Текст книги "Небесная милиция"
Автор книги: Петр Завертаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
19
Аделаида Степановна чмокнула на прощанье мужа в щеку.
– Во сколько ты сегодня?
– Скорее всего, поздно, – печально произнес Заморокин. – Много работы. Головы не дают поднять, дармоеды.
Аделаида Степановна принюхалась:
– Чем это от тебя пахнет?
– Что такое? – встревожился Заморокин. Он дохнул на выставленную перед ртом ладонь и втянул воздух. – Опять парадонтоз?
– Нет, не парандотоз, – сказала Аделаида Степановна. – У тебя что, новый одеколон?
– Ах, это! – воскликнул Заморокин с наигранным облегчением. – Это не одеколон, просто туалетная вода.
– Откуда она у тебя? – пытливый взгляд супруги напомнил Ивану Ивановичу рентгеновские установки для досмотра багажа в аэропорту.
– Купил, – непринужденно ответил он, отвернувшись к зеркалу и сделав вид, что ему не нравится галстучный узел.
– Купил? – удивилась Аделаида Степановна. – Где, когда?
– Точнее, подарили, – быстро исправился Заморокин. – Да, я вспомнил. Мне ее подарили. Партнеры из Германии. У них там принято дарить мужчинам парфюм. Просто, как сувенир. Представляешь? Идиотизм какой.
– Какие еще партнеры? Из какой Германии?
– Это бизнес, Адочка, – Заморокин принял серьезный вид. – Я веду с ними переговоры. Очень важные переговоры. От этих переговоров многое зависит.
– Ладно, ладно! Веди свои переговоры, – смягчилась Аделаида Степановна. – Только смотри, чтоб между партнерами там партнерши не затесались.
– О чем ты говоришь!? – немного нервно рассмеялся Заморокин. – Ну, ладно, золотко, я побежал. Буду без тебя скучать!
– Подожди! – Аделаида Степановна ловким движением вытерла со щеки Ивана Ивановича пунцовый след от своей губной помады. – Теперь иди!
Закрыв за мужем дверь, она внимательно и строго посмотрела на свое отражение в зеркале, поправила пирамидальную прическу, провела руками по мощным бедрам и царственной походкой направилась в гостиную. Как только она опустилась на диван и взяла в руки телевизионный пульт, в дверь позвонили.
– Опять забыл что-то, – вздохнула Аделаида Степановна, поднялась с дивана и пошла открывать.
Первое, что она увидела перед собой, когда открыла дверь, был огромный роскошный букет цветов. Букет держал рыжий молодой человек лет восемнадцати. Его глуповатое лицо со смешно оттопыренными ушами показалось Аделаиде Степановне знакомым.
– Здравствуйте, – молодой человек неуклюже кивнул головой. – А Иван Иванович дома?
– Нет, – ответила она. – Он ушел. Только что.
– Аа… – протянул молодой человек. – Значит, мы разминулись.
– А вы что, договаривались встретиться?
– Да, я должен был заехать за ним к десяти, но у меня поломалась машина, – молодой человек виновато шмыгнул носом. – Пока чинил… и вот, опоздал. Ну, ладно, извините! – он развернулся и собрался идти.
– Стой! – строго сказала Аделаида Степановна. – А это у тебя что? – она кивнула на букет.
– Цветы, – ответил молодой человек.
– Вижу, что цветы. Я спрашиваю, для кого?
– Для родственницы Ивана Ивановича.
– Для родственницы? – Аделаида Степановна почувствовала неладное. – Для какой еще родственницы?
Молодой человек наморщил лоб:
– Кажется, для племянницы.
– А ну, дай сюда, – Аделаида Степановна решительно взяла букет из рук молодого человека и принялась его рассматривать. На лепестках огромных алых роз дрожали капельки воды. В благоухающей глубине букета, среди колючих стеблей, что-то белело. Аделаида Степановна осторожно, чтобы не пораниться о шипы, просунула свою пухлую руку и достала конверт.
– Держи! – она вернула букет молодому человеку и вскрыла конверт.
Внутри конверта обнаружилась открытка, явно изготовленная на заказ. На ней был изображен мужчина, похожий на тореадора, только в тельняшке и с такими же, как у Ивана Ивановича усиками. Из головы тореадора выдувался то ли пузырь, то ли облако. Так в детских книжках и карикатурах обозначаются мысли персонажей. В пузыре была изображена… о, ужас!.. постель! А в ней полуобнаженная блондинка с умопомрачительно длинными ногами. Венчала это безобразие надпись «Морячок скучает по своей киске».
– Значит, морячок, – выдохнула Аделаида Степановна, стараясь обуздать вскипающую ярость.
– Что? – не расслышал молодой человек.
– Ничего! – ледяным тоном произнесла супруга. – Так! Для которой это племянницы?
– А я не знаю, – молодой человек заморгал пушистыми рыжими ресницами, отчего приобрел совсем глупый вид.
– Для старшей или для младшей? Для той, что на Вернадского живет? – закинула удочку Аделаида Степановна.
– Сейчас. У меня записано, – молодой человек полез в карман и достал бумажку с адресом. – Нет, не на Вернадского. Тут написано: улица Погодинская, дом 12, квартира 47.
– Ах, вот как! – глаза Аделаиды Степановны хищно сузились. – Значит, Погодинская 12–47. Знаешь что, дорогой, ты дай-ка этот букет мне. Я сама его отвезу. Порадую, дорогую родственницу.
– Хорошо, – молодой человек с готовностью протянул букет Аделаиде Степановне.
– А ты ступай, – сказала она. – Занимайся своими делами. И вот что! Ивану Ивановичу, если его увидишь, не говори, что отдал цветы мне. Это будет сюрприз. Ты понял?
– Понял! – кивнул молодой человек и будто в подтверждение два раза хлопнул ресницами.
20
Этот ужасный день начался для Таточки Голубикиной вполне обычно. Она проснулась часов в одиннадцать, минут сорок еще понежилась в постели, больше было никак нельзя. В четыре часа ей предстояло ехать на съемку для модного журнала. Назывался он как-то сложно, по-английски, она помнила только имя фотографа – Димочка. Симпатичный такой мальчик с большими нежными глазами, плавными движениями и забавной манерой говорить нараспев. Итак, Димочка должен был заехать за ней в четыре, а сразу после съемки Таточке предстояло ехать в клуб, на презентацию чего-то там. То ли коллекции нижнего белья, то ли новой компьютерной программы. Запоминать это было необязательно, все равно ей еще сто раз позвонит подруга Линда. Линда любила изображать из себя деловую даму, и все записывала в маленький органайзер, который ей подарил Джошуа. Несмотря на свое английское имя, Джошуа был китайцем. Точнее, гонконгским китайцем. «Это большая разница!» – всегда добавляла Линда. На презентацию они собрались идти все вместе. Таточка чмокнула в маленький черный нос Родригеса и спихнула его с постели. Флегматичный Родригес, оказавшись на ковре, сладко зевнул, потянулся и отправился на кухню, проверить, не появилось ли чего за ночь в его голубенькой миске. Для пекинеса он был, пожалуй, слишком прожорлив. Ел все подряд, словно какой-нибудь банальный спаниель. Таточка накинула длинный шелковый халат и тоже пошла на кухню. Наступило время крепкого кофе и первой утренней сигареты.
Пока кофейный аппарат утробно урчал и булькал, распространяя по кухне острый бодрящий аромат, Таточка взяла телефон и набрала номер:
– Алло, мам, это я. – Да, проснулась. Давно уже. – Да, одна. Он на работе, где же ему еще быть? – Да, у нас все хорошо. – Да, хорошо. – Мама, никакой он не бандит! Иннокентий – бизнесмен. Я тебе уже миллион раз говорила! – Нет, мама, он зарабатывает деньги. – Да, так теперь зарабатывают деньги! – Мама, умоляю тебя, не начинай! Мало ли что пишут в газетах!? Они все врут! Ты поменьше читай эти газеты. – Он очень добрый. И ласковый. – Да, ласковый! – Ну, разумеется, люблю. – И он меня любит. – Ну, разумеется, счастлива.
Кофейный аппарат мелодично зазвонил, сообщая, что кофе готов.
– Подожди, мама, – Таточка зажала трубку между ухом и плечом и налила себе кофе. – Что ты там говоришь? – спросила она, закуривая сигарету. – О, господи! Опять двадцать пять! – Таточка закатила глаза и выпустила струйку дыма. – Ну, вот ты, мама, вышла замуж за военного, и что ты видела в этой жизни? Сплошные гарнизоны! Вода в колонке, удобства во дворе. – Нет, мама. Военные – это уже не актуально. – Не актуально, говорю. – Мама, я тебе русским языком повторяю, Иннокентий – бизнесмен. Деловой человек, понимаешь? – Почему дома не бывает? Потому что он работает. – Да, и по ночам тоже. Папа, между прочим, тоже дома не ночевал, когда у него наряды были, или как их там. – И я тоже работаю, да. – Это такая работа. Иногда приходится и по ночам. – Я прекрасно знаю, что мне нужно учиться. Иннокентий обещал устроить меня в школу дизайна. – Ладно, мам, давай не будем спорить, мне нужно собираться. – По делам, мама. У меня очень много дел. – Ну, все, целую.
Таточка положила трубку.
– Что уставился? – сказала он Родригесу.
Пекинес деликатно покосился на голубую миску.
– У тебя одно на уме, противный мачо, – Таточка достала из шкафа коробку и насыпала в миску сухого собачьего корма.
В это время в дверь позвонили. Звонок был долгий и настойчивый. Случайные люди так не звонят.
Таточка тихо подошла к двери и заглянула в глазок. Она увидела совершенно потрясающий букет алых роз. Такой мог стоить долларов сто, никак не меньше. Кроме букета ничего видно не было.
– Кто там? – мелодично пропела Таточка.
За дверью не ответили. Девушка догадалась, что имеет дело с приятным сюрпризом. Морис, художник-дизайнер, прежний бой-френд, был большим мастером по таким штукам. Ее новый муж, Иннокентий Васконян, хоть и не устраивал пока ничего подобного, Таточке почему-то казалось, что он тоже должен быть способен на нечто этакое. Морис или Иннокентий, и то и другое было одинаково занятно. Поэтому Таточка, заранее придав своему личику выражение простодушного удивления, открыла дверь. Впрочем, старалась она напрасно. То, что она увидела, повергло ее в удивление несравненно более глубокое, и отрепетированная гримаска оказалась совершенно неуместной. Перед Таточкой с букетом в руках стояла Аделаида Заморокина.
– Вы? – изумленно произнесла девушка после непродолжительной немой сцены.
Аделаиду Заморокину она видела до этого пару раз мельком на каких-то светских мероприятиях. И запомнила только благодаря ее слишком вычурному, как казалось Таточке, имени, нелепость которого подчеркивалась внешностью отставной амазонки.
– Ты? – как искаженное эхо откликнулась Аделаида Степановна.
Она была удивлена не меньше Таточки. Обманутая женщина никак не ожидала, что неисповедимые маршруты ее кобеля– мужа приведут ее в дом к его бывшему другу, а ныне злостному конкуренту. Таточку она тоже запомнила по нескольким мимолетным встречам, и успела составить о ней впечатление как об абсолютной пустышке, одной из сотен и сотен безмозглых куколок, готовых прыгнуть в постель к любому, кто поманит их набитым кошельком, накачанными мышцами, иностранным акцентом, или просто кивком головы. Теперь это ее первое впечатление подтверждалось со всей своей неприглядной очевидностью.
Аделаида Степановна сумела быстрее справится с удивлением. Сказался больший опыт семейной жизни.
– Он здесь? – спросила мощная дама и тряхнула головой уже вполне готовая к бою.
– Кто? – не поняла Таточка.
– А ну, пусти! – Аделаида Степановна решительно рванула на себя дверь, хоккейным движением бедра отстранила хрупкую девушку и вошла в прихожую. – Где он!?
На ее громогласный возглас из кухни пришлепал любопытствующий Родригес. Пекинес и не думал лаять или каким-то другим образом выказывать свою приверженность к шаблонам собачьего поведения. Он тихонько сел у стены и, наклонив голову, принялся наблюдать за происходящим.
– Что вам здесь нужно? – возмутилась Таточка.
– «Морячок скучает по своей кошечке»! – едва сдерживая ярость, сквозь зубы процитировала Аделаида Степановна коротенькое содержание похабной открытки.
– Какой еще морячок? О чем вы? – Таточка окончательно запуталась. Ее не очень натруженный мозг не справлялся со свалившейся на него работой.
– Какой морячок? – переспросила Аделаида Степановна. – А вот какой морячок! – и она наотмашь хлестнула бедную девушку букетом по лицу. – Ах, ты дрянь! Проститутка! Чертова кукла! – Каждое свое слово разгневанная женщина подкрепляла новым ударом. Роскошный букет, быстро потеряв свое стодолларовое великолепие, превратился в связку колючих розог.
– Ай-яй-яй! – пронзительно завопила Таточка, совершенно опешив от обрушившегося на нее града ударов. К чести девушки надо заметить, что ее замешательство длилось недолго. Очень скоро она поняла, что пассивная оборона – не лучшая тактика в такой ситуации.
– Сдурела что ли, старая карга!? – выкрикнула она непонятно откуда прорезавшимся басом, и улучшив момент вцепилась в пирамидальную прическу Аделаиды Степановны.
Пекинес Родригес при виде такого поворота событий неодобрительно тявкнул. Ему показалось, что бурно выясняющие отношения женщины производят слишком уж много шума.
21
День этот выдался сложным и для Иннокентия Васконяна. На работу он приехал не в настроении. Его расстроила вчерашняя публикация в мелко пакостнической газетенке «Вечерний маяк». Самое обидное, что статья была даже не про него, про какого-то чинушу из городской администрации, погрязшего во взятках, которого Васконян едва знал и разок другой отстегнул ему пару тысяч долларов для решения каких-то текущих мелких вопросов. Васконяну в этой статейке был посвящен всего один абзац, где он был назван «сомнительной личностью» и «криминальным авторитетом районного разлива». «Районного разлива»! Слова-то какие нашли!
Иннокентий Васконян опять, в какой уж раз, затосковал по настоящей работе, по большим масштабам. Он был вовсе не против, чтобы о нем писали в газетах, даже наоборот, он был всей душой за. Но только, разумеется, не так, не в таком тоне, не такими словами. Он хотел бы увидеть в газетах свой портрет, где он в галстуке, в строгом официальном костюме выступает с трибуны. И подпись «Известный московский предприниматель Иннокентий Васконян в своей речи затронул некоторые аспекты развития малого и среднего бизнеса в России». Хотя бы так. Или как он опять-таки в строгом костюме перерезает ленточку на какой-нибудь международной выставке, обменивается рукопожатием с мэром, или с французским послом, дает интервью толпящимся вокруг него журналистам.
Иннокентию Васконяну вдруг мучительно захотелось полной легальности. Он даже готов был платить налоги. Не все, конечно. Какую-то часть. Об этом, в конце концов, можно было договориться.
Тяжелым взглядом он обвел свой новый, только что обставленный кабинет. Для кого вся эта роскошь? Для кого этот выписанный из Италии рабочий стол красного дерева, для кого эти напольные часы прошлого века, для кого эта чистого золота статуэтка Меркурия бегущего куда-то в одних лишь сандалиях и в шлеме? Кто, кроме лихих ребят из РУОПа, может оценить все это?
Васконян раздраженно ткнул в панель селектора. Без разбору, в первую попавшуюся кнопку.
– Чаю хочу!
– Уже несу, Иннокентий Викторович, – раздался в ответ мармеладный голосок секретарши.
Секретарши! Их было целых три! Лолочка, Инночка и эта, как ее там, Матильда. Все, как на подбор с осиными талиями, каждая со знанием трех языков. Зачем Иннокентию эти три языка?
Из селектора снова раздался мармеладный голосок.
– Извините за беспокойство, Иннокентий Викторович, к вам тут посетитель пришел.
– Что еще за посетитель?
– Георгий Обиходов. Его нет в графике встреч, но он говорит, что по важному делу.
– А кто он такой?
– Говорит, что журналист.
– Журналист!? – Васконян удивился такому неожиданному продолжению своих мыслей. – Пусть зайдет.
Через минуту в кабинете появился гладко выбритый, благоухающий Обиходов со свернутой газетой под мышкой.
– Добрый день, Иннокентий Викторович! – Обиходов лучезарно улыбнулся. – Вы извините, что нагрянул к вам вот так, экспромтом, без предварительной договоренности. Обещаю, что не займу у вас много времени. Могу я сесть?
Не дожидаясь ответа, Обиходов уселся в кресло напротив и закинул ногу на ногу.
– Чай сейчас подавать? – осведомилась секретарь.
– Потом, – махнул рукой Иннокентий.
– Вы, конечно, читали вот это, – Обиходов небрежно кинул на стол перед Васконяном вчерашний номер «Вечернего маяка».
– Допустим, – Васконян нахмурился.
– Ай-яй-яй, – покачал головой Обиходов. – Мне стыдно за моих коллег! Совести нет у людей! Не говоря уже о профессиональной этике!
Васконян удивленно поднял брови.
– По долгу службы мне приходится отслеживать кое-какие публикации в прессе, – продолжил Обиходов. – И знаете, что мне бросилось в глаза, Иннокентий Викторович? – он сделал интригующую паузу. – Все это очень похоже на спланированную акцию. Они устроили вам настоящую травлю! Да, да! Именно травлю! Прямо как академику Сахарову в известные времена!
Сравнение с академиком Сахаровым понравилось Иннокентию. Он перестал хмуриться и взглянул на собеседника с благосклонным интересом.
– Невозможно спокойно смотреть, как очерняют имена честных предпринимателей! – гневно воскликнул Обиходов. – Подлость и продажность! Продажность и подлость! Пользуются тем, что при современном развитии информационных технологий можно творить все, что угодно! Водить за нос общественное мнение, вызывать ураганы и торнадо, обращать воду в вино. Я говорю о паблик рилейшенз.
– Погоди, – Восканян знаком руки остановил Обиходова, нажал кнопку селектора. – Ну, где там чай!?
– Мне, если можно, кофе, – вставил Обиходов.
– И кофе, – добавил Восканян.
В кабинете моментально возникла улыбающаяся секретарша с подносом.
– Извини, – сказал Васканян Обиходову, размешивая свой чай. – Я не расслышал, как тебя зовут?
– Обиходов, Георгий Обиходов.
– А из какой ты газеты?
– Формально, из «Мира сенсаций», – сказал Обиходов, делая маленький глоток. – Но я предпочитаю работать самостоятельно, как свободный художник.
– Так как ты говоришь, это называется? – спросил Васконян.
– Простите?
– Ну, вот это, ураганы и торнадо.
– Паблик рилейшенз, – сказал Обиходов, – или Пиар, или, если по-русски, связи с общественностью. Это, Иннокентий Викторович, именно то, что вам нужно. Поймите меня правильно. – Обиходов придвинулся поближе. – Я не собираюсь учить вас делать дела. Просто, мне кажется, я могу быть вам полезен.
– Каким образом? – Васконян вопросительно поднял бровь.
– Пиар – бизнес сравнительно новый, – начал объяснять Обиходов. – Сейчас это такая модная штучка. Любая, самая захудалая контора хочет иметь свой Пиар-отдел. Пиарщиками называют себя все кто угодно – бывшие снабженцы, сокращенные маркетологи, недоучившиеся студенты, плюнуть невозможно, чтобы не попасть в какого-нибудь Пиарщика. Но на самом деле, по всей Москве наберется, может быть, сотня настоящих специалистов. Они работают с крупными банками, с торговыми компаниями, даже с политическими партиями и среди этих специалистов, только два-три работают с неформальными структурами. Я имею в виду, тот род деятельности, которым занимаетесь вы. – Обиходов обвел взглядом кабинет Иннокентия. – Согласитесь, тут есть своя специфика. Майки с надписями, девушки на роликах – это здесь не работает.
– Хорошо, – сказал Васконян. – И где же мне найти этих специалистов?
– А не надо искать! – воскликнул Обиходов. – Один из них сидит перед вами. – Он скромно потупил взгляд.
Васконян усмехнулся:
– Ну, и как же ты собираешься превращать воду в вино?
– Вот это уже конкретный разговор, – оживился Обиходов. – Можно еще кофе?
Иннокентий нажал кнопку селектора.
– Еще кофе, – сказал он. – И пока не соединять меня ни с кем.
Обиходов откинулся в кресле:
– Начинать нужно с позиционирования.
– С чего?
– Это термин такой. Нужно определить какое место вы занимаете на рынке, кто является потенциальным потребителем ваших услуг, и кто ваши наиболее серьезные конкуренты. За одно неплохо бы было выяснить, кто стоит за всеми этими грязными публикациями. Хотя, по-моему, это очевидно.
– ?? – Васконян снова поднял бровь.
– Заморокинский заказ, – сказал Обиходов. – Исполнение, кстати, не ахти, ниже среднего.
– Ты и про Заморокина знаешь? – усмехнулся Васконян.
– Отслеживаю информацию, – развел руками Обиходов. – Это моя работа.
– А откуда ты ее берешь, эту информацию?
– У меня свои источники. Милицейские сводки для служебного пользования, личные контакты в разных структурах и тому подобное. Ну, так и вот, – Обиходов решил сменить тему, намекая на ее деликатность. – Значит, первое – это позиционирование, а второе – промоушен, или, по-русски выражаясь, раскрутка. На этом этапе нужно работать над созданием вашего положительного образа. Организация кампании в средствах массовой информации, серия специальных мероприятий и через три-четыре месяца вы можете смело баллотироваться в депутаты, пока, правда, не очень высокого уровня.
Всей этой чепухи о «позиционировании» и «промоушене» Обиходов в свое время набрался от одной своей знакомой, Дарьи Колывановой, которая специально ездила изучать ее на полгода в Англию, а вернувшись, буквально через месяц успешно вышла замуж за новоиспеченного нефтяного короля из Тюменской области. Этот король, к слову, чуть однажды не застукал их с Дарьей на даче в живописных окрестностях Звенигорода. Обиходову тогда пришлось уходить огородами, в одной рубашке, в пятнадцатиградусный мороз. В общем, от «паблик рилейшенз» у него остались самые неприятные воспоминания. Он и подумать не мог, что эта заморская белиберда может пригодится в чем-то, кроме заманивания под венец провинциальных толстосумов.
Впрочем, Васконян слушал его невнимательно.
– А что ты еще знаешь про Заморокина? – спросил он, когда Обиходов сделал паузу, чтобы набрать воздуху.
– Про Ивана Ивановича? Да много чего, – пожал плечами Обиходов.
– А конкретно?
– Конкретно? – Обиходов сложил руки на груди. – Вообще-то, я предпочитаю почасовую оплату. Имеется в виду то время, которое я потратил на добывание информации, плюс, разумеется, накладные расходы. Ставка невысокая – пятьдесят долларов в час.
– Ладно, ладно, – усмехнулся Васконян. – Тут у меня не бюро по трудоустройству. Сначала докажи, что можешь сказать что-то, чего я не знаю, а потом будешь про доллары разговаривать.
– Ну что ж, это разумно, – согласился Обиходов. – Насколько я понимаю, вас интересует Заморокин? Хорошо. Итак, Иван Иванович, – Обиходов откинулся в кресле, – человек, в принципе, неглупый, но все-таки довольно ограниченный. Дает о себе знать старая консервативная закваска. Он привык работать в условиях административно-командной экономики. Все эти подпольные цеха, псевдофранцузские батники, холщовые сумки с изображением Дина Рида, левая краска. Он из тех времен. И в этом его главная слабость. В новой жизни ему очень сложно ориентироваться, улавливать тенденции, реагировать на стремительные изменения…
– Ты пургу-то не гони, – прервал его Васконян. – Давай мне конкретные факты.
Обиходов медленно провел ладонью по кожаному подлокотнику кресла.
– У Заморокина сорвалась сделка с Беком. Куда-то подевалась крупная партия товара. Просто пропала, испарилась. – Обиходов сделал жест, как фокусник, демонстрирующий исчезновение платка. – Ясно, что в этом замешан сам Бек. И кто-то еще. – Обиходов сделал паузу и посмотрел на Васконяна. Тот хранил на лице непроницаемое выражение. – Бека можно понять, – продолжил Обиходов. – Заморокин здорово сдал в последнее время. Никто не хочет работать с таким партнером. Бек ищет кого-нибудь посильнее. Точнее, уже нашел. – Обиходов замолчал.
В кабинете воцарилась тишина. Было слышно, как безразлично отсчитывали время напольные часы прошлого века.
Васконян достал из деревянной коробки на столе сигарету и закурил.
– Продолжай, – сказал он, выпуская дым в сторону Обиходова. – Ты ведь еще что-то знаешь.
Обиходов усмехнулся, махнул рукой, отгоняя дым, и продолжил:
– Заморокин понимает, что для него настал решающий момент. Сил у него хватит только на один удар. Пан или пропал. В ближайшее время с вами свяжется кто-нибудь из его людей. Вам предложат встретиться, под каким-нибудь предлогом, я не знаю. Эта встреча может принять очень неожиданный для вас оборот.
– Значит, Заморокин думает, что это я устроил пропажу товара? – спросил Васконян.
– Я этого не говорил, – ответил Обиходов. – Никто не знает, что думает загнанный в угол волк.
Васконян ухмыльнулся:
– «Загнанный в угол волк» Красиво излагаешь. Ладно, – Васконян положил ладонь на стол. – Приятно было поговорить со сведущим человеком.
– Так как насчет совместной работы? – заволновался Обиходов. – Я могу устроить опровержение в «Вечернем маяке».
– Оставь свои координаты секретарше, тебе позвонят, – Восканян взял какой-то листок со стола и углубился в чтение, давая понять, что аудиенция закончена.
– С опровержением лучше не тянуть, – сказал Обиходов. – Можно сделать хоть в завтрашнем номере. Недорого станет.
– Я понял, понял, – кивнул Васконян, не поднимая головы. – Тебе позвонят. До свиданья.
