Текст книги "Столица Российской империи. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века"

Автор книги: Петр Кошель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Здание величественно и нарядно. Оно поражает роскошью и разнообразием украшений, но одновременно кажется стройным и соразмерным. Несмотря на огромную протяженность фасадов, они не выглядят монотонными. Растрелли чередует выступающие вперед и отодвинутые вглубь части здания, дает фасаду глубокую профилировку, чем усиливает игру света и теней, прибегает к особой расстановке колонн. Размещенные в два яруса – одна над другой, – эти колонны располагаются то группами, то попарно, то по одной с различными интервалами, подчиняясь сложному единому ритму. И как бы продолжением вертикальных линий, образуемых колоннами, являются бронзовые скульптуры и вазы, установленные вдоль парапета над крышей. Нарядный облик придают дворцу и многочисленные белые наличники окон, обрамленные разнообразными лепными узорами и украшениями. Сочетание трех цветов – зеленого (стены), белого (колонны и наличники окон) и золотисто-серого (лепные украшения) – подчеркивает парадную и величественную красоту здания.

Не менее парадно оформил Растрелли и внутренние апартаменты дворца. Но лишь немногие из них сохранили в какой-то степени былой облик. В один из холодных декабрьских дней 1837 года, когда усиленно топили печи, искры из дымохода через отверстие душника воспламенили деревянную стену в Петровском зале и внезапно возник пожар, бушевавший в течение трех дней. Огонь почти полностью уничтожил дворец. Архитекторы В. П. Стасов и А. П. Брюллов, руководившие восстановлением Зимнего дворца и отдельных его залов, внесли в декорировку много нового. Перестройка помещений происходила и позже. И все же некоторые из них, в частности Главная лестница, напоминают о блестящем парадном стиле, в котором Растрелли оформил интерьеры дворца.

Пройдем, начиная осмотр музея, из вестибюля по направлению к Главной лестнице.

Длинная галерея, по которой мы движемся, с полукруглыми сводами потолка и ритмично повторяющимися пилонами, со стенами и потолком спокойного белого тона, должна подготовить нас к восприятию пышного убранства Главной парадной лестницы Зимнего дворца. Еще только приближаясь к ней, мы получаем первое яркое впечатление: на фоне ниши, в обрамлении колонн, сверкает белизной мраморная скульптура, блистают покрытые позолотой лепные узоры на стене, сверху льются потоки света.

Красота этой лестницы раскрывается постепенно. Находясь еще на нижних ступенях, неожиданно ощущаешь огромные ее размеры. Высоко над головой мы видим многоцветную роспись: в голубом небе, среди облаков, над вершинами гор парят фигуры богов. Это огромный плафон (картина на потолке работы художника Ф. Градицци) с изображением богов на горе Олимп.

Здесь сразу ощущаешь простор, обилие воздуха и света. Кажется, что он проникает отовсюду – не только из больших окон, но и со стороны глухих стен, где зеркала отражают его лучи, создавая иллюзию большей освещенности. Поднимаясь по боковым маршам, любуешься скульптурами возле окон и зеркал, стройными пилястрами, затейливыми завитками позолоченных узоров лепки. И, наконец, с боковых площадок, подобно заключительному аккорду, открывается взору еще более величественное зрелище: гигантская колоннада из десяти монолитных серых колонн сердобольского гранита поддерживает полукруглые своды потолка, украшенные лепкой, позолотой и кариатидами.

После пожара 1837 г. начались огромные работы по восстановлению дворца, в которых участвовало до восьми тысяч рабочих. Архитектор В. П. Стасов, осуществлявший общее руководство строительством, постарался вернуть былой облик не только наружным фасадам здания, но и ряду интерьеров. Он во многом сохранил характер убранства Главной лестницы, внеся, однако, определенные коррективы с учетом требований и вкусов своего времени. Так, до пожара колонны и стены лестницы были покрыты розовым искусственным мрамором (стукко). Стасов же устанавливает гранитные колонны, применение которых для украшения интерьеров явилось одним из его новшеств. Он прибегает и к иному цветовому решению: серый цвет колонн сердобольского гранита сочетается с белым тоном стен. Взамен погибшего плафона был помещен новый. Позолоченную резьбу по дереву заменила золоченая лепка. Были внесены и другие изменения, но общий парадный и торжественный характер лестницы был сохранен. Во времена Растрелли ее именовали Посольской. Гости из-за рубежа и послы иностранных держав поднимались по ее ступеням. И уже на лестнице, при входе во дворец, они могли представить себе богатство и могущество страны, с которой им предстояло иметь дело. Недаром сам Растрелли писал о том, что он строил Зимний дворец «для одной славы всероссийской». Позднее лестница получила название Иорданской, так как по ней проходила, направляясь к Неве, царская семья во время празднования крещения, первое же крещение, согласно церковной легенде, происходило на реке Иордан.

Величие и подлинный размах, присущие этому творению Растрелли, вдохновляли позже и других архитекторов, которые вслед за ним оформляли многочисленные залы дворца. Но прежде чем направиться в эти парадные залы, ставшие музейными помещениями сравнительно недавно, познакомимся со старыми зданиями музея, пройдем туда, где еще во второй половине XVIII в. начали складываться первые его коллекции.

Поднявшись на верхнюю площадку лестницы, проходим в двери налево и через Фельдмаршальский зал направляемся в коридор, украшенный ткаными коврами-шпалерами работы западноевропейских мастеров XVI—XVIII вв.

Другая дверь, расположенная в центре, против лестницы, ведет в Аванзал, с которого до пожара начиналась анфилада парадных помещений, расположенных вдоль набережной Невы. Зал оформлен архитектором Стасовым; на потолке его плафон «Жертвоприношение Ифигении».

Фельдмаршальский зал был отделан в 1833 г. по проекту архитектора А. А. Монферрана, а после пожара фактически заново и в другом стиле декорирован Стасовым. Ранее здесь находились портреты русских фельдмаршалов.

Затем по переходному коридорчику пройдем в Малый Эрмитаж – соседнее с Зимним дворцом здание. Это Павильонный зал, созданный в 1764—1775 гг. по проекту архитектора Ж.-Б. Валлена-Деламота павильон, который позднее был назван Малым Эрмитажем. Малый Эрмитаж, по сравнению с другими помещениями музея, невелик. Находящиеся рядом с ним два других здания в соответствии со временем их постройки стали называть Старым Эрмитажем и Новым Эрмитажем.

Первоначально во втором этаже этого здания находилось несколько помещений, в одном из которых располагался застекленный зимний сад. Здесь росли деревья, были устроены цветники, летали птицы.

В 1856 г. архитектор А. П. Штакеншнейдер на месте зимнего сада и соседних с ним помещений создает большой Павильонный зал. Штакеншнейдер – эклектик, неслучайно он сочетает в оформлении этого зала черты различных стилей: элементы мавританского искусства, архитектуры Возрождения и античности. Несмотря на это, Павильонный зал кажется удивительно нарядным, просторным, пронизанным светом и воздухом. Дневной свет попадает в него через окна, расположенные со всех четырех сторон. Стройные ряды белых мраморных колонн в центре зала поддерживают легкую, изящную галерею, сообщающуюся с хорами. Сверкают, переливаясь разноцветными огнями, двадцать восемь хрустальных люстр. Мерно, капля за каплей, падает вода с четырех «фонтанов слез», украшающих стены. Привлекает внимание вмонтированная в пол мозаика. Она создана в 1847—1851 гг. в Петербургской Академии художеств мастерами В. Е. Раевым, И. С. Шаповаловым, С. Ф. Федоровым, Е. Г. Солнцевым и повторяет (в наполовину уменьшенном масштабе и с некоторыми изменениями) мозаичные изображения, найденные в 1780 г. при раскопках древних римских бань – терм императора Тита. В зале находятся также мозаичные столы работы итальянских и русских камнерезов.

Павильонный зал находится на втором этаже. Взгляните в окна, и вашему взору предстанет неожиданная картина: с одной стороны, далеко внизу – набережная Невы, а с другой – на уровне Павильонного зала – сад. Это одно из модных в XVIII в. сооружений, характерных для ряда дворцовых комплексов, так называемый Висячий сад. В помещениях под Висячим садом находились царские конюшни и манеж. Позже в перестроенных залах разместили выставки музея.

Над каменными сводами, на которых покоится сад, поверх специальной металлической прокладки был насыпан полутора-двухметровый слой грунта, посажены деревья и кустарники, устроены цветники, аллеи, небольшой фонтан, установлены скульптуры. Зимой здесь устраивали снежные горки для катания на санках, а летом для забавы выпускали из клеток павлинов, фазанов, голубей, белок и других зверюшек. О существовании Висячего сада в Петербурге многие даже не знали – ведь во дворец простых людей совсем не пускали, а с улицы сад не виден.

Галереи, находящиеся рядом с садом, постепенно заполнялись многочисленными картинами, скульптурой, а также другими ценными и редкими вещами, которые приобретались в различных странах послами и специальными агентами и привозились в Петербург для украшения Эрмитажа.

Так постепенно в XVIII в. формируются коллекции будущего музея. В 1764 г. у негоцианта Гоцковского в Берлине было куплено собрание картин (главным образом голландской и фламандской школ). Это поступление положило начало систематическому пополнению музея. Именно поэтому 1764 г. принято считать датой основания Эрмитажа как музея. В дальнейшем были приобретены большие коллекции графа Кобенцля (1768 г.), графа Брюля (1769 г.), собрание Кроза (1772 г.), лорда Уолполя (1779 г.), графа Бодуэна (1781 г.) и ряд других.

В Павильонном зале находится довольно любопытный экспонат – часы «Павлин». Они созданы в Англии мастером Джемсом Коксом в XVIII в., в период, когда особенно увлекались диковинными и необычными механизмами. В застекленной клетке расположены дуб и несколько фигурок птиц и белок. В центре этой группы находится павлин, который во время боя часов поворачивается, распуская пышный хвост, и двигает головой. «Оживают» и его соседи – сова вертит головой и хлопает глазами, петух, широко открывая клюв, кукарекает. Для того чтобы определить время, смотрят на гриб, расположенный около дерева. Внутри его шляпки вращались два диска (один над другим), а в прорези виднелись начертанные на них цифры – обозначение часов и минут. Часы были куплены в 1780 г. Г. А. Потемкиным в подарок Екатерине II. В Эрмитаж они попали в 1797 г. и являются, таким образом, одним из самых ранних экспонатов музея.

В 1771—1787 гг. рядом с «Ламотовым павильоном» на набережной Невы архитектором Фельтеном было построено здание, получившее в дальнейшем название Старого Эрмитажа. А в середине XIX в. для размещения разросшихся коллекций создается специальное помещение музея – Новый Эрмитаж, в 1850 г. законченный архитектором Н. Е. Ефимовым под руководством В. П. Стасова, по проекту Л. Кленце.

Для того чтобы начать осмотр этих зданий и расположенных в них выставок, следует спуститься по Советской лестнице и пройти в Двадцатиколонный зал.

Советская лестница, построенная в середине XIX в. архитектором Штакеншнейдером, получила свое название в связи с тем, что через ее подъезд проходили члены Государственного совета, направлявшиеся на заседания, происходившие под председательством царя. Лестница связывает три здания: переходным коридорчиком она сообщается с Малым Эрмитажем, с противоположной стороны – вдоль линии набережной располагается Старый Эрмитаж (здесь, во втором этаже, помещается выставка итальянского искусства), двери в центре (против окон) ведут в залы выставки голландского искусства, находящиеся в здании Нового Эрмитажа. Плафон на Советской лестнице – работа французского художника Ф. Дуайена (XVIII в.) – «Добродетели представляют Минерве русских юношей».

На площадке второго этажа Советской лестницы стоит большая малахитовая ваза, исполненная на Екатеринбургской фабрике в 1843 г. в технике «русской мозаики» (тонкие пластинки камня, искусно составленные вместе так, что образуется красивый узор, наклеиваются на основу с помощью специальной мастики). Чудесные произведения камнерезного искусства, созданные на этой уральской фабрике, а также на Петергофской (самой старой в России, возникшей при Петре I) и алтайской Колыванской фабриках, украшают многие залы и лестницы Эрмитажа – крупнейшей сокровищницы русского цветного камня.

Широко использовался камень и в оформлении самих залов. Так, в Двадцатиколонном зале, где расположена выставка италийских ваз, колонны созданы мастерами Петергофской гранильной фабрики из серого сердобольского гранита. Весь пол в этом зале выложен мозаикой, составленной из нескольких сот тысяч кусков камня.

Одним из самых замечательных творений русских камнерезов прошлого является знаменитая Колыванская ваза. Созданная из красивого камня – ревневской яшмы, – она поражает своими размерами, красотой формы и совершенством обработки материала. Высота вазы более двух с половиной метров, большой диаметр чаши – пять метров, малый – свыше трех. При весе в девятнадцать тонн (это самая тяжелая в мире ваза, выполненная из твердого камня), она не выглядит громоздкой. Тонкая ножка, удлиненная овальная форма чаши, расчлененной с боков и снизу радиально расходящимися «ложками», соразмерность частей придают ей изящество и легкость. Ваза изготовлена из глыбы камня, которую в течение двух лет обрабатывали на месте находки, а затем тысяча рабочих доставила ее за пятьдесят верст на Колыванскую фабрику, прорубая для этого дороги в лесах и создавая переправы через реки. Непосредственно над выполнением самой вазы, создававшейся по проекту архитектора А. И. Мельникова, мастера Колыванской гранильной фабрики трудились в течение двенадцати лет, закончив работу к 1843 г. В Петербург ее доставили с большим трудом, в разобранном виде (ваза состоит из пяти частей, причем основная из них – чаша – монолитна). До Урала вазу везли на специальной телеге, в которую впрягали от ста двадцати до ста шестидесяти лошадей. А далее по Чусовой, Каме, Волге, Шексне и Мариинской системе переправили на барже до места выгрузки на набережной Невы. После предварительного укрепления фундамента семьсот семьдесят рабочих установили ее в зале Эрмитажа, где она находится и в настоящее время.

В Эрмитаже есть отделы первобытной культуры, античного мира, культуры народов Востока, нумизматики, западноевропейского искусства, научно-просветительский, реставрационный и истории русской культуры.

Экспозиция музея занимает свыше 350 залов. В год сюда приходит 3,5 млн. человек.

Отдел истории русской культуры создан в Эрмитаже сравнительно недавно, в 1941 г. Однако многие памятники, входящие в состав его собрания, находились здесь с давних пор. Это около 230 тысяч экспонатов, составляющих ныне фонды отдела.

В собрании памятников русской культуры значительное место занимают разнообразные по характеру произведения прикладного искусства работы выдающихся изобретателей, народных мастеров.

В XVIII – начале XIX в. подлинного расцвета достигает одно из древнейших ремесел России – искусство художественной резьбы по кости. Основными центрами его распространения становятся Архангельск, Холмогоры и прилегающие к ним районы, а также Москва и Петербург.

В зале разнообразные предметы: шкатулки, ларцы-теремки, вазы, скульптурные группы, пластины-портреты, гребни, игольники и др., искусно выполненные резчиками по кости. Имена их создателей чаще всего неизвестны. А между тем среди резчиков были подлинные виртуозы своего дела.

Одним из таких мастеров был О. Х. Дудин. Выходец из крестьянской семьи, уроженец Двинского уезда Архангельской губернии, в зрелый период своего творчества он работал в Петербурге.

В 70-е годы XVIII века Дудин создает две резные кружки с рельефными портретами русских царей и князей. Одна из них, выполненная в 1774—1775 гг., находится в Эрмитажа. 58 портретов (от Рюрика до Екатерины II) располагаются на ней четырьмя рядами в изящных витиеватых рамках на фоне тонкого, как кружево, прорезного узора. Центральное место занимает рельефный портрет Екатерины II. Портретами украшена также полусферическая поверхность крышки, увенчанной объемными изображениями короны и державы. Воспроизводя черты лица портретируемых, Дудин руководствовался их изображениями на медалях. Но при этом резчик отнюдь не копировал. Он великолепно учитывал специфику материала, в котором работал, а также место данного изображения в общей композиции. Красота кости, своеобразие ее белой поверхности, изящество прорезных кружевных узоров подчеркнуты темным сплошным фоном основы кружки, изготовленной из рога.

Выдающимся мастером, принадлежавшим к следующему поколению резчиков по кости, был Н. С. Верещагин. Подобно большинству мастеров северных районов, занимавшихся резьбой в свободное от основной работы время, он долгое время сочетал любимое занятие со службой чиновника городской почтовой таможни Архангельска

В Эрмитаже хранятся две пары ваз, созданные Верещагиным. Одна пара, выполненная в

1798 г. в наиболее сложной технике сквозной резьбы, поражает не только виртуозностью обработки материала, красотой форм и соразмерностью частей, но и своими размерами. Высота этих ваз восемьдесят четыре сантиметра. Это самые большие из известных в настоящее время изделий, выполненных в данной технике из моржовой кости.

Мастер умело сочетает разнообразные формы тулово вазы в виде усеченного конуса, тонкая изящная ножка и верхняя куполообразная часть с возвышением, увенчанным крохотным воспроизведением конного памятника Петру I (скульптура Фальконе),– воспринимаются как единое целое. Наряду с тончайшим кружевом резьбы, Верещагин вертикальными полосами, напоминающими ряды плотно составленных костяных шариков, намечает линии, которые выявляют конструкцию вазы, придают ей стройность Мастер акцентирует центральную часть тулова, помещая здесь наиболее массивные украшения (медальон с фигурой орла, гирлянда).

Небезынтересна и история этих ваз. Предназначенные в числе прочих ценных вещей в качестве подарка японскому императору, они были отправлены в 1803 г. на корабле экспедиции И Ф Крузенштерна, но ввиду отказа Японии установить дипломатические и торговые отношения с европейскими державами эти вещи так и не были вручены. Совершив на корабле Крузенштерна первое в истории русского мореплавания кругосветное путешествие, они снова попали в Петербург и в 1806 г. были водворены на прежнее место в Эрмитаж

На портрете Кулибина, хранящемся в Эрмитаже (работа художника П. П. Веденецкого), рядом с изобретателем изображены уникальные часы «яичной фигуры», которые находятся тут же в соседней витрине. Сама идея создать диковинные часы, превосходящие все виденные ранее образцы, пришла Кулибину в 1764 г. Но лишь после того, как один из купцов предоставил необходимые средства, мастер смог приступить к осуществлению своего замысла. Он трудился в течение нескольких лет и закончил работы в 1769 г.

По размеру часы не больше гусиного яйца. Их корпус с многочисленными узорами сделан из позолоченного серебра. Внутри него скрыт сложнейший механизм, состоящий из нескольких сот деталей. На корпусе имеется кольцо, за которое часы можно подвесить, а с противоположной стороны – стекло и под ним циферблат и стрелки. Но часы не только указывают время. Каждые четверть, полчаса и час слышен музыкальный бой. А в полдень механизм ежедневно исполняет мелодию из торжественной кантаты, сочиненной Кулибиным в честь Екатерины II.

Каждый час в небольшом окошечке, расположенном сбоку, открывается дверца и в крошечном чертоге, словно на подмостках театра, разыгрывается сцена «Воскресение Христа». В ней действуют крохотные, отлитые из золота и серебра фигурки воинов, ангелов, жен-мироносиц. Действие сопровождается музыкой, причем до 12 часов дня – одной мелодией, а после полудня – другой. Сложнейший механизм этих удивительных часов до сих пор остается исправным.

В том же зале обращают на себя внимание небольшие металлические дрожки, снабженные инструментом, отсчитывающим пройденные версты, и небольшим органчиком, исполнявшим во время движения дрожек мелодии. Создатель этих дрожек – талантливый изобретатель Е. Г. Кузнецов – крепостной мастер Нижнетагильского завода Демидовых. Тут же на дрожках его портрет, написанный крепостным мастером Сидором Дубасниковым прямо на металлической доске под органом.

Портрет этот плохо сохранился, но и в таком виде интересен как одно из немногих изображений талантливых крепостных мастеров-умельцев.

В одной из витрин зала можно видеть изделия из первого русского фарфора, создателем которого был друг Ломоносова, талантливый ученый-химик Д. И. Виноградов.

В то время рецепт производства китайского, а также европейского, мейсенского, фарфора еще не был широко известен, так как его держали в секрете. На учрежденной в 40-е гг. XVIII в. в Петербурге «порцелиновой мануфактуре» подвизался иностранец-шарлатан К. Гунгер, который так и не сумел получить фарфор и был с позором изгнан. Трудная задача создания отечественного фарфорового производства была возложена на Виноградова. В 1747 г. он получает первые фарфоровые изделия. Мы можем увидеть табакерку (1752 г.), украшенную позолотой и изображением забавной сценки с собаками, любующимися своим отражением в зеркале, а также чашечку (1749 г.) с рельефными листьями и гроздьями винограда. Они сделаны на императорском фарфоровом заводе в Петербурге из отечественного сырья по технологии, разработанной Виноградовым.

Интересна мозаика мастерской Ломоносова. Пять мозаичных картин (портреты Петра I, М. И. Воронцова, П. И. Шувалова и два изображения апостолов) выполнены из цветного непрозрачного стекла – смальты, выплавленной на специальной мозаичной фабрике в местечке Усть-Рудица Петербургской губернии. Ломоносов, проведя предварительно многочисленные лабораторные опыты, начиная с 1753—1754 гг. наладил производство смальты и создал ряд крупных произведений (в частности, известную мозаичную картину «Полтавская битва»).

Среди мозаик, хранящихся в Эрмитаже, наибольший интерес представляет портрет Петра I собственноручной работы Ломоносова. Он исполнен в монументально-декоративной живописной манере из великолепных по глубине и интенсивности цвета смальт. Искусно воспроизводит Ломоносов в сложной технике мозаики объемы, световые эффекты.

Парадные залы Зимнего дворца, созданные несколькими поколениями талантливых русских мастеров, сами по себе являются замечательными памятниками русской культуры. Малахитовый зал создан в 1839 г. архитектором А. П. Брюлловым совместно с его учениками А. М. Горностаевым, А. Н. Львовым и др. Зал декорирован уральским малахитом. Восемь колонн и столько же пилястр, два камина, торшеры, а также ряд столиков, ваз и вещей, находящихся здесь и дополняющих убранство помещения, украшены малахитом в технике «русской мозаики». Всего на оформление зала пошло свыше 130 пудов малахита. Широкое применение нашла здесь и позолота. Ею покрыты бронзовые капители и базы колонн, украшения каминов, обрамление зеркал, рельефные узоры из папье-маше, занимающие большую часть потолка, двери резного дерева и т. д.

Своеобразное и эффектное сочетание двух материалов – ярко-зеленого малахита и сверкающего золота – определяет парадное звучание и мажорный тон интерьера. Это впечатление дополняют великолепнейший, составленный из девяти различных пород дерева паркет и созданные специально для этого зала кресла, обитые интенсивным по цвету малиновым шелком.

Малахитовый зал интересен не только как памятник русской архитектуры и камнерезного мастерства.

С начала июля 1917 г., когда Зимний дворец превращается в резиденцию Временного правительства, заседания кабинета министров происходят в Малахитовом зале. Здесь же министров и арестовывают.

Бывший Концертный зал создан по проекту архитектора В. П. Стасова в конце 30-х годов XIX в. Его украшают статуи муз. Из былого убранства здесь сохранились торшеры, в которых зажигались свечи, и небольшие стулья, обитые оранжевой тканью, со спинками в виде лиры.

Здесь находится выставка русских серебряных изделий. В витринах хранятся серебряные блюда и кубки, подносы и туалетные приборы, пуговицы и табакерки, изготовленные в XVII—XX вв. многими талантливыми мастерами Москвы, Петербурга, Великого Устюга, Костромы и Тобольска.

Выдающимся памятником воинской славы России, призванным увековечить победу над полчищами Наполеона, одержанную в Отечественной войне 1812 г., и запечатлеть облик и имена руководителей русских войск является знаменитая Военная галерея в Зимнем дворце, находящаяся слева от Гербового зала. Создание ее осуществлялось по проекту прославленного русского зодчего К. И. Росси и было завершено к 1826 г. Однако многие из находящихся в галерее портретов генералов помещены здесь несколько позднее. Лишь к 1829 г. огромная, продолжавшаяся десять лет, работа по созданию трехсот тридцати двух портретов была в основном закончена. Почти весь этот гигантский труд был выполнен приехавшим в Россию по приглашению Александра I известным английским живописцем Дж. Доу и русскими художниками А. В. Поляковым и В. А. Голике. Лишь три огромных конных портрета в торцовой части галереи, написанные в парадной, холодной манере, выполнены были другими живописцами: портрет Александра I и прусского короля Фридриха Вильгельма III – художником Ф. Крюгером, а портрет другого союзника в военных операциях 1813—1814 годов – австрийского императора Франца I – художником П. Крафтом.

Во время пожара Зимнего дворца 1837 г. солдаты гвардейских полков, рискуя жизнью, спасли из огня все картины. Стасов, работавший над восстановлением парадных залов дворца, вернул галерее ее прежний вид.

В 1949 г. в галерее была помещена мраморная доска с фрагментом стихотворения А. С. Пушкина «Полководец». Известно, что Пушкин не раз бывал в галерее и восторгался ею.

У русского царя в чертогах есть палата:

Она не золотом, не бархатом богата;

Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;

Но сверху донизу, во всю длину, кругом,

Своею кистию свободной и широкой

Ее разрисовал художник быстроокой.

Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,

Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,

Ни плясок, ни охот, – а все плащи, да шпаги,

Да лица, полные воинственной огваги.

Толпою тесною художник поместил

Сюда начальников народных наших сил,

Покрытых славою чудесного похода

И вечной памятью Двенадцатого года.

Нередко медленно меж ими я брожу

И на знакомые их образы гляжу,

И, мнится, слышу их воинственные клики...

По праву на почетном месте находится в галерее портрет главнокомандующего русской армией М. И. Голенищева-Кутузова. Дж. Доу изобразил его на фоне снежных равнин, по которым русские части преследуют полчища интервентов. Выразительно переданы монументальность и спокойствие фигуры полководца и уверенный жест его руки, как бы приказывающий войскам продолжать изгнание врага.

На видном месте в центральной части галереи расположены портреты Барклая-де Толли, Багратиона, Дениса Давыдова, Сеславина, Ермолова и других замечательных полководцев, героев войны. Этим изображениям свойственна не только правдивость в передаче портретных черт, но и особая героическая приподнятость, романтический дух, характерный для настроений периода, когда решалась судьба России.

Есть в галерее и 13 пустых, затянутых зеленым шелком рамок, на которых написаны имена и воинские звания героев. Это имена тех, кто погиб на войне или умер к моменту, когда писались портреты и чей облик невозможно было воспроизвести.

С Военной галереей соседствует огромный Георгиевский (бывший Большой тронный) зал.

Он оформлен с исключительным богатством и одновременно величавой торжественностью, в соответствии с высоким его назначением – места официальных приемов и церемоний. Простотой и строгостью отличается форма зала. Эффектно, но при этом лаконично цветовое решение с сочетанием всего лишь двух тонов: белого (каррарский мрамор на стенах и в монолитах сорока восьми колонн) и золотого (восемнадцать тысяч деталей из позолоченной, прочеканенной литой бронзы, примененных в оформлении зала). Стройные ряды сдвоенных колонн с расположенными против них в простенках между окнами пилястрами несут на себе балкон, который опоясывает зал, прерываясь лишь в центре, где на стене над бывшим тронным местом располагается большой рельеф «Георгий Победоносец, поражающий копьем дракона». Скульптура эта, символизирующая могущество России, была создана по рисунку Стасова итальянским скульптором Франческо дель Неро. Великолепен паркет зала, в котором применено шестнадцать пород дерева.

В Эрмитаже много интересного, обо всем рассказать здесь невозможно. Ведь во дворце представлена культура всего мира.

АРХИТЕКТУРНЫЕ СТИЛИ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА XVIII ВЕКА

Раннее барокко

Летний дворец Петра I (1710 ─ 1714), арх. Д. Трезини

Меншиковский дворец (1710 ─ 1716), арх. Д. Фонтана, Г. Шедель

Кунсткамера (1718 ─ 1734), арх. Г. Маттарнови, Н. Гербель, Г. Киавери, М. Земцов

Двенадцать коллегий (1722 ─ 1741), арх. Доменико Трезини, Т. Швертвегер, Дж. Трезини

Развитое барокко

Смольный монастырь (1748 ─ 1764), арх. Б. Растрелли

Строгановский дворец (1752 ─ 1754), арх. Б. Растрелли

Никольский Морской собор (1753 ─ 1762), арх. С. Чевакинский

Зимний дворец (1754 ─ 1762), арх. Б. Растрелли

Ранний классицизм

Таврический дворец (1783 ─ 1789), арх. И. Старов

Эрмитажный театр (1783 ─ 1787), арх. Д. Кваренги

Главное здание Академии наук (1783 ─ 1787), арх. Д. Кваренги

Ассигнационный банк (1783 ─ 1790), арх. Д. Кваренги

Угловой корпус Публичной библиотеки (1795 ─ 1801), арх. Е. Соколов

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПОЧТА

«Пишу я к Вам, милостивый государь…»

Из письма XVIII столетия

Кто стучится в дверь ко мне

С толстой сумкой на ремне,

С цифрой семь на медной бляшке,

В синей форменной фуражке?

Это он, это он –

Ленинградский почтальон –

так писал в 30-е годы прошлого века детский советский поэт. А ныне петербургской почте исполнилось, как и городу, 300 лет.

В год основания Петербурга начала работать почта между городом на Неве и Москвой. Вплоть до 1714 г. скорая гоньба осуществлялась как «почта в полки», т. е. служила главным образом нуждам армии и строящегося русского флота. В книгах Кремлевской Оружейной палаты сохранилась запись 1708 г. о посылке мелкого оружия «в Петербург с почтой с Москвы в полки». Поэтому управление скорой гоньбой фактически находилось в руках военных и, в первую очередь, моряков, формально она подчинялась тогдашнему губернатору А. Д. Меншикову, впрочем, тоже человеку военному.