Текст книги "Лексикон (СИ)"
Автор книги: Павел Марушкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Юнец облизнул губы.
– Это всё из-за призраков! – выпалил он.
– Каких ещё призраков?!
– А таких… Они появляются по ночам, вместе с туманом! Настоящие призраки, чтоб мне провалиться! И горячие, ровно адский пламень… Старый Эдвард Мозель повстречал как-то одного, возвращаясь из трактира. Хотел схватить его – да как заорёт! Грит, будто за чайник кипящий схватился! У него ладонь потом вся клочьями облезла, сам видел…
– И что, из-за одного пьянчуги все боятся выходить из дому? Что-то не верится…
– Так ведь их не только Эд видел, мистер! И другие тоже встречали, особливо кто по ночам шарится… – юнец неприятно усмехнулся. – Местных-то они никого не трогают, но лучше на всякий случай держаться подальше… Здесь ночью всякое может быть!
– Ну, хорошо… – Джек щелчком переправил юнцу монету; то проворно схватил её на лету.
В голове Мюррея потихоньку складывался план будущей статьи. Добравшись до оживлённой улицы, он взмахом трости остановил кеб, и, назвав вознице адрес, откинулся на жесткую спинку сиденья. К тому моменту, как лошадь остановилась, он уже практически завершил работу. Осталось лишь записать придуманное и отшлифовать некоторые фразы. Джек снимал квартиру в восточной части Гринвича; здесь селились в основном люди среднего достатка. Он распахнул дверь – и едва не столкнулся с девушкой, сбегавшей вниз по ступенькам.
– О! Прошу меня простить… – Мюррей отступил и приподнял шляпу.
Незнакомка состроила нетерпеливую гримаску и проскользнула мимо. Джек заинтересованно смотрел ей вслед. Волосы, чересчур короткие для нынешней моды, выбивались из-под шляпки непослушными вихрами, плащ-пелерина, слишком лёгкий по такой погоде, трепал ветер.
– Кто эта леди? – осведомился Мюррей у консьержа.
– Некая мисс Вайзл; она всего второй день, как поселилась у нас… Вроде бы, имеет какое-то отношение к театру, – консьерж усмехнулся в густые усы. – Прелестная девушка, не правда ли?
– Пожалуй… – задумчиво кивнул Джек.
***
Уроки хороших манер поначалу не вызывали у Ласки ничего, кроме отвращения; но Озорник был неумолим.
– Ты должна продержаться, по крайней мере, час! И всё это время тебя будут окружать люди, до тонкостей знающие здешний этикет, впитавшие его нормы с молоком матери…
– Кошмар! Послушай, но я ведь ничего не знаю об этой Воронцовой…
– Это как раз неважно. Графиня будет такой, как тебе захочется; главное – умение держать себя… И хорошо подвешенный язык. Но с этим у тебя проблем нет, по-моему.
Правилам хорошего тона девушку обучала миссис Сивер – сухощавая желчная особа, придирчивостью своей живо напомнившая Ласке её старого урядника, времён службы в Крепости. По прошествии нескольких уроков девушка начала чувствовать себя скованной невидимыми цепями: все эти понятия о том, что должна и чего не должна «настоящая леди», просто не умещались в голове! Вдобавок, пришлось сменить привычные уже одёжки мальчишки-механика на женский наряд. Все её счета оплачивал Озорник. Откуда он добывал деньги – оставалось загадкой; Ласка всё собиралась расспросить его об этом – но каждый раз забывала. Компаньона своего она теперь видела крайне редко и исключительно на людях: незамужней девушке не полагалось принимать у себя мужчин. По словам миссис Сивер, это окончательно и бесповоротно компрометировало её «в глазах общества»…
Тяготы нового положения были очевидны. Поначалу Ласка успокаивала себя тем, что это ненадолго; но по прошествии нескольких дней, к немалому собственному удивлению обнаружила, что происходящее понемногу начинает ей… Нравиться! Отношение окружающих разительным образом изменилось. На молчаливого подростка с угрюмым характером обращали внимание исключительно в одном смысле: как бы он что-нибудь не стянул. Облачившись в платье и начав пользоваться косметикой, Ласка тут же ощутила интерес противоположного пола. Это оказалось странным, раздражающим… Но и приятным тоже! На удивление приятным. До этой поры большинство мужчин, с которыми ей довелось общаться, были казаками Крепости, а ухаживания товарищей по оружию не шли дальше двусмысленных шуток и шлепков по мягкому месту. На последнее Ласка пару раз отвечала ударом маленького, но крепкого кулачка, что надолго отбивало у шутников охоту. Но теперь… О, теперь это было нечто иное! Заинтересованные, тёплые взгляды, дружелюбие и интерес – иногда тщательно скрываемый, иногда нет, к её скромной персоне… Девушка робко попробовала кокетничать – и поразилась, насколько падки мужчины на столь примитивные штучки… Желания опробовать «женские чары» на своём друге Ласка не испытывала совершенно: казалось, та вспышка страсти меж ними была единственной и случайной… Озорник, конечно, заметил произошедшие в ней перемены – ещё бы, он ведь сам был их творцом!
– Миссис Сивер творит чудеса… Нет-нет, я нисколько не умаляю ваших заслуг, леди: это просто замечательно… Из куколки вылупилась бабочка! – Озорник подмигнул девушке. – Но ты пока что не графиня Воронцова, скорее, хм-м… Начинающая авантюристка, – он усмехнулся. – Теперь следует поработать над стилем; впрочем, уроки хороших манер оставлять нельзя… Нынче вечером я сведу тебя с одним интересным человеком.
Знакомство состоялось в старом, изрядно запущенном особняке. Немногочисленные следы былой роскоши ещё сохранялись: резные дубовые панели, чиппендейловский шкаф в углу комнаты, напольные часы с массивным фарфоровым циферблатом, напоминающие вычурное надгробие…Но рассохшийся, почерневший паркет взывал о циклевочном ноже и лаке; да и полосатые обои давно выцвели и пожелтели от времени.
Хозяин встретил их лично. Богатырского телосложения, хотя и несколько обрюзгший, он был облачен в заметно повытертый бархатный шлафрок и мягкие домашние туфли. Благородный профиль несколько портил красный, в прожилках нос, выдававший пагубное пристрастие хозяина к спиртному.
– Мисс Вайзл, позвольте представить вам моего друга Тома О'Шонесси, замечательного человека и, не побоюсь этих слов, одного из самых выдающихся трагиков современности, – Озорник отвесил церемонный поклон. – Поверьте, вряд ли во всём Альбионе найдётся человек, знающий актёрское ремесло столь досконально… Том, а это – та самая девушка, о которой я говорил…
– Вы преувеличиваете мои скромные заслуги, друг мой! – О'Шонесси улыбнулся и вальяжно указал на продавленный диван. – Прошу вас, присаживайтесь… Итак, мисс Вайзл, вы решили попробовать свои силы на театральных подмостках?
– О, это любительский спектакль… Но я отношусь к своей роли очень серьёзно! – отвечала наученная Озорником девушка. – Знаете, я участвовала в «живых картинах»; но тут совсем другое! Честно говоря, я очень боюсь опозориться…
– Гм… Ну что же, я буду рад, так сказать, поделиться опытом… Хотелось бы, конечно, увидеть текст пьесы… Или это что-то общеизвестное?
– В том и дело, что текста, как такового, нет, – пришел на помощь Ласке Озорник. – Новые веяния, знаете ли: имеется общая постановочная канва, а в её рамках артисты импровизируют в соответствии с выбранным образом…
– Ох, не одобряю я подобные новации! – старый актёр осуждающе покачал головой. – Что толку в них, мой друг? В конце концов всё вернётся на круги своя, к шекспировским традициям, помяните моё слово…
Наука Тома О'Шонесси оказалось непростой, куда тоньше «хороших манер» – но и куда увлекательней. До сих пор Ласка видела театральное представление только единожды – когда Крепость посетила бродячая итальянская труппа, бог весть какими судьбами занесённая на Урал. Обильно жестикулирующие люди в странных нарядах тогда не произвели на неё особого впечатления. Куда больше заинтересовал девочку московитский медведь, сопровождавший артистов в качестве телохранителя и проводника...
– Забудьте о сцене, леди. Забудьте о роли, в конце концов. Вы не должны играть эту вашу графиню; вы должны быть ею! Взять хотя бы последнюю реплику… Не акцентируйте приказание, это совершенно ни к чему!
– Но…
– Вы не сержант, командующий взводом солдат! Голос должен звучать мягко и ровно… И абсолютно уверенно! У этой леди не возникает даже тени сомнения, что её распоряжение поймут неправильно или исполнят неверно… Ну-ка, попробуем ещё раз… Нет-нет, опять не то, с самого начала! Ваш взгляд выдаёт смятение, и этого достаточно, чтобы загубить роль! Поймите: ваше достоинство – это броня, разрушить которую не-воз-мож-но! Ничто не способно смутить вас, кроме ваших собственных чувств и мыслей… Движения души рождаются изнутри, а не вовне – именно это вы должны показать!
Ласка была поражена. Ей открылась вдруг ещё одна грань этого мира; открылась через её собственное, пусть и невеликое пока, умение – позой, осанкой, вскользь брошенной фразой закладывать в головы окружающих нужные ей мысли! Для закрепления навыков они с Озорником совершали долгие прогулки, с заходами в рестораны и театры. Дни улетали прочь, словно ласточки; минула неделя, затем ещё одна – и вот, наконец, Озорник сказал:
– Завтра.
– Ну наконец-то! – вздохнула Ласка, чувствуя, как тревожно забилось сердце. – Значит, коты согласились?
– Я в этом даже не сомневался… Фелис уже в Лондоне, разнюхивают, что и как.
– Ну, и каков твой план?
– Строгого плана нет – но это и к лучшему; опыт подсказывает мне, что в такого рода делах что-нибудь обязательно пойдёт не так. Будем действовать по обстановке. Твоя главная задача – помочь фелис проникнуть в дом; остальное уже их забота.
– Может, ты наконец скажешь мне, как оно выглядит – то, что мы ищем? Вдруг я увижу его?
– А я разве не говорил? – Озорник удивлённо поднял бровь. – Мне казалось… Надо же, старею! Это такая забавная штуковина… Книга, переплёт которой невозможно толком разглядеть.
– То есть? Она что, невидима? Прозрачна?
– Нет, ты определённо увидишь перед собой книгу; но вот сказать, к какому веку она принадлежит, из чего сделана обложка и каков её точный размер, не сможешь… Каждую секунду всё это будет казаться немного другим, хотя момент превращения глаз не замечает… Своего рода воплощённая платоновская абстракция…
– И с её помощью ты надеешься разрушить Империю? – недоверчиво спросила девушка.
– Самое смешное, что это правда.
***
Вынырнувшие из густого, подсвеченного фонарями тумана фигуры двигались с неестественной для человека быстротой и грациозностью. Испуганно заржала схваченная под уздцы лошадь; кэбмен схватился было за кнут, но тут же опустил руку: поверх револьверного ствола на него уставились светящиеся глаза фелис.
– Главное, не дёргайся, мистер! – мяукнул гнусавый голос из-под закрывающего морду платка. – Сиди смирно, и с тобой не случится ничего плохого.
Дверцы кэба распахнули сразу с двух сторон; сверкнули ножи.
– Кто вы такие!? – возмущённо воскликнул женский голос.
– Разбойники, мэм! – фелис издевательски приподнял шляпу. – Соблаговолите отдать драгоценности… И сумочку тоже.
– Да как вы сме… – возмущённый мужской голос смолк на полуслове: горло говорившему кольнуло острие навахи.
– У нас чувствительные уши, мистер. Поэтому, умоляю: не надо шума. Это может очень плохо отразиться на вашем здоровье, хе-хе-хе… Короче, заткнись и делай, что тебе велят!
– Миледи, с этими негодяями шутки плохи! – хрипло прошептал мужчина своей спутнице.
– Вам известно, кто я такая, отребье?! – с ледяным спокойствием процедила женщина. – Спустя полчаса вся полиция Лондона будет идти по вашему следу!
– Мы знаем это, мэм. И если нас поймают, то вздёрнут на виселицу без лишних разговоров… Так что терять нам особо нечего, соображаете? Поэтому не заставляйте моих ребят нервничать!
Один из нападавших спрыгнул с подножки кэба и подошел к закутанной в плащ фигуре, наблюдавшей за происходящим из ближайшей подворотни.
– Ну-ка, глянь…
– То, что надо, – отозвался мужчина, рассматривая содержимое сумочки. – Я забираю приглашение, остальное ваше… Кэб и людей нужно спрятать, как и договаривались; пассажиров связать – да получше!. А тебя с кузенами я жду в условленном месте.
– Никаких проблем… Твоя девчонка готова к светской жизни?
– За неё не беспокойся, Хиггинс.
– Я беспокоюсь только об одном, приятель – о чертовых псах…
– Тогда за дело!
***
Нельзя сказать, что Ласка была так уж спокойна, въезжая во владения полковника Фокса. Нет, присутствовала и слабость, и лёгкая дрожь в коленках – но… Всё это словно происходило не с ней, а с кем-то ещё. Нереальность действа, туман и призрачный свет газовых фонарей – казалось, она и впрямь готовится выйти на подмостки некоего странного, потустороннего театра, чтобы сыграть первую в своей жизни роль... Вилла полковника вовсе не походила на неприступную крепость: просто дом, большой и добротно построенный, с двумя флигелями. Парадный вход стерегли чугунные львы; из их пастей вырывались голубоватые язычки газового пламени, а раскалённые клыки светились тёмно-вишнёвым в наползающих сумерках.
– Ручку пожалте, барышня… – проворчал по-славянски Потап, спрыгнув на землю и проворно обойдя кэб сзади: лошади при виде его мохнатой туши впадали в ужас.
Идея пригласить в качестве лакея московитского медведя принадлежала Озорнику. До сих пор Ласка видела этих созданий лишь мельком: медведи сопровождали торговые караваны, идущие из Московии в Уральское Атаманство, в качестве охранников. «Жители Альбиона падки до чужеземной экзотики ничуть не меньше прочих – решил напарник. – Это сыграет на руку твоему образу». Потапа он нашел в одном из пабов: тот глушил дешевое виски, объясняясь с барменом при помощи языка жестов... Надо сказать, цену за свои услуги медведь заломил немалую – на такие деньги можно было бы нанять трёх лакеев; но Озорник посчитал, что дело того стоит.
– Помимо прочего, он будет исполнять обязанности телохранителя. Я намекнул ему, что среди гостей могут найтись твои недоброжелатели… Если что-то пойдёт не так, Потап даст тебе возможность вырваться оттуда до прихода полиции.
– Он же не будет всё время ходить за мной! Тогда я точно не смогу ничего сделать…
– Просто крикни погромче, и он тут же придет на помощь. Слух у медведей ничуть не хуже, чем у фелис… Но это лишь в самом крайнем случае.
Дворецкий полковника встретил их на крыльце. Ласка, улыбаясь загадочно и слегка надменно, протянула ему приглашение; но тот почти не обратил на него внимания – взгляд его не отрывался от московита.
– Миледи… Ваш, э-э…
– Потап? Отправьте его к слугам, – Ласка добавила чуточку снисходительности в улыбку.
– Но…
– Не бойтесь, он их не съест… Разве что, обыграет в карты. Но подобные вещи неизбежны, когда несколько джентльменов собираются за зелёным сукном, не так ли?
«Ну, мистер О'Шонесси, похоже, первый экзамен я сдала!» – подумала девушка; но уже в следующий миг её невозмутимость была подвергнута серьёзному испытанию. Посреди холла стояла некая конструкция. В первый миг Ласка приняла её за старинный рыцарский доспех – только почему-то сделанный из меди. В следующий момент она поняла, что перед ней машина – наподобие рыцаря Атаманства, только гораздо меньших размеров. «Как же ей управляют?» – изумилась она. На груди у металлического человека была приклёпана табличка с надписью: «Пожалуйста, не дотрагивайтесь до меня. Вы можете обжечься». Внутри механизма что-то щелкнуло, зашуршало, и из корпуса зазвучал на удивление приятный голос:
– Полковник Мэтью Фокс очень рад видеть вас, сэр, мэм. Пожалуйте за мной.
С этими словами медный человек развернулся и покатил в глубину холла: Ласка заметила, что он движется по узким, вмонтированным в пол рельсам. «Интересно, на чём у него работает топка? Что-то бездымное, вроде спирта или сжатого газа – иначе здесь уже нечем было бы дышать!» – подумала Ласка.
Распахнув двери гостиной, медный лакей замер.
– Как прикажете вас представить, сэр, мэм? – осведомился записанный на эбонитовый валик голос.
– Леди Воронцова, – ответила Ласка, с любопытством ожидая, что будет дальше. В утробе механизма что-то щелкнуло, зашипело – а вслед за тем она услышала собственный голос, усиленный жестяным рупором рта. Тут девушка увидела хозяина виллы: статный седовласый мужчина, близоруко щурясь, отвесил её короткий поклон.
– Миледи, рад вас приветствовать в моём скромном жилище…
Ласка сделала шаг за порог – и невольно вздрогнула. Зал был полон чудовищ, и все они смотрели на неё. Пламя газовых рожков отливало тёмным янтарём в глазах монстров, поблёскивали оскаленные клыки, чешуйчатые тела отбрасывали причудливые тени на дубовые панели обшивки. Секундой позже пришло понимание; девушка невольно улыбнулась.
– Какие великолепные трофеи… Моё искреннее восхищение таксидермисту, сэр: они просто как живые! Неужели вы сами убили всех этих тварей?
– О нет, что вы! – рассмеялся полковник. – Чудовища Нового Света – охотничья добыча сэра Дадли, моего отца. Он был великим путешественником и страстным охотником… Э-э… Не сочтите за бестактность, но, признаться, я ожидал, что вы, гм-м... Несколько старше!
Этот вопрос Ласка с Озорником предусмотрели заранее, и у девушки был готов на него ответ.
– Должно быть, вы спутали меня с моей маменькой, полковник… – обворожительно улыбнулась Ласка. – К сожалению, она неважно себя чувствует: климат Альбиона не идёт на пользу её здоровью. Я же просто не могла упустить такой случай. Возможно, я несколько преступила рамки… Но у нас в Московии мы относимся к таким вещам не столь формально.
– О, мы вовсе не такие формалисты, какими нас представляют! – рассмеялся хозяин виллы. – Знали бы вы, что вытворяют некоторые юные леди нашего круга… Гм, не буду называть имён… Я и понятия не имел, что у графини есть столь очаровательная дочь! Где они вас прятали всё это время? А вы, надо сказать, прекрасно говорите на бритиш!
– Как и всё московитское дворянство, полковник. Язык Империи ныне сделался достоянием людей просвещённых…
– И это замечательно, не так ли? Однако же, я слыхал, в Московии сильна партия славянофилов… Стало быть, вы придерживаетесь прогрессивных взглядов, графиня?
– Как истинная патриотка своей страны, я не одобряю политику Империи, – заявила Ласка. – В конце концов, наши и ваши солдаты ещё недавно убивали друг друга на поле брани… Но это не значит, что я отрицаю достижения британской цивилизации. Кстати, ваш медный лакей произвёл на меня впечатление…
– Паровой Том? Забавная игрушка, не правда ли? Я ведь тоже своего рода коллекционер, но, в отличие от своего родителя, увлекаюсь не экзотической фауной, а всевозможными техническими новинками…
– Метью, старый ловелас! Вы, похоже, решили завладеть вниманием юной дамы безраздельно! – раздался весёлый голос из глубины зала. – Идите же к нам, мы тоже хотим получить причитающуюся нам долю!
***
– Холодно, черт! – один из тёмных силуэтов поёжился. – Не хватало ещё подцепить простуду… Ненавижу чихать! Черт, черт, черт!
– Не поминай дьявола всуе, – отозвался другой.
– С чего бы вдруг? – фыркнул первый. – Или ты ударился в религию, Хиггинс? Ты что, не знаешь – эти святоши отрицают, что у нас есть душа! Каково, а?
– Да плевал я на них и на всё поганое англиканство… Меня беспокоит одно: как бы нас кто-нибудь не услышал. Это богатый район, парень, и здесь полно бобби… Стоит кому-то пронюхать, что на чердак забралась пара-тройка фелис, как их здесь соберётся целая толпа; глазом моргнуть не успеешь!
– Сейчас бы глоточек валерьяновой настойки… – мечтательно протянул третий голос.
– Маленько терпения, парни. Если дельце выгорит, мы загуляем так, что чертям тошно станет!
– Хорошо бы… Слышь-ка, ты и впрямь думаешь, будто нас там ждут золотые горы? Что-то я не очень доверяю этому одноглазому! Как-то слабо верится в такое везение…
– Не беспокойся, денежки мы в любом случае получим! – Хиггинс улыбнулся, обнажив на миг влажно блеснувшие клыки. – Если окажется, что кривой играет нечестно, его ждёт маленький сюрприз…
– Ну?! Расскажи-ка!
– Всему своё время, Марвин. Не забывай, нам ещё нужно туда попасть…
На чердаке воцарилось молчание.
– Вот дьявол!
– Что ещё?
– Я только что видел за оградой собаку – здоровущая, ровно телёнок! – говоривший встопорщил шерсть на загривке.
– Вот поэтому мы и не можем туда сунуться, покуда девчонка не перебросит нам верёвку!
– Интересно, долго ещё ждать?
– Смотри, смотри – окно открылось!
– Так, всем отойти! – распорядился Хиггинс. – Не то ещё словите штырь в брюхо…
В тишине прозвучал негромкий шлепок – и спустя пару мгновений что-то тёмное мелькнуло в проёме чердачного окошка, едва не зацепив раму. Хиггинс проворно подхватил упавшую стрелу, нащупал бечевку и привязал к ней тонкий, но прочный канат.
– Готово…
Другой фелис извлёк потайной фонарь и приоткрыл заслонку. Луч света, отфильтрованный кобальтовым стеклом, был почти невидим, но адресат, тем не менее, заметил синий огонёк в темноте чердачного окошка. Бечевка дрогнула и поползла обратно, таща за собой канат. Хиггинс аккуратно стравливал его, не давая образоваться узлам и петлям.
– Интересно, как она протащила арбалет? – поинтересовался один из подельников.
– Хе! Бедовые дамочки под юбками ещё и не такое прячут! – ухмыльнулся Хиггинс. – Видел я эту штуковину! В разобранном виде можно запросто распихать по карманам…
– Нам бы тоже нелишне обзавестись такой вещицей, как считаешь? Может, потолкуешь с одноглазым, и он продаст нам арбалетик?
– Зачем, кузен?! Если всё выгорит, нам больше не придётся лазать по чужим окнам! – напомнил Хиггинс. – Станем этими… Ре-спек-табельными членами общества, во!
– Точно! Заведу себе дилижанс… Не, лучше этот, как его – стимкеб, на паровом ходу! И буду себе разъезжать с важным видом…
– Ага… Только где подальше отсюда, – Хиггинс подёргал канат, проверяя прочность узлов. – Ну, вроде готово… Я первый, вы за мной следом – и чтобы по одному, ясно?
Тёмный силуэт беззвучно скользнул над залитой туманом мостовой, над острыми пиками ограды – и исчез в отворённом окне.
***
Общение с гостями полковника довольно быстро утомило Ласку. Ещё несколько часов назад, собираясь приступить к выполнению их с Озорником плана, девушка гадала: какие они, аристократы Империи? Действительность оказалась прямо противоположной ожиданиям: более скучную и неинтересную компанию трудно было представить. Образ графини Воронцовой, созданный Лаской под руководством старого актёра, оказался гораздо более ярким, глубоким… Более живым – словно написанный маслом портрет в окружении дагерротипов.
Эти мужчины и женщины, прекрасно и со вкусом одетые, с важным видом рассуждали о дерби, о новом фасоне платьев, о поварском искусстве Индии и Китая… Но стоило московитской аристократке заговорить о вещах действительно важных: о политике, войнах, имперской экспансии – как между ней и собеседниками словно вставала незримая стена. Девушке сделалось тошно от этих улыбок, таких вежливых – и однозначных, словно захлопнувшаяся перед носом дверь... Воздуха не хватало; к тому же, от чучел едва уловимо несло какой-то химией. «Пора» – подумала где-то в глубине графини Воронцовой Ласка. Девушку уже некоторое время не оставляло странное чувство – она словно была маленьким, очень внимательным и абсолютно спокойным наблюдателем, существующим где-то в глубинах её собственного тела – а оно, подобно рыцарской машине, послушно исполняло приказы…
«Не спеши. Дай им время привыкнуть к тебе, – говорил Озорник. – Фелис будут ждать столько, сколько нужно; хоть всю ночь». Однако осуществить задуманное оказалось не так-то просто. У дверей во внутренние покои, как раз там, куда ей необходимо было попасть, постоянно дежурил лакей. Можно было, конечно, сделать попытку пройти мимо, словно тот был мебелью – но подумав немного, Ласка отклонила такой вариант. К счастью, ситуация разрешилась сама собой: страж всё-таки покинул свой пост, и девушка не преминула воспользоваться этим.
Светильников здесь не было, но слабые отблески уличных фонарей позволяли ориентироваться в пространстве. Дав глазам привыкнуть к полумраку, графиня Воронцова двинулась вперёд по анфиладе комнат, стараясь не шуметь. Вскоре она достигла нужной точки дома: окно смотрело как раз в правильном направлении. Девушка повернула бронзовую рукоять запирающего механизма, толкнула створки – и замерла, вдыхая насыщенный уличной сыростью воздух. Вокруг царила тишина. По спине скользнул предательский холодок: сейчас, в эту самую секунду, она всё ещё была гостьей, но уже следующий шаг делал её преступницей, окончательно и бесповоротно. «Поспеши. Время работает против тебя» – шепнул внутренний голос.
Преодолев секундную слабость, девушка приподняла подол платья и извлекла их прикреплённых к кринолину чехлов части арбалета. Сборку и разборку этого небольшого, но весьма мощного приспособления она освоила в совершенстве: Озорник всякий раз завязывал ей глаза, и действовать приходилось на ощупь. Самым трудным было – взвести стальной лук, маленький, но дьявольски тугой: силы Ласкиных мускулов едва хватало для этого. Установив стрелу с привязанной к ней бечевой, девушка подняла арбалет, прицелилась – и, задержав дыхание, нажала на спуск. Стрела унеслась прочь, таща за собой шпагат; громко жужжала разматывающаяся катушка. Прошло несколько тягостных мгновений – и вот в чердачном окне дома напротив замигал синий огонёк. Ласка облегченно перевела дух и потянула бечеву. Скоро в её руках очутился канат; недолго думая, Ласка привязала его к ножке массивного письменного стола. Дело было сделано. Тёмная фигура фелис скользнула по канату – над брусчаткой мостовой, над пиками ограды, над тёмным садом – бесшумно, словно тень…
Где-то неподалёку скрипнула дверь. Паника отозвалась волной мурашек вдоль хребта; Ласка заметалась, не зная, куда спрятать арбалет, и наконец, сунула его под стол. «Стоит кому-нибудь обнаружить фелис, и всё пропало! Здесь такое начнётся! Стоп, стоп… Я пока что гостья, а значит, как жена Цезаря – вне подозрений… Мало ли, как я очутилась здесь! Например, поднялась подышать свежим воздухом… Или просто – из любопытства».
Девушка наспех привела в порядок юбки, закрыла за собой дверь и сделала вид, будто рассматривает висящий на стене портрет, изображавший сурового джентльмена в старомодном мундире, с повязкой на глазу. Шаги приближались; но это оказался вовсе не лакей, а один из гостей полковника – молодой блондин в светло-сером костюме, отчего-то смутно знакомый Ласке.
– Вы так неожиданно нас покинули, графиня… Надеюсь, я не очень помешал? – учтиво произнёс он.
– Нет, просто внизу душновато...
– Да, пожалуй. Задумка с тварями Нового Света не самая удачная: смотрится эффектно, не спорю – но всё же они слегка попахивают… Надеюсь, мои бестолковые соотечественники не слишком вас утомили? Водка, медведи и бесконечные снега – вот, пожалуй, и всё, что приходит им на ум при слове «Московия»…
– А что приходит на ум вам? – полюбопытствовала девушка.
Блондин негромко рассмеялся.
– Увы, должен признаться – в этом я не слишком-то отличаюсь от прочих! Московия… Бесконечные просторы, от Балтики до Урала, густые леса… Величественная и спокойная страна. Я ведь чуть было не совершил путешествие на вашу родину, графиня; даже начал учить язык… И немного помню его до этого дня, – последнюю фразу молодой человек произнёс по-славянски, слегка запинаясь.
– Очаровательно… – Ласка улыбнулась уголками губ. – Но что же вас удержало от этого шага?
– Мой друг и наставник… Он убедил меня в том, что это бессмысленно – впрочем, на тот момент так оно и было… Ох, я всё ещё не представился, простите покорно! Джек Мюррей, репортер «Курьера», к вашим услугам, графиня.
– Как любопытно! – Ласка постаралась вложить в реплику нечто противоположное смыслу слов: присутствие этого человека тревожило её. Где же она могла его видеть?
С той стороны, куда проникли фелис, не слышно было ни звука: люди-кошки славились своим умением двигаться бесшумно.
– Думаю, мне понравилась бы Московия… Вопрос в том, как там относятся к гражданам Империи. Мы ведь совсем недавно были врагами…
– И продолжаем ими оставаться, в какой-то мере – покуда Крымский вопрос не будет решен к обоюдному согласию! Впрочем, я заметила, на эту тему здесь не любят говорить.
– Гм… Полагаю, это не совсем корректно – ведь вы московитка, а полковник Фокс, как ни крути – один из героев Крымской компании…
В этот момент снизу донёсся грохот, звон разбитого стекла, женский визг – и яростные крики. Ласка в замешательстве остановилась. Что-то явно пошло не так – причем отнюдь не связанное с фелис!
– Добралси я до тебя, с-сотона! Кровавый ублюдок! – ревел по-славянски чей-то жуткий бас. – Теперича не уйдёшь!
– Ружьё, ради всего святого – принесите ружьё! – визжал женский голос. – Пристрелите же, наконец, этого зверя! О, боже!
– Потап!!! – Ласка поняла, наконец, из-за чего возник переполох. – Нет! Что ты делаешь!
Девушка бросилась вниз по ступеням, в гостиную. Там царила полная неразбериха. Меж поваленных чучел застыли растерянные лакеи; нескольким дамам стало дурно – а хозяин дома был зажат в угол здоровенной мохнатой тушей. Полковник Фокс выставил перед собой саблю; лицо его покрывали мелкие бисеринки пота. Потап не давал ему двинуться с места: оскалив клыки, он ловил каждое движение полковника, готовый немедленно воспользоваться его оплошностью. На полу виднелись капли крови: похоже, клинок Мэтью Фокса уже зацепил медведя – впрочем, судя по всему, рана была лёгкой.
– Прекрати немедленно! – Ласка бросилась к Потапу. – Что ты себе позволяешь!
– А ну, пр-р-рочь!!! Я этого моменту много лет ждал!!! – в рыке хищника с трудом можно было разобрать членораздельную речь. – Я, командир Специальной пластунской бригады! Я пробралси на Альбион заради него! Ну-ко, вспомни-ко, полковник – кто приказал расстреливать десять пленных за каждого вашего солдата?!
– Он не понимает тебя! – отчаянно крикнула девушка. – Ты говоришь по-славянски!
– Так переведи ему!!! – рявкнул медведь. – Давай-ко, сделай это, прохвостка – пущай знает, за что…
В этот момент полковник сделал короткий выпад – и Потап с бешеным рёвом отпрянул: клинок сабли зацепил ему плечо. Внезапно медведь развернулся и бросился к противоположной стене. С потрясающей лёгкостью могучая туша взлетела в прыжке, когтистая лапа рванула шотландский палаш, закреплённый на старинном щите – и скобы не выдержали. На пол Потап приземлился уже с оружием; и держал он его твёрдо, несмотря на то, что рукоять была не слишком-то удобна его лапе. Полковник отделился от стены и сделал несколько шагов навстречу противнику. Потап налетел на него, словно ураган. Пронзительно дзенькнула сталь – раз, и другой; полковник пошатнулся, но устоял на ногах, а медведь проворно отскочил, получив ещё одну лёгкую рану. Теперь он не спешил. Искрилась мохнатая шкура, когти нижних лап оставляли глубокие царапины на дорогом паркете.
