Текст книги "Верхом на раторне"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

– Вот, побудь-ка полезной. Держи его, крепко, но осторожно. Не тяни.

И вот уже Джейм сжимает этот неожиданно толстый, мускулистый орган. Он дёрнулся. Глаз кобылы с тревогой закрутился, когда мастер аккуратно просунул напильник между её коренными зубами и кровоточащей внутренней поверхностью щеки, но Джейм удерживала её в неподвижности, когда он начал стачивать зубцы. Звук был просто ужасающий.

Горячее, угрожающее фырканье сзади прокатилось вниз по шее Джейм.

– Не смотри на меня так, – сказала она через плечо раторну. – Вероятно, так и нужно это делать, и это, по-видимому, не причиняет ей боли.

– Нет, если всё делать правильно, – живо сказал мастер. – Смени сторону. Держи. И вот ещё что. Несколько недель на то, чтобы зажил рот, немного больше для сухожилия, умеренное питание с избытком овса, и всё снова будет в порядке.

– Кроме её бедного лица, – сказала Джейм, наблюдая за тем, как кобыла бродит туда и сюда, осторожно пробуя, как работает её челюсть.

– Ну, да. К сожалению, этому ничем не поможешь, но со шрамами можно жить, и ты это хорошо знаешь. – Он наклонился, чтобы почистить и уложить в сумку свои инструменты. – Теперь насчёт раторна. Ты сказала, что он умудрился связать себя с тобой кровью – чёртовски глупый поступок, но это так. Как ты собираешься с этим управиться?

Джейм уселась на скалу и принялась размышлять. Жеребёнок припал к земле неподалеку, похожий на громадного кота, приколов свою добычу шпорами и время от времени поднимая голову, чтобы плюнуть в неё костью.

Действительно, как?

До сих пор он общался с ней главным образом вспышками примитивных эмоций, обычно гнев или страх. Хотя он был очень разумным, со сложным языком собственного сочинения, состоящего, насколько она могла сказать, в основном из запахов и образов. Уже сейчас, он, без сомнения, гораздо лучше понимал её, чем она его, хотя она подозревала, что он будет разыгрывать недопонимание всякий раз, когда это будет ему выгодно. Они, пока ещё, не прошли истинного испытания сил воли.

Только попробуй, сказали эти красные, красные глаза, блеснув злобным предвкушением.

Джейм вздохнула. Раньше или позже, ей придётся. Между тем, да помогут им предки, они приклеились друг к другу.

Мастер встал и надел сумку на плечо. – Тебе нужна помощь, – прямо сказал он.

Джейм надеялась именно на такое предложение, но теперь она засомневалась. Эта работа явно лучше подходила укротителю драконов, чем тренеру лошадей; и хотя связь между ними удерживала жеребёнка от того, чтобы умышленно убить её, она чувствовала, что он с удовольствием растерзает любого другого, кто вздумает ему досаждать.

– Я думаю, – сказала она, – что вначале мы с ним должны получше познакомиться. Я ведь права, не так ли, он ещё слишком юн, чтобы ходить под седлом?

– Ещё по крайней мере с полгода, если бы речь шла о лошади. С раторном, кто знает? – Он покачал головой – в досаде или изумлении, трудно сказать. – Безумцы, вы оба. Нет, я никому не скажу ни об этом, ни о возвращении Бел. Пока. Это обидно для неё, бедняги, но только Трое знают, что за древнюю вонь может пробудить её повторное появление.

Уже собираясь уходить, он приостановился и оглянулся на них с внезапной кривобокой улыбкой, появившейся под его расплющенным носом.

– Ах, но когда-нибудь, что это будет за событие, проехать верхом на раторне – если, конечно, он прежде не сделает из тебя завтрак.

III

Минуло три недели.

За это время ребра Джейм успели зажить, хотя оставшийся на её боку синяк мог впечатлить любого, если бы здесь кто-нибудь был, чтобы его увидеть. В первую же ночь после её возвращения Серод объявил, что нашёл более соответствующее его вкусам пристанище и переехал, унеся в руках все свои немногочисленные пожитки. Джейм размышляла, куда он ушёл и что он нашёл, бродя день ото дня, чтобы занять себя, но она была слишком рада своему неожиданному уединению, чтобы задавать вопросы во время их всё более и более редких встреч, когда он докладывал ей о событиях. До сих пор она не осознавала, как сильно в ней выросла неприязнь к его еженощному, неодобрительному присутствию. Когти бога, если её саму не волнует то, как она выглядит, то почему это должно заботить его?

С другой стороны, за время её отсутствия, Харн наконец применил свою власть, чтобы починить крышу казарм. Она всегда полагала, что когда-нибудь эта работа будет сделана. И всё же её огорчало то, что она больше не могла видеть, как над головой медленно вращаются звёзды или просыпаться по утру с росой на лице.

… безродная и бездомная[68]68
  roofless


[Закрыть]…

Ха. Может быть ей просто не нравятся крыши[69]69
  roof


[Закрыть].

Однако, хуже было то, что когда крыша чердака была заделана, она впервые узнала о затхлой вони покоев лордана, этажом ниже, просачивающейся наверх через доски пола. Запах вызывал у неё дурные сны, или, скорее, один и тот же сон, снова и снова, в котором она сидела пьяной у ревущего камина, с ужасным, злорадным ожиданием слушая нерешительные шаги, которые приближались по лестнице снаружи. Затем дверь должна была открыться, а она – увидеть смущённые глаза брата на нелепо юном, напуганном лице их отца.

Одной ночью дверь отворилась и на пороге стоял Тиммон, его самодовольная ухмылка таяла в смятении и испуге.

– Иик! – сказал он.

– У тебя жутко неудобные сны, – сообщил он ей на следующий день. – Почему я не могу хотя бы однажды обнаружить тебя резвящейся голышом на лугу или что-нибудь в этом роде?

– У меня плохо получается резвиться, и я тебя предупреждала. Тот сон был особенно опасным. Держись от него подальше.

Она, конечно, тоже желала чего-нибудь подобного, но за ней, казалось, скрывалась некая коварная, злобная сила, толкающая её всё дальше. Раньше или позже, как она и предупредила Тори, они оба должны были пройти этот путь до конца, просто время для этого ещё не пришло.

Между тем, отчасти, чтобы сбежать от кошмаров, отчасти, чтобы продолжить общение с Бел и раторном, она стала спать среди валунов, и просыпаясь иногда ранним утром, обнаруживала, что к ней с двух сторон прижимаются их тёплые тела. Всякий раз, когда такое случалось, жеребенок всегда вскакивал на ноги, фыркая от отвращения, как бы говоря, Как ты осмелилась незаметно подкрасться ко мне?

Хотя обычно она просыпалась к появлению мастера-лошадника, приходившего, чтобы сделать свежие припарки и перебинтовать ногу кобылы. Очевидно, с вывернутым сухожильем было не так-то просто справиться. Пока ночь сменялась бледным рассветом, он часто простаивал вместе с ней по часу в горном потоке, ледяная вода доходила им до колен и его плоский нос подёргивался от холода. Тем временем диета из овса и сочной летней травы начала наращивать плоть на её рёбрах и возвращать блеск шерсти.

Жеребёнок самостоятельно добывал себе корм, хотя всё ещё резко возмущался всякий раз, когда Джейм забывала принести ему угощение или притаскивала что-нибудь другое, кроме его излюбленной жареной птицы.

– Так научись ловить и готовить их самостоятельно, – сказала она его удаляющейся спине, когда он, демонстративно печатая шаг, пошёл прочь от предложенных ему (по общему мнению) довольно жёстких тушёных почек.

Она вывернула мешок на землю на случай, если он передумает, и засунула ладони подмышки, чтобы согреть их. Хоть нынче и лето, но утром в горах было прохладно. Она лишилась своих перчаток, последняя пара сгорела во время спасения Земляной Женщины. Рута могла бы связать ей дюжины полуперчаток, но ей приходилось мучительно биться с кусочками мягкой кожи, чтобы создать приемлемую альтернативу для пальцев.

Мастер-лошадник вернулся вместе с прихрамывающей вслед за ним винохир. – Пятнадцатиминутная прогулка каждый день, – сказал он. – Медленно и осторожно. Не беспокойся, девушка: с ней всё будет в порядке, хотя излечение пошло бы значительно быстрее с несколькими листьями окопника и тысячелистника из лунного сада твоей бабушки. Если смешать их вместе с льняным маслом и чистотелом, эффект будет просто удивительным.

Он сделал паузу. – Хочу предупредить: спать здесь, конечно, просто замечательно, и я полагаю, что несмотря на свой мерзкий характер, жеребёнок не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось, но будь осторожна. Племена холмов начали совершать набеги на юг раньше обычного и они появляются в большем числе, чем прежде. Они уже начали тревожить отдалённые стада Рестомира и Валантира. Я не понимаю, что взбрело в голову этому старому Чингетаю. Он должен осознавать, что если его народ начнёт убивать наш, за это придётся заплатить, и Порог знает чем.

Джейм тоже задумалась. Мерикиты устроили жуткий беспорядок из своих ритуалов середины лета и должны были быть просто счастливы, что в результате их не похоронило по шеи в вулканическом пепле или жидкой грязи, если не в расплавленной лаве. Могла ли власть вождя оказаться настолько подорванной, что ему необходимо утвердить своё положение этими опасными набегами, а кроме того – над этим стоило подумать – что насчёт племён, живущих дальше на север, рядом с Барьером, о которых упоминала Матушка Рвагга? Благодаря прошлым интригам Чингетая, территория мерикит лежит теперь открытой и незащищённой со всех сторон.

Внизу в Новом Тентире прозвучал утренний рог.

Опять опоздала, подумала Джейм, запыхавшись влетая в квадрат, с Журом на пятках. Когда она проходила мимо Руты, та сунула ей в руку ломоть хлеба. По крайней мере, несмотря на все протесты Ванта, она смогла претворить в жизнь свой приказ о том, чтобы остальные Норфы начинали завтракать вне зависимости от того, на месте она или же нет. Вант, без всяких сомнений, передал свою жалобу в высшие инстанции. Так ничего и не услышав оттуда в ответ, Джейм только понадеялась, что там никто не ведёт против неё секретную учётную книгу, полную чёрных камней.

Как только она заняла место во главе своего дома, рывками оправляя испачканную травой одежду, вперёд выступил дежурный главный саргант, чтобы объявить занятия на сегодня. Для десятки Джейм они заключались в полевых манёврах и стрельбе из лука до ленча, Сене и письменных сочинениях после него, в компании, соответственно, десяток Коман, Даниор, Эдирр и Яран. Только последнее вызвало среди Норфов ропот недовольства: согласно слухам, всеведущие Яран обучались письму прежде, чем начинали ходить. Что за ненормальный и несправедливый урок!

Тем не менее, Джейм наслаждалась своими занятиями. Манёвры включали в себя не только работу по построению, но и направленные атаки, когда каждый член её десятки отвечал на её жесты подобно пальцам одной руки. Они учились слаженной совместной работе. Зная силы и слабости других членов команды, доверяя её, пусть и не общепринятым, командам, они обычно добивались результата. Как полагала Джейм, были некоторые преимущества в том, чтобы подходить к такой работе без предвзятых идей, предполагая, что такой командир не может запутать своё собственное подразделение больше, чем он запутает врага. Между тем, было довольно забавно наблюдать, как часто ей удавалось заставить Шиповник моргать от хорошо скрываемого удивления.

Во время тренировки по стрельбе из лука, они, эксперимента ради, завязали Ёриму глаза и крутили его волчком, пока он не зашатался, как пьяный. Его последующие выстрелы поразили молодое деревце со стволом в полдюйма, кроличью нору и шляпу сарганта. Он мог попасть во что угодно, несколько застенчиво признался он впоследствии, лишь бы это не было живым.

После ленча они тренировались в Сене вместе с Эдирр, которые считали необходимым привнести фантазию и энтузиазм в любое занятие. Требовалось большое умение, чтобы вовремя чередовать Сенету и Сенетар по команде флейты, которая играла для первого, но не для второго, останавливаясь и начиная снова по прихоти музыканта. От танца к бою, от боя к танцу, формы текли слитно и отдельно. В какой-то момент Джейм обнаружила себя частью линии танцоров Норф, двигающихся все как один, которую встречал ряд Эдирр, зеркально повторяющий все их движения. В подобное мгновение они чувствовали себя так, как будто сам мир наконец пришёл в равновесие, одинаковая дрожь бежала по каждому нерву.

Инструктор хлопнул в ладоши, заканчивая урок.

Джейм и Эдирр напротив неё расслабились и отсалютовали друг другу со взаимным вздохом уважения.

Ах, это было прекрасно.

По дороге на последний урок Джейм оттащил в сторону незнакомый саргант и приказал следовать за ним, в ту часть Старого Тентира, где она прежде никогда не бывала. Там он ввёл её во внутреннюю комнату размером порядка тридцати квадратных футов, деревянные стены которой имели глубокие выемки и были усеяны острыми шипами. Ещё более необычным оказалось то, что в потолке был вырезан широкий круг, открывающийся в комнату наверху. Дыру окружала стена, по пояс высотой, и вдоль неё выстроилось несколько фигур, озаряемых сзади светом факелов. Мерцание белого шарфа и ещё одного, бледно-серого, отметило присутствие двух членов совета рандонов.

Саргант передал Джейм подбитую войлоком куртку и кожаный шлем с металлической решёткой на лицо, а затем ретировался. Вот оно что, подумала она, натягивая на себя тяжёлую куртку и застёгивая её. Это была печально известная яма для боёв, где обучали аррин-тару и где кадетов бросали на растерзание монстру. После предыдущего урока это походило на внезапное погружение в тёмное сердце Кенцирата, где секреты были запечатаны пролитой кровью и связаны внутренностями.

Она не удивилась, когда дверь напротив открылась и в комнату неуклюже вошёл Медведь.

Он был таким же большим, как она помнила, босоногим и так же бедно одетым. Спутанные седые волосы проваливались в жуткую трещину в его черепе. Он зевал, тёр глаза, затем увидел её и удивлённо фыркнул с любопытством и интересом.

Она заставила себя стоять на месте, пока он неуклюже шагал к ней, его особые миазмы катились перед ним волной. Трое, неужели никто никогда не снабжал беднягу водой для мытья? Впрочем, он мог просто выпивать её. Он коснулся её волос – с тех пор, как она потеряла свою последнюю кепку, она стала заплетать их в косу – и принюхался к их запаху на кончиках своих пальцев. Его когти были огромными, ещё более переросшими, чем во время их последней встречи, и начали закручиваться, упираясь сами в себя. То же происходило и с ногтями на его ногах, из-за чего ходить для него было несомненно болезненно. Он взял её руки, перевернул их и надавил на ладони, чтобы заставить появиться её собственные, много меньшие, когти.

– Хух, – удовлетворённо выдохнул он, отпуская её.

Она натянула шлем с маской. У него ничего не было. Наблюдатели думают, что она никогда не сможет пробить его защиту или им просто всё равно?

– Мы дали ему Белый Нож, – сказал Харн. – Он обрезает им свои ногти на ногах. Некоторые предлагают добавить ему в еду яду или наброситься на него с копьями, как на загнанного кабана, но Бог проклянёт любого, кто отнимет жизнь такого воина без честного поединка.

Они отсалютовали друг другу, она – чётко и официально, он – всего лишь набросок, как будто только частью помня, что именно нужно делать. Кстати говоря, она смогла вспомнить ужасающе мало из своей единственной тренировки с когтистыми перчатками. В то время она была слишком потрясена тем, как сухо и прозаично инструктор воспринял тот факт, что её перчатки оказались настоящими. Затем он сказал, что ей может потребоваться специальная подготовка. Ну, вот и она.

Она сымитировала позу Медведя, руки подняты, когти выпущены, вес уравновешен между выдвинутой вперёд и отведенной назад ногами. Он начал выполнять серию движений, медленно, так чтобы она могла зеркально их повторять. Это, должно быть, практические приёмы аррин-тара, подобные движениям Сенетара или Сене, но более тёмные и глубокие.

Здесь мы достигаем своей скрытой природы, подумала она. Здесь лежит тайный договор с нашим богом, который сделал нас своими фаворитами и своими монстрами. Помни, у тебя пять бритв на каждой руке – у тебя, кому не нравятся даже ножи. Но ты ни для кого не будешь добычей и никто не сможет обезоружить тебя, не уничтожив саму твою природу.

После целой жизни маскировки и тайн подобные изменения в образе мыслей и чувств казались ей очень странными и почти веселящими.

Движения Медведя становились всё быстрее и увереннее, по мере того, как его тело вспоминало то, что забыл его разум. Его когти царапали воздух разрезами которые могли вырвать горло или ободрать лицо. Удары вниз могли выпотрошить противника.

Он хлопнул в ладоши.

Джейм, вздрогнув, остановилась, а затем вложила свои руки в его, так, чтобы он мог правильно их сложить. Ну конечно: её ногти изгибались, точно также как и его, пусть и не так сильно. Прямой удар копья огонь-скачет мог и не сработать. Она должна наносить удары под углом, так, чтобы пронзить стену мышц и зацепить жизненно важные органы внутри. Ха. Как раз то, что ей нужно: что-то, что сделает её ещё более опасной. Не важно. Каждый использует то, что ему дано.

Теперь быстрее.

Они больше не повторяли движения друг друга, а наносили прямые и ответные удары, нападали и отступали. Он почти втрое превосходил её размерами и весом, его огромные руки были удивительно быстры, но его наполовину хромые ноги – это его минус. Используй его. Она должна изобразить шустрого барса против его массивного аррин-кена. Проскользнуть под его замахом, резанув при этом бок… чёрт, почему они не дали ему броню? Он развернулся, чуть не поймав её. Огромная ухмылка разрезала бородатое лицо. Этим трюком его больше не провести.

Через некоторое время на балконе поднялось растущее возбуждение, внезапно перешедшее в драку.

– … говорил тебе, что это слишком опасно! – кричал кто-то. Голос был похож на Харна. – Остановите их!

Против собственной воли Джейм бросила взгляд наверх. В этот момент Медведь попал ей в лицевой щиток ударом открытой ладони и впечатал спиной в стену. Он, разумеется, ожидал, что она блокирует или увернётся. Всё, что она могла видеть, да и то не очень ясно, поскольку они были слишком близко, это его когти, пробившие защиту и запутавшиеся в металлической сетке.

Рёв. Глухой стук, от которого задрожал пол. Харн, должно быть, спрыгнул в яму и идёт к ним. Медведь быстро развернулся ему навстречу, волей-неволей потащив её за собой и почти сбив с ног. Он затряс рукой, пытаясь освободиться, и только заставил её мотаться во все стороны, вцепившись в его запястье, пока она не решила, что у неё может сломаться шея. Если ей повезёт, он только сдерёт прочь её шлем.

– Ээ… – сказала она, прекрасно понимая, что её, вероятно, никто не услышит. – На помощь?

Затем она вспомнила и хлопнула в ладоши.

Медведь немедленно остановился. Харн тоже, но только потому что его удерживали несколько рандонов, крепко схватив его за руки.

– Дитя? – спокойно сказал Шет, где-то за её спиной и тоже с уровня пола ямы. На мгновение, здесь, должно быть, пошёл дождь из рандонов. – С тобой всё в порядке?

– Минутку. – Что касается неё, её голос звучал приглушённо и наполовину придушенно, и это было близко к реальности. – Пожалуйста, может кто-нибудь снять с меня этот шлем?

Она почувствовала, как сильные пальцы развязывают шнуры на затылке и наконец сумела вывернуться на свободу, морщась от боли, когда застрявшие пряди волос вырывались с корнем. Осторожно повращав головой, она обнаружила, что та, по крайней мере, всё ещё находится на своём месте.

Медведь отступил назад, рассеяно почёсываясь одной громадной рукой, другая всё ещё запутана в маске. В его грязной берлоге должно быть вывелись целые поколения блох. И даже больше, чем ей, ему была нужна новая одежда, особенно штаны.

– Ты знаешь, – мягко сказал Шет Харну, – ты чуть не убил своего лордана. Медведь был под контролем. А ты – нет.

Рослый рандон мрачно уставился на него, затем стряхнул своих пленителей и спотыкаясь поплёлся прочь. Как и заметил Тиммон, он действительно носил что-то, что выглядело как серая тряпка вокруг шеи, вероятно, самая близкая к шарфу совета вещь, которую он смог найти. Джейм ринулась за ним, но Шет остановил её. – Пусть он идёт. Ему нужно подумать об этом.

– Ран, ему помогает или вредит то, что я здесь?

Комендант подумал над этим. – Хороший вопрос, но в то же время я не знаю ответа, как и никто из нас. Просто подождём – увидим, не правда ли?

Он повернулся, чтобы уйти, когда она заговорила снова, поддавшись внезапному порыву: – Комендант, Медведь – это ваш старший брат, не так ли? Вы были тем, кто вытащил его из погребального костра, там, в Белых Холмах, когда его приняли за мертвого.

Он приостановился, тёмная, изящная фигура в дверном проёме, голова повёрнута прочь, лицо скрыто. – А, да. И было ли это помощью или вредом? На этот вопрос я тоже не знаю ответа.

Затем он ушёл.