Текст книги "Верхом на раторне"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Кинци протянула вперёд свою маленькую руку. – Дай мне это.

Всё это время Ранет сжимала в руках вышивку с тонким узелковым узором. Теперь она инстинктивно попыталась спрятать её у себя за спиной, но рука Кинци всё ещё тянулась вперёд. Сделав неохотный шаг, она притянула младшую женщину к себе и отобрала у неё ткань.

– Если я расскажу Верховному Лорду, что говорят эти узелки… – вызывающе начала Ранет.

– В самом деле, и предашь само сердце Женского Мира? То, что Адирайна написала любовными узелками этого старого письма предназначено только мне одной.

– Если я расскажу…

– Тебя навсегда лишат утешения товарищества-сестриц[77]77
  sisterkin-ship


[Закрыть] – если, конечно, тебя ещё кто-нибудь, когда-нибудь захочет. Точно так же, я изгоняю тебя из Женских Залов. Никогда не возвращайся назад. И оставь в покое моего внука. Он, может, и глупец, но он не для такой, как ты, да и ты хочешь его только из-за его происхождения. Я чую твои амбиции, девчонка, воняющие как похоть шлюхи.

Рандир выпрямилась, дрожа от гнева.

– Ты думаешь, что Норфы будут править Кенциратом вечно, – выплюнула она, – вы, кого уже осталось так мало? И кто же придёт на ваше место, когда ваша ох-такая-чистая кровь окончательно истощится? Долгими ночами, ты думаешь об этом, старуха? Тебе стоит подумать. Грядут перемены. Я их предвижу. Я их часть.

– Не сегодня. Не пока я жива. Уходи, змеесердечная. Живо.

И Ранет ушла, из комнаты, из покоев Норф, из Готрегора.

Кинци опустилась на кровать и уронила голову на дрожащие руки. Она внезапно стала казаться меньше и более уязвимой, чем когда-либо прежде видел её мальчик. Это его напугало.

Она подняла глаза. – Ох, дитя. Тебе не следовало это видеть. Забудь.

Его глаза стали пустыми и он закачался на месте, как будто спал стоя. Он, без сомнений, и в самом деле забыл.

Её пристальный взор переместился на наблюдателя, который стоял в его тени. – Возможно, это было неправильно с моей стороны. Я никогда не сталкивала его лицом с тем, что он есть, и не знала, что его брат сделал с ним в детстве, пока не стало слишком поздно, вред был уже нанесён, а он вырос и оказался вне пределов досягаемости. Я наделала так много ошибок. Мы все наделали. А теперь ты живешь с их последствиями.

Леди…

Говорить с прошлым, в котором она не существовала, было так же тяжело, как видеть сон внутри сна. Для неё самой её голос звучал подобно слабому подвыванию зимнего ветра под дверью.

Ранет. Ведьма. Я вижу, как началась ваша ссора, но почему она закончилась таким образом, такой резнёй?

Казалось, Кинци собиралась ответить, но затем её взгляд заострился, как и её голос. – Дитя, у тебя компания. Проснись.

– Ч-ч-чт…?

Джейм вывалилась из сна полностью дезориентированной. Где она… и почему кто-то дёргает её за куртку, пытаясь добраться до горла? Она с трудом высвободила руку из объятий Куртки Лордана и остановила опускающийся нож, поймав незваного гостя за запястье. С другой стороны его горящего отблесками огня лезвия она встретила неистовый взгляд юной кендар.

– Нарса, что во имя Порога…

– Я говорила тебе: Тиммон мой.

Кадет Ардет изо всех сил налегла на сталь, пока остриё ножа не коснулось впадины на её горле, но затем Джейм очухалась и сбросила девушку прочь. Они обе скатились с приподнятого очага и вскочили на ноги, причём Джейм с удивлением обнаружила, что, как и во сне, она была голой. И безоружной. И взбешённой.

– Чёрт побери, я наконец-то почти получила некоторые ответы, и тут пришла ты и всё испортила, со своей глупой ревностью! Ох. – Пол, казалось, качнулся; нет, это были её собственные, нетвёрдые ноги. Квадратная бутылка нанесла ответный удар.

Прекрасно, подумала она. Я собираюсь драться за свою жизнь наполовину пьяной.

– Я говорила тебе…

– А я говорю тебе: он не мой. – Джейм села на очаг, отдав дань необходимости. – Бери его, если сможешь ухватить, со всеми моими благословениями, или найди кого-нибудь получше.

– Т-ты его околдовала! – Перед Ардет покачивался нож, но её глаза наполнились такими слезами, что она вряд ли смогла бы нанести точный удар. Её худое лицо уже покрылось пятнами и опухло от слёз. – Он не может говорить ни о ком другом, кроме тебя, особенно этим вечером. Джеймс то, Джеймс сё, снова, и снова, и снова…

– Это ты положила Эдди ко мне в постель, – внезапно осенило Джейм. – Тогда, ты мне даже помогла, но тебе следует прекратить подкрадываться ко мне, пока я сплю. Кто-нибудь может пострадать.

– Ведьма! – Нарса метнула в неё нож, промахнулась и убежала, рыдая.

Пока Джейм вылавливала клинок из пепла умирающего огня, из теней, зевая, неторопливой походкой вышел Жур.

– Ты такой замечательный страж, – сказала она ему.

Как она собирается увидеть нужный сон со всеми этими помехами? Кстати говоря, как можно отличить правду ото лжи в подобных делах? Этот последний сон ощущался таким болезненно реальным. Как и Грешан, и Ранет, и – здесь она сделала паузу – этот бедный мальчик, который однажды стал её отцом. Но она ни разу не уловила ни малейшего намёка на её брата, Тори.

Джейм вздохнула. Болезненный или нет, это был не тот сон, который она преследовала. Она должна попробовать снова.

Чтобы ни было в зелёной бутылке, оно, похоже, помогало, даже если делало пробуждение более кошмарным, чем сам сон. Она подобрала её, чувствуя по весу, что она всё ещё наполовину полная, с твёрдым осадком на дне.

В глубине её разума зазвучало предупреждение: Чём больше ты пьёшь, тем меньше ты можешь контролировать происходящее. А под этим раздался ещё более настойчивый шепот: Подумай, на это дело тебя толкнула насмешка Ведьмы: «Девчонка, ты осмелишься попытаться?»

Она не могла думать ясно и осознавала это; но насмешка жгла её, как и было задумано. Будь проклята осторожность.

Да, я осмелюсь.

Она перевернула бутылку вверх дном и, чуть не захлебнувшись, осушила ей.

VI

Второй раунд отбора медленно приближался к концу. На этот раз Совет выбрал обратный порядок следования, так что Норфы шли последними. Перед этим, камни падали всё снова и снова, решая судьбу кадета за кадетом. Три чёрных и шесть белых, прошёл. Шесть чёрных и три белых, вылетел.

Даниор принюхался.

– Чувствуете, что-то горит?

Саргант отправился на разведку. Вернувшись, он наклонился к уху Коменданта и что-то прошептал, затем вернулся на своё место.

– Ну? – потребовал Ардет.

Шет разъяснил вопрос с неосторожным пожатием плеч, которое сопровождалось подавленной гримасой боли.

– Там небольшой костёр в конюшне, но всё под контролем. Продолжаем.

Наконец, под вопросом остался только один кадет: Лордан Норф, Джеймс.

Рандир и Яран бросили как и сначала, первая против, второй за. Ардет так же бросил в круг обсидиановый шар: даже если это и не соответствует мнению Милорда Адрика, что девушке Норф следует держаться подальше от его интриг, главный рандон его дома не одобрял её присутствия в Тентире из общих принципов. Даниор вызывающе бросил белый, как и Эдирр, с озорной усмешкой. Коман, чёрный, Брендан белый.

– Здесь четыре белых и три чёрных, – пробормотал Комендант. Он дотронулся до камня, затем вздохнул и бросил его.

Чёрный.

– Что? – воскликнул Даниор. – Я думал, она тебе нравится.

– Да, это так.

– Тогда, зачем? Милорд Калдан приказал тебе голосовать против?

– Разумеется.

– И ты согласился?

Голос Даниора немного ломался. Он спрашивал это не столько ради одного кадета, даже лордана, а ради Тентира. Остальные беспокойно зашевелились. Все знали, что на этом уровне политика играла определённую роль, но никто не испытывал желания признавать это, особенно когда она противоречила их собственным инстинктам. Если лучший из них отдаст своё решение на волю своего лорда, то разве такой прецедент посодействует тому, чтобы остальные следовали своей совести, а не приказам?

– Я принимаю пожелания моего лорда к вниманию, – ровно сказал Шет, – но не более того. Что касается Норф Джеймс, то, как мы все теперь знаем, она обладает могучими силами и учится – главным образом – как ими управлять. Что до её способностей, её Сенетар превосходен. Хотя она могла бы ещё кое-чему научиться у Рандирока о стиле ветер-дует, я сомневаюсь, чтобы у кого-нибудь ещё, за много поколений, встречался более чистый стиль.

– Да. – Коман наклонился вперёд, такой же драчливый, как и его лорд. – Но где она ему научилась, а? Кто был её Сенетари?

Это и в самом деле, всё ещё вызывало дебаты за общим столом офицеров. В Джеймс они, казалось, встретили следствие без причины, ученика без учителя. Если бы она принадлежала любому другому дому, они могли бы сбросить это со счетов как случайность, хотя и маловероятную. Однако с Норф они продолжали ломать себе головы.

– Ну, кто бы это ни был, – сказал Брендан, – теперь мы её учителя. Её умение владеть оружием менее чем удовлетворительно…

– Летающие мечи, – пробормотал Ардет. – Быть может, новая форма боя? Я, кажется, помню, что её брат когда-то очень благоволил к метанию ножей.

– … тем не менее, это не безнадёжно. Она способна учиться. То же касается и умения руководить.

– Но не будем забывать, – вставила Рандир, сильно удивив остальных, поскольку она практически не говорила весь вечер, – мы обсуждаем здесь не обычного кадета. Она наследник Верховного Лорда и его возможный преемник.

Несколько членов Совета фыркнуло.

– Черныш никогда не доведёт это дело до конца, – сказал Коман. – Мы все знаем, что он просто тянет время. Я даже слышал слухи о том, что он подумывает взять её своим консортом, когда она провалится здесь.

– Если она провалится здесь.

– Ты имеешь в виду, когда.

– Нет, если!

– Нет, чёрт возьми, когда! Вспомни, никто из нас и не думал, что она сможет продвинуться даже так далеко, как сейчас.

– Ты в самом деле думаешь, что Черныш может заключить на неё контракт? – спросил Даниор Харна под прикрытием общего гула, перегнувшись через высокомерного Ардета, который делал вид, что не слышит его. – В конце концов, этим способом, Норфы, во времена до Падения, получали могучих шаниров и он, похоже, не собирается спрашивать нынче чьего бы то ни было разрешения.

Харн фыркнул. – Как я могу знать? Мне никто ничего не говорит.

– Тише, тише. – Шет со слабой гримасой осторожно пошевелил рукой на перевязи. По мере того как свечи оплывали, тени под его глазами росли. – Ваш спор начинает напоминать конклав летописцев. Без обид, Яриен.

Хайборн Яран пожал плечами. Он заседал и в том совете, тоже, и может быть однажды, когда уйдёт в отставку как рандон, он станет его директором. – С чего я должен обижаться на правду? Академия превратила мелкие споры в изящное искусство. Вы, мои дорогие друзья, по сравнению с ними просто новички. Что до нашей проблемы, Гора Албан будет рада предоставить Лордану Норф место, если Тентир окажется достаточно глупым, чтобы избавиться от неё. С разрешения её брата, разумеется. У этой девушки есть мозги, это точно. Я полагаю, что мы упустили это из виду, к нашей опасности. Как бы то ни было, ей не нужно оканчивать Тентир, чтобы стать Верховным Лордом. Гант не оканчивал. Как и Торисен.

– И здесь она уязвима.

Все повернулись к Коменданту. В конце концов, пока что он назвал только те причины, почему Лордана Норф следовало оставить.

– Конечно, есть обычные риски, но до сих пор она доказывала, что может с ними справиться. Во всяком случае мы находимся в большей опасности от неё, чем она от нас.

Кто-то рассмеялся. Остальные, не отрываясь, глядели на Коменданта.

– Тем не менее, это наследник Верховного Лорда, случай, требующий особого отношения. Если она пройдёт этот отбор, следующий может оказаться гораздо более смертоносным. Придёт лето, вы и в самом деле думаете, что она пройдёт без возражений, или она должна будет претерпеть судьбу своего дяди? Да, она мне нравится и я ценю её, слишком сильно, чтобы желать её крови на моих руках.

– Также как и я. – Харн позволил своему чёрному камню упасть рядом с камнем Шета. Он дёрнул свой и так уже туго затянутый шарф, приобретя при этом тревожно пурпурный оттенок. – Мой дом уже однажды навлёк на Тентир смерть и горький позор. Больше это никогда не повторится.

Казалось, он сказал это на последнем дыхании. Когда он напрягся, широко разевая рот, чтобы сделать новый вздох, Даниор нырнул к нему через Ардета. Однако саргант, стоящий за Харном, добрался до него первым и просунул под шарф нож, как будто собираясь перерезать ему горло, но вместо этого разрезав шёлк.

– Я думаю, – сказал Комендант, пока Харн сидел, с трудом ловя ртом воздух, его лицо изменяло свой цвет с пурпурного на пятнисто-красный, – что стоит объявить короткий перерыв.

Четыре белых, пять чёрных.

Уже почти рассвело. Скоро должен был начаться третий и последний раунд отбора, в котором Комендант и боевой лидер Норф должны были бросить свои дополнительные камни. Под вопросом оставался только один кадет.

VII

Джейм, дрожа, сидела на краю приподнятой каминной полки, в накинутой на плечи Куртке Лордана, уставившись на нож Нарсы, глубоко всаженный в пол в центре старого кровяного пятна. Вокруг ножа растекалась свежая кровь, просачивающаяся через трещины в полу, как будто кровоточило само дерево.

Трое, что за жуткий сон.

Она внезапно обнаружила себя сидящей верхом на бёдрах лежащего навзничь Тиммона, они оба были голыми. Он выглядел таким же изумлённым, как ощущала себя и она, но затем он улыбнулся.

– Ну наконец-то!

Его улыбка дернулась и стала выцветать, переходя от беспокойства к растущей тревоге.

– Я думаю, – сказал он неуверенно, – что меня снова стошнит.

– Не на меня, не вздумай. Я говорила тебе, что этот сон опасен.

Затем она посмотрела вниз и осознала, что то, что она сжимала в руках, было совсем не тем, о чём она подумала, а рукояткой ножа, торчавшей из живота Тиммона. Её пальцы были всё ещё сведены судорогой от усилия, с которым она погрузила нож в его плоть, а его кровь растекалась под её руками.

С этой жуткой картиной она, вздрогнув, очнулась на очаге и поспешно перегнулась через его край. Её вытошнило на пол зелёной слизью, которая тут же принялась проедать дырку в дереве. Ох, выпить бы всего один глоток холодной, чистой воды. Реку. Океан. Но эти мысли быстро пропали.

Она также надеялась, что с Тиммоном всё в порядке. Ха. Если ничто другое, то, может быть, хотя бы это научит его держаться подальше от её снов, даже будучи званым.

Однако, гораздо больше её ужаснуло то, что это был только конец кошмара. Из-за резкого пробуждения она позабыла всё остальное.

По крайней мере, она перестала дрожать. За её спиной ревел огонь, подкормленный обломками других разломанных ящиков, согревая её через тяжёлую, расшитую куртку. У неё было странное ощущение, как будто она увеличилась в размерах, чтобы полностью заполнить её. Кроме того, тепло наполняло её желудок, придя на смену прошлой вязкой тошноте. В её руке была чаша вина. Она отхлебнула его и ощутила, как вырос жар внутри.

Это забавно, подумала она, и услышала как кто-то хрипло захихикал – она сама, но не своим голосом.

Ей эхом вторил мягкий смех с другой стороны очага, где виднелось тёмное лицо Рандира. Кто… ох.

– М'дорогой друг, Роан.

Опять этот пренебрежительный голос. Не её. Его. Грешана.

– Ну, конечно, – сказал он. – В конце концов, я есть Лордан Норф.

– Конечно, ты – Лордан, – промурлыкал Рандир и прикоснулся своим бокалом к губам, не отпив ни капли.

Норф смутно осознавал, что он выпил гораздо больше вина этим вечером, чем его товарищ.

В отличие от меня, не может удержать свою выпивку внутри и знает это.

Он сделал другой глоток и приготовился сказать что-то столь умное, что разразился приступом смеха всего лишь при одной мысли об этом. Вино струёй крови хлынуло из его носа на белую рубашку. Это тоже показалась ему чертовски забавным.

В тени за Роаном, стояло две фигуры, наблюдая. Он искоса посмотрел на них. Голова первой была странной формы, как будто её расплющили с одной стороны; другая, казалось, жевала что-то, что извивалось и слабо жужжало. Ещё Рандиры. Ну и странные слуги у Роана. А, пошли они к чёрту, со всем своим высокомерным, проницательным видом. Он просто должен показать им что-то, что они не скоро позабудут. Самая лучшая шутка.

– Нет, правда, – услышал он свой собственный крик, – В какие игры мы играли, мой брат и я. Какие вещи я заставлял его делать!

– Они ему нравились?

– Ну, если бы нравились, то в чём бы была забава? Однажды бедный маленький дурачок даже попытался рассказать отцу, который, за все его старания, в лицо назвал его лжецом.

Теперь он наклонился вперёд, поддерживая себя тяжелой рукой со сверкающими золотыми кольцами, подарками слепо любящего его отца.

Обведём старого дурака вокруг моего мизинца. Скоро с ним будет покончено. Вот тогда мы увидим, как может править истинный верховный лорд.

Между тем, здесь был этот проклятый Рандир с его всезнающей ухмылкой, как будто он знал, как сильно Грешана раздражал его младший брат, и как сильно его бесило то, что он был раздражен.

– Убил нашу мать, а? При рождении. Отец ненавидит его за это. Как и я.

Сказано слишком много. Хватит.

Его голос заговорщически стих. – Послушай. В эту минуту он спит внизу, в своей детской кроватке. Милый маленький Гангрена, подрос и начал играть в солдата. Что если мы позовем его наверх, а? Посмотрим, вспомнит ли он нашу старую полночную игру?

– Почему бы и нет? Это может быть… забавным. Позволь мне.

Уродливый слуга Роана выступил вперёд в ответ на вялый жест и бесшумно покинул комнату.

Грешан облизал губы, чувствуя внезапный прилив предвкушения. Это было так давно. Не то чтобы сами действия доставляли реальное удовольствие, но вот чувство власти, чувство превосходства – да. Никто не заступится за Ганта Серлинга, кроме их бабушки Кинци, а он был уверен, что маленький ублюдок ничего ей не рассказывал. По крайней мере, в нём было достаточно много гордости, чтобы молчать. Слишком много гордости. Только подумать, дорогой маленький Болван в самом деле осмелился прийти сюда, осмелился сделать что-то самостоятельно. Что за самонадеянность. Он определённо ещё не выучил своего места, на котором ему полагается быть, всегда и навечно, безгранично подчиненным своему брату.

Дверь открылась. На пороге стояла худая фигурка, за которой маячил странный сгусток, который был слугой Роана. Он втолкнул Ганта внутрь и захлопнул за ним дверь. Щёлкнул замок. От толчка, мальчик, спотыкаясь, полетел вперёд через беспорядочную груду отвергнутой одежды и вышел на свет.

Джейм смотрела в настороженные глаза Торисена.

Они, казалось, спрашивали Мы уже были здесь прежде, не так ли?

Да. И вот мы здесь опять.

Голоса превратились в отдалённый шепот. Грешан приказал своему брату Ганту раздеться. Неуклюже действуя онемевшими пальцами, тонкий мальчик со странно знакомым лицом снял свою кадетскую рубашку. Норф и Рандир посмеялись над его хрупким телосложением.

– Теперь штаны, – сказал Грешан.

Тори, помнишь, в домике Земляной Женщины? Я предупреждала тебя, что это случится. Борись с ним! Сопротивляйся!

Когда мальчик не двинулся с места, уродливые останки, которые были Симмелом, схватили его за одну руку, а Искусительница, появившаяся из тени, сжала другую. Её изуродованные губы двигались, роняя мокрые кусочки насекомых, пока она нашёптывала сладкий яд ему в ухо. Теперь он был юным кадетом, который одновременно воплощал в себе Ганта Серлинга в прошлом и Торисена Чёрного Лорда в настоящем. Роан неспешно двинулся к нему, крутя в руках знакомый нож.

Джейм задрожала. Она хотела узнать, что случилось с её отцом, а не заставить Тори пережить это; но она также хотела, чтобы он увидел, понял. Было ли всё это её виной?

Она почувствовала, что её уши прочистились, как будто из них вылилась вода.

– Маленькие мальчики должны делать то, что им велят, – мягко сказал Роан.

Он просунул кончик ножа под поясной ремень пленника и быстрым движением запястья перерезал его.

– Во времена твоего деда Герранта твой дом был слабым и изнеженным, гниющим изнутри. На очаге сидит намокшее доказательство этого.

Лезвие аккуратно скользнуло вниз сначала по одной ноге, затем по другой. Чик. чик. Одежда упала на пол.

– Такие как я, могли сосредоточиться на своей цели, или так я полагал.

Теперь он говорил непосредственно с Торисеном, мёртвый голос из мёртвого прошлого, и всё же со знакомыми глубокими нотками. Симмел хихикнул. Лицо Искусительницы исказилось жутким оскалом. Они оба ещё крепче схватили своего пленника, который неподвижно стоял между ними. Это был парень, которого Джейм встретила в домике Матушки Рвагги, её брат близнец, такой, каким он и должен был всегда быть, её возраста, её сверстник, но теперь столь ужасающе уязвимый. Само собой разумеется, этому способствовало и то, что он был раздет догола.

Симмел склонился вперёд, бормоча через полный рот пыли. – Ты слаб и ты знаешь это.

С другой стороны пришёл коварный, жужжащий шёпот Искусительницы: – Твои люди верят тебе, а ты их подвёл. Как много ещё кендар выскользнет из твоих пальцев?

Ладони Торисена сжались в кулаки. Они были полностью чистыми в домике Земляной Женщины, но теперь на них возникали намёки на белые шрамы. Слова Рандиров ранили его. На его руках вздулись сухожилия, когда он попробовал на прочность державший его захват. Для кого-то столь хрупкого, он имел крепкие, жилистые мышцы и хорошее чувство равновесия, но у него ещё не было опыта, который он должен был приобрести с возрастом.

Я прошу прощения, попыталась сказать ему Джейм.

Уголок его рта слегка дёрнулся в ответе: Тебе есть за что.

Роан проследил за его взглядом. – Видишь её в его глазах? Свою сестру. Урода шанира из ниоткуда. Она тоже подведёт тебя, или ещё хуже. Посмотри как они похожи, дядя и племянница, оба монстры.

Нет, мы не такие!

– Не монстры или не похожие?

Джейм с рычанием задёргалась, пытаясь освободиться. Ну, только подожди у меня.

Хотя она могла ясно видеть и слышать, сущность Грешана всё ещё окутывала её подобно вонючим складкам его куртки. Может это и было её сном, но она больше не чувствовала над ним контроля.

Ловушка. Уловка. Но чья и как?

– Ведьма. – Её голос был его, хриплым, и плохо управляемым. – Ты всё это подстроила.

Роан улыбнулся, издевательски, криво, белые и острые зубы, обсидианово-чёрные глаза. – Я надеялась на это, да и выпивка помогла. Дорогой, покойный Грешан. Как иначе я могла узнать то, что ты никогда мне не рассказывал?

– Не смей…

Джейм ощутила её приглушённую тревогу, подобную ядовитому газу разложения, поднимающемуся через грязь.

– Ох, но почему нет? Мы могли бы насладиться этим вместе. Любимый, как бы мы могли посмеяться! Но прошлое имеет вес. Приведённое в движение, оно должно следовать своему пути. – Пальцы с длинными ногтями погладили щёку пленника. Торисен напрягся. – А теперь будь хорошим мальчиком, – промурлыкал этот двойной голос, Роан и Ранет вместе. – Подчинись.

Когда Рандир зашёл ему за спину, пристальный взгляд Торисена стал отсутствующим и каменным. Так, должно быть, он выглядел когда палачи Карниды появились перед ним со своими перчатками из раскалённой добела проволки. Теперь, как и тогда, он должен был выдерживать испытание и выжить; но, ох, шрамы и боль, неизгладимые отметины в душе…

Джейм почувствовала, как внутри неё что-то щёлкнуло.

Будь гневной. Будь сильной.

– Ты не причинишь вреда моему брату, – сказала она, и говорила она из захвата холодных рук, через своё плёчо человеку, который был мёртв уже сорок лет.

Её руки вывернулись из их холодного и влажного захвата и, в свою очередь, схватили их. Она отправила спотыкающегося Симмела, внезапно ставшего мягким и бескостным, в фигуру у очага и Искусительница полетела головой в огонь. Кончик ножа скользнул по её бедру, оставляя за собой горячую линию боли. Как только запястье Роана пролетело мимо, она схватила его, потянула и вывернула. Теперь они были на полу, она сверху, лезвие Нарсы между ними. По их лицам скакал свет пламени от объятой огнём Искусительницы, которая металась по комнате. Во все стороны летели кусочки обгоревшей одежды и кожи. А затем из неё вырвался рой пылающих пчёл и она упала.

Джейм посмотрела вниз, в широкие обсидиановые глаза Рандира и улыбнулась. – Прошлое и в самом деле имеет вес, – сказала она. – Давай посмотрим, как тебе это понравится. – И она погрузила нож в его живот. Он опустился вниз вместе со всей её холодной яростью, прошёл сквозь стену мышц, скользнул рядом с позвоночником и вонзился в пол. По её рукам хлынула кровь. Затем она медленно вывернула лезвие обратно.

Какая-то тёмная, неясная фигура со слабым криком ужаса и быстро выцветающей вонью опустошенного кишечника, спотыкаясь, ринулась прочь от камина. На её месте стоял её брат, тёмный силуэт на фоне огня.

– Вот что случилось, – сказала она ему, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. – Нашего отца спасла его природа берсерка, но он не смог принять то, чем он был или то, что он сделал, так что он покинул Тентир той ночью. Тори? Ты слышишь меня?

Но он пропал.

Джейм посмотрела вниз, на воткнутый в пол нож, торчащий в центре старого пятна, и на свои собственные окровавленные руки, ладони порезались о кромку лезвия.

– Ох, сланец, – сказала она, затем согнулась и её болезненно вывернуло до самого дна души.