Текст книги "Человек, которому всегда везло (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 69 страниц)

  -Помоями нас облили суки хранцузские. Добро хоть не помочились еще на голову! -пояснил причину столь странного явления Федор.

  -Сашка мы нашли подходящее место, где можно легко взобраться наверх. Или мы завтра все тут ляжем до единого, или я этим скотам устрою п...ц! -культурный штабс-капитан матерился крайне редко, исключительно пребывая в крайнем раздражении. Теперь без вариантов: поутру или егерям явиться пушной зверек, или тем, кто сейчас пьет водку и беззаботно горланит веселые песни на холме.

  Было всем приказано отдохнуть пару часов перед боем, но уснуть у Александра уже не получилось, нервы на пределе, только-только руки не трясутся, и есть отчего. Драться на холодном оружии ему еще ни разу в жизни не доводилось, да были тренировки, но... как увидишь перед собой, перед самым лицом отточенную до блеска сталь, так и сразу возникает желание оказатся подальше от такого "подарка". Скоро рассвет и все решиться, или французы их трупы сбросят в ров штыками, или они возьмут этот чертов люнет – "нет ужаса сильней в бою, чем ожидание атаки", кто сказал уже не вспомнить ни за что, но так оно по жизни и есть оказывается, дьявольски верно... А если так сутки ждать или не дай бог дольше, свихнешься ведь определенно.

  Атаку назначили на рассвете, они ударят на врага с первыми лучами солнца, когда часовым сильнее всего хочется спать. Одного из своих бойцов штабс-капитан отослал обратно с запиской об этом изменении, не предусмотренном первоначальным замыслом. Теперь Денисов рассчитывал не просто взобратся на люнет, но и проникнуть внутрь укрепления и если получится, то пербить артиллеристов, привести к молчанию расположенную там батарею. Что будет с ними, если первая рота не успеет выйти на исходный рубеж или ее преждевременно обнаружат враги, никто из оставшихся 36 "охотников" старался не думать. Александр долго всматривался в темноту, кажется там заметно какое-то смутное движение, или это просто игра воспаленного воображения, когда принимаешь воображаемое за действительное? Не может быть, чтобы не успели подойти, не должны... совершенно неожиданно помогли в этом затруднении ему, французские артиллеристы. С того вражеского берега с шипением и треском в небо по опрокинутой крутой параболе ушла осветительная ракета и вскоре, завершая полет, плюхнулась обратно вниз, прямо в темные воды Пассарги, спустя пятнадцать минут в небо взлетела еще одна и так почти всю ночь продолжалась иллюминация... Теперь в неверном свете горящего пиротехнического состава ракет можно было кое-что разглядеть: свои их не бросили, не оставили на произвол судьбы! Там в темноте, на полпути к люнету, укрытые только травой и легким ночным туманом лежали на земле нижние чины и офицеры первой роты и ждали условного сигнала, недолго им придется ждать, времени до рассвета осталось мало – всего лишь два часа.

  -Ничего, что земля сегодня холодная, на подъем наши злее будут, когда пойдут на штурм! -шепнул ему на ухо штабс-капитан.

  -Иван Федорович, почему французы их не замечают и ничего не предпринимают? Я же вот вижу, хоть и с трудом?

  -Да уж зрением тебя господь не обидел, ничего разобрать не могу, сколько не вглядывался. И над рекой небольшой туман, дымка должна искажать очертания предметов. Но полагаю не в этом дело – они ожидают видеть идущую колонну, но никак не ползущую по-пластунски! А еще у тех наверху, на люнете не иначе праздник вчера был, судя по тому как они орали-шумели и по обилию сброшенных в ров пустых штофов из под горячительных напитков.

  .........................................................

  Сашка с трудом удерживается на месте, чуть было не сорвался вниз, шейка штыка не самая лучшая опора для ступни – режет как ножом даже через толстую резиновую подошву кирзового сапога. Приходиться прижиматься всем телом к стенке оврага, нащупывая малейшие неровности для того, что бы не свалится вниз. Вот уж не предполагал он, что когда-нибудь придется в жизни заниматься скалолазанием. До верха еще далеко, а вот штыков более нет в запасе – кончились проклятые, немного не рассчитал штабс-капитан, буквально на пару-тройку метров. Ребята отдали ему два тесака, все равно в бою это скорее обуза, чем надежное оружие, придется использовать их. Ценой неимоверных усилий удается продвинуться еще на пару метров, вот край уже совсем рядом, но до него вытянутым рукам не хватает сантиметров двадцать – такая малость, поневоле позавидуешь орангутангу... обезьянам наверное проще в такой ситуации, у них руки длиннее. В ход идет последний резерв и малая саперная лопатка, столь удачно послужившая сегодня егерям безжалостно превращается в последнюю точку опоры, в последнюю ступеньку...

  Все – он влез, он наверху... можно перевести дух, первый маленький шаг к победе уже сделан, но успех надо немедленно закрепить, а заодно и веревку по которой пойдут остальные бойцы. Вот этот пенек средних размеров, остаток сломанного дерева пожалуй подойдет для такой цели, "шлюпочный" узел пальцы вспомнят сами...

  Опасность! Тело словно само бесшумно ушло с открытого пространство в сторону кустов, коротким быстрым перекатом, и Александр замер вжимаясь в землю. В учебке, в свое время его долго мучили, обучая правильно ползать, перекатыватся и маскироваться. Там в Афганистане эта хитрая наука почти не пригодилось, всегда удавалось найти подходящую груду камней для укрытия. Зато тут и сейчас, вбитые давным-давно в солдата-срочника жестоким инструктором пополам с кровью и потом навыки передвижения на поле боя, только, что определнно спасли ему жизнь. Он успел в последнюю секунду убраться с пути совершающего обход вражеского часового, чуть бы промедлил и пожалуйста – получи штык промеж лопаток. Враг двигался неспешно, и почти бесшумно, едва шаркая по утоптанной глине тропинки потертыми до дыр солдатскими ботинками, но впереди бдительного стража следовал такой крепкий дух алкогольного перегара, что не учуять его было невозможно даже обладателю хронического насморка. Молодец Денисов, он правильно все рассчитал, одобрил в душе Сашка выбор своего командира. Солдат начала 19-го века привык встречать противника грудью в открытом бою, а вот в конце двадцатого принято прятаться и наносить внезапные удары, это сейчас и произойдет. Насвистывающий фальшивый мотивчик француз с ружьем в положении "на плечо" ничего не заметил, пройдя мимо замершего в траве рядом с тропой Александра, теперь осталось убедиться, что противник один, и следом за ним не движется второй – подчасок...

  Бросок, метры стремительно тают под ногами, еще секунда-другая и утративший бдительность враг надежно взят на удушающий прием, не зря он все же вспоминал самбо, вот теперь и пригодилось в деле. Все прошло просто невероятно удачно, ничто не звякнуло, не брякнуло, не пискнуло – ни единого предательского звука не раздалось в ночной мгле, звенящей трелями сверчков, да еще редко-редко какие-то неизвестные пташки покрикивали. Громоздкое ружье француза снабженное длинным грозным штыком мягко плюхнулось в густой куст малины и там застряло, лишь легко хрустнули молодые упругие веточки под тяжестью оружия. Александр не выпуская захвата и стараясь не производит лишнего шума мягко положил обмякшее тело противника на землю, и тут его мозг ледяной иглой пронзила мысль – а сколько времени же надо держать, чтобы задушить человека наверняка? Ранее никогда не приходилось выполнять этот прием "по-боевому" и соответствующего опыта у него просто не было, да и не могло быть. Если француз очнется раньше времени и заорет, их тотчас обнаружат и считай все пропало. Минута, другая, третья – и он не выдержал, подал сигнал остальным – короткий условный свист прорезал тишину. Спустя несколько минут над кромкой оврага выросла лохматая голова его приятеля, и вот уже Григорий рядом. Состоялся быстрый немой диалог, общались исключительно жестами и мимикой: "Дорезать его?" и взмах ножом в подтверждение намерения – "Не знаю, вроде и так готов?". Александр наконец рискнул разжать уже затекшие от напряжения руки, и тут же проверил пульс на горле у не подающего видимых признаков жизни часового, действительно получилось, он его задушил.

  Между тем из оврага появился штабс-капитан, длинный клинок в ножнах был подвязан у него за спиной, как меч у пресловутого голливудского "горца", Александр даже невольно улыбнулся, настолько поразило сходство с героем нашумевшего в свое время блокбастера, что нервное напряжение спало. Но что это такое? Командир беззвучно бьет себя по голове и жестами показывает унтер-офицеру на ружье и валяющийся прямо на тропе, козырьком вверх, кивер часового. Для вящей убедительности Денисов в конце этой немой пантомимы изобразил еще и "страшное лицо". Сашка вскочил как ужаленный змеей, ну конечно, как он дурак мог забыть! Если часовой один, то за ним вполне могут наблюдать из лагеря противника и как только силуэт на фоне ночного неба исчезнет на продолжительное время, там или объявят тревогу или отправят разводящего с группой поддержки, разбираться в чем дело. Его же ведь проинструктировали заранее и не один раз... ну как так можно?

  Секунда и чужой громоздкий кивер на его голове, ну и запах от него, не подхватить бы тут еще и "животных" для полного комплекта. Ружье вскинуто на плечо и теперь Сашка будет изображать часового, пока Гриша и Иван Федорович вытаскивают наверх одного за другим остальных бойцов их маленького отряда.

  Первые лучи светила прорезают далекий горизонт на востоке, скоро... скоро все начнется, теперь счет пошел уже на минуты. Спит беспечно за толстыми земляными стенками люнета вражеский бивак, отдыхают от нелегких ратных трудов и люди и оружие. Составлены в пирамиды знаменитые ружья образца 1777 года, эти стволы и штыки славно поработали на всех ратных полях многочисленных сражений в Европе, создавая славу сперва молодой французской республики, а затем и империи великого Наполеона. Это основное стрелковое оружие Великой Армии Бонапарта, модель 1777 года модифицированная в IX году нового летосчисления.

  Цена ровно 24 франка вместе с принадлежностями, общая длина 1.52 метра плюс еще 44 сантиметра приходится на штык, длина ствола 1.137 метра, калибр 17.5 мм, вес со штыком 4.946 кг. Вес пули до Революции составлял 25.5 граммов, а после 23. Последняя характеристика может слегка озадачить кого угодно: какое отношение политические перипетии могут иметь к весу пули одного и того же ружья? Дело в том, что как более тяжелые, так и более легкие пули гладкоствольного ружья изначально были по диаметру несколько меньшими, чем калибр. Зазор был необходим, чтобы не произошло разрыва оружия из-за неизбежных неровностей внутренних стенок ствола. Чем больше было несовершенств и брака в производстве, тем больше возрастала вероятность такого исхода. Именно поэтому из-за падения качества производства ружей в период Революции – было приказано изготовлять не 18 пуль из фунта свинца (французский фунт – 459,51 г), как это делалось ранее, а больше – 20. Уменьшение веса и диаметра пуль, а следовательно, и увеличение зазора, конечно, несколько уменьшило убойную силу и точность стрельбы, зато сделало более безопасным использование ружья в бою. После восстановления нормального производства вооружения в эпоху Консульства было решено, тем не менее, не возвращаться к старому весу пуль – также из соображений безопасности и заодно экономии.

  Если бы эти ружья-ветераны могли говорить, о чем бы они рассказали внимательному слушателю? Наверное, немало смогли бы поведать разных историй... Они ведь видели и жаркий песок у подножия древних пирамид Египта и ледяную грязь бывшей "Ржечи Посполитной", пыль почти всех дорог Европы забилась в невидимые поры-щели их прикладов. Но сегодня день особый, этому оружию предстоит открыть еще одну и совсем не славную станицу в истории наполеоновских войн... По воле случая это оружие попало в руки вчерашнего рекрута, а ныне российского солдата, он впервые на войне и не может похвастаться подвигами. Но все когда-то случается в первый раз...

  Штабс-капитан Денисов чуть не заорал от восторга, когда наконец увидел вражеский люнет изнутри во всех деталях. Это определенно был еще один подарок злодейки-судьбы, столь часто в последние годы обижавшей и его и вообще все российское воинство в целом. Мало того, что противник, уповая на исключительную силу позиции, грубо нарушил все общепринятые тогда правила несения караульной службы, так они еще и лагерь свой оказывается разбили совершенно неправильно. Точнее тут было даже два отдельных бивака разделенных промежутком в добрых пятьдесят метров, большой и маленький. Вчерашние сыновья торговцев и плотников получив из рук императора Наполеона офицерские эполеты, через чур возгордились и слишком далеко зашли в подражании "бывшим королевским" аристократам-офицерам. Они умышленно расположились отдельно от своих подчиненных, поставили свои палатки вдали от грязного и вшивого солдатского "быдла".

   Серые тени бесшумно точно призраки возникли из кустов прямо за белыми парусиновыми шатрами офицерского бивака... Минута и составленные в пирамиды ружья мирно спящих французов обрели новых хозяев, вторая – и беспечный караул уснул вечным сном, а за ним и командный состав французского батальона, расплата за разгильдяйство наступила быстро. Когда Александр наконец понял, что изображать далее часового бессмысленно и добрался до первого лагеря, там уже все закончилось. "Прошли по тылам мы, держась, чтоб не резать их сонных...", не прав бард Высоцкий – колоть штыком лежащих оказывается намного удобнее и быстрее, не надо даже нагибаться. И не запачкаешься лишний раз чужой кровью...

   С офицерами и охранением люнета покончено, егеря в грязных разорванных мундирах собрались маленькой неровной кучкой вокруг своего командира. Теперь он – единственная их надежда и опора... он один должен принять единственное правильное решение. Впереди лежит большой лагерь, а там не менее 400 французов по самым скромным подсчетам. Этих переколоть легко и играючи, как они только что положили более полсотни человек в малом офицерском биваке, уже не выйдет, будет жестокий бой и скорее всего для многих из них, если не для всех – последний?

  Штабс-капитан замер на краткий промежуток времени, словно оценивая обстановку, и вдруг внезапно отбросил ружье с окровавленным штыком и резко метнулся в сторону ближайшей амбразуры люнета. Сашка не сразу понял, что задумал Денисов, но вскоре дошло, как и до всех – ПУШКИ! Вот их спасение, ведь отступить уже поздно, а после всего того, что натворили и в плен пожалуй не возьмут. Тут же рядышком за валом люнета перед амбразурами стоят и скучают шесть новеньких орудий, заряженных еще вчера вечером картечью, они терпеливо караулили весь день 13-егерский и вот дождались, встречайте родимые... Ругаясь шепотом и спотыкаясь о разбросанные кругом какие-то ведра, бочонки и ящики, бойцы бегом кинулись разворачивать тяжелые шестифунтовки жерлами в сторону палаток спящего неприятельского лагеря. 100-150 метров – дистанция идеальная, особенно если в стволах картечь, первый и единственный залп из шести орудий все и решит. Денисов как черт лихорадочно метался между пушками выставляя прицел и подбадривая, подгоняя своих людей. Между тем в большом лагере французы уже проснулись и зашевелились, но явных признаков тревоги там пока не было, ни барабан ни сигнальный горн не нарушили еще девственную тишину утра.

  -Иван Федорыч... не могем поднять ево, здеся винт заело... не ворочается идол такой-сякой!

  -Суй полено под хобот, да сперва правилом его приподними вверх, а вы двое на ствол навалитесь спереди! Живее братцы, живее, надо спешить!

  .........................................................

  -Сашка!!! Мы успели! Все, настало время и пора будить французов! -на одном духу выпалил штабс-капитан, теперь уже можно говорить, и даже орать и петь песни, теперь все равно, сейчас свое веское слово скажет сам "бог войны".

  Старинный пистолет с колесцовым замком, не подвел хозяина, отработал как часы – да он и по устройству с ними схож немного, где только Денисов его добыл, какими неведомыми путями? Может еще шведы "подарили" под Полтавой этот антиквариат предку штабс-капитана? Скорее всего именно они, прежде чем на экскурсию в Сибирь направится, российские оружейники такой сложной и дорогой системы всегда избегали, исключение делалось разве, что для одних царей.

  Хлопнул одиночный выстрел и в лагере внизу заметались между палатками, забегали, завопили на сотни голосов белые фигурки – тревога. Верх беспечности и презрения к противнику – оказывается, они даже спать легли, раздевшись до нижнего белья, как принято в мирное время!

  Александр невольно вздрогнул, вспомнив, что как раз в эту минуту по условному сигналу, там вдали – между болотом и изгибом реки первая рота встанет с земли. Начнется дикий забег на время, где роль секундомера судьи будет выполнять восьмиорудийная батарея, расположенная на позиции за Пассаргой. Остается надеяться, что нижние чины смогут добежать до люнета и взобраться на вал, прежде чем вражеские артиллеристы успеют выставить новый прицел и развернуть правилами громоздкие орудия в сторону внезапно появившейся новой цели. Полковник, правда, обещал устроить демонстрацию у кромки леса, и отвлечь на время внимание французов, но насколько этот прием поможет первой роте заранее сказать нельзя. Враг вполне может уделить внимание двум целям сразу, ресурсов у него для такой задачи хватает.

  За рекой пока тихо, зато в люнете вот-вот начнется кромешный ад, все готово. Понеслось... ударила точно тяжким молотом по наковальне первая пушка и крики команд унтер-офицеров в лагере противника сразу же сменились воплями боли, а затем страха и отчаянья. Отстрелялась вслед вторая и третья тотчас присоединились к товарке, заполняя воздух сотнями завывающих на все лады маленьких круглых чугунных посланцев смерти, четветрая, пятая... Шестая не выстрелила... что же случилось? Александр опрометью бросается туда и видит: его приятель Гришка тычет раз за разом пальником в полку орудия и не замечает видимо от волнения, что фитиль уже давно погас и едва дымится. Ну ничего, головня из тлеющего неподалеку костра вполне сгодится, сейчас... только подождите немного... дам я вам прикурить.

  Ну и жахнуло, он оказался слишком близко от выстрелившей пушки, надо было отойти еще хоть на шаг или на два. Сквозь звон в ушах с трудом пробиваются рубленые слова команды: "Держаться вместе, не отставать и вперед не забегать. Надо выбить их с центральной линейки! Вперед!". Шатаясь, точно пьяный Александр, на ходу подбирает с земли, затем перехватывает тяжелое трофейное ружье наперевес и кидается бегом вместе со всеми, стараясь не отстать. Там впереди мгновение назад правила бал ее величество картечь картечь, а сейчас будет работать скромный труженик войны – штык.

  Армейский идиотизм неистребим и вечен, как воздух, вода и камень, можно сказать, что это своего рода закон природы. Он одинаково свойственен любой эпохе, любой нации и любой армии. Здесь в начале 19-го века Александр уже сталкивался с эти явлением не раз и не два и не три. Но сегодня этот фактор сработает на победу 13-го егерского полка. Дорожки присыпанные речным песочком, палатки строго выравненные по линеечке – это есть у всех, это уже проходили, это еще со времен первых римских легионов заведено в армии. А вот здесь французы придумали нечто свое и новое, можно сказать эксклюзивно новшество, соорудив длинные козлы для хранения оружия прямо на центральной линейке лагеря, заменив ими традиционные пирамидки на три-четыре ружья возле палаток. Выглядит это "изобретение" красиво и может быть даже оправдано, но в другое, в мирное время... В результате этого полезного нововведения, как минимум три четверти французских пехотинцев, спасаясь от обстрела картечью, вынуждены были временно покинуть свой лагерь без ружей, они просто не смогли до них добраться под огнем. Нет, спору нет, для проверки сохранности и содержания оружия такой способ хранения идеален. Идет себе неторопливо сержант вдоль длинного ряда, покуривает глиняную трубку и подмечает наметанным глазом, где пятнышко ржавчины на стволе, а где кремень неплотно зажат в тисках, не надо бегать от палатки к палатке, точно собака высунув язык. Но вот случилось беда, в лагерь, как снежная лавина с горы, влетел штабс-капитан Денисов со своими молодцами, они не раздумывая пинками повалили на землю эти хитро-мудрые козлы вместе с составленными туда ружьями, и теперь французским пехотинцам не просто надо добраться до своего оружия, но нужно еще и отбить его силой у противника.

  Скоротечный жестокий бой, кипевший в лагере напоминал по сути беспорядочное броуновское движение, где единственной крупной молекулой был сплоченный и ощетинившийся штыками вокруг штабс-капитана Денисова и поручика Яковлева отряд егерей. Отдельные мелкие группы солдат противника налетали на этот "ежик" и тотчас отражались прочь. Временами немногим, уцелевшим после шквала картечи французским сержантам удавалось сплотить более-менее крупный отряд из своих подчиненных и кинуть на егерей, но каждый раз метко брошенная сильной рукой граната вынуждала врагов вновь рассеяться. Одиночек и мелкие группы отбивали дружными действиями, каждый вражеский штык встречали как минимум три своих. На левом фланге "кофейные банки" во врага кидал Александр, на правом главным гранатометчиком был Григорий, остальные бойцы, к великому сожалению, опыта обращения с этим полезным оружием не еще имели. Пока на поле боя установилось шаткое равновесие, ни одна из сторон не смогла одержать верх. Хозяева игрового поля никак не могли реализовать свое численное преимущество, а гости до подхода подкреплений были вынуждены придерживаться тактики активной обороны. Удар, еще удар, штык отбивает штык, пронзительный лязг железа, мелькает в воздухе занесенный над чьей-то головой приклад и хриплый мат из перекошенных ртов – не разобрать на каком языке и говорят, противник снова отскакивает, напоровшись на жесткую стальную щетину. Убитых в такой "неправильной" схватке немного, куда больше выходит легкораненых. На рожон никто отчаянно не лезет, не сумев пробить брешь в рядах егерей, очередной враг проворно отбегает назад, чтобы спустя несколько минут попробовать счастья еще раз в другом месте. Одна сторона эпизодически швыряет во врага гранаты, другая пустила в ход все что попалось под руки вплоть до пустых бутылок из под вина и водки.

  На левом, вплотную примыкающем к фасу укрепления фланге, где орудовал Александр установилось временное затишье и почти все бойцы моментально перебрались на правый к Денисову. Они тут остались втроем: он, Федор и еще один солдатик, которого почему-то по недоразумению прозвали Цыганом, хотя ничего специфического от "кочевого племени" во внешности парня не было. Минуту назад бойцы удачно отбили очередную попытку французов добраться до валяющихся позади егерей ружей. Цыгану даже удалось смертельно ранить одного из нападавших, благо только у двоих врагов было боевое оружие, а остальные шли в бой с чем "бог послал" – от шанцевого инструмента, до палаточных кольев и обычных палок и сучьев. Отбив атаку, нижние чины расслабились на краткий миг, и это их чуть не погубило.

  Откуда-то из-за уцелевших после обстрела солдатских палаток раздался дикий рев, словно там появился медведь или лев и на опешивших от неожиданности егерей выскочил новый противник. Александр считался рослым среди уроженцев начала 19-го столетия, а этот бугай был выше его на целую голову. Никогда еще не приходилось Сашке ранее встречать в 1800-х столь крупного мужика, обычно народ здесь среднего и ниже роста, акселерация – это век ХХ. По внешности великан более всего смахивал на некий гибрид шимпанзе и медведя: широченные плечи, маленькая головка дебила, и увитые буграми железных мыщц руки чуть не до колен. Длинное и тяжелое дубовое правило, окованное по концам металлом, выглядело в его лапах совершенно несерьезно, словно игрушечная тросточка. Но орудовал он своим оружием виртуозно. Вжик, шмяк, мелькнуло в воздухе правило – и Федька попытавшийся парировать выпад нового врага прикладом улетел метров на пять в сторону, впечатался задом в полотно палатки. Еще вжик, бум, хлоп – и со стоном опустился на колено Цыган, пытаясь прикрыться от следующего выпада стволом ружья. Сашка отработанным движением подставил под удар деревянного лома свой приклад – так его учили. Раздался мерзкий хруст дерева, и в его руках остается только жалкий обломок ружья. Мелькнула в голове совершенно неуместная теперь мысль, а ведь у них тоже видать воруют. Нечистый на руку подрядчик заменил, положенный для приклада дорогой крепкий орешник, куда более дешевой осиной или даже сосной, как легко срезало точно бритвой – излом чистый и гладкий. Он швырнул в великана как дротик свой обломок, целясь штыком ему в лицо, но не сработало – промахнулся. В этот момент Цыган, уже частично оправившийся от контузии ухитрился достать обезьяно-медведя удачным выпадом снизу вверх прямо с колен, кончик штыка вошел великану на три пальца под ребра. Другому, нормальному человеку, бы такого ранения хватило за глаза, но этот только дико, точно зверь взревел и снова вскинул вверх свою длинную дубину. Сашка в этот момент попытался вытащить из ножен кортик, но протянутая за оружием рука неожиданно нащупала нечто другое.

  У него же сохранился сзади за поясом заряженный пистолет! Другие нижние чины уже давно отстрелялись в самом начале схватки, кто как сумел и выкинули совершенно бесполезные в рукопашном бою однозарядные "пушки", а он занятый метанием гранат не успел. Увидев наведенный на него ствол француз резво отскочил назад, для такой здоровой туши он двигался с поразительной скоростью. Осечка... неужели выкрошился кремень, или на полке нет ни грамма пороха? Пальцы лихорадочно взводят курок по-новому, проклятый замок словно в сговор с врагом вступил, сдирает кожу как наждаком. Противник между тем подступает снова поигрывая правилом словно ребенок барабанной палочкой, а на помощь Цыгана надежды уже нет. Грозное оружие легко взлетело, вверх и сейчас обрушиться на Александра сокрушительным молотом, уклонится он не сможет, поздно... Но Сашка успел за мгновение до рокового удара вторично надавить на спусковой крючок, последовал легкий щелчок и на полке замка взвилось небольшое облачко дыма, затем оглушительно хлопнул выстрел, отдача была невероятная чуть кисть руки стрелку не вывихнула, из подобных пистолетов ему стрелять еще не доводилось. Бугай утробно захрипел, дернулся всем телом, и как-то неестественно стал валиться назад и одновременно набок – влево, его грозная дубина завершая начатое движение прошла в стороне от Сашки лишь кончиком больно царапнув его по бедру и разорвав слегка штанину форменных шаровар.

  -Епть!!! Ну и образина! Ты его стрелил? Лександр дай ищо гранат у нас опять хранцы проклятые кучкуются! -это подскочил сзади Григорий, -Проредить их сволочей надобно!

  -Возьми, но эти последние, -он протянул товарищу сумку с двумя оставшимися "жестянками".

  Григорий тут же убежал прочь, на правом фланге опять закипела интенсивная драка, а Александр, пользуясь передышкой, стал осматривать остатки своей маленькой армии. Из-за палатки пошатываясь вышел, нет точнее выполз Федор, если судить по внешнему виду, то с ним все в порядке. С Цыганом хуже, кажется у него перелом ключицы, надо бы шину наложить парню, но пока совершенно некогда, опять лезут справа французы, правда на этот раз только четверо. Сашка направил на одного из врагов уже разряженный пистолет и демонстративно щелкнул курком, Цыган вскинул свое ружье и Федька отгадав замысел унтера тоже стал имитировать прицеливание. Старый солдатский трюк, которому его научил единственный полковой ветеран, фельдфебель Матвей в этот раз сработал: "Не та пуля страшна, что летит, а та что в стволе сидит!". Правда, сейчас в стволах у нашей троицы было пусто, единственный заряд Александр выпустил несколько минут назад, а у остальных не было при себе патронных сумок, не рассчитывали ведь они на возможность ведения огневого боя. К счастью французы об этом печальном недоразумении не знали, и противник не рискнул идти на выстрел, видимо запал и желание драться у наполеоновских вояк уже давно на исходе.

  Но где же свои, где застряла первая рота – недоумевал и уже начал беспокоится Сашка. Со стороны берега между тем уже минуть пять доносился шум частой пушечная пальбы, вражеская батарея за рекой проснулась и открыла интенсивный огонь, вот только по кому они стреляют? Проклятое воображение уже услужливо рисовало Александру поле перед укреплением сплошь заваленное окровавленными телами в темно-зеленных мундирах старого "екатерининского" образца, и траву из зеленой вдруг ставшей красной, но неожиданно из ближайшей амбразуры послышались столь знакомые каждому российскому солдату командно-матерные выражения. Сейчас эта свирепая ругань была на слух благозвучнее любой музыки, ибо означала, что сослуживцы все же успешно дошли, они добрались до люнета!

  -Федька давай сюда, надо помочь подняться нашим! -и они кинулись к земляной стенке укрепления.

  Первым наверх по приставленной к стенке оврага лестнице пулей взлетел их батальонный командир, или точнее по текущему состоянию полу-батальонный, полк недавно сильно сократился в составе, правда вовсе не вследствие боевых потерь.

  -Где...!!! Е... мать! -вторая часть фразы видимо означала "Принимайте моих людей живее, отбросьте вон те бревна слева и справа, они мешают проходу!"

  Александр с Федором с невиданным ранее энтузиазмом, откуда только силы взялись, кинулись выполнять распоряжение, а офицер размахивая обнаженной шпагой побежал на помощь к штабс-капитану Денисову, там как раз намечалсь новая стычка с противником.

  .........................................................

  Бой был закончен в течении нескольких минут, появление первой роты все и решило в пользу российской императорской армии – враг увидев прибывшее подкрепление счел за лучшее отступить на противоположный берег. Французы бежали, провожаемые беспорядочным ружейным огнем, ведь Пассарга здесь оказалась местами чуть ли не по колено – не река, а настоящий ручей. Вновь прибывшие и разгоряченные забегом под французской картечью егеря рвались вслед за противником в погоню. Офицерам и унтер-офицерам стоило большого труда прекратить это неорганизованное преследование и вернуть нижних чинов обратно в люнет. Наступило кратковременное затишье, первый тайм они отыграли, последует ли за ним второй – пока неизвестно...