Текст книги "Мрачные ноты (ЛП)"

Автор книги: Пэм Годвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Свободной рукой он проводит по моей щеке, выражение его лица полно терзаний. То, что нам приходится скрывать наши отношения, то, что я заболела, и он вынужден оставлять меня одну, все это душит Эмерика.

Я подаюсь вперед и целую его в губы, жалея, что все еще не успела почистить зубы.

– Мне и так неловко, представь, как мне будет под твоим пристальным взглядом.

Хотя, честно говоря, меня не так уж и смущает вся эта ситуация. Мне довольно быстро удалось свыкнуться с его опекой. Эмерик буквально лишил меня личного пространства, окутывая меня вниманием, изучая каждый мой шаг, независимо от того, наступило ли у меня время месячных или, например, я просто хочу принять душ. Он всегда рядом, и я не виню его в этом, так как сама буквально одержима им.

Выпрямившись, бросаю в его сторону один из его излюбленных приказов.

– Ступай.

В эту минуту я жду, что его челюсть напряжется, и в голосе послышится жесткость, но то, что я вижу в его глазах – нечто совершенно из другой оперы. Это что-то, что разрасталось между нами на протяжении нескольких месяцев, то, что множилось от каждой минуты, проведенной вместе, и даже когда нам приходилось расставаться, лишь набирало силу. Словно, достаточно окрепнув, все, что мы испытывали к друг другу, наконец-то окончательно сформировалось в цельное чувство и яростно рвется наружу.

Эмерик обхватывает мои бедра.

– Я люблю тебя.

Вот оно, то самое. Произнесенное без пафоса и лишней мишуры, встреченное без наигранных слез и принятое без ненужных ответных реакций.

Честно, по-настоящему, здесь и сейчас. Вот так вот запросто.

В уборной.

Я обнимаю ладонями его лицо, наши взгляды встречаются, а сердца звучат в унисон.

– Ты специально подбирал момент, чтобы сказать мне это?

Эмерик ухмыляется.

– Не говори мне, что ты не знала об этом до этой минуты.

– Ты прав. Но девушка навсегда сохраняет в памяти тот момент, когда тот, в кого она влюблена, признается в чувствах. – Я сдерживаю смешок. – И теперь я до конца своих дней обречена помнить момент, когда сиденье от унитаза впивалось в мою задницу.

Он прижимается лбом к моему.

– Ты сказала: «в кого влюблена»?

– Это не просто какая-то там влюбленность. – Я одариваю Эмерика поцелуем. – Влюблена в моего безумно горячего учителя, который ко всему прочему является чертовски самоуверенным. А еще он – мужчина, которого я люблю.

Совершенно не имеет значения: сижу ли я на унитазе, распластана ли на пианино Эмерика или оседлала его колени. Это наш сокровенный мир, и он куда важнее всего, о чем я только могу мечтать. Наши отношения рискованны и отчасти сокрушительны, и дело не только в физической тяге. Мы нуждаемся в друг друге не только по тому, что наши тела идеально сливаются в единое целое. Главная причина в том, что наши сердца бьются в едином ритме.

– Скажи это, – шепчет Эмерик.

– Я люблю тебя. – Я не первая женщина, от которой он слышит подобное признание, но меня переполняет уверенность, что буду последней. Я провожу рукой по его волосам. – Моя любовь – из тех, что никогда не закончится предательством.

Его хватка на моих бедрах снова усиливается.

– Наша любовь вовсе не закончится. Ни по какой бы там ни было причине...

Эмерик целует меня нежно, страстно, с полной самоотдачей, словно стремясь подчеркнуть всю глубину своих слов. Наш поцелуй длится до тех пор, пока меня не накрывает очередной позыв освободить мочевой пузырь.

И так уже прилично опаздывая, Эмерик тратит дополнительное время, чтобы уложить меня в постель и буквально завалить прикроватную тумбочку едой и напитками. Затем он покидает спальню, но лишь для того, чтобы вернуться через несколько секунд с Шубертом на руках.

Я перекатываюсь на бок, преодолевая дискомфорт.

– Я смотрю, ты предусмотрел абсолютно все.

– Не все. – Он сажает Шуберта рядом со мной, поглаживая его, на что тот отвечает довольным мурлыканьем. – Я так и не нашел способа остаться сегодня рядом с тобой.

– Вы опаздываете, мистер Марсо. Советую поспешить.

Он снова награждает меня горячим поцелуем.

– У папы есть свой пароль для входа, поэтому тебе не стоит тревожиться. Оставайся здесь. Он скоро будет.

Я закрываю глаза, запустив руку в шерсть кота, предпринимая попытку игнорировать вновь нарастающие позывы бежать в туалет. Эмерик на мгновение замирает в дверях, прежде чем его шаги стихают в коридоре.

Звуковой сигнал сообщает мне, что он поставил дом на сигнализацию, а хлопнувшая дверь свидетельствует о том, насколько Эмерик раздосадован тем, что вынужден уезжать.

Мне понадобилось всего несколько минут, чтобы погрузиться в сон. Но это сбивчивый, поверхностный сон, который вынуждает меня балансировать между явью и сладким забвением. Я совсем теряю счет времени, растворяясь в мыслях об Эмерике и нежности и заботе, которыми он меня окружил, несмотря на то, что мой организм настойчиво требует освобождения и очередного похода в туалет.

В какой-то момент система сигнализации оповещает меня об отключении и о том, что кто-то вошел в дом, заставляя меня открыть глаза. Заставив себя подняться, я стремглав мчусь в уборную. После очередного сеанса обжигающей боли, я судорожно пытаюсь отыскать какие-нибудь шорты. По крайней мере, лишнее белье мне точно не помешает.

К черту. В конце концов, я больна, а он – врач. Шкаф с вещами слишком далеко, поэтому я натягиваю футболку на бедра и возвращаюсь в постель, в ожидании столь долгожданной доставки лекарств.

Должно быть, я снова провалилась в сон. Шуберт спрыгивает с кровати, возвращая меня в реальность и побуждая моргать в полудреме в попытках разглядеть силуэт, нарисовавшийся дверном проеме.

Синие джинсы. Черная футболка с глубоким вырезом. Смуглая кожа. Довольно накаченные руки... Когда я вижу татуировку на шее, у меня перехватывает дыхание.

Я сплю? Это кошмар? Этого просто не может быть наяву. Я в панике осматриваюсь по сторонам. Мое сердце бешено бьется, дыхание затруднено, а к горлу подступает ком. Это действительно происходит. Я чувствую, что не в силах шевельнутся, словно тело охвачено судорогой.

Прямо передо мной Лоренцо, который сверлит меня взглядом.

– Ты должна быть в школе.

Кровь стынет в моих жилах, когда я с трудом отползаю назад, таща за собой простыни.

– А ты должен быть за решеткой!

Он делает шаг в моем направлении.

– Тебе-то откуда знать?

– Зачем ты пришел? Что тебе надо? – Стараясь совладать с дыханием, я засовываю руку под одеяло, стараясь нащупать свой мобильник. Где же он, черт подери? Я, мать вашу, уверена, что Эмерик оставил его рядом со мной. Где он? Где же?

Лоренцо пересекает пространство комнаты и останавливается перед шкафом. Кровать расположена в центре, а ванная комнату чуть поодаль от двери. Там можно запереться. Я медленно скольжу по матрасу, планируя рвануть в том направлении.

Наклонив голову, Лоренцо заглядывает в шкаф, марая его содержимое своим мерзким взглядом.

– Мы с Шейном хорошо изучили это место.

Шеин? Изучили?.. Моя голова идет кругом, пока я безрезультатно продолжаю искать телефон под одеялом.

Его взгляд сосредотачивается на моих шарящих руках, заставляя меня замереть. Я ни хочу давать ему никаких поводов применять ко мне силу.

Шеин тоже в доме? Они здесь с целью ограбления? Лоренцо уже задерживали за кражу со взломом, но...

– Как ты смог проникнуть сюда?

Я медленно переставляю ноги под одеялом, все еще не теряя надежды нащупать мобильник, и в то же самое время незаметно сдвигаясь к краю, поближе к ванной комнате.

Лоренцо скрещивает руки на груди, не сводя с меня глаз.

– Мне знакомы подобные системы сигнализации. Есть основной пароль, а также индивидуальные пароли для каждого из пользователей. Шеин сумел угадать твой с третьей попытки.

День смерти моего отца. Я сглатываю ком в горле.

Лоренцо издает цокающий звук.

– Человеческий фактор – самое уязвимое место в любой системе безопасности.

Внутри меня все сжимается. Почему это снова происходит? Я не вынесу, если он снова прикоснется ко мне. Что, черт возьми, мне делать?

На моих глазах выступают слезы.

– Ты должен уйти. С минуты на минуту сюда придут.

Он сокращает расстояние между нами.

– Твой брат стоит на шухере.

Шейн не знает, что я дома? Черт. Черт. Черт.

Оказавшись на краю кровати, я высвобождаю ноги из-под одеяла.

Лоренцо останавливается буквально в метре от меня.

– Не делай глупостей, Айвори. Я знаю, что мужик в костюме, по которому ты сохнешь, сейчас в школе. И у нас есть несколько часов до того момента, как он вернется. – На его лице вырисовывается зловеще-лукавая ухмылка. – Ты задолжала мне за несколько месяцев.

Развернувшись, Лоренцо плавно следует к изножью кровати. Он чувствует, что я хочу рвануть в ванную? Лоренцо быстрее и сильнее меня. Если я побегу, он по любому перехватит меня.

– Где сейф? – интересуется он, огибая матрас.

Он в кабинете Эмерика, и я даже знаю чертов код. Но Лоренцо интересуют не только деньги. Не сейчас, когда он увидел меня. Я бросаю взгляд в сторону шкафа.

Следуя за моим взглядом, Лоренцо отворачивается, отвлекаясь.

Буквально секунду я трачу на то, чтобы все же отыскать мобильник, а затем срываюсь с места и со всех ног мчусь в уборную. Мое сердце готово вырваться из груди, когда я проскальзываю за дверь, получая вдогонку недовольный окрик.

– Айвори!

Ловя ртом воздух, я захлопываю за собой дверь. Защелкиваю замок. Удар. Затем еще один. Я отступаю на шаг назад, чувствуя головокружение и приступы тошноты. Выдержит ли дверная рама его напор? По крайней мере, выглядит она довольно прочной и массивной, но сможет ли она защитить меня от Лоренцо?

На какое-то время.

Его кулак атакует дверь.

– Айвори! Открывай, сука!

Я осматриваю ванную комнату в поисках путей побега и чего-то для самообороны. Окно в форме полумесяца слишком высоко, к тому же оно слишком маленькое и из бронированного стекла. Я роюсь в ящиках и шкафах, в поисках чего-нибудь, чего угодно, что сможет меня защитить.

Боже, не верится, что это происходит наяву. Как ему удалось избежать тюрьмы? Почему он выбрал своей целью именно этот гребаный дом?

Шеин.

Этот эгоистичный ублюдок в курсе, что я живу с Эмериком. Он пропал на три месяца. Вполне достаточно времени, чтобы выяснить точный адрес. Или, возможно, он знал его с самого начала.

От настойчивого стука в дверь у меня сводит живот.

– Айвори, если ты не откроешь эту чертову дверь, нам придется действовать жестче.

Меня охватывает дрожь. Стук в дверь затихает.

Я хватаю зубную щетку, а затем меняю ее на расческу. Каким образом она защитит меня?

– Кис-кис-кис... Иди-ка сюда, – тихим голосом призывает Лоренцо.

Расческа с глухим стуком падает на пол, когда я выпускаю ее из рук, ощущая, как станет кровь в моих жилах. Нет, нет, только не это.

– Шуберт, где же ты.

Его нарочито сладкий голос и уговаривающий тон усиливает мои приступы тошноты, выворачивая наружу. Мои глаза полны слез. Затем Лоренцо присвистывает, используя тот самый кошачий зов, который слышал от меня на протяжении многих лет.

Страх взял надо мной верх. Я подлетаю к двери, прижимая к ней ладони. Беги, Шуберт. Боже, пожалуйста, не выходи к нему.

Чем глубже становится тишина по ту сторону двери, тем сильнее я слышу свое сердцебиение. Я бросаю взгляд на дверную ручку. Эмерик бы надрал мне задницу даже за мысль о том, чтобы повернуть ее в данной ситуации. Но там Шуберт...

Его протяжное, пронзительное мяукание наполняет пространство, заставляя меня вздрогнуть.

Я дрожу всем телом, и рыдание вырывается из моего горла.

– Отпусти его! – Моя рука хватается за дверную ручку, сжимая ее до боли в пальцах. – Давай все обсудим. Только... Умоляю, отпусти его.

Шуберт издает еще один пробирающий до костей вопль. В этот раз еще громче, отчаяннее.

Я рывком распахиваю дверь и, спотыкаясь, возвращаюсь в комнату, судорожно окидывая пространство взглядом.

Лоренцо стоит прямо рядом с уборной, прислонившись плечом к стене. Его рука сжимает шею Шуберта, который извиваясь, корчится от боли.

– Остановись! – Я бросаюсь в его сторону, истерически крича и размахивая руками. – Ему больно!

Тут же я получаю удар с ноги в живот, который лишает меня дыхания и заставляет распластаться на полу. Рука Лоренцо усиливает хватку на шее кота. Спина Шуберта выворачивается дугой, а лапы лихорадочно дрыгаются, в надежде освободиться из силков.

Я вскакиваю на ноги, обезумев от страха и вновь бросаясь на защиту бедного животного.

– Умоляю! Отпусти! Прошу! – повторяю я в порыве гнева и отчаяния, вцепившись в руку Лоренцо, но будучи не в силах ослабить его хватку. – Он же задохнется! Ради всего святого, прекрати!

– Встань на четвереньки и выпяти задницу для меня.

Каждая клеточка моего тела леденеет при воспоминании об ужасах прошлого, о муках и ранах, которые вновь оказались вскрытыми. Я не могу. Не хочу возвращаться. Не хочу.

– Делай, как я сказал! – рявкает Лоренцо.

Я судорожно киваю, давая согласие, в первую очередь самой себе, чтобы не потерять самоконтроль. Мне нужно быть сильной. Все ради того, чтобы освободить Шуберта. Я не в силах произнести не слова, а ноги настолько ватные, что я попросту их не ощущаю.

Поведение Лоренцо меняется сиюминутно. Искажается. Атмосфера наполняется жестокостью. Выражение его лица сменяется с гнусного и скользкого на уродливо-зловещее. Я читаю его намерения за секунду до того, как это случится. Но чертовая слабость не позволяет мне остановить его, вырвать Шуберта из его руки, не давая несчастному животному с размаху влететь в стену.

Обмякшее тело Шуберта с глухим стуком обрушивается на пол, и что-то внутри меня ломается, а затем съеживается в комок безнадежности. Я ловлю звук, с которым тело кота оказывается на холодной деревянной поверхности. Взглядом я фиксирую его неподвижный изгиб позвоночника, но мой разум отказывается принимать реальность происходящего. Он жив. Иначе не может быть. Шуберт не может вот так оставить меня.

Пространство давит на меня, пол больно упирается в колени. Я кричу, но чья-то рука затыкает мне рот. Пытаюсь вырваться, ползти вперед, но чей-то вес удерживает меня. Я рыдаю, но даже не чувствую слез. Мной движет отчаянная решимость, неудержимое желание дотянуться и прижать к себе тельце несчастного сломленного животного. Шуберт нуждается в том, чтобы я пожалела его, залечила его раны.

Но его голова повернута под неестественным углом. Глаза открыты. Он даже не шелохнется. Смотрит на меня, но не видит. Пустота. Боже, почему он неподвижен?

Умом я понимаю, в чем дело. Но отталкиваю от себя эту истину, сосредоточившись на том, чтобы все же дотянуться до Шуберта, разбудить его, вновь услышать его мурлыкание.

Затем ощущаю давление твердой плоти между моих ног.

Гнетущая, ледяная тьма овладевает всем моим существом. Она помогает мне игнорировать хватку на моем бедре. Давление мужской груди на моей спине. Приглушает неистовое жаждущее дыхание.

– Скрябин, – выдавливаю из себя я, подаваясь вперед и касаясь пальцами мягкой подушечки кошачьей лапы. – Скрябин.

Всего несколько сантиметров, и я смогу притянуть к себе Шуберта. Взять его на руки.

Давление твердой плоти усиливается. Я крепко зажмуриваю глаза, стараясь абстрагироваться от физических ощущений, приносящих мучительную боль, и концентрируясь на нотах в моей голове, нервной сонате, поглощенной темнотой, где могу держать в объятиях своего любимого кота.

Сражайся, Айвори. В моем сознании раздается голос Эмерика. Борись, черт возьми, и побеждай.

В тот момент, когда восставший член Лоренцо пытается вторгнуться в мое пылающее лоно, я выворачиваюсь и остервенело впиваюсь зубами в его бицепс.

Взвыв, он взмахивает рукой.

Когда его кулак готовится обрушиться на меня, снизу раздается настороженный голос Шеина:

– Лоренцо! Ну где ты там, чувак?

Мне прилетает удар в лицо.

Глава 43

ЭМЕРИК

Остановив свой внедорожник у ворот, я набираю код. Все соседи на работе, поэтому улица безлюдна и безмолвна. Мне не по душе такая тишина. Она порождает параноидальные мысли и заставляет меня не находить себе места.

К тому же, бесспорно, дополнительно меня нервирует тот факт, что мне пришлось спонтанно отменить свои дневные занятия. Мой отец сообщил мне, что застрял на время в клинике, поэтому мне пришлось сослаться на семейные обстоятельства и, наплевав на все возможные последствия, отправиться домой, забрав по пути все необходимые лекарства.

Как только ворота распахиваются, я следую вперед по подъездной дорожке, гадая, слышит ли Айвори рокот двигателя.

Я резко жму на тормоза. Что за?..

У заднего входа припаркована черная старенькая Хонда. Она незнакома мне. В ней никого. И никаких определительных знаков.

Кровь в моих жилах превращается в лед. Айвори.

Стремглав несясь в дом, я даже не решаюсь дышать. Сигнализация отключена.

Я снова не позволяю себе ни вдоха, пока следую до кухни. Слышны шорохи на втором этаже.

Каждая клеточка моего тела находится в напряжении, когда я со скоростью молнии пересекаю гостиную. Кто здесь, черт подери?

– Лоренцо, он уже на подъездной дорожке! – раздается мужской голос сверху. – Где ты?

Шейн. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Он сейчас реально назвал имя Лоренцо? Как это возможно, мать вашу?

Этот ублюдок Лоренцо в моем доме.

С Айвори.

Ярость срывает меня с места и толкает вверх по лестнице. Каждый мой шаг – это препятствие между мной и Айвори, поэтому я сокращаю их количество, преодолевая по две-три ступени за раз.

– Какого черта? – неистово рычит Шейн где-то в районе моей спальни. – Отвали от нее, мать твою!

Нет! Господи, только не это! Нет! Необходимость двигаться быстрее заряжает мои мышцы, делая мои движения практически молниеносными. Я не слышу Айвори. Почему, черт возьми, я ее не слышу?

Преодолеваю последнюю ступеньку, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я оцениваю оставшееся расстояние. Лестничная площадка слишком просторная, коридор чересчур длинный. Я все еще слишком далеко. Мне не следовало оставлять ее одну. Я подвел Айвори, и сейчас, когда судьба заставила меня пожалеть об этом, чертовски проклинаю себя. Все мое тело вибрирует от отчаянной потребности добраться до нее как можно быстрее.

Чем ближе я становлюсь, тем громче крики. Я почти на месте. Еще пара шагов. Бросаюсь к дверному проему и концентрирую свой взгляд на дальнем углу спальне.

Айвори неподвижно стоит на месте в моей футболке. На ее губах кровь. В выражении лица читается полное опустошение. У нее на руках Шуберт. Мертвый.

Кулаки Шейна сжаты. Лицо и руки Лоренцо в царапинах и ссадинах. Молния его джинсов расстегнута.

Каждый фрагмент происходящего, зафиксированный моими глазами, приводит меня в такую степень бешенства, что меня пошатывает.

Кажется, что меня никто не замечает.

Я в меньшинстве, обезоружен, и, черт подери, переполнен яростью. Всем своим существом я тянусь к Айвори, но не позволяю себе этого, отказываясь смотреть в ее сторону и даже думать о ней. Если дам слабину, мной будет потерян чертов контроль над ситуацией.

Двигаясь вдоль стены, я продвигаюсь вглубь спальни. Айвори застыла в нескольких шагах от сцепившихся Шейна и Лоренцо.

– Ты изнасиловал ее, ублюдок? – Шеин заносит кулак, чтобы обрушить его на лицо Лоренцо, но промахивается, так как тот отклоняется от удара. – Получается, все это время, она говорила правду?

Холодный расчет на убийство завоевывает мое сознание. Дыхание учащается. Кулаки сжимаются. Функция милосердия отключена. Я положу этому конец.

Инстинкт берет вверх, мои вены преисполнены ядом. Я опускаю руки и выдергиваю ремень из брюк.

Лоренцо пытается защищаться.

– Чувак. Ты только посмотри, что она сделала с моим лицом.

– Ты был на ней! – Шеин вновь набрасывается на него, размахивая кулаками.

Лоренцо изворачивается, обхватывает его за талию и валит на пол, оказываясь сверху.

Я продеваю конец ремня в пряжку и бесшумно пересекаю пространство спальни, останавливаясь в шаге от Лоренцо. Шеин повален на спину, а Лоренцо нависает над ним. Не сомневаюсь, что братец Айвори видит меня, но они оба заняты тем, что наносят удары друг другу, изворачиваются и матерятся.

Я накидываю петлю из ремня на шею Лоренцо и со всей яростной силой затягиваю ее.

Встречаюсь глазами с красными глазами Шейна. Лоренцо тоже поворачивает голову.

Мой гнев подталкивает меня затянуть концы ремня еще сильнее.

Делаю резкий рывок, и его тело заваливается назад, руками он цепляется за петлю, беспомощно дрыгая ногами. Движимый смертоносным намерением, я не собираюсь отступать.

Шеин поднимается с пола и приближается к брыкающемуся Лоренцо, смотря на меня дикими глазами. Как я стану отбиваться от него, когда мои руки заняты?

Но, яростно закричав, он наносит удар не мне, а Лоренцо. Коленом в грудь. Затем обрушивает ряд ударов на лицо своего приятеля. Это слегка выбивает меня из колеи, и я даже на мгновение ослабеваю хватку, но тут же натягиваю смертельную петлю с удвоенной силой.

Шейн всем весом прижимает тело своего друга к полу, а я все туже и туже затягиваю удавку. У меня перехватывает дыхание от непреодолимой потребности в том, чтобы поскорее положить всему этому конец

Впиваясь пальцами в кожу ремня, встречаюсь взглядом с темной бездной глаз Айвори. Я убиваю человека прямо у нее на глазах. Безжалостно и абсолютно сознательно. Пути назад уже не будет.

Она словно вросла ногами в место, на котором стоит. На ее руках мертвая тушка Шуберта. Она безотрывно смотрит на меня, но в то же время витает где-то вне. Айвори не со мной в этот момент.

Наверное, это даже к лучшему, потому что меня не остановить, пока я не закончу с этим сукиным сыном, который причинял ей столько боли.

Телефон в моем кармане вибрирует от входящего звонка. Кто-то из школы? Кто-то из родителей учеников? Или же это копы, которых насторожила подозрительная активность? Кто, черт возьми?

Рот Лоренцо исказился в безмолвном крике. Все его лицо в крови, глаза вылезли из орбит, а кожа сменила цвет с красного на синий.

Я не отступаю. Пальцы, натягивающие ремень онемели. Шеин по-прежнему удерживает тело Лоренцо, пока тот корчится на полу, дрыгает ногами, отчаянно царапает шею в попытках освободиться.

Удушение – один из медленных способов убийства. За эти минуты, преисполненные муками, чудовищность того, что я делаю, проникает мне под кожу в попытках пробудить во мне человечность. Но я руководствуюсь лишь тем, что защита Айвори для меня превыше всего остального.

Сопротивление Лоренцо угасает, его руки падают на пол. В последний раз дрыгнув ногой, он проигрывает эту схватку.

Все кончено.

Шеин отстраняется и падает на задницу. Вскинув руки вверх, он отползает к стене. В его глазах читается ужас. Шок.

Все мое тело покалывает от адреналина, когда я ослабляю ремень и тянусь дрожащими руками к шее Лоренцо. Мой пульс зашкаливает, а вот у него пульса нет. В этом есть своя ирония, но я поразмыслю об этом, когда все немного уляжется.

Отступаю назад и сбрасываю с себя пиджак, так как обливаюсь потом от накатывающих на меня приступов облегчения вперемешку с паникой от реальности происходящего.

Я только что убил человека.

Преступника, вломившегося в мой дом.

Убившего нашего кота.

Человека, который пытался, а, возможно, и успел изнасиловать Айвори. Уже не в первый раз.

И все потому, что меня не было рядом.

Все внутри меня горит, и всем своим существом я возвращаюсь к ней.

– Айвори?

Она пошевелилась впервые с тех пор, как я появился здесь. Она просто безотрывно смотрит на меня. Ее губы и нос в крови, которая, капая, оставляет пятна на рубашке.

Внутри меня все сжимается. Мне необходимо забрать у нее труп кота, обнять ее, разрушить стены между нами. Поэтому тянусь к ней.

Она отстраняется, лишь крепче сжимая безжизненно болтающееся тело Шуберта в руках.

Айвори не готова расстаться с ним. Как и не готова к тому, чтобы кто-то прикасался к ней.

Я все понимаю, но, черт подери, ее отстраненность сродни удару под дых.

Переведя взгляд на Шеина, я обнаружил его все еще пребывающим в состоянии глубокого потрясения. Он, не моргая, уставился остекленевшими глазами на тело своего приятеля.

Телефон в моем кармане снова вибрирует. На этот раз от входящего сообщения. Мать вашу, кто бы это ни был, он выбрал крайне неудачное время.

Ослабляю галстук и избавляюсь от него, отбрасывая в сторону. Затем подхожу к Айвори и скольжу пальцами по ее подбородку. Она никак не реагирует, в ее взгляде лишь отчуждение и пустота. Как только касаюсь ее руки, обнимающей Шуберта, моя девочка истошно кричит и пятится от меня.

Ладно. Я не стану разлучать ее с котом.

– Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

Она игнорирует мой вопрос, ее вид по-прежнему абсолютно отстраненный, если не считать ее рук, которые крепче сжимают тушку несчастного животного.

– Я сопротивлялась. – Ее голос сродни звуку метронома. – Укусила его. Исцарапала лицо.

– Умница. – Мне так сильно хочется обнять ее и прижать к себе, но если сделаю это, потеряю контроль надо собой, мне нужно оставаться предельно собранным, пока я не разгребу кучу этого чертового дерьма. – Он изнасиловал тебя?

– Нет. – В глубине ее темно-карих глаз, наконец, вспыхивает искорка жизни. – Шеин помешал ему.

Неужели у ее братца проснулась совесть? Внезапно его сердце дало о себе знать? Или же тут какие-то скрытые мотивы? Черт знает, почему он сделал это, но, как бы там ни было, я реально почувствовал облегчение, узнав о его поступке.

Шейн все еще бьется в истерике, его крики срываются на хрипы, глаза налиты кровью, а взгляд устремлен на Лоренцо – мудака, который даже не был достоин того, чтобы жить. Да, возможно, в данный момент брат Айвори не представляет никакой угрозы, но все изменится, если я дам ему сбежать. Хотя, откровенно говоря, сейчас он выглядит предельно жалким.

На мой мобильник снова приходит сообщение. Я извлекаю телефон из кармана, но меня отвлекает дикий рёв Шейна.

Он закрывает лицо руками и воет в полный голос, словно долбанный педик.

– Он же был моим лучшим другом. – Он раскачивается взад-вперед и бьется затылком об стену. – Господи, он спас мою шкуру, а мы убили его.

Я подхожу к нему, возвышаясь над ним, и всем видом показывая, кто здесь власть.

– Мы убили гребаный мешок дерьма, который на протяжении четырех лет насиловал твою сестру.

Он наконец-то замолкает и отводит взгляд в сторону.

Айвори же по-прежнему стоит на месте, потупив глаза в пол. Она шокирована. Но я знаю, что она чертовски сильная девочка. У меня нет никаких сомнений, что очень скоро у нас с ней все вернется в прежнее русло.

Я вновь переключаюсь на ее братца.

– Ты в более глубокой жопе, чем я, – говорю я как можно жестче.

Он поднимает на меня свои зареванные глаза.

– Как так? Мы же оба...

– Закон о частной собственности. В штате Луизиана я вправе защищать себя и других на своей территории. Применение физической силы, повлекшее за собой смерть злоумышленника – оправданное действие в том числе. – Я указываю рукой в сторону Айвори. – В моем случае, чертовски, мать вашу, оправдано.

Но сложность в том, что если я действительно позвоню копам, меня привлекут по другой статье. Моя ученица не просто навещала иногда мой дом, а проживала вместе со мной. Мне не удастся скрыть этого. Шейн не даст. Если я сдам его, он ответит мне тем же.

У меня два пути. Позвонить в полицию и предстать перед судом по делу о внеуставных отношениях между учителем и ученицей, что разрушит на корню не только мою карьеру, но и запятнает дальнейшую жизнь Айвори. Или же мне нужно найти способ избавиться от тела и забыть об этом происшествии, как о страшном сне.

Второй вариант вполне осуществим, но только при участии Шеина. Как бы меня не подбивало похоронить его никчемную задницу вместе с Лоренцо, в этой ситуации мы повязаны.

Возвращаюсь к своему мобильнику. Пропущенный вызов и два сообщения от моего частного детектива.

Смит: Гандара на свободе.

Да неужели, мать вашу. Я вновь смотрю на Айвори, которая сжимает в своих объятиях Шуберта, шея которого неестественно болтается, наверняка от того, что сломана. Ярость наполняет меня с новой силой.

Смит: Он был освобожден вчера. Я только получил эту информацию от своего человека. Адвокат убеждал меня, что никаких поблажек невозможно, но все же после апелляции приговор был смягчен. Как только я узнаю о местоположении Гандары, я сообщу вам.

Лоренцо должен был еще, как минимум, год гнить за решеткой. Но есть плюс, теперь мне не придется ломать голову, как защищать Айвори после его освобождения.

Я печатаю ответное смс, давая добро на дальнейшие действия. Не смотря на то, что труп Лоренцо валяется у моих ног, я позволю детективу искать его. В этом есть риски, но мне нужно убедиться, что его поиски не каким образом не приведут ко мне.

Шейн смотрит на телефон в моей руке, затем на дверь, словно прикидывая свои шансы на побег.

– Ты не можешь вот так взять и позвонить копам! Я спас ее от изнасилования! – он снова срывается на крик. – Я убил своего лучшего друга. Все ради нее.

– Заткнись, бл*ть. – Я нажимаю на «отправить» и прожигаю Шеина взглядом. – Ты вломился в мой дом. Ты соучастник убийства. Если ты вздумаешь бежать, я обязательно позвоню копам. Если же ты сделаешь все, как я тебе говорю, то это останется только между нами тремя.

Он сглатывает.

– И что ты хочешь?

– Ответы и полное содействие. – Я указываю на тело, намекая на то, что мне не справиться с тушей этого ублюдка в одиночку. – После того, как мы закончим, ты смоешься обратно в дыру, из которой не показывался последние три месяца, и больше никогда не появишься в жизни Айвори.

– Хорошо, – отвечает он, трусливо стреляя глазами по сторонам, – я сделаю, все как ты скажешь.

Я ни хрена не доверяю словам этого придурка. При идеальном раскладе я бы разделался с Лоренцо так, что ни одна живая душа не узнала бы об этом. Два свидетеля – это серьезные риски. Айвори никогда не предаст меня осознанно, но если будет в курсе моих дальнейших шагов, может ненароком выдать меня. Поэтому я вынужден на время вывести ее из игры.

Но для начала мне нужно разлучить ее с Шубертом.

– Айвори, – пока я жду, когда она посмотрит на меня, я вспоминаю о причине, по которой так спешил домой, – думаю, тебе нужно в ванную.

– Я... – Прижимая Шуберта к себе, она смотрит вниз, сначала на свои ноги, потом на пол под ними, а затем снова на ноги. – Я просто не... – Ее подбородок дергается. – Прости...

Простить за что? За то, что она не успела добежать до туалета, так как защищалась от насильника?

Я хватаю Айвори за руку и притягиваю ближе к себе.

– Очень надеюсь, что ты обмочила его всего.

Ее рука нервно скользит по кошачьей шерсти.

– Я тоже на это надеюсь.

Я приобнимаю ее за талию, прижимая к себе. Между нами только Шуберт. Свободной рукой провожу по его морде, закрываю ему глаза и позволяю себе пустить слезу, оплакивая его смерть.