. – Гостям мы всегда рады.

Приам указал скипетром на большие камни, выдолбленные в виде кресел и покрытые грубой материей.

– Присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома. Еврипил! – крикнул он бледному юноше. – Распорядись-ка там, голубчик, насчёт угощения.

– Не стоит беспокоиться, – начал было Рыков. – Мы только что из-за стола.

– Не побрезгуйте нашей скромной пищей, – сказал Приам. – У нас хоть и не Олимп, нектаром вас потчевать не можем, но уж от вина не откажитесь.

Гермес сделал Рыкову знак, что возражать не стоит.

Из невидимой двери в стене появилась вереница юношей с подносами. Перед гостями, как по волшебству, возникли чаши со всевозможной снедью. Влажно белели головки сыров, переложенные изумрудными пучками зелени, рыбьи спины отсвечивали металлом, из дымящейся горы мяса таращила пустые глазницы свиная голова.

– Вот тебе и осаждённый город! – вырвалось у Рыкова.

– Что? – не расслышал Приам.

– Знатное угощение говорю!

– Чем богаты, – скромно заметил царь. – Эй, Клит! А ну-ка, виночерпий, подавай сюда сухое красное, урожая тысяча двухсот тридцатого.

– Ну, пошло дело… – усмехнулся Гермес, он хлопнул себя по коленкам и быстро поднялся. – Ладно, ребята, отдыхайте, а я полетел, некогда мне тут с вами. Кстати, надёжа-государь, насчёт жертвоприношения ты уже отдал указания?

– Как договаривались, – сказал Приам, как-то вдруг помрачнев. – Гекатомба, сто тельцов на заклание, за победу троянского оружия.

– Ну вот и ладушки! – воскликнул Гермес, – Приятного всем аппетита!

Как только Гермес исчез за дверью, в зале появился виночерпий Клит, маленький круглый толстяк с красным носом. Он ловко зачерпывал вино в золотые кубки и тут же разбавлял его водой. Время от времени Клит икал, скромно прикрывая рот.

– Кислятина, – прошептал Вася, сделав над собой усилие, чтобы не скривиться.

– Что? – не расслышал Приам.

– Хорошее вино! – громко сказал Вася. – Бодрит!

– Лучшее! – воскликнул Приам. – Лучшее из того, что может дать эта благословенная долина. Правда, Клит?

Виночерпий почтительно кивнул головой и негромко икнул.

– Зовите музыкантов! – распорядился Приам.

В зале появились два древних старца с седыми, лёгкими, как пух бородами. В руках одного из них была кифара. Музыканты устроились неподалёку от пирующих и посмотрели на Приама, ожидая знака.

– Что-нибудь торжественное, – распорядился царь.

Один из старцев принял важный сосредоточенный вид, тронул струны и извлёк из инструмента насыщенный мелодичный аккорд.

Второй пригладил рукой бороду и запел густым басом.

 
«Так лишь на битву построились оба народа с вождями,
Трои сыны устремляются, с говором, с криком, как птицы:
Крик таков журавлей раздаётся под небом высоким,
Если, избегнув и зимних бурь, и дождей бесконечных,
С криком стадами летят через быстрый поток Океана,
Бранью грозя и убийством мужам малорослым, пигмеям,
С яростью страшной на коих с воздушных высот нападают
Но подходили в безмолвии, боем дыша, аргивяне,
Духом единым пылая-стоять одному за другого.»
 

Певцы закончили песнь. Виночерпий поднёс им чаши.

– Как вам угощение? – заботливо спросил Приам. – Может чего-нибудь ещё?

Василий и Рыков энергично замотали головами, наперебой повторяя «Спасибо! Спасибо!».

– Ну, тогда десерт! – Приам хлопнул в ладоши.

Перед гостями появились вазы с фруктами.

– Первый раз у меня такие гости, – проговорил царь, разглядывая пришельцев. – Неделю назад вот купцы из Фракии заезжали, так мы с ними о разных чудесах света беседовали, об одноглазых циклопах, гидрах стоглавых, медузах, сиренах, прочих достопримечательностях. Ну и мастера же они врать, я вам доложу. За дармовое угощение, чего хочешь наплетут, да так складно получается.

Приам добродушно усмехнулся.

– Сейчас поди сидят эти купцы у какого-нибудь италийского царишки, едят его протухшую конину и заливают о том, чего видели у царя Приама в «сокровищеобильной» Трое. Мол, дворец у меня из чистого серебра, а престол из золота. Ну, а вот, чего у вас спросить, я даже и не знаю…

– Мы вам про будущее можем рассказать, – сказал Вася, отщипывая виноградину. – Что вас интересует?

– Будущее… – Приам снял с головы шлем и отёр вспотевший лоб. – Да будущее-то меня вроде как и не интересует. Не подобает простому смертному будущее своё знать, будь он хоть трижды царём. Вкус к жизни пропасть может.

– Это правильно! – согласился Рыков.

На некоторое время воцарилось неловкое молчание.

– А где же супруга ваша? – вежливо поинтересовался Рыков, которому, видно, очень понравился царь.

– Гекуба? – ответил Приам. – У себя, на женской половине. Здесь же мегарон! Женщинам в мегароне не положено.

– Понимаю, – кивнул Рыков.

– Если вы покушали уже, – сказал Приам, – пойдёмте, я вам покажу остальной дворец и крепость. С Гекубой познакомлю, с Еленой Прекрасной, с пророчицей Кассандрой. Она, вот, тоже, как и вы, будущее предсказывает. По полёту птиц, по дыму костра. Полный нонсенс, конечно, лженаука. Но людям нравится, я уж молчу, не вмешиваюсь. А как стемнеет и сыновья с битвы вернуться, Гектор, Парис и все остальные. Парис, кстати, сегодня дерётся.

– А с кем? – спросил Рыков.

– С Менелаем, царём Спарты.

– Это здоровый такой? – спросил Рыков Васю.

Вася кивнул.

– А я вот ушёл, – сокрушённо покачал головой Приам. – Не смог смотреть, слишком стар я уже для таких зрелищ. Сердчишко пошаливает.

Неожиданно дверь распахнулась и в зал с грохотом ввалился воин, в полном снаряжении, с головы до ног выпачканный в грязи и крови.

Воин сорвал с себя шлем и яростно швырнул его на пол.

– Всё! Довольно! – крикнул он. – Не могу больше!

Он отбросил в сторону щит и стал стаскивать с себя панцирь, но запутался в ремнях.

– Сил моих больше нет! Надоело!

Воин пнул валяющийся шлем, который грохоча, как кастрюля, отлетел к противоположной стене.

– Что случилось, Парис? – спросил встревоженный Приам. – Ты ранен?

– Ранен!? – заорал воин. – Да он чуть не прикончил меня! Этот Менелай. Хам! Скотина! Фашист! Быдло! Царь быдла!

– Да что же случилось, расскажи толком! Чем закончился бой?

– Чем, чем… – Парис наконец-то снял с себя панцирь и швырнул его под ноги. – Выпить есть?

Услужливый Клит быстро поднёс чашу вина.

Парис взял чашу двумя руками и начал жадно пить. Вино текло по его груди двумя красными струйками, смешиваясь с грязью.

Утолив жажду, не обращая внимания на протянутые руки Клита, Парис швырнул чашу в сторону.

– Он начал меня душить. Понимаешь, папа? Схватил сзади и начал душить ремнём от моего же шлема. И при этом мотал по всему полю, как куклу тряпичную. Садюга!

– И что? – спросил Приам, нахмурившись.

– И ничего! – раздражённо ответил Парис. – У меня в глазах темно. Всё, думаю, отвоевался античный герой. Хорошо, Афродита во-время подоспела. Вырвала меня из рук этого…

– И что?

– Ну и доставила меня сюда, прямо ко дворцу. Не могла же она меня там бросить!

– То есть ты сбежал с поля битвы?! – в голосе Приама зазвенели угрожающие нотки.

– Что значит, сбежал? Я же тебе объясняю, папа, Афродита доставила меня сюда. Такова воля богов! Что я могу поделать?

– Боги вознамерились опозорить тебя, меня и весь наш род! И ты позволил им это сделать с собой?! Ты оставил поле боя, как последний трус! Как ты после этого будешь смотреть в глаза своим воинам, которые, между прочим, защищают твою честь? Как ты будешь смотреть в глаза супруге своей, Прекрасной Елене! Понравится ли ей, что муж её столь недоблестен?

– Начинается… – сказал Парис. – «Недоблестен» – где только слов таких набрались? «Ах, Прекрасная Елена, Прекрасная Елена», «Ах, ты её украл, ты её украл!» Ну, украл, было дело, признаю. Может и зря. Но ведь это когда было! Двадцать лет назад! Это ж сколько воды утекло! Уже прошёл срок давности! И потом, воровал я кого? Пятнадцатилетнюю девушку! А сейчас ей уже тридцать пять! Тридцать пять, тридцать пять, баба ягодка опять! Да пусть забирают, в конце концов! К чёртовой матери! Что на ней свет клином сошёлся, на этой Елене!

– О, горе мне! – Приам снял шлем и обхватил руками голову. – Позор! Какой позор!

– А что ты хотел? – не унимался Парис. – Ты бы хотел, чтобы меня убили? Чтобы этот Менелай задушил меня насмерть? Ты этого хотел? Хорош отец, нечего сказать! Хорош отец! Видали? Вы видали такого папашу? Кстати, кто это? Еврипил, кто это такие?

Парис только сейчас заметил сидящих Васю и Рыкова.

– Гости из будущего, – доложил Еврипил. – По культурному обмену.

– По культурному обмену? – сказал Парис. – Очень хорошо! Пусть господа из будущего посмотрят, какая тут у нас культура. Как у нас кто попало может душить всех без разбора самым скотским образом.

– Прочь! – тихо сказал Приам. – Уйди с глаз моих, недостойный сын.

– Да я то уйду. Уйду. В печёнках уже у меня ваша война! – пробормотал Парис, собирая разбросанное по всему залу снаряжение. – А всё женщины… Все несчастья из-за баб!

Парис собрал, наконец, свои вещи и исчез за дверью. Было слышно, как он кричал во дворе, чтобы ему приготовили ванну.

– Может и мы пойдём потихоньку, – шепнул Рыков Василию. – Расстроился старик.

Вася кивнул, Рыков поднялся с камня.

– Ваше величество, – сказал он Приаму. – Спасибо вам за угощение и извините, как говорится, за беспокойство…

Приам махнул рукой.

– Чего там…

– Нам ещё город надо успеть посмотреть, – сказал Вася, тоже поднимаясь.

– Еврипил! – тихо позвал Приам. – Покажи гостям крепость.

– Маленькие детки – маленькие бедки, – сокрушённо вздохнул Рыков, выходя на воздух. – Ну, Еврипил, начинай, брат, экскурсию.

Еврипил вышел вперёд, прокашлялся и начал рассказывать тихим блеющим голосом.

– Слева от дворца вы видите комплекс хозяйственных построек. Кухня, помещения для прислуги, склад продовольствия. Там дальше женская половина дома и покои царицы Гекубы.

– Тесновато тут у вас, – заметил Рыков.

– Холм же не резиновый, – вздохнул Еврипил. – Площадей катастрофически не хватает. Приходится как-то выкручиваться, совмещать. Моемся на конюшне, личной жизни, конечно же, никакой… – Еврипил хотел ещё что-то сказать, но спохватился, испуганно покосился на двери дворца Приама и продолжил громким голосом. – Но мы готовы стойко сносить все трудности. Идёт война, под угрозу поставлены духовные ценности нации. Будем стоять до последнего!

– А там что? – спросил Вася, показывая на три выстроившихся в ряд и похожих друг на друга дома.

– Это дома членов царской семьи – объяснил Еврипил. – Крайний справа дом Гектора, дальше дом Энея…

– А это что же, храм? – спросил Рыков, указывая на самый большой дом, стоявший особняком и отличавшийся от прочих не только размерами, но и богатством отделки.

– Храм? – не понял Еврипил.

– Храмов у них ещё не было, – сказал Вася. – Храмы, жрецы – это всё появится позже. Они общаются с богами без посредников, вы же сами видели.

– Тогда что же это за дом?

– Это дом Париса, – ответил Еврипил.

– Вот жук! – усмехнулся Рыков. – Отгрохал себе хоромы почище Приамовских! На какие же это средства? Если царская семья обеспечивает себя сама, воин он, как мы убедились не знатный, это что ж всё подарки от подданных?

– Парис построил этот дом сразу после похищения Прекрасной Елены, – сказал Еврипил. – Он привёз от Менелая целый корабль золота.

– Обчистил простодушного Менелая, – усмехнулся Вася. – Воспользовался хозяйским гостеприимством, увёл жену и всё ценное, что нашлось в доме.

– И после этого, Еврипил, ты говоришь, что у вашей нации есть какие-то нравственные ценности, – усмехнулся Рыков. – Вы ведёте эту бесконечную войну, чтобы спасти от возмездия трусливого вороватого пройдоху. Так получается?

– Такова воля богов, – пожал плечами Еврипил. – Не желаете ли осмотреть укрепления?

Они направились к башне, возвышавшейся над крепостной стеной.

Когда они проходили между построек их облепила толпа голых ребятишек. Дети дёргали Рыкова за брюки, за полы пиджака и кричали:

– Дядь, дай жевачки!

Рыков пошарил в карманах, достал связку ключей, отстегнул от неё яркий брелок с мерседесовской эмблемкой и протянул одному из мальчишек.

– Держи, только чур не драться!

Василий нашёл у себя пачку ментоловых леденцов.

– Зря вы это, – поморщился Еврипил. – Теперь точно не отвяжутся.

– Пусть забавляются, – проговорил Рыков, еле передвигая ногами, на которых повисло по паре чумазых сорванцов.

Крепостная стена была навалена из огромных необработанных каменных глыб. С обеих сторон она оказалась настолько покатой, что человек без труда мог забраться наверх, даже не прибегая к помощи рук.

– Слабоватая фортификация… – заметил Рыков.

– Циклопическая постройка, – определил Василий. – Так в это время все строили.

Прямоугольная башня с воротами выглядела более внушительно. Она была выложена из обработанных, тщательно подогнанных друг к другу каменных блоков и возвышалась над землёй метров на десять. Со всех четырёх сторон её украшали барельефы, изображавшие священную Сову – символ Трои.

Ворота были сделаны из толстых брёвен и запирались на бронзовый засов.

– Скейские ворота! – торжественно объявил Еврипил. – Щит города, оплот государственной безопасности.

Василий подошёл и потрогал руками засов.

– Впечатляет! А открыть можно?

– Только по личному распоряжению Приама, – сказал Еврипил и добавил. – Но если никто не видит, то можно.

Вася налёг на засов и не смог его сдвинуть.

– Вы не поможете? – обратился он к Рыкову.

– Брось, Василий! – серьёзно ответил тот. – С госбезопасностью не шутят. Вдруг потом не закроем.

Вася оставил засов в покое.

– А наверх подняться можно?

Наверху башни изнывали от жары два охранника в полном снаряжении.

– Туристы, – объяснил им Еврипил, показывая на посетителей.

Один из охранников безразлично махнул рукой.

– Вся долина, как на ладони! – восхищённо воскликнул Вася. – Даже ахейский лагерь видно.

– А там что такое? – Рыков показал на деревянное сооружение, возвышавшееся на берегу, посреди лагеря ахейцев. – Раньше, вроде, этого не было.

Вася увидел странную конструкцию, напоминавшую недоделанную киношную декорацию. Вокруг неё копошились фигурки людей. Они спешно обшивали сооружение досками.

– Да это же конь! – осенило Васю. – Троянский конь!

– И что? – спросил Рыков.

Вася оглянулся на Еврипила, взял Рыкова за локоть и отвёл в сторону.

– Ахейцы делают деревянного коня! – зашептал он. – Как только они его закончат, они преподнесут его в дар Приаму, царь примет дар, коня втащат в крепость, а внутри его будут сидеть ахейские воины. Ночью они выйдут из конского чрева и захватят город. Это будет конец Трои и конец войны.

– А царь? Что с ним будет?

– Приама убьют. Город разграбят и сожгут.

– Надо предупредить его! – сказал Рыков.

– Кого?

– Царя! Приама!

– Мы не можем вмешиваться в ход исторических событий! – возразил Вася. – И потом, Приам сам сказал, что не желает знать своё будущее.

– Мало ли кто что сказал! – воскликнул Рыков. – Я отвечаю за порядок в твоих снах. Царь – единственный нормальный человек среди всей этой древнегреческой шушеры. Я не допущу, чтобы он погиб из-за какого-то коня.

– Поступайте как знаете, – пожал плечами Василий.

– Эй, Еврипил! – крикнул Рыков. – А ну-ка, братец, дуй за шефом!

– Его величество приказали не беспокоить… – начал было юноша, но Рыков перебил его.

– Беги со всех ног, Еврипил! Скажи, отечество в опасности.

Еврипил хотел, что-то возразить, но передумал. Что-то бормоча про себя и ойкая от острых камней, он спустился с башни и мелко затрусил к дворцу, на бегу проклиная свою тяжкую придворную долю.

В скором времени на вершине башни показался Приам. Царь был недоволен, что его побеспокоили, но всё-таки пришёл, потому что Еврипил сказал ему, что гости увидели в ахейском лагере что-то «жутко интересное».

– Ну что там ещё? – хмуро спросил Приам.

– Взгляни, ваше величество, вон туда на берег! – Рыков показал рукой на ахейский лагерь. – Видишь конструкцию?

– Это что гильотина?

– Хуже. Это троянский конь. Когда они его доделают, вовнутрь залезет бригада головорезов. Коня вместе с начинкой подарят тебе, в знак нерушимой ахейско-троянской дружбы. А ночью парни выберутся наружу и… Хэппиэнда тебе пообещать не можем.

– Вот идиотизм! – усмехнулся Приам. – Неужели я похож на человека, который может купиться на такой дешёвый трюк? Деревянный конь… С начинкой… Это кто ж такое придумал? Какая светлая голова?

Вася только хотел открыть рот, Приам остановил его.

– Подождите! Я сам догадаюсь. Агамемнону до такого не додуматься… Ахиллесу тоже. Одиссей! Царь Итаки. Правильно? Ну, конечно же, он. Узнаю почерк «хитроумного». Господи! Какой же идиотизм!

Приам горько рассмеялся и закрыл ладонями лицо.

– Глупым фарсом всё началось и дурацкой уловкой всё заканчивается. Такова история правления царя Приама, возомнившего, что смертные и боги суть одно и то же, и жить они должны в гармонии и по одним законам и что участь у них общая и дорога одна. Что ж! Не вышло. Не справился, не сдюжил.

– Секундочку, государь! – вмешался Рыков. – То есть как «всё заканчивается»! У тебя сейчас все козыри на руках. Предупреди своих людей. Как только они подтащат коня – сожги его к чёртовой матери и дело с концом!

– Нет! – покачал головой Приам. – Царство, которое я построил, не достойно продолжаться. Оно должно кончиться, освободить место для других царств.

– Но почему?

– Я ушёл от олимпийцев, – сказал Приам, – чтобы жить среди простых людей. Я хотел учить людей, всему, что знаю и учиться у них. Учиться смотреть на вещи незамутнённым взглядом. Я верил, что только с ними, с простыми людьми и только с чистого листа, я смогу создать прекраснейшее из государств, в котором человек может жить достойно, без оглядки на богов, своим умом, своей совестью. Трудиться, любить женщин, воспитывать детей. Государство без лжи, без кривлянья, без унижения одних другими. Казалось, это так просто! Не лги, не кривляйся и не унижай – и все будут счастливы. Но человек слаб! Увы, человек слаб.

Чтобы не впустить в дом Зло, нужно не смыкать глаз ни на минуту. А если оно всё-таки проникло, если ты увидел на своём мизинце червоточинку – нужно рубить руку, не медля ни секунды. Иначе червоточинка превратится в язву, которая во мгновение ока сожрёт всё.

Я думал, что веду войну из-за любви. Впервые объявив людскую любовь высочайшей ценностью, превосходящей всё золото, все сокровища мира. Я думал, что люди, готовые положить свою жизнь за любовь и даже не за свою любовь, а за любовь ближнего своего, за любовь в чистом виде, за принцип, такие люди не будут нуждаться ни в каких богах. По чистоте, по силе духа они будут чувствовать себя равными богам. Священная, очищающая, возвышающая война!

Но я ошибся! Я просмотрел воровство. Парис, мой любимый сын… Я не отрубил вовремя руку. И всё пошло прахом!

Эта война! Две разложившиеся армии. Грабежи, мародёрство. «Такова воля богов! Такова воля богов!» – только и слышно отовсюду. И вот теперь деревянный конь! Достойный финал.

Нет, друзья, пусть всё идёт, как идёт. Мне незачем жить. Мне некому передать мой царский скипетр. Теперь это просто золотая безделушка, которая достанется какому-нибудь глупому ахейцу. Будь он проклят этот скипетр. Будь проклят этот город, который так и не стал царством гармонии и справедливости.

– Давайте, плотники! – выкрикнул Приам в сторону побережья. – Поторапливайтесь, колотите вашего коня. Спасибо хитроумному Одиссею, он придумал отличный подарок для старика Приама!