Текст книги "Девочка из страны кошмаров"

Автор книги: Павел Марушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

«А как же папа, он ведь отправился куда-то на юг… Только бы с ним ничего не случилось!»

– Знаешь, у тебя удивительно живое лицо! Приятно, что мой рассказ не оставляет тебя равнодушной. Ты хорошая слушательница, куда лучше Юджина! – похвалил девочку Йойо. – Честно говоря, с удовольствием продолжил бы, но время поджимает. Я должен уделить внимание нашим гостям, а тебе рекомендую испросить у госпожи Двестингаусс разрешения пользоваться библиотекой. Э-э… Если ты умеешь читать, конечно…

– Умею, отец меня научил.

– Ну и прекрасно! В книгах ты найдешь массу интересного, в том числе и ответы на многие вопросы. А сейчас, увы; прошу меня извинить…

Все еще находясь под впечатлением от рассказа, Кларисса спустилась на первый этаж. Она и думать забыла об угрозах Юджина, но, подходя к своей комнате, услышала где-то за спиной сдавленное хихиканье. В душе у девочки зашевелились дурные предчувствия. Неужели… Но нет, в каморке все оставалось по-прежнему. Узелок с вещами никто больше не трогал, разложенные на стуле мелочи вроде бы тоже. Для очистки совести Кларисса подняла кружевной платочек – сегодня он служил Цецилии одеялом…

Куклы не было. Вместо нее лежал скомканный, отвратительно грязный носовой платок и записка.

«Тваю куклу пахитили! Если хочиш увидить ие живой и здаровой, принеси выкуп на третей этаж где леснеца на чирдак», – гласил испятнанный кляксами клочок бумаги. Ниже шла приписка: «Если хоть каму-нибуть скажишь, мы ие убьем. Платок вирни. Разбойники».

Девочка беспомощно всхлипнула. Цецилия была для нее не просто игрушкой – почти подругой, маленькой фарфоровой феей, которой можно было доверить все свои печали и радости. Кусая губы, чтоб не расплакаться в голос, Кларисса стала методично перетряхивать немногочисленные одежки, надеясь найти где-нибудь завалившуюся монетку. В их прежнем жилище капканщик держал на столе бронзовую пепельницу с крышкой, куда складывалась вся мелочь. «Горшочек лепрекона, – смеялся отец, – наши с тобой сбережения на черный день». Увы, во время поспешного бегства им обоим было не до того… Находки выглядели неутешительно: весь ее капитал составлял два с половиной тавро. Посидев немного, чтобы успокоиться и не выглядеть зареванной, девочка направилась на встречу с похитителями. Она так и не успела осмотреть дом полностью и не имела представления, где находится лестница на чердак; но была полна решимости выяснить это. Мысль обратиться за помощью Кларисса отвергла. С рыжего кривляки и его дружка, пожалуй, станется разбить маленькую Цецилию! К тому же справедливость мадам Двестингусс в отношении собственного чада вызывала у девочки сильные сомнения.

Малолетних злодеев не пришлось долго искать: Юджин и Волли о чем-то нарочито громко разговаривали, демонстративно не замечая ее.

– Верните мою куклу! – требовательно сказала Кларисса.

Толстый мальчик лениво глянул через плечо:

– Мне показалось, кузен, или здесь был какой-то шум?

– Я ничего не слышал, Волли! – нагло ухмыляясь, заявил Юджин. – Может быть, ветер?

– Перестань, пожалуйста, притворяться и верни мне то, что ты взял… – Кларисса понимала, что ее нарочно пытаются вывести из себя, но ничего не могла поделать: голос предательски дрожал.

– Ну вот, опять… Здесь определенно кто-то есть! – Волли достал из кармана леденец и, сунув его за щеку, стал звучно чавкать, перекатывая во рту. По коридору поплыл густой ментоловый запах. – Ты смотри-ка… Это еще кто?

– Это? – Юджин, словно только сейчас увидев девочку, смерил ее презрительным взглядом. – Так, приживалка одна…

– Я принесла вам ваш платок и выкуп… Вот, держите! – Кларисса с отвращением бросила на пол грязный клочок ткани.

– Это же мой носовой платок! Как он попал к тебе?! – притворно возмутился Волли. – И как ты смеешь им швыряться?! А ну-ка подбери!

– Эй, крыса, ты что, не расслышала?! – Юджин шагнул за спину кузена и поднял руку с зажатой в ней куклой. – Быстро подбери этот платок и проси у нас прощения! Или я ее уроню!

– Я пожалуюсь на вас мадам Двестингаусс! – жалобно пролепетала девочка.

– Что-что, я не понял? – Волли сощурился и приложил к уху ладонь. – Что ты сказала? У нас тут, кажется, ябеда, кузен! А знаешь ли ты, пигалица, как поступают с ябедами в гимназии?

Хозяйский мальчишка принялся жонглировать Цецилией, быстро перекидывая из одной руки в другую. Кларисса ахнула и бросилась к нему, но толстяк заступил ей дорогу.

– Если не хочешь, чтобы твоя драгоценная куколка раскололась, делай, что тебе велят! А не то – кр-р-р-рак! Дзин-н-н-нь!

– Ну хорошо… – прошептала девочка, подбирая с пола отвратительный лоскут, но Волли внезапно покачал головой:

– Нет, не так!

– Ты должна встать на четвереньки и подобрать его зубами! – охотно пояснил Юджин.

Кларисса, не веря собственным ушам, смотрела на мальчиков.

– Ну, чего ты ждешь? – спросил Волли; в его маленьких свинячьих глазках читался неприкрытый интерес.

– Давай!

– Давай! – подхватил Юджин. – Считаю до десяти! Раз… Два… Три…

– Я не буду этого делать! – Девочка никак не могла принять всерьез происходящее.

– Не будешь, так и не надо, – Волли со вздохом обернулся. – Бросай, кузен.

Юджин подкинул куклу к самому потолку – и быстро отступил в сторону, спрятав руки за спину… Осколки брызнули во все стороны. Вскрикнув, девочка упала на колени рядом с любимой игрушкой. Увы! Дубовый паркет оказался слишком твердым для Цецилии; ее фарфоровое тельце разлетелось на тысячу кусочков. Кларисса подняла крохотную белую ладошку – все, что осталось от маленькой подруги.

– Чего ты наделал, дурень! – зашипел Волли и в сердцах одарил Юджина крепкой затрещиной. – Мы же теперь не получим выкупа! Надо было просто напугать ее…

Рыжеволосый ударился в рев, за что тут же получил от кузена пинок – и завопил еще громче. Кларисса больше не обращала на мальчишек внимания. Собрав осколки, она тихо спустилась вниз, завернула их в кружевной платочек и отнесла во двор.

День выдался туманным. Голубоватая стылая дымка неподвижно висела над землей.

Выкопать ямку было нечем, и девочка упрятала свою ношу в прелые листья под яблоней.

– Прощай, Цецилия! – прошептала Кларисса. – Злые разбойники столкнули тебя со скалы… Прости, но я ничего не могла поделать… – Горячий комок подкатил к горлу, и она расплакалась.

Тихонько всхлипывая, девочка вернулась в дом – как раз вовремя: стоило ей закрыть за собой дверь и сделать несколько шагов по коридору, как за углом послышалось знакомое дребезжание.

Виттиго, как всегда чопорно-неприступный, катил коляску со стариком; и Кларисса отступила в сторону, пропуская их. До сих пор ей не приходилось встречаться с Эзрой Двестингауссом глазами. Хотя девочка ежедневно видела его в гостиной, а вчера вечером во время спиритического сеанса они даже сидели бок о бок, старик ни разу не дал понять, что хоть как-то осознает присутствие гостьи.

Вблизи паралитик производил вовсе отталкивающее впечатление: складки нездоровой пятнистой кожи, веревки вен, морщинистый лик древней рептилии… Вот только глаза его не были глазами старика: ярко-голубые, они словно принадлежали другому человеку. Волна тяжелого запаха следовала за коляской, но Кларисса даже не обратила на это внимания. В тот миг, когда взгляды их встретились, бескровные губы Эзры дрогнули, почти беззвучно произнеся одно короткое слово. Девочка была уверена, что дворецкий ничего не заметил; но не почудилось ли ей самой? И если нет, если он действительно сказал это…

Вернувшись в свою каморку, Кларисса присела на краешек кровати и задумалась. Конечно, старик мог просто-напросто выжить из ума… Или он имел в виду нечто совершенно безобидное, а она навыдумывала всякого… Откуда же тогда взялся ледяной комок страха, ощущение близкой беды?

Беги.

Куда она может бежать? И зачем? Двестингауссы, конечно, не самые хорошие люди; иногда просто ужасные… Но не людоеды же они, в самом деле! Дядя Эрл ни за что не оставил бы ее одну, таись тут опасность… Правда, у обитателей этого темного, похожего на склеп дома наверняка хватает собственных мрачных тайн; она чувствует их незримый гнет… Поскорей бы вернулся Птицелов, а еще лучше отец… Когда это случится, будет так здорово!

Чувствуя легкий озноб, девочка сняла с гвоздя плащ и закуталась в него, накинув на голову глубокий капюшон. Стало уютней, но призрачный холодок продолжал сочиться в комнату. Неужели такой сквозняк, удивилась Кларисса, подходя к окну; странно – на улице совершенно нет ветра… Эту мысль, простую и тривиальную, словно бы додумала за нее Цецилия, в то время как сама девочка зажимала ладошкой рот, сдерживая рвущийся наружу крик ужаса.

Напротив дома стояла черная карета – та самая. Длинные решетчатые фонари источали темно-синюю паутину лучей – свет казался совсем слабым, но все предметы в комнате приобрели вдруг неестественный, мертвенный оттенок. Туман сгустился, сквозь него еле просвечивали тени проезжающих экипажей. Дверцы кареты открылись. Кто-то вышел оттуда, неторопливо направляясь к дому. Позднее девочка пыталась вспомнить, как он выглядел и во что был одет, пыталась… И не могла. В ее сознании как будто взорвалась бомба – в памяти полыхнул миг прощания с отцом, его последние слова, эта странная и зловещая фраза.

«Заклинаю – держись подальше от черных карет и людей с глазами как оловянные пуговицы…»

Проверять, на что похожи глаза незнакомца, Кларисса не стала. Она выбежала из своей комнаты и бросилась к черному ходу – так быстро, как только могла.

Ощущение жуткого давления, уже испытанное ею ранее, с каждой секундой нарастало, но за спиной у девочки словно выросли крылья. Глухо хлопнула дверь, мелькнули голые черные ветви яблонь, норовя вцепиться в волосы… Дальше, дальше! Низенький забор не смог остановить Клариссу; лишь одно чувство жило сейчас в ее душе – ужас преследуемого зверька. Она не видела, как стекают ручейками расплавленного металла петли, как рушатся с грохотом створки дверей и синие отблески ложатся на темный орнамент паркета, не слышала невыносимых, бьющих наотмашь слов: «Я пришел взять то, что принадлежит мне!»Она бежала, покуда хватало сил, пока перед глазами не поплыли кровавые круги, а боль в боку не стала совсем нестерпимой. Но останавливаться было нельзя, и девочка продолжала идти, забираясь все глубже и глубже в хитросплетение тесных улочек и проулков. За все это время Кларисса ни разу не обернулась. Она забрела в совершенные трущобы. Мостовой тут не было и в помине, повсюду лежали бурые, пахнущие конским навозом лужи. С одной стороны тянулась кирпичная стена, растрескавшаяся, вся в пятнах мха; с другой – бесконечные дровяные сараи. Царапаясь о торчащие повсюду ржавые гвозди, девочка заползла в темную щель меж двух таких построек, свернулась клубком, словно бездомный котенок, и замерла.

ГЛАВА 4

Море Атлантов наполняло паруса ветром. Люгер «Морская лисица» огибал бесконечный язык Ятаганного полуострова; и с левого борта то приближалась, то удалялась темная полоса береговой линии, отороченная белой тесьмой прибоя. Капканных дел мастер впервые за много дней покинул свою каюту и вышел на палубу. Титания и Лидиана остались за кормой, впереди была неизвестность…

– Любуешься? – Шкипер возник рядом, словно тень, и Атаназиус сдвинул брови: подкрасться так, чтобы он не заметил, редко кому удавалось. С этим малым определенно следовало держать ухо востро.

– Может, и так, – недружелюбно буркнул он и отвернулся. Шкипер, казалось, не заметил нарочитой грубости.

– Да, здешняя волна – совсем не то, что на Сильферре! Тебя часом не укачивает? С новичками такое частенько случается.

– А что, похоже?

– Да нет, вообще-то! – Шкипер белозубо рассмеялся. – Стало быть, тебе уже доводилось путешествовать морем?

– Может, и доводилось.

– Экий ты неразговорчивый! На корабле так не принято, если хочешь знать. Компания здесь небольшая, тесно, деваться особо некуда… Надобно как-то ладить с людьми.

– Мы прекрасно поладим, ежели не будешь лезть ко мне с расспросами! – отрубил капканщик. – Уговор помнишь? Я плачу, вы везете, вот и весь сказ.

– Ну будет, будет! Я всего-то хотел – пригласить тебя вечером на стаканчик красного. Посидим, перекинемся в картишки… Делать все равно нечего!

– Ветер крепчает. К вечеру может разыграться шторм; тебе будет не до карт.

– Здесь всегда штормит в это время года, – отмахнулся Куяница. – Возьмем мористее, чтобы не напороться на рифы, только и всего. Так что подумай, мы тут собираемся метнуть банчишку. Будет желание – присоединяйся.

Старший помощник дожидался в каюте. При виде шкипера он утвердительно кивнул:

– Все в лучшем виде… А у тебя как?

Куяница пожал плечами:

– Его не поймешь. Этакий бирюк! Но не простой ремесленник, это точно; ведет себя совсем по-другому. Я бы сказал, больше смахивает на нашего брата контрабандиста.

– Я знаю всех, кто этим промышляет, – хмыкнул Драгга. – Да и ты тоже.

– В наших краях – да. А на южном побережье, в Заливе Дождей? К тому же не забывай об Итанском Регистрате и Фортугане, там тоже есть рисковые парни…

– Что ты решил?

– Он мне не нравится, Драгга, – задумчиво произнес шкипер. – Так что я пока склоняюсь к твоему варианту.

Великан кровожадно ухмыльнулся.

– Но все еще может перемениться! – предостерег его Куяница. – Подождем до ночи. Кстати, неплохо бы предупредить пару крепких ребят. Намекни, что для них скоро может найтись работенка.

– Сделаем!

Итак, наш путешественник вовсе не тот, за кого себя выдает, продолжал размышлять шкипер, задумчиво тасуя колоду карт. Хорошо бы он соблазнился игрой; можно даже продуть вчистую первые две-три партии, чтобы у парня проснулся интерес. А Драгга меж тем пороется в его каюте: должно же там хоть что-нибудь найтись! Какая-нибудь мелочь, что-то, проливающее свет если не на цель одинокого путешествия к берегам далекой Зюйдландии, то хотя бы на загадочную личность пассажира… Тут мысли Куяницы приняли несколько иной оборот. Поговаривают, пираты Бриллиантиды в последнее время наплевали на всякие там договоренности. Ну, они и раньше не больно строго им следовали… Парням не помешает напомнить, чтоб смотрели в оба; да и вахтенных с завтрашнего дня придется менять чаще. Что же касается нашего странного приятеля…

Одна из переборок в каюте шкипера была двойной: массивная с виду дубовая панель легко отодвигалась в сторону. Открыв тайник, Куяница некоторое время любовался скрывавшимся внутри арсеналом. После непродолжительных колебаний выбор его пал на гранпистоль. Благородная сталь голубовато блеснула в сочащемся из иллюминатора тусклом свете. Варварское оружие, стяжавшее фортуганцам славу лучших в мире наемных солдат, а ныне употребляемое, пожалуй, только разбойниками с большой дороги… Да еще рисковыми ребятами вроде него. Мушкет без приклада, с укороченным стволом – выстрел из такого запросто сносил человеку голову. Куяница ласково погладил ореховое цевье, проверил, легко ли взводится курок. Механизм, переделанный вардевальскими умельцами из кремневого в капсульный, работал как часы. Спуск был на диво легким.

Давненько ему не приходилось пользоваться этим инструментом! А ведь именно гранпистоль положила некогда начало его капиталам… Стало быть, и этому кораблю; а в перспективе, чем черт не шутит – собственной усадьбе и плантации где-нибудь в теплых краях… Шкипер улыбнулся. Пожалуй, не решись он тогда на одно рисковое дельце, так и сидел бы сиднем в глухой фортуганской деревушке, затерянной среди дремучих лесов…

Куяница педантично прочистил ствол, засыпал туда мерку лучшего «голубого» пороху, вбил пыж из промасленной оленьей кожи. Сверху легло несколько кусков мягкого свинца и еще один пыж, на этот раз войлочный. Медный пистон был аккуратно вставлен в отверстие затравки. Некоторое время он раздумывал, куда бы спрятать оружие – так, чтобы оно имелось под рукой; и в конце концов засунул в рулон географических карт.

Понемногу темнело. Заявился Драгга с двумя матросами, Билли и Дрестом. Билли шкипер знал хорошо, а вот Дрест был новичком – его взяли на борт в Санбризанне вместо парня, заболевшего лихорадкой. Куяница чуть заметно шевельнул бровью.

– Давний кореш! – оскалился в щербатой улыбке старпом, поняв безмолвный вопрос. – Я за него ручаюсь, не раз прежде обстряпывали делишки…

– Ну хорошо, коли так, – шкипер сдал карты. – Драгга, нацеди всем по стаканчику; ты знаешь, где у меня выпивка.

– Какие планы, шкип? – поинтересовался Билли.

– Пока что просто сыграем по маленькой. Может подойти наш пассажир. Если явится – Драгга уступит ему свое место.

Сдавали по очереди. Куяница сперва проиграл квадро, потом начал медленно наверстывать упущенное. Матросы осторожничали, ставя за раз не больше пяти тавро, а вот старший помощник раздухарился. К полуночи Драгга стал беднее на три с половиной гю – и страшно переживал из-за этого.

– Что жметесь, каракатицы! – рычал он на матросов. – Или кишка тонка сделать настоящую ставку?

– Это ты мнеговоришь? – усмехнулся вдруг Дрест. – Изволь, сыграем… На нашего отсутствующего друга! Его ведь все равно придется того, верно? Так почему бы не решить все заранее?

– Э-э… С чего ты вдруг взял, будто кого-то надо пришить? – фальшиво удивился старпом.

– Брось, старина, мы друг друга не первый день знаем… Я все просек, еще когда ты предложил нам с Билли непыльную работенку!

– Догадливый, черт! – прищурился Куяница. – А что, и впрямь – почему бы не поставить его на кон? Драгга, сейчас, кажется, твоя очередь сдавать?

Разыграли еще одну партию – на этот раз в полном молчании. Дрест остался в проигрыше.

– Сам предложил, – ухмыльнулся повеселевший старпом. – Ну да тебе не впервой, верно?

– Надо бы посмотреть ветер… – задумчиво сказал шкипер. – Качка усиливается, чувствуете?

– Последний кон, шкип! – умоляюще прохрипел Драгга. – На все!

Он вытащил из кармана потертую серебряную монету и гордо продемонстрировал ее игрокам. – Ставлю против твоего выигрыша!

– Один гю – против трех с половиной? – хмыкнул Билли.

– Это старая чеканка, еще времен Королевства, – присмотрелся более опытный в таких делах Дрест. – Серебра в ней куда как поболе. Хорошая ставка, шкип, принимай!

Куяница сладко улыбнулся:

– Ну ладно, коли вы все этого хотите…

Открыли карты. Драгга разразился проклятиями.

– Повезет в любви, старина! – сочувственно похлопал его по плечу шкипер. – Самая верная примета!

Ночь встретила Куяницу каскадом соленых брызг. Ветер и впрямь посвежел, но не настолько, чтоб убирать паруса.

– А теперь настало время поговорить о делах, – объявил он, вернувшись с палубы. – Известный вам тип пренебрег нашим гостеприимством; придется немного попенять ему за это. Сейчас вы трое отправитесь в его каюту и передадите мое настойчивое приглашение, заодно поможете добраться сюда – вдруг он забыл дорогу… Парень, должно быть, уже лег спать; так что на вашей стороне преимущество внезапности. Да, Дрест, запомни – он мне нужен живым… Пока что; и способным отвечать на мои вопросы.

– Но как мы попадем к нему? – поинтересовался Билли. – Ежели начнем выламывать дверь, он проснется…

– Нынче днем, пока наш нелюбезный пассажир принимал воздушные ванны на палубе, господин старший помощник поработал с защелкой в его каюте… И хотя с виду она целехонька, но вылетит ко всем чертям от легкого толчка.

– С дверью все ясно, шкип! – ухмыльнулся Дрест. – Но ты упустил самое интересное: что мы с этого будем иметь?

Договорились о цене. Матросы в сопровождении старпома вышли из каюты. Куяница налил себе еще вина и откинулся в кресле, держа в одной руке бокал, а другой взявшись за рукоять оружия.

Минут через пять за дверью послышалась возня, сдавленные проклятья – и великан Драгга, пятясь, втащил через порог бесчувственное тело. Следом, пошатываясь, ввалился Дрест, зажимая двумя ладонями робу на груди. Меж пальцев вились струйки крови.

Шкипер поперхнулся:

– А где Билли?!

– Билли мертв, – хрипло откликнулся Драгга. – Получил нож в сердце. Дрест тоже ранен… Сукин сын! – Он пнул лежащего.

– Серьезно задело? – Куяница уже был рядом с матросом.

– Кха… Кх-хажется, да… – Дыхание вырывалось из груди раненого со свистом, в уголке рта показалась кровь.

– А ну быстро снимай робу… Драгга, на всякий случай свяжи этого!

– Уже повязал… Ловок, сволочь, ножом-то махать…

– А ты держись, парень, держись… У нас тут хороший лекарь, сейчас мы его разбудим…

– Как такое случилось?! – резко бросил Куяница, вернувшись. Глаза шкипера метали молнии.

– Он ждал подвоха. Вишь, спал в одежде; бьюсь об заклад, что и нож все время держал под рукой… Там было чертовски тесно, Билли сунулся к нему первый, потом навалился Дрест. Этот гаденыш извивался, словно бешеный; пришлось как следует вмазать ему, чтоб утих.

– А напоследок он еще успел располосовать тебе робу.

– Где?! – Старпом с несказанным удивлением уставился на вспоротый почти до локтя рукав. – Ну дела! Я и не заметил…

– Тебе повезло! – серьезно сказал Куяница. – А вот остальным не очень. Дресту пробило легкое. Костоправ сказал, долго он не протянет…

Старпом угрюмо выругался.

– Усади-ка нашего друга на стул, хочу с ним побеседовать, – шкипер вытянул из бумаг гранпистоль.

Правая половина лица капканщика превратилась в сплошной кровоподтек – кулак Драгги врезался в его голову с силой кузнечного молота.

– Похоже, он еще не очухался.

– Тогда вот что: сходи к нему в каюту и принеси оттуда вещички. Помнится, у него был большущий баул…

– А Билли?

– Мы ему все равно не поможем, верно? Оставь пока там.

– Слушай, шкип, я тут подумал – остальным вроде как необязательно знать, чего на самом деле приключилось, а?

– Что ты предлагаешь? – Куяница с любопытством глянул на старпома.

– Ну это… Я, Билли и Дрест решили перекинуться с нашим другом в картишки. Он начал мухлевать, а когда его уличили в этом, схватился за нож. Ну и…

– Идет. Так и сделаем. Что же ты за птица, парень… – Шкипер приблизил карбидную лампу к самому лицу капканщика, вглядываясь в его черты. – Будь я проклят, если не разузнаю этого!

Драгга, отдуваясь, приволок массивный саквояж, обтянутый грубой кожей.

– Кровищи там натекло – весь пол скоблить придется… Ну и тяжесть! Камни, что ли, он в нем таскает?

– Давай посмотрим…

Драгга сунул пятерню внутрь… А спустя миг стальные челюсти саквояжа-ловушки захлопнулись. Силы их обычно хватало, чтобы раздробить кости взрослому человеку; но шерстяной рукав робы немного смягчил удар. Старпом изо всех сил сжал зубы. Выпученные глаза его налились кровью, в глотке заклокотал яростный рык. Куяница подоспел на помощь. Вдвоем им кое-как удалось высвободить руку Драгги из хитроумного капкана. Чуть выше запястья вспухли здоровенные желваки.

– Кости целы?!

– Вроде да… Знаешь, я прямо-таки мечтаю выпустить этому типу кишки!!!

Всему свое время… – Шкипер осторожно перевернул саквояж, вываливая его содержимое на стол.

– Итак, что у нас тут… Инструменты, причем весьма чудные… Хотя вот этот мне знаком – круговой стеклорез с гуттаперчевой присоской; ай-яй-яй, воровская штучка… Набор отмычек… Некие странные субстанции в мешочках и баночках, футляр, полный аптекарских пузырьков с жидкостями… Гм, уж не яды ли это?

– Влить ему в глотку, тогда узнаем!!!

– Медицинские принадлежности, бинты и ланцет… Кошелек… Ого! Похоже, здесь весьма солидная сумма, но сплошь в мелкой монете… Еще один кошелек? А тут что – серебро?

– Да, верно, серебряные слитки…

– Ты смотри… А вот и самое интересное, бумаги. Обрати внимание, любезный Драгга, – географические карты с указанием глубин; какие-то чертежи… Бумаги государственного казначейства; наверняка ценные, но с ними мы разберемся позднее. И записи, четыре тетради, переплетенные в шагреневую кожу, – дорогое удовольствие, я тебе скажу… Проклятье!

– Цифирь какая-то… – Старпом глянул через плечо шкипера.

– Знаешь, что это такое? Чертов шифр! – Куяница перелистнул несколько страниц. – Все записи шифрованы, я даже не представляю, как читать эту галиматью – сверху вниз, справа налево… Ну что же, зато теперь мы знаем, с кем имеем дело.

– И с кем же? – непонимающе нахмурился Драгга.

– А ты еще не догадался? – Шкипер поднял гранпистоль. Холодный кружок дула ткнулся капканщику в лоб. – Это шпион, любезный мой Драгга, лазутчик, вот кто он таков! И будет уже притворяться, ты! Парень в сознании последние минут пять, если не больше – дрожание век выдает.

Старший помощник здоровой рукой ухватил пленника за волосы и встряхнул – так, что у того зубы лязгнули.

– А ну, быстро пришел в себя!

Капканщик нехотя разлепил веки и безо всякого выражения взглянул на Куяницу.

– Да, любезный, дела твои плохи, – с фальшивым сочувствием молвил шкипер. – Один из моих людей отправился к Создателю, второй, похоже, присоединится к нему еще до рассвета – а виноват в этом ты. Вдобавок твой чертов багаж повредил руку моему помощнику.

Драгга извлек откуда-то кривое парусное шило и выразительно покрутил им перед носом капканщика.

– Знаешь ли, гаденыш, что это такое – когда тебе выкалывают глаза? Сперва ты почуешь боль… О, это особая боль; от нее сердчишко трепыхается, будто птаха! А знаешь почему? Ведь в сердце живет наша душа, слыхал о таком? Бьюсь об заклад, тебе не доводилось еще испытать подобного… А потом придет тьма, и это навсегда! Как оно тебе понравится?

– Мой компаньон иногда может хватить через край, – вздохнул шкипер. – Но в твоем случае я не вижу никаких причин его останавливать. Может, подскажешь мне хоть одну?

Капканщик отвернулся.

Куяница досадливо хмыкнул:

– Похоже, разговаривать с нами ты не собираешься… Очень жаль, парень. Времени у нас навалом, можем попробовать на тебе всевозможные средства убеждения; а не получится, тоже не беда… Нам хорошо заплатили, чтобы ты никогда не доплыл до Зюйдландии – или куда ты там собирался…

Атаназиус разлепил запекшиеся губы.

– Кто заплатил?

– Ага, значит, мы все-таки будем говорить! Только знаешь – мне как-то больше нравится задавать собственные вопросы, а не отвечать на твои. В первую голову скажи – на кого ты работаешь?

Атаназиус лишь усмехнулся. Шкипер понимающе кивнул:

– Да, это одна из тех вещей, которые ты пытаешься сохранить в тайне… Я бы точно пытался, на твоем месте. Хотя, если вдуматься – выбор не так уж велик. Пробрианика? Зюйдландия? Бриллиантида? – Куяница внимательно смотрел на допрашиваемого, однако на лице того не дрогнул ни единый мускул.

– Пойми, мы вполне можем договориться! – вкрадчиво продолжал шкипер. – Более того, я закрою глаза на убийство… Хотя это и непросто: мы с командой – одна семья… Но я прежде всего деловой человек, понимаешь?

В дверь каюты внезапно забарабанили:

– Шкип, огни прямо по курсу!

Куяница выругался.

– Драгга, привяжи его к стулу – только хорошенько! – и дуй на палубу!

В этих широтах огни могли означать многое: и фортуганский корабль, и рыболовов из Лидианы… Даже своего брата контрабандиста, слегка подрастерявшего осторожность в относительно безопасных водах. Но они могли означать также и патрульное судно Королевства Бриллиантида. «Морская лисица» легла на курс бейдевинд. Остаток ночи прошел в тревожном ожидании.

– Я должен вздремнуть хотя бы немного, – зевнул Куяница, когда первые бледные лучи зари окрасили восточный горизонт. – Окажи любезность, спусти нашего молчаливого друга в трюм.

– Не понимаю, чего ты с ним цацкаешься? – Драгга морщился: попавшая в капкан рука распухла до локтя и ныла просто невыносимо. – Я бы давно отправил парня на корм рыбам.

– Вот поэтому ты – мой помощник, а не наоборот, – наставительно пояснил шкипер. – Утопить его можно в любой момент; но это все равно что утопить мешок с деньгами. Прикинь сам – сколько даст правительство любой державы за секретного агента вкупе со всем его хозяйством – чертежами, картами, шифрованными записями… Э?

Драгга в замешательстве почесал перебитый некогда нос.

– Пожалуй, немало…

– Оч-чень мягко сказано, друг мой! Вопрос лишь в том, кому выгоднее предложить наш товар. Думаю, изучив как следует все его бумаги, я смогу решить сей ребус; ну а пока… Пока пусть посидит в трюме.

За день дозорный поднимал тревогу еще дважды. В первый раз это оказалась фортуганская рыболовецкая шхуна; но ближе к вечеру слева по курсу замаячил паровой корвет.

– Пираты! – мрачно обронил Драгга, разглядев в подзорную трубу флаг Бриллиантиды – косой белый крест на черном фоне.

– Это не переоборудованный торговец, – шкипер позаимствовал у старпома оптику и, в свою очередь, внимательно изучал судно. – Похоже, его специально строили для боевых рейдов… Но даже с машиной он нам не соперник. Моя скорлупка куда проворней.

Дым из трубы корвета повалил гуще, судно стало разворачиваться.

– Волк почуял добычу! – усмехнулся Куяница. – Ну-ну, посмотрим…

Стемнело. Непогода усиливалась, мачты стонали и скрипели. Спустя час после заката пришлось сократить паруса. Огни корвета вскоре остались далеко позади: лишенный орудий люгер двигался значительно быстрее.

– В этой свистопляске ни черта не видать! – С плаща Драгги каскадами лилась вода, грубое лицо под капюшоном блестело, будто стеклянная маска.

– Не бери в голову, старина! – прокричал в ответ Куяница. – Я думаю взять немного восточнее; опасно, конечно, но сократит наш путь по крайней мере дня на четыре!

Это было обычной проблемой контрабандистов: либо идти на риск, оказавшись в прибрежных водах пиратского Королевства, либо огибать его по широкой дуге, потеряв при этом значительное время… А шанс наткнуться на сторожевиков Бриллиантиды оставался все равно. Куяница предпочел первый вариант, полагаясь на скорость и маневренность «Морской лисицы». В последний раз он имел нахальство приблизиться к архипелагу на расстояние пяти миль, проскользнув ненастной ночью мимо острова Стратиана, – и рекордно корот кий рейс обернулся недурной прибылью. Но на этот раз фортуна, похоже, отвернулась от мореходов: под утро ветер начал стихать, покуда не улегся совсем. Люгер занесло в «око бури» – участок моря, где царит почти полное безветрие. Скорость упала до семи узлов, потом до жалких пяти. Мертвая зыбь вовсю раскачивала кораблик – и когда он в очередной раз взлетел на гребень волны, шкипер от души выругался: слева по курсу показались мачты.

– Надо поворачивать назад, шкип, к острову Коломбина! – озабоченно прохрипел старпом. – Укроемся в Кроккенберге, под защитой тамошних орудий; и черт бы с ним, с этим призом за скорость!

– Ты забыл про корвет! Думаешь, они отказались от преследования? Стоит нам повернуть – угодим прямиком в зубы дьяволу! Это охота, любезный мой Драгга, загонная охота… Мы должны поймать ветер; во что бы то ни стало!

Куяница был прав. Давешний пират вновь появился на горизонте: здесь, в безветрии, паровая машина давала ему решающее преимущество. Крохотная точка росла на глазах.