Текст книги "Верхом на раторне"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

– Мы ищем Черныша, – мрачно сказал большой рандон на весь двор. Его налитые кровью глаза упали на Джейм и расширились. – Эй, парень, во имя Порога, во что ты там играешь?

Джейм ощутила сильное побуждение забраться в свою безразмерную кадетскую рубашку[18]18
  tunic


[Закрыть], как черепашка в панцирь.

– Позвольте, я продолжу, – вежливо сказал Комендант, – Я только что собирался объявить о присутствии среди нас, впервые за сорок шесть лет, Лордана Норф… ээ, Джеймс, не так ли?

– Лордан? – выпалил Харн. – Черныш окончательно рехнулся?

Ещё хихиканье, на этот раз громче.

– Что до этого, – с улыбкой сказал Комендант, – вам лучше знать, чем мне. Торисен Чёрный Лорд уехал прошлой ночью. Вы, вероятно, разминулись с ним в темноте. Минутку, пожалуйста, – сказал он, когда те повернулись, чтобы уйти. – Если вы немного задержитесь, особенно раны Харн и Рябина, вы окажите училищу большую услугу. Сар Бурр, ты разумеется захочешь прибежать… ээ… присоединиться к своему странствующему лорду, так быстро как только сможешь.

Он повернулся назад к кадетам. – Наши три лордана будут конечно служить в качестве главных десятников своих домов. Вы также несомненно заметили – особенно те, кто спал последние две или три ночи в постелях – что количество кандидатов в этот раз вдвое превосходит обычное. Одна тысяча триста девяносто, если быть точным. Смерть существенно проредила наши ряды. Однако, училище может обеспечить тренировку только восьмисот кадетов единовременно. Я, конечно, говорю о тех, кто ещё будет здесь следующим летом. Между сейчас и тогда будет проведено три отсева вместо обычных двух. В течение трёх следующих дней вы подвергнитесь серии испытаний, которые определят кто останется и кто уйдёт.

Испытания.

Джейм сглотнула. Никто ничего об этом не говорил. Она была уверена, что её брат ничего не знает. Не удивительно, что Шет едва обратил внимание, когда Тори представил её в качестве наследника. Ни Комендант, ни кто-либо другой не ожидали, что она продержится здесь достаточно долго, чтобы стать чем-то большим, чем доказательством невменяемости Верховного Лорда.

– Мы вызвали всех доступных рандонов офицеров, саргантов и старших кадетов, чтобы наблюдать за этим… ээ… процессом отсева. Ран Харн, не будете ли вы столь любезны, чтобы остаться и помочь? Благодарю вас. Меньшего я и не ожидал.

– Удачи, – вежливо сказал Шет, – всем вам, – и вернулся обратно в тени Старого Тентира.

Вперёд выступила саргант. – Десятки, – закричала она. – Рассчитайсь!

II

К концу первого дня рандоны были оптимистичны. Судя по трём первым испытаниям, здесь было много хороших кандидатов, и они могли легко восполнить резко сократившиеся ряды училища. Также было несколько многообещающих молодых шаниров, чьи особые таланты они могли оценить позже.

Что до остальных, то те, кто не смог своевременно выйти из сна двара были уже отчислены. Некоторые Каинроны были явно безнадёжны. Калдан превысил свою квоту, направляя сюда каждого юного кендара, который попадал ему в руки, и половина из них всё ещё была в похмелье после злоупотреблений лорда на прошлой неделе. Даже рандоны Каинроны мрачно соглашались с этим, сейчас более свободные чем обычно, поскольку Комендант обедал в одиночестве своих покоев. Остальные, офицеры, сарганты, старшие кадеты собирались за общим офицерским столом в Старом Тентире, чтобы разделить ужин и обменяться впечатлениями.

Не было никаких признаков Лордана Каинрона. Но это было не важно. По негласному соглашению в училище его ждало место, когда бы он ни соблаговолил явиться. В конце концов, навряд ли Шет сумел бы отправить прочь сына хозяина.

– Этот Ардет Тиммон хорошо адаптируется, – заметил рандон Даниор, потянувшись за солью. – Даже если он уклоняется от некоторых вещей.

– Типа бега-наказания.

– Да. Но у него явно были хорошие учителя дома и он получает удовольствие от физических упражнений. Не такой уж он испорченный негодяй, как все мы ожидали, а? Впрочем, немножко безответственный и незрелый.

– Я только надеюсь, что у него нет отцовского пристрастия к кендарам, – пробормотала саргант Коман своему приятелю Ярану. – Чёртов Передан мог пробраться в любую постель и это было явным злом.

– Но он только мальчик.

– Однако, не такой уж он и молодой, а Ардеты начинают рано. – Она повысила голос. – Твой лорд уже отбыл, Арон?

– Перед рассветом, ран, – ответил саргант Ардет. Он выглядел выдохшимся. Это была тяжёлая ночь, даже без учёта того, что часть обеденного зала провалилась в подвал. – Если у его стражи получится успокоить его вытяжкой чёрного паслена, то они надеются миновать Готрегор прежде, чем он снова решит поохотиться на Верховного Лорда.

– Ха, – сказал молодой рандон Коман. – Больше похоже, что он собирается подождать и посмотреть, что из всего этого выйдет. Теперь эту историю не спрячешь. Вы совершенно точно не помогли ему, Харн. Как вы могли назвать своего лорда сумасшедшим перед всем училищем?

Харн Удав угрюмо грыз баранью кость, его широкое, покрытое щетиной лицо блестело от жира. Рябина сидела рядом с ним, как обычно тщательно невыразительная; пятнадцать лет прошло с тех пор, как карниды выжгли на её лбу руну-имя их бога и шрам всё ещё болел.

Каинрон засмеялся. – Да. Что скажет ваш драгоценный Черныш, когда услышит об этом, а?

– Ничего, – проворчал бывший комендант Тентира. – Парень знает, что у меня большой рот, а я знаю его с пятнадцатилетнего возраста, когда он только попал в Южные Пустоши и выглядел как ободранный помидор.

– Каким он тогда был? – спросил старший кадет. – Кроме того, что обгоревший, я имею в виду.

– Тихий. Осмотрительный. Непреклонный. Совсем не похожий на своего отца Серого Лорда Ганта, за исключением некоторых моментов.

– Похоже Уракарн обнажил в нём сталь, – сказала Рябина. – Я там была. Я видела.

Харн некоторое время раздумывал, рассеяно вытирая грязные пальцы о куртку. – Это сложно объяснить. Он не такой как большинство хайборнов. И никогда не был.

– Определённо, нет, – сказала Рандир, бросая косой взгляд на своих соседей по столу. Даже в тесно связанном мире рандонов, Рандиры держали себя несколько обособленно. Кроме того, в этом доме было больше рандонов женщин, чем в любом другом. – Сделать эту уродку наследником и привести её сюда…

Другие рандоны беспокойно зашевелились. Они знали о кровной вражде между Рандирами и Норфами, хотя и не ведали о её причинах.

Старший кадет широкой улыбкой снял напряжение: – Вы видели её сегодня утром при попытке овладеть длинным мечём? Трое, я думал, что она собирается отрубить свои собственные пальцы ног, или, быть может, мои. Кадет Вант выставил её полной дурой.

– Однако – задумчиво сказал Ардет, – она была не так уж плоха с коротким мечём, хотя я могу побиться об заклад, что до этого она ни разу не держала его в руках. Я наблюдал за её техникой. Эта девушка знает ножевой бой, хотя я никогда раньше не встречал такого необычного стиля. Вы заметили, как она пыталась блокировать удары своим рукавом? Комендант тоже заметил. «Я так и подумал,» – сказал он.

– Подумал что?

– Он не объяснил. И всё-таки, во имя Порога, чему они теперь учатся в Женских Залах?

– Тихий. Осмотрительный. Непреклонный, – задумчиво повторил Брендон. – Что, если здесь тоже скрывается сталь. Возможно, мы ещё будем удивлены.

Это было встречено общим смехом и несколькими бросками кусков хлеба, которые Брендон отвёл в сторону с небрежной и добродушной плавностью. – Тем не менее – сказал он, – поговорите с Боярышник, когда она вернётся из сопровождения миледи Бренвир домой. Я слышал, что у неё был какой-то необычный опыт общения с Норф во время Шторма Предвестий.

– Да, но вы видели её план – этой Норф, конечно – предложенный для штурма крепости? – Как и многие в его доме, кадет Эдирр обычно разыскивал что-нибудь непреодолимо смехотворное. – Я имею в виду стадо козлов, замаскированное в священников?

Пока он с радостью всё описывал, старшие рандоны ворчали между собой. Обсуждалось нововведение о том, что кадетов следует учить читать и писать, вместо того, чтобы зависеть, как и тысячелетия до этого, исключительно от хорошо тренированной памяти. Всё менялось. И не все это одобряли.

– … и закончился дождём из лягушек! – возликовал кадет Эдирр, – и вы знаете, это могло сработать!

Остальные обменялись взглядами и покачали головами.

III

К концу второго дня рандонам было уже не столь легко. Состязания становились опасными и кандидаты стали получать повреждения. Хуже, что инструкторы столкнулись с возможными свидетельствами саботажа. Надрезанный лук сломался в момент максимального натяжения тетивы, едва не выбив кадету глаз. Мечи таинственным образом теряли свои защитные насадки или их кромки оказывались заново наточенными. У лошадей обнаруживались репейники под сёдлами, или иглы на подпруге, или же их хвосты были привязаны к подпругам.

Грубые[19]19
  Practical


[Закрыть] шутки, сказала Рандир, пожимая плечами.

Другие боялись, что это только вопрос времени, когда кто-нибудь серьёзно покалечится или погибнет. В последнем случае дом кадета не мог потребовать никакой цены крови, но подобные вещи становились незаживающей раной, порой на целые поколения. И вновь некоторые кидали косые взгляды на Рандиров и Норфов.

Они также говорили, с растущей тревогой, о Норф Джейм.

Многие ожидали, что она должна разразиться слезами и убраться на своё настоящее место, а именно в Женские Залы Готрегора. Капитан Боярышник, недавно вернувшаяся из сопровождения своей матроны домой, полагала, что Женский Мир будет скорее рад возвращению пригоршни горящих углей.

Едва девушки хайборны там успокоились и перестали (о, ужас) задавать вопросы, как туда прибыла младшая дочь Лорда Каинрона Лура Полуумка, якобы для обучения изысканности в женской жизни, а реально, чтобы убрать её с глаз Каллистины, прежде чем та убьет её. Разные леди пересказывали пророчество о конце света, как будто только тогда они смогут получить хоть немного покоя.

– Однако Верховному Лорду они не дают ни минуты драгоценного покоя, – удивлённо сказала Боярышник, сделав паузу, чтобы глотнуть из своей кружки с сидром. – Теперь, когда его сестра выскользнула из их рук, я слышала, что Совет Матрон попытался сделать на него большую ставку и привязать к одному из своих домов.

– А Норф Джейм. Что ты думаешь про неё?

Капитан Брендон на мгновение задумалась. – Совершенно нестандартна, – сказала она, – но чрезвычайно успешна. Не отличается в этом от своего брата.

Каинрон стал насмехаться. – Да что ты знаешь? Твоя Матрона носит сапоги для верховой езды и кавалерийские галифе. Мы даже слышали, что она спит вместе с посмертным знаменем.

Боярышник только улыбнулась. – Она нам подходит. Возможно мы, Брендоны, вовсе не такие ортодоксальные.

– Что планирует Шет? – втихомолку, под прикрытием общего разговора поинтересовался один старший кадет у другого. – Неужели он действительно хочет позволить этой девушке остаться?

– Он принял её в Тентир, – ответил тот. – И связан честью.

– Даже против желания его лорда о её провале?

– Даже и так, пока он не склонился перед его волей.

– Ты говоришь о Парадоксе Чести. Где лежит честь, в служении своему лорду или самому себе?

– Именно так. Комендант должен сделать выбор. Как и все мы. Но что ты думаешь о явлениях Белой Леди? Стыд Тентира вернулся, чтобы преследовать нас?

Другой беспокойно заёрзал. – С Лорданом Норф впервые за более чем сорок лет… ох, я не знаю. Конечно, у Леди есть незаконченное дело с этим домом, даже если только половина рассказов о ней правда.

– Что до этого, то только Совет Рандонов знает точно. Быть может, это просто скитающийся раторн, занесённый на север Штормом Предвестий. Кам клялся, что видел его рога. Всего лишь одинокий раторн. Бродяга. Белый выродок – череп[20]20
  Death's-head


[Закрыть]. Это довольно плохо.

Кадет Эдирр не мог больше сдерживать себя.

– Вы слышали про её испытание верховой ездой? – выпалил он, привлекая неохотное внимание комнаты. – Я ждал в верхней части тренировочного поля, когда подошли она и десятница Яран. Когда она увидела следующее испытание, она резко остановилась (оба отряда сгрудились за ней, имейте в виду) и сказала – «О нет. Лошади.»

– Итак, я командую всем, включая её, оседлать лошадей и выстроиться в линию. Как вы знаете, испытание заключается в поездке по пересечённой местности вокруг крепости с сохранением строя, начинается с шага, заканчивается галопом. Ну, с самого начала лошади волновались, рвались и брыкались, а потом лошадь Норф начала пятиться. Она стала пинать её изо всей силы, но лошадь прижала уши к голове и продолжала двигаться прямо в одну из расселин землетрясения, назад и вниз. Она свалилась на дно и понесла, как и, представьте себе, лошади обоих десяток.

– Следующее, что я знаю, мы громыхаем вниз по полю, а Норф едет шагом по дну канавы.

– Потом она выбралась наружу, оба стремени были оборваны, она цеплялась за узду изо всех сил, и в конце концов врезалась в наше построение. Две лошади упали, ещё не меньше трёх понесли прочь, прямо наискосок, через построения кадетов – прости за это Арон; я надеюсь никто из твоих людей не был затоптан.

– Проезжая мимо центрального входа мы лишились с полдюжины или больше лошадей, когда они закусили удила и ринулись внутрь, упрямо стремясь в безопасность своих конюшен.

– Затем мы двинулись вверх, вдоль южной стороны училища, через холм и долину, через лес и воду, между лучниками и, по всей видимости, их мишенями, поскольку внезапно у наших ушей засвистели стрелы. Много лошадей шарахнулось. Много всадников свалилось.

– В итоге нас осталось всего пятеро, включая Норф и эту здоровенную южанку Железный Шип, которая скакала рядом с ней галопом и удерживала её в седле за шиворот.

– Наконец мы остановились и, представьте себе, Норф свалилась.

– Ох, – сказала она глядя вверх на меня. – А вы что думали, я не сумею? У всех остальных получилось.

Эдирр разразился беспомощным смехом. Когда он стукнулся головой об столешницу, два старших рандона обменялись взглядами.

– Ну что же, – сказал один из них. – Мы обречены.

Глава V
Длина верёвки

4-й день лета

I

Во сне Джейм услышала голос: «Родич Кинци», – кричал он. Такой потерянный, горестный звук, подумала она, но и ужасающий тоже, и тихий, как будто боящийся быть услышанным.

Кинци Острый Взгляд была её прабабушкой, убитой больше тридцати лет тому назад во время резни, в которой погибли все, кроме одной, леди Норф в Готрегоре. Кто мог звать её этим давно мёртвым именем?

Она вылезла из своего гнезда в одеялах, подошла к дыре в наклонной крыше и посмотрела вниз. Было раннее утро, едва рассвело и между деревьями плавали клочья тумана.

Внизу, глядя вверх, стояла призрачная фигура. Снова раздался этот одинокий безрадостный зов:

– Родич Кинци!

Джем высунулась наружу.

– Здесь! – крикнула она вниз.

Незнакомец оказался женщиной, одетой в туманную белизну, а лицо, поднятое к Джейм, было почти треугольным, с широким лбом, сужающееся к маленькому рту и подбородку. Уши иглами вырывались наружу через длинные спутанные локоны, закрывающие половину лица. Её единственный видимый глаз был большим и тёмным.

– Ааа-ххх… – выдохнула она длинным дрожащим вздохом. Немезида. Затем она исчезла в бледном мерцании.

Прозвучал сигнал утренней побудки и внизу ноги ударили об пол. Джейм застыла у окна, раздумывая, а не было ли всё это сном. Тем не менее, внизу на пропитанной дождём земле виднелись отпечатки копыт.

Так начался третий день испытаний.

Поспешно одеваясь, Джейм размышляла о том, что было бы безумием даже просто принять её за кадета. Кендары, с которыми она соревновалась, готовились к этому всю свою жизнь. Её собственная подготовка была одновременно более интенсивной, чем у них, и более ограниченной, включающей всего несколько видов оружия. Она с трудом прошла тренировки на мечах и то, только потому, что на первых порах её противники не могли заставить себя смотреть ей прямо в лицо. Вант прекратил это своим прямым взглядом, а кроме того, серьёзно потрепал её в схватке.

Она думала, что хорошо поработала с ножом, но была только оштрафована за применение нестандартного стиля.

Правду сказать, ей понравилось составлять план штурма крепости, когда остановившись, она поняла, что уже мелко исписала пять страниц, тогда как большинство кадетов только мучительно вырисовывали каракули своих первых абзацев. Это было в первый раз, когда она увидела, как Шиповник Железный Шип вспотела.

Она также решила, что со временем она могла бы справиться с палицей с железным наконечником и луком, но сейчас это не могло ей помочь.

Что же до верховой езды, то чем меньше слов, тем лучше. Несколько лошадей обнаружили у себя под хвостами колючки, и это привело к множеству происшествий. Её собственное верховое животное было чистым, за исключением странных царапин вдоль холки, напоминающих следы когтей. Джейм едва ли могла объяснить, откуда это взялось.

Всего было запланировано девять испытаний, по три или четыре в день. На взгляд Джейм они проводились в произвольном порядке. В каждом испытании её десятка объединялась с десяткой другого дома и эта двадцатка направлялась туда, где их ждал соответствующий офицер. Поскольку большинство испытаний проводилось приблизительно одновременно, Тентир и его окрестности кишели потными кадетами и кричащими рандонами. При каждом испытании кандидат занимал место от первого до двадцатого, и этот балл добавлялся к его или её общему счёту. Наивысшим (но крайне маловероятным) был общий счёт девять; наихудшим – сто восемьдесят. Никто не знал наверняка, но полагали, что проходным баллом для поступления в училище будет где-то около ста тридцати баллов. Совет Рандонов, состоящий из прежних и нынешнего комендантов Тентира должен был объявить проходной балл, когда будут названы итоговые баллы всех кандидатов.

После семи испытаний Шиповник опережала Ванта по счёту как тринадцать к двадцати одному. С другой стороны, Джейм уже почти добралась до предельного числа баллов. Чтобы получить звание кадета она должна была выполнить два последних испытания действительно великолепно.

Одним из них обязательно будет рукопашная борьба, Сенетар.

О другом испытании Джейм знала только, что оно проводится в большом зале Старого Тентира и кадеты возвращаются оттуда бледными и трясущимися. А несколько не вернулись вовсе. Те, кто уже прошли испытание, по приказу рандонов отказывались объяснять, что именно там происходит. С каждым днём число всё более напуганных непосвященных уменьшалось. Наконец, из тех, среди Норфов, кто ещё не столкнулся с этим суровым безымянным испытанием, осталась только десятка Джейм.

– Я слышал, что некоторые кандидаты скорее предпочли белый нож, чем неизвестно-что-это-такое, – сказал за обеденным столом один из её кадетов.

Это Перо, подумала Джейм, судя по имени, его мать хотела, чтобы он стал летописцем. Её вдруг поразило, что несмотря на все испытания, что они прошли вместе – набег на Рестомир, сплав по реке Серебряной в украденном баркасе в разгар землетрясения, поездка на Горе Албан вплоть до Южных Пустошей и обратно – из всей десятки по именам она знала только двоих – Шиповник и Руту. Но нынче они в её десятке, под её ответственностью.

– Если бы они убили себя, то где их погребальные костры?

Это был Ёрим, неуклюжий тип с нависшими бровями и замедленной речью, который выглядел тупым, но, как она подозревала, таковым не являлся.

– Идиот, они должны были отправить тела домой для сожжения.

Мята. Симпатичная, с зелёными глазами и следами утончённости хайборна в телосложении. Кокетка, любящая подначивать кендаров мужчин, а иногда и женщин, просто для развлечения.

– Или их засолили в качестве зимних запасов, – сказала Рута. – Когти бога, я просто пошутила! Пятёрка, а что думаешь ты?

Шиповник Железный Шип как обычно немного отодвинула свою скамейку от стола и не принимала участия в нервной пустой болтовне. – Я думаю, что пропавшие кадеты провалили испытание и отправились домой, разумеется слишком смущённые, чтобы остаться.

– Или слишком опозоренные. – насмешливо бросил Вант из-за соседнего стола. Его десятка подверглась загадочному испытанию уже давно и вся вернулась невредимой, хотя и дрожащей. – Что ты скажешь своему лорду, коротышка, когда приползёшь к нему обратно?

Рута залилась краской.

– Я скорее умру или пусть меня съедят.

– Возможно, они предоставят тебе такую возможность. Поджаренная, зажаренная на вертеле, дёргающаяся над огнём… мне кажется ты вполне подходишь по размеру в качестве зажаренного молочного поросенка.

– Десятник, – сказала Джейм, – заткнись.

Вант изобразил ей подобие салюта.

– Как пожелаете, леди.

Его кадеты нервно захихикали, неуверенные, стоит ли им следовать его примеру. Он полагает, что скоро от неё избавится, подумала Джейм. Возможно, он прав.

В тренировочном квадрате раздались звуки рога и все ринулись наружу, чтобы построиться.

Хотя они наполовину ожидали этого, приказ десяткам Норф и Даниор явиться в Старый Тентир, всё-таки явился для них неприятным потрясением.

Входя в тусклый большой зал, Джейм огляделась по сторонам. Он не больше обычного напоминал собой камеру пыток, особенно теперь, когда пол был вычищен, а крыша отремонтирована. Знамёна домов по-прежнему висели на низких стенах и ожерелья рандонов всё также мерцали высоко в сумраке. Единственное отличие было очень незначительным: верёвка, переброшенная от одной стены зала к другой на уровне перил третьего этажа.

Позади неё один из кадетов нервно сглотнул. Джейм повернулась и обнаружила, что все они уставились вверх на этот невинный кусок пеньки, как будто ждали, что их немедленно на нём повесят.

Затем она поняла. Многие кендары при встрече с высотой страдали от сильного головокружения и тошноты – потенциально фатальный недостаток для профессионального солдата. Отсюда следовало, что любой кадет, который не сумеет преодолеть эту слабость не получит места в училище. И именно такое испытание им поставили в самом начале их карьеры!

С верхней галереи к ним обратился холодный голос:

– Поднимайтесь.

Наверху их ждала суровая офицер Рандир.

– Итак, вы хотите стать рандонами, – сказала она, с тонкой улыбкой при виде их деланно равнодушных лиц. – А что это, а? Можете ли вы командовать другими? Можете ли вы командовать самими собой? Здесь мы это выясним.

Она начала медленно вышагивать взад и вперёд, вдоль их неподвижного строя, от десятника Даниор на одном конце до Джейм на другом и обратно. Её длинная куртка при движении со свистом рассекала воздух, напоминая трение сухой чешуи о камень. Её руки были сжаты вокруг её груди, как будто удерживая внутри и концентрируя её злобу. Мягким, почти нежным тоном она рассказывала об обязанностях офицера, безобидная чепуха, часто слышанная ими прежде, но под поверхностью её речи звучал совсем иной голос, наподобие невнятному журчанию чёрной воды подо льдом. Джейм услышала это наиболее ясно, когда женщина остановилась перед ней и устремила на неё тёмный немигающий взор.

– Не думай, что сможешь отвертеться от этого, – пришёл в её голову этот едва заметный шепот, эхом повторяя её страхи и сомнения.

Глаза женщины казались сейчас почти одними чёрными зрачками, отверстиями устремленными в бездну, и через них смотрело что-то ещё.

– Провалишь ещё одно испытание – и ты вылетела. Пройдёшь, и сколько ещё продержишься, прежде чем мы тебя вышибем? Дура. Мерзость. Кроме того, ты причинила вред моей кузине и пересекла дорогу моей леди, которая далека от того, чтобы и дальше продолжать тебя терпеть. Беги. Прячься. Но в конце концов, во мраке, она отыщет тебя.

Потом она улыбнулась. Её зубы были чисто белыми, а резцы заточены до иголочной остроты. Затем она отошла, оставив Джейм задыхаться, как будто эти плотно сжатые руки выдавили из неё весь воздух.

Что она здесь делает? (Дура.) Что она ожидает получить, кроме краха её и её брата? (Мерзость.) Где можно найти место для такого создания как она, порождённой для служения тьме, бессмысленно борющейся со своей собственной природой?

Погодите-ка, подумала она. Я причинила вред её кузине? Во имя Тёмного Порога, кто это был…и о ком мне напоминают эти заострённые зубы?

Затем она уловила фразу, которую рандон неслышно сказала Руте:

– Пограничный оболтус. Карлик. С чего ты решила, что можешь находиться здесь, среди превосходящих тебя? Сдавайся. Иди домой. Умри. Никого это не волнует.

Леди этой рандон была Ранет, Матрона Рандир, Ведьма Глуши, которая возможно стояла за резней женщин Норф, произошедшей тридцать четыре года назад; и да, Джейм будет пересекаться с ней при каждом удобном случае, до тех пор, пока не только не узнает правду, но и не сможет доказать её.

Теперь она узнала тип силы в голосе рандона. Она была похожа на силу Бренвир, называемой Железной Матроной из-за её жёсткого самоконтроля – очень полезной вещи, поскольку она была Шаниром Проклинающим, способным убить проклятием.

– Безродная и бездомная[21]21
  Rootless and roofless


[Закрыть]…

Нет, подумала Джейм, выталкивая слова Бренвир из головы. Я докажу, что она неправа. Я должна это сделать.

В памяти всплыло другое слово: искушающий. Именно таковой была сила Рандир, связанная с третьим ликом их бога и такова была её роль: насмехаться над своими жертвами до их гибели, если они были достаточно слабы, чтобы поддаться.

Рядом с ней Рута дрожала как намокший щенок. Через мгновение она дернулась вперёд, чтобы так или иначе закончить это жестокое испытание. Когда она двинулась, Джейм схватила её за руку, останавливая.

– Поперёк меня в пекло не лезь[22]22
  Age before innocence


[Закрыть].

Рандон достигла противоположного конца линии и поэтому не видела, как Джейм шагнула вперёд. Общий вздох кадетов заставил её обернуться и обнаружить Норф уже стоящей на перилах балкона. Под их напуганными взглядами она широко раскинула руки и грациозно ступила на верёвку.

Ну наконец-то, думала Джейм, есть что-то, в чём она хороша. Она не только не боялась высоты, но, кроме того, год практики в игру шлепнулся-разбился вместе с Облочниками на плоских крышах Тай-Тестигона подарил ей существенный опыт в таком воздушном виде спорта.

Она была уже на полпути через зал, когда приглушённое восклицание снизу разрушило и её концентрацию и её равновесие.

Джейм мгновенно сориентировалась и падая успела схватиться за верёвку. Раскачиваясь на ней и глядя вниз, она в сильно укороченном виде увидела фигуру Харна Удава, который ошеломлённо смотрел вверх на неё.

– Во имя Порога, что ты делаешь? – хрипло спросил он.

– Пытаюсь пройти испытание. Простите, ран, – добавила она, видя его поражённое лицо.

– Возвращайся. – Если бы голос мог дробить камни, то голос Рандир это бы и сделал.

Джейм развернулась и вернулась назад, на этот раз двигаясь на руках. Оказавшись рядом с перилами, она подумала, что верёвка несколько провисла, но застывшее лицо рандона отвлекло её внимание. Когда она перебросила себя через перила в галерею, то увидела, что половина кадетов согнулась, расставаясь со своим завтраком, а остальные едва удерживают внутри свой. Один парень был в обмороке.

Кест, подумала она. Этот кадет так ужасно страдал от боязни высоты во время их восхождения на башню Лорда Калдана, что даже Киндри не смог помочь ему.

Только Шиповник Железный Шип смотрела на неё с холодной отстранённостью, как будто наблюдая неудачную проделку шута.

– Итак, почему ты это сделала? – очень мягко спросила Рандир. В её голосе бежали холодные струи, быстрые и глубокие. – Ты думаешь эти оболтусы будут восхищаться твоим мастерством и храбростью? Тебе настолько нужно их одобрение? Ну и что ты хотела доказать и кому?

Кто-то сказал, – Глядите! – и когда они все посмотрели в указанном направлении, там была Рута, начавшая ползти по верёвке, рука за рукой, готовая сделать это или умереть, её лицо было белым и потным, глаза полузакрытыми.

Она преодолела половину пути, когда верёвка загудела и провисла. Глаза Руты мгновенно распахнулись. Парализованная страхом, она уставилась вниз на жёсткие камни тридцатью футами ниже.

Её товарищи сгрудились вдоль перил, позабыв о всякой дисциплине.

– Возвращайся назад! – кричали одни.

– Двигайся вперёд! – надрывались другие.

Внизу ревел Харн, – Где эти проклятые маты?

Верёвка снова просела. Она начала разлохмачиваться, жила за жилой, где-то в десяти футах от перил.

Шиповник рванулась вперёд, но Джейм остановила её. – Я знаю, у тебя голова хорошо приспособлена к высоте, но ты весишь в половину больше меня.

Когда она перебросила ногу через перила, Рандир ухватила её за руку. – Оставайся здесь, – прошипела она. – Разве ты уже не причинила достаточно вреда?

Джейм вырвала руку из её хватки. Её охватила чёрная ярость, заставившая всех отшатнуться. – Никогда. Не касайся. Меня. Снова.

Она хотела удержать свой гнев, разжечь его всеми неприятностями прошедших трёх дней в настоящую вспышку берсерка, которая могла вернуть ей всю ту силу, которую другие пытались отобрать. Однако, больше всего она сейчас нуждалась в самоконтроле. С ужасающем усилием она восстановила его. Мгновение на оценку расстояния и она опять над пустотой.

Вот и ослабленный участок верёвки, между её руками. Наружные жилы уже порвались и смотрели в разные стороны, а внутренние были надрезаны. Со стороны, если не проводить тщательного осмотра, верёвка казалась вполне надёжной, и так и оказалось при её незначительном весе. Раскачиваясь на руках, она добралась до того места, где беспомощно повисла Рута.

– Рута, двигайся.

– Не могу – ответила кадет, сквозь плотно стиснутые зубы.

– Ты должна. Ещё немного. Сделай это.

С всхлипом, Рута разжала пальцы одной руки, передвинула её вперёд и снова сжала.

– Ещё раз. Хорошая девочка. Ещё раз.

Верёвка разлохмачивалась. Джейм усилила свою хватку и, рванувшись вперёд, обвила ногами тело Руты. Они качнулись вниз стремительным движением, от которого замирало сердце, и полетели вперёд к дальней стенке прямо в пухлую массу знамени Каинрона. Как Джейм и надеялась, оно прекрасно сыграло роль амортизатора удара, выпустив при этом волну пыли. Она позволила верёвке выскользнуть из своих перчаток. Они стукнулись об пол несколько сильнее, чем хотелось, и ей опять досталось по уже больному заду, но это было мелочью по сравнению с тем, что бы случилось, если бы Рута не смогла потихоньку сместиться на эти несколько последних жизненно важных футов.

– Ёу, – сказала Джейм, переводя дыхание.

Потрясённая кадет сглотнула, повернулась и бросилась на руки Джейм, заливаясь слезами. Джейм поддержала её, смущенная и тронутая. Она посмотрела наверх и увидела стоящего над ними Шета Острого Языка.

– Всё в порядке, дети?

– Да, ран, – ответила она за обоих. – Дайте нам минутку.

Остальные кадеты гурьбой спустились по лестнице и замерли осторожной толпой, заметив Коменданта.