Текст книги "Столица Российской империи. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века"

Автор книги: Петр Кошель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Веера не только дополняют наряд светской женщины, но, как пишет журнал «Смесь» в 1769 г., «...они прекрасны и полезны, исправляют должность зефира, отвращают солнечные лучи, от которых загорают и княжеские лица, прикрывают не весьма хорошие зубы и непристойные усмешки. Одним словом, они ко всему пригодны». Другой журнал 1784 г. отмечает еще одно назначение веера: «Великих дарований красавицам свойственно иметь сведения о том, сколько раз махнуть веером так, чтобы косыночка, закрывающая их грудь, приняла то прекрасное положение, при котором вопреки булавок видима быть могла восхищающая непорядочность; так же известно им, сколько ударов веера потребно для того, чтобы сия косыночка пока закрылась, или сколько оных нужно для того, дабы приятным образом развевать свои волосы, придавая им восхищающее положение, которое, кроме опахала, никакая рука смертная доставить им не может».

Вместе с модами менялась и форма обуви, а с нею походка женщин. В течение всего XVIII в., за исключением последних нескольких лет, дамы ходили в туфлях на более или менее высоких каблуках. Туфли были кожаные, шелковые, парчовые или глазетовые, украшенные пряжками, бантами или розетками. Знатные дамы носили в парадных случаях расшитые жемчугом и драгоценными камнями туфли на красных каблуках.

С воцарением платьев «на античный манер» появились туфли без каблуков, обычно с завязками вокруг ноги. Привыкшие к каблукам женщины почувствовали себя несколько неловко в остроносой мягкой обуви без каблуков. Они не сразу сумели приспособиться к плавной, скользящей походке, которой требовал стиль платьев, неправильно ставили ступню, из-за чего получались неровные, некрасивые шаги.

Некоторые дамы стали учиться походке и поклонам у учителей танцев. Другие могли воспользоваться советами вышедшей в 1802 г. в Петербурге книжки «Искусство сохранять красоту. Подарок российским дамам и девицам», в которой поясняется, «каким образом ступать прилично»: «При всяком шаге должно ногу подавать вперед, держа пяту вверх поднявши, носки протянуть вниз и не спускать пяты прежде носка. Неся ногу вперед, утверждать тело на бедрах, не шататься и не торопиться».

«Каким образом женщины должны держать себя в походке и поклонах: надобно держать тело прямо и непринужденно, крепко утвердивши оное на бедрах, голову поднять вверх, свободно и непринужденно двигать шею; плечи как можно опустить и подать назад, руки держать подле тела несколько впереди; локти прижать к бедрам, а кисть руки положить в другую перед собою.

Чтоб поклониться по правилам, надлежит тело подать несколько назад, держа голову как можно прямо, нагнуть коленки весьма низко, ровным движением и без торопливости и подняться таким же образом».

Постепенно к туфлям и ботинкам без каблуков привыкли, и продержались они до конца 1830-х годов.

Нужно заметить, что с парадным платьем, сохранившим фасон XVIII в., и в эти годы носили атласные туфли на высоком каблуке. Туфли на каблуках носили и некоторые знатные старухи, которые в парадных случаях еще в 1820-х годах являлись в обществе в старинных платьях времен их молодости.

При пышных, многокрасочных, часто ярких туалетах XVIII в., при высоких прическах и огромных шляпах последней трети столетия ненарумяненное лицо казалось чрезвычайно бледным, почти серым. Поэтому без румян женщины не обходились. Конечно, не все дамы и молодые девушки соблюдали должную меру в их употреблении. Во времена белых легких платьев и «античных» причесок исчезают румяна. Теперь нравится «благородная» бледность, и дамы, не наделенные ею от природы, вынуждены белить или сильно пудрить лицо. Бледность или совсем легкий румянец остаются в моде в течение нескольких десятилетий, и к ярким румянам женщины не возвращаются.

* * *

XVIII в. – век французского кафтана, камзола, коротких панталон – кюлотов, длинных чулок и башмаков с пряжками, белых париков или пудреных волос. Так со времен Петра I одевались дворяне и разночинная интеллигенция. Лишь в последние 10-15 лет века пришли новые моды, покорившие сначала только молодых и старых щеголей, а затем и всех остальных, кроме некоторых особенно упорных стариков.

Мужские костюмы были не менее красочны и богато отделаны, чем женские.

С середины века и до 1770-х гг. мужской костюм менялся мало, варианты моды касались в основном только деталей костюма. Так, несколько уменьшилась высота обшлага на рукаве, немного укоротились полы кафтана, но основная форма кафтана оставалась прежней. То же можно сказать и о кюлотах. Если до 1760-х гг. чулки натягивали, «накатывали» на обшивку кюлотов, то позже обшивка кюлотов у колен проходила поверх чулка и кюлоты закрывали колени, покрой же существенным образом не менялся.

До 1760-х гг. парадный кафтан, застегнутый на три-четыре средние пуговицы, обрисовывал талию. Чтобы талия казалась тоньше, юбку кафтана расширяли на боках. Для этого в подкладку вшивали пластинки китового уса, грубую парусину, волосяную ткань или просто толстую бумагу или подшивали волосяной валик. Кроме того, щеголи подкладывали и плечи.

В конце 1770-х гг. или в самом начале 1780-х веера складок на юбке спинки кафтана выходят из моды. Кафтан шьют со скошенными передними и гладкими задними полами, с более высоким стоячим воротником и с узкой спинкой, что сразу резко меняет очертания фигуры. Новые кафтаны либо совсем не застегивают, либо застегивают на груди на крючки, хотя на них большей частью нашиты пуговицы и петли. Шпага висит слева на боку под кафтаном, если полы сзади не имеют разреза, или пропускается в левый из трех разрезов на спинке. Встречаются и кафтаны с одним разрезом по среднему шву.

К началу 1790-х гг. щеголи носят прямо-полые кафтаны с очень узкой спинкой и высокой талией, старики и солидные люди предпочитают более удобный покрой.

Прямополые кафтаны остаются без изменений и в дальнейшем. До середины 1810-х гг. они составляли придворный парадный костюм. Встречались они и в повседневном быту еще в 1820-х гг., их носили многие «барственные» старики, особенно москвичи, оппозиционно настроенные против всяких «новшеств», в том числе и модных. По обычаям екатерининского времени одевались и некоторые старики, стоявшие в свое время близко ко двору.

В начале 1770-х гг. появился новый вид одежды, именуемый «фраком». Сперва его носили только на улице или употребляли для верховой езды. У него характерный для всех последующих фраков стояче-отложной воротник, передние полы округлены и отходят назад, из-под стояче-отложного воротника спускаются на плечи пелеринки. В последующие годы пелеринки исчезают, и с конца 1770-х или начала 1780-х гг. фрак начинает заменять в дневном костюме кафтан. Сперва его отличает от кафтана главным образом стояче-отложной воротник и несколько более широкая спинка, кроме того, его застегивают, в отличие от модных в это время кафтанов, вверху на три пуговицы. Шьют фраки, как и кафтаны, из цветного сукна, а нарядные – из шелков и бархата и отделывают их также тесьмой, галуном, вышивкой, как и кафтаны. Затем фрак постепенно несколько видоизменяется и к началу 1790-х гг. бытуют два вида фраков. Один из них «английский» с короткими фалдами, его носят с панталонами в обтяжку или лосинами и невысокими сапогами. Это дневной костюм. Другой, более нарядный фрак, именуемый «французским», с фалдами ниже колен и округленными передними полами, считается вечерним или нарядным костюмом, и носят его с кюлотами, длинными чулками и туфлями.

Мужчины, как пишет журнал «Магазин общеполезных знаний», в 1795 г. в основном придерживаются английских мод: носят круглые шляпы, сапоги, короткие жилеты и фраки.

Заимствовав кое-что из костюма революционной Франции, щеголи сильно утрировали эту моду – носили жилеты, едва доходящие до пояса, с тройными отворотами, торчащими до плеч, коротенькие фраки с высоким до ушей воротником, маленькие круглые шляпы, сапоги с большими отворотами, петлями и кисточками, и все это кричаще ярких тонов. Этот костюм казался солидным людям совершенно неприличным. Как известно, лучший способ борьбы с безвкусицей франтов – насмешка. По этому пути пошла Екатерина II. Она велела вырядить петербургских будочников в такой же «щегольской» костюм и дать им в руки весьма модный в это время двойной лорнет. В таком виде городская стража приветствовала всех встречавшихся на улице модников.

С восшествием на престол Павла I (1796) мода, пришедшая в Россию из революционной Франции,  в частности «демократические» длинные панталоны санкюлотов, фраки, круглые шляпы, короткая стрижка,  была запрещена.

Все военные должны были появляться только в своих мундирах, а штатские в губернском дворянском мундире или в ставших уже старинными кафтанах и кюлотах.

А. Бутенев в своих «Воспоминаниях» рассказывает: «Полиция везде должна была преследовать фраки и круглые шляпы до такой степени, что даже мальчики... были принуждены носить одежду французскую, трехрогие шляпы, башмаки с пряжками вместо курточек и прочего... на нас должны были напяливать, когда мы покидали курточку, длинный французский кафтан, короткие штаны, башмаки с пряжками и пудрить к тому же нам головы. Иногда, в торжественные дни, надевали на нас даже губернский мундир, при белых жилете и брюках... Тогдашний военный губернатор Архаров, обер-полицмейстер Эртель и комендант Шейдеман (с косою, болтавшеюся у него до пят) строжайше наблюдали за точным исполнением этих повелений... Даже и на частных вечерах, концертах и т. п. хозяин дома обязан был предупреждать полицию, которая посылала квартального в мундире присутствовать на оных».

Зато на другой день после смерти Павла I, «словно сговорились все жители столицы, утром 12 марта 1801 г. появились в таких костюмах, в таких прическах и с такой упряжью, какие были строжайше запрещены Павлом. Можно было видеть прически а ля Титюс, коса исчезла, длинные панталоны, круглые шляпы, сапоги с ботфортами могли безнаказанно показываться на улицах. В столице закипела жизнь и движение в противоположность гробовой тишине, господствовавшей там долго».

Запрещение, наложенное на фраки Павлом I, не было официально отменено, и кое-где фрак продолжали считать одеждой неприличной. В 1802 г. директор Благородного собрания в Москве объясняет чрезвычайно малый съезд в Собрание тем, что туда не разрешают приезжать во фраке, в то время как в Английский клуб вход во фраке разрешается. Пришлось генерал-губернатору разрешить и в Благородном собрании появляться во фраке.

Вновь воцарившийся фрак стал с этих пор на долгие годы основной мужской одеждой. Дневной фрак носили с панталонами в обтяжку, заправленными в сапоги с отворотами; вечерний – с короткими панталонами-кюлотами, длинными чулками и туфлями.

В 1810 г. поэт К. Батюшков наблюдал на Кузнецком мосту в Москве «большое стечение московских франтов в лакированных сапогах, в широких английских фраках, и в очках, и без очков, и растрепанных, и причесанных», а на Тверском бульваре появился некий щеголь в голубых панталонах и широком фраке.

Одеваться по моде считалось признаком культуры. Одеваться богато считалось в некоторых кругах признаком высокого достоинства. В первую очередь это относится к придворному кругу. Не только вельможи, но и люди, не занимавшие при дворе высоких должностей, носили в XVIII в. парадные костюмы из различных шелков, бархата, парчи и глазета, отделанные золотом, серебром, драгоценными камнями. Парадные костюмы и шляпы фаворитов императрицы были буквально усеяны бриллиантами. Жабо и манжеты делали из тончайшего и очень дорогого кружева, пуговицы на кафтанах и камзолах, пряжки на башмаках с красными каблуками, эфес шпаги сверкали золотом, серебром, алмазами или граненым стальным бисером.

Красочно и нарядно одевались не только при дворе, на балу, на вечере, но и для выхода на улицу, для визита, гулянья и т. д., и не только вельможи и щеголи, но и люди солидные и скромные. Из «описи пожиткам покойного господина профессора Лосенкова» известно, что у знаменитого художника были: кафтан сукна кирпичного цвета, камзол бирюзового сукна с золотыми пуговицами, атласный белый камзол, вышитый золотом, летний камзол с белыми и красными полосами, белые шелковые чулки, парики и т. д.

Чтобы иметь возможность не только летом, но и в прохладные осенние и весенние месяцы появляться в холодных парадных комнатах и особенно на улице в красивом, ловко сидящем кафтане или позже фраке под кафтан или фрак надевали теплые «душегреи». Короткие штаны, а потом и панталоны делали на вате, сапоги и башмаки шили на два, три или четыре чулка.

Парадный кафтан отделывали шитьем по борту (ширина золотого или серебряного шитья не должна была, согласно указам Екатерины II, превышать двух вершков) шелковыми вышивками на передних полах, обшлагах рукавов, на карманных клапанах и под ними, сзади на талии. Еще наряднее был обычно камзол атласный или из плотного матового шелка, весь расшитый золотом, серебром, драгоценными камнями, цветной фольгой, окруженной жемчугом, и т. д. Короткие штаны-кюлоты белые, в цвет кафтана или камзола, или черные шелковые застегивали (с 1770-х гг.) у колена серебряной или золотой пряжкой. Белые шелковые чулки, иногда с цветной или золотой стрелкой, и черные туфли с большой пряжкой дополняли костюм.

Прямополые кафтаны имели шитье только по бортам, на воротнике и на обшлагах рукавов.

Много шитья было и на нарядных кафтанах, а потом и на французских фраках, которые носили не только вечером, но и днем.

Вот как описывается в журнале «И то и сие» в 1769 г. молодой человек, идущий по улице:

«Платье на нем все играло и тихие зефиры колебали его кисточками, которые висели на кафтане его подле петель; голова у него была напудрена, тонкие его манжеты и ленточки на шпаге заставляли всякую красавицу вздохнуть о нем от чистого сердца. Он выступал замысловато и нес над собою зонтик, а по-русски подсолнечник или тенник, кто как изволит».

В описи гардероба графа Н. Шереметева, умершего в 1808 г., значится: кафтаны, камзолы и штаны из парчи, шитые золотом или серебром (парадные костюмы); кафтаны, камзолы и штаны без шитья; кафтаны и штаны из вышитого бархата; к ним камзолы атласные, парчовые и глазетовые; кафтаны, штаны и камзолы из расшитого сукна; старые фраки (т. е. фраки 1770—1780-х гг.): суконный кофейного цвета, по бортам вышит золотом, казимировый алый с белыми полосками, по бортам выложен золотой тесьмой и шнурками, подложен белым косматым бархатом и т. д.

Утром, а порою и в течение дня, если позволяли обстоятельства, мужчины носили шлафрок или халат.

В XVIII в. шлафроки были часто не менее нарядны, чем кафтаны и позже фраки.

Шлафроки богатых людей, а также модных щеголей шили из цветных шелков, из бархата, отделывали шалевым воротником и обшлагами другого цвета (например, голубой атласный шлафрок с обшлагами из палевого атласа, красные бархатные кюлоты, светло-серые чулки и светлые башмаки видим мы на портрете Бецкого). Теплые халаты подбивали ватой или мехом и обшивали мехом. На халатах некоторых вельмож были вышиты орденские звезды.

Сняв шлафрок, люди надевали свои обычные кафтаны или фраки, а с 1800-х годов и сюртуки. В дальнейшем сюртук – обычная дневная одежда мужчин как дома, так и на улице.

Мода меняет не только фасоны платья, не только форму и величину шляп, но постоянным изменениям подвержены и всякие «мелочи туалета». В XVIII в. мужчины в штатском, а также офицеры в форме имели всегда при себе трость или палку. До 1780-х гг. трость была высокая с небольшим круглым набалдашником из серебра, стали, слоновой кости, из золота; в 1780 г. моден набалдашник из слоновой кости в виде яйца или шляпки гриба, иногда в нем помещен свисток, которым «вертопрахи» пользовались в театре, что, конечно, было запрещено. В 1780-х гг. носят тонкие трости с загнутой ручкой и двумя кисточками на шнурке, затем, до 1790-х гг., в большой моде палки с золотой, серебряной, фарфоровой ручкой, украшенной камеей, или с вделанными в нее лорнетом или часами, а также толстые бамбуковые трости с черным шелковым шнурком и с двумя желудями, суковатые лакированные дубинки или короткие толстые трости, в костяную ручку которых вделана зрительная трубка.

В это же время встречаются и тонкие трости из камыша, а также оплетенные соломкой или свитые из трех прутьев разного цвета.

Приходившие с визитом мужчины входили в гостиную или в кабинет с тростью и шляпой в руке. Этот обычай продержался до последней четверти XVIII в. С этого времени трость оставляли в передней (как и верхнее платье), а головной убор, кроме картуза, вносили с собой. Только старики, опиравшиеся на палку, брали ее с собой в комнаты.

Долго держалась в XVIII в. мода носить в карманах камзола, а позже жилета, двое часов с висящими наружу цепочками. В 1790-х гг. их носили с ремешками и ленточками, к которым прикрепляли множество брелоков. Богатые люди имели часы «с музыкой», игравшие каждый час коротенькую мелодию.

* * *

Мелкие и средние купцы, сельские и городские разносчики крестьянского происхождения носили обычную крестьянскую одежду. Мелкие городские торговцы из мещан одевались тоже по-русски, но несколько наряднее, чем крестьяне: кафтаны они шили из цветных сукон, длиннее крестьянских и с большим количеством сбор, носили сапоги, а не лапти. Женщины-мещанки чаще ходили в юбках с различными кофтами, пелеринками и душегрейками, чем в сарафанах, носили фигурно повязанные платки вместо традиционных головных уборов, городскую обувь, платье шили не только из домотканых, но и из покупных материй.

Преимущественно по-русски одевалось в XVIII в. и «среднее» городское купечество. Сравнительно немногие купцы носили тот модернизированный русский костюм, который начал формироваться после петровской реформы одежды и полностью сложился как специфически купеческий к середине XIX столетия.

И. Георги пишет: «Покрой оного (купеческого платья) есть поднесь старинный, как то кафтан длинный пониже икор, с частыми борами, подпоясанный кушаком, полукафтанье пониже колен, но оное редко, а большею частию камзол длинный почти до колен и портки или широковатые на восточный образец штаны пестрядинные, кумачовые, редко немецкие суконные или плисовые; сверху которых висит выпущенная рубаха... зимою круглыя шапки теплыя с околышем из бобра, соболя или куницы, а летом круглыя шляпы, но каждая почти провинция или губерния имеет свой особенный образ одеяния; многие не бреют бороды и усов, но сей обычай почти уже выводится совсем, волосы подстригают, оставляя на лбу повыше бровей, а на затылке почти по плеча висящими; платье по состоянию и возможности бывает различной цены; иные богачи имеют оное из тонкого сукна с серебряными и позолоченными пуговицами; но убогие носят оное из делаемого в России; летом сие китайчатое или холстинное. Хорошо одетый россиянин по древнему своему обычаю имеет вид красивый и важный. Зимой богачи имеют лисьи и других мехов шубы, распашные и бекеши, а убогие овечьи тулупы, покрытые сукном или китайкой, часто же нагольные... но большая часть, а особливо молодых купцов и мещан, оставила и приметно оставляет древнее праотцев своих одеяние и употребляет немецкого покроя».

Для модернизированной народной одежды характерно сочетание русского платья с деталями модного дворянского костюма. Например, у долгополых русских кафтанов, застегнутых по-русски на левую сторону, шили спинку покроем, близким к западноевропейскому: с двумя врезными веерами складок, с характерными для модной мужской одежды карманными клапанами и пуговицами под ними, – или спинку кроили по-русски, отрезную, со сборами на талии, а воротник и отвороты, как у модного сюртука. Даже купцы-щеголи, заказывая модный сюртук, «пускали его подлинней», потому что по народным понятиям «куцая» одежда смешна, а долгополая придает степенность и достоинство. Ко всем этим «не совсем кафтанам» и «не совсем сюртукам» надевали русские рубахи, русские штаны и высокие сапоги. Одеваться вполне по моде в купечестве считалось неблагопристойным.

Несмотря на безусловное преобладание русской одежды, в купеческой среде конца XVIII в. одновременно бытовало платье разного характера. Автор комедии «Подражатель» (1799) указывает в ремарках на необходимость по-разному одеть артистов, исполняющих роли купцов младшего и старшего поколения, купцов столичных и провинциальных. Все платье жениха, молодого московского купца, «сшито разным покроем и цветов различных, которое он по временам и по случаям на себя надевает, картуз на голове».

На невесте, провинциальной купеческой девушке, согласно ремарке, должны быть: «юбка черная грезетовая. Кофтик розовый люстриновый и такого же цвета передник тафтяной. На голове чепчик купеческий кружевной. Волосы напудрены. Серьги алмазные. На шее и на руках крупный жемчуг».

Отец невесты, пожилой купец, одет в «кафтан темного цвета, старинного покроя, с широкими полами, обшлага большие. Камзол рытого бархата, с долгими полами. На кафтане и на камзоле пуговицы частые. Штаны третьего цвета. Волосы подрезаны и приглажены. В сапогах».

На матери невесты, купчихе: «телогрея парчовая, обложена золотым галуном, юбка штофная, обложена по подолу серебряной сеткой [кружевом]. Сборник парчовый, с сеткою – и жемчужным низаньем. Башмаки шитые золотом бархатные без запяток, чулки белые с красными стрелками. На шее жемчуга несколько ниток».

Купеческая аристократия – заводчики, мануфактуристы, купцы-«экспортеры», торговавшие с иностранцами, и их семьи, приравненные по своему положению в обществе к дворянству, одевались в модный дворянский костюм, тогда как богатейшие откупщики из крестьян или купцов продолжали в большинстве случаев носить платье крестьянского покроя, но сшитое из самых дорогих материалов. Так одет на известном портрете работы Левицкого откупщик Никифор Сеземов. На нем кафтан тонкого синего сукна, подбитый темным соболем, собольи воротник и манжеты, широкий турецкий кушак завязан по-крестьянски. Он с бородой, усами, волосы подстрижены в кружок.

Женщины купеческого и мещанского звания в XVIII – начале XIX в. носили преимущественно традиционную русскую одежду, особенно если мужья их одевались по-русски, или так называемое немецкое платье. Немецким называли платье, состоящее из юбки и кофты. К нему обычно повязывали голову шелковыми платками, завязывали их бантиком над лбом или «распушивая оные очень высоко, в виде корпуса корабельного или же турецкой чалмы с перевязкой». Степенные женщины надевали к юбкам старинные телогрейки, душегрейки или свободные кофты из плотных материй, на плечи накидывали шаль.

Щеголихи, следившие за модой, шили кофты фасоном, приближавшимся к модному и из самых модных материй. Носить полупрозрачное платье «на античный манер» считалось в купеческой среде совершенно неприличным.

* * *

Мало дошло до нашего времени сведений об одежде рабочих XVIII—начала XIX в. В основном это были монастырские, дворцовые или помещичьи крестьяне, которые работали сезонно, а к весне возвращались в деревню. Потомственных вольнонаемных рабочих было очень мало.

На казенных военных заводах было введено мундирное платье, существовал также регламент, предписывавший владельцам крупных предприятий одевать рабочих одинаково и прилично. Ф. Берхгольц после посещения полотняной фабрики Тамсена в 1722 г. записывает в свой дневник, что на фабрике работают почти исключительно русские, в том числе девушки, отданные на прядильню лет на десять и более в наказание, а некоторые и навсегда. «Все они имели белые юбки и белые камзолы, обшитые зелеными лентами», но, видимо, правило соблюдалось не всегда, что вызвало необходимость в 1741 г. вновь повторить указ.

Приведем выписку из регламента для суконных и каразейных предприятий: «Понеже поныне очень срамно было видеть, что большое число мастеровых и работных людей так ободранно и плохо одеты находятся, что некоторые из них насилу и целую рубаху на плечах имеют, того ради фабрикантам накрепко повелевается той некрасоте народа упредить, и вышеупомянутым людям всех суконных фабрик всем сплошь равную одежду на известное число годов, для различия от других, по усмотрению своему вскоре сделать... а деньги за оную, во что стало, у них из заслуженной платы по мало вычесть». И правило и «вычеты во что стало» перешли в XIX в.

Очевидно, в маленьких заведениях и на помещичьих фабриках, где разрешалось использовать труд собственных крепостных, рабочие были одеты в свое обычное платье: крестьяне в крестьянское, дворовые в дворовое.

Одежда дворовых, а особенно слуг, отличалась от крестьянской. Зависело платье дворового от его места на той иерархической лестнице, которая существовала среди всей дворни, а главным образом среди прислуги.

Во второй половине XVIII – начале XIX в. иметь 50, 100 и даже 300 дворовых в богатом имении и немногим меньше в городском барском доме считалось необходимым. Мемуаристы этой поры постоянно упоминают о массе бездельных, полупьяных, оборванных людей, наполнявших барские дворы и службы.

Мужчины-дворовые, в отличие от крестьян, брились, короче стригли волосы и носили «дворовое платье», которое, хотя и были зачастую сшито из тех же домотканых материй, что и крестьянское, но окрашивали его в иные, не «крестьянские тона», например во все оттенки зеленого, голубой и т. п. цвета, а также шили не «по-мужичьи». Дворовые носили жилеты или камзолы, долгополые сюртуки, шейные платки.

Для глаз современника разница в костюме и облике дворового и крестьянина была настолько велика, что в газетах встречаются такие объявления: «Бежал парень в русском дворовом платье, второй в крестьянском обыкновенном платье» («Московские ведомости», 1809). Или:

«От Волконского с Арбата бежал парень в нагольном новом тулупе, сапогах и кожаном картузе. С ним старик в старом крестьянском кафтане» («Московские ведомости», 1809).

Среди дворовых женщин большинства губерний было не принято носить сарафаны, они одевались в юбки с телогрейками, а голову повязывали платками, если по своему положению в доме не имели права на чепец. «В деревне на крестьянках сарафаны, на дворовых телогреи», – пишет А. Н. Радищев. В литературе XVIII – XIX вв. упоминаются дворовые девушки и женщины, одетые также и в платья из полосатого затрапеза, чего ни разу не встретилось в описании костюма крестьян.

Через газету «Московские ведомости» в 1809 г. владельцы разыскивают беглую дворовую женщину 24 лет, в синем полосатом затрапезном коротком платье, в худой шубе и русском кафтане, в русских котах, и девку 19 лет в синей крашенинной шубе, с платками на голове.

Учитель сообщает, что от него бежала дворовая девка 23 лет в кофточке, в тиковой полосатой юбке, в байковом темно-зеленом капоте и хорошенькой шубейке на заячьем меху, крытой малиновым гарнитуром.

Платье прислуги «при господах» целиком зависело от вкуса, богатства и положения в обществе самих владельцев. На нем «лежала печать дома», поэтому так много выдумки и денег тратили господа на одежду своих лакеев, буфетчиков, швейцаров, форейторов, кучеров, егерей, казачков и других прислуживающих.

Существовала «Табель экипажам и ливреям по различию чинов», регламентировавшая количество галуна, которое можно было нашить на ливрею слуги. Согласно табели, «двух первых классов особам дозволяется иметь ливрею, выложенную по швам, следующим трем классам, до статского советника включительно, – ливрею, выложенную по бортам, коллежскому советнику – по борту воротника, обшлагов и камзола», остальным до восьмого класса разрешалось выкладывать только воротник и обшлага ливреи.

В ходу были ливреи двух типов: в виде французского прямополого кафтана, к нему кюлоты, камзол, рубашка с жабо, белые чулки и башмаки с пряжками, или напоминающая сюртук, к которому полагались рубашка с высоким воротником, кюлоты, гетры до колен, застегнутые на пуговицы, туфли. В самом конце XVIII в., через некоторое время после того как фраки стали общеупотребительны в дворянском обществе, в некоторых домах во фраки стали одевать и лакеев. Иногда на плече лакейского фрака был эполет с аксельбантом.

Перчатки прислуге полагалось иметь нитяные белые.

Бороду и усы носить строго запрещалось.

Независимо от того, по-французски, по-английски или по-русски была одета прислуга в доме, кучеров, нянек и кормилиц было принято одевать в богатые русские костюмы. «...А как одеть кучеров иначе, как не в бархатные кафтаны, голубые, зеленые, малиновые, с бобровыми опушками, с какою то блестящею оторочкою!»– восклицает С. Жихарев в «Дневнике чиновника».

Горничные девушки, экономки и другая женская прислуга дворянских семей, появлявшаяся в комнатах при господах, большей частью была одета в платье общеупотребительного модного покроя, но более скромное и закрытое. Они носили белые или цветные фартучки, на головах белые чепчики или наколки. С конца XVIII в., когда косынки стали почти непременной деталью модного костюма, стали их носить и служанки, особенно к «платьям с барского плеча», следовательно, декольтированным.

Так же как служанки, к концу XVIII – началу XIX в. одевались и многие горожанки «из низов». На гравюрах этого времени встречаем прачек, модисток, цветочниц, продавщиц, одетых в платья модного покроя, с талией под грудью и непременной косынкой на плечах. Так же одета кружевница на известном портрете работы В. Тропинина 1823 г.

М. Загоскин пишет, что в 1812 г. на Невском проспекте «мелькали от времени до времени беленькие щеголеватые платьица русских швей, образовавших свой вкус во французских магазинах, и тафтяные капотцы красавиц среднего состояния».

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ПРИ ПАВЛЕ I

Мне сто раз, среди этого тумана, задавалась странная навязчивая греза: «А что, как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли вместе с ним и весь этот гнилой, склизлый город, поднимется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй, для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?»

Ф. М. Достоевский

Рождение Павла очень обрадовало бабушку Елизавету Петровну. Мать Екатерина увидела своего ребенка лишь через 40 дней и должна была только «украдкою наведываться об его здоровье, ибо просто послать спросить значило бы усомниться в попечениях императрицы и могло быть очень дурно принято». Так вспоминала Екатерина II.

Елизавета «поместила его у себя в комнате и прибегала к нему на каждый его крик; его душили излишними заботами... К нему приставили множество бестолковых старух и мамушек, которые своим излишним и неуместным усердием причинили ему несравненно больше физического и нравственного зла, нежели добра».