Текст книги "Психология"

Автор книги: Петр Рудик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

Представления, таким образом, играют роль мотива действия: между представлением-мотивом и самим действием устанавливается механическая ассоциативная связь, обеспечивающая непосредственное наступление действий вслед за определяющим его представлением («закон ассоциации мотива и действия»). Воля развивается в процессе многократного перехода мотива в действие. С точки зрения интеллектуалистической теории воспитание воли сводится к укреплению путём повторных упражнений, ассоциативных связей между представлениями целей и соответствующими движениями.

Иной ответ на вопрос о побудительных причинах волевой деятельности человека давали психологи эмпирической школы, придерживавшиеся эмоциональной теории воли (Вундт, Рибо). Единственной причиной волевого акта они считали чувства. В основе волевой деятельности, по этой теории, лежит стремление испытать или продлить удовольствие и избежать страдания. Действия человека вызываются эмоциями, переживаемыми им ее данный момент. Представления, не сопровождаемые чувствами, остаются всего лишь «холодными идеями», не способными вызвать даже самое простое движение руки.

Волевые стремления возникают не там, где всё для человека безразлично, а там, где окружающие его люди, предметы, возникающие у него мысли и идеи окрашиваются чувствами, делающими их привлекательными или отталкивающими, возбуждающими в нём к себе положительный ила отрицательный интерес. С точки зрения эмоциональной теории воспитание воли должно осуществляться через воспитание чувств: воля человека может быть сильной или слабой только в той степени, в какой этими качествами отличаются лежащие в её основе чувства.

Интеллектуалистическая и эмоциональная теории воли не признавали самостоятельности волевых процессов. Они считали волю явлением вторичного порядка, строящимся на базе других, основных процессов сознания или представлений, или чувств. Приверженцы волюнтаристической теории воли (Джемс) стояли на противоположной точке зрения и утверждали самобытность и изначальную независимость воли от чувств и представлений. По их учению, представления и чувства сами возникают из волевого начала, являющегося первенствующим в сознании человека. Основу сознания, по этой теории, составляют стремления и влечения, побуждающие человека к действию; только на их базе возникают и развиваются представления и чувства.

По этой теории, основу воли составляют «моторные идеи», которые следует отличать от движений. «Воление есть чисто психическое явление, которое всегда налицо там, где есть устойчивое состояние сознания в виде моторной идеи»; что же касается сопровождающих моторную идею действительных движений, то они представляют второстепенное явление, обусловленное нервными процессами, соответствующими данной идее.

Если нервные центры действуют правильно, то движение обычно выполняется. Но отсутствие по тем или другим причинам движения, этого «добавочного явления», ничего не меняет в волевом процессе: воление как психический процесс остаётся вполне реальным. По этой теории, для воспитания воли достаточно добиться возникновения у ребёнка устойчивого состояния сознания в виде той или другой моторной идеи.

При всём своём различии эти идеалистические теории воли характеризуются одной общей всем им чертой: при анализе побудительных причин волевой деятельности человека они не выходят за пределы самой психики и видят основу волевого акта в том или другом входящем в его структуру психическом же процессе. Они пытаются найти побудительные причины воли внутри самого волевого процесса, выдвигая на первый план те или другие из присущих ему психических моментов – или представление, или чувство, или стремление.

Такая постановка вопроса приводит к тому, что воля начинает рассматриваться идеалистически, как замкнутый в себе субъективный психический процесс, развивающийся по внутренним, присущим ему как таковому психологическим закономерностям, вне всякой связи с личностью человека в целом, оторвано от условий его общественной и трудовой жизни.

Материалистический анализ проблемы воли показывает, что способность к произвольным действиям, как и все другие психические функции человека, возникла и развивалась в процессе исторического развития человека, в связи с развитием труда и общественных отношений.

Исходным моментом любого волевого акта, его основной побудительной причиной является не какое-либо входящее в структуру волевого акта психическое переживание, а испытываемые им потребности, без удовлетворения которых невозможна жизнь человека. Определяющим моментом в волевом процессе всегда являлась человеческая практика. Все желания и хотения человека, представления о целях его действий и средствах к их достижению являлись не чем иным, как выведенными из опыта знаниями о том, чем и как можно удовлетворить его неотложные потребности. Генетически произвольные действия возникли из потребностей, являясь психическими процессами, направленными на их удовлетворение.

Волевые процессы отнюдь не являются врождёнными, подобно безусловным рефлексам и инстинктам животных. Воля человека возникает, развивается и совершенствуется в процессе жизни индивидуума в связи с его общественной и трудовой деятельностью.

Приобретаемые в течение жизни потребности испытываются человеком двояко: с одной стороны, как переживание действительных нужд, неотложно требующих своего удовлетворения, а с другой – как осознание потребностей в форме тех или других представлений. Это осознание является важнейшей стороной воли, наиболее существенной для её возникновения и развития. Исходным моментом для этого осознания всегда бывает наличие того или другого затруднения, мешающего человеку удовлетворить внутренно переживаемую потребность с помощью бессознательной деятельности подобно тому, как это делает животное. Эти трудности являются толчком к осознанию потребности, а в дальнейшем – к сознательному подбору средств для её удовлетворения.

В воспитании воли большую роль должно играть надлежащее, педагогически обоснованное развитие потребностей детей и учащейся молодёжи. Надо иметь в виду, что от того, какие потребности свойственны данному человеку, во многом зависят и качества его воли. Вот почему воспитание воли надо начинать ещё в раннем детском возрасте с привития воспитанникам надлежащих потребностей и способов их удовлетворения. Без разрешения этой задачи ни о каком правильном воспитании воли не может быть и речи.

Потребности человека связаны с условиями его жизни. Именно окружающая действительность во всех многообразных её проявлениях даёт громадный материал для возникновения тех или других потребностей у детей. К сожалению, этот процесс возникновения, развития и укрепления потребностей обычно проходит без надлежащего руководства со стороны воспитателей. Часто мы считаемся с потребностями детей лишь тогда; когда они у них уже возникли, и мало заботимся о том, чтобы своевременно развить у них те потребности, которые считаем нужными.

Исследование процесса возникновения и развития потребностей у детей применительно к различным возрастам и разработка наиболее эффективных методов педагогического воздействия на правильный ход этого процесса составляют важнейшие задачи психологии. К сожалению, в этом вопросе пока ещё сделано очень мало.

Заботы о правильном развитии потребностей являются очень важными. Однако не меньшее значение для воспитания воли имеет также и развитие психических процессов, входящих в структуру волевого акта. Первое, с чем мы сталкиваемся, когда приступаем к изучению воли, это тесная связь волевых процессов с движениями, с действиями. К чему бы мы ни стремились, на что бы ни была направлена наша воля, мы можем достигнуть поставленной цели, только совершив определённые движения.

«Всё бесконечное разнообразие внешних проявлений мозговой деятельности, – писал Сеченов, – сводится окончательно к одному лишь явлению – мышечному движению. Смеётся ли ребёнок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создаёт ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге – везде окончательным фактом является мышечное движение».

Нередки, однако, случаи, когда волевой акт может выразиться и в удержании от выполнения того или другого движения. Ученик во время урока может испытать сильное желание заговорить с товарищем на постороннюю тему, повернуться в связи с этим спиной к доске и даже встать и пересесть на другую парту. Однако он подавляет это своё желание, остаётся спокойно сидеть на месте и продолжает слушать объяснения учителя. Возникшее у ученика стремление к движению задержано сознанием определённого правила, пониманием того, что можно и чего нельзя делать во время урока. В подчинении этому правилу и проявилась в данном случае воля ученика.

Однако не трудно видеть, что этот, как и другие подобные примеры, только подтверждает громадную роль движений в волевом процессе: для того чтобы удержаться от одних движений, мы должны совершить другие, им противоположные. Сдерживая свой кашель, когда мы сидим в зрительном зале и сознаём, что кашлять здесь нельзя, мы подавляем деятельность мышц, связанных с рефлекторным действием кашля, произвольно напрягая для этого другие, задерживающие кашель мышцы. Таким образом, положение, гласящее, что воля человека всегда находит своё выражение в мышечных движениях, остаётся непреложным. Воспитание воли может протекать только в процессе деятельности, причём не последнюю роль играет в этом процессе степень овладения движениями собственного тела, которые необходимы для совершения того или другого волевого акта.

Отличительной особенностью произвольных действий является их сознательный характер, находящий своё выражение в сложной совокупности психических процессов, среди которых необходимо отметить следующие:

1. Наличие того или другого побуждения к совершению волевого акта или в форме осознания, хотя бы и слабого, возникшей потребности, требующей своего удовлетворения, или осознания трудностей, которые при этом возникают, или осознания внешних воздействий в виде ощущений и восприятий, связанных с выполняемой в данный момент деятельностью.

2. Представление цели действия. При отсутствии такого представления действие теряет свой произвольный характер, перестаёт быть целенаправленным действием. Каждое произвольное действие характеризуется тем, что в конце его получается результат, намеченный в представлении человека ещё до начала действия.

3. Представление средств, необходимых для достижения намеченной цели. При отсутствии или недостаточной ясности этих представлений волевой акт окажется или неосуществимым (незнание средств не позволит человеку выполнить действие), или несовершенным (выполнение действия будет протекать безотчётно, без контроля со стороны сознания).

4. Намерение осуществить данное действие, без чего даже при ясном представлении целей и средств действие может оказаться невыполненным.

5. Волевое усилие, выражающееся или в сосредоточении внимания на выполняемом действии, или в побуждении себя действовать, несмотря на возникшие трудности и препятствия на пути к достижению поставленной цели.

Необходимой частью произвольного действия является также выполнение соответствующей деятельности, направленной на достижение поставленной цели с помощью намеченных средств и находящей своё выражение в тех или других рабочих операциях. Совершаемые нами произвольные действия всегда имеют вид сознательного поступка, в основе которого лежит обдуманное намерение и план.

Вместе с тем человек проявляет свою волю в крайне разнообразных действиях, психологическая структура которых отличается различной степенью сложности. В своих проявлениях воля человека связана со всеми его психическими функциями. Знание структуры этих психических процессов очень важно для правильного разрешения проблемы воспитания воли. Произвольные действия органически связаны с процессами мышления, с пониманием условий и обстоятельств, в которых приходится действовать человеку. Их можно определить как действия, совершаемые в соответствии с характером и степенью понимания человеком объективно существующих связей и отношений между вещами.

Следует отличать размышление, связанное с волевыми действиями, от мышления, направленного на приобретение или уточнение знаний: к знанию нас приводит изучение (являющееся в основном ознакомлением с результатами, итогами мышления других людей); размышление же приводит к поступку, т. е. к произвольному действию.

В произвольных действиях мышление и воля взаимосвязаны. Если без мышления не может быть настоящего сознательного волевого акта, то и обратно, само мышление правильно осуществляется только в связи с деятельностью. Оторванное от практического разрешения жизненных задач, мышление становится неспособным правильно осуществлять присущую ему функцию понимания сущности и взаимной связи явлений. Только в процессах волевого действия оно находит своё полное и плодотворное осуществление и развитие.

Отличительной особенностью произвольных действий является их сознательная целеустремлённость, что требует определённой степени сосредоточенности внимания на их выполнении. Способность к произвольным действиям развилась у человека в связи с трудовой деятельностью. Как указывает К. Маркс: «Кроме напряжения тех органов, которыми выполняется труд, во все время труда необходима целесообразная воля, выражающаяся во внимании, и притом необходима тем более, чем меньше труд увлекает рабочего своим содержанием и способом исполнения, следовательно, чем меньше рабочий наслаждается трудом как игрой физических и интеллектуальных сил».

Произвольные действия играют огромную роль в жизни человека. Без произвольных действий немыслима трудовая деятельность. С помощью их человек разрешает важнейшие задачи, выдвигаемые перед ним жизнью. Анализ произвольных действий имеет большое значение для психологии спорта, поскольку все физические упражнения, составляющие содержание любого вида спорта, являются по своему существу действиями произвольными.

Какой бы вид физических упражнений мы ни взяли, он будет отличаться особенностями, характерными для произвольных действий. Гимнаст, подходя к снаряду, знает, какое упражнение и как он будет выполнять; бегун на старте знает, каким будет стартовый сигнал и что он должен сделать в ответ на этот сигнал; горнолыжник, взойдя на трамплин, знает, что и как он должен сделать для того, чтобы его прыжок был удачным и далёким, и т. д.

Процесс обучения и тренировки в любом виде спорта основан на сознательном усвоении спортсменом необходимых для данного вида спорта действий и движений, а это требует, чтобы эти действия и движения выполнялись им произвольно, т. е. со знанием цели и средств действия.

То же самое имеет место и на соревнованиях. Когда спортсмену приходится метать диск, он уже владеет рядом соответствующих приёмов – взять диск, совершить замах, переступить ногами, сделать оборот и т. д. Когда он выпускает диск из руки, он вкладывает в бросок максимум энергии, что сопровождается полным сознанием того, как это надо сделать. Когда у него диск вырывается из руки помимо его желания, он ясно чувствует, что сделал не то, что надо.

Точно так же и в боксе спортсмен, ведя нападение и стремясь победить противника, действует вполне осознанно: ясно представляет себе характерные особенности противника, каков его стиль борьбы, активный или вялый у него удар, быстр ли он в своих действиях или медлителен, уверен в себе или теряется, смущается. Эти знания ему необходимы для организации и осуществления собственных произвольных действий.

Тренер в процессе обучения и тренировки должен обращаться к сознанию своего ученика, добиваться сознательного усвоения им техники того или другого спортивного действия. Знание закономерностей, которым подчинены произвольные действия человека, необходимо тренеру для правильной постановки процесса обучения и тренировки.

Физиологические основы произвольных действий

Произвольные действия осуществляются с помощью движений, выполняемых главным образом скелетной мускулатурой. «Главнейшим органом, деятельность которого исключительно направлена на внешний мир, – говорил И. П. Павлов, – является скелетная мускулатура».

Общим физиологическим законом работы скелетной мускулатуры является «движение ко всему, захватывание всего, что сохраняет, обеспечивает целость животного организма, уравновешивает его с окружающей средой – положительное движение, положительная реакция; и наоборот, движение от всего, отбрасывание, выбрасывание всего, что мешает, угрожает жизненному процессу, что нарушило бы уравновешивание организма со средой – отрицательная реакция, отрицательное движение».

Для выполнения движений организм человека имеет более 600 скелетных мышц. Работа этих мышц протекает не изолированно, разобщённо, а всегда согласованно друг с другом. В любом совершаемом человеком движении всегда принимает участие ряд мышц, действующих строго координирование.

Это регулирование работы мышц производится центральной нервной системой: «в отношении мышц и многих желез, как рабочих органов,– говорит И. М. Сеченов,– нервная система представляет собрание разнообразных регуляторов их деятельности». Ни одна мышца не может сократиться или расслабиться без воздействия со стороны нервных центров, раздражение которых связано с этим движением. «Нервная система есть всегда инициатор деятельности рабочего органа».

Нервные центры произвольных движений сосредоточены в двигательном участке коры, который расположен в области передней центральной извилины головного мозга. Функции этих центров строго дифференцированы: раздражение нервных центров верхнего отдела передней центральной извилины связано с двигательными импульсами к мышцам ног, среднего отдела – к мышцам рук и туловища, нижнего отдела – к мышцам головы, языка, губ, гортани. Наиболее обширными являются отделы двигательного участка коры, иннервирующие мышцы пальцев рук, а также мышцы органов речи (голосовых связок, языка).

Гистологический анализ двигательного участка коры показывает наличие в его пятом слое гигантских пирамидной формы нервных клеток, получивших название клеток Беца по имени впервые описавшего их в 1874 году профессора анатомии Киевского университета В. А. Беца. От этих клеток начинаются нервные волокна, связывающие их со скелетными мышцами и составляющие так называемый двигательный пирамидный путь. Нервные волокна, образующие этот путь, доходят до двигательных клеток передних рогов спинного мозга, не прерываясь в промежуточных отделах мозга и лишь перекрещиваясь в продолговатом мозгу: благодаря этому перекрещиванию двигательный участок левого полушария головного мозга иннервирует мышцы правой половины тела, и наоборот.

По пирамидному пути проходят нервные импульсы, связанные с произвольными движениями. Нарушение его деятельности приводит к двигательным параличам в соответствующих группах мышц, причём уничтожается не только возможность произвольного сокращения тех или других мышц, но и участие парализованных членов в сложных действиях, например в акте ходьбы. Это привело И. М. Сеченова к утверждению, что «пирамидальный путь у человека представляет единственный путь для двигательных импульсов к мышцам, все равно идет ли дело о произвольном движении того или другого члена в отдельности или о сочетании их движений в акте ходьбы». Таким образом, механизм координации нервных импульсов при произвольных движениях у человека находится целиком в больших полушариях головного мозга.

Несколько впереди двигательного участка коры расположена так называемая премоторная зона, раздражение клеток которой связано с импульсами, идущими по экстрапирамидному пути: волокна, берущие начало в премоторной зоне, прерываются синапсами в соответствующих центрах переднего и среднего мозга, которые, таким образом, получают возможность участвовать в регулировании движений.

Однако это регулирование имеет своеобразный характер: оно обеспечивает плавность, слитность движений. Нарушение деятельности премоторной зоны и экстрапирамидного пути не приводит к двигательным параличам, возможность выполнять движения сохраняется, но они становятся неловкими, нарушается тонус мышц, происходит ухудшение выработанных ранее двигательных навыков, а новые сложные двигательные навыки не образуются.

Таким образом, произвольные движения регулируются нервными импульсами, исходящими из пирамидных клеток двигательного участка коры по пирамидному пути при дополнительном воздействии импульсов, исходящих из клеток премоторной зоны по экстрапирамидному пути. Однако эти двигательные (эфферентные) клетки выполняют свою регулирующую функцию не сами по себе, а под влиянием нервных возбуждений, получаемых от чувствительных (афферентных) клеток двигательного участка коры. Как говорит И. М. Сеченов, «самой существенной стороной в деятельности нервных регуляторов является согласование движения с чувствованием».

В этом согласовании необходимое участие принимают соответствующие центры чувствительной области двигательного участка коры, расположенной позади от передней центральной извилины параллельно двигательной области этого участка. Здесь находятся кинэстезические нервные клетки, к которым приходят центростремительные импульсы от рецепторов, расположенных в органах движения. Благодаря раздражению этих кинэстезических клеток мы ощущаем наши движения и имеем о них двигательные представления.

И. М. Сеченов придавал огромное значение в регулировании движений «мышечному чувству», которое возникает в результате деятельности этих клеток, называя его «главнейшим руководителем сознания в деле координации движений». По Сеченову, мышечное чувство представляет собой одно из орудий ориентации животного в пространстве и времени.

Оно присуще как слепому, так и зрячему и состоит в способности человека чувствовать и оценивать с известной степенью точности «всякое изменение в относительном положении частей собственного тела, равно как и самый акт перемещения их, происходит ли последнее пассивно, или произведено сокращением мышц. Ощущения, которыми сопровождаются такие перемены,... несмотря на их смутность, играют руководящую роль в деле координации сокращений отдельных мускулов... Чувственные основы тех понятий, которые мы выражаем словами верх, низ, перед, зад, правое, левое, прямо, вперед, поворот, подъем, наклон, скорый, медленный, отрывочный и пр., суть показания мышечного чувства».

Благодаря мышечному чувству всякая перемена в положении рук, ног, туловища, как и всякое движение этих частей тела, определённым образом ощущается нами, и мы «тотчас же узнаем по ним происшедшую перемену в положении члена и произведшее эту перемену движение».

Также и И. П. Павлов подчёркивал, что «в коре имеются относящиеся к скелетному движению афферентные клетки, что соответствует нашему представлению, и затем эфферентные клетки, что соответствует нашему действию». Благодаря этому двигательный участок коры представляет собой важнейший из внутренних анализаторов – анализатор движений: «двигательная область коры, – говорит И. П. Павлов, – есть такой же анализатор скелетно-двигательной энергии организма, как другие ее области суть анализаторы разных видов внешней энергии, действующей на организм».

Кинэстезические клетки связаны в своей деятельности с двигательными (эфферентными) клетками, благодаря чему «раздражению определённых кинэстезических клеток в коре отвечает определённое движение, как и обратно: пассивное воспроизведение определённого движения посылает в свою очередь импульсы в те кинэстезические клетки коры, раздражение которых активно производит это движение».

Будучи связаны с пирамидными клетками двигательной области, кинэстезические клетки органически участвуют в сложном анализе и синтезе двигательных импульсов, обеспечивая тем точное соответствие совершаемых человеком движений как характеру самого действия, так и разнообразным меняющимся условиям, в которых оно выполняется.

Эта связь кинэстезических клеток с пирамидными, по-видимому, не является врождённой, а возникает и совершенствуется в процессе жизнедеятельности человека, что вполне согласуется с общепризнанной характеристикой произвольных действий как не врождённых способов поведения, а приобретаемых в течение жизни.

«В этом физиологическом представлении о произвольных движениях, – говорит И. П. Павлов, – остаётся не разрешённым вопрос о связи в коре кинэстезических клеток с соответствующими двигательными клетками, от которых начинаются пирамидальные эфферентные пути. Есть ли эта связь прирождённая или она приобретается, вырабатывается в течение внеутробного существования? Вероятнее второе. Если она потом постоянно в течение всей жизни расширяется и совершенствуется, естественно предположить, что и первое время индивидуального существования высших животных и особенно человека, когда последний месяцами обучается управлять своими первыми движениями, идёт именно на образование этой связи».

Через кинэстезические клетки двигательный участок коры связан в своей деятельности со всей корой, с представительством в ней всех находящихся во взаимной ассоциативной связи корковых концов анализаторов. При произвольных движениях благодаря этому кинэстезические клетки могут раздражаться не только мышечно-рецепторными импульсами, но и импульсами, идущими от центральных отделов других (зрительного, слухового и т. д.) анализаторов, деятельность которых важна для выполнения данного произвольного действия.

Анализируя опыты Н. И. Красногорского с образованием двигательных условных рефлексов у собаки на различные раздражения, И. П. Павлов подчёркивает: «Ясно, во-первых, что кинэстезическая клетка, раздражаемая определённым пассивным движением, производит это же движение, когда раздражается не с периферии, а центрально; во-вторых, что кинэстезическая клетка связалась как со слуховой клеткой, так и с клеткой пищевого раздражения, вкусовой, так как она теперь приводится в деятельное состояние раздражениями, идущими от них обеих, и, в-третьих, что в этой связанной системе клеток процесс раздражения движется туда и обратно, т. е. в противоположных направлениях, то от кинэстезической клетки к вкусовой, пищевой (при образовании связи), то от пищевой к кинэстезической (в случае пищевого возбуждения собаки)».

Наличием двусторонней связи кинэстезических клеток с двигательными пирамидными клетками и с клетками центральных отделов других анализаторов объясняется механизм так называемых идео-моторных актов, в которых движение возникает в связи с мыслью о нём. «Давно было замечено, – говорит И. П. Павлов, – и научно доказано, что, раз вы думаете об определенном движении (т. е. имеете кинэстезическое представление), вы его невольно, этого не замечая, производите».

Психологи-идеалисты видели в этом факте доказательство активности духовного начала в человеке, зависимости материальных движений от духовных процессов. И. П. Павлов даёт этому явлению единственно правильное материалистическое объяснение.

Отмеченные факты не являются чем-то исключительным. Если мы закроем глаза и мысленно представим себе, что падаем в какую-либо сторону, например вправо, то при достаточной ясности этого представления мы почувствуем, что и на самом деле начинаем падать вправо (особенно, если при этом мы находимся в неустойчивом положении, например стоим на бревне, поднятом на полметра от земли). Вам придётся напрячь мышцы левой стороны туловища, чтобы удержаться в равновесии.

Человек, стоящий на краю пропасти, чувствует, как его неудержимо влечёт вниз; он должен сделать большое усилие, чтобы удержаться от падения. Зрители, наблюдающие игру в футбол, сами того не замечая, делают много, хотя и не резко выраженных, но действительных движений, соответствующих наблюдаемому ими ходу игры, – поворотов туловища, движений ногами и т. д.

Идео-моторные акты очень часты в автоматизированных действиях, например, когда мы встаём, ходим, бегаем, пишем, работаем, разговариваем и т. д. Во всех этих случаях соответствующие двигательные импульсы возникают в результате центрального (а не периферического) раздражения кинэстезических клеток.

Идео-моторные акты возможны только в отношении заученных движений, с которыми мы имели неоднократно дело в нашем предшествующем двигательном опыте. В процессе этого опыта установились прочные связи кинэстезических клеток с другими частями коры, в результате чего исходящие из этих участков возбуждения вызывают соответствующую деятельность кинэстезических клеток и возникновение импульсов к движению в двигательных пирамидных клетках.

Связь двигательного участка коры с корковыми концами всех других анализаторов играет первостепенную роль в физиологическом механизме произвольных действий. Лишь благодаря этой связи произвольные действия имеют сознательный характер, могут производиться по представлению, в связи с намеченной целью и планом действия.

Нарушение этой связи двигательного участка с другими частями коры приводит к потере целенаправленности совершаемых человеком действий, нарушается единство и взаимосвязь произвольных действий, они теряют свою системность и устойчивость, легко меняют свою направленность под влиянием тех или других случайных побочных раздражений, нередко превращаются в ряд разобщённых движений.

При нарушении, хотя бы временном, связей двигательного участка с другими частями коры человек может забыть, для чего он начал данное действие, почему он пришёл в данную комнату, взял данную книгу. Ему надо затратить иногда большое усилие, чтобы восстановить прерванные связи и сознательно продолжить начатое действие. Всё это говорит о том, что произвольные действия могут иметь место лишь при наличии связи кинэстезических клеток со всеми другими клетками коры, что они являются результатом суммарной деятельности коры.

«Таким образом, – говорит И. П. Павлов, – кинэстезические клетки коры могут быть связаны, и действительно связываются, со всеми клетками коры, представительницами как всех внешних влияний, так и всевозможных внутренних процессов организма. Это и есть физиологическое основание для так называемой произвольности движений, т. е. обусловленности их суммарной деятельностью коры».

Таков анатомо-физиологический нервно-мышечный аппарат, с помощью которого осуществляются произвольные движения. Как говорит И. М. Сеченов, для произвольных движений нет ни особенных двигательных нервов, ни особенных мышц: все они выполняются с помощью тех же нервно-мышечных приборов, что и невольные движения, однако как результат суммарной работы всей коры. Это положение имеет основополагающее значение для правильного понимания физиологического механизма произвольных движений.