Текст книги "Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века"

Автор книги: Петр Кошель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 41 страниц)

Старое таможенное здание с пакгаузами должно было уступить свое место новому зданию Таможенного присутствия с Кунсткамерой, а на ограниченной этими зданиями площади проект предусматривал разбивку сквера с железной решеткой и живой изгородью из акаций. Середина площади предназначалась для складирования громоздких товаров.

В полном объеме этот проект не осуществлен.

В период с 1826 по 1828 г. на стрелке Васильевского острова были построены три здания: северный и южный пакгаузы и музейный флигель Академии наук.

Здание южного пакгауза в разное время использовалось различными организациями. После окончания строительства в этом здании были размещены в 1829 г. экспонаты первой Всероссийской мануфактурной выставки. В 1830 г. в этих помещениях была мечеть. В период с 1860 по 1878 г. здесь помещалась рисовальная школа. Затем, после 1890 г., часть здания была приспособлена под Зоологический музей, куда были переведены экспонаты из музейного флигеля Академии наук, а другую часть здания вместе с экспозиционным залом занимал Горный департамент. Впоследствии и эта последняя часть была приспособлена для экспонирования значительно увеличившихся коллекций Зоологического музея Академии наук.

* * *

В ноябре 1703 г. шкипер Ян Гильбранд привел первый корабль с товарами к пристани Петропавловской крепости и тем самым открыл первую навигацию в Балтийском море. Тогда и начинается деятельность Петербургского порта, ставшего преемником маленького «Торгового рядка у клетей» на Ижоре, выполнявшего роль порта у новгородцев.

Завязались деловые сношения со странами Западной Европы и, как следствие этого, возникла необходимость создать учреждение, которое регулировало бы иностранную торговлю, – т. е. портовую таможню. На Петербургской стороне, недалеко от Гостиного двора, на берегу ручья, протекавшего через Гостиный двор, в 1720 г. было сооружено здание, где помещалась первая таможня.

Перемещение порта на Васильевский остров вызвало необходимость перевода туда всех связанных с работой порта учреждений.

К тому времени вопрос о создании центра столицы на стрелке Васильевского острова был решен, и в виде меры к застройке Васильевского острова, наряду с другими, направленными к этой цели, Екатериной I в 1727 г. издается указ, обязывавший на С.-Петербургском острове строений не производить и перевести важню и дела таможни на Васильевский остров.

Этот указ по неизвестным нам причинам выполнить не представилось возможным. А в 1730 г. Анна Иоанновна приказала купцам и таможне перебраться на Васильевский остров.

В результате приказа таможня была переведена в дом Нарышкина, где тогда находились палаты ратуши, а товары купцов – в кладовые строившегося Гостиного двора.

Закладка здания была произведена в августе 1829 г. Строительство велось довольно поспешно, и в сентябре 1832 г. оно уже было сдано в эксплуатацию.

Некоторые детали выполнялись не на строительной площадке, а изготовлялись отдельными предприятиями и отдельными мастерами; так, заказ на выполнение чугунных решеток и перил был размещен на заводе Берда; медные фигуры, установленные на фронтоне здания – Меркурия, Нептуна и Цереры,  отливались на петербургском Александровском заводе и т. д.

Одновременно с возведением здания велись работы по устройству гранитной набережной Малой Невы против здания по проекту министра финансов Канкрина. Устройством деревянных мостовых у здания Таможни и замощением двора были закончены все строительные работы.

Свыше пятидесяти лет здание эксплуатировалось портовой таможней, и за это время существенных изменений в его архитектуру не вносилось.

К концу XIX в. столица уже имела население около миллиона человек. Грузообороты значительно увеличились в сравнении с XVIII в. Парусные суда были заменены более совершенными, обладающими большей скоростью и большей грузоподъемностью. Количество прибывающих из-за границы судов значительно увеличилось в сравнении с прошлым веком. Ограниченная территория Стрелки Васильевского острова не давала возможности расширения складского хозяйства для хранения экспортных и импортных товаров. Незначительная протяженность Тучковой набережной не могла обеспечить причалом прибывающие корабли. Становится понятным перевод в 1885 г. порта со Сстрелки на Гутуевский остров.

В 1927 г. здание таможни было передано Академии наук, которая произвела в нем капитальный ремонт, в результате чего второй этаж был реставрирован в том виде, какой он имел в 1832 г. В этом здании был помещен Институт русской литературы Академии наук (Пушкинский дом).

Что же представляет собой само здание? Это вытянутый прямоугольник с незначительными выступами посредине. Рустованный первый этаж с полуциркульными в верхней части нишами, с оконными проемами и совершенно гладкими стенами второго и третьего этажей имеет великолепный портик ионического ордера. Установленный на выступающий от стены цоколь в высоту первого этажа, он поддерживает архитрав с фронтонным завершением. Тимпан украшен рельефами, изображающими рог изобилия и другие торговые и морские эмблемы. Простого профиля тяги под прямоугольными окнами второго этажа, скромная профилировка карниза и опоясывающих здание со всех сторон тяг, три бронзовые фигуры на пологом фронтоне – так выглядит фасад здания, обращенный на набережную.

Дворовый фасад лишен портика, но по характеру оформления близок к главному.

По своей внутренней отделке особого внимания заслуживает Конференц-зал (бывший зал Таможенного присутствия). Это прямоугольник, в середине которого четыре тяжелые колонны дорического ордера укороченной длины (словно погруженные на одну треть в толщу пола) поддерживают лишенный фриза антаблемент, служащий основанием сводчатому перекрытию над средней частью, расписанному орнаментом по зеленому фону. Желтые из искусственного мрамора стены, отделанные также искусственным мрамором колонны светлорозового цвета. Очень красивы роспись потолка и тонкая лепка карниза.

ПЕРВАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА

Петр вернул Европе страну, которая ей принадлежала.

Монтескье

Все промышленные предприятия мануфактурного типа, существовавшие в Петербурге петровского времени, можно условно разделить на три группы. Первая и главная по своему значению объединяет предприятия казенные, работавшие в основном на военные нужды. Во вторую группу могут быть отнесены предприятия дворцовые, работавшие главным образом на нужды двора, а отчасти на рынок. К третьей группе относятся предприятия, принадлежавшие частным лицам или частным промышленным компаниям и работавшие в основном на рынок.

Среди казенных промышленных предприятий второе по значению место после верфи принадлежало Арсеналу, далеко, впрочем, уступавшему Адмиралтейству как по количеству занятых на нем рабочих, так и по размерам производства. Самое название Арсенала как учреждения, объединяющего все виды материального снабжения сухопутной артиллерии, вошло в употребление лишь в конце царствования Петра I. Арсенал возник сначала просто как пушечно-литейный завод и лишь постепенно, обрастая подсобными предприятиями и сосредоточивая хранение всевозможных артиллерийских и вообще оружейных запасов и материалов, превратился в Арсенал в настоящем смысле этого слова, До 1720 г. он назывался «Пушечным двором».

Место для завода было выбрано на Московской стороне строящегося города, т. е. на левом берегу реки Невы, против просеки, получившей впоследствии название Литейной (будущего Литейного проспекта).

Во главе стройки нового завода Петр I поставил известного инженера В. де Геннина, который так энергично повел вверенное ему дело, что уже в 1713 г. были закончены основные здания завода. В сентябре того же года Геннин был назначен начальником Олонецких железоделательных заводов и уехал из Петербурга. Верховное наблюдение за петербургским литейным заводом осталось за генерал-фельдцейхмейстером Я. В. Брюсом. Но еще при Геннине, 15 января 1713 г., литейный цех завода начал работать, и вскоре были отлиты первые медные пушки.

Геннин Виллим де (? —1721) — крупнейший организатор строительных работ петровского времени, военный инженер, мастер промышленной архитектуры. Приехал в Петербург из Голландии. Начальник Олонецких заводов, полковник артиллерии. Работал в Петербурге, на Урале, основатель и строитель «железоделательных» заводов и крепостей в России. Отличался огромной энергией и добросовестностью. Завершил строительство Арсенала и Литейного двора на территории между Фонтанкой и Невой в начале Литейного проспекта (деревянные строения, сооруженные в 1713 г., не сохранились). По поручению Петра I разработал первоначальный проект Сестрорецкого оружейного завода — одного из первых крупных производственных комплексов в России (1720-е). Общий планировочный замысел Геннина сохранился, несмотря на многочисленные перестройки. После кончины автора работы были завершены военным инженером Вырубовым.

Литейный «анбар» быстро обрастал разными техническими предприятиями. Были выстроены кузница, слесарная, лафетная, токарная, столярная, паяльная и др. мастерские и, кроме того, целый ряд служб, сараев и т. п. Все эти здания получили в своей совокупности название Литейного двора. Двор был расположен на самом берегу Невы, на месте нынешнего въезда на Литейный мост.

Место на «Литейной першпективе» служило с 1714 г. складом всех необходимых для производства нового завода материалов и припасов, а также местом хранения готовой продукции этого завода. Место это получило название Пушечного двора. Напротив него через «Литейную першпективу» сосредоточились к 1715 г. все основные подсобные мастерские литейного завода; здесь же расположилось здание «Артиллерийской канцелярии». Место это получило название Нового пушечного двора, а прежний Пушечный двор стал называться Старым пушечным двором.

Новый Пушечный двор, постепенно расширяясь, захватил всю территорию в глубь от «Литейной першпективы» до реки Фонтанки. Основным производством было литье медных пушек. Сперва их отливали в формах с готовым уже ствольным каналом. Однако несовершенная техника плавки и отливки металла приводила к тому, что внутренность ствола часто оказывалась недостаточно ровной и гладкой, покрытой раковинами, что влияло на качество стрельбы. К 1720 г. перешли поэтому к плавке «глухих пушек», т. е. сначала отливали тело орудия без ствольного канала, который просверливался затем особыми сверлильными станками. Станки эти приводились в действие конной тягой. Кроме пушек, отливались и другие предметы из меди, например колокола. В 1723 г. были отлиты огромные тяжеловесные жернова для Охтенских пороховых заводов.

Изготовление пушечных лафетов и зарядных ящиков к ним требовало кооперации труда разных специалистов – столяров, токарей, кузнецов, слесарей и т. д., вырабатывавших соответствующие части в специально оборудованных для этого мастерских. Изготовление разных жестяных предметов, например манерок для пороха, производилось в особой паяльной мастерской. Была построена также специальная мастерская для изготовления пушечных фитилей, требовавшая кооперации труда прядильщиков и фитильных заварщиков. Поделки из кожи, главным образом для пушечных конских упряжек, требовали создания шорной мастерской. Обилие всех этих подсобных мастерских и объясняет нам территориальное расширение Пушечного двора.

Первый пороховой завод в Петербурге был построен на набережной Малой Невки против Крестовского острова, примерно у нынешней Зелениной улицы, старое название которой было «Зелейная»; это была дорога, проложенная от пороховых, по-старому «зелейных» (в Московской Руси порох назывался «зельем»), заводов к Кронверку Петропавловской крепости. Когда был построен этот пороховой завод, в точности не известно, но сохранились архивные документы, показывающие, что летом 1714 г. на территории завода достраивались еще амбары для хранения составных частей пороха – селитры, серы и угля.

Война со Швецией вызвала большие потребности в порохе. Ввиду этого вскоре начата была постройка новых пороховых заводов на территории Охты. Сразу было намечено построить на Охте два завода. В течение 1715 г. постройка одного из охтенских заводов шла полным ходом. Заводы по указу Петра должны были быть построены на реке Охте и притоке ее Луппе  «на порогах», т. е. несомненно, что с самого начала было предположено использовать здесь водяные двигатели в противоположность пороховому заводу на Петербургской стороне, действовавшему конной тягой. Точное место постройки Охтенских пороховых заводов выясняется из «наказа» Артиллерийской канцелярии строителю заводов Мокею Гусеву: «Первой мельнице быть на р. Охте (по правой стороне) против бывших шведских кирпичных заводов (напомним, что на территории Охты стояла бывшая шведская крепость Ниеншанц), а другой мельнице быть на Луппе реке вверх от Охты в 50 саженях». Для постройки плотин привлекались русские мастера-специалисты. В 1716 г. деревянная плотина на реке Охте была уже построена, и при ней действовала одна пороховая мельница. Петербургские пороховые заводы, кроме сравнительно незначительной выделки нового пороха, занимались переработкой старого испорченного пороха, присылавшегося для этого из прибалтийских крепостей. Охтенский пороховой завод в первый год своей работы дал всего лишь около 800 пудов продукции.

В 1717 г., совершая заграничное путешествие, Петр в Голландии обратил внимание на местный порох, отличавшийся, по-видимому, значительно большей ударной силой, чем русский. Образец этого голландского пороха Петру удалось прислать в Россию. Испытание его дало превосходные результаты. Генерал Брюс обратился к Петру с представлением о выписке из Голландии мастера-специалиста, сумевшего бы поставить в России производство пороха на новый «голландский манир». В 1719 г. в Петербург приехал мастер Петр Шмидт. Он был стар, болезнен, несговорчив и гораздо больше заботился о собственном обогащении за счет русской казны, чем о внедрении в порученное ему производство новой техники. Шмидт не торопился открыть свой «секрет» русским.

Для учета материалов, ведения денежных расчетов и отчетности на петербургский пороховой завод был в начале 1720 г. прикомандирован канцелярист Иван Леонтьев. Он происходил из дворян, служил ранее по ведомству Коллегии иностранных дел, долгое время жил за границей, хорошо знал иностранные языки, был, по-видимому, ловким человеком. Кроме прямой «бухгалтерской» обязанности по заводу, на Леонтьеву было поручено выведать у Шмидта «секрет» выделки пороха по новому способу. Выполнить это поручение Леонтьеву в конце концов удалось, но выведал он «секрет» не от самого Шмидта, который решительно уклонялся от этого, а при посредстве молодой жены Шмидта – Валентины де Валь. Об этом сам Леонтьев писал так: «Начал просить супругу его с прилежною учтивостью моею, чтобы она как мочно получила от него (т. е. от своего мужа) весь секрет о пороховом и селитерном деле». Петр Шмидт умер в апреле 1720 г., открыв перед смертью свой «секрет» жене. После смерти Шмидта вдове его было обещано сохранение жалованья ее покойного мужа (780 рублей в год) с тем, чтобы она осталась на заводе и обучала русских мастеров новому способу производства пороха. Валентина де Валь, по-видимому, добросовестно выполняла эти свои обязательства. Среди учеников ее были способные русские люди, например пороховой подмастерье Афанасий Иванов, хорошо знавший старый «русский» способ выделки пороха. Уже в июне 1721 г. он писал: «После смерти мастера Шмита учила меня жена ево Елена Иванова дочь, и я у нее пороховому делу как новый порох делать и старый переделывать по голанскому маниру разных рук, такоже и селитру литровать и уголья жечь научен, могу я и без нее, Елены Ивановой, сам собою делать. А что я ныне делаю новый порох и переделываю старой сильнее голанского мастера и мастерицына составу, то я научился от своего мозгу».

В том же 1721 г. Валентина де Валь, решив навсегда остаться в России, просила зачислить ее на русскую службу. Просьба ее была уважена, и она получила официальное звание «пороховой мастерицы». Иван Леонтьев продолжал обхаживать Валентину де Валь, склоняя ее открыть теперь секрет «исправления негодного пороха». Валентина долго противилась этому, но, как писал Леонтьев, наконец «ослабела силою, и я, усмотря ее слабость, со всякою учтивостью услуг моих просил с увещанием, дабы она научила мастеров... на что она склонилась». Итак, в конце концов вся новейшая техника выделки и переделки пороха стала достоянием русских пороховых заводов. Валентина де Валь прослужила на пороховом заводе в качестве «пороховой мастерицы» около 40 лет.

В 1720 г. во главе Охтенского порохового завода был поставлен сержант понтонной роты Яков Батищев. Он был незаурядным техником-изобретателем. Раньше Батищев работал на Тульском оружейном заводе, где ввел ряд технических улучшений, заменивших ручной труд механическим. На Охтенском заводе Батищев применил механическую силу воды для «кручения» пороха, т. е. превращения выработанной пороховой массы в зернистый порох, что до Батищева производилось путем кручения ручных решет. Благодаря изобретению Батищева порох «крутился» системой грохотов, приводившихся в движение силою воды. К началу 1722 г. закончилось переоборудование трех старых толчильных (ступовых) пороховых мельниц в жерновые.

На Охте предполагалась постройка сразу двух заводов. Батищев предложил отказаться от второго порохового завода, а построить на отведенном месте новый вододействующий пушечный и оружейный завод. Однако Главная артиллерийская канцелярия приказала Батищеву немедленно начать стройку второго порохового завода. В 1722 г. работы по постройке этого завода на реке Луппе развернулись полным ходом, и в 1723 г. новое предприятие начало действовать. При его постройке Батищев ввел еще одно новое техническое изобретение. Вместо каменных жерновов, привозившихся для пороховых мельниц из Голландии («голландские камни»), Батищев применил литые медные жернова, изготовленные по его заказу на петербургском Арсенале. С целью увеличения веса в эти медные жернова было влито до 500 пудов свинца. Вес каждого такого жернова достигал 350 пудов. По-видимому, жернова эти работали хорошо, но так как стоимость их оказалась в 10 раз выше стоимости привозных, то дальнейшее производство их по распоряжению Петра было запрещено.

Так как жизнь в Петербурге была значительно дороже, чем в Москве, то «для здешнего Санкт-Петербургского житья» полагалась надбавка к московским окладам в размере 25%.

Несмотря на оборудование в Петербурге трех пороховых заводов, все же в течение всего царствования Петра московские заводы продолжали давать стране большую часть пороха. Так, по нарядам Главной артиллерийской канцелярии в 1721 г. намечено было выработать пороха: в Петербурге – 3 тысячи пудов, а в Москве – 12 тысяч пудов; в 1724 г. – в Петербурге 10 тысяч пудов, в Москве – 20 тысяч пудов. Ведущая роль в производстве пороха к 1725 г. все еще оставалась за Москвой.

Из числа дворцовых предприятий петровского Петербурга наибольшее значение имела Шпалерная мануфактура. Основанная в 1717 г., она просуществовала до 1859 г. и оставила по себе память в названии Шпалерной улицы. Почти все остальные дворцовые промышленные предприятия быстро заглохли и прекратили свое существование вскоре же после смерти Петра. Часть из них была передана из ведения «Кабинета» в ведение Берг– и Мануфактур-коллегий, т. е. превратилась из дворцовых просто в казенные предприятия, работавшие на общий рынок.

Образцом для Шпалерной мануфактуры послужила королевская гобеленовая мануфактура в Париже, художественные ковровые изделия которой, привезенные в Россию, произвели на Петра сильное впечатление. По его указу Лефорт законтрактовал еще в 1716 г. в Париже мастеров-специалистов гобеленового дела. В начале 1717 г. четыре мастера уже прибыли в Петербург. Контракт с ними был заключен на 5 лет с окладом жалования по 400 рублей в год каждому. В июне 1717 г. прибыло еще 11 французских мастеров, в том числе Бегагль (с сыновьями) и Камус. Бегагль был назначен директором мануфактуры. Ему, согласно контракту, предписывалось обучать гобеленовому делу и русских учеников: «принимать в свою службу российскую нацию и обучать их всему, что касается до того мастерства».

Шпалеры – настенные безворсовые ковры с сюжетными и орнаментальными композициями. Ткались из цветных шерстяных ниток с добавлением шелковых, льняных, иногда серебряных или золотых на специальных ручных станках выборного ткачества, т.е. отдельными частями, которые затем сшивались тонкой шелковой нитью. Характерная особенность шпалер – рубчатая поверхность лицевой стороны и неровная изнаночная, образованная концами ниток утка и швов. В России известны в XVIII  XIX вв.

В 1719 г. Шпалерная мануфактура была передана в управление единой тогда Берг– и Мануфактур-коллегии, а с выделением в 1722 г. особой Мануфактур-коллегии – в ее управление. С этого времени в положении ее произошла решительная перемена. «По приговору Мануфактур-коллегии, – читаем мы в соответствующем архивном документе, – ведено для шпалерного дела оставить в Питербурхе только 5 человек (французов), в том числе баселистов четырех, которым жалованья надлежит давать по 400 руб. человеку, а из готелистов одного, а именно Бегагля, жалованья ему ведено давать по 500 руб. на год. Да к ним же ведено набрать из русских 10 человек учеников». С этого времени к работе в основном привлекаются русские ученики. Число их постепенно растет: в 1725 г. «в науке шпалерного дела» числилось 22 ученика.

Кроме основного ткацкого производства, при Шпалерной мануфактуре было оборудовано красильное отделение. В нем производилась окраска шерсти, гаруса, шелковых нитей. Хорошие «шпалерные мастера» владели обычно обоими видами искусства, т. е. и ткацким и красильным.

Помимо квалифицированной силы, красильня обслуживалась и чернорабочими. Сохранилась любопытная челобитная «Шпалерной мануфактуры красильного дела дроворуба» Филата Кадышева. Кадышев жалуется, что получает всего 1 рубль 30 копеек в месяц, «а работа весьма не склонна… и того жалованья не токмо что на одежду и обувь употребить, но и пропитание с немалым недостатком имеет, и всегда де бывает в мокроте и при огне и от того весьма платье и обувь носится необычайно». Главный интерес этой челобитной – в ее заключительной части, в которой Кадышев просит перевести его в ученики красильного дела: «А ныне возымел охоту, чтоб быть и обучаться красильному делу, понеже хотя при рубке дров и при носке воды пребываю, однакож, смотря на протчих, прилежно обучаюся как красильному и пресованью, так и катанью коломинок, о чем и мастер красильного дела весьма известен…». Просьба Кадышева была удовлетворена, и мы встречаем его через несколько лет в качестве одного из способнейших учеников красильного дела.

Кроме Шпалерной мануфактуры, на территории Екатерингофа были расположены и другие дворцовые предприятия, а именно: коломенковая и полотняная фабрики, завод для выделки пудры, плетеночная фабрика и две ветряные мельницы – одна крупяная, другая масляная. Из этих предприятий наиболее крупным была полотняная фабрика. Точное время ее основания неизвестно, но во всяком случае она существовала уже в 1720 г. В 1722 г., наряду с другими дворцовыми предприятиями, она была передана из «Кабинета» в «диспозицию» Мануфактур-коллегии. Фактически с 1722—1723 гг. дворцовые фабрики утратили свою специфику и превратились просто в казенные предприятия, работающие не только на «дворец», но и на общий рынок.

Кроме дворцовых предприятий, по инициативе Петра было основано в Петербурге и его окрестностях еще несколько казенных фабрик и заводов, рассчитанных на производство предметов широкого потребления. Их судьба оказалась аналогичной судьбе предприятий дворцовых: очень быстро почти все они перешли в частные руки. Отметим кстати, что, при особом покровительстве Петра «компанейской» форме владения промышленными предприятиями почти все петербургские частные промышленные предприятия находились не в единоличном владении того или иного лица, а принадлежали «компаниям», составлявшимся из нескольких предпринимателей, вкладывавших в дело свои капиталы, каждый в том размере, в каком он находил для себя возможным и выгодным.

Петр обращал особое внимание на кожевенное производство. До него в России юфть выделывалась с помощью дегтя, и обувь получалась очень низкого качества. Под угрозой самого жестокого наказания, вплоть до лишения всего имущества и ссылки на каторгу или в вечную работу на галеры, Петр запретил выделывать обувь старым способом и торговать такой обувью. Было приказано выделывать юфть по новому способу, применяя вместо дегтя ворванье сало. Очевидно, Петр и основал в 1718 г. в Петербурге на Выборгской стороне, в бывшем дворе А. В. Кикина, казенный кожевенный завод как образцовый.

Кроме кожевенного завода Ильи Исаева «с товарищами», в конце 1724 г. в Петербурге начал строиться завод «лосиных и козлиных и оленьих кож», основанный иноземцем Христианом Лоренцом. На заведение этого завода Лоренцу была выдана из казны ссуда в размере 100 рублей сроком на три года. Работать завод начал с 1725 г.

В 1718 г. московскому купцу Павлу Вестову было предложено правительством завести в Москве на «компанейских» началах сахарный завод. Вестов с компаньоном своим Еремеем Кизелем предпочел строить сахарный завод не в Москве, а в Петербурге, очевидно потому, что сырьем для выварки сахара являлся тогда «сахар-сырец» (масса из тростникового сахара), привозить который необходимо было из-за границы, и доставка его морским путем прямо в Петербург удешевляла бы стоимость производства. Вестову удалось получить для постройки завода удобное место на Выборгской стороне на берегу нынешней Большой Невки, вблизи от казенных пеньковых амбаров, где была оборудована казенная пристань для прихода иностранных кораблей. К 1720 г. постройка была закончена, и с 14 июня 1720 г. завод начал работать.

В 1717 г. одновременно в Москве и Петербурге была основана «Штофных и прочих шелковых парчей мануфактура». Основателями ее являлись объединившиеся в компанию три представителя высшей знати Петербурга. Это были президент Адмиралтейств-коллегий граф Федор Матвеевич Апраксин, президент Коммерц-коллегии Петр Андреевич Толстой и вице-президент Коллегии иностранных дел подканцлер барон Петр Павлович Шафиров. Для устройства фабричных помещений казна пожаловала этой компании дома в Петербурге и Москве. В Петербурге компаньоны получили каменный дом генерал-фельдмаршала князя Голицына. Вместе с тем компаньонам, или «интересентам», как они тогда назывались, было выдано от казны огромное денежное пособие – 36 672 рубля (правда, они сами вложили в дело собственный капитал в 57 837 рублей). Кроме всего этого, «интересенты», в целях обеспечения сбыта будущей продукции своей мануфактуры, добились получения от правительства полной монополии в производстве шелковых материй, бархата, парчи и штофов и запрещения ввозить эти материи из-за границы. Основное предприятие с сотнями рабочих развернулось в Москве, в Петербурге же существовал лишь весьма скромный филиал. По-видимому, сиятельные «интересенты» не сумели повести дело с коммерческим расчетом и уже в 1721 г. приняли в свою компанию московских купцов, а именно Матвея Евреинова «с товарищами», всего 8 человек. Очень скоро эта купеческая часть компании стала подлинным хозяином дела, и в 1724 г. титулованные «интересенты» вовсе вышли из компании, забрав обратно свои капиталы.

Производство в Петербурге пива и спирто-водочных изделий вызвано было прежде всего нуждами флота; значительное количество этой продукции потреблял и сам город. Первоначально пиво ввозилось из-за границы. Но уже начиная с 1716 г. возникают на Выборгской стороне солодовые и пивоваренные заводы, сначала казенные, а потом и частные. Быстрое развитие пивоваренного производства с этого времени объяснялось в значительной мере тем, что в морском рационе заменили кислые щи из щавеля как противоцынготное средство пивом. Пиво варилось и в Кронштадте; его расход только на флот достигал в 1721 г. 325 тыс. ведер. В середине XVIII в. в Петербурге насчитывалось 4 пивоваренных завода, их них 3 частных.

Бутылка винная – русская мера объема жидкостей – 1/16 ведра (0,77 л).

Бутылка водочная (пивная) – русская мера объема жидкостей – 1/20 ведра (0,624 л).

Ведро – русская мера объема жидкостей, равная 12, 3 л.

Почти одновременно с пивоваренным появляется в Петербурге в 1718 г. казенный водочный завод. Позднее, в 1738 г., вступает в действие и частный водочный завод, на котором, кроме водки, производились и духи.

Табачное производство началось в Петербурге также с 1718 г., когда была основана табачная мануфактура.

Производство рождало отходы. Но рядом указов жителям Петербурга под угрозой штрафа запрещалось выбрасывать мусор в Неву, в речки и каналы города, чтобы не засорять фарватера. Позднее с той же целью запрещено было сплавлять по рекам и каналам города неокоренный лес. Точно так же запрещалось выбрасывать сор с кораблей в Финском заливе в районе устья Невы под угрозой не только штрафа в 100 ефимков, но даже, при повторном нарушении, конфискации судна.

Уже в первые десятилетия истории Петербурга здесь начала развиваться частная промышленность. Дошедшие до нас данные о промышленных рабочих первой половины XVIII в. позволяют говорить, что в 30-е годы крупные частные промышленные предприятия города имели свои постоянные рабочие кадры. Эти кадры как для всей страны, так и для Петербурга рекрутировались из четырех основных источников: из крестьян, детей посадских людей, солдатских детей и детей «фабричных» людей.

Рекрутская повинность – система комплектования русской армии, введенная Петром I в 1699 г. и заключавшаяся в обязательной поставке сословиями определенного числа рекрутов. Срок службы рекрутов – сначала пожизненный, с 1793 – 25 лет, с 1834 – 20 лет. В XVIII в. комплектование русской армии с помощью рекрутских наборов представляло шаг вперед по сравнению с господствовавшей в Зап. Европе системой наемничества, так как обеспечивало постоянный, хорошо обученный состав армии. Вместе с тем повинность являлась одной из самых тяжелых повинностей, ложившихся на народные массы. С 1831 г. были введены ежегодные рекрутские наборы. Военной реформой 1874 г. повинность заменена всеобщей воинской повинностью с уменьшением срока действительной службы до 6 лет.