Текст книги "Верхом на раторне"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Глава IX
Школьные будни

6-32-й день лета

I

И таким образом, в Тентире начались тренировки рандонов.

После первого отборочного испытания в училище осталось приблизительно тысяча кадетов – всё ещё очень много, но ожидалось, что многие из них падут добычей осеннего отбора. Как и предполагалось, Каинроны лишились большинства своих кандидатов в первые же несколько дней, но с восемью самостоятельными сыновьями Лорда Калдана, добавившими поклявшихся им кендаров к его собственным, они всё ещё составляли большинство в училище. Вслед на ними по численности, следовали Ардет, Рандир и Брендан, во всех этих домах кендары были привязаны больше, чем к одному хайборну. Лорд Холлен маленького Даниора мог созвать только три десятки. Норфы созвали девять, у них немного не доставало до полной сотни.

По большей части, школьные будни следовали правилам, заложенным ещё в дни испытаний. На рассвете раздавался сигнал рога, иногда чуть пораньше, чтобы застать врасплох тех, кто всё ещё слишком сильно зависел от сна двара. Вслед за завтраком и построением, проводилось четыре двухчасовых урока – половина до ленча, половина после – затем свободное время и ужин. Вечера расходовались на учёбу, починку разных вещей или участие в других делах дома.

Иногда, после особенно тяжелого урока или из-за того, что у инструктора был особенно плохой день, десяткам приказывали повторять материал до глубокой ночи.

Частенько, в зависимости от времени года, кадетов вызывали для выполнения тысячи или около того рутинных забот, необходимых для нормального функционирования училища.

Каждый седьмой день они могли делать всё, что пожелают.

Хотя каждый дом ел и спал в своём собственном помещении, кадеты продолжали тренироваться вместе, две разные десятки одновременно, под руководством любого офицера или сарганта, который лучше всего подходил для их урока. Таким образом, училище надеялось выковать такие связи между домами, чтобы даже их лорды не могли эти связи легко разорвать. Неважно, будет ли эта хитрость работать или, в самом деле, вообще когда-нибудь работала, она была объектом бесконечной дискуссии среди офицеров.

К облегчению Джейм, большинство предметов началось с обзора базового материала – для исправления плохих привычек, сказали офицеры, и они нашло массу поводов для критики. Тем не менее, во многих дисциплинах у неё вообще не было никаких привычек и она была рада выучить всё, что могла, а также восстановить свои физические способности, которые изрядно притупились за зиму в Женских Залах. Это была тяжёлая работа, от которой болели мышцы, но она получала от неё удовольствие.

Положение в бараках Норф нравилась ей меньше.

Прежде всего, Вант почти не советовался с ней по вопросам управления её собственным домом. Он предположил, что она ничего не знает об этом, что было правдой, и продолжал вести дела так, как ему нравилось. В большинстве случаев, Джейм не могла оспорить его компетентность. Например, ей никогда не приходилось назначать кадетов в наряд для охраны дверей во внутренний общий коридор, когда они были открыты. Как и в любом другом доме, Норфы всегда могли получить доступ к любой половине своего первого этажа, поднявшись по лестнице на лестничную площадку второго этажа (которая располагалась прямо над коридором, а лестницы как бы перешагивали через него) и спустившись с другой стороны, но считалось грубостью закрывать казармы на день и явной враждебностью перекрывать сам коридор, хотя каждый дом мог закрыть большие ворота в обоих концах своей секции.

Другие домашние обязанности, включая готовку, чистку и обслуживание стола выполнялись по очереди. В отличие от Каинронов и Ардетов, у Норфов не было прислуги кендаров, их лорд не имел никаких свободных резервов. Всё что было нужно, кадеты делали сами.

Вдобавок была дисциплина дома.

Вант мог назначить отдельных кадетов или целые десятки для таких неприятных, но необходимых, повседневных хлопот как чистка конюшен Норф, избавление от глистов охотничьей стаи и прочистка колодца кухни, когда в нём, похоже, устроил резиденцию выводок угрей.

Эпизод с полировкой сапог стал первым из многих для десятки Джейм. Вант всегда находил к чему придраться у того или иного из них, например, когда Ёрим споткнулся о собственную ногу и отправил свою тарелку с супом более или менее в лицо Ванту (Джейм задумывалась об этом: Ёрим был неуклюжим, но он выбрал уж слишком хорошую цель) или когда Ниалл, заменивший Кеста, перебудил всю казарму своими криками во сне.

Её собственная десятка не хотела, чтобы Джейм принимала участие в наказаниях, заработанных этими промахами.

– Не ходите с нами, леди, – твердила Рута, пока десятка готовилась к тому, чтобы в течение всего свободного времени рыбачить в наводнённой лягушками уборной. – Он, конечно, устраивает это для Пятёрки, но также пытается зацепить и вас. Он полагает, что если придумает что-нибудь достаточно мерзкое, то вы сдадитесь и уйдёте. – Она засмеялась. – Он вас совсем не знает, не так ли?

Он знал её достаточно хорошо, чтобы загнать в угол, угрюмо думала Джейм, наблюдая как её десятка уходит. Неважно, шла она с ними или нет, следует ли ей без возражений подчиняться несправедливым наказаниям Ванта и выглядеть слабой, или пожаловаться и показаться обидчивой, или же использовать своё положение и сказать ему, чтобы он отстал от её десятки? Начинать карьеру главным десятником было тяжелее, чем (наверное) быть сотником с чётко определёнными полномочиями. Если бы она не пришла в Тентир как лордан, главной была бы Шиповник, а Вант вторым по полномочиям. Шиповник знала как управлять казармами. Джейм нет. Если это было ещё одним испытанием, чтобы посмотреть как каждый главный десятник будет управляться со своим домом, то она провалилась по полной программе.

Так случилось, что по крайней мере сегодня, она никак не могла пойти с ними. За завтраком прибыл саргант и назвал с дюжину имён, включая Джейм, приказав им после занятий явиться к разным офицерам. Немного озадаченная (в конце концов, разве она когда-нибудь имела дело с птицами?), Джейм отправилась искать Сокольничего.

Клетки охотничьих птиц располагались в длинной комнате на втором этаже Старого Тентира, с видом на внутренний квадрат. Половина окон была закрыта промасленной тканью, чтобы не допустить сквозняков. Ряд за рядом, ястреба-тетеревятники, сокола сапсаны, кречеты и филины шуршали на своих жердочках, прикрытые от яркого света, колокольчики, привязанные к их ногам, мягко звенели. Их закрытые колпачками головы резко дёрнулись в сторону двери, когда Джейм остановилась на пороге, ожидая, пока её глаза адаптируются к свету.

– Ну входи, входи! – позвал резкий голос из другого конца комнаты. – Ты что думаешь, у нас в распоряжении весь день?

Дальнее окно не было занавешено. У него застыла тёмная бесформенная фигура, окружённая столбами лёгкого дыма и пыли. Эта половина комнаты казалась столь же неряшливой, как другая половина маниакально чистой и аккуратной. По мере того, как Джейм двигалась вперёд, спотыкаясь о хлам и натыкаясь на рабочие столы, она разглядела дюжину кадетов из разных домов, прибывших раньше неё, и теперь неуверенно сидящих на табуретках, как на жёрдочках, вокруг холодного камина и наблюдающих за её приближением. С одного краю она нашла свободную табуретку. Та закачалась под ней на своих расшатанных колченогих ножках.

Сокольничий говорил с ней так же резко, как и с любым другим опоздавшим кадетом. Он, должно быть, не знает, кто она такая. Хорошо.

– Итак, – сказал он, когда она осторожно уселась. – Мы обсуждали как образуется связь между кенциром и животным.

Джейм почувствовала как спало её напряжение. Она беспокоилась о том, как Тентир будет относиться к кому-то, так явно связанному с Третьим Лицом Бога, Тем-Кто-Разрушает, особенно учитывая тот хаос, причиной которого, из-за этой связи, уже стал её дом. Тем не менее, из всех её способностей шанира, эта, несомненно, меньше всех остальных могла втянуть её в неприятности.

На мгновение увиденный в профиль, загнутый нос Сокольничего напоминал собой клюв, и было что-то странное насчёт его глаз. Его мнимый горб состоял из маленького настороженного кречета и плечика на костюме, который служил тому насестом. Когда голова птицы дёргалась туда обратно, то также поступал и её хозяин.

– Немногие избранные, – сказал он, – всегда имели эту способность. Возможно мы все, сначала, но потеряли её по мере разжижения Старой Крови. Ей, ты!

Кадет Даниор резко выпрямился на своей табуретке, едва не упав.

– Как случилось, что ты и этот зверь оказались связаны между собой?

Прищурившись против света, Джейм разглядела, что большая, развалившаяся масса в ногах кадета была живой. Существо подняло массивную голову, зевнуло, походим на пещеру ртом с почти беззубыми челюстями, и вернулось ко сну.

– М-мы родились в один день, – запинаясь сказал парень, – и о-обе наши матери умерли. Старый лорд ценил свою молокар также, как и свою кендар. Меня с Торво вскармливала одна кормилица.

Это означало, что гончей пятнадцать или шестнадцать лет, большой возраст для её породы. Пёс начал храпеть громкими отрывистыми руладами, с нервирующими паузами в дыхании.

– Мы всегда были вместе, – сказал парень, наклоняясь, чтобы погладить серую морду.

– Пока что, – без злобы сказал Сокольничий. – У тебя талант. Будут и другие.

– Они не будут такими же!

– Да, не будут. Увы, нам приходится переживать так многих, кого мы любим.

Он взъерошил грудные перья своего маленького симпатичного кречета. Птица подняла хвост и выпустила в окно струйку белого помёта. Внизу кто-то выругался.

– А ты, парень?

Кадет, которому это было адресовано, не ответил и, похоже, даже не услышал. Его мечтательное лицо было обращено к окну, глаза расфокусированы. Сокольничий сделал широкий шаг и дал ему пощечину. Кадет возвращался к жизни медленно, подобно пробуждению спящего, и наконец сел прямо, с глупым видом потирая щёку.

– Послать свой разум в своего компаньона, да, но никогда, ни в коем случае, не терять себя! Вы все, запомните: некоторые из нас никогда не вернулись обратно.

– А ты, девушка?

Кадет Рандир, к которой он обращался, угрюмо нахмурившись, смотрела в пол. Подобно многим из её дома с некоторой примесью крови хайборна, она имела тонкую, острую фигуру и глубоко посаженные глаза. – Я не знаю, что вы имеете в виду, ран. Я даже не знаю, почему трачу здесь своё время… и ваше.

– Ответ – внутри твоего рукава. – Он свистнул, такой мелодичный переливающийся звук, заставивший гончую дёрнутся во сне. – А. Вот и оно.

Куртка Рандир вспучилась и заколыхалась, как от новых, внезапно выросших мышц. Что-то золотое заструилось из её рукава на колено. Там оно собрало себя в тугие толстые витки и подняло треугольную головку с блестящими оранжевыми глазами. Под его мягкое шипение, окружающие отпрянули назад, а кречет в ярости закричал.

– Это позолоченная болотная гадюка! – вскрикнул кто-то.

Джейм любила змей, а эта очаровала её, одновременно такая красивая и такая гротескная. Она наклонилась вперёд, чтобы получше её рассмотреть.

– Она связана с тобой кровью? – спросила она с неподдельным любопытством.

Рандир и змея одновременно зашипели. Смертоносная маленькая головка покачивалась взад и вперёд, порхал чёрный язык.

Джейм поспешно отдёрнулась.

– У вас, Рандиров, странные вкусы, – сухо сказал Сокольничий.

– Это дар моей хозяйки.

– Милая Леди Ранет. Это всё объясняет. А ты, девушка? Где этот ваш барс?

Он точно знал, кто она такая. – Вернулся в помещения Норф, ран.

– Ты в этом уверена, или только предполагаешь?

Джейм постаралась ощутить чувства Жура. Как правило, он использовал её чувства гораздо легче, чем она его.

– Ну? – настаивал Сокольничий. – Что ты видишь?

– Ничего, ран.

Или, вернее, только воспоминания: она была на прогулке по крышам, между внутренними и наружными стенами Тай-Тестигона. Под ней, человек нёс извивающийся мешок. Он бросил его в воду.

… тесно, мокро, и все эти другие тяжёлые, душераздирающие мешки, безжизненно покачиваемые течением…

Она сглотнула, проглатывая чувство чего-то такого драгоценного, такого, почти потерянного навсегда.

– Он Королевский Золотой барс, – услышала она свои слова. – Очень ценный зверь, если здоровый, но Жур был слеп от рождения. Его заводчик приказал его утопить. Он тонул, когда у нас образовалась связь и я спасла его. Теперь я его глаза, а он, иногда, мой нос.

– А, – сказал Сокольничий. – Спонтанная связь и не по крови. Интересно. Те кто испытывают боль и страдания, должны быть особенно уязвимы для тебя. Быть аккуратна с тем, кого ты касаешься и когда.

Слишком поздно для Серода, подумала Джейм, но он похоже, не возражает, за исключением тех моментов, когда она не оправдывает его больших ожиданий.

– А ты, парень?

Он говорил с тенями за Джейм. Она только, время от времени, слышала там жужжание мух, но предполагала, что их привлекают какие-то остатки еды, слишком долго провалявшиеся в этой громадной свалке. Теперь, обернувшись, она увидела кадета Комана, сгорбившегося в углу и окружённого смазанными очертаниями крыльев.

– Это не всегда мухи, ран, – сказал он с кривой улыбкой. – Иногда это осы или мотыльки или бабочки драгоценная челюсть[32]32
  jewel-jaws


[Закрыть]. Они не мешают мне – сильно – поскольку никогда на меня не садятся, но они мне ничего и не сообщают.

Джейм вслед за ним отметила, что ей насекомые тоже редко надоедали. Это было удачей. Последнее, что ей нужно, это рой связанных с ней кровью комаров.

– Хммм, – сказал Сокольничий, постукивая по своему жёлтому зубу грязным ногтем. – Тебе следует поговорить с Рандироком, когда он появится в следующий раз. А потом ещё раз, поскольку он ни с кем не разговаривает подолгу.

Имя всколыхнуло память Джейм. Она резко выпрямилась. – Пропавшим Наследником Рандир?

Табуретка с треском отлетела. Кадет Рандир вскочила на ноги. – Он не «пропавший наследник,» а только предатель своего дома и беглец, на которого идёт охота!

Джейм отшатнулась, но не так далеко, как хотелось, удар пальцем почти достиг её лица, одновременно, по руке противницы, к ней заскользило что-то извивающееся и золотистое. Её табуретка сломалась. Она упала назад, скрутившись в шар, и вскочила на ноги уже в углу, рядом с кадетом Комана. На мгновение, она была окружена шипением маленьких крылышек.

Затем рой бросил себя на Рандир.

Та отступила назад, молотя руками во все стороны, зацепилась за безучастную гончую и врезалась в Сокольничего.

Змея и кречет взвились вверх, первая была случайно подброшена в воздух своей хозяйкой, второй рванулся за ней. Птица схватила змею за её маленькой злобной головой и пулей вылетела в окно, сжимая добычу в клюве.

С половину ястребов в колпачках закричали и подпрыгнули, чтобы последовать за ними, но ножные путы резко остановили их прямо в воздухе, оставив качаться вверх вниз на насестах, в ярости раскинув крылья и издавая гневные свисты и щёлканья.

Рандир вскочила на ноги и выбежала из соколятника, спасаясь бегством от преследующего её разъяренного облака мух.

– Хорошо! – сказал Сокольничий, пока несколько кадетов поднимали его на ноги, тогда как другие бросились успокаивать взбешённых птиц, пока те не ранили сами себя. – По крайней мере, мы обнаружили одну вещь, для которой хорошо подходит твой талант, парень. Что касается меня, то я бы не хотел быть твоим врагом.

Пока его очищали от мусора, Джейм впервые смогла ясно разглядеть его глаза, хотя лучше было бы этого не делать: впадины были впалыми, а веки над ними были плотно зашиты маленькими точными стежками.

Он нащупал кресло и сел. – Так, так, так. На сегодня волнений достаточно. Возвращайтесь на следующей неделе и мы продолжим.

II

Это было короткое занятие.

Когда Джейм появилась из Старого Тентира, на тренировочном квадрате десятки Яран и Эдирр всё ещё практиковались в фехтовании верхом на лошади. Тиммон облокотился о перила перед своей резиденцией, наблюдая за происходящим так, как будто это шоу было устроено специально для его развлечения.

Он поприветствовал Джейм улыбкой и мотнул подбородком в направлении окна соколятника на втором этаже.

– Вы там хорошо повеселились? Сначала сокол со змеёй в клюве, а потом Рандир с шаром из мух вокруг головы. Она почти утопила себя в лошадиной поилке, пытаясь от них избавиться.

– Я думаю, – с сожалением сказала Джейм, – что нажила себе ещё одного врага. Почему ты не на занятии?

– Ох, мне не нравится забивать гвозди.

Из-за его спины, из помещений Ардет раздавались звуки перебранки и шум ремонта, в котором, по-видимому, была занята десятка Тиммона (минус сам Тиммон).

– Я очень хочу, чтобы они побыстрее закончили, – сказал он. – С тех пор, как ты обрушила столовую в кухню, у нас не было горячей еды.

– Прости насчёт этого, но в этом не только моя вина. Я имею в виду, что здания не обязательно рушатся или сгорают всякий раз, когда я в них вхожу.

– А только в особых случаях, я полагаю. Кстати говоря, ты уже приказала, чтобы ту зияющую дыру в крыше твоей казармы заделами?

Джейм поморщилась. Ну вот опять: вопрос командования, когда ей даже не нравится говорить Руте, чтобы та почистила ей сапоги. Конечно, Рута сделает это в любом случае, в качестве помощи беспомощному.

– Мне нравится спать под открытым небом.

Тиммон ей усмехнулся. – Я тебя поддразнивал. Как главный рандон Норф, о любых строительных работах должен заботиться Харн Удав, поскольку было решено, что он останется в училище в качестве инструктора.

– Харн также станет командиром сотни Норф? – с надеждой спросила она.

– Нет, глупышка. В бараках Норф неофициально командуешь ты, как и я в своих – несмотря на то, – добавил он с ноткой самодовольства, – что у Ардетов вдвое больше кадетов, чем у тебя. Нет, Харн Удав вмешается, только если ты устроишь настоящий бардак.

Итак, это было своего рода испытанием. Чёрт, дьявол, провались всё в ад.

– Серьёзно, Тиммон, как ты справляешься с обязанностями главного десятника?

– Ха, я, разумеется, оставил всё на своего второго по рангу десятника. Так же сделал и Горбел, как я слышал. С какой стати нас, лорданов, должны беспокоить такие призёмлённые пустяки?

– Потому что мы тренируемся, чтобы стать рандонами офицерами и впоследствии возглавить наши дома?

Тиммон засмеялся. – Ты всерьёз думаешь, что мы все трое когда-нибудь получим власть лорда? Горбел в Тентире только из-за тебя. Почему здесь ты, знают только предки. Я пришёл, потому что люблю спортивные занятия и, честно говоря, чтобы доставить удовольствие своей матери, которая имеет на меня честолюбивые планы. Понимаешь, у меня могут быть более старшие полу-братья, но мои родители были на половину брат и сестра, что многое значит в нашем доме. – Он ухмыльнулся. – Ты шокирована? Разве у Норф не вступали в брак частенько даже близнецы?

– Нет, со времени Герридона и Джеймсиль Плетущей Мечты.

А что если Верховый Совет знает, что Тори и я близнецы, тревожно подумала она, что тогда? Они попробуют свести нас вместе или постараются убедиться, что мы никогда не встретимся снова? Говоря о них, Мастер и Плетущая Мечты породили Падение. Говоря о нас, что я и Тори можем создать?

– У тебя нет никаких собственных амбиций? – спросила она Тиммона.

– Главным образом, доставлять себе удовольствие. Я не против командовать Южным Воинством, как и мой отец, при условии, что всю работу будет делать мой штаб. Он был великий человек, мой отец. Но власть лорда звучит слишком похоже на тяжёлую работу. Пусть её получит кузен Дари, если он её хочет. Кроме того, дедушка вероятно может жить вечно, так что не о чём волноваться.

Перед ними столкнулись две лошади и всадники со смехом свалились на землю. Джейм вздрогнула и удивилась почему. Падение было пустяковым и давало им опыт и тренировку. Почему вообще лошади так её раздражают? Представляется, что её случайное столкновение прошлой осенью с кобылой раторн и её чёрепоголовым жеребёнком не является причиной такой неприязни, а это – назовем вещи своими именами: страх – исходило из её глубокого прошлого. Забытые события всё ещё таились, подобно убийцам, в мрачных и смутных карманах её детства. Призрак одного из них сейчас привстал – что-то вроде тёмно-серого жеребца в тёмных пятнах пота и с хлопьями белой пены на морде…

Она вспомнила. Это был отцовский боевой жеребец Железная Челюсть, который превратился в призрака. Переврат Мразиль[33]33
  Keral


[Закрыть] грозился скормить её ему.

На неё искоса смотрел Тиммон.

– Я спросил: почему ты в Тентире? Что ты хочешь?

– Место, которому подхожу, я полагаю. Ты не поймешь. Частенько я и сама этого не понимаю.

– Что за странный способ жизни. Ты не скучаешь по Женским Залам?

– Нет!

Он засмеялся. – Я кое-что слышал про твои похождения там. Они, без сомнения, по тебе тоже не скучают. Моя мать сказала, что девочки хайборны при взрослении часто проходят через этап сорвиголов. Очевидно ты достигла его позже, чем большинство. Она сказала, что твой дикий бег слишком затянулся, как у молодой, ещё необъезженной кобылы. Когда-нибудь ты успокоишься и поймёшь, чего на самом деле хочешь.

– Ну умоляю, скажи, чего же?

– Того, что хочет любая женщина: хорошего мужчину, конечно, или нескольких, предпочтительно по очереди.

Джейм ухмыльнулась, показав полузаполнившуюся дырку в её передних зубах. Шиповник была права и насчёт времени роста зуба, и насчёт зуда при его прорезывании. – Вроде тебя? Вроде твоего дедушки, который преклоняется перед традициями? Как Каинрон, чей единственный бог это власть? Как Тори, который не может принять кто или что он такое? Лучший мужчина, которого я знаю, это семи футов росту девяностопятилетний кендар по имени Маркарн, о котором, предки знают, я скучаю всем сердцем.

– Ты, – сказал Тиммон, – очаровательна. И, более того, немножко эксцентрична. Хотел бы я увидеть тебя нормально одетой или, ещё лучше, раздетой. Мы могли бы приятно провести время, ты и я.

Он намотал свободную прядь её волос на свой палец и использовал это как предлог, чтобы провести им по изгибам её шеи. Джейм вздрогнула и отпрянула.

– Ты будешь только разочарован, – сказала она через плечо, поворачиваясь, чтобы уйти. – Парни частенько заблуждаются на мой счёт.

Его голос, весёлый и смеющийся, последовал вслед за ней: И в чём же здесь шутка?

III

Шли дни, лето приближалось к середине. По всей длине Заречья стада раздражённого чёрного крупнорогатого скота отогнали вверх на горные пастбища для выпаса, а вместе с ними и длиннорогих овец, с которых сначала остригли их густую шерсть. Лён был посеян, вишня и земляника собраны. Урожай яблок был прорежен, чтобы оставшиеся фрукты выросли побольше и подсвинки пировали на отходах под свисающими сучьями. Трава выросла густой и могучей, приближалось время покоса, называемого Малой Жатвой, тогда как овёс, рожь и пшеницу, созревающие на затапливаемых равнинах в прибрежной зоне и заливных лугам, собирали во время Большой Жатвы в конце лета.

На данный момент, всё хорошо, рапортовали мастера-урожая. Несмотря на отсутствие должного внимания в прошлом году, когда Кенцирское Воинство отмаршировало на Юг для схватки с Ордой, а не осталось дома, чтобы возделывать поля, у Заречья был небольшой шанс провести следующую зиму без нехватки продуктов.

Тем временем, прошлогодние запасы начали иссякать. Овсянка, заплесневелый сыр и ржаной хлеб, достаточно твёрдый, чтобы забивать им гвозди, дополнялись любыми фруктами или дичью, которые могли обеспечить лес, поле или небо. Скоро должен был начаться сезон охоты на оленей. Во всех ручьях велась интенсивная рыбалка или ставились ловушки. Тем не менее, сама Серебряная была оставлена в покое: всё что ловилось там на крючок или обрывало леску или утаскивало рыбака в глубину, причём больше его никто не видел. Во всяком случае, как сказала Рута, зачем рисковать прогневать Речную Змею? Вант мог смеяться над этим сколько угодно, но он тоже не связывался с Серебряной.

Шторм Предвестий принёс в долину, по всей её длине от севера до юга, другую, странную дичь: чёрные лебеди и свирепые маленькие соколы с перьями жемчужного цвета с лазурным оттенком; жуткие лоси, чьи восьмифутовые перекрученные рога обычно запутывались в подлеске; комкообразные пустынные существа, которые подхватили простуду от свежего горного воздуха и раздирали ночи своим резким кашлем; летающие лягушки и некие создания наподобие чёрных кожаных воздушных змей, которые убивали, обматывая самих себя вокруг голов своих жертв.

И было что-то ещё.

Одним утром Джейм и её десятка отправились вместе с кривоногим мастером-лошадником, чтобы привести свежих верховых лошадей с высокогорного пастбища, где пасся табун Норф.

Это оказалось трудной задачей. Табун нервничал, легко пугался, но не хотел далеко отходить от нижнего ограждения своего загона.

– Где-то неподалёку есть хищник, – сказал мастер, вглядываясь из-под своих лохматых бровей вверх по склону и вытирая покрытую потом, лысую голову. Он принюхался, как будто пытаясь поймать запах, но это было бы удивительно, подумала Джейм, если бы он вообще мог что-то чуять, поскольку когда-то в прошлом его нос был практически размазан по лицу.

У верхней границы пастбища располагалось беспорядочное нагромождение громадных валунов, многие из которых совсем недавно упали с гор выше.

Джейм заметила среди них мерцание чего-то белого и сразу же подумала о призраке винохир Бел-Тайри. Однако, когда она подвинулась в сторону, чтобы получше приглядеться, лошади вокруг неё внезапно заволновались, кося дикими глазами и поворачиваясь боком.

– Не лезь к кобылам! – закричал мастер лошадник. – Они лягнут тебя, если ты вклинишься между ними!

Джейм пригнувшись проскочила под животом мерина и прыгнула к ограждению. Та часть в которую она ударилась, похоже, была воротами, которые распахнулись, увлекая её за собой. Они остановились с резким толчком, из-за которого она перелетела через их верхнюю перекладину и приземлилась между воротами и оградой. Табун бросился через возникшее отверстие и загремел вниз по склону, преследуемый потными, кричащими кадетами. Шиповник одарила Джейм непостижимым взглядом, а потом, более степенно, последовала за ними, как будто вся это толпа, лошадей и кенцир, просто устроила небольшую пробежку к подземным конюшням.

– Возможно в будущем, – сказал мастер своим гнусавым голосом, косо на неё поглядывая, – тебе следует оставить выпас лошадей другим.

Джейм бросила взгляд на верхний склон. Сейчас там не было ничего белого, но оно там было и это был не винохир.

IV

Потом был ленч из хлеба, жёсткого сыра и молока в сопровождении приглушённого смеха и быстрых взглядов на главный стол. К этому времени, все уже были в курсе о паническом бегстве табуна через большой зал и хаосе, который он оставил за собой.

Позднее, Джейм и её десятка изо всех сил старались не заснуть на бесконечной лекции по стратегии, которую читал рандон столь израненный, что он, казалось, сделал каждую ошибку, о которых теперь их предупреждал. Когда он возбуждался, он колотил по письменному столу своим деревянным кулаком, а иногда снимал его и бросал в дремлющего кадета.

Их следующий урок должен был проходить в большом зале Старого Тентира. Войдя, они обнаружили развёрнутые на плитах пола маты, предназначенные для практики в Сенетаре, и с полдесятка кадетов, развалившихся на них. Джейм приостановилась, узнав лицо Горбела с тяжёлыми веками, так похожее на лицо его отца, что заставило её стиснуть зубы. Четверо его хайборнов подхалимов искоса наблюдали за её приближением и тихо ржали между собой. За ними стояли пятеро молодых кендар Каинронов, их личные слуги и в тоже время полноправные кадеты, которые пристально смотрели на Шиповник Железный Шип с тяжёлым выражением лица, делающим их старше своих лет.

Горбел как бы случайно встал, отметив появление инструктора, маленького краснолицего сарганта Коман. Его дружки последовали за ним, выждав достаточно долго, чтобы подчеркнуть своё мнение об учителе, который был намного ниже их по крови и положению в обществе.

Урок начался с демонстрации простых бросков вода-течёт. Нужно было рывком вывести противника из равновесия, перевернуть на живот и бросить через бедро. Это не требовало большой силы, только хорошее равновесие и правильное использование рычага. Что касается падения, маты оказались неожиданно мягкими и удобными.

– Встаньте в круг! – приказал саргант и они выполнили, один дом создал внутреннее кольцо, другой наружное, один к одному, лицом к лицу. – Отдайте честь и приступайте.

Первым противником Джейм оказался ухмыляющийся хайборн Каинрон, который воспользовался происходящим как предлогом, чтобы позволить своим рукам немного побродить.

– Я знаю игру получше, чем эта, – выдохнул он в её ухо.

– Возможно, но вот сможешь ли ты играть без своих шаров?

Она поискала за собой, ниже, и сжала. Он задохнулся. Его хватка невольно ослабла и она жёстко бросила его.

Саргант нахмурился, понимая, что что-то случилось, но не зная что. Он хлопнул в ладоши. – Смена противников!

Темп ускорился. Бросить, упасть, поменяться; бросить, упасть, поменяться, снова и снова. Кадеты неумолимо летели вниз, под звуки ритмичных тяжёлых ударов тел о маты. Похоже это будет продолжаться вечно, пока дыхание не загорится в лёгких и пот не начнёт жечь глаза. Тридцать минут, шестьдесят… Боже мой, он что, собирается заставить их заниматься этим все два часа? Однако, если кто-нибудь выпадал на каменный пол, то он получал разрешение на прекращение упражнения. Джейм видела как сначала один, а потом и остальные друганы Горбела выкатились таким образом на свободу и уселись, чтобы понаблюдать за весельем. Её охватило искушение присоединиться к ним. Это было очень монотонное и долгое занятие, хуже чем когда она проходила испытание по Сенетару, поскольку в этот раз не было перерывов на отдых, или только один.

Падая, кадет схватился за её кепку и пучок волос, скрученных под ней.

Саргант мрачно посмотрел на неё, когда она прервала плавное течение урока чтобы освободиться от хватки противника. – Вам следует коротко постричься, леди. Любой, кто сможет схватить их в бою, поставит вас в невыгодное положение.

Ухмыляясь, кадет дёрнул. Сильно. Джейм выкручивала его запястье пока он не завизжал от боли и не выпустил её волосы. Затем она закрутила чёрный моток волос на голову и вызывающе натянула на них кепку. Другие офицеры, включая Харна, сказали то же самое, и, по общему мнению, не без основания, но будь она проклята, если лишится своей единственной привлекательной черты, которая у неё осталась.

Занятие продолжилось.

Бросить, упасть, поменяться… и перед ней появился Горбел.

Это был первый раз, когда ротация кадетов столкнула их друг с другом. Он был моложе, чем она думала. Тяжело дыша, волосы слиплись от пота и облепили выпуклый лоб, лордан Каинрон уставился на неё.