Текст книги "Верхом на раторне"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

– Да, дедушка. Пожалуйста, отдохни.

Красивый молодой человек соскользнул в зал с галереи. Он носил кадетскую куртку с поясом, но элегантного покроя и покрытую вышивкой такого же золотого цвета, как и его волосы. Очевидно, он не участвовал в пробежке. Сначала Рута с негодованием подумала, что хайборн или нет, он должен был бегать как все. Однако это убеждение увяло под воздействием очарования, более тонкого, чем у его деда, но достаточного, чтобы Рута присмотрелась более внимательно. Как и Торисен.

– Пери, – выдохнул он.

– Нет, – ответил Комендант, бросая на него короткий жёсткий взгляд. – Это его сын Тиммон.

Ардет заулыбался мальчику, его внимание отвлеклось и вся комната, казалось, впервые вздохнула с того момента, как он въехал в зал. Торисен осел у крупа Шторма, и не только из-за облегчения оттого, что старый лорд перестал на него давить. Он выглядел так, как будто получил сильный неожиданный удар. Волвер встал на задние лапы и превратился в очень лохматого, очень обеспокоенного молодого человека, готового поддержать своего друга.

– Посмотри на себя, – ласково говорил Ардет своему внуку. – Вся одежда как у рандона. Отец тобою гордился бы.

Среди кендаров кто-то скрыл кашлем фырканье. Отец Тиммона, Передан, никогда не обучался в Тентире. Тем не менее, все ожидали, что он возглавит Южное Воинство и он, наконец, получил свой шанс, когда Торисен сложил с себя полномочия командира, чтобы стать Верховным Лордом. По приказу Передана и против рекомендации совета рандонов, Воинство отправилось на почти неминуемое поражение против значительно превосходящей по численности Великой Орды. Считалось, что Передан погиб в Пустошах. И это, как считали многие, не так уж и плохо, но никто не говорил об этом в присутствии его отца. Ардет напрасно потратил предыдущую зиму на поиски в Южных Пустошах костей своего горячо любимого отважного сына.

Сейчас его ум мгновенно забыл Верховного Лорда, пожилой человек страдал от крайней усталости.

Тиммон рассматривал его с растущей тревогой.

– Пожалуйста, дедушка, – снова сказал он. – Иди в мои покои и отдохни. Твои дела с Верховным Лордом могут подождать.

Ардет рассеянно похлопал внука по предплечью. В голосе мальчика были особые нотки, заставляющие даже незнакомцев угождать ему, но его слова заставили мысли старого лорда вернуться к его настоящим делам: убедить Торисена, что его интересы, более того вопрос самого выживания, лежит в том, чтобы вложить свою непредсказуемую судьбу в руки его бывшего наставника. Никто не сомневался в мыслях Ардета, поскольку он громко высказывал их.

– Ты должен помнить, мой дорогой мальчик, – добавил он с поразительной откровенностью, – что многие считают тебя склонным к безумию, как и твоего почившего неоплаканного отца. – Его бледно-голубые глаза переместились на вторую одетую в чёрное фигуру, тихо стоящую между беспокойными боевыми порядками. – На самом деле, когда слухи о вашем последнем плане просочатся наружу, даже я не смогу вас спасти.

Торисен рывком выпрямился.

– Молодой человек, – сказал он, собравшись с силами, чтобы посмотреть на Тиммона, – если вы распространите своё гостеприимство на меня и моего друга Лютого, мы с удовольствием выпьем приветственную чашу в ваших покоях. Адрик?

Ардет улыбнулся, свет, вызванный снадобьем, снова возник из облака его усталости. От этого возобновилась пульсация его силы, и зал затрепетал.

– Ну конечно я присоединюсь к тебе, милый мальчик. Нам нужно так многое обсудить.

– Позаботься о своей прародительнице, – сказал Торисен Шторму, который в ответ фыркнул: «Обязательно». Увернувшись от тянущейся руки старика, он выскользнул из зала в Новый Тентир, вместе с Лютым, снова трусящим на всех четырёх.

– Неплохо сделано, мой лорд, – пробормотал Комендант, когда Торисен вышел и вежливо добавил, – Я думаю, что смогу к вам присоседиться. – У дверей он обернулся.

– Проводи… ээ… друзей Верховного Лорда в помещения Норф, – сказал он Руте. – Что касается вас, – его цепкий взгляд внезапно устремился на остальных беспокойно ожидающих кадетов, – я вам кое-что скажу позже. А пока позаботьтесь об этих лошадях. Обо всех.

Стража Ардета отводя глаза, осторожно окружила сестру Верхового Лорда и запихнула поводья в неохотные руки Норфов. Невнятные слова протеста, которыми это сопровождалось, умерли под тяжёлым взглядом Шиповник Железный Шип. Утомлённые и голодные кадеты Норф, угрюмо последовали вслед за своим командиром южанкой вниз по пандусу.

Сестра Верховного Лорда осталась стоять в центре зала. Она оглядывалась вокруг себя, изучая знамёна, боевые флаги и, выше, слабо мерцающие цепи рандонов, висящие на верхних стенах.

– Итак, это – Тентир, – сказал её спутник, глядя поверх своего длинного носа на грязный тёмный зал.

– Да, – сказала его хозяйка, совсем другим тоном. – Это Тентир.

Рута подошла к ним, напоминая себе, что уже разговаривала с леди хайборн прежде, но лицо Джеймс в соответствии с приличиями было при этом всегда скрыто маской. Она быстро отвернулась, когда та повернулась к ней.

– Если вы последуете за мной, леди.

Когда они поднимались по лестнице на второй этаж, направляясь в гостевые покои Норф, с тренировочного поля снаружи снова раздался безжалостный крик:

– Хорошо, детишки, отдых закончен. Вставайте и бегом, бегом, БЕГОМ

Глава II
Охота на вирму

1-й день лета

I

– Мы заблудились, – сказал Серод, сердито рассматривая низкий пыльный коридор. – Я уже третий раз прохожу по одной и той же шаткой доске. Ей ты! – это уже соломенноволосому кадету, которая вела их. – Ты точно знаешь куда идёшь?

Молодая кендар по имени Рута оглянулась на них, и быстро отвела глаза.

– Куда – да, как – нет. Большая часть второго и третьего этажей не используются, за исключением гостевых покоев и крайних комнат. Мы не любим сюда подниматься. Кроме того ходят всякие истории…

– А? – сказал Серод с неприятной ухмылкой, обнажая свежие дыры в тех местах, где милорд Калдан выбил ему зубы. – Ещё больше сказочек «певцов»?

Джейм узнала линию поведения, которую Вант – никогда не нравившийся ей кендар – занял относительно юной обитательницы границы.

– Каких историй? – спросила она.

– Что что-то живёт здесь в тайной комнате, – Рута вызывающе вспыхнула. – Что у него лапы медведя и топор, скрытый в голове. Что оно рычит и подкрадывается и пожирает кадетов, которым не повезло наткнуться на его берлогу.

Серод со смехом заухал. Рута сгорбила плечи, кончики ушей покраснели. Джейм задумалась. Пока они брели, она через чувства Жура поймала слабый запах чего-то чуждого, чего-то отвратительного, чего-то живого.

– Несмотря на Законную Ложь, большинство песен несут в себе некое зерно истины.

– Ха! – сказал Серод. – Ты слышала это, оболтус? Просто потщательнее выбирай, какую дверь открыть. Ух! – Он хлопнул по паутине, в которую только что влетел и стал отряхиваться от пустых оболочек мух.

– Бедный Серый, – сказала его хозяйка. – Тентир не оправдал твоих ожиданий, не так ли?

– А твоих?

– Ну хорошо. Это же не само училище. Посмотрим.

До сих пор, думала Джейм, всё складывалось не слишком благоприятно. Никто ещё не падал с лошади практически под ноги Коменданту. И опять, как обычно, её отъезд – откуда угодно – приводил к большим разрушениям. Тай-Тестигон в огне, Каркинарот в руинах, Заречье превратилось в руины, и посреди этого ты – с извиняющемся видом…

Какой вид примет Тентир, когда она его покинет?

Говоря о конструкции здания, она была очень странной. Все замки Заречья были такие разные, как будто первоначальные строители исходили именно из этой цели. Поколения кенцир привлекали к строительству своих собственных людей, но их воздействие было мало заметно здесь, где коменданты регулярно сменялись и ни один дом не имел власти. Снаружи Старый Тентир выглядел простым и даже скучным. Внутри он был… странным. Низкие залы, тающие в сумерках, прямые повороты, никогда не приводящие обратно в тоже место – она была точно уверена, что Серод ошибался насчёт одной и той же скрипучей доски: они все скрипели – кто-то умный и скрытный спроектировал это место, замаскировав его сущность за скучной внешностью.

– Жур, оставайся в поле зрения, – позвала она барса, который трусил впереди, усердно всё изучая. Слепой от рождения, он видел только то, что видела она, и всегда помнил об этом, но для неё это было всё ещё непривычно.

Пропал.

Был бы Тори рад, если бы она исчезла, ушла из его жизни, так же внезапно, как и опять появилась?

Сбежать, думала она, прежде чем он расскажет встревоженным офицерам, зачем он привёл её сюда, прежде чем он докажет этим, что действительно безумен, как они все боялись – или надеялись.

Серод снова заворчал. – Это оскорбительно! – воскликнул он. – Ты сестра Верховного Лорда, его единственный кровный родич, оставшийся в живых, но он уделил больше внимания этой чёртовой серой кобыле, чем тебе!

– Британи – винохир, основательница рода. Её возраст не меньше чем у Ардетов, возможно она старше Падения.

И умная. И смелая. Представите себе, она прошла весь сложный путь из Южных Пустошей, чтобы воссоединиться с выбранным ею хозяином, приведя вместе с собой своего далёкого потомка. Шторм, винохир квартерон, был гораздо умнее обычной лошади, но по сравнению со своей прародительницей казался идиотом.

– Чёрт возьми! – воскликнул Серод, молотя по ещё большей паутине. – Это не ваше место!

Джейм вздохнула.

– Это вопрос, не так ли? Так где моё место?

– Если бы ты была мужчиной, – сказал Серод, хитро на неё поглядывая, – ты могла бы быть Верховным Лордом. Мне всё равно, что твой брат старше тебя. Ты сильнее его и… чего это ты так дергаешься?

– Я натёрла себе зад седлом. Не смейся. – Она, морщась, потёрла ягодицы. Если бы было время остановится и проверить, она нашла бы их чёрно-синими. Её колени все ещё подрагивали. – Верховный Лорд, а? Твои амбиции впечатляют, Серый, но я не мужчина и не желаю власти, по крайней мере, такого сорта. Просто дай мне моё место.

– Ты леди хайборн, – упрямо сказал Южанин. – За это и держись.

– Я пыталась, – ответила она, и, услышав в своём голосе усталое недовольство, попыталась сдержать его. – Всю прошлую зиму, в Женских Залах Готрегора, я пыталась…

В маске, спотыкаясь из-за тесной нижней юбки, снова и снова повторяя, что настоящая леди должна и не должна делать… и чем всё это закончилось? Она осторожно коснулась шрама через всю щёку, прощального подарка от Женского Мира в лице Каллистины, дочери Каинрона и бывшей консортки Тори.

– Серый, в наши дни женщины хайборны немногим лучше селекционной породы для разведения, а я – последняя чистокровная женщина в конюшне Норфов, так же как и Тори – последний законнорождённый мужчина. Если любой из домов заполучит от кого-то из нас наследника полу-Норфа, то, как ты думаешь, сколько мы продержимся?

По сути дела, как долго Тори будет сопротивляться нажиму Ардета? Почему он молчал? Она поняла, что он многим обязан своему старому наставнику, без которого он не дожил бы до того момента, когда заявил права на место своего отца и не удержался бы на нём в первые неспокойные годы. Кроме того, он не хотел причинять боль старому человеку. Несмотря на все стимуляторы, которые он принимал, она чувствовала, каким хрупким был Ардет, как он себя измотал. В её брате чувство верности – и даже любви – должно быть, боролось с обидой и негодованием.

И он обидел старого лорда.

– Когда я был мальчиком, – сказал он ей на руинах Котифира – как будто это было только вчера? – Я отдал бы всё, чтобы стать кадетом в Тентире. Но Адрик запретил это.

Ардет запротестовал. Это было невозможно. Если бы кто-нибудь догадался кем является Тори, прежде чем он вырос…

– Так вы мне ответили, Адрик, когда отвергли мою просьбу как детскую прихоть. Так я потерял свой шанс.

Такая горькая обида, хранимая в памяти и выброшенная из головы, но никогда не забытая полностью и до конца не прощённая.

Однако, если Ардет и был сейчас уязвим, то также уязвим и Тори, и не только из-за изнеможения. Что-то в этом красивом парне Тиммоне сильно задело его, что-то связанное с его отцом, Переданом.

Хуже, что где-то глубоко внутри Торисена было что-то закрытое, удалённое… мёртвое? Его кендары чувствовали это. Так же как и она, и её это пугало.

Серод сгорбил свои тонкие плечи, как будто шёл против холодного ветра. Если бы он мог сбежать от её слов, то так бы и сделал. Он был неглуп. И даже очень неглуп. Однако, будучи незаконнорождённым и кенциром на половину, он терзал сам себя из-за этого подобно гложущему голоду. У водопадов она случайно привязала его, разум к разуму, поскольку в тот момент её нужды совпали с его возможностями. Теперь у неё не было ни лёгкого способа избавиться от него, ни желания этого делать. Предки знали, в течение прошлой зимы он заработал право служить ей, получив шрамы, которые останутся с ним до погребального костра, и у него ещё не начали заново вырастать (предположим, что в нём достаточно кенцирской крови для этого) выбитые зубы. Происходящее было достаточно сложным и без него, свирепо вцепившегося в её рукав, на каждом шаге оценивающего свою нужность и полезность ей.

Одна последняя попытка:

– Послушай, Серый. Я не могу тебе ничего обещать. Даже корки хлеба на каждую неделю. Меньше всего защиту. И ты здесь в опасности. Милорд Каинрон не так легко расстаётся со своими игрушками, особенно если считает, что они принадлежат ему по праву крови.

– Ты сильная, – бубнил он, не глядя на неё, повторяя свою единственную заповедь, как будто это само по себе должно было защитить его. – Я видел. Я знаю. Тебя ничто не остановит.

Ей захотелось встряхнуть его.

Жур принюхался, а затем поскрёбся у нижней кромки тяжёлой дубовой двери. Чтобы он не унюхал, оно было слишком слабым, чтобы достичь обоняния Джейм, но она ощутила его интерес и его беспокойство.

– Ну, наконец-то нужная дверь, – с облегчением сказала Рута и подёргала ручку. – Чёрт. Заперто, а у меня нет ключа.

– Дай-ка мне попробовать. – Джейм проскользнула между кадетом и дверью, заслонив замочную скважину. Она выпустила коготь и изучила громоздкий замок.

Её перчатки с разрезами на кончиках пальцев были идеей Марка. Сначала она отвергла её, не желая использовать свои ненавистные когти для чего бы то ни было, но множество пар разорванных перчаток заставили её в последствии признать, что большой кендар был прав.

Её всё ещё изумляло, как спокойно он воспринял её уродство. Когда когти появились впервые, выдавая в ней кровь шанира, отец выгнал её прочь, в Призрачные Земли, где некуда было идти, кроме как через Барьер. В Тёмный Порог. В Дом Мастера. Ей было тогда всего лишь семь лет.

В тоже время, чистокровные кендары, такие как Марк, никогда не были шанирами. Возможно, это делало их более терпимыми, чем уязвимых хайборнов.

Вот если бы с ней сейчас был Марк, вместо этого меркантильного полукровки – но она была не в состоянии обеспечить своего старого, доброго друга большим, чем Серода. Марку будет лучше вместе с её братом. Она задумалась, не предложил ли уже Тори старому воину место в своей общине. Марк имел на это все права, и никто не заслужил этого больше, чем он. И всё же…

Потеряла, снова подумала она, с внезапно нахлынувшим одиночеством. Потеряла Марка, Тирандиса и Тай-Тестигон и вот я здесь, никому не нужная.

Затем она дала себе мысленную затрещину. Серод был прав, забери его тьма. Ничто её не остановит, ни отчаянье, ни потери, и уж конечно не здравый смысл. Это была новая жизнь. Она опять начала всё сначала, как и много раз до этого, и будет продолжать поступать так снова и снова, пока не добьется своего.

Замок заскрежетал. – Ну вот.

Скрепя петлями, дверь медленно ушла внутрь. Из мрака комнаты пришёл поток горячего воздуха – Хаааа… – и нити паутины вплыли в холл. Вместе с ними пришел острый едкий запах, усиленный в восприятии Джейм через чувства Жура. Только наткнувшись на противоположную стену зала, она поняла, что отскочила назад. Барс тоже отступил, а затем повернулся, сжался и вспрыгнул ей на руки. У неё чуть не подогнулись колени. Почти полностью взрослый, он был уже слишком тяжёлым для неё.

Рута и Серод смотрели на неё с широко раскрытыми глазами.

– Ну и запах… – сказала Джейм, неистово чихая.

– Какой запах? – спросила Рута, слишком заинтригованная, чтобы отвести глаза.

– Комната затхлая, – нетерпеливо сказал Серод. – Вот и всё. Ты. Освети покои моей леди.

Рута скорчила ему рожу и исчезла внутри.

– Что такое? – прошипел Серод.

– Я… не знаю, – ответила Джейм, пытаясь сместить вес барса, чего у неё не получилось… совсем.

Внутри, сталь заскребла по кремню, и свет свечи выпрыгнул в коридор. Рута сдавленно вскрикнула. Джейм, не раздумывая, столкнула негодующего барса и проскочила мимо Серода в комнату.

Кадет застыла в первой из трёх комнат, держа свечу и с изумлением оглядываясь. Низкий покой был полон тяжёлой мебели, угрюмой и нечёткой под тонкими покрывалами: массивное кресло рядом с камином, стол, мельком замеченная в просторной соседней комнате большая мрачная кровать, её стеганое покрывало скомкано и вздулось.

– … хаа-ххаа-а… – вздыхали открытые отдушины ведущие в зал тлеющего железного дерева тремя этажами ниже. Когда анфилада комнат выдыхала в холл, её горячее дыхание волновало стены и потолок, которые были окутаны чем-то белым, полупрозрачным и бледно светящимся.

– Фу, – сказал Серод, заглядывая внутрь. – Опять пауки.

– Я так не думаю, – ответила Джейм.

Она быстро нагнулась, опасаясь волосков, которые плыли вниз на неё, как будто слепо нащупывая лицо. Она заметила, что не все они были скручены в одиночные пряди, некоторые имели вид полых бескостных пальцев, сливавшихся выше в дряблые рукава. Стены и потолок анфилады комнат были увешаны гирляндами перепутанных иллюзорных форм, плавающих в мерцающем свете. Взволнованные горячим дыханием отдушин и тягой из открытой двери, они, казалось, вяло хватали друг друга под потолком комнаты.

– Осторожнее, – сказала она, касаясь руки Руты, чтобы та опустила свечу. – Не хватало только от нечего делать спалить весь замок.

Серод фыркнул.

Они все почувствовали необходимость говорить тише, за исключением Жура, который заглядывал в комнату из зала и тревожным чириканьем звал Джейм на выход. Поскольку она не обратила на него внимания, он прокрался внутрь и прижался к её ногам. Через мгновение Серод в спешке присоединился к ним, всколыхнув при этом море призраков наверху.

Джейм ослабила воротник, чувствуя, как вниз по шее стекает пот. Жару она не любила. Что же касается этого запаха… Хотя он отчасти исчёз под наплывом свежего воздуха, она всё ещё могла почувствовать его в глубине своей гортани, похожего на острую застарелую боль. Затем, она поняла, что это такое.

– Рута, как долго тёмный червяк свободно бродил по Тентиру?

Кадет с изумлением на неё посмотрела. – Как ты… кто тебе сказал…

Другая жаркая комната, другой дом с ползающими чудовищными тенями…

– Сенетари, т-ты меня отравил.

Неудивительно, что в её памяти возник Тирандис.

– Кое-кто однажды дал мне вино с добавкой яда вирмы. Я его выпила. Оно имело такой же острый запах и вкус.

Кадет вздохнула почти с облегчением. – Большинство не верит, что он вообще был. Как долго? С прошлой осени, когда милорды Каинрон и Норф останавливались здесь по пути на сбор Войска в Готрегоре. Переврат приходил для охоты на Верховного Лорда и, несомненно, убил бы его, если бы певица Зола не столкнула его в огненную яму зала тлеющего железного дерева. Его кровь воспламенилась, и он практически взорвался – страшный беспорядок повсюду, или что-то вроде этого, как я слышала. Что касается вирмы, то её не видел никто кроме Верховного Лорда, и впоследствии Каинрон заявил, что он это придумал.

– Бедный, сумасшедший Норф.

– Вот так… леди, – добавила она, напоминая себе с кем и из какого дома говорит. – Они попытались сказать то же самое и про переврата, но его слишком многие видели, включая мою кузину, которая той ночью стояла на дежурстве у покоев Коменданта Харна. Мы, пограничные оболтусы, воспринимаем такие вещи серьёзно.

Она так драчливо сказала это, что Джейм засмеялась. – Я знаю. Я сама пограничный оболтус, также как и Тори, если конечно он не слишком разважничался в последнее время, чтобы забыть это.

Её глаза вернулись к осмотру потолка. Образы, плавающие там, были пусты как мешок паучьих яиц по весне, но горячий воздух из отдушин вдохнул некоторую определённость в эти дряблые формы. Вот поднялась, надуваясь, голова. Мгновение спустя воображение дорисовало изящный подбородок и изогнутую бровь, которая, казалось, хмурилась. Затем все эти черты гротескно распухли и образ отвернулся, со вздохом сдуваясь. Где-то в другом месте, мягкие перчатки паутины стали элегантными холёными руками, затем испещренными жилками прозрачными сосисками, а потом сдулись и пропали.

Это было похоже на прерывистые образы беспокойного сна, но вот чьего?

Два образа появлялись снова и снова, взаимодействуя в разных позициях, демонстрируя, казалось, долгую схватку. Один из них, очерченный лучше другого, всегда был повёрнут лицом прочь.

Другой образ, более туманный, всё время менялся, как будто пытаясь сохранить свою истинную форму – любую форму – и в тоже время расслаивался по краям. Несмотря на это… нет, он создавал острое ощущение присутствия двух, наличия яростного верного создания, изо всех сил вцепившегося в товарища, в то время как блуждающие сквозняки пытались их расщепить. Повсюду в комнате, сонмище его голов повернулись к ней, как будто читая мысли. Вокруг каждой головы плавали отдельные пряди, напоминая собой облако свободных белых волос.

Джейм сбросила с шеи усик паутины. Он оставил после себя тонкую жгучую линию.

– … ты ли это?

– Осторожнее, – сказала она двум своим товарищам. – В этих прядях всё ещё есть следы яда.

Послышались призраки слов, слабое эхо, наполненное бессильной яростью.

– … ты ли это, кто превратил мою жизнь в горькую золу?

Нет – хотела сказать Джейм. Ты сам сделал это с собой и, спасибо Тори, получил по заслугам.

Однако она остановилась, вспомнив другой погребальный костёр, тело другого переврата, плавящееся в огне и в её глазах закололо от слёз воспоминаний.

Ах Тирандис, Сенетари, заслужил ли ты свою судьбу? Будьте прокляты Мастер Герридон, парадокс чести и все три лика нашего бога, за то, что поставил нас в безвыходные ситуации, проклиная при неправильном выборе.

– Итак, переврат умер, – сказала она, собравшись, – вирма сбежала, а все рандоны выступили в поход на юг против Великой Орды, которую, кстати говоря, вели другие восставшие перевраты. Тем временем червяк провёл в Тентире зиму, возможно именно в этих покоях. Клянусь предками, здесь довольно жарко. И уединённо. Отличное гнездо.

Хайборн и кендар посмотрели друг на друга.

– Леди, нам лучше убраться отсюда.

– Хорошая идея, – подтвердил Серод, двигаясь к наружной двери.

Жур напрягся, уши торчком. Затем он вскочил на ноги и целенаправленно пробежал в противоположную дверь, ведущую в спальную комнату. Когда он не вернулся на зов Джейм, она последовала вслед за ним. Рута и Серод колебались, пока не услышали возглас и быстрый призыв: – Идите сюда. Посмотрите на это, вы оба.

Во второй комнате было ещё жарче, чем в первой, потолок покрывала колыхающаяся масса свободных прядей, особенно густая над кроватью. Джейм сбросила покрывало.

– Я хочу, чтобы этому были свидетели, – сказала она.

Они уставились на содержимое постели.

– Разбитая скорлупа? – сказала Рута. Она осторожно потыкала в перламутровые остатки. Те со слабым шипением растворялись и образовывали лужицы вязкой жидкости.

– Больше похоже на кокон, – ответила Джейм, – или, возможно, остатки линьки. Что я знаю о жизненном цикле вирмы?

Жидкость начала разъедать простыни, а затем и матрас.

– Ух, – сказал Серод. – Чтобы здесь не было, оно раскрылось совсем недавно. Ну почему всё это всегда происходит именно со мной?

Рута ухмыльнулась. – Просто удача, я полагаю.

Его возмущённый ответ перешел в сдавленный тревожный вскрик. Они все уставлялись на спутанную массу над кроватью. Там внезапно возник некий образ, как будто бы гигантское лицо склонилось вниз с потолка, по существу – просто пустота, но его границы определяла не полностью пропавшая паутина. Постепенно угасающее сознание мёртвого переврата пристально уставилось злым взглядом вниз на Джейм через шелковистую маску, которая уже начала опадать под собственным весом.

… ты ли это, кто украл мою Красотку?

– Какую красоту? – громко потребовала она ответа. – Чью красоту?

– К дьяволу всё это, – пробормотала Рута и ткнула свечёй в провисающую массу.

Это воспламенило её всю целиком. В одно мгновение нити превратились в огненную маску, искажённую яростью и отчаяньем. Челюсть почернела и упала, превратившись в дождь пепла. Остальное последовало за ней, черта за чертой. Пламя протянуло красно-оранжевые усики через потолок в первую комнату. Призраки падали вниз, объятые огнём.

Гонимые жаром, они отступили в третью комнату. Жура с ними уже не было, но свежие следы в пыли показывали, где он прошел. Его путь совпадал с неглубокими канавками на половицах, протёртыми не от долгого использования или тяжестей, а от разъедающего прикосновения вирмы. И те и другие следы исчёзали у задней стены. Камни были слегка раздвинуты, образуя проход, достаточный для того, чтобы все трое смогли, сжавшись, протиснутся в темноту, один за другим, Джейм замыкала.

Удивлённый вскрик Серода стал удаляться, затихая, вниз.

– Ступеньки, – коротко прокомментировала Рута.

Всё, что Джейм могла видеть сначала – это освещённая огнём полоска противоположной каменной стены, всего несколько дюймов шириной. Она положила на неё руку и стала ждать, пока глаза не привыкнут к темноте, с удовольствием вдыхая холодный воздух.

– Так вот как сбежал Верховный Лорд, – сказала Рута в темноте, несколькими ступеньками ниже.

– Через дырку в стене? – голос Серода раздался гораздо ниже и был на грани истерики – Мне кажется, я сломал лодыжку, – со злостью добавил он.

– Сбежал?

– Вы не знали, леди? Каинрон запер его здесь. Он бредил. – Джейм смогла заметить смущённую уклончивость кадета. – Говорил, что его укусила вирма.

Джейм вдруг похолодела.

– Укусила его? Ох, милосердные Трое.

Теперь она могла смутно видеть ступеньки и в сильной спешке запрыгала по ним вниз, мимо Руты, через Серода, который растянулся там, куда упал. Их голоса следовали за ней, задавали вопросы, но она не отвечала. Да и чтобы она могла сказать?

Вирма укусила моего брата. Он связующий кровью, но не знает об этом. Чтобы быть связующим, нужно быть шаниром, чего он также не знает. Наш отец учил нас беспричинной ненависти к таким из Старой Крови. Поэтому он ненавидел меня, также как и Тори ненавидит, когда вспоминает, кем я являюсь. Если Тори обнаружит, что он такой же, как и я, то это его подкосит.

Нет, она не могла такое рассказать, по крайне мере не каждому.

Яд сточил кромки ступенек, сделав их ненадёжными. Её нога выскользнула из под неё, и она проделала последний длинный участок на своём уже отшибленном копчике, влетев через отверстие в полу, проеденное вирмой в сплошном камне, в соломенную подстилку пустого отделения конюшни. Вокруг неё встревожено зашевелились лошади, кося на неё белками глаз через деревянные ограждения соседних стойл. Копыта плясали.

Выбравшись в проход, Джейм замерла. Куда двигаться дальше? Конюшня оказалась гораздо больше, чем она думала, занимая почти всё основание Старого Тентира, лабиринт переносных деревянных перегородок между массивными каменными арками, которые служили основанием крепости наверху. Воздух должен был быть ароматным от дыхания лошадей и острым от их свежего помёта. Вместо этого всё перекрывал острый привкус страха. Щекотание в носу сказало ей, что где-то в этом беспокойном лабиринте Жур всё ещё следовал по запаху вирмы.

Кадеты кричали туда и сюда: «Ты что-нибудь видел?»

– Пока нет.

– Ну и запах… тут что-то сдохло?

Двигаясь на их голоса, она вышла на открытую арену, расположенную под большим залом. Привязанные к железным кольцам, ввернутым в окружающие колонны, всё ещё полностью оседланные новоприбывшие лошади беспокойно волновались. Вант расхаживал за ними взад и вперёд, нетерпеливо постукивая по ноге щёткой.

– А я тебе говорю, Железный Шип, – кричал он, – что лошадей напугала эта чёртова кошка. И всё! Боже мой, ты что, думаешь, что я в одиночку справлюсь со всеми?

Это было не совсем честно: на другом конце площадки другой кадет прилагал все усилия, чтобы удержать Шторма. Чёрный жеребец плясал на месте, мотая кадета из стороны в сторону в попытке последовать за Британи, в то время как серая кобыла рысила от стойла к стойлу и утешительно ржала. Их обитатели успокаивались, но как только матриарх уходила, они снова начинали волноваться. Их беспокойные призывы отражались от низких сводов.

– Что вы здесь делаете, леди?

Голос Ванта раздался прямо рядом с ней, заставив вздрогнуть. Он не смотрел на неё прямо, но его рука была сжата на её запястье, словно он поймал чью-то сбежавшую домашнюю зверюшку. На том опасном пути, по которому все они недавно ступали, он никогда не осмеливался коснуться её, даже будучи взбешенным, от принятия ей командования на себя. Женщины хайборны не вели себя подобным образом – ну, по крайней мере, нормальные. Как он сумел заставить себя подчиниться ей? Насколько эта слабость нашла компромисс не только с его гордостью, но и с честью? Однако, теперь он снова оказался на своём привычном месте, и теперь всё пойдет как полагается.

– Послушай, – настойчиво сказала она ему. – Сюда спустился тёмный ползун, и я должна поймать его.

Его хватка усилилась. Затем она поняла, что ему очень хочется дать ей пощёчину как средство от истерики, и ей придется приложить все силы, чтобы не убить его после этого.

Потом она увидела Жура. Барс был в пустом стойле прямо через площадку, и осторожно кружил вокруг большой кучи соломы. Вант тоже его увидел. Он показал свободной рукой ближайшим кадетам, чтобы те закрыли его. Двое из них начали украдкой поднимать ближайшие реечные перегородки. Жур мазнул по груде лапой и отпрыгнул, когда та зашевелилась. Запах вирмы, передаваемый его чувствами был таким сильным, что глаза Джейм заслезились.

Барс припал к земле, подёргивая задней половиной тела.

– Жур! – крикнула она ему. – Нет!

Вант быстро глянул на неё со своего рода злобным удовлетворением.

– Сейчас, сейчас, – сказал он, усмехаясь сквозь сжатые зубы. – Не надо плакать. Вам вернут вашу зверюшку… если будете хорошо себя вести. А может и нет.

Жур внезапно бросился.

Что-то вырвалось из груды, окружённое облаком соломы. Оно ударилось о заднюю стенку и прошло прямо через неё, преследуемое Журом, охваченным азартом погони. Лошадь в загоне за стенкой пронзительно закричала и попыталась выпрыгнуть из стойла. Деревянные планки сломались и упали. Ещё больше перегородок падали в распространяющейся волне хаоса. Кадеты кричали Остановите их! Остановите их! Но голос Шиповник перекрыл их всех: