Текст книги "Мрачные ноты (ЛП)"
Автор книги: Пэм Годвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
– Вам около... двадцати семи? Двадцати восьми лет? – В звуке его голоса чувствуется вражда. – Как вы получили степень магистра, занимаясь преподавательской деятельностью, стали деканом, и все за такое короткое время? Как вы это объясните, мистер М?
Я работал, надрывая свою задницу, ты, маленький ленивый ублюдок.
И подумать только, благодаря расстегиванию одной молнии я все это потерял, включая то, что никогда не собирался иметь, что в конечном итоге имело самое важное значение.
Мысль о Джоанне, сидящей за моим рабочим столом в Шривпорте, вызывает у меня вибрирующую ярость. Но мысль, что она продолжает жить без меня, вызывает настолько сильный приступ гнева, что я чувствую запах предательства с каждым удушающим вздохом.
Я медленно разминаю шею, очищаю свои мысли, сдерживая себя.
– Я рано закончил последний курс и преподавал в средней школе Манхэттена, пока работал над своей степенью магистра. Еще вопросы?
Айвори поднимает руку.
– Да?
Она остается сидеть, не ерзает, и ее темный взгляд внимательно сосредоточен на мне.
– Вы играете на пианино? Я имею в виду, конечно, да, потому что вы теперь мой наставник. Но вы играете на фортепиано в Симфоническом оркестре?
Господи, ее голос... Не растянутый и пронзительный, как у большинства девушек ее возраста. Он многогранный и чарующий, словно капли дождя в полночь.
– Верно, я играю на фортепиано в Оркестре.
Ее улыбка – медленное создание ноктюрна, спокойно растягивающаяся ото рта к глазам.
– Соло?
– Иногда.
– Вау.
Я не столько шокирован ее вопросом, сколько благоговейным взглядом, который она бросает на меня, заставляя мою чертову кожу покрываться мурашками. Мне совсем это не нравится. Я горжусь своими достижениями, но не тогда, когда это возвышенное чувство отвлекает меня от с трудом заработанной мною строгости.
Я пропускаю мимо все еще поднятые руки и властным тоном заявляю:
– Откройте книги по теории музыки на третьей главе. Прямо сейчас мы с вами займемся... – Мое внимание цепляется за Айвори, поскольку вся аудитория следует моим указаниям, кроме нее. – Неужели вам нужен слуховой аппарат, мисс Вестбрук?
– Нет. – Она опускает руки на колени и встречает мой взгляд с высоко поднятой головой. – Другие мои учителя давали мне неделю на то, чтобы я смогла купить себе учебники.
– Разве я похож на ваших других учителей?
– Нет, мистер Марсо, – напевает высоким голосом. – Определенно не похожи.
Все хором хихикают, и я сжимаю пальцы от раздражения.
Вытаскиваю книгу из своего портфеля и бросаю на ее парту.
– Глава три. – Приближаю свое лицо к ней вплотную. – Не отставайте.
Айвори часто моргает.
– Да, сэр.
Ее ответ шепотом затрагивает во мне дрожащий, разрушительный и такой древний голод. Кожа горит, а ладони становятся скользкими от пота.
Господи, сегодня вечером мне понадобится умопомрачительно-жесткий трах. Кожа, веревка и изнывающие удары. И никакого стоп-слова. Или сюсюканий. Хлоя или Деб помогут мне в этом. Возможно, даже обе сразу.
Сконцентрируйся, Эмерик.
– Достаньте свои планшеты и откройте страницу моего вебсайта. – Повернувшись к классу спиной, продолжаю говорить, записывая URL на доске. – Здесь все мои лекции. Я хочу, чтобы вы изучили их.
Когда я вновь оборачиваюсь лицом к аудитории, Айвори не шелохнулась, чтобы последовать моим указаниям.
Чувствую на своем лбу пульсирующую вену и упираюсь кулаками в бока.
– Дайте угадаю. Нет планшета?
– Она может присесть сюда, – говорит Прескотт, похлопывая по своим коленям, – я поделюсь своим.
Айвори сжимает челюсти и показывает ему средний палец.
Я разрываюсь между тем, чтобы врезать по роже Прескотту и отшлепать идеальную задницу Айвори. Ни один из вариантов не является законным методом воспитания, однако, последнее подогревает мою кровь только лишь от одной этой мысли.
Слишком долго фокусируюсь на ее губах, прежде чем обратиться к классу.
– Прочтите главу и ответьте на вопросы в конце лекции.
– Жду вас в холле. – Я подзываю к себе пальцем Айвори, чтобы она следовала за мной.
Глава 5
АЙВОРИ
Я следую за мистером Марсо из класса; ладони вспотели, во рту пересохло. В то время как позади нас закрывается дверь, мой живот скручивает, словно от сотни ударов кулаками.
Он не такой высокий мужчина, но кажется большим в пустующем коридоре заведения, словно отражение возвышающейся разъяренной горы.
Если мое будущее теперь зависит от первого впечатления, которое я произвела на него, то я испортила свою жизнь.
Мужчина проводит рукой по лицу, задерживаясь возле рта, и смотрит на меня целую вечность.
– Вы пришли ко мне на урок неподготовленной и...
– Я объяснила свою проблему с учебниками в офисе приемной. Они всегда предоставляют мне первую неделю для...
– Не перебивайте меня, – произносит резко и наклоняется, упираясь рукой в стену возле моей головы.
Мои щеки вспыхивают от прилива крови под пугающей синевой его взгляда. Его рот находится так близко к моему лицу, что я чувствую аромат корицы и жвачки в его дыхании, и внутренности скручивает от беспокойства.
– Вы намеренно тратите мое время? – Он стискивает челюсти. – Никаких отговорок и никакой лжи. У вас есть пять слов, чтобы объяснить отсутствие обучающих материалов.
Пять слов? Он что, серьезно? Хрен ему, потому что я предоставлю всего четыре.
– Я живу в Треме.
– Треме, – повторяет он невозмутимо.
Не люблю, как скованно и неудобно чувствую себя из-за его взгляда. Мне хочется, чтобы он отвернулся, потому что я ненавижу его глаза, ненавижу яркие грани сапфира и то, как ледяные зрачки сосредоточены на мне под люминесцентными лампами. Нет ничего нежного и безопасного в этом взгляде.
Его кадык дергается над галстуком.
– Почему?
– Что почему?
– Почему вы живете в Треме?
Он не просто спрашивает, а бьет, словно кнутом. Как наказание, которое я не заслужила.
Я нахожусь всего в нескольких сантиметрах от него, и упираюсь спиной в стену, чувствуя себя в безвыходной ситуации, чувствуя, что должна защищаться. Все мое тело напрягается, желая возмездия.
– Ох, точно. Я забыла, что у вас имеется шикарная степень образования. Что же, мне придется вам разжевывать.
– Следи за своим гребаным тоном.
Он говорит едва слышным шепотом, пойманным и удержанным в маленьком пространстве между нами, но я чувствую его вибрацию по всему своему телу, будто громогласный рев.
Он сказал, никаких отговорок и лжи? Отлично.
Я убираю прочь неподобающие нотки в своем голосе и предоставляю ему грубую, неприкрытую правду.
– Я живу в Треме, потому что моя семья не может себе позволить особняк в районе Гарден, мистер Марсо. Я не могу позволить себе сотовый или любой другой телефон, кроссовки или даже еду для своего кота. И эти... эти электронные браслеты, которые носят мои одноклассники, когда тренируются? Я даже не знаю, для чего они, но их я тоже не могу себе позволить. А сейчас у меня нет денег на школьные принадлежности. Но я достану. К концу недели.
Выпрямившись, он отступает, опуская голову. Неужели он прячет сраную улыбку? Клянусь богом, я увидела ее. Он действительно наслаждается рассказом о моей убогой жизни? Какой ужасный, глупый человек! И это учитель, на которого я должна равняться? Тот, кто возвысит или разрушит меня? Чувствую тупую боль в своих легких.
Когда мужчина поднимает голову без улыбки на лице, холодная глубина его глаз, кажется, манипулирует всем его выражением, превращая его в комбинацию из других лиц, которые преследуют меня во сне.
– Я должен пожалеть тебя?
– Нет, – скриплю зубами. – Я ни за что не позволю.
– Нет? Тогда что? Похоже, ты ожидаешь, что я сделаю для тебя исключение?
– Нет. Просто... – Я еще не встречала более черствого, самодовольного придурка. – Напишите на меня докладную, или что вы там собираетесь сделать.
Я понимаю, что что-то не так, когда он осматривает коридор, чтобы убедиться, что мы одни. Соображаю, что вся эта конфронтация неуместна, когда он наклоняется ко мне и располагает руки на стене, удерживая меня в ловушке. И я знаю, что ничего не могу с этим поделать, когда он шепчет мне на ухо:
– Можешь не беспокоиться насчет своего наказания. – Его внимание сосредоточено на моих губах, затем возвращается к глазам. – Я позабочусь об этом позже.
Вот так, моя сила, храбрость, все, что я хотела бы иметь прямо сейчас, бросает меня в тяжелые объятия страха. Я находилась в таком положении не один раз. Это впервые с учителем, но он ничем не отличается от остальных. Я могу пожаловаться на него, но кому они поверят? Девушке с распутной репутацией или бывшему декану Шривпорта? И хотя я не в состоянии одолеть его, знаю, что смогу выдержать это. Я могла бы даже все это время управлять своими эмоциями, как будто играю Ноктюрн Шопена ре-бимоль мажор.
Я вздрагиваю, когда его рука поднимается, ожидая, что мистер Марсо схватит меня за грудь, но он берет мой подбородок, всматриваясь в мои губы.
– Тебе нужно в медпункт, чтобы оказали помощь с порезом на губе.
Пока он не освобождает меня, опуская руки в карманы, я осознаю, что дрожу. Мужчина делает шаг назад, широко расправив плечи. И сильный холод охватывает мое тело.
Он смотрит на меня арктическими голубыми глазами, и я не уверена, должна ли идти в кабинет медсестры или ждать, когда меня отпустят. Почему-то это важно. Как будто он проверяет меня. Но я жду.
Он взбалмошный, бессердечный мудак, однако удивил меня тем, что не прижался своим ртом к моему, не шарил своими пальцами между моих ног. Он... отступил?
Может быть, у меня все еще есть шанс доказать, что я не просто нищенка, которую можно облапить за пять минут в коридоре учебного заведения.
Повторяющееся отчетливое тиканье наполняет образовавшуюся между нами тишину. Я следую за шумом своим взглядом вдоль его галстука и жилета, визуально прослеживая темные волосы на его обнаженном предплечье, и останавливаюсь на механических часах на запястье.
Движущиеся колесики с зубчатыми наконечниками кружатся внутри огромного циферблата, тикают, измеряя ритм времени, как метроном. Будет ли каждый тикающий момент, который я провожу с ним, необратимой связью в будущем? Или он будет держать меня здесь, теряя время в настоящем?
– Мисс Вестбрук.
Он резко привлекает мое внимание к своему лицу: заостренные линии его челюсти, темные оттенки щек, которые вскоре покроются щетиной, и изгиб губ, которые не были травмированы обстоятельствами. Он кажется неприкасаемым. Возможно, его кулаки такие же жестокие, как и его привлекательность. Просто, глядя на него, складывается ощущение, что я вдыхаю полные легкие огня.
Потому что он опасен, и он, кажется, знает об этом также, поскольку нетерпеливо тычет своим пальцем по направлению кабинета медсестры, и его голос сквозит безотлагательностью.
– Иди.
Я разворачиваюсь и спешу по коридору, ощущая его тяжелый и приклеенный взгляд к моей заднице.
Глава 6
ЭМЕРИК
Айвори не оборачивается, даже не осмеливается посмотреть на меня, когда стремглав мчится по коридору. Но безумный темп ее шагов говорит о многом. Я оказываю эффект на нее. Не своей профессиональной значимостью, а мужским присутствием. И пугаю ее.
На моем лице растягивается широкая улыбка.
Стоя в одиночестве в длинном коридоре, я все еще ощущаю происходящее «что, если» между нами. Догадываюсь, что она представляла нас вместе, когда была прижата мною к стене. Я также уверен, что она чувствовала обмен энергией, возможно, даже ненавидел это, из-за чего задерживалось ее дыхание, и расширялись зрачки. И все же она ждала, когда я разрешу ей уйти.
Зная о том, что я наблюдаю ее бегство, ее фигуристое тела невинно покачивается, будоража хищника внутри меня. Просыпается потребность преследования.
Но я этого не сделаю. Никогда. Делаю вдох и жду, когда мой стояк тоже поймет это.
Когда Айвори исчезает за угол, я прислоняюсь к стене.
Она именно тот тип женщины, который притягивает меня. Женщина, которая убегает во время охоты и оживает, будучи в ловушке. Женщина, которая склоняется перед наказаниями и ищет признания в своем унижении. Женщина, впивающаяся зубами в огромную руку для того, чтобы расплавиться под неумолимой хваткой, перекрывающей ее кислород.
Я требовал от нее честности – никакой лжи и плаксивых оправданий – и предполагал ее отрицательной реакции, неподчинения, или того, что она пошлет меня. Но она этого не сделала, не смогла. Именно в этот момент я осознал, что такова ее природа – давать мне то, чего я хочу. Когда Айвори приоткрыла постыдные детали своей бедности, предлагая мне посмеяться над своей уязвимостью, да помогут мне небеса, это было так прекрасно и трагично, и одновременно соблазнительно – троица искушения.
Жадная пульсация натягивает спереди мои брюки, и к черту все это. Всё просто. Я хочу секса. Грязного, извращенного секса. И больше ничего. Словно неукротимый и разъяренный, будто собираюсь совершить свою последнюю ошибку. Я не желаю двигаться вперед и не в состоянии отпустить Джоан. Но я также жесток в своей ненависти и достаточно мстителен, чтобы с жестким доминированием оттрахать как можно больше женщин, грубо властвую, чего так жаждет Джоанн, но не имеет больше такой возможности. Пожалуй, таким образом она подавится своей же ревностью.
Что делает Айвори соблазнительной приманкой. Я могу дать ей то, в чем она нуждается. Могу тренировать ее, унижать и осквернять, и она позволит мне это. Потому что сдаться – это сама суть ее сексуальности.
Я также могу забыться в ней, потому что она из тех женщин, по причине которых я делаю ошибки.
Только она не женщина.
Она выпускница, ей, по крайней мере, семнадцать лет – возраст для выражения согласия. Но она все еще ребенок, на десять лет младше меня, сексуальное отношения между учителем и ученицей, независимо от возраста, караются тюремным заключением.
Это напоминание отрезвляет меня, и моя эрекция спадает, отчего становится чертовски легче держать себя в руках.
Вернувшись в класс, ученики забрасывают меня вопросами о хроматической гамме и квинтовом круге. Очень медленно моя зацикленность на Айвори начинает забываться.
Пока не открывается дверь, и темные глаза мгновенно обнаруживают мои.
Когда она проскальзывает за парту, я стараюсь продолжать лекцию. Ее нижняя губа поблескивает от слоя мази. Я не задерживаюсь на девушке взглядом. Я здесь самый взрослый, тот, кто контролирует наши взаимодействия. Игнорируя свое увлечение этой девушкой и притворяясь, что не хочу пожирать ее своим взглядом, я устанавливаю соответствующие границы. Я здесь для того, чтобы обучать ее, и как правильно сосать мой член, не входит в мои инструкции.
Если быть честным, то, несмотря на мой позорный провал в качестве главы школы в Шривпорте, я рад, что вернулся к преподаванию. Ничто не наполняет меня чувством значимости, как стоять перед восторженной аудиторией и привлекать внимание звуком своего голоса. Это не просто работа. Это заслуживающее похвалы использование собственной потребности влиять и доминировать в месте, где я могу дисциплинировать бесхребетных, формировать доверчивые умы и вдохновлять учеников своей страстью к музыке.
Энергия наполняет мои вены, когда я слышу, как класс обсуждает применение инвариантной гексахорды. Широко расставив ноги, сижу на стуле в передней части класса, ободряюще кивая и вмешиваясь только тогда, когда ученики отклоняются от темы. Они ожидают от меня знаний, дрожа от моих указаний, и я ловлю от этого кайф.
Вот почему я не боролся за рабочее место в Шривпорте. Мне нужна эта свобода, чтобы оставить в стороне все административное дерьмо и сосредоточиться на собственной любви к преподаванию.
Дискуссия в классе становится громче, голоса спорят, так как возникают дебаты по поводу использовании звукорядов. Я в нескольких секундах от того, чтобы положить этому конец, когда Айвори вскакивает с места.
– У вас, ребята, сложились стереотипные представления в отношении звуков. – Она хмурит лоб. – Но вы все еще можете получить эмоциональный восторг от музыки. – Девушка быстро подтверждает свои точки зрения настоящими примерами из концерта для скрипки Шенберга.
Она ни разу не ссылается на содержание учебника. Даже когда цитирует орнаментальные музыкальные композиции по номеру опуса. Класс слушает тихо, и к тому времени, когда звенит звонок, она блестяще побеждает в дебатах.
Я... впечатлен. Она знает материал практически так же, как и я. Если она играет на пианино с такими же способностями, то я должен буду наказать ее только за то, что она чертовски очаровала меня.
Ее взгляд улавливает, когда аудитория становится полупустой. Остаются пятеро учеников, но я слишком сосредоточен на одной, чтобы замечать остальных. В ее взгляде есть что-то распознаваемое. Недоверие? Обвинение? Надругательство. Чему бы она ни подвергалась, это одновременно мучительно и оскорбительно.
Я ожесточаю взгляд, делая молчаливый выговор. Она смотрит в сторону, потирая вместе намазанные смягчающим средством губы, наблюдая за своими сверстниками.
Трое парней и две девушки представляют ведущих пианистов в Ле Мойн, в том числе и гребаный хипстер Себастьян Рот. Он передвигал стулья, подсаживаясь ближе к Айвори, оставляя ряд между ними. Я не стану обращать на это внимания до его первого долбаного взгляда на девушку.
Так как личные дела учеников не были сданы до обеда, я не смог их прочесть. Но я знал, что заключительные занятия в моем расписании будут проходить в небольшой группе. Большинство привилегированных, готовых раскошелиться за дорогостоящее обучение, проиллюстрированное на глянцевой брошюре Ле Мойна целой страницей, присутствуют здесь в соотношении 1: 5 учитель-ученики.
– Так вот, значит, как выглядят самые лучшие пианисты Ле Мойн? – спрашиваю с сомнением в голосе, намекая на то, что им придется проявить себя. – Вы думаете, что у вас есть то, что необходимо, чтобы стать пианистами-виртуозами, композиторами, профессорами... кем-то еще, нежели быть привилегированными сопливыми отродьями?
Кроме Айвори с ее потрепанной одеждой и обувью, неспособностью оплачивать обучающие материалы. От нее не пахнет этой привилегией. Что девушка из бедного района делает здесь? Это странно и сбивает с толку.
Заставляя себя выкинуть ее из головы, прохожу мимо рядов, сложив руки за спиной, и изучаю каждого из пяти учеников, не обращая внимания на индивидуальные особенности. Мне плевать, как они выглядят. Мне нужны прямые спины, приоткрытые рты и бдительные взгляды.
Пять пар глаз впериваются в меня. Затаив дыхание и наклонившись вперед, они следят за моими движениями, когда я прохожу мимо каждой парты. Их внимание сконцентрировано на мне.
– Мы будем проводить вместе по три часа каждый день до конца обучения. Теория музыки, семинар по фортепиано, мастер-класс по представлению, а также частные уроки для некоторых из вас... За это вложили большие деньги ваши мамочки и папочки. – Я неторопливо дохожу до передней части аудитории и разворачиваюсь к ним лицом. – Не тратьте мое время, и я не буду тратить деньги ваших родителей. Не воспримите меня всерьез, и я на самом деле испорчу ваше будущее. Все ясно?
В тишине чувствуется смесь трепета и охваченного страхом уважения.
– Я не собираюсь сегодня читать вам лекции или присаживать вас за фортепиано. – Бросаю взгляд на документы студентов на моем столе. – В течение следующих нескольких часов я проведу тет-а-тет с каждым из вас. Не думайте, что это будет в форме интервью. Обычная короткая беседа, чтобы ознакомиться с вашим опытом и академическими целями.
Невольно, мои мысли устремляются к Айвори и способам, к которым я не смогу прибегнуть при знакомстве с ней. Я провожу рукой по волосам, избегая ее колкого взгляда. Мне не терпится поговорить с ней снова, узнать, каким образом девушка из Трема позволяет себе самое дорогое обучение в стране.
Возможно, я не хочу знать об этом.
Но я понимаю, что мне нужно время, чтобы собраться с чертовым самообладанием.
– Мистер Рот, я начну с вас.
А искушение оставлю напоследок.
Глава 7
АЙВОРИ
Я кручу между пальцами карандаш и пытаюсь не прикусывать рану на губе. Сидя на полу в заднем углу L-образной аудитории, я наблюдаю за мистером Марсо через лабиринт стульев и ног, пока он проводит личные собеседования за своим столом.
Нас окружает огромное пространство, длиной в две обычные классные комнаты, заполненные партами и инструментами. Но я могу видеть его, когда он поглядывает в мою сторону, что делает очень часто. Я также могу немного наклониться и помешать этому зрительному контакту.
Иногда я не в состоянии сдвинуться из-за его сильного парализующего взгляда. Почему? Самое странное – это заинтересованность, которую я чувствую в нем. Мне хочется узнать о нем больше: предпочтения в еде, музыке, и чем он занимается, когда не здесь. Мне хочется изучать его расчетливые движения, наблюдать за тем, как он проводит пальцами вдоль линии челюсти, смотреть на жесткие черты лица и запомнить, как сидят на нем его брюки, облегая изгибы. Он очаровывает, отвлекает и определенно пугает.
Почему я не могу сосредоточиться на чем-нибудь другом? Это не имеет ничего общего с моими стремлениями в колледже и его ролью в нем. Боже правый, я даже не подумала об этом. Я просто хочу... что? Чтобы он смотрел на меня? Я ненавижу его глаза, но не могу оторваться от них, жду, когда они поймают мой взгляд. Я в полной заднице.
Он сказал, что мы можем использовать свободное время для учебы, но я не могу ни на чем сконцентрироваться, кроме загадочного человека в передней части аудитории.
Двое учеников, Себастьян и Лестер, уехали по окончанию своих собеседований. Сара предпочитает задержаться после своего, пока Крис сидит смирно на краю стула, согласно кивая головой на информацию, которую рассказывает ему мистер Марсо.
Это дает мне время, и ожидание моей очереди выворачивает наизнанку мои внутренности.
– Псс. Айвори.
Я оборачиваюсь к Саре, которая сидит у стены в другом конце комнаты. Ее ноги скрещены в точности, как у меня, а наши свободного покроя юбки натянуты до колен, чтобы прикрыть все нужные части тела.
– Иди сюда, – шепчет она.
Я мотаю головой, не в состоянии оторвать своего взгляда.
Вздохнув, она кладет свою тетрадь на пол и ползет ко мне.
Это становится интересно. Кажется, за последние три года она говорила со мной дважды. Я бросила все надежды подружиться с ней, когда она отозвалась о моем гамбургере, который, по ее словам, был приготовлен из жадности, лжи и убийства. У меня нет такой роскоши, чтобы выбирать еду, которая спасет сельскохозяйственных животных и бойкотирует политические программы.
Ее прямые каштановые волосы настолько длинные, что когда она ползет ко мне на руках и коленях, они тянутся по полу. Сара придерживается стиля хиппи, с веревочками из разноцветных бусин, свисающих с ее шеи, в длинном струящемся платье, которое обтягивает ее бедра, и озорным мерцанием во взгляде. Я почти убеждена, что она не носит бюстгальтер, но у нее довольно изящное строение тела, которое этого не требует.
Она неуклюже вваливается рядом со мной, выпрямляя руки, ноги и при этом улыбается. Что она задумала?
– Что думаешь о нем? – спрашивает слишком тихо, чтобы не быть услышанной.
Убейте меня. Я не собираюсь с ней это обсуждать.
– Он строгий.
Она глядит на мистера Марсо и морщит лоб.
– Не о нем. То есть, да, он строгий и сексуальный... эй! Разве ты не слышала о других его способах использования собственного ремня?
Ремня? Я качаю головой.
– Что ты имеешь в виду?
– Это просто слухи. Сейчас я хочу поговорить о Крисе Стивенсе.
Мне вообще наплевать на Криса, и даже на то, что он пытался переспать со мной в десятом классе, из-за чего я избегаю его с тех пор.
– А что с ним?
– Ты трахнула его?
Мои щеки пылают.
– Что?
Мистер Марсо бросает на меня свой взгляд.
Черт. Я понижаю голос, отчеканивая каждое слово.
– У меня с ним ничего не было.
– Прости, прости. Просто... – Она отделяет прядь волос и начинает заплетать ее в узкую косичку. – Я знаю, что ты была с Прескоттом и Себастьяном, и... другими парнями. Они болтают об этом, и, ну... Не бери в голову. Было невежливо с моей стороны предположить. – Она отпускает косу, сверкая мне ямочками. – Ты не злишься на меня?
– Да, все хорошо. – Я полагаю?
– Клево, потому что мне необходим чей-либо совет. – Она наклоняется и шепчет. – В сексе. И так, как ты... эм...
Шлюха? Падшая? Грязная проститутка? Я стараюсь расслабиться.
– Кто?
– Опытная.
Я сжимаю челюсти.
Кажется, она не заметила.
– Мы с Крисом вроде как встречаемся. Типа, мы целовались и все такое, и я... Я не знаю, сохранять ли свою девственность для кого-то особенного, понимаешь?
Нет, не понимаю. Я не могу представить, чтобы кто-то или что-то было особенным, чтобы пережить это.
Ее лицо настолько близко, что я вижу только веснушки.
– На что это похоже?
Я отклоняюсь назад из-за неловкого вопроса.
– Что? Секс?
– Да. – Облизывает свои губы. – Это.
Только от одной мысли о сексе мои внутренности атакует тысяча пчел. Терпеть его еще хуже, чем облизывать сочащуюся холодную рану, покрытую мертвой кожей и гноем. Но я не знаю, как это для всех – люди ведут себя так, будто девушкам секс должен нравиться, – поэтому пожимаю плечами.
Сара склоняет голову набок.
– Это больно? В первый раз?
– Да. – Мой голос дрожит, и я откашливаюсь. – Это больно. – Никогда не перестает болеть.
– Сколько тебе было лет?
Мне совсем не хочется говорить об этом, но в то же время мою грудь раздирает от огромной необходимости поделиться с кем-то. Никто никогда не спрашивал меня о моем сексуальном опыте. Определенно, не моя мама, и у меня никогда не было близкой подруги. Разве это не то, чего я всегда хотела? Девчачьи разговоры без осуждения?
Я ищу на ее лице признаки бессердечности, а нахожу только яркое любопытство. Оно порождает теплое ощущение внутри меня. Она заинтересована, может, даже завидует. Потому что у меня есть то, чего нет у нее. Опыт.
Вытянув ноги, я наклоняю голову к стене.
– Мне было тринадцать.
– Ничего себе. – Ее лицо сияет в удивлении. – С кем? Как? Расскажи мне обо всем.
Слова приходят легко, льются из памяти, будто вытатуированы на каждой клетке моего тела.
– Мой брат только вернулся домой после службы в морской пехоте, и он привез с собой одного из ребят своего отряда – лучшего друга.
Тогда я была увлечена Лоренцо, его головокружительной привлекательностью, отточенными боями мускулами и суровым очарованием. И он смотрел на меня, как на самую красивую девушку, которую когда-либо видел.
Он все еще смотрит на меня, и я боюсь его до мозга костей.
Сара закрывает рот, скрывая пальцами свою улыбку.
– Ты отдала свою девственность лучшему другу своего брата?
Мурашки бегут по моей спине.
– Он оставался жить у нас, пока не нашел себе квартиру. Однажды ночью я проснулась, не могла заснуть, поэтому вышла на улицу, чтобы посидеть на задней веранде.
Папочка ушел из жизни всего месяц назад, и его потеря все еще ощущалась постоянной сжимающейся болью в груди. Он говорил, что нет ничего невозможного. Доказательство существует в магии музыки. Так что я сидела и напевала его любимую песню Херби Хэнкока, желая невозможного, чтобы он вернулся.
Сара давит на меня, ее выражение излучает гораздо больше восторга, чем того заслуживает реальность той ночи.
– Что случилось?
– Друг моего брата вышел из дома и прижал меня к ступенькам. Он был таким большим. Везде большим. И сильным. Он знал, чего хочет, и я не в силах была остановить его.
Я не могла предпринять какие-либо конкретные меры, чтобы защитить грудь и ноги от царапания о бетон, когда он брал меня сзади. Рука на моем рте заглушала крики. Звук рвущейся ночнушки раздавался в тишине. Запах его гнилостного дыхания заполнял воздух. И боль между моих ног... разрыв, кровь, болезненность в течение нескольких дней после того, как он брал меня снова и снова.
– Боже. – Сара облокачивается на стену. – Звучит горячо.
Разве?
– Ты такая счастливая. – Она играет с кончиками своих волос. – У тебя огромные сиськи и опыт, и парни, которые постоянно крутятся вокруг тебя. Я хочу этого. Полагаю, я была напугана, но определенно готова к... ну, ты понимаешь... с Крисом.
Должно быть, со мной что-то не так, потому что сиськи, секс и все, что она только что сказала, вызывают у меня тошноту.
– Сара, не надо...
– Между нами говоря, девочки здесь грубы с тобой только потому, что ревнуют. Я имею в виду, посмотри на себя. Парни хотят именно этого. – Она машет рукой, указывая на мое тело. – Неудивительно, что ты переспала с половиной школы.
Желчь комом встает в задней части горла, и я сглатываю несколько раз, чтобы удержать ее внутри.
– О, смотри. Он закончил. – Сара вскакивает на ноги, хватает свои книги и мчится по аудитории, прямиком к Крису.
Часть меня хочет затащить ее на пол и умолять держаться от него подальше. Но другая часть, эгоистичная часть, желает ее согласия. Если у нее будет секс с Крисом, она станет такой же, как я. Может быть, она будет больше общаться со мной, доверять мне. Может быть, я смогу поделиться с ней и другим, более страшным, рассказать о мужчинах и их потребностях.
– Мисс Вестбрук. – Мистер Марсо встает со своего стула, упираясь руками в бедра с холодным взглядом. – Не заставляйте меня ждать.
Глава 8
ЭМЕРИК
Я старательно вчитываюсь в ее ученическое досье, но все буквы сливаются в одно. Я слишком увлечен, все мои мысли обращены к девушке, сидящей по другую сторону моего стола. Другие ученики ушли домой, теперь только я и Айвори, и это необъяснимое влечение.
Ее длинные пальцы сцеплены вместе на коленях, когда она сидит, выпрямив спину, а темные волосы спадают по изящной линии шеи. На губах естественная, как ей кажется, улыбка, но не такая широкая, как у ее предшественников. Сомнительная. Такие улыбки маленькие девочки носят, когда им страшно.
Бросив документы на стол, я наклоняюсь вперед, разрывая невидимый пузырь напряжения.
– Чем вы обеспокоены?
Я знаю ответ, но мне хочется услышать его из ее уст.
– Ничем. – Почесывает пальцем свой нос. Маленький подсказывающий жест. Она лжет.
Достаточно громко ударяю кулаком по столу, чтобы она испуганно ахнула.
– Это последний раз, когда вы лжете мне. – Если придется, богом клянусь, выбью из нее правду. – Скажите, что вам ясно.
На ее горле трепещет выступающая венка.
– Да, я поняла.
– Отлично. – Бросаю взгляд на вырез ее рубашки, глубокую линию декольте и булавку, опасно держащую все это вместе. Быстро отвожу взгляд, сосредотачиваясь на ее лице. – Теперь, ответьте на вопрос.
Девушка обтирает ладонями свои бедра и удерживает меня взглядом.
– Вы, мистер Марсо. Вы беспокоите меня.
Уже лучше. Я хочу, чтобы она кормила меня своей честностью, при этом дрожаще дыша.
– Объясните, что вы имеете в виду.
Она кивает, будто призывает себя к мужеству.
