Текст книги "Небесная милиция"

Автор книги: Петр Завертаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

6. «Мир Сенсаций». 16.10.1999
«Небесная милиция» Эпизод 4

Со сновидениями Василия в последнее время происходили удивительные вещи…

Самыми странными были сны про милиционера в пиджаке.

Первый раз он появился, когда Васе снилось телешоу «Герой нашего времени». Дело происходило в огромной телестудии. Было полно народу. Кругом огни. В центре сверкающий подиум. Живой оркестр. Ведущий, мужчина профессорского вида, но, почему-то, в клоунском колпаке и безразмерных белых ботинках прокричал:

– Встречаем Василия Гуляева, самого молодого обладателя звания «Человек года».

Грянул оркестр. Девушки восторженно завизжали. Вася бегом поднялся на сверкающий подиум, помахал рукой и сдержанно поклонился. В это время дверь в студию резко распахнулась и на пороге возник высоченный детина в чёрном пиджаке. Прикрывшись рукой от ослепительного света софитов, детина осмотрел студию, увидел Васю и решительно направился к нему, прямо на подиум. По дороге он плечом задел декорацию и она с грохотом рухнула, подняв сноп электрических искр.

Ему наперерез бросился ведущий.

– Минуточку, товарищ, позвольте…

Незнакомец бесцеремонно отпихнул ведущего и подошёл к Васе.

– Ты Василий Гуляев? – спросил он.

– Ну, допустим, – ответил Вася с вызовом. Он уже успел войти в роль Героя Нашего Времени и поэтому ничего не боялся.

– Отойдём, поговорить надо, – предложил незнакомец.

– Не могу, – сказал Вася. – Вы же видите, у меня съёмка.

Детина крепко ухватил Васю за локоть и потащил со сцены. Вася отчаянно упирался, но силы были явно не равными. На помощь подскочил ведущий шоу, он попробовал оторвать Васю, но незнакомец, не останавливаясь, ударил его кулаком в челюсть. В воздухе мелькнули белые ботинки и ведущий исчез с подиума, сшибая своим изящным профессорским телом остатки декораций.

– Слушай, парень, – сказал незнакомец, когда они оказались за задником сцены. – Я в гробу видел весь этот подсознательный балаган вместе со всей воспитательной работой.

«Какой такой балаган? С какой воспитательной работой?» – мелькнуло в мозгу у Васи.

– Если ты сделаешь то, что я тебе скажу, я от тебя отстану, – незнакомец сверлил Васю злыми серыми глазами.

– Да кто вы такой? Я вас не знаю, – сказал Вася, пытаясь освободить локоть.

– Меня зовут капитан Рыков, – представился незнакомец, не ослабляя хватки. – А теперь слушай меня внимательно. Утром, как только ты проснёшься, ты пойдёшь по адресу: улица Дежнёва, дом одиннадцать, квартира двадцать три, спросишь там старшего лейтенанта Варфоломеева. Скажешь ему, что ты от меня и передашь на словах следующее. Запоминай хорошенько! Первое: Денисенко работает на Псов. И второе: У Барзеева в клубе сейчас находится партия золота, через это золото можно найти выход на Барона. Понял?

Вася торопливо кивнул.

– Повтори, – сказал капитан Рыков.

– Руку отпустите. Больно! – взмолился Вася.

Капитан ослабил хватку. Вася осторожно освободил локоть.

– Повторяй! – приказал Рыков.

– Да пошёл ты… – выкрикнул Вася со всей возможной выразительностью и пустился наутёк.

Рыков бросился вдогонку.

Вася выбежал из телецентра, долго петлял по дворам, перепрыгивал через заборы, пока не оказался на какой-то площадке среди металлических гаражей. Он оглянулся, Рыкова не было видно. Зайдя за один из гаражей, Вася без сил опустился на землю.

«Во дела!» – только и успел подумать он, как за шиворот его схватила чья-то сильная рука. Вася поднял глаза и увидел нависшего над ним капитана.

– Не шути со мной, пацан! – сказал Рыков, зловеще играя желваками. – Лучше сделай, что тебе говорят!

Это повторялось каждую ночь. Вася убегал, Рыков догонял. Вася прятался в канализационных люках и мусорных контейнерах, на ходу заскакивал в автобусы, запирался в квартире. Бесполезно. Рыков настигал его везде. Он вырастал над ним, как грозовая туча, и всё твердил про Денисенко, про Барона и про золото.

В одном из снов Вася поговорил с братвой…

Когда Рыков в очередной раз погнался за ним, бойцы подкараулили его в тёмной заранее условленной подворотне, долго пинали ногами и били обрезками труб. Рыков корчился в грязи, отчаянно ругался, хрипел и выплёвывал чёрные сгустки крови. Вася, распластавшись по стенке подворотни, утешался мыслью, что это, пусть самый кошмарный, но, всё-таки, сон.

На следующую ночь Рыков появился снова. Один его глаз заплыл и закрылся, превратившись в отвратительный красномясый пельмень, левая рука безжизненно болталась на перевязи, истоптанный пиджак с надорванным нагрудным карманом был накинут на плечи, как бурка прорвавшегося из окружения кавалериста.

Здоровой рукой он поймал Васю за шиворот и приподнял его до уровня своих страшных разнокалиберных глаз. Вася с ужасом почувствовал, как его ноги повисли в пустоте.

Со зловещей отчётливостью Рыков проговорил:

– Улица Дежнёва, дом одиннадцать, квартира двадцать три. 6.

Обиходов спешил. Оставив машину на стоянке, он быстрым шагом, почти бегом, направился к кортам. Это был еженедельный ритуал, каждую среду он тайком наблюдал, как она играет в теннис. Площадка была еще пуста. «Опаздывает» – подумал Обиходов и уселся на свою привычную «наблюдательную» скамейку, скрытую за кустами. Он посмотрел на часы. Пятнадцать минут десятого. Он развернул газету и стал ждать. Газета была трехмесячной давности, читать в ней было решительно нечего. К тому же, Обиходов не читал газет, эту он носил с собой специально для прикрытия во время теннисных тренировок. Вокруг кипела здоровая теннисная жизнь. Раздавались упругие удары по мячу, энергичные выкрики играющих. По оранжевому грунту площадок грациозно передвигались подтянутые мужчины в шортах и женщины в коротких юбках. Ее площадка оставалась пустой. Обиходов начинал нервничать. Усилием воли он заставлял себя думать о другом. Например, о редакционных делах. Тем более, что там, кажется, назревали интересные события. Тираж газеты «Мир сенсаций» за последние две недели увеличился на двадцать процентов. И все благодаря «небесной милиции». Главного распирало от чувства собственной значимости. Казалось, он даже подрос сантиметров на пять. С утра он вызвал Обиходова к себе в кабинет и не выпускал четыре часа. «Небесную милицию» было решено поставить на конвейер. Капитан Рыков становился звездой. Обиходов спрашивал сам себя, как он должен ко всему этому относиться. И не мог ответить. Просто не было времени остановиться и задуматься. «Как раз теперь есть время. Сиди и думай!» – приказал себе Обиходов. Но подумать не получилось. Появилась она. Чуть опустив газету, Обиходов затаил дыхание и не сводил с нее глаз, стараясь не упустить ни малейшей детали. «Покрасила волосы» – отметил про себя Обиходов. – «Более яркий оттенок. Ей к лицу. Кажется, выглядит расстроенной. Или усталой» Он из всех сил напрягал зрение, чтобы рассмотреть ее как можно больше лучше, пока не началась игра. Вместе с ней на площадке появился крепкий загорелый мужчина лет пятидесяти, весь покрытый волосами, за исключением головы. Тренер. Обиходов ревниво следил за их взаимоотношениями. Тренер этот, как и положено людям его счастливой профессии, все время скользил по узкой грани между наставничеством и флиртом. Началась игра. Обиходов потерял ощущение времени и пространства.

«Типичная паранойя, – не раз ставил он сам себе диагноз. – Вот так и становятся маньяками» Обиходов давал сам себе твердые обещания в следующую среду ехать с работы сразу домой, или к друзьям, или идти в бар. Но ничего не мог с собой поделать.

До дома в тот вечер он добрался только в двенадцатом часу. Привычное место парковки около подъезда оказалось занято незнакомым «опелем». Чертыхнувшись, Обиходов начал кружить по двору в поисках свободного пятачка. Наконец, он приткнул машину около мусорных контейнеров, забрал из салона пакет с купленными по дороге пивом и котлетами по– киевски и, напевая под нос «Не плачь обо мне, Аргентина», направился к своему подъезду.

Около неосвещенного входа он заметил две черные тени. Сердце тревожно екнуло. «Чертовы наркоманы», – подумал Обиходов. Продолжая непринужденно напевать, он прибавил шагу.

Два человека у входа молча наблюдали за его приближением. В свете окон он смог разглядеть их лица. На наркоманов вроде не похожи. Одеты более менее прилично, оба – в длинные плащи одинакового покроя. Один – высокий и мощный, второй на его фоне – совсем коротышка. «Явно дожидаются кого-то, – подумал Обиходов. – Может киллеры? Хорошо, что я не банкир».

Когда он поравнялся с незнакомцами, высокий неожиданно сделал шаг в сторону и преградил дорогу к двери.

– Вы журналист Обиходов? – спросил он, дыхнув ему в лицо чем-то странным, похожим на серу.

Обиходов невольно поежился:

– Да, я. А в чем дело?

– Я же говорил, это он, – бросил он коротышке.

– В чем дело? – повторил Обиходов, непроизвольно начиная пятиться назад.

– Стоять! – пригвоздил его резким окриком высокий. – Попался, голубчик.

– Кто вы такие? – Обиходов всмотрелся в лица, пытаясь вспомнить, видел ли он их раньше.

– Мы-то? – усмехнулся высокий. – Сейчас узнаешь.

– Мы из «Пурпурного братства»! – подал голос коротышка. – Помнишь мерзкий пасквиль, который ты про нас написал?

– Пришла пора платить по счетам, Обиходов, – высокий угрожающе двинулся на журналиста.

– Минуточку! – Обиходов отпрянул назад, но путь ему перегородил коротышка. – Минуточку! Это недоразумение! – Обиходов выставил вперед руки, будто предлагая незнакомцам самое ценное, что у него было – пакет с провизией. – Зачем же так, граждане? Давайте встретимся завтра, в редакции, все обсудим… Мы же цивилизованные люди.

– Нет, Обиходов! – снова дыхнул серой высокий. – Ты не цивилизованный человек. Ничего мы с тобой обсуждать не будем. Давай, брат Зоргий.

Коротышка, названный братом Зоргием, достал из-за пазухи свернутый листок бумаги и развернул его.

– Приговор! – начал он торжественно и сразу же замолчал.

Возникла мучительная пауза.

– Ну? – произнес высокий.

– Черт! Ничего не видно! – чертыхнулся Брат Зоргий. Он поднес листок вплотную к глазам. – Темно, не могу разобрать… Ни одна лампочка не горит, безобразие…

– Дай сюда, – высокий раздраженно вырвал листок из рук своего меньшего брата.

Но и он ничего не смог прочитать.

– Слишком мелкий шрифт, – сказал он. – Есть спички?

– Откуда! – воскликнул Зоргий.

– А у тебя? – спросил высокий у Обиходова.

– Не курю, – ответил Обиходов. – В машине есть фонарик. – Он сделал шаг назад.

– Стоять! – высокий схватил Обиходова за рукав. – Давай своими словами, – кивнул он коротышке.

Зоргий оправил плащ и откашлялся.

– Исполнительный комитет Великих Инквизиторов «Пурпурного Братства», – начал он с выражением, – на своем пленарном заседании рассмотрел вопрос о клеветнической статье журналиста Обиходова в газете «Мир Сенсаций» от восьмого апреля сего года. В данной статье говорится…

– Короче, – сказал высокий, оглядываясь по сторонам. – Статью мы все читали. Переходи к приговору.

Коротышка снова откашлялся:

– Комитет постановил приговорить вышеуказанного журналиста к десяти ударам кипагона. Решение принято единогласно.

– Вопросы есть? – поинтересовался высокий.

– Есть, – сказал Обиходов. – Что такое кипагон?

– Это проще показать, чем объяснить, – высокий, не ослабляя хватку, вытащил из-за пазухи короткую резиновую дубинку, похожую на длинный баклажан.

Обиходов попытался вырваться.

– Стоять! – сказал высокий. Коротышка схватил Обиходова за вторую руку. – Будешь знать, как писать гадости, – зашипел он злорадно.

– Мракобесы! – выкрикнул Обиходов. – Учтите! Я так просто не дамся!

– Тихо! – сквозь зубы сказал высокий, – Тихо! Иначе больнее будет!

Обиходов не собирался сдаваться, улучив момент, он лягнул коротышку под коленную чашечку.

– Ую! – взвыл коротышка, выпуская Обиходовскую руку. – Он пинается!

– Руку держи, болван! – сдавленно выкрикнул высокий.

Обиходову было неудобно действовать освободившейся рукой, мешал пакет с пивом. Все же ему удалось размахнуться и заехать пакетом высокому в живот. Громко звякнули разбившиеся бутылки.

– Ах, так! – взревел большой пурпурный брат. Он обхватил Обиходова двумя руками и стал яростно мотать из стороны в сторону, пытаясь свалить на землю.

– Кипагоном его! Кипагоном! – выкрикивал Зоргий, прыгая вокруг борющихся.

Вдруг площадка у входа в подъезд осветилась. Все трое замерли от неожиданности. У стоявшего рядом «опеля», того самого, что занял Обиходовское место парковки, включились фары дальнего света.

Дверца машины открылась, и из нее вышел человек. Он сделал несколько шагов вперед и встал перед машиной. В лучах света был виден только черный силуэт.

– А ну, отпустите его! – произнес человек.

– А ты еще кто такой? – выкрикнул высокий, слегка ослабив хватку.

Человек из «опеля» сунул руку в карман и достал небольшой предмет. Из-за слепящего света фар, было не очень хорошо видно, что это такое. Все сомнения отпали, когда человек из «опеля» оттянул затвор и с характерным щелчком дослал патрон в патронник.

– У него пистолет! – в панике зашептал брат Зоргий. – У него пистолет!

Высокий разомкнул руки.

– А мы что? – невинно пожал он плечами. – Мы ничего… Разговариваем.

Неожиданно он сорвался с места и в один гигантский прыжок исчез из освещенной зоны. Брат Зоргий рванул было в другую сторону, но остановился, развернулся и с повизгиваньем бросился вслед за большим братцем. Дробный топот их шагов растворился в ночной тишине двора.

Обиходов остался стоять в ослепительном свете фар.

– У вас из пакета что-то течет, – сказал человек из «опеля».

– Это пиво, – сказал Обиходов, не двигаясь с места. – Просто пиво, – добавил он, не сводя глаз с все еще направленного на него пистолета.

Человек из «опеля» спохватился, разрядил пистолет и спрятал его в карман.

– Вы меня не узнаете? – спросил он.

Обиходову показалась знакомой эта худощавая, несколько нескладная фигура, но точно вспомнить он не мог. Он лихорадочно перебирал в голове свои недавние материалы, из-за которых читатели могли явиться к нему с пистолетом.

– Вы из Армии «Алисы»? – осторожно предположил Обиходов.

– Я Коля, Николай Инаков. Я приходил к вам в редакцию, помните?

– А, – Обиходов облегченно перевел дух. – Послушай, ты не мог бы выключить этот свет?

– Конечно, извините… – Коля выключил свет.

Обиходов выбросил пакет с осколками в урну и принялся отряхивать пиджак и брюки.

– Ты чего здесь делаешь-то? – спросил он у подошедшего Коли.

– Вас дожидаюсь.

– Зачем?

– Спросить хотел кое-что.

Обиходов достал платок и промокнул пивное пятно на брюках.

– А откуда ты знаешь, где я живу? – он пристально посмотрел на Колю. – Следил за мной что ли?

– Зачем следить, просто адрес узнал, – пожал плечами Коля.

– Просто адрес узнал… – проворчал Обиходов. – А просто позвонить в редакцию ты не мог?

– Секретарша с вами не соединяет. Говорит, что нет на месте. А самому приходить вы запретили.

– И ты решил ко мне домой заявиться.

– Я только спросить хотел…

– Что спросить?

– По поводу «небесной милиции»… – Коля подошел ближе и понизил голос. – Как они определяют, кому сниться, а кому нет.

– Чего? – Обиходов отодвинулся.

– Ну, в этом своем отделении, – пояснил Коля, – как они решают, какому именно человеку должен сниться «небесный милиционер»?

Обиходов вздохнул:

– Слушай, Николай, ты вообще, чем занимаешься?

– В каком смысле?

– Ну, учишься или работаешь… есть у тебя какое-нибудь дело?

Молодой человек на секунду задумался.

– Я работаю.

– Ну и прекрасно! – воскликнул Обиходов. – Работай! Не забивай голову всякой ерундой. Далась тебе эта «небесная милиция».

– Мне это важно, – сказал Коля. – Я должен знать.

– Вот привязался! – проворчал Обиходов. – Ты про Терминатора фильм смотрел?

– Смотрел, – кивнул Коля.

– Ты по ночам к Камерону являлся? Ты спрашивал его, как Терминатор выбирает, кого мочить, а кого нет?

– Он же в Америке! – удивился Коля.

– А если бы он был в России, ты бы пришел к нему?

– «Терминатор» – это кино, – возразил Коля.

– А «Мир сенсаций» – это газета!

– Вы же сказали, что все это правда!

– Правда… – буркнул Обиходов. – Правда тоже разной бывает.

– То есть?

Обиходов потрогал свежую царапину на шее – след борьбы с «пурпурным братом».

– Послушай, дружище, у меня сегодня был очень трудный день. Я тебя умоляю, езжай домой. Завтра позвони мне в редакцию, и я тебе все расскажу. Как на духу. Договорились?

– Секретарша опять скажет, что вас нет.

– Не скажет. Я ее предупрежу. Ты только представься, скажи, что тебя зовут Николай Инаков, и она сразу соединит. Обещаю!

Коля почесал затылок и сказал:

– Ладно. Я завтра позвоню.

– Вот и хорошо! – обрадовался Обиходов. – Вот и замечательно! Спокойной ночи!

7

В тесном кафе на Ордынке было много народу и мало воздуху. Единственный потолочный вентилятор гонял из угла в угол запахи пота и подгоревшего масла.

Капустин, Воронков и Коля не спеша заканчивали обед.

– Раньше нас, по крайней мере, боялись, – разглагольствовал Капустин, доедая шашлык, – а теперь что? Смотреть противно!

Воронков сосредоточенно ковырял в зубах зубочисткой. Коля катал по столу хлебный мякиш. Капустин отхлебнул пива.

– Авторитета – ноль! – продолжил он. – Бывшие шестерки, те которые раньше в рот заглядывали, теперь самостоятельными стали, исподтишка тявкают, да еще и куснуть норовят. Это нормально, по-твоему?

Воронков вздохнул и достал сигарету. Капустин насадил на вилку новый кусок, но, не донеся до рта, опустил руку.

– Вот ты говоришь, империя! – сказал он, обращаясь к Воронкову. – Ну и что? Что в этом было плохого?

– Я ничего не говорю, – сказал Воронков, неторопливо закуривая.

– А кто говорил, что весь Советский Союз на голых понтах держался? – прищурил глаза Капустин. – Не отпирайся, я помню.

– Не говорил я такого, – Воронков выпустил тонкую струйку дыма.

– Студент, подтверди! – Капустин повернулся к Коле.

– Я не помню, – покачал головой Коля.

– Ты говорил, что армия у нас небоеспособная была! – наседал Капустин.

– Про армию говорил, – согласился Воронков, прикрывая рукой зевок.

– Ага! – произнес Капустин тоном адвоката, которому удалось уличить оппонента во лжи. – Про армию, значит, все-таки говорил!

– Ну и что? – равнодушно пожал плечами Воронков. – Туфтовая была армия…

– А ты-то, откуда знаешь? – спросил Капустин, с ударением на «ты».

– Я же служил, – ответил Воронков. – Видел.

– Что ты видел?

– Туфта одна, – Воронков выпустил колечко дыма и проводил его взглядом. – Траву красили, асфальт мылом мыли. Из автомата выстрелить всего один раз дали, перед присягой.

– Правильно! – согласился Капустин. – Кто же тебе, такому, автомат доверит? У тебя первая судимость-то, когда была? Лет в четырнадцать?

– Ну, давай, еще про БАМ нам расскажи, – усмехнулся Воронков. – Вон, студент наверное еще не слышал.

– А что БАМ? – сказал Воронков. – Да я строил БАМ. И этим, между прочим, горжусь.

– Еще скажи, что по своей воле, – ехидно вставил Воронков.

– Неважно по чьей воле! – ответил ему Капустин. – Ты по той же самой статье тапочки шил, в тепле и сухости, а я магистраль прокладывал от Байкала аж до самого Амура.

Воронков погасил сигарету.

– Ладно ты, строитель магистралей, доедай свой шашлык, и повалили отсюда!

– А ты не погоняй! – огрызнулся Капустин. – Не запряг еще! – Он хотел еще что-то добавить, но в это время у него на поясе зазвонил телефон. Капустин торопливо вытер рот и вытащил трубку. – Алло! Да, Иван, – он выпрямился и отодвинул тарелку. – Так… понятно… все понял… Кто со мной? Ворона. Не годится? Ясно… А Студент? Это наш молодой. Да, тот самый. Все понял, Иван. Все понял. Не беспокойся, Студент – парень сообразительный, не подкачает. Все сделаем… Давай!

Капустин сложил трубку и положил ее на стол.

– Ну, Студент, – торжественно произнес он, глядя на Николая. – Настал твой звездный час.

Коля заерзал на стуле:

– Что такое?

– Дело очень важное! – Капустин сделал знак рукой, чтобы он придвинулся ближе. – Значит так, сейчас берешь машину и едешь домой к шефу. Один. Адрес знаешь?

– Откуда?

– Записывай.

Коля вытащил из стаканчика салфетку и достал ручку.

– Подсосенский переулок, дом девять, корпус четыре, квартира 65, – продиктовал Капустин. – Записал? Слушай дальше. По пути купишь цветы, два букета. Подороже. Как приедешь на место, берешь один букет и поднимаешься в квартиру. Вручаешь букет его жене, Аделаиде Степановне. Запиши, «Аделаида Степановна».

– Я запомню.

– А я говорю, запиши! – сказал Капустин.

Коля написал на салфетке «Аделаида Степановна – жена».

– Говоришь ей, – продолжил Капустин, – «Аделаида Степановна, разрешите от имени коллег Иван Ивановича поздравить вас с днем рождения», как только отдал букет, сразу говоришь: «Иван Иванович, на таможне в Бутово проблемы с грузовиком», только чтобы она это слышала, понял? Скажешь: «Начальник терминала срочно хочет с вами встретиться». И все. Как только это сказал, сразу иди в машину и дожидайся шефа. Он тебе скажет, куда его отвезти.

– А второй букет? – спросил Коля.

– Что? – не понял Капустин.

– Ты же сказал купить два букета, а жене надо вручить только один.

– Делай, как тебе сказано и не задавай вопросов. Усек?

– Усек, – сказал Коля.

– Держи, – Капустин кинул через стол ключи от машины. – Смотри, не перепутай ничего. Головой отвечаешь.

* * *

Через сорок минут Коля с огромным шуршащим букетом в руках стоял перед дверью в квартиру номер шестьдесят пять дома девять по Подсосенскому переулку. Изнутри доносился гул голосов, музыка и звон посуды. Свободной рукой он наспех пригладил торчащие в разные стороны рыжие волосы, поправил воротник рубашки и позвонил. Долго ничего не происходило. По ту сторону двери по-прежнему играла музыка и звенела посуда. Он подумал, не позвонить ли еще раз и уже протянул руку, но тут услышал женский голос: «Это Семенов! Я сама открою» Потом неторопливые шаги, щелчок замка, и дверь приоткрылась. Перед Колей возникла высокая блондинка в длинном обтягивающем платье до пят, похожая на Ким Бесинджер в фильме «Привычка жениться». В ее руке, изящно отведенной в сторону, дымилась сигарета на длинном мундштуке. Блондинка молча посмотрела на Колю, чуть приподняв тонкую бровь.

Коля поймал себя на том, что стоит с открытым ртом. Он торопливо сглотнул слюну и произнес:

– Здравствуйте.

Блондинка коснулась губами мундштука и выпустила почти невидимую струйку дыма, потом грациозным толчком руки она распахнула дверь и посторонилась, давая Коле пройти. И все без единого слова.

Коля, затаив дыхание, проследовал в прихожую мимо выставленного вперед бюста.

Блондинка заперла дверь и повернулась к Коле.

– Я думала, ты Семенов, – произнесла она, наконец.

– Я Николай, – извиняющимся тоном сказал Коля.

– Это даже лучше, – равнодушно заметила блондинка. Она затянулась сигаретой и стала пристально рассматривать длинный крашенный ноготь на безымянном пальце.

Коля решил, что пора.

– Аделаида Степановна, – сказал он, – разрешите от имени коллег Ивана Ивановича поздравить вас с днем рождения.

Он протянул букет. Но дама не взяла цветов. Она смотрела на Колю, наклонив голову и сложив руки на груди.

– Трогательно, – сказала она, наконец. – Очень трогательно, молодцы. – И опять занялась рассматриванием маникюра.

Коля в полном недоумении стоял с протянутым букетом. Он пытался вспомнить, весь ли текст он произнес, или еще что– то осталось.

– Это вам, – решил добавить он от себя и тряхнул букетом.

Но блондинка не взяла цветов.

– Аделаида! – громко выкрикнула она в сторону гостиной. – Аделаида! К тебе пришли.

– Так вы не… – догадался Петр.

– Я – ее сестра, – сказала блондинка низким голосом. – Сводная, – добавила она совсем уже басом.

В прихожей появилась именинница, мощная, мужеподобная дама лет пятидесяти без отчетливых следов былой красоты. В своем платье леопардовой расцветки она походила на отставную амазонку. Следом за ней возник сам Иван Заморокин, крепкий шестидесятилетний мужчина с тонкими щегольскими усиками, выглядевший гораздо моложе своих лет. Судя по замедленным движениям и остекленевшим глазам, Заморокин был изрядно пьян.

Коля глубоко вздохнул, отбарабанил поздравительную речевку, быстро вручил цветы и сразу же, без всяких пауз, доложил Ивану Ивановичу о неприятностях на Бутовской таможне.

– Твою мать! – неожиданно взорвался Иван Иванович. – Хотя бы сегодня, в такой день, вы можете меня оставить в покое! Можете хоть что-то уладить сами?! Можете или нет? Я тебя спрашиваю!

Опешивший Коля попятился назад:

– Я… я не знал… – растерянно забормотал он.

– Что такое? – спросила Аделаида у мужа. – Какая такая таможня? В чем дело?

– Единственный день! – продолжал бушевать Иван Иванович. – Единственный день хотел провести в кругу семьи, как нормальный человек, среди любимых людей. Нет! Именно сегодня, надо было поставить под удар важнейшее дело!

– А кто это такой? – спросила Аделаида Степановна, пристально разглядывая Колю. – Что-то я его раньше не видела?

– А! – махнул рукой Заморокин. – Видишь, с кем приходится работать! Разве они могут что-нибудь? Дармоеды! Всех разгоню к чертовой матери!

– Не волнуйся, Иван, тебе вредно, – успокоила супруга Аделаида Степановна.

– Как же можно не волноваться! – всплеснул руками Заморокин. – Ты слышала? Ты видишь, что твориться? Ни на минуту оставить нельзя! Ты еще здесь? – заметил он вжавшегося в угол прихожей Колю. – Марш в машину и жди меня там! Прости меня, солнце мое! – повернулся он к Аделаиде и распахнул объятья. – Проклятая работа! Как только все улажу, мигом обратно!

Заморокин спустился через пять минут. Усевшись на пассажирское кресло, он повернул к себе салонное зеркало, достал из нагрудного кармана маленькую расческу и аккуратно расчесал щегольские усики.

– Тебя как зовут-то, я забыл, – спросил он рассеянно.

– Николай.

– Так ты и есть Студент! – хмыкнул он. – Давай, Студент, гони. Варшавское шоссе, дом сто семнадцать.

– Куда? – переспросил Коля, удивленно. Он только что по карте посмотрел, как быстрее всего проехать в Южное Бутово.

– Ты что, глухой, что ли? – рявкнул Заморокин. – Варшавское шоссе, дом сто семнадцать.

Коля запустил двигатель. Заморокин достал сотовый телефон и набрал номер.

– Тирлимбомчик! – проворковал он в трубку странно изменившимся, как-то вдруг помолодевшим голосом. – Это я, твой морячок. Буду через двадцать минут. – Да, да. – Приготовься.

Заморокин прикрыл трубку ладонью и спросил Колю:

– Ты цветы купил?

– Купил, – ответил Коля.

– Где они?

– В багажнике.

– Букет большой?

– Самый большой, какой был.

Заморокин удовлетворенно крякнул и пропел в трубку:

– И я соскучился по моей киске. Лечу, радость моя, на всех парусах. Что? Надолго. Сегодня на весь вечер. Честное слово. Клянусь. Только ты, радость моя. Только ты. Только ты. Конечно. И кое-что еще. Это секрет. Не скажу. Нет. Сама увидишь. Да. Ну, целую тебя. Да. Целую. Целую тебя. Да. Целую. Да. Целую.