Текст книги "Небесная милиция"
Автор книги: Петр Завертаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
27
– Аккредитованная пресса! – Обиходов помахал журналистским удостоверением перед носом у квадратного охранника. – А это со мной, – кивнул он на Людочку.
Охранник лениво поводил ручным металлоискателем в районе груди и поясницы Обиходова и молча посторонился.
Обиходов и Людочка вошли в зал. Представление было уже в самом разгаре. На ярко освещенной сцене по кругу и под музыку, ходили два десятка девиц в бикини. Абсолютно одинаковых, как показалось Обиходову на первый взгляд. Одинаково высокого роста, одинаково худые, одинаково длинноногие, одинаково нескладно передвигающиеся, будто их длинные ноги и тонкие худые руки были розданы им только вчера, специально для финала, и они не успели еще с ними освоиться. Присмотревшись, Обиходов заметил, что к бедру каждой девицы был прицеплен картонный кружок с номером.
Журналист быстро переводил взгляд от столика к столику, пока, наконец, недалеко от сцены, он не заметил благородные седины Ивана Заморокина. Заморокин чуть покачивал головой в такт музыке, будто бы выказывая свое одобрение каждому шагу марширующей модельной полуроты. Вместе с Иваном за столиком сидели еще три человека.
«Бедолага, – подумал Обиходов с неожиданным сочувствием, – и не подозревает, для него уже заготовлено сто пачек кошачьей еды».
– Коли нигде не видно, – шепнула Людочка.
Коли действительно среди зрителей не было.
– Конечно, кто же его сюда пустит, – сказал в ответ Обиходов.
– Добрый вечер, – раздалось у него за спиной.
Он обернулся и увидел даму средних лет в очках и с предупредительно-строгим выражением лица. На внушительно выступающей вперед груди дамы была приколота табличка-бэдж, надпись на которой разобрать было невозможно.
«Распорядительница» – догадался Обиходов, не столько по наличию неразборчивой таблички и даже не по выражению лица и интонации голоса дамы, а по форме и размеру ее груди. Обиходов научился распознавать ответственных дам по большой и подчеркнуто выпирающей груди. Выпирающей особенным образом, так словно именно грудь является средоточением всех ценных деловых качеств. Таким же образом у ответственных работников мужского пола выпирает живот. Это открытие было маленьким вкладом Обиходова в прикладную антропологию.
– У вас заказан столик? – осведомилась дама.
– Да, заказан, – не раздумывая соврал Обиходов.
– Какой номер? Можно ваш пригласительный?
– У нас нет пригласительного, – Обиходов снова извлек из кармана удостоверение. – Аккредитованная пресса. Газета «Мир сенсаций»
– «Мир сенсаций»? – дама удивленно подняла брови. – Мы не приглашали «Мир сенсаций».
– Вот как? – настал черед Обиходова разыгрывать недоумение. – Зачем же тогда вы присылали к нам в редакцию факс? Зачем же так упорно сюда зазывали?
– Мы не отправляли вам никакого факса! – решительно заявила дама.
– Как это не отправляли? – не сдавался Обиходов. – Людмила, где этот факс? – обратился он к Людочке. – Покажите товарищу, а тут какое-то непонятное недоразумение возникло. На пустом месте, – добавил Обиходов, повысив голос.
Людочка замялась, соображая что ей делать.
– Ну же, Людмила, где этот факс? – поторопил ее Обиходов.
– Его нет, – вымолвила, наконец, девушка. – Я его оставила. В редакции.
– Как оставили? – нахмурился Обиходов. – Я же просил вас взять его с собой!
– Я забыла, – Людочка потупила взор.
– Ну вот! – всплеснул руками Обиходов. – Как тут можно работать? – он посмотрел на распорядительницу, словно ища сочувствия по поводу того, что ему приходится выносить из-за бестолковых работников. Суровая дама не выказала сочувствия и уже открыла рот, чтобы произнести свой окончательный приговор, но Обиходов успел опередить ее.
– Хотя это, согласитесь, странно, – начал он намеренно на высоких тонах. – Почему мы должны всюду таскать с собой кипы документов? К нам приходят десятки факсов каждый день!
Люди за ближайшими столиками начали оборачиваться на шум. Это был правильно просчитанный ход. Распорядительница быстро поняла, что связываться с нервными журналистами себе дороже. Проще быстренько посадить их куда-нибудь и заткнуть рот бутербродом с семгой.
– Хорошо-хорошо, – произнесла она примирительным тоном. – Ниночка, – она поманила пальцем ближайшую официантку. – Проводи гостей. Туда, за угловой столик.
– С нами еще должен быть еще один молодой человек, – сказал Обиходов. – Ассистент. Мы разминулись с ним. Рыжий такой, высокий. Вам он здесь не попадался?
– Не попадался, – быстро ответила дама. – Пройдите, пожалуйста, за столик.
– Благодарю вас, – Обиходов с достоинством одернул пиджак и, взяв Людочку под руку, отправился туда, куда указывала дама.
– Что будете пить? – спросила официантка Ниночка, когда беспокойные гости, наконец, уселись.
– Пиво, если можно, – заказал Обиходов. – А что у вас из закусок? – он вспомнил, что не обедал.
– Чипсы, орешки…
– А что-нибудь мясное?
Ниночка замялась.
– Хотелось бы чего-нибудь по-существенней, – Обиходов вытянул шею, стараясь рассмотреть, что едят за соседними столиками. – Лангетик какой-нибудь, отбивную…
– Спрошу на кухне, – нерешительно пообещала официантка.
– А ты что будешь? – спросил Обиходов у Людочки.
– Я ничего не хочу, – ответила Людочка.
– Девушке принесите мороженое, – распорядился Обиходов.
Официантка грустно улыбнулась, что-то черкнула в своем блокнотике и отошла.
– Вот так! – Обиходов подмигнул Людочке. – За одно и пообедаем.
– Коли нигде нет, – снова повторила девушка.
– Зато Заморокин здесь. Вон он! – Обиходов кивнул в сторону сцены. – Наслаждается. Значит, и Коля где-то рядом.
– Что же мы будем делать?
– Посидим пока, – сказал Обиходов. – Посмотрим конкурс. Оценим, так сказать, обстановку.
Конкурсантки, тем временем, закончив променад, вереницей исчезли за кулисами. Им на смену в световое пятно посреди сцены впрыгнул гибкий ведущий программы в серебряном смокинге и с напомаженными волосами.
– А теперь, гааспада! – прокричал он в микрофон. – Представляем вам сенсацию сезона! Только в клубе «Паранойя»! Паранормальный кутюрье Гудзенко и его знаменитая фэшн-медитация «Привет от Версаче»! Явление народу духа невинно убиенного мэтра в рамках конкурса красоты «Мисс Юго-Запад»!
Ведущий вскинул руки, словно давая отмашку для шквала аплодисментов. Из зала раздались вялые хлопки, напоминающие ружейную пальбу в пехотной цепи.
– Встречаем! – выкрикнул что было сил ведущий и убежал в темноту.
Тяжело ударила музыка. Свет померк. Сцена начала заполняться голубоватым дымом, с шипением вырывавшимся из скрытых по углам аппаратов. Обиходов начал волноваться за Заморокина. В такой темноте и под такую музыку можно спокойно перебить пол-зала. Когда снова вспыхнул свет, Обиходов с облегчением перевел дух – Заморокин спокойно пил шампанское и наблюдал за действием. На сцене в клубах дыма возник человек с модной эспаньолкой на пухлом не по– испански круглом лице и с массивными серьгами в обоих ушах. Одет он был в черный длиннополый сюртук, который можно было назвать строгим, если бы не знаки Зодиака, нашитые на нем в разных местах. Грудь его украшала золотая цепь с крупным медальоном. Сильно выпирающий живот был стянут парчовым кушаком. Некоторое время Обиходов гадал, кто это, дух невинно убиенного мэтра, воплотившийся в опереточного сутенера, или же это сам паранормальный кутюрье Гудзенко?
Загадочный незнакомец медленно развел в стороны руки, поднял глаза к потолку, словно проверяя, не идет ли дождь, потом опустил голову и исподлобья посмотрел в зал:
– Мне нужна ваша энергия! – произнес он густым басом. – Дайте мне вашу энергию! – он протянул руки и начал шевелить растопыренными пальцами, будто хотел выманить энергию из зала, как кошку из-под дивана.
Зрители сохраняли полное спокойствие, пили и закусывали, с любопытством поглядывая на сцену. Темп музыки постепенно увеличивался. Человек на сцене начал содрогаться.
– Я ее чувствую, уже чувствую! Я чувствую вашу энергию! – сообщил он залу, дергаясь в конвульсиях. – Мэтр Версаче! – громко завопил он, вскинув голову к потолку. – Снизойдите к нам!
«Ага! – подумал про себя Обиходов. – Значит, это все-таки Гудзенко, а не Версаче. Слава Богу!»
– Он идет! – обрадованно воскликнул паранормальный кутюрье. – Я слышу его шаги! А вы слышите?
Музыка сжалась до одной тревожной ноты и все присутствующие при медитации услышали шаги. Звук их, многократно усиленный динамиками, нарастал. Дым на сцене сгустился так, что кутюрье было уже не видно.
– Мэтр приближается! – доносился его голос из искусственного тумана.
Ослапительно-яркий луч света ударил в левую часть сцены, скрытую драпировкой. Занавес откинулся и перед затаившими дыхание зрителями предстала девушка, конкурсантка под номером «один», замотанная в кусок прозрачной розоватой ткани.
– Мэтр Версаче! – завопил Гудзенко, указывая в сторону девушки. Зрители старательно вытягивали шеи, однако, никакого мэтра рядом с нею видно не было.
Возникшее непонимание устранил сам паранормальный кутюрье. Он выскочил из тумана с криком:
– Это Красота! – и с ходу припал девушке к ручке. Конкурсантка вздрогнула от неожиданности и хотела отдернуть руку, но Гудзенко ловко поймал ее и впился в нее губами.
– Я – Красота, – продекламировала девушка срывающимся от волнения голосом. – Я – одна из ипостасей мэтра Версаче. При жизни он щедро дарил меня людям. А когда его не стало, я не исчезла. Я осталась в его творениях, которые бессмертны.
Девушка на подрагивающих ногах прошла по подиуму, сделала разворот и застыла с неестественно широкой улыбкой на лице.
– Поприветствуем Красоту! Первую ипостась мэтра Версаче! – захлопал в ладоши паранормальный кутюрье.
Зал ответил дружными аплодисментами. Публике такой неожиданное сценическое решение понравилось. Обиходов с одобрением цокнул языком и проинес:
– Ловко придумал, прохвост!
Занавес откликнулся второй раз и на сцене появилась участница под номером «два» в наберенной повязке из блестящих ниточек и с пышной короной из перьев на голове.
– Это Любовь! – представил ее публике кутюрье Гудзенко.
Любовь держалась более уверенно. Она выставила вперед ногу, затянутую в ажурный чулок, и кокетливо двинула бюстом.
– Я – Любовь, – последовал текст. – Вторая ипостась великого мэтра. Во мне он черпал свое вдохновение. Я наполняла его жизнь до края. Свое творчество мэтр посвятил всем влюбленным мира.
Номер «второй», покачивая бедрами, прошлась по подиуму.
– Приветствуем Любовь! – закричал Гудзенко.
У третьей ипостаси Версаче – Страсти обнаружился отчетливый украинский акцент, хотя одета она была в турецкий тюрбан и атласные шаровары.
– Мэтр схорел в моем охне, – поведала Страсть. При этом обнаженный животик ее трепетно вздымался и опускался, вызывая у публики желание немедленно последовать за пламенным мучеником.
За Страстью последовала Надежда, потом Вера, потом Преданность, потом Искушение. Мэтр Версаче стараниями кутюрье Гудзенко оказался удивительно многогранной личностью.
– Как-то по-другому я представлял себе конкурсы красоты, – признался Обиходов. – Совсем отстал от жизни. Интересно, где тут у них туалет?
Он осмотрелся по сторонам, потом отодвинул тарелку и поднялся из-за стола.
– Я сейчас вернусь!
Парад «ипостасей» закончился. Конкурсантки, сбившиеся в тесное стадо в центре светового пятна, повинуясь неслышной команде дружно повернули налево и удалились за кулисы. Гудзенко долго еще раскланивался у края сцены и слал в зал воздушные поцелуи. Ведущий объявил перерыв.
В зале началось оживление. Раздавался звон бокалов, смех, хлопки открываемых бутылок шампанского.
– Ну что, пойду я! – сказал Заморокин и окинул многозначительным взглядом своих компаньонов, угрюмого и молчаливого Волка и еще двух похожих друг на друга здоровых молодцов, по прозвищу Болек и Лелек. За неразлучность и похожесть все их считали братьями, хотя братьями они не были.
Волк с серьезным выражением лица извлек откуда-то из-под стола букет лилий и протянул шефу.
– Какой хоть номер-то? – живо поинтересовался Болек.
– Загадка! – произнес Заморокин и, склонившись над цветами, шумно втянул носом воздух. – Пахнут-то как!
– Загадка? – Болек почесал затылок. – Это восьмой что ли?
– Восьмой, – кивнул Заморокин.
– Ну… – протянул Лелек. – Что там этот восьмой… Худовата! Вот третий в самый раз! Которая в тюрбане. Кто уж там она, забыл… Ипохондрия, что ли?
– Сам ты Ипохондрия! – передразнил Лелека Заморокин. – Понимал бы что! Ладно, – сказал он, поднимаясь. – Ждите меня здесь! Проверим, что там за Загадка, а то и вправду, может, «третий» лучше?
Заморокин с букетом в руках поднялся на сцену по боковым ступенькам и скрылся за кулисами.
Он оказался в длинном сумеречном коридоре, заставленном и завешанном всевозможным реквизитом. Пахло пылью, потом и дешевыми духами. Заморокин взглянул на свое отражение в лежащем на коробке медном геликоне и бережно поправил прическу.
– Вам кого? – услышал он строгий голос сбоку.
Заморокин оглянулся и увидел перед собой высокого малого в синей форменной куртке с надписью «security». Вместо ответа Заморокин достал из нагрудного кармана пиджака сотенную купюру и сунул ее в карман куртки охранника.
– Принцесса номер восемь, – сказал Заморокин. – Пару слов наедине.
Труженик безопасности быстро посмотрел по сторонам и произнес негромко:
– Еще сотку и все устроим.
– Без вопросов.
Еще одна купюра проделала короткий путь из кармана пиджака в карман синей куртки.
– Давай сюда! – охранник указал на неприметную дверь в стене. – Я ее сейчас приведу.
Заморокин открыл дверь и шагнул в темноту. В ту же самую секунду он почувствовал болезненный тычок в нос чем-то твердым и холодным. Слезы брызнули из глаз. Заморокин моментально сообразил, что в ноздре у него дуло пистолета.
– Ни звука, падла! – услышал он голос.
Сильные руки подхватили его и втащили в комнату. Дверь захлопнулась. Заморокин получил удар по голове и обмяк.
Когда он очнулся, в комнате горел свет. Руки и ноги были неестественно заломаны и сильно болели. Заморокин с удивлением обнаружил себя привязанным к бутафорской колонне. Удивление быстро перешло в ужас. Такой изыск не сулил ничего хорошего. Если с ним хотели поговорить – привязали бы к стулу, если хотели просто убить – то уже убили бы. Ртом дышать было невозможно, он был залеплен скотчем. Заморокин с трудом поднял голову и осмотрелся.
Он увидел двух человек в синих форменных куртках. Одного из них, здорового толстогубого армянина, он тут же вспомнил. Это был Рубен, человек Васконяна, специалист по особым поручениям. Второй был тот самый охранник, которому он дал двести рублей.
Рубен подошел вплотную и наклонился так, что его желтоватые злые глаза оказались прямо напротив глаз Заморокина.
– Узнал меня? – спросил Рубен.
Заморокин кивнул.
– Иннокентий просил передать тебе привет… и вот это, – Рубен поднес к лицу Заморокина яркую картонную пачку с изображением кошачьей морды. – Знаешь, что это?
Заморокин, ничего не понимая, посмотрел на пачку.
– Это еда для кастрированных котов, – спокойным тоном объяснил Рубен. – То есть для тебя, падла!
Заморокина прошиб холодный пот. Он яростно замычал, требуя, чтобы ему освободили рот.
– Что? – Рубен повернул к нему свое ухо. – Говоришь, что ты не кастрированный? Так это дело поправимое. Это мы прямо сейчас уладим. Давай, Сережа! – кивнул он второму и отступил на шаг.
Сережа с нехорошей ухмылкой на лице подошел к Заморокину и взялся за брючный ремень.
Заморокин замычал и принялся извиваться, как уж. Колонна зашаталась.
– Стой спокойно! – Сережа наотмашь ударил его в ухо.
Боль только придала придала Заморокину сил. Он побагровел и раздулся от напряжения. Но веревки оказались прочными. С ужасом, который ему еще никогда не приходилось испытывать, Заморокин почувствовал, как брюки его сползли до колен.
Рубен медленно натянул на руки резиновые хирургические перчатки.
– Это быстро! – сказал он, разминая пальцы. – Чик – и готово.
В руках у Рубена блеснул скальпель.
– Ну-ка, Сережа, отойди.
Охранник с готовностью посторонился. Заморокин продолжал мычать с нечеловеческой неистовостью. Казалось, что он собрался взорваться от внутреннего напряжения, только чтобы не испытывать позорной экзекуции.
– Ты думал, ты самый крутой, да? – сказал Рубен, приближаясь. – Думал, что тебе все можно?
Он аккуратно снял с лацкана пиджака Заморокина седой волосок, посмотрел его на свет и молниеносным движением скальпеля перерезал волосок пополам.
– Видал? – сказал Рубен, наглядно продемонстрировав возможности инструмента. – Все, дружочек. Погулял – и хватит. С Иннокентием такие номера не проходят. Посмотрим какой герой ты будешь без…
Рубен сделал паузу, должно быть, подбирая подходящее слово, но продолжить фразу так и не успел, из дальнего угла комнатки, где находилась высокая металлическая вешалка с ворохом ярких костюмов для шоу, раздался легкий свист.
Рубен и Сережа разом оглянулись. Из-за вешалки вышел высокий рыжий парень с пистолетом в руках. Заморокин узнал в парне Колю-Студента.
– Руки! – спокойно и отчетливо произнес Коля.
Бандиты замерли.
– А ты еще кто такой? – удивленно произнес Рубен.
– Можешь называть меня Багси, – сказал Коля.
– Какой еще Багси? – еще больше удивился Рубен.
– Багси Сигел, – Коля взвел курок. – Руки подними!
Рубен обменялся взглядами со своим напарником, и оба нехотя подняли руки.
– Брось это! – Коля указал на скальпель в руках у Рубена.
Скальпель со звоном упал на пол.
– Лицом к стене! – скомандовал Коля.
Бандиты повернулись к стене. Коля осторожно приблизился к Рубену и приставил пистолет к его затылку. Затем свободной рукой ощупал форменную куртку, извлек из-за пояса пистолет и сунул его себе за пояс. То же самое он проделал со вторым. У Сергея оружия при себе не оказалось.
– На колени! – приказал Коля.
– Слушай, что тебе нужно, а? Может, ты дверью ошибся? – Рубен попытался повернуть голову.
Коля снова приставил к его затылку ствол.
– Сказал на колени!
Рубен, бормоча под нос армянские ругательства, опустился на колени. За ним последовал Сергей.
Коля отступил на два шага назад и встал посередине комнаты. Левой рукой он достал из-за пояса пистолет Рубена и направил его бандитов. Свой пистолет он повернул в сторону Заморокина, который стоял, привязанный к колонне, со спущенными по колено штанами.
– Где Дудкин? – спросил Коля, переводя взгляд с щегольских, с плейбойскими зайчиками, трусов Заморокина на его обмотанное скотчем лицо.
Заморокин замычал и замотал головой. Коля сообразил, что с залепленным ртом тот говорить не сможет. Коля сунул за пояс свой пистолет, подобрал с пола брошенный скальпель и сделал надрез там, где у Заморокина должны были находиться губы.
Заморокин со стоном и хрипом задышал ртом.
– Уф! – сказал он, когда дыхание восстановилось. – А ну, Студент, развяжи меня!
– Багси, – поправил его Коля и снова достал из-за пояса пистолет.
– Что? – не понял Заморокин.
– Я сказал, что меня зовут Багси.
– Черт с тобой! Багси! – воскликнул Заморокин. – Развяжи меня!
Коля не тронулся с места.
– Где Дудкин? – повторил он вопрос.
– Какой еще, к чертям собачим, Дудкин?! – взорвался Заморокин. – Не знаю я никакого Дудкина!
– Дудкин – это тот, кого ты считал курьером Бека, – спокойно пояснил Коля.
– Ах, этот! – вспомнил Заморокин. – Так он же у вас!
– Что? – удивился Коля. – Ты не путай! Дудкин остался у вас.
– Ну, правильно, у нас! А потом он исчез! А вместе с ним два моих лучших человека! Исчезли без всяких следов! Я думал, это вы подсуетились!
Коля нахмурился.
– Ты врешь, – сказал он после некоторого раздумья.
– Клянусь! – выкрикнул Заморокин. – Матерью клянусь, он исчез! Не знаю я, где он! Слушай, Студент… Тьфу ты! Как там тебя…
– Багси.
– Багси! Какое там врешь! Мне только что хотели отрезать… Ты сам видел! Какое там врешь! Развяжи меня, я тебе все отдам! Все, что у меня есть! Только развяжи!
– Ты его убил! – догадался Коля. – Убил Дудкина, а теперь говоришь, что исчез. Знаю я, как у тебя люди исчезают.
– Не убивал! – воскликнул Заморокин. – Матерью клянусь! Чем угодно! Этим клянусь! – Заморокин в порыве отчаянья кивнул вниз, на свои плейбойские трусы. – Не знаю я, где этот твой чертов Дудкин! Чтоб его разорвало!
Коля был в замешательстве.
Рубен с интересом слушавший разговор, стоя на коленях, повернул голову в полоборота и сказал Коле:
– Слышь, друг! Не знает он, где твой кореш. Правда, не знает. У меня на такие вещи глаз наметанный. Давай разойдемся по-хорошему. Ты все что надо спросил, дай теперь нам работу закончить.
– Заткнись! – одернул его Коля.
Но Рубен не унимался.
– Слышь, если убивать его будешь, дай сначала нам дело сделать, потом убивай сколько хочешь. Как друга тебя прошу, Багси-джан!
– Сказал заткнись! – огрызнулся Коля.
Рубен с тяжелым вздохом отвернулся к стене.
– Слушай, Багси, – подал голос Заморокин. – Ну сам рассуди, зачем мне его убивать? Какой смысл? Мы с вами обо всем тогда договорились. Его отвезли в… гостиницу, поили, кормили, ни в чем ему не отказывали. А потом он просто исчез! Как испарился. И спросить не у кого! Два человека, которые его караулили тоже исчезли. Зачем мне его убивать?
– Ты тоже заткнись! – приказал Заморокину Коля.
Он стоял посреди комнатки с двумя пистолетами в руках и думал, что ему делать дальше.
Рубен слегка повернул голову в сторону Сергея.
«По счету три» – беззвучно прошептали его губы.
После того, как Заморокин ушел за кулисы, Болек и Лелек продолжили живо обсуждать конкурсанток. Разговор их напоминал спор игроков на ипподроме перед тем, как сделать ставки. При этом названия «ипостасей» напоминали диковинные клички лошадей: номер «шестой» – Свобода, номер «одиннадцатый» – Радость, номер «четырнадцатый» – Раскрепощенность. Номер «пятый» была слишком тощей и постоянно спотыкалась, у такой на дистанции не было шансов, зато номер «тринадцатый» была хороша во всех отношениях, это сразу чувствовалось по тому, как она не могла устоять на месте и постоянно перебирала ногами, словно рвалась в бой. Волк в разговоре не участвовал, какое-то время он молча разглядывал сцену, словно не замечая, что на ней уже никого нет. Потом молча встал из-за стола и направился в сторону туалета.
Просторный туалет, отделанный кафелем в голубых тонах и благоухающий, как влажный тропический лес, показался Волку уютным. Возвращаться в зал он не торопился. Тщательно вымыл руки, после чего задержался перед зеркалом, оценивая, как сидит на нем недавно купленный по настоянию Ивана темносерый костюм. В повседневной жизни Волк обходился кожаной курткой, но Заморокин, старый пижон, требовал, чтобы в особых, как он выражался случаях, его окружали люди в галстуках. Кривая усмешка сделала обезображенное шрамом лицо Волка еще более ассиметричным. Краем глаза он заметил, как сзади открылась дверь кабинки и из нее вышел человек. Волк моментально узнал его. Это был журналист, которого привезли вместе с курьером от Бека, тот, что оказался потом подполковником РУОПа.
Волк прикрыл лицо рукой и наклонился к зеркалу, сделав вид, что исследует что-то в области своего носа. Журналист даже не взглянул на него. Напевая себе под нос, он быстро вымыл руки и ушел.
«Обложили» – мелькнуло в голове у Волка.
Из кобуры под мышкой он достал пистолет, проверил обойму, сунул пистолет за ремень и вышел в зал. Встав у стены, он быстро осмотрел зал, столик за столиком. Кроме журналиста-подполковника, беседовавшего с какой-то девицей, Волк увидел еще несколько человек типично РУОПовской внешности. Он посмотрел на свой столик. Лелек и Болек продолжали безмятежно болтать друг с другом. Лелек, словно почувствовав на себе тяжелый взгляд Волка, повернул голову в его сторону. Волк сделал ему незаметный знак рукой, приказывая подойти. Лелек быстро понял, что что-то случилось. Улыбка сползла с его лица. Он встал из-за стола и оглядываясь по сторонам пошел через зал к Волку.
– Обложили, – негромко сообщил ему Волк. – В зале РУОП.
– Где?! – ужаснулся Лелек и попытался оглянуться.
– Не оглядывайся! – цыкнул на него Волк. – Я сейчас пойду к Ивану. Вы оставайтесь на месте. Сидите спокойно. Если начнется заваруха, поднимите в зале побольше шуму и прорывайтесь к нам. Понял?
Лелек сглотнул слюну и кивнул.
– Ага.
– Что, ага?! Повтори, – сказал Волк.
– Поднять в зале побольше шуму и прорываться к вам, – повторил Лелек. – Да ты не волнуйся, шумнем как надо! В первый раз, что ли!
– Иди! – сказал Волк, поморщившись.
Лелек развернулся и быстро зашагал обратно к столику.
Придерживая пистолет под полой пиджака и не спуская глаз с журналиста, Волк бочком тронулся вдоль стены по направлению к ступенькам, ведущим за кулисы.
При любом резком движении любого человека в зале Волк готов был стрелять. Но, к счастью, никто не обратил на него внимания. Зрители вели себя как ни в чем ни бывало. Он беспрепятственно пробрался в темный коридор за кулисами. Коридор был пуст. Откуда-то из дальнего конца доносился гул женских голосов и смех. Ничего подозрительного. Он двинулся на голоса, дошел до двери, обклеенной звездами из фольги, с табличкой «Гримерная». Резко распахнул дверь. У Волка зарябило в глазах от блестящих одежд и множества обнаженных женских грудей. Тут же раздались возмущенные крики: «В чем дело?!», «Закройте дверь!», «Хам!»
На крики Волк не обратил ни малейшего внимания, он спокойно перебирал глазами одну вопящую конкурсантку за другой, пока не дошел до номера «восьмого». «Загадка мэтра Версаче» сидела на длинном табурете и подкрашивала губы. Букета лилий ни у нее, ни рядом с ней не было.
Волк закрыл дверь. Стало понятно, что его опередили. Заморокин попался.
Волк огляделся и увидел по соседству с гримеркой малоприметную дверь без таблички. Он подошел. Еще раз огляделся и приложил ухо к двери.
«Ну сам рассуди, зачем мне его убивать? – услышал он голос своего шефа. – Какой смысл? Мы с вами обо всем тогда договорились. Его отвезли в… гостиницу, поили, кормили, ни в чем ему не отказывали. А потом он просто исчез! Как испарился. И спросить не у кого! Два человека, которые его караулили тоже исчезли. Зачем мне его убивать?»
«Ты тоже заткнись!» – резко оборвал Заморокина молодой голос, который показался Волку знакомым.
Волк достал пистолет и взвел курок.
«Раз, два, три» – просчитал он про себя.
Коля так и не понял, что случилось. Он стоял в центре комнаты, с двумя пистолетами в руках. Заморокин у своей колонны, не останавливаясь, твердил про то, что не знает, где Дудкин. Коля ему, разумеется, не верил. Ситуация складывалась так, что его нужно было отвязывать и увозить отсюда в пустующий склад, присмотренный накануне. Коля уже сделал шаг к колонне, но тут одновременно сразу с двух сторон произошло нечто совсем неожиданное. На долю секунды Коле показалось, что он превратился в курицу, и два его глаза видят совершенно разные картинки. Справа Рубен и Сергей, как по команде, резко вскочили на ноги и диким криком бросились на Колю. А слева с адским грохотом разлетелась в щепки дверь и в комнату ворвался огромный человек с перекошенным лицом и с пистолетом в руках. Все, что успел сделать Коля – одновременно нажать на два курка. Грохнуло два выстрела. Вся комната моментально окуталась сизым слезоточивым газом. Колин пистолет был газовым и на этот раз с патроном все было в порядке. Газа в нем оказалось даже больше, чем нужно. Пистолет Рубена был боевым. Пуля попала в светильник на стене, который взорвался с ослепительной вспышкой. Коля, с готовностью поддавшись несильной пистолетной отдаче, опрокинулся на спину, и это спасло ему жизнь, потому что Волк, влетевший в комнату вместе с остатками двери, услышав выстрелы, мгновенно разрядил обойму в сизое облако. Одна из пуль Волка попала в плечо Сергею, и он с истошным воплем рухнул на пол. Волк же по инерции долетел до середины комнаты и всей своей гигантской массой врезался в летевшего ему навстречу Рубена. Они столкнулись в газовом облаке, как два локомотива в тумане. Удар был страшен, но оба сумели удержаться на ногах. Волк пришел в себя первым. Отравленный газом воздух жег и царапал легкие, глаза казалось вот-вот выскочат из орбит, и все же он сумел зафиксировать положение противника и правильно рассчитать свой коронный удар, благодаря которому в свое время стал чемпионом Ленинградского военного округа по боксу. Огромный кулак, просвистев по кратчайшей траектории, обрушился на переносицу Рубена. Удар оказался для Рубена совершенно неожиданным, как и все остальное, что произошло за последние три секунды. Издав короткий возглас, в котором удивления было больше, чем боли, он легко оторвался от пола, пролетел метра три и упал на стену. Именно так – упал на стену. Потому что фанерная перегородка, которая служила стеной в закулисных помещениях клуба «Паранойя» не выдержала тяжести мощного тела Рубена и тут же рухнула, открыв для всеобщего обозрения гримерную, забитую переодевающимися конкурсантками. Поднявшийся тут же невообразимый визг действовал на уши, ничуть не хуже, чем слезоточивый газ на глаза. Если перевести в тротиловый эквивалент, то мощности этого визга хватило бы для полного разрушения городского квартала. Девицы всей бригадой бросились было к выходу, но первые две споткнулись о поваленные вешалки, и у выхода образовалась куча мала, состоящая из обнаженных тел, перьев, ярких тряпок, размазанного грима и термоядерного визга.
Рубен, тем временем, все-таки ухитрился подняться из-под обломков стены. В сизой дымке он нашел глазами очертания своего обидчика, взял в руки высокий табурет с металлическими ножками и с табуретом наперевес двинулся в бой.
Волк, практически полностью ослепнув, месил кулаками воздух перед собой и кричал:
– Иван! Иван! Где ты?
Заморокин, ничего не видя из-за слезоточивого газа, и ничего не слыша из-за истошного визга конкурсанток, тихо плакал, повиснув на своей колонне. Он вдруг вспомнил, впервые за много лет, про Иисуса Христа, про распятие и про конец света, и ему стало очень себя жалко.
Коля ничком лежал на полу, обмотав голову колючим от люрекса куском материи. Среди всего этого адского грохота, воплей и визга он размышлял, почему всегда получается так – стоит ему что-то задумать, обязательно выходит черт знает что.
Обиходов вернулся за свой столик с намерением выпросить у Ниночки еще кружку пива.
– Где вы были? – взволнованно зашипела на него Людочка.
– В туалете, – простодушно ответил Обиходов.
– Почему так долго!?
– Ну, знаешь ли, – развел руками журналист. – Это нетактичный вопрос.
– Заморокин ушел! – сообщила Людочка. – И этот второй, который был с ним, тоже!
– Куда ушел?
– За кулисы!
Обиходов посмотрел на столик перед сценой, за которым остались только два похожих друг на друга громилы.
