Текст книги "Верхом на раторне"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

За беседой они не заметили, что комната погрузилась в тени. Затем, откуда-то издалека снизу, пришёл властный зов рога.

Харн подскочил, ошеломлённый как припоздавший школьник. – Начинается, а я даже не одет!

На самом деле, он был одет в гораздо большей степени, чем Джейм. Она сорвала с себя его мундир, мимоходом набросив его на него, как на обезумевшего быка, и стремительно побежала вниз по лестнице в мерцании бледных рук и ног и чёрных распущенных волос, да свёртком того, что осталось от её одежды, в руках. Сразу же за первым поворотом она со всего разбега врезалась в Серода и остаток пути они пролетели вмести. Внизу Джейм исхитрилась приземлиться на него сверху.

– Я умер, – простонал Серод.

– Нет. – Она скатилась с него, сразу встав на ноги, и стала поспешно сортировать свою спасённую одежду, отвергая большую её часть. – Если повезло, я только сломала тебе спину. Ты это заслужил. Шпионь за кем угодно Серый, но только не за мной.

– Этто не справедливо. Ты мне никогда ничего не рассказываешь. Смотри, – сказал он, изо всех сил пытаясь сесть. – Они уже начали. Уже слишком поздно. Откажись от этого безумия, смирись с тем, что ты леди, и ради Бога, надень что-нибудь!

– Я пытаюсь, – ответила Джейм, прыгая на одной ноге, чтобы натянуть сапог. – Может я и хайборн, к несчастью. Однако, я не была – прыг – и никогда не буду – прыг – леди. Чёрт. Не та нога или не тот сапог. Но я клянусь честью, что сегодня вечером я буду посвящена в кадеты, даже если при этом я буду одета только в перчатки и мрачную гримасу.

Тут появилась запыхавшаяся Рута с охапкой одежды. – Почему ты попытался отделаться от меня? – набросилась она на Серода. – Вот. Поторопись. – Она сунула всё ещё влажную, но благословенно чистую одежду в руки Джейм. Рубашка, куртка, штаны – без сомнения Грешана – были по-прежнему очень велики, но по крайней мере манжеты были грубо подшиты. Вспомнив, Джейм порылась в кармане своей прежней куртки и выудила оттуда два шарфа, бросив один из них Руте.

Рута поймала его и удивлённо уставилась на мокрую чёрную ткань с тонко вышитой ею самой головой раторна. – Где ты его нашла?

– Засунутым до середины моего горла. – Джейм кое-как завязала свой шарф вокруг шеи. – Я потом объясню. Чёрт. Где моя кепка?

Слышно было, как наверху, Харн мечется в своих покоях. Вниз по ступенькам скатился страдальческий крик: – Где моя чёртова рубашка?

Рута настойчиво потянула Джейм за рукав. – Когти бога, он идёт. Бежим!

Слишком поздно. Они отпрянули назад, когда рослый рандон, спотыкаясь, миновал их, пытаясь взять себя в руки.

Джейм хотела последовать за ним, но Рута её остановила.

– Он собирается присоединиться к офицерам у главного входа. Нам же нужно войти вместе с нашим домом через задний. – Она яростно оглядывалась по сторонам. – Триединый, не дай нам заблудиться именно сейчас!

Джейм обратилась к своему слуге. – Серод…

– Ох, ну хорошо.

С мрачной любезностью он провёл их через мешанину залов к тёмной узкой лестнице, которая ныряла прямо вниз на пёрвый этаж, возникая в коротком слепом коридорчике между Старым Тентиром и казармами Рандир. Нарядные и серьёзные, проникнувшиеся торжественностью момента, отвечая властным призывам барабана и рога, кадеты стучали по дощатому покрытию проходя мимо открытого конца коридора, поворачивая сначала направо, а потом налево, в большой зал, гордо шагая к своему будущему.

– Коман, – С облегчением выдохнула Рута. – За ним Каинрон, Яран, а затем, Норф. Другие дома войдут через южную дверь. Мы вовремя.

Джейм ждала, недовольно возясь со своими свободными, влажными волосами, которые ниспадали гораздо ниже талии, подобно дождю чёрного, с проблесками синего, шёлка. Они были предметом её гордости, но что бы они не мешались, она обычно держала их под кепкой. То, что сейчас они были распущены и свободно свисали, заставляло её чувствовать себя растрёпанной и уязвимой.

– Позволь мне, – с раздражением сказал Серод, начиная расчёсывать этот могучий водопад своими ловкими пальцами. Затем он скрутил волосы в узел и скрепил ножом с тонким лезвием, почти шилом, извлечённым откуда-то из его одежды. – Честно, неужели ты не знаешь ни одного женского умения?

– Каинрон… Яран… – Отсчитывала Рута. – Вот и мы.

Появился Вант, выступая, почти с напыщенным видом, во главе кадетов Норф. Он яростно сверкнул глазами, когда Джейм в сопровождении Руты проскользнула на место перед ним. Его десятка нерешительно заколебалась и отступила назад, в то время как Шиповник вывела свой ухмыляющийся отряд вперёд. Если бы здесь были подходящие время и место, то возможно произошла бы серьёзная стычка, но они находились уже почти в дверях и барабанный бой настойчиво звал их внутрь.

Внутри, свет многочисленных факелов почти ослеплял. Джейм резко остановилась на пороге, на мгновение поверив, что зал горит, и чуть не опрокинув всех кто шёл за ней. Она продолжила движение, хотя её глаза ещё не привыкли к свету, и натолкнулась на заднюю шеренгу Яран, по которой пробежала рябь нервного смеха и она отбросила её назад. Вот наконец и её место, перед ярко горящим западным камином и под знаменем раторна, на одной линии с Тиммоном справа и главным десятником Яран слева. Весь её дом выстроился за ней. Барабаны на верхний галерее закончили своё выступление громовым салютом и на зал упала тишина.

В этой тишине был слышен только треск огня, унылый свист ветра через верхние окна и дыхание девяти с лишним сотен молодых новичков.

Напротив, у главного входа, тёмной массой стояли старшие рандоны. Свет огня мерцал на их серебряных воротниках и выхватывал обветренные, иногда перерезанные шрамами, линии их лиц. Несколько явно были хайборнами, меньше и тоньше сложенные, чем кендары, но они не требовали себе никаких привилегий. Здесь, как и в Общине Летописцев на Горе Албан, способности были важнее и крови и происхождения: по крайней мере треть из них была женщинами, больше, чем Джейм до сих пор видела в Тентире. Однако среди женщин не было ни одной хайборн.

Я первая, кто когда-либо пришла сюда? – удивилась она, вдруг глубоко благодарная, что не появилась здесь в вонючих тряпках своего дяди.

Вперёд выступил Комендант, смешение крови в нём было заметно сейчас лучше, чем когда-либо, оно проступало в его острых линиях лица и высокой стройной фигуре. Он пошёл через зал, его сапоги отстукивали по плитам пола размеренные шаги. Вокруг глухого воротника его строгого парадного мундира он носил серебреную цепочку с пластинками, которые нежно позвякивали при движении. Так много битв. Так много славы.

– Четыре долгих дня назад, – сказал он, – Я приветствовал вас в Тентире как кандидатов. Теперь я приветствую вас снова, но уже как кадетов-новобранцев. Этим вечером вы присоединитесь к нашим рядам и получите свои шарфы как символ цепочек рандонов, которые вы можете когда-нибудь заслужить. Вы преодолели испытание, первое из многих. С этих пор каждый день будет приносить вам вызовы, которые вы можете преодолеть или провалиться. Через год от этого дня, здесь останутся только лучшие.

Он рассматривал кадетов, мимо которых проходил, как будто уже сокращая их ряды. Они изо всех сил старались не съёживаться под этим безжалостным отсеивающим пристальным взглядом.

– В будущем, тщательно взвесьте ваши цели. Нет лёгкого пути к славе. И никогда не было. Мы покупаем нашу славу кровью, шрамами и болью.

Их глаза потянулись, вслед за его, к верхним стенам, где висели цепочки мёртвых, мерцая вниз, на этот смотр новых необученных детей, многие из которых никогда не видели смерти, а тем более ужасов битвы.

– Внутри наших рядов, все вы потеряли ваших друзей, семью, возлюбленных. Некоторых из нас мы преднамеренно послали на смерть и они с готовностью шли на неё, поскольку это было необходимо. Мы всегда помним и чтим их имена. Смерть порой легче вынести, чем жизнь. Но иногда это трудно. Очень трудно. Не ожидайте здесь простого выбора.

Горбел зевнул. Возможно с его стороны это было простой нервозностью, но это заставило челюсть Джейм страстно захотеть последовать его примеру. Предки, прошу, только не сейчас! – дико подумала она, когда Комендант остановился на равном расстоянии от трёх кадетов хайборнов. Похоже теперь он собирался говорить непосредственно с ними.

– Мы, рандоны, думаем о себе как об отдельной породе, расе вобравшей в себя всё лучшее в Кенцирате. Связь наших рядов превосходит политику или должна превосходить. Да, мы верны своим домам. И верны неистово. Но и друг другу, тоже. Запомните это и запомните хорошо: Пока вы посещаете училище, это ваш дом и все в нём являются вашей семьёй, откуда бы вы ни были родом, кого бы вы ни называли «враг» за пределами этих стен. Здесь вы все кровные родичи. Дом и училище, кадет и рандон, хайборн и кендар. Честь удерживает нас в равновесии, но что такое честь? В будущем, обдумайте это тоже, и помните, что вы связаны каждым словом клятвы, произнесённой в этом священном зале, пред знамёнами ваших домов и под символами наших мёртвых и, в конце концов, вы рискуете своими душами, клянясь искренне или лукавя. – Он повернулся, широко взмахнув краем мундира. – Офицеры, приведите их к присяге.

Вперёд выступили девять старших рандонов, по одному от каждого дома, и направились к соответствующим группам кадетов.

Харн Удав тяжело протопал через зал к Норфам. Он выглядел так, как будто одевал свою парадную форму в темноте и так и не привёл её в порядок, что, возможно, было правдой. Нижняя рубашка была той же, что он носил до этого, щедро забрызганная жиром. Тем не менее, пластинки славы, которые позвякивая свисали с его массивной цепочки, превосходили числом даже Комендантские. Он остановился напротив Джейм.

– Последний шанс спасти себя, девочка.

– Нет, ран, когда это Норфы демонстрировали подобное здравомыслие?

Он издал приглушенный смешок. – Ни во время моей жизни, ни жизни моего отца, до меня. Дай мне свой шарф.

Она ослабила неуклюжий узел и передала ему шарф. Он рассмотрел её опыты в шитье с поднятыми бровями. – В конце концов, возможно, лучше уж сюда, чем в Женские Залы. Теперь это. Клянешься ли ты подчиняться правилам Тентира? Охранять его честь также тщательно, как свою собственную? Выйти и войти, жить или умереть, в соответствии с приказом? Защищать его секреты сейчас и всегда, от всех и каждого, что бы ни произошло?

Пока он говорил, она слышала вокруг себя неясный рокот клятв и ответов, вплетающий их в ткань Тентира, каждый дом образовывал свой узор, мрачный Брендан и радостный Эдирр, утончённый Ардет и цветастый Каинрон, грубо сложенные кендары и изящные хайборны, клятвы подобно сухожилиям связывали их вместе.

Теперь я присоединилась к этому узору, думала она, этому бесконечно обновляемому гобелену. Наконец-то, нить моей жизни попадёт на место, пересекающая и пересекаемая линиями жизни других людей. Наконец-то, я буду частью чего-то.

Но затем она заколебалась, нахмурившись. В тексте даваемых и принимаемых клятв был какой-то изъян. Насмешка. Кто-то клялся притворно. Как они могли, в такой момент, когда это ослабляло всю ткань, или это и было целью? Это было плохо, как предательство, как надрезанная верёвка, ждущая первого же рывка, чтобы оборваться. Она начала всерьёз охотиться за этим смертельно опасным изъяном, исследуя разные текстуры ткани всеми своими способностями шанира. Она инстинктивно знала, что если бы она смогла найти источник, то сумела бы уничтожить его.

Но что, если, поступив так, она только увеличит эту брешь?

Она осознала, что Харн ждёт её ответа. Возможно он подумал, что она лишилась своей силы духа. За ней, кадеты Норф беспокойно шевелились, ожидая момента, когда они вслед за ней принесут свои клятвы. Все остальные уже закончили.

Джейм сделала глубокий вдох и поклялась самой сильной клятвой, которую знала:

– Уничтожь меня честь, забери меня тьма, сейчас и всегда, так клянусь я.

[28]28
  – Honor break me, darkness take me, now and forever, so I swear.


[Закрыть]

Первую часть она говорила в изумлённую тишину. Затем пришло неровное эхо, не только из-за неё, но также и со всего зала, с обеих его сторон, и каждое массивное знамя содрогнулось на своей подвеске:

– Так клянусь я… Так клянусь я… Так клянусь я…

Джейм знала, что нанесла сильный удар по кому-то, но вот кому?

Горбел уставился на неё открыв рот, и в этот раз не для зевка. Затем он резко засмеялся и сказал что-то, заставив своих дружков захихикать.

В дальнем конце зала произошло внезапное испуганное шевеление среди Рандир.

– В самом деле, – мягко сказал Шет, глядя на неё. – Так клянёмся мы все.

Харн сморгнул. – Это, – сказал он, – было замечательно.

Пока он снова завязывал на ней шарф, на этот раз правильно, она воспользовалась моментом, чтобы рывком поправить его мундир и закрыть особенно большое пятно жира. По крайней мере, перевязки, всё ещё стягивающие его костяшки, были чистыми.

– Ура! – раздался общий рёв саргантов.

Все как один, за исключением Джейм, кадеты повернулись, чтобы посмотреть на знамёна своих домов.

Что теперь? думала она, запоздало поворачиваясь и вздрагивая, когда боевой клич Рандир прорвался через зал, нестройный и дрожащий; но, возможно предполагалось, что он и должен был так звучать.

Глубокая уверенная нота Брендан ответила ему через зал. Затем Коман, слабый и пронзительный, как и их дом; насмешливый резкий крик сокола Эдирр; ликующие завывания Даниор; Яран прокричали фразу на Высоком Кене: Да сгорят тени!; Ардет, не громко, но с поднимающейся скрытой волной силы шаниров.

А теперь мы, подумала Джейм.

Она сделала глубокий вздох, прямо до основания души, и выпустила его вместе с боевым рёвом раторна.

Он начинался как крик, высокий и дикий. Она могла слышать голос каждого кадета, раздающийся в гармонии с её собственным, и разрывающий воздух. Раторнов называли зверями безумия из-за его воздействия на их добычу. Их крик был по сути способом нападения, наводящим панику. Затем он перешёл в сотрясающий кости рёв.

Его прервали крики ужаса и возмущения, раздался короткий треск, похожий на щелканье зубов. Джейм повернулась и увидела, что все знамёна в зале, кроме её собственного, упали, половина – на макушки построения их же людей. Тяжёлые гобелены волновались и вздымались, когда возмущённые кадеты искали себе путь наружу. Сердитые офицеры сгрудились вокруг Коменданта, размахивая кусками подвесных шнуров знамён и обвиняюще крича, хотя было ясно, что они порвались сами собой, без внешнего вмешательства.

И всё это время всё нарастал и нарастал дикий крик, идущий из-под пола, из-под его плит. В подземной конюшне кричала каждая лошадь.

– Действительно, – сказал Шет, внимательно рассматривая Джейм через головы своих взбешенных офицеров, – мы живём в интересные времена. – Он хлопнул в ладоши. – А теперь, мы отпразднуем.

Двери в Новый Тентир распахнулись. За ними тренировочный квадрат сверкал ярким светом, падающим на длинные столы, заполненные едой и питьём. Зажаренные быки и олени, фаршированные аисты и поджаренные до хрустящей корочки карпы; наполненные мясом и овощами желудки, сваренные в вине и украшенные миндалём; печёные груши и яблоки, плавающие в карамельном соусе. Кадеты зааплодировали, скорее от облегчения, чем от радости, и рванулись наружу, чтобы утопить свой страх в эле. Джейм и Шет остались, глядя друг на друга.

– Я думаю, – сказал Комендант, – что ты можешь сломать Искусительницу Рандир. По крайней мере, они вынесли её прочь, с кляпом во рту, чтобы остановить её бред. К сожалению. Мне было бы интересно услышать, что она говорит. Тем не менее, будь любезна, не заводи привычку сводить своих инструкторов с ума.

– Н-нет, ран. Я сожалею – Я думаю.

– На данный момент, это всё, что я от тебя требую: думай. Теперь иди.

Но на пороге, где она заколебалась, остановившись между прошлым и будущём, она внезапно вспомнила что-то, что она только что услышала, но сразу не распознала. Среди криков кадетов и лошадей, снаружи, в темноте, в ночи, ей ответил раторн.

Глава VIII
Забытое имя

5-й день лета

I

Готрегоровский травник стоял над медленно кипящим котелком, помешивая его содержимое. Мазь сливочного цвета была почти готова. Из корзины на сгибе локтя он достал большой ворсистый лист окопника лекарственного и добавил его к смеси, морщась, когда ворсинки обжигали ему пальцы.

Полуденные лучи солнца косо падали в его лабораторию через южные окна. Они также просвечивали через поток пара из котелка и стеклянные бутылочки, выстроившиеся на подоконнике, с настойками йода, лечебным отваром репейника, соком лопуха большого и настойкой камфары, среди многих других. Руки кендара двигались в лёгком тумане бледно-зелёного, розового и янтарного цветов, как будто он смешивал и эти цвета в своём лечебном искусстве, и возможно так оно и было.

Снаружи лежал широкий внутренний двор крепости Норф, с казармами гарнизона у внешней стены справа. Слева высился Старый Замок. Если высунуться из окна, чтобы посмотреть на восток, то далеко за Женскими Залами можно было разглядеть разоренные Тропы Призраков, где жили Верховный Лорд и его семья, пока убийцы не вырезали почти всех, за малым исключением, а оставшиеся отправились в изгнание вместе с Серым Лордом Гантом.

Целитель вздохнул. Он сам был Норфом, как и его семья, на протяжении поколений. Его глубоко печалило то, что из всего его дома осталось только несколько человек. Если… нет, когда два их последних хайборна умрут, то что случится с их людьми?

В стене рядом со старым замком открылась дверь. Из её возникла леди, сопровождаемая рандоном охраны. Они целеустремлённо повернули через внутренний двор и направились прямиком к лазарету.

– Компания из Женских Залов, – задумчиво заметил он, как будто сам для себя. – Я думаю… да, это Ардет.

Из-за его спины раздалось сдавленное восклицание ожидающего его пациента и шорох ткани. Затем снова воцарилась тишина.

Когда он, обернув руки фартуком, приподнял котёлок над треногой, держа его подальше от огня, в комнату без стука вошла хайборн. Он повернулся и с уважением её поприветствовал.

– Леди, чем я могу вам служить?

Ардет оглядела заставленную вещами комнату, чёрные глаза внимательно стреляли из-под маски. Из-за своей узкой нижней юбки, она перемещалась маленькими шажками, превратившимися благодаря долгой практике в плавное скольжение. Тем не менее, её широкая верхняя юбка задевала собой стаканы, инструменты и мебель, сбивая некоторые из них. Когда она повернулась, раскачивающаяся как колокол юбка повалила стул. Тот, в свою очередь, зацепил тяжелое, свисающее до пола, покрывало стола и стащил бы его вниз, если бы доктор поспешно не поставил на него котелок.

– Стража, объясните этому Норф моё дело.

Саргант рандон – женщина, как и все, кто охранял Женские Залы – возвратила травнику его салют. Она была бы более почтительной, если бы он был шаниром-целителем или хотя бы хирургом, но будучи солдатом, она испытывала здоровое почтение к любому, связанному с целительским искусством.

– Моя леди разыскивает Верховного Лорда. – Она посмотрела на котелок с дымящейся мазью и приподняла бровь, но ничего не сказала. – Матрона Адирайна хочет с ним поговорить.

Травник поклонился. – Я сообщу об этом своему лорду, как только его увижу. Он потратил утро, разыскивая пропавшего кендара Норф. Возможно поэтому, вы пока и не смогли его… ээ… догнать и поймать.

– Возможно, – согласилась саргант. – Леди?

Ардет стрелой кинулась к двери, ведущей в лазарет. Внутри она нагнулась и внимательно заглянула под каждую кровать, как будто ожидая найти Верховного Лорда Кенцирата спрятавшимся под одной из них. Разочарованная, она вернулась в лабораторию. Там ей на глаза попался занавешенный хирургический стол. Однако, когда она к нему приблизилась, её остановило низкое рычание, а рука стражницы схватилась за меч. Ткань всколыхнулась. Возникла прижатая к полу острая мордочка, её покрывал мех кремового цвета, в котором блестела пара свирепых, ледяных, голубых глаз. Щёнок волвер злобно уставилась на двух Ардетов и снова глухо зарычала, демонстрируя чёрные вздёрнутые губы и иглы белых зубов.

– Ну! – сказала леди. – Я думаю, что мы видим последнее из этих паршивых созданий.

С этим, она повернулась на каблуках и заскользила прочь. Стражница отсалютовала, бросив удивлённый взгляд на эти вызывающие синие глаза и последовала за ней.

Врач начал пропитывать льняные бинты в остывшем котелке.

Через мгновение покрывало стола приподнялось и из-под него выполз Чёрный Лорд Торисен.

– Матрона Ардет ищет вас, мой лорд, – добросовестно сообщил кендар.

Торисен поправил стул и сел. Щеток прокрался наружу и осторожно сжался под ним, стараясь казаться как можно меньше. Хайборн выглядел очень уставшим и несколько пыльным, паутина добавила ещё несколько прядей седины к его чёрным взъерошенным волосам.

– Если спросит Бурр, – сказал он с кривой улыбкой, – ты можешь сказать ему, что меня уже искали под хирургическим столом.

– А кого ищете вы, мой лорд?

Торисен попытался выдержать серьёзный пристальный взгляд собеседника и не смог. В этом и была проблема: как и в первую ночь в общей комнате, он и сейчас не смог вспомнить имя румяного кендара. А теперь этот человек пропал.

– Мой лорд? – Травник смотрел на него с беспокойством, вероятно озабоченный тем, что подобно своему отцу когда-то, он становится несколько ненормальным.

Становится ли?

Затем, болезненно вздрогнув, Торисен вспомнил зачем он вообще пришёл в лазарет. Он неохотно положил свою повреждённую руку на стол, стараясь на неё не смотреть.

Травник ослабил повязку.

– Ну что ж, теперь все не так уж и плохо, – сказал он, осматривая три сломанных пальца, с наложенной на них для надёжной фиксации общей шиной.

Его тон был таким добрым, таким ободряющим, что Торисен бросил на него острый взгляд. Да, этот человек знал о его паническом страхе стать калекой. Возможно об этом знал каждый. Трое.

– Опухоль значительно спала. И это случилось… когда?

– Около шести дней назад.

Травник вновь установил шину и начал заматывать его руку пропитанной мазью тканью. – Другое название окопника лекарственного – «косте-вязатель,» – сказал он. – Я слышал, что некоторые из таких очень полезных растений росли среди белых цветов в Лунном Саду вашей прабабушки Кинци, вместе с множеством других особых трав; но путь в это место потерян уже давным-давно. Через неделю, при отсутствии случайных повреждений, вы получите свою руку обратно. Прошу.

Торисен беспомощно рассмотрел новую аккуратную перевязку, обездвижившую все его пальцы, кроме большого.

Травник повернулся и стал приводить в порядок своё рабочее место. – Мой лорд… – сказал он через плечо.

– Да?

– Имя пропавшего кендара Муллен. Вы помните, кто я?

Он спросил это как бы ненароком, не оборачиваясь, но в его голосе звучало напряжение.

– Да. Спасибо Келлс.

II

Сотни имён кендар проносились через разум Торисена, когда он незаметно выскользнул из лазарета; щенок волвер следовала за ним на осторожной дистанции, как будто боялась, что он прогонит её прочь. Харн, Бурр, Рябина, Зима… нет, она давно мертва, рассечена почти на две половины отцовским мечом… Чен, Лоурел, Роза Железный Шип…

Это пустяк, беспокойно твердил он сам себе, забыть одно имя из столь многих. Да, он новичок в этом, но наверняка, подобные вещи случаются регулярно. Кроме того, этот кендар служил ему менее года.

Битва при Водопадах прошлой осенью, открыла в рядах Норф множество зияющих дыр, которые многие хотели заполнить. Торисен не знал точно почему, но он смог привязать только определённое число кендар, прежде чем начал чувствовать явное отвлекающее напряжение. Он знал, что у Водопадов он превысил свои способности. И всё-таки, если бы он мог, он принял бы всех, кто об этом просил. Разве не были они все так или иначе жертвами Ганта? Однако, как Бурр объяснил ему, Норфские кендары строго следовали нормам своего социального статуса и возмущались любым его нарушениям, и многим не понравилось то, что он принял эту перебежчицу, сменившую воротник Шиповник Железный Шип.

По их оценке, лучшими были те, кто отправились в Изгнание и пропали вместе с Гантом в Призрачных Землях, заплатив за свою верность своими жизнями. Из них выжили только Торисен, его сестра и, по слухам, священник – но как именно, оставалось неясным.

За ними следовали Те-Кто-Вернулся, которых Гант в своём безумии отослал обратно у высокогорного перевала в горах Хмарь[29]29
  Ebonbane


[Закрыть].

Последними шли Нарушившие Клятву, кто решил после Белых Холмов, когда Гант снял с себя имя и титул, остаться вместе с Воинством. Эти кендары искали и в большинстве своём нашли себе места в других домах, чьи ряды тоже были прорежены битвой. Торисен слышал слухи о том, что некоторые из них даже вступили в дом Рандир, и пребывали там и поныне, непримиримыми врагами своего прежнего дома, который, как они верили, предал их.

Во всяком случае, к тому времени когда Те-Кто-Вернулся прихромали обратно, в Кенцирате для них было мало места, кроме как стать ёндри-гонами[30]30
  yondri-gon


[Закрыть], жителями порога, в любом доме, который дал бы им кров. В знак своей пылкой надежды на то, что Верховный Лорд однажды вернётся, многие заклеймили себя знаком Норф, той же сильно стилизованной головой раторна, которую использовали для клеймления стада Норф. Торисен поставил задачу в первую очередь вернуть именно их, вместе с их семьями; но их было так много. Ему было гораздо легче, когда он был просто командиром Южного Воинства. Тогда он был ответственен где-то за двадцать пять тысяч жизней, но ни за одну из их душ. Теперь с ним было связано две с лишним тысячи кендар Норф, телом и душой, и было много больше ещё не спасённых. Иногда он просыпался посреди ночи, на мгновение неспособный вздохнуть под давлением их нужд. В такие моменты, барахтаясь в темноте, он напоминал пловца, которого тянули вниз множество вцепившихся рук, отчаянно желающего сбросить их все до последней. Чёрт возьми, он не мог спасти всех и каждого.

Ха. Ты даже не можешь спасти сам себя, парень.

Но он думал, что хотя бы спас пропавшего кендара – Даниор-ёндри среднего возраста, как он теперь вспомнил, Того-Кто-Вернулся. Когда мужчина приклонил пред ним колени, он увидел три волнистые линии шрама клейма Норф, которые были выжжены сзади на его шее. Вот кто-то, подумал он, зажимая эти широкие мозолистые ладони между своими, кто знал лицо моего отца; и он почувствовал смущение от пылкой благодарности на этом круглом красном лице. Никто не должен иметь подобную власть решить чью-то судьбу, власть, которой, как он часто видел, лорды злоупотребляли, как и его отец, власть, которую он на самом деле не желал.

Признай это, парень. Ты слаб и знаешь это, особенно с тех пор, как вернулась твоя сестра. Она тебя кастрировала, а ты и не заметил.

Иногда было очень трудно не огрызнуться на этот голос в голове, раздающийся из-за закрытой двери в его душе.

Неужто, отец? хотел он сказать. Было бы лучше сдаться, как сделал ты и позволить всему вокруг себя развалиться? И если моя сестричка иногда и пугает меня, то наша мать кастрировала тебя. Разрушение начинается с любви, сказал ты. Помнишь?

Но он не мог этого сказать. Ещё нет. В его сознании существовал образ зала в замке в Призрачных Землях, где он вырос. Он по-прежнему сидел в нём, в пыли и темноте, сгорбившись из-за голоса за закрытой дверью.

Просто игнорируй его, упрямо твердил он сам себе. Отец мёртв. Раньше или позже он заткнётся.

Конечно не любовь, а долг связывали его с забытым кендаром. Когда он найдёт как-там-его-имя, он устроит ему хорошую головомойку за пренебрежение своим долгом в это утро, а потом простит его. Это покажет кендарам вроде Келлса, как глупы они были, поднимая такую суматоху по пустякам.

Он направлялся прямиком к спальным корпусам гарнизона, намереваясь их обыскать, когда его остановил раздавшийся спереди голос. С чёткой дикцией Коман, леди требовалось узнать, где можно найти Верховного Лорда.

Торисен повернулся и стрелой кинулся в укрытие.

III

Во второй половине этого дня, ближе к вечеру, усталая почтовая лошадь прорысила через северные ворота Готрегора и остановилась. Её всадница неловко спрыгнула вниз, покачнувшись, когда ноги ударились о землю. Одна нога немного подогнулась. Управляющая Рябина повисла на седле, тихо ругаясь и ожидая, пока старая рана отпустит сведённые судорогой мышцы. Она была обязана этим чёртовым карнидам большим, чем только шрамами на лице.

Перед ней раскинулся широкий зелёный внутренний двор, ускользающий в тень западных гор, по мере того, как за ними садилось солнце. В этот час гарнизон Норф должен был готовиться к ночи. Вместо этого темнеющую траву пересекали небольшие решительные процессии. Каждая возглавлялась скользящей фигурой леди, сопровождаемой, как гусыня гусятами, рядком девушек хайборнов в масках, и охраной из рандонов, которые прикрывали тыл. Когда две такие линии встречались, они проходили друг через друга, не обмениваясь между собой ни единым словом. Другие целеустремлённо пронизывали казармы гарнизона, кухни и иные подсобные помещения. В поле зрения и вне его можно было заметить несколько кендаров Норф, украдкой шныряющих туда и сюда, и старающихся убираться у леди с дороги.

Поскольку Рябина неподвижно стояла и глазела на всё это, её заметили и опознали. Небольшая пухлая леди резко повернулась и направилась к ней так быстро, как ей позволяла узкая нижняя юбка. Её линия девушек – определённо, самая длинная и разнообразная по составу во дворе – повернула вслед на ней. Когда она приблизилась, Рябина увидела, что это Каридия, Матрона Коман.

Она поприветствовала её, вцепившись одной рукой в гриву лошади, чтобы сохранить равновесие и помешать животному убрести в поисках своего ужина.

– Матрона, чем я могу вам служить?

Каридия уставилась на неё, стараясь восстановить дыхание, что было не так уж просто из-за её узкого корсажа. Одежда тревожно скрипела. Как можно было видеть, её лицо ниже маски было ярко красным. – Ты можешь мне сказать… где этот ваш драгоценный Торисен… прячется.

– Леди, я только что прибыла сюда. Я не знаю.

Коман издала досадливый возглас. – Вы Норф! Всегда теряете… своих хайборнов. Трое! Их только двое… это не должно быть так сложно… выследить их.

Она повернулась с резким надменным рывком головы, но испортила весь эффект, наступив на свой собственный широкий подол и упав прямо лицом вниз. Девушки взвизгнули. Стража поставила её обратно на ноги и она плавно поплыла назад, как отличная заводная игрушка, её утомленная свита последовала за ней.

Рябина вздохнула.

К этому времени конюшни должны были быть перенесены из-под крепости в переделанные комнаты в наружной стене, открывающиеся во внутренний двор. Тем не менее, по причине неразберих прошлой недели, на это ни у кого не нашлось времени.