Текст книги "Мрачные ноты (ЛП)"
Автор книги: Пэм Годвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
– Просто... Подними... Свою чертову... руку.
Его слова чередуются с неистовыми резкими толчками в моем рту.
Мои ногти впиваются в его бедра. Безмолвная мольба. Не останавливайся.
Хватка в моих волосах крепчает, его бедра двигаются размашистее, ноги дрожат, а дыхание выходит из-под контроля. Как только начинаю ловить себя на мысли, что больше не вынесу, натиск стихает. Эмерик замедляет свои толчки, двигаясь плавно, поглаживая мои волосы и наполняя мой рот своим семенем.
Тело Эмерика содрогается, и он выдыхает мое имя, которое эхом отдается от стен.
Я ощущаю силу. Растворяюсь в ней. Его руки дрожат, и я переплетаю наши пальцы воедино. Он мой.
Глава 32
АЙВОРИ
– Это еще что? – спрашиваю я на следующее утро, щурясь от слепящего солнца и шагая к незнакомой мне машине, припаркованной у дома Эмерика.
Он выходит из дома следом, обгоняя меня.
– Это Порш Кайен.
– И? Почему он здесь? – Я была уверена, что он отвезет меня в клинику на своем мощном авто. – Откуда он взялся?
На своих сильных ногах он спешит к белому спортивному автомобилю, его восхитительная задница в джинсах с низкой посадкой радует глаз. Чирикнув брелоком, Эмерик распахивает водительскую дверцу, а затем поворачивается ко мне и застывает в позе победителя, скрести руки на груди.
Футболка обтягивает его рельефные бицепсы и широкие плечи, а джинсы подчеркивают внушительную выпуклость между ног. Без зазрения совести мой взгляд блуждает по его телу, и лукавая улыбка вырисовывается на моем лице, когда я вспоминаю, как его набухший член вторгался в мое горло минувшей ночью.
– Посмотри на меня. – Тон Эмерика звучит слегка сурово, побуждая меня поднять глаза. – Его доставили сегодня утром.
Я прикусываю губу. Было бы лучше, если бы этот автомобиль предназначался не мне.
– Мне казалось, ты предпочитаешь прожорливые американские тачки.
Его голубые глаза чарующе блестят на солнце.
– Ты права. Но это один из самых безопасных автомобилей на рынке.
Проклятие, это действительно мне. Очередной совершенно неуместный подарок. Теперь я понимаю, зачем он интересовался в начале недели, есть ли у меня водительские права.
– Спасибо, но не стоит...
– Это не обсуждается.
– Эм, но... Мне сложно объяснить свой обновляющийся гардероб в школе. А тут машина? Нет уж. – Я встаю в позу с руками в боки. – Верни его.
– Нет. – Он бросает ключи в мою сторону.
Я позволяю им упасть на подъездную дорожку под моими ногами и одариваю Эмерика ехидным взглядом.
Его челюсть заметно напрягается.
Дерьмо. Это заставляет меня нервничать.
Сцепив руки за спиной, он медленно движется в мою сторону, размеренными шагами, не сводя с меня взгляда.
Дерьмо дерьмовое. Опускаю руки по швам и осматриваюсь по сторонам. Дом скрывает нас от оживленных улиц. Высокие раскидистые дубы служат живой стеной, ограждающей нас от соседних участков. Не могу сказать, что меня пугает перспектива остаться с ним наедине, когда он на взводе, хотя может так оно и есть. Но любое проявление страха приглушается сводящей с ума политикой «владеть-подчиняться», которая превосходно укоренилась между нами.
Но это вовсе не значит, что я обязана принять его подарок. Я бросаю взгляд на ключи.
– Не отводи глаз!
Мой взгляд фокусируется на идеальных чертах его лица и пульсирующей жилке на лбу. Минуло уже несколько дней с тех пор, как я заставила его закипеть, но я прекрасно помню, как он выглядит в такие моменты. Когда Эмерик кружит вокруг меня, все во мне одновременно трепещет и сжимается, и я замираю в ожидании удушающей хватки на моем горле или смачного шлепка по заднице. Может, он, наконец, трахнет меня? Прямо здесь, при свете дня. Я бы приветствовала, что угодно из этого или даже все вместе. После моего переезда сюда я нахожусь в настолько возбужденном состоянии, что с легкостью могла бы прямо сейчас раздеться и накинуться на него.
Эмерик останавливается позади меня, не касаясь, но достаточно близко для того, чтобы его дыхание скользило по моим волосам.
– Мои пальцы были в твоем влагалище, мой член был у тебя во рту, твой вкус ощущался на моих губах. Я единственный мужчина на свете, который знает, насколько ты прекрасна, когда бьешься в экстазе. Все эти веснушки на твоих бедрах, все эти звуки, которые ты издаешь во сне, страсть, которую ты разжигаешь во мне, когда играешь на фортепиано, – абсолютно все в тебе бесценно и неподражаемо, поэтому я намереваюсь облачить тебя в самые шикарные наряды и усадить за руль самого безопасного автомобиля. И ты отблагодаришь меня за все своими восхитительными губками, которые сомкнуться вокруг моего члена, как только ты вернешься домой.
С каждым его словом мое сердце намеревается вырваться из груди, а дыхание сбивается с ритма.
– В этом весь я, Айвори, и ты важная, самая значимая часть меня. – Он делает паузу. – А сейчас наклонись.
От его тона мои колени дрожат. Я тянусь к черным туфлям на моих ногах, и дизайнерские джинсы врезаются в мои бедра. На мне джинсы с низкой посадкой? Прямо сейчас его взору открылся весьма нечестивый вид на мою задницу.
Его ладонь приземляется на мою задницу с такой силой, что у меня перехватывает дыхание, и я падаю вперед. Но рука Эмерика обхватывает меня за талию, удерживая, а вторая рука ложится на спину, не давая разогнуться. Господи Иисусе, моя задница просто горит. Жар распространяется по телу, пульсируя в моих венах и концентрируясь между ног.
Он гладит место ушиба, которое прикрыто плотной тканью кармана моих джинсов.
– Подними ключи.
Удерживаемая его рукой, я подхватываю брелок с ключами с мощеной мостовой.
Затем Эмерик хватает меня за руку и ведет к машине.
– Я бы разукрасил твою дерзкую задницу, если бы ты не собиралась продемонстрировать ее доктору. – Мы останавливаемся у водительской дверцы. – Руки на крышу.
Черт. Это еще что? Я бросаю ключи на сидение и упираюсь ладонями в блестящую белоснежную поверхность, покрытую нетронутой краской.
Эмерик скользит пальцами по моим бедрам и расстегивает молнию джинсов. Мое сердце бьется в лихорадочном крещендо. Одним резким движением джинсы оказываются собранными у моих лодыжек.
В разгар дня я оказалась стоящей посреди улицы и обнаженной ниже пояса... Такое со мной впервые. Я даже не понимаю, дрожу ли я от страха быть застуканной кем-то, от предвкушения неминуемой боли или от неистовой жажды его прикосновений. Есть вероятность, что от всего перечисленного.
– Нагнись и ухватись за сидение.
Следуя его приказу, я испытываю чувство умиротворения. Что бы Эмерик ни сделал со мной дальше, я стану еще на шаг ближе к гармонии с собой. Каждый раз, ведя меня за собой, он демонстрирует мне новую грань моей природы. Человек, которого он раскрывает, вовсе не слаб и не закрыт от мира. Наконец-то я действительно знаю, куда идти.
Его «Мартинсы» шаркают по брусчатке, когда он опускается на корточки позади меня. Его руки ложатся на мои бедра, и в следующее мгновение он припадает ртом между моих ног.
Волна стыда окрашивает мое лицо багрянцем, но буквально в этот же момент сменяется вожделением, как только его дыхание касается моего лона. Затем следует глубокий вдох, и руки Эмерика крепче сжимают мои бедра.
Он исследует меня. Там внизу. С рвением и ненасытностью. Я даже представить не могла, что это будет так возбуждать меня, но мое тело содрогается от неведомого ранее фантастического ощущения. Он тоже дрожит и... О, боги, он лижет меня, целует меня так же, как целовал мой рот. Снова, черт подери, первым.
Я прикусываю губу, чтобы заглушить крик удовольствия, когда его язык проникает глубже в меня. Он буквально терзает мою плоть, покусывая чувствительную кожу и царапая ее щетиной. Боль, сопряженная с блаженством, бас и сопрано, и каждая чертова октава между ними. Я готова кончить. Ощущаю, как приближаюсь к этому моменту, и не хочу оттягивать этот момент, скользя киской по его языку и впиваясь пальцами в кожаную обивку сидений. Я уже почти достигла желаемого. Вот-вот...
Эмерик отстраняется.
Я выпрямляюсь и поворачиваюсь, чтобы вернуть его на место, но он уже хватает меня за бедра, не давая запутаться в скомканных джинсах, и припадает своим ртом к моему. Его язык скользит по моим губам, распространяя между нами терпкий вкус моего возбуждения.
Эмерик прерывает поцелуй и натягивает трусики по моих дрожащим ногам.
Все внутри меня изнывает от желания довести начатое до конца.
– Я не кончила.
– Я в курсе. – Он подтягивает мои джинсы и застегивает их. Затем Эмерик берет мою руку и кладет на выпирающий бугор внизу своего живота. – Я буду ждать тебя.
– Ты не поедешь со мной?
Тень сожаления проскальзывает по его лицу, и он отпускает мою руку.
Конечно же, Эмерик не может пойти. Нас может кто-нибудь застукать вместе. Я мысленно ругаюсь на себя.
– Поэтому ты приобрел автомобиль для меня.
Он обхватывает мое лицо ладонями и вновь целует меня.
– Прости. – Я виновато опускаю голову и смотрю на него из-под ресниц. – Я вела себя как недоумок.
– Крайне дерзко.
– Почему ты сразу не сказал мне?
На его безупречном лице вырисовывается ухмылка.
– Так было бы неинтересно.
Его заводит, когда я своим поведением напрашиваюсь на наказание? Из сегодняшнего урока я извлекла, что худшее наказание – это отказ в оргазме.
Как только устраиваюсь на водительском сидении, Эмерик наклоняется к открытому окну и одаривает меня весьма строгим взглядом.
– Не спорь с доктором.
– Не буду.
– Сдай анализ крови.
– Обязательно.
– И запиши все противозачаточные, что он порекомендует.
Я начинаю нервничать.
– Все сделаю.
Его суровый взгляд смягчается и становится таким, каким я его никогда не видела.
– Возвращайся ко мне.
Я тянусь к нему и провожу рукой по его щетине.
– Обязательно.
Глава 33
АЙВОРИ
Как только сворачиваю с подъездной дорожки дома Эмерика, на меня накатывает чувство тревоги. Возможно, из-за того, что на мне шмотки дизайнерских брендов, я езжу на дорогущей машине и одержима мужчиной, который не имеет понятия, куда я направляюсь. Речь не о поездке в клинику, а о том, что будет после этого? Допустим, через несколько месяцев? После того, как я закончу обучение? Куда последую и чего достигну?
Я отдаю себе отчет в том, что Эмерик намерен держать меня при себе. Это одновременно причина моей радости и разочарования. Главное, к чему я стремилась, это выбраться из Тримея. И вот, цель взята, сейчас я достигла того, чему позавидовала даже Энн. Но я жажду продолжать совершенствоваться в игре на фортепиано, и под руководством ни кого-нибудь, а самых лучших наставников, которых может предложить Леопольд. Могу ли я отказаться от своей мечты ради мужчины и не корить себя за это? Сможет ли Эмерик принять такое мое решение?
Думаю, нет. Из всех уроков, которые он преподал мне в классе и вне его, самый важный – это слушать свою природу и следовать за своей мечтой.
Среди хаоса в моих мыслях, я вспоминаю о матери и Шейне. Заботит ли их, что со мной сейчас? Эмерик не забывает об их счетах, поэтому, возможно, они не особо тревожатся. И, вполне вероятно, они настолько поглощены своими проблемами, что даже не замечают моего отсутствия. Я стараюсь не зацикливаться на этом. То, чего мне хотелось бы получать от них – внимание и заботу, – канули в небытие вслед за моим отцом. У меня больше нет семьи в полном понимании этого слова, и это горькая истина, с которой я уже давно смирилась.
Через пару минут езды я паркую свой «Порше» возле здания «Southern Family Health». Сунув мобильник в задний карман джинсов, устремляюсь внутрь современного одноэтажного здания.
В приемной уже есть несколько человек, но никто из них даже не отрывает глаз от своих гаджетов, когда я вхожу. Я регистрируюсь, заполняю все необходимые бланки и отдаю их женщине средних лет за стойкой.
– Присаживайтесь. – Женщина заправляет вьющийся каштановый локон за ухо. – Доктор Марсо скоро вас примет.
Я заметно напрягаюсь и судорожно осматриваюсь по сторонам, ища хоть какое-то подтверждение тому, что только что услышала.
– Простите, вы сказали Марсо?
– Что-то не так... – Она смотрит на экран компьютера. – Здесь указано, что вы записаны к доктору Марсо.
Кровь в моих венах леденеет. Эмерик упоминал, что его отец – врач, но я предполагала, что он работает в какой-то элитной клинике или типа того. Черт возьми, почему, по его мнению, мою вагину должен осмотреть именно его отец? Может, все же это какой-то другой Марсо? Это вообще распространенная фамилия?
– Не подскажите... – Не рискованно ли задавать такие вопросы? Плевать. – А у доктора Марсо есть сын? Преподаватель?
– О, да. – Лицо женщины расплывается в улыбке, и она откидывается на спинку стула, не сводя с меня глаз. – Судя по вашей реакции, вы тоже попали под его чары.
– Нет, я не... – Мои щеки горят огнем. – О чем вы вообще?
– Каждый раз, когда этот шикарный мужчина появляется здесь, девушки сходят с ума, – она ухмыляется. – Бери талончик, милочка. К нему длинная очередь из девушек, желающих отхватить лакомый кусочек.
Она сейчас это на полном серьезе? Едва сдерживаясь, я нахожу свободное местечко и достаю свой телефон. В моем списке контактов всего два имени и одно из них Мастер Лорд. Так Эмерик пытался пошутить, когда настраивал мои мобильник. Я так и не решилась переименовать его.
Я открываю окно сообщений.
Я: Ты отправил меня к своему отцу? Чтобы он прописал мне противозачаточные? Чем ты вообще думал?
Входная дверь распахивается, и к стойке спешит девушка на приличном сроке беременности. Живот очень внушительный, но сама она стройная и миниатюрная. Боже, как только ей удается так грациозно передвигаться на таких огромных каблуках?
Сигнал о входящем сообщении заставляет меня вновь вернуться к телефону.
Мастер Лорд: Он все сделает, как надо. Не задавай лишних вопросов.
Но он же увидит меня почти голой, проверяя на венерические болячки. От этой мысли меня тошнит.
Я: Он в курсе о нас?
Мастер Лорд: Да.
Да? И это все, что он может ответить?
Я потираю переносицу, размышляя о том, насколько правильным решением будет сбежать отсюда.
– Я должна увидеть его прямо сейчас.
Повышенный тон беременной девушки заставляет меня посмотреть в ее сторону.
Она поправляет свои длинные светлые волосы, убирая их со своего бледного лица. В том, насколько она напряжена, чувствуется степень ее недовольства.
– Мэм, – строго говорит женщина за стойкой, – если вы мне объясните, в чем дело, я постараюсь...
– Просто иди туда и скажи, что пришла Джоанна.
Все внутри меня сжимается, и все мои мысли вертятся вокруг ее живота. Она не может быть той самой Джоанной. Эта... эта девушка беременна. Серьезно беременна. Наверное, месяцев семь-восемь, не меньше.
Эмерик говорил, что не виделся с ней уже полгода.
Мое сердце обливается кровью... Нет, нет, нет. Эмерик бы не стал скрывать такое.
Женщина за стойкой встает с места.
– Вы записаны на прием к доктору Марсо?
– Я ношу его внука. – Девушка показывает на живот. – Это мой ВИП-пропуск. Мне нужно попасть к нему. Сейчас же.
Нахлынувший приступ тошноты заставляет меня согнуться пополам. Это неправда. Вероятно, я просто ослышалась.
Администратор удивленно хлопает глазами и направляется по коридору к дальней двери.
Вздохнув, Джоанна кладет руку с телефоном на свой живот. Живот с ребенком Эмерика.
Меня буквально выворачивает от желчи. Я осматриваюсь по сторонам в поисках уборной, и мой взгляд встречается со взглядом Джоанны. Она натянуто улыбается и следует по коридору, скользя глазами по посетителям, ожидающим в приемной вместе со мной.
Ее аккуратный нос, мягкие черты лица и близко посаженные глаза делают ее очень миловидной и красят ее. Она очень хороша. До боли красива, словно идеальное сочетание Кристен Белл и Киры Найтли.
Неудивительно, что он полюбил ее.
Мать его ребенка.
Я сжимаю кулаки, чтобы унять дрожь в теле. Почему он ничего не сказал мне? Эмерик пытается уладить все проблемы, связанные с ней? Чтобы они могли стать идеальной семьей?
На мои глаза накатываются слезы, обжигая их, а ужасная боль сдавливает горло. Я вскакиваю с места и, стараясь не выдавать своего состояния, иду в уборную, рассчитанную на одного человека. Как только я оказываюсь внутри, глубоко вдыхаю и нажимаю на кнопку вызова на моем телефоне.
– Айвори? – Хриплый голос Эмерика царапает мой слух.
– Здесь твоя беременная подружка.
Прошу тебя, скажи мне, что здесь какая-то ошибка. От сдавленности в груди мне тяжело дышать.
На мгновение на том конце провода воцаряется тишина, а затем на меня обрушивается шквал звуков. Его тяжелое дыхание, хлопание дверей, рев двигателя.
– Я буду там через три минуты.
Получается, это правда. От свалившегося груза мои ноги отказываются держать меня. Я соскальзываю вниз по двери, обрушиваясь на пол и пытаясь сдерживать слезы, чтобы мой голос не дрожал.
– Ты солгал мне.
– Умолчал...
– Умолчать – то же самое, что солгать. – Я крепче сжимаю телефон. – Ты сам говорил.
Он тяжело вздыхает.
– Скажи мне, что ты не разговаривала с ней.
– А почему бы и нет? – Мой голос срывается. – Потому что я твой грязный секрет. Развлечение на стороне... Пока ты строишь свои отношения...
– Святые угодники... – Его тон настолько холоден, что по моей коже пробегают мурашки. – Я собираюсь стереть свой чертов ремень о твою задницу.
Я опускаю телефон, делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и вновь подношу трубку к уху.
– Ты просто ублюдок.
– Продолжай в том же духе, Айвори, и ты не сможешь ходить целую неделю.
– Почему ты ничего не рассказал мне?
В трубке раздается громкий стук, что идет в разрез с бархатистостью его голоса.
– Это моя проблема, которая вскоре исчезнет.
– О чем ты? – я едва не срываюсь на крик. – Ты не можешь просто так взять и заставить исчезнуть ребенка.
– Не повышай на меня свой чертов голос. Где ты?
– В аду!
– Разыгрывать драму тебе не к лицу.
– Да пошел ты!
Я ударяю кулаком о кафельный пол.
– А не пойти ли тебе за то, что делаешь гребаные выводы, абсолютно не зная сути! – рычит он.
– Ребенок твой?
– Я задал тебе вопрос! – выпаливает он, вновь уходя от темы. – Ты заставляешь меня ждать.
– Вот и отлично. – Сидя на полу уборной и прислонившись к двери, я вытягиваю ноги перед собой. – Пока ждешь, можешь потрахаться с кем-нибудь.
– Я подъехал. – Затем следует лишь его дыхание и звук захлопывающейся дверцы машины. – Послушай меня внимательно. Я понимаю, насколько тебе сейчас больно, и это моя вина. Но, поверь мне, черт возьми, ты справишься с этим.
Я не верю, что он сейчас серьезно. Мне нечего ответить ему.
– Я разберусь с Джоанной, – продолжает он, – а ты пройдешь это гребаное обследование.
Он вешает трубку, и я недоумевающе пялюсь на дисплей, по-прежнему оставаясь на полу и проклиная всех мужчин на свете.
Мужчины, которые осыпают тебя комплиментами и кормят обещаниями, – это те, кто по итогу причиняет больше всего боли. Они подчиняют тебя своей воли, подкупая и мороча тебе голову, а затем просто имеют твое тело, оставляя шрамы, незаметные человеческому глазу.
Я думала, что Эмерик другой. Но теперь в этом не уверена.
Но я уверена в одном, что он не из тех, кто обрюхатит кого-то, а потом просто умоет руки. Он слишком одержим желанием все контролировать, поэтому всецело будет включен в жизнь своего ребенка.
Именно поэтому он пошел на сделку с деканом, а не покинул штат.
Это в нем подкупает. Но в то же время я ненавижу это. Потому что я ревнивая эгоистка. Я снова ощущаю боль, ноющую у меня в груди. Боже, это чертовски больно.
Раздается стук в дверь.
– Айвори Уэстбрук?
Голос мне незнаком, но он очевидно мужской. Вероятно, это медбрат или же отец Эмерика. Что же мне делать? Я страшно боюсь увидеть Эмерика рядом с Джоанной, но и сидеть здесь вечно не получится.
Поднявшись на ноги, вытираю слезы и открываю дверь.
Мужчина по ту сторону сантиметров на тридцать выше меня. Фрэнк Марсо, доктор медицины, вышито на его белом халате, но в его благородных чертах нет ничего знакомого. Совсем немного морщин прослеживаются на его лбу. Должно быть, ему немного за пятьдесят? Его рыжевато-русые волосы аккуратно зачесаны назад от выразительного вдовьего пика. Густые брови венчают его зеленые глаза, а в мочке уха красуется небольшое золотое колечко.
Но энергия, исходящая от него, напоминает, чей он родственник. Руки за спиной, ноги широко расставлены и прожигающий изучающий взгляд. Дрожь пробегает по моей спине.
– Вы готовы? – спрашивает он, поведя рыжеватой бровью.
Нет, безусловно, нет.
– Да, – отвечаю я, убирая телефон в задний карман.
Следуя за доктором по коридору, я бросаю свой взгляд в окно и становлюсь свидетелем сцены, разворачивающейся за ним. Мои ноги буквально врастают в пол и все фибры моей души нацеливаются на Эмерика.
Он наворачивает круги вокруг Джоанны. Его губы в движении, глаза блестят, но в целом все его движения свидетельствуют о том, что он полон уверенности.
Она смотрит на свои руки, гладящие живот, опустив голову и поджав губы. Наверняка, я выгляжу примерно так же, когда Эмерик преподносит мне очередной урок.
Ревность разгорается во мне неистовым огнем.
– Айвори, – обращается ко мне доктор Марсо.
Я трогаюсь с места, чтобы вновь последовать за ним, но тут же останавливаюсь.
Эмерик стоит позади Джоанны, буквально дыша ей в затылок. Его руки упираются в бока, и он не касается ее, но все же они близки. Такая близость возможна только между людьми, которые проводят немало времени вместе. Между которыми установлена связь.
Мое сердце щемит от боли. Она знает его лучше, чем я. Эмерик был внутри нее, зачал с ней ребенка, а со мной... Мне неведомо, кто я для него. У нас даже не было секса.
– Айвори, – доктор Марсо становится передо мной, закрывая обзор, – следуйте за мной.
Мои ноги меня не слушаются, но зато глаза функционируют сверх меры, буквально выжигая образы Эмерика и Джоанны в моем мозгу и заливая чертовыми слезами мое лицо.
Доктор Марсо аккуратно берет меня за локоть и ведет за собой в кабинет для осмотра. Закрыв за нами дверь, он указывает рукой на стул возле стола.
– Сядь.
Его командный тон заставляет меня вздрогнуть, и я, шаркая ногами по полу и дрожа, как осенний лист, спешу к столу.
Он протягивает мне коробку с бумажными салфетками, отчего я чувствую себя глупой, излишне эмоциональной девчонкой. Но, несмотря на это, я все равно хватаю одну и вытираю лицо.
Сев на стул, он придвигается вплотную ко мне.
– Он не рассказывал тебе о ней?
Сжав салфетку в руках, я расправляю плечи.
– О беременности точно нет.
Его челюсть напрягается, а суровые глаза прищуриваются, обнажая морщины возле них.
– Это от него? – интересуюсь я.
– Он не в курсе.
У меня перехватывает дыхание.
– То есть он?.. Она была с кем-то еще? Неужели она изменяла ему?
– Никто не знает наверняка.
– О, – я выдыхаю, – она сказала администратору, что носит в животе вашего внука.
Он поворачивается к ящикам позади себя и извлекает оттуда необходимое оборудование и медикаменты, предоставляя мне немного времени отдохнуть от его приковывающего к месту взгляда.
– Мне известно, что вы живете вместе. – Он вскрывает упаковки с одноразовыми инструментами. – Я не собираюсь читать тебе нотаций и рассказывать о том, как вы рискуете. Свое мнение я озвучил ему вчера во время телефонного разговора. – Он вновь оборачивается ко мне с серьезным выражением лица. – Эмерик упертый и теряет контроль, как только им овладевает страсть.
Я не согласна по части контроля. По крайней мере, что касается его поведения со мной. Что касается страсти, то я уже два месяца поглощена ею. Возможно, поэтому каждый его секрет режет меня больнее ножа.
Доктор Марсо надевает очки и берет в руки тонометр. Он начинает осмотр выше пояса, не настаивая на том, чтобы я раздевалась. В течение следующих минут десяти он снимает измерения и берет кровь на анализ, задавая мне вопросы медицинского характера, в том числе довольно неудобные, касающиеся моей половой жизни и незащищенных сексуальных контактах.
Несмотря на то, что он ведет себя весьма профессионально, меня тревожит вопрос, не считает ли он меня просто шлюхой, жадной до денег.
В то время как он делает какие-то пометки в моей медицинской карте, дверь в кабинет распахивается.
Эмерик проскальзывает внутрь, закрывает за собой дверь, и его холодный взгляд встречается с моим.
Меня пробивает дрожь, и я с трудом отвожу глаза.
– Что ты здесь делаешь? – с недовольством спрашивает доктор Марсо, приподнимаясь с места.
Эмерик же продолжает сверлить меня глазами. От него исходит столько эмоций, что я с трудом могу их прочесть. Он явно злится, судя по его напряженной челюсти и набухших венах в предплечьях. Но есть в нем и что-то менее очевидное. Он нервно перебирает пальцами и судорожно сглатывает. Неужели он испугался? Боится потерять меня? Или я просто выдаю желаемое за действительное?
Доктор Марсо направляется к двери.
– Эмерик, сегодня дежурят пять медсестер, который видят каждый твой шаг. Сложно будет избежать сплетен. – Его тон резок и категоричен.
– После сцены, которую закатила Джоанна, для них будет очевидно, что мне было необходимо пообщаться с тобой, – отвечая своему отцу, Эмерик по-прежнему не сводит с меня глаз.
– Она все еще здесь? – Я стараюсь выглядеть собранной и серьезной. – О чем вы говорили?
– У вас будет возможность обсудить это дома. – Доктор Марсо достает из ящика халат и отдает его мне. – Доктор Хилл будет здесь с минуты на минуту, чтобы провести гинекологический осмотр.
– Я останусь здесь. – Эмерик прислоняется к стене, запустив руки в карманы и устраиваясь поудобнее.
– Нет, этого не будет. – Я хватаю халат, вертя его в руках и пытаясь понять, что к чему. – Во-первых, это будет выглядеть довольно неловко. А во-вторых, я злюсь на тебя.
Он выхватывает халат из моих рук, помогая мне разобраться.
– Ты так и не угомонишься.
– Пойдем, сынок. – Доктор Марсо берется за ручку двери.
Подобно молнии, Эмерик сокращает расстояние между нами, хватает меня за волосы и прижимается своими губами к моему уху.
– Мы еще не закончили.
Затем он следует из кабинета за своим отцом, оставляя меня взбудораженной и в полном смятении.
Дальше все как в тумане. Я мочусь в баночку и переодеваюсь в чудной халат в комнате для осмотра. Появляется пожилой доктор Хилл и сообщает мне, что я не беременна. После чего дает мне упаковку противозачаточных, проводит осмотр моей груди и ряд манипуляций с моим влагалищем.
Когда я, наконец, оказываюсь в своем автомобиле, в моей голове творится полный беспорядок. Куда мне идти? Как поступить дальше?
Вцепившись в руль, судорожно ищу решение. Если поеду к Эмерику, это вовсе не значит, что я делаю это от отчаяния или необходимости. В любой момент могу вернуться домой и начать все сначала.
В конце концов, я никогда не была из тех людей, кто бежит от проблем. Я нуждаюсь в ответах, а получить я их могу лишь в одном месте.
Уже спустя несколько минут набираю код на воротах. Пароль, который Эмерик позволил придумать мне самостоятельно. Затем припарковываюсь возле спортивного автомобиля и вхожу в дом с заднего двора.
Шуберт встречает меня у порога, мурлыча и кружа у моих ног. Я беру его на руки и улавливаю приглушенную мелодию пианино. Он играет?
Я целую кота, опускаю его на землю и следую за звуком по плутающим коридорам.
Несколько раз я заглядывала в его музыкальную обитель, издали восхищалась Фазиоли, но никогда не заходила туда. Я верила, что он сам пригласит меня туда, как только его руки заживут. А потом он садился за клавиши и играл что-то невероятно потрясающее, вроде Равеля и его «Гаспара де ля Нюи».
Подойдя ближе, я не слышу ни Равеля, ни Брэмса, ни Листа. Он играет «Металлику».
Я замираю в дверном проеме, словно завороженная, когда знакомая мелодия «Nothing Else Matters» обволакивает меня. Закрыв глаза, Эмерик с умиротворенным выражением лица раскачивается на скамейке всего в нескольких метрах от меня, пока его руки парят над клавишами.
Он преподает в консерватории, но играет метал на фортепиано? Без нотного листа. Лишь виртуозам дано с такой легкостью воспроизводить услышанные ими произведения. Я всецело потрясена и восхищена таким подходом к делу.
Вспомнив о необходимости дышать, набираю в легкие воздух, наполненный его великолепием, энергией и пронзительной вереницей нот.
Голова Эмерика опущена, черные локоны спадают на лоб, и его подбородок плавно двигается в такт музыке. Мелодия – словно отчаянное стремление, подпитываемое страстным желанием, и он умело управляет им, отстукивая ритм босой ногой. Мощная сила сосредоточена в этих играющих мышцах под белой футболкой.
Циферблат его наручных часов отбрасывает блики, пока руки летают между октавами. С каждым движением его запястья я представляю, как его рука опускается на мою кожу. Его гибкие пальцы порождают во мне желание почувствовать, как они обвиваются вокруг моего горла с такой же неистовой силой и желанием. Его бедра движутся, и я едва сдерживаюсь от жажды запрыгнуть к нему на колени и прокатиться на волнах его тела, когда он играет.
В умелых руках музыкальный инструмент способен стать оружием. Безусловно, руки Эмерика просто созданы для нот, потому что я не просто чувствую, как они западают мне в душу, я ощущаю, как они охватывают меня, словно всепоглощающее, ненасытное пламя.
Эмерик настолько горяч и талантлив, что я не понимаю, как справляться с теми опасными чувствами, которые он пробуждает во мне. Я должна злиться и требовать ответов, будучи ни в чем неуверенной.
Но вместо этого чувствую себя увереннее, чем когда-либо, словно каждую ноту он ласкает с мыслями обо мне. Мы еще не закончили. Эмерик хочет, чтобы я была здесь, хотя и делает вид, что не замечает моего присутствия.
Я не сразу отмечаю тот факт, что крышка Фазиоли закрыта. Неужели он забыл открыть ее? Присмотревшись, я замечаю, что-то не так.
Знакомые черные ремни закреплены под пианино, натянуты поперек черного верха и закреплены на кожаных манжетах возле клавиш.
Мой пульс учащается, и я снова бросаю взгляд на его лицо.
Его глаза по-прежнему закрыты. Я бы могла прошмыгнуть в холл и... какой в этом смысл? Я никуда не уйду, пока не поговорю с ним.
Боюсь ли я того, что он приготовил для меня? Ну, по крайней мере, мои губы онемели, а сердце готово вырваться из груди. Не сомневаюсь, что эти наручники приведут к ответам не только обо мне, но и о Джоанне. Если же правда окажется слишком болезненной, то одно слово станет ключом к моей свободе.
Это придает мне решимости, но недостаточно, чтобы ступить за порог.
Мелодия обрывается, и Эмерик опускает руки на колени.
Подняв голову, он пронзает меня своим холодным взглядом.
– Оставь всю свою одежду у дверей.
Глава 34
ЭМЕРИК
– Металлика, – Айвори робко улыбается мне, спрятав руки в задние карманы джинсов. – Это звучало хорошо.
