Текст книги "Девочка из страны кошмаров"

Автор книги: Павел Марушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Скоро начнут пальбу, – бросил Драгга, обреченно глядя на приближающийся корвет.

– Пусть еще попадут, при такой-то волне! – отозвался шкипер. Словно в ответ, нос корвета вспух плотным облаком дыма. Через мгновение в уши толкнуло раскатистым громом. «Ну вот, – отрешенно подумал Куяница, – приказ остановиться, следующий залп будет боевым…» Легкий порыв ветра коснулся его лица. Захлопали, расправляясь, паруса.

– Право руля! Курс бакштаг! – рявкнул Драгга.

Море за кормой расцвело фонтанами поднятых брызг.

– У них древние пушки, старина! Бьюсь об заклад, еще фитильные! – нервно расхохотался Куяница и от полноты чувств крепко двинул старпома промеж лопаток. – Будь там хоть одно современное орудие, из тех, что плюются коническими бомбами, – и нам настала бы крышка! Знаешь, единственное, о чем я сейчас жалею, – что такой игрушки нету у нас!

В какой-то момент команде люгера и впрямь казалось, что судьба на их стороне. Идущий наперерез корабль не успевал перехватить их, ядра корвета вздымали столбы пены по обе стороны бортов, однако «Морская лисица» казалась заговоренной, еще немного – и они очутились бы вне досягаемости каперских орудий… Но один-единственный выстрел разом перечеркнул их упования: брызнула во все стороны щепа, и перебитая грот-мачта надломилась, повиснув на такелаже. Куяница разразился проклятиями. Надежда растаяла, словно дым.

– Убрать паруса! – Шкипер покорился неизбежному. – Спустить флаг! Не пытайтесь оказать сопротивление, парни, – иначе они просто разнесут нас в щепки… Бросьте оружие. На этот раз мы проиграли.

Суда сблизились. В открытые орудийные порты выглядывали жерла пушек. С корвета спустили шлюпку; призовая команда, ощетинившись штыками, ступила на борт «Морской лисицы». Шкипер немного удивился – командовала солдатами молодая девушка, почти девочка. Лишь жесткий взгляд ее глаз не соответствовал миловидному юному лицу.

– Осмотреть судно! При малейшем сопротивлении – стреляйте без колебаний! Ион, составьте полную опись груза, я хочу знать все до последней мелочи. Лейтенант, построить пленников в ряд! – Затянутая в черную кожу фигурка хрипловатым голосом отдавала распоряжения. Придерживая висящую у бедра длинную тонкую рапиру, девушка прошлась вдоль строя, безошибочно остановившись перед Куяницей.

– Ты хозяин этого корыта?

– В точности так, несравненная! – Шкипер сорвал шляпу и отвесил изящный поклон. – Алоис Куяница, к вашим услугам.

– Куяница? Звучит по-фортугански…

– Вы совершенно правы; по рождению я фортуганец, хоть и натурализовавшийся в Республике…

– Каков ваш груз?

– Березовый деготь в бочках, патока, листовая медь, свинец… – Шкипер споткнулся. – Э-э… Порох и винтовые ружья системы Дрослицы…

– «Фортуганки»? Удачно… Должно быть, рассчитывали тайком сбыть их повстанцам Лотуса?

– От вас ничего не скроешь… Будет ли позволено узнать, с кем меня свела лукавая планида?

– Герцогиня Квендиго, капитан корвета «Сплендида» и командир морского патруля острова Готика… Впрочем, для вас это не имеет никакого значения.

– Не скажите! Клянусь дьяволом, мне куда приятнее сдаться на милость очаровательной юной дамы, чем исполосованного шрамами и пропахшего насквозь ромом морского волка…

Лукавая улыбка Куяницы медленно таяла под ледяным взглядом светлых глаз.

– Позвольте узнать, какая участь ожидает мой корабль и команду?

– Обычная, – герцогиня пожала плечами. – Судно со всем его грузом поступает в распоряжение Дома Квендиго, а вы, как злостные нарушители Пакта сорок восьмой параллели, отправляетесь на каторгу.

– Могу ли я рассчитывать на иной исход? – Куяница был само обаяние.

– Почему бы нет, – девушка коротко кивнула за борт. – Я даже отдам приказ кому-нибудь из солдат продырявить вам голову, чтобы избавить от страданий. Если каторжные работы слишком тяжелы для вашей тонкой натуры, лучше покончить с этим прямо сейчас.

– Э-э… Вообще-то я имел в виду нечто иное, выкуп, например… – эти слова Куяница договаривал в спину герцогине.

– Да, старина, с этой девочкой у тебя ничего не выгорит. У нее сердечко из каленой стали… – сипло прошептал Драгга.

ГЛАВА 5

– Снежинка, просыпайся! Вставай, Снежинка!

Холод проникал под одежку, и каждое движение отзывалось томительной болью – одеревеневшее тело не слушаться. В груди заворочался колючим ежом подхваченный неделю назад кашель. Больше всего он донимал спросонья – а иногда еще среди ночи.

– Снежинка, проснись!

Кларисса с трудом разлепила веки. Вокруг было непривычно светло. Ночью выпал снег, первый в этом году; а к утру небо расчистилось, и покрывшее улицы беленое полотно засияло первозданной чистотой. Томми Секунда, выбивая зубами мелкую дробь, продолжал ее тормошить. Сквозь оттопыренные уши мальчишки просвечивало яркое утреннее солнце, так что они казались двумя розовыми фонариками, приделанными зачем-то к его голове.

– Вставай скорее! Надо с-с-согреться… В харчевне Поддера сейчас выбрасывают вчерашние объедки; коли поспешим, не придется копаться в мусоре!

Брезгливость уступает свирепому натиску голода на удивление быстро. Уже через несколько дней бродячей жизни Кларисса научилась не проходить мимо съедобного куска, где бы он ни лежал; а ее теперешние друзья и вовсе не видели в этом ничего зазорного…

Новая жизнь принесла с собой множество удивительных маленьких открытий: картофельные очистки, например, оказались невероятно, дьявольски вкусными! Отмытые от грязи и поджаренные на листе ржавого кровельного железа, они распространяли во все стороны изумительные ароматы, наполняя глаза жадным блеском, а рот слюной. Почти такими же вкусными были некоторые вещи, выбрасываемые из харчевен и рестораций, но здесь существовала жестокая конкуренция, и следовало быть очень осторожной. У девочки до сих пор побаливал синяк, оставленный на плече клюкой одной нищей старухи: та посчитала Клариссу угрозой своему завтраку. Опасаться теперь вообще приходилось многого: юных оборванцев из других уличных шаек, взрослых бродяг, извозчиков – последние так и норовили вытянуть кнутом поперек спины; вредного полицейского со странным прозвищем Волосатое Сердце, здоровенных лохматых псов, ошивающихся при конюшне… Но это все были привычные, повседневные опасности. Существовали и другие: то ли реальные, то ли плод воображения. О них приятели Томми рассказывали вечерами у костра, стараясь перещеголять друг друга в живописании леденящих душу подробностей. Кларисса так и не разобралась до конца, что в этих историях правда, а что – нет; но жуть они нагоняли неизменно…

Харчевня Поддера была хорошим местом: здесь почти всегда можно было набрать хлебных корок, а если повезет, то и получить порцию слегка пригорелой каши из рук сердобольной толстой поварихи. «Посуду обязательно верни! – наставлял девочку Томми, дочиста вылизывая помятую оловянную миску. – Иначе никогда больше ничего не получишь. И никому не рассказывай про это место, поняла? Оно только наше с тобой». Маленький оборванец вовсю наслаждался ролью ментора, впрочем, наставником он и впрямь оказался неплохим. Кларисса наткнулась на мальчишку случайно, спустя несколько дней после бегства; тогда же Томми познакомил ее со своей компанией. За светлые волосы и кружевное платье девочку тут же прозвали «Снежинкой». Уличная жизнь, конечно, делала свое дело: с каждым днем одежда Клариссы становилась все больше похожей на лохмотья…

– Сегодня примем тебя в нашу шайку! – важно заявил Томми, когда утренний голод был утолен. – Вообще-то девчонкам у нас не место, но я замолвлю за тебя словечко, так что не бойся – все будет тип-топ.

– А разве я не с вами? – удивилась Кларисса.

– Ну-у, вроде как не совсем… – смущенно протянул мальчишка. – Ты ведь не принесла еще страшной клятвы и вообще не знаешь пока наших тайн… Так что готовься, поняла?

За последние десять дней девочка узнала о городе больше, чем за десять лет своей жизни, причем с сугубо практической точки зрения. Томми Секунду ничуть не интересовали величественные арки Колокольного собора или роскошная лепнина дворцов. «Туда залезть не успеешь, как сцапают легавые», – равнодушно ответил он Клариссе на ее восторги. Зато неказистая башня элеватора вызывала его живейший интерес. «Говорят, внутри полным-полно зерна, до самой крыши! – мечтательно жмурился Томми. – Вот бы забраться туда всей шайкой, и чтоб у каждого – по мешку! Наварим каши и нажремся от пуза, а лишнее можно продать…»

Республиканский (бывший Королевский) мост был самым большим в Уфотаффо. Чугунные львы стерегли его с обеих сторон. Проходя мимо, Томми дружески похлопал зверя по черной оскаленной морде. Под мостом, на галечной отмели, полыхал небольшой костерок. Шайка расположилась вокруг огня: кто-то грел руки возле пламени, кто-то с наслаждением смолил найденный окурок.

– Здорово, орлы! – поприветствовал мальчишек Томми. – Как жизнь?

– А, Секунда, здорово… Че там жизнь… Сидим, воняем… – лениво отвечали ему. Запахи от уличных разбойников и впрямь исходили весьма назойливые; Кларисса в очередной раз подумала, что и от ее лохмотьев скоро будет нести точно так же.

– Слыхали новость? Вчера ограбили банк, прямо посередь бела дня!

– Да ладно!

– Вся полиция на ушах; вот те и ладно…

– Эх, нам бы такую уйму деньжищ! Слышь, Томми, ты что бы себе купил в первую очередь?

– Жратву не называть! – быстро добавил кто-то. – И так брюхо с утра подвело… Только вещи!

Эта тема была неисчерпаемой.

– Смотря сколько денег, – солидно откликнулся Томми. – Но одно я б себе точно купил – складной ножик с десятью лезвиями… Вот это сила!

– Хорош заливать, с десятью! Таких складней не бывает! – недоверчиво протянул Люс, щербатый и очень рассудительный.

– Не знаешь, не тявкай! – отбрил Томми. – Я сам однажды видел: ручка костяная, а внутри там все-все! И шильце, и пилка, и еще ковырялка такая… Им че хошь делать можно!

– Просто так банк не ограбить, надобно петушиные слова знать! – усмехнулся Мослатый, высокий костлявый мальчишка.

– Что еще за слова? Волшебные? – Люс шмыгнул носом.

– Ну, волшебные, не волшебные – а без них дело не выгорит!

– Ты, может, знаешь?

– А то!

– Ну и?

– Так я тебе и сказал!

– Да врешь ты все…

– А я вот знаю! – поднял голову Томми. – Мне Музыкант говорил!

– Ну! – Очевидно, авторитет неведомого Музыканта не подлежал сомнению.

– Главное, сказать это громко; чтобы все-все услышали! – Томми набрал в грудь воздуху и гаркнул: – А ну, быра всем лечь на пол!

–  Быра?

– Ага, так и надо говорить. Быра! И еще добавить: «Не то распрощаетесь с жизнью!» – Томми подумал немного и уточнил: – Но самым первым делом, конечно, надобно выпалить в потолок.

– Из чего выпалить-то?

– Ну, из пистоля, наверное… Или из ружья. А что, ты с голыми руками хотел банк грабить? Фигушки, не получится!

– Ружья дороги-ие! – разочарованно протянул Мослатый. – И пистолеты тоже.

– Я видел в витрине оружейной лавки по семь гю; правда, одноствольные… А коли краденые купить – наверное, еще дешевле выйдет.

– Кто тебе продаст-то?

– Кто-кто… Найду, ежли надо будет!

– Ага, разбежался! Ты сначала денег найди…

Зашуршала галька. Шайка встрепенулась; все готовы были чуть что дать деру – но это оказались свои. Двое мальчишек бодро съехали по косогору и юркнули под мост таща за ручки объемистый дорожный сундук. Остальные тотчас сгрудились вокруг. Кларисса изо всех сил вытягивала шею, стараясь разглядеть хоть что-нибудь.

– Погоня была? – тревожно спросил Мослатый.

– Не… – хрипло дыша, выдавил один из мальчишек. – Он сам… С крыши дилижанса… Мы подхватили – и деру…

Отчаявшись увидеть что-либо из-за лохматых затылков, девочка присела на корточки. Принесенная вещь отчего-то показалась ей знакомой, и спустя несколько томительных мгновений память подсказала ответ.

– Не открывайте его! – выкрикнула Кларисса. – Томми, нет! Там ловушка!

Мальчишки на всякий случай отступили на шаг от добычи.

– Это еще кто? – удивился один из вновь прибывших.

– Новенькая, – пояснили ему. – Подружка Секунды.

– Слышь, новенькая! Ты чего там вякнула? Какая еще ловушка?

– Внутри этой штуки капкан. Он отобьет вам все руки, если полезете туда, так специально придумано…

– Откуда знаешь? – требовательно спросил Томми.

– Потому что этот сундук сделал мой отец. Я узнаю его работу, только он забивает такие гвоздики и соединяет доски на «ласточкин хвост».

– На что соединяет? – непонимающе нахмурился Томми, но Мослатый перебил его:

– А как тогда хозяева внутрь лазят?

Девочка опустилась на колени, внимательно рассматривая сундук. Атаназиус Квантикки мастерил порой весьма мудреные ловушки; но, как правило, секретные кнопки маскировались под гвозди или прятались в углубление ручки. Здесь ручками служили два толстых кожаных ремня по бокам, значит… Пальцы Клариссы пробежали по ряду декоративных бронзовых шляпок. Две соседних чуть заметно пружинили. Она с силой нажала на них. Внутри сундука что-то негромко щелкнуло. Девочка бесстрашно откинула крышку и вытащила первую попавшуюся вещь – ей оказалась аккуратно уложенная мужская сорочка.

– Вот, теперь можно… Мальчишки не заставили себя долго ждать. Спустя мгновение сундук опустел, рядом громоздилась куча тряпья.

– Музыкант даст за эти шмотки хорошую цену, – сказал кто-то.

– А ну, покажи ловушку! – потребовал Мослатый.

– Закрой крышку снова, – объяснила Кларисса. – Чувствуешь, надо немножко надавить? Слышал, как там щелкнуло? Теперь открой и сунь внутрь какую-нибудь палку подлиннее…

Мослатый подобрал заготовленный для костра обломок доски и ткнул в днище. Оглушительно лязгнуло, щепки брызнули во все стороны. Зубастые скобы выскочили из неприметных пазов и впились в гнилую деревяшку с такой силой, что перерубили ее напополам. Все вздрогнули. Мослатый круглыми глазами таращился на оставшийся у него обломок.

– Слышь, Чика, а ведь это ты первый потянулся… Прикинь, чего с рукой стало бы, а?

Чика энергично выругался.

– Отхватило бы напрочь…

– Я даже помню заказчика, это один капеллан… – похвалилась девочка. – Такой противный, весь в черном… Он специально настоял, чтобы отец сделал острые зубья.

– Ну, раз противный – значит, поделом ему! – ухмыльнулся Томми Секунда. – Слышьте, разбойнички! Принимаем Снежинку в нашу шайку?

Несогласных не было.

– Ну вот и славно! Снеж, протяни руку к огню и повторяй за мной…

– Эй! Нечестно! Надобно уколоть палец и капнуть в костер крови, иначе не считается! – вскинулся вдруг Люс.

– Она же девчонка! – укоризненно сказал Томми.

– Тили-тили-тесто, жених и невеста…

– Шнопак расквашу! – насупился мальчик.

Кларисса аккуратно вытянула из воротника булавку, зачем-то подышала на острие и, сморщившись, кольнула себя. Шайка завороженно следила, как на кончике ее пальца набухает вишневый шарик. Когда капля сорвалась и упала в костер, послышался общий вздох.

– А кое-кто забоялся, помнишь, Люс?? – Томми прямо-таки распирало от гордости за свою протеже. – Повторяй вслед за мной: ветром, что веет в небе… Землей, что лежит под ногами… Кровью, что повязала нас всех… Огнем, что согреет в тяжелый час… Клянусь быть верной братству уличных разбойников и выручать попавших в беду, отныне до самой смерти. И пускай дьявол утащит меня в ад живьем, если я предам кого-то из вас!

Девочка послушно вторила Томми; и после каждой произнесенной фразы меж лопаток отчего-то пробегал холодок. Да, это была игра… Но в то же время не совсем. Словно нечто невыразимо древнее проснулось на миг, внимая словам клятвы…

– Красиво загнул! – уважительно присвистнул Мослатый, когда обряд был завершен. – Каждый раз чего-нибудь новое выдумаешь… Артист! Ну а теперь давайте избавимся поскорее от всего этого барахла.

Шайка снялась с места.

– Стало быть, твой отец мастерит эти штуки? – спросил девочку Томми.

– Да, это его талант – делать капканы и ловушки. На зверя, на птицу, н-ну и…

– На людей? Должно быть, дела у него идут не очень. Представляю, каким надо быть чудиком, чтобы купить сундук с ловушкой, – чуть что, и сам останешься без рук!

– У папы почти всегда была работа… В основном заказывали те, кому приходится много путешествовать.

– Понятненько. Знаешь, с таким ремеслом рано или поздно наживешь себе врагов, – тут Томми понизил голос. – Я не удивляюсь, что за ним теперь охотятся убийцы!

Кларисса помрачнела. В одну из ночей, когда было особенно холодно и тоскливо, она рассказала мальчику свою историю; а тот поведал ей свою. Мать Томми умерла родами, отец последние несколько лет беспробудно пьянствовал. «Раньше с моим стариком было неплохо, особенно летом. Мы жили в большущей лодке с парусиновым тентом и целыми днями рыбачили или просто бездельничали на пару. Он, конечно, поколачивал меня иногда, но нечасто. А потом… Знаешь, хуже всего стало, когда ему черти начали мерещиться. Он тогда гонялся за мной с ножом, а однажды сильно полоснул. После этого я и удрал от него: вдруг еще зарежет во сне!» Маленький бродяга помолчал и спросил: «А каково это – когда у тебя есть мать?» – «Не знаю, – ответила Кларисса. – Отец всегда отмалчивался, когда я спрашивала его о маме, а сама я ее не помню… Наверное, она тоже умерла».

В трущобах шла обычная жизнь. То тут, то там из подвальных окошек вырывались клочья пара – этот квартал традиционно был вотчиной прачек. Широкоплечие тетки увлеченно горланили и бранились друг с другом, развешивая на веревках простыни. Мальчишек провожали подозрительными взглядами, на всякий случай придвинув к себе начищенные медные тазы с бельем. Наконец уличные разбойники оказались перед облупленной дверью. Из подъезда так густо несло кошачьими ароматами, что у Клариссы заслезились глаза.

– Всех сразу Музыкант не пустит, – озабоченно почесал затылок Мослатый. – Чика, Секунда, идите вы двое – ну и девчонка тоже.

Скупщик обитал под самой крышей, в мансарде; последний лестничный пролет не имел перил, и Кларисса невольно жалась к стенке.

– Запоминай, – сказал ей Томми и особым образом постучал: три сильных удара, пауза, один послабее, потом еще три. Некоторое время ничего не происходило. Затем дверь, скрипнув, на самую малость приоткрылась – и в щели возник внимательный, блестящий, словно у птицы, глаз.

– Отпирай, купец. Товар подоспел! – буркнул Чика.

– Что-то вас много! – недовольно отвечали из-за двери; там, внутри, что-то скрежетало и позвякивало. – Опять, небось, приволокли никчемное барахло…

– Обижаешь! Вещички – первый класс, лучше не бывает!

– Ладно уж, входите… – Скупщик краденого управился наконец с дверной цепочкой. – Показывайте, чего принесли.

Музыкант оказался моложавым человеком с тонкими усиками и несколько старомодной бородкой клинышком – такие носили во времена Королевства. На плечи его был небрежно наброшен роскошный, хотя и сильно поношенный халат; пояс с кистями и воротник отливали золотым шитьем, но на груди расплывались неопрятные жирные пятна. Из-под багряной ткани выглядывали голые волосатые ноги, обутые в стоптанные туфли. Жилище Музыканта больше всего напоминало лавку старьевщика: повсюду громоздились горы разнообразных вещей – одежда, книги, мебель, посуда и утварь занимали каждый метр свободного пространства. Для прохода оставались лишь узенькие тропинки. В углу пылился большущий черный контрабас, очень похожий на огромную жужелицу без лапок.

– Вот из-за этой штуки его и прозвали Музыкантом, – шепнул Томми. – Когда-то он взял его по дешевке и с тех пор не может никому толкнуть.

Чика между тем предъявил свою добычу.

– А сундучок-то с ловушкой! – похвалился он. – За такой надо бы отвалить по полной! Снежинка, показывай.

– Ну и кому я его сбуду? – фыркнул Музыкант, на которого демонстрация механизма не произвела ровным счетом никакого впечатления. – Раз эту штуку делали на заказ, значит – смогут опознать, ежели что… Нет, такое мне не нужно.

– Что?! – оскорбился Томми. – Никому не нужно?! Да любой торгаш, не моргнув глазом, выложит за него пять-шесть гю!

– Два квадро, босяк, – и то я не знаю, зачем это делаю… Два квадро, и ни полтавро сверху!

Мальчишки спорили до хрипоты, торгуясь из-за каждой мелочи. Наконец стороны пришли к согласию. Скупщик расплатился; дети готовы были уйти, когда Музыкант неожиданно спросил:

– Эй, пигалица! Ты новенькая, что ли? В этой дрянной компании я тебя, по-моему, раньше не встречал…

Слова были обращены к Клариссе. Девочка смущенно кивнула в ответ.

– Между прочим, такие сундуки ейный папашка делает! И если б не она, ходить мне одноруким! – вызывающе бросил Чика.

– Ты скажи, какая была бы потеря! – кисло пошутил Музыкант, ковыряя мизинцем в зубах.

– Продешевили! – недовольно ворчал мальчишка, спускаясь вниз. – Надо было Собачихе нести, она бы, может, больше дала… А этот хапнул, так еще и шпильки подпускает!

– Брось, денег нам хватит на несколько дней! – возразил Томми.

Во дворе состоялся сложный процесс дележки.

– Часть пойдет в разбойничью кассу, – объяснил Клариссе наставник. – А остальное делим промеж всеми, но Чика и Пузырек получают вдвойне – это ведь они принесли сундук. У нас все по-честному, не то что в других шайках! Ну вот, денежки теперь есть, идем их тратить. Снежинка, ты чего такая грустная? Сейчас повеселимся!

Девочка несмело улыбнулась. Томми, шевеля губами, что-то высчитывал на пальцах.

– Сегодня у нас, получается, пятница? Отлично! Значит, сегодня состязания по портовому боксу. Ты бывала когда-нибудь в доках?

– Нет, только на пристани…

– Ну и правильно. Докерские запросто могут обобрать, а то и зарезать, коли придешь один; но только не в пятницу.

– Может, не надо, а? Томми…

– Не боись! – мальчишка подмигнул. – Сегодня вход в доки свободный, нас никто пальцем не тронет. Такая традиция.

Клариссе отнюдь не улыбалось искать на свою голову приключений, но Томми загорелся идеей и слушать ничего не хотел. До порта было далековато: чтобы скрасить дорогу, дети за тавро купили у лоточницы пару жареных пирожков с мясом и луком.

От восхитительного острого запаха у Клариссы закружилась голова; девочка с наслаждением погрузила зубки в горячий маслянистый бок. Уплетая за обе щеки лакомство, они шагали по тротуару.

– Мы что, будем смотреть, как боксируют? – уточнила Кларисса спустя несколько минут. – Я однажды видела… Двое мастеровых дрались во дворе, в таких смешных кожаных рукавицах, толстых-претолстых!

– Так это «господский» бокс! – снисходительно ответил Томми. – Куда ему до портового!

– А чем они отличаются?

– Ну как тебе объяснить… Да всем! – От полноты чувств мальчик взмахнул руками. – Снежинка, ты сама все увидишь, что рассказывать!

Кларисса в очередной раз поразилась тому, насколько хорошо Томми знал город. Сама она в два счета заплутала бы, потеряв дорогу, особенно в районе доков.

Бои проводились в приземистом дощатом бараке. Мальчишка, года на два старше Томми, собирал входную плату.

– А я тебя помню! – присмотрелся Клариссин спутник. – Мы дрались месяц назад, ты еще палкой меня по ребрам вытянул, гад!

– Хочешь это обсудить? – невозмутимо сказал мальчишка.

– В другой раз! – буркнул Томми.

– С вас тавро за двоих.

Внутри толпились люди. Публика здесь собралась самая разная. Среди докеров и моряков то и дело попадались господа в дорогом платье, с нафабренными усами и золотыми печатками на пальцах. Пронырливые маклеры сновали из стороны в сторону, ввинчивались в толпу, принимая ставки. Почти все курили, сизый дым висел в воздухе неподвижными волнами. Рингом служил утоптанный земляной пол; роль ограждения исполняли зрители. «Мы же ничего не увидим» – хотела сказать девочка, но Томми с ловкостью кошки вскарабкался на стропила и протянул ей руку. Кларисса опасливо влезла наверх и устроилась рядом. Томми, оседлав толстую балку, беспечно болтал ногами в полуметре над чьей-то макушкой.

– Самые козырные места! – подмигнул он. – Здесь лучше всего видно.

Шум в бараке постепенно нарастал. Наконец толпу стремительно прошил какой-то малый в шляпе-котелке, матросских парусиновых клешах и кожаной жилетке на голое тело. Выскочив на ринг, он высоко подпрыгнул, вскинув над головой сжатые кулаки. Публика разразилась приветственными возгласами.

– Его зовут Фредди Попрыгунчик, – поделился Томми. – Чертовски быстрый парень, вот что я тебе скажу!

У дверей вновь наметилось движение. Люди раздались в стороны; к рингу важно прошествовал здоровенный мужчина с выбритой до синевы головой. Окладистая борода спускалась ему на грудь.

– Ух ты! Это Барсий-итанец! Подфартило нам, Снежинка; они оба – чемпионы… Драчка будет что надо!

Бритоголовый лениво шевельнул плечами, сбрасывая халат. Он был обнажен по пояс; могучий, но уже слегка ожиревший торс украшали густые заросли черных курчавых волос. Итанец, казалось, в упор не видит соперника. Повернувшись к нему спиной, он требовательно протянул руку. Из толпы передали что-то, как оказалось – маленький пестрый коврик, свернутый в рулон. Раскатав его, бритоголовый встал на колени и принялся отбивать поклоны, во весь голос затянув какую-то унылую песню.

– Что это он? – осведомилась Кларисса, не на шутку заинтригованная действом. Девочка понимала, что ей здесь не место, но ощущение запретности происходящего только подогревало интерес.

– Молится перед боем, – объяснил Томми. – По-своему, на кулгушти; он же итанец.

Фреду, однако, быстро надоело ждать: он сорвал с головы шляпу, не глядя сунул ее в толпу и, с легкостью кузнечика подскочив к бритоголовому, со всей силы хлобыстнул его ногой в лоб.

Кларисса ахнула. Барсий повалился на спину, словно куль муки. Толпа неистовствовала.

Фред исполнил посреди ринга какой-то варварский танец.

– Погоди, это только начало, – хмыкнул Томми. – Видишь, он уже очухался.

Барсий шевельнулся и сел, мотая головой. На лбу его отчетливо пропечатался ярко-алый след. Посидев немного, он вдруг резким рывком вскочил на ноги. Заплывшая жиром грудь колыхнулась. Фред Попрыгунчик был начеку; подлетев к противнику, он обрушил на него град ударов. Кулаки так и мелькали. Звук был, словно отбивают мясо – звонкие, сочные шлепки. Барсий не отвечал, прижимая подбородок к груди и закрываясь руками; но вот нога его хлестнула, описывая полукруг, – и врезалась в бедро Попрыгунчика. Фред рухнул на одно колено, спустя миг кулак бритоголового попал ему в скулу. Попрыгунчик упал на ринг, но тут же встал и в свою очередь лягнул итанца ногой. Барсий даже не пошатнулся. Некоторое время они кружили друг против друга, обмениваясь нечастыми ударами; а потом Фред вдруг подскочил вплотную и, налегая всем весом, вбил в лицо противника локоть. Хлынула кровь. Девочка изо всех сил вцепилась руками в балку и крепко зажмурилась. Томми от возбуждения едва не сверзился вниз, вопя нечто бессвязное.

Спустя некоторое время Кларисса вновь отважилась взглянуть на бой. Нижняя половина лица Барсия превратилась в лаковую темно-красную маску, борода слиплась от крови. Попрыгунчик пританцовывал вокруг, делая вид, что сейчас ударит. Внезапно итанец сорвался с места – настолько быстро, что Фред не успел отскочить. Поймав своего врага одной рукой за волосы, Барсий дважды ударил его локтем в висок. После второго удара Фред расслабился и обвис; тогда итанец отпустил его – и уже у самой земли выбросил ногу, все тем же круговым движением послав в физиономию Попрыгунчика голень. Сила удара была такова, что Фред перекувырнулся через голову – да так и остался лежать. Барсия пошатывало, но он победно вскинул руки, обходя ринг. Из толпы тянулись похлопать чемпиона по плечу или просто коснуться его.

Клариссу замутило. Она чувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Сделалось невыносимо душно; едва сознавая, что делает, девочка судорожно вцепилась в плечо спутника.

– Снежинка, ты что?! – тревожно спросил Томми и принялся тормошить ее. – Приди скорей в себя, не то свалишься!

Кларисса не помнила, как спустилась вниз. Девочка окончательно пришла в себя уже на улице.

– Ну как, тебе лучше?

– Да, спасибо… Только в боку отчего-то болит. Знаешь, пойдем дом… То есть в наш район, – поправилась Кларисса.

– Ну ладно! – пожал плечами мальчишка. – И все-таки здорово было, правда? Такая махаловка!

Девочку передернуло:

– Ужасно! Как ты думаешь, он убил этого Фреда?

– Да нет, не убил; я видел, как его отливали водой. Но вообще здесь по-всякому бывает, – пожал плечами Томми. – Иногда и до смерти бьются. Портовый бокс – штука серьезная!

Обратный путь не был таким веселым. Погода в Уфотаффо переменчива; ясное с утра небо вновь затянули тучи. Порывы ветра несли хлопья мокрого снега, на лету превращающегося в дождь.

– Ты как себя чувствуешь, Снежинка? Тебе что, совсем нехорошо? – внезапно спросил Томми, озабоченно заглядывая ей под капюшон.

Девочка вяло кивнула. Ей действительно было не по себе: во всем теле ощущалась тяжелая истома, голова наливалась тупой болью.

– Не нравится мне это! – закусил губу Томми. – Вот зараза… И наши разбрелись кто куда, раньше ночи не объявятся… Знаешь что – спрячемся пока под мостом, разведем огонь и отогреемся.

«Похоже, я заболеваю», – подумала Кларисса, кутаясь в свой тонкий плащ с пелериной. Ее лихорадило. Дети свернули за угол и вышли к реке. Томми торопился, ему отчего-то казалось, что стоит подружке согреться у костра, и хворь пройдет сама собой.

Улица быстро приучает жить с оглядкой, но вначале он не обратил внимания на трех потасканных личностей, ошивающихся возле чугунного льва, лишь отметил, что это бродяги. Какая-то часть сознания, впрочем, насторожилась, заставив Томми обойти троицу стороной – и когда один из них сделал вдруг резкий выпад, стремясь ухватить корявыми пальцами за плечо, мальчишка сумел вырваться.

– Снежинка, беги!!! – отчаянно крикнул он.

Но Кларисса даже не успела понять, что случилось. Земля вдруг резко ушла из-под ног, тонкую шейку сдавило стальной хваткой. На девочку обрушилась оглушительная волна запахов – вонь немытого тела, отсыревшего сукна и алкогольного перегара, источаемая этими тремя, буквально валила с ног.

– Хе-хе… Попалась, пигалица! – Небритая физиономия ощерила пасть в довольной ухмылке. – Сколь веревочке ни виться…

– Верно она?

– Верно, верно… Земля слухами полнится, – самый высокий из троицы наклонился, с неприятной улыбкой рассматривая девочку. – Так стало быть, это твой папаша мастерит сундуки с сюрпризом?

Кларисса испуганно переводила взгляд с одного лица на другое. Внезапно левую щеку обожгло, словно кипятком; в ушах зазвенело. Кто-то из бродяг, она даже не поняла кто, влепил ей пощечину. Девочка тихонько ахнула. От удара из глаз брызнули слезы, тут же унесенные холодным ветром.

– Тебя спрашивают или нет?! Отвечай, живо!

– Да… – прошептала Кларисса.

Бродяга вдруг схватился за затылок, сыпля проклятиями, – Томми Секунда не терял времени даром: он набрал полные карманы камней и теперь метко обстреливал агрессоров.