Текст книги "Лексикон (СИ)"
Автор книги: Павел Марушкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Часть V. Земля чудовищ
Маленькая бестия проснулась с первыми лучами солнца. Открылись веки, мазнула по глазному яблоку прозрачная мигательная перепонка. Треугольная мордочка высунулась из уютного гнезда под корнями гигантского папоротника, ноздри втянули остатки ночного тумана, сортируя тысячи лесных ароматов. Вот запахи болотистого речного берега: ил, кувшинки, крохотные частички обитающих в прибрежной полосе созданий; а вот тоненькая струйка из глубины Большого Леса: удушливые споры, сочная трава, листья, иглы – и пышный, разросшийся на многие мили ковёр мхов. Тревожный запах Того, Совсем Большого – но слабый, очень слабый: не поймёшь даже, съел Он кого-нибудь недавно или, напротив, голоден.
Солнце поднималось всё выше, ночная прохлада мало-помалу уступала место теплу. С каждым прибавившимся градусом кровь маленькой бестии бежала по жилам быстрее, и вскоре она почувствовала себя достаточно бодрой, чтобы вылезти из-под корней. Пятнисто-бурая, словно палые листья, спина делала её неприметной для всех, кто выше ростом; зато твари одинакового размера могли видеть оранжево-коричневую грудку в мелких черных крапинках. Расцветка была яркой, свидетельствующей о молодости и здоровье: любой усомнившийся в этом познакомился бы с пастью бестии – ярко-розовой, словно орхидея, но в отличие от неё, усаженной острыми треугольными зубками. Плоская голова с большими выпуклыми глазами тоже имела бурый окрас, однако крупные чешуйки на ней потихоньку начинали обретать металлический зеленоватый блеск: верный признак того, что их обладательница вот-вот вступит в пору любви. Но дни сладостной истомы были ещё впереди: пока же любой из её многочисленных соплеменников был никем иным, как злостным конкурентом. Двоих таких маленькая бестия изгнала вчера из своих владений: встав на дыбы и громко шипя, она делала угрожающие движения в сторону пары задохликов; до тех быстро дошло, что лучше всего будет убраться с её территории, исчезнув в густой листве по ту сторону ручья. Тот, что побольше, напоследок задрал тонкий хвостик и демонстративно выдавил на прибрежный голыш кучку гуано. Каков наглец…
Где-то в гуще листвы над головой застрекотало насекомое – достаточно крупное, судя по силе звука. Ещё месяц назад такая добыча показалась бы ей соблазнительной; теперь же охотиться на трескуна не было никакого желания – ну разве тот сам спланирует на землю прямо перед ней. Бестию теперь интересовала другая добыча – более сочная и крупная; такая водилась на мелководье, в густых зарослях постоянно шуршащих трубчатых растений. Конечно, можно попытать счастья подальше от воды, в лесу – но забираться глубоко в это царство у неё пока что не хватало смелости. Там были крикливые летучие твари – не страшные поодиночке, но сильные своей многочисленностью; и ещё – желтые, голенастые, стремительные: такие сами кого хочешь съедят, даром что ростом не сильно её выше… И ещё где-то в лесу бродит Тот, Совсем Большой.
Осторожно переступая через узловатые корни, маленькая бестия двинулась к Реке. Через каждые несколько шагов она ненадолго замирала, прислушиваясь – а время от времени приподнималась на задние лапы, сложив когтистые передние на грудке, и внимательно осматривала насыщенное солнечными пятнами пространство. В воздухе висели прозрачные золотистые столбы: споры бледных шарообразных грибов, паразитирующих на деревьях. Время от времени один из этих синевато-белых уродцев с едва слышным звуком лопался, высеивая легчайшую взвесь. Безопасно; а вот рядом с высокими, в неопрятных лохмотьях коры стволами лучше не ходить – порой с невидимой верхушки срывается тяжеленный, сплошь усаженный острыми шипами плод: с хрустом прошибает он зелёные покровы, устремляясь вниз в брызгах сока и клочьях растительной пульпы. Такой снаряд запросто может расколоть голову или перебить позвоночник. Трупы бедолаг удобряют землю под стволами, молодые побеги прорастают сквозь них, давая жизнь новым деревьям-убийцам… Неподалёку – ещё одна опасность, небольшая, привычная: высокий пень, облепленный серыми напластованиями – гнездилище мелких шестиногих тварей, вооруженных жалом на конце медно-красного вздёрнутого брюшка… На вкус они отвратительны.
Маленькая бестия миновала муравейник, высунула голову из-за гнилого, поваленного когда-то бурей древесного ствола и замерла: отсюда открывался вид на реку. Глаза сфокусировались на странном предмете, неспешно плывущем вверх по течению. В самом факте не было ничего удивительного: она каждый день видела что-то новое, надо было лишь угадать – стоит убраться от него подальше или, напротив, съесть. Это на роль пищи явно не годилось: слишком большое, но и опасности, похоже, не представляет: плывёт себе, фыркает, пахнет… Запах немного смутил маленькую бестию: слабый, но едкий, раздражает почище грибных спор… Она подождала, покуда неуклюжее создание скроется за поворотом. Обитатели Леса и Реки соприкасались нечасто – когда голод вынуждал тех и других искать добычу на мелководье; исход же такой встречи часто бывал непредсказуем… Осторожно ступая, бестия спустилась по глинистому берегу к самой воде, и вытянув изящную длинную шею, принялась высматривать что-нибудь вкусное в тени хвощей. Шорох осыпающейся земли заставил её обернуться – но было поздно: Тот, Совсем Большой, воплощенный зубастый ужас, уже прыгнул. Мощные задние лапы сбили её в прибрежную грязь, острые когти с лёгкостью вспороли шкурку, тяжесть нападавшего выдавила из брюха внутренности… Всё, что успела маленькая бестия – это оглушительно взвизгнуть; а в следующее мгновение большая бестия с хрустом перекусила её пополам, включив в извечный круговорот пищевой цепочки.
***
Ласка вздрогнула и поёжилась. Здесь, в Новом Свете, всё было чужим; по-настоящему, не так, как в Европе: краски, запахи… Даже сам воздух – густой, насыщенный мельчайшей пыльцой, от которой слезились глаза и першило в горле. «Паровая Душа Стерлинга» бодро поднималась вверх по Гудзону. Нос и корма броненосца в дневном свете выглядели жутковато: наспех заделанные пробоины, листы покореженного металла… Казалось невероятным, что судно с такими повреждениями может двигаться, причем с довольно приличной скоростью – но детище инженера Лидделла оказалось на диво живучим.
Оба берега заросли густым лесом. Деревья и кустарники выглядели, словно в кошмарном сне: Гигантские, десятки ярдов высотой хвощи, древовидные папоротники с толстыми, в несколько обхватов стволами, шипастые лианы, вьющиеся растения с тёмно-багровыми, словно наполненными густой венозной кровью, листьями… Изредка встречались представители флоры более привычного вида, но ни одного дерева Ласке не удалось распознать. В темных водах скользили стремительные тела: то ли рыбы, то ли иные твари.
– Нравится вам наша речная прогулка, леди? – капитан Стерлинг подошел к девушке и встал, облокотившись о леер. Глаза его были красными от бессонницы, резче обозначились морщины и складки: минувшая ночь оставила свой след и на нём. Ласка молча пожала плечами: делиться с этим типом впечатлениями ей не хотелось.
– Как он? – вполголоса спросил капитан.
– Всё так же, – неохотно процедила девушка. – Не лучше и не хуже…
– Вот дьявол! Вы понимаете, в каком дурацком положении я оказался?! – Стерлинг яростно сплюнул за борт. – Поставил всё на карту – а моего козыря побил чертов джокер! Теперь все наши планы повисли на ниточке – я уже боюсь загадывать, что будет завтра… Да что там, я и за сегодня не поручусь! Тот чудовищный дирижабль – как сильно мои мальчики его потрепали, а? Может, эти мерзавцы опять идут по нашему следу, вот прямо сейчас! Сверху мы как на ладони; а у меня нет больше трюков в рукаве.
– Чего вы хотите от меня?! – угрюмо буркнула Ласка.
– Будь я проклят, если знаю, – откровенно признался Стерлинг. – Но если вы можете что-то сделать – хоть что-нибудь, то сейчас самое время. Поднимите его на ноги, мисс. Боюсь, кроме вас, никто этого не сможет. Мистер Озорник – наша последняя, дьявол её побери, надежда!
Настроение на корабле царило подавленное. Бегство Джека Мюррея не взбесило капитана, как опасался Потап: старый негодяй лишь огорченно махнул протезом, буркнув «ещё и это…». Куда больше Стерлинга беспокоило поведение призраков. «Стим бойз», похоже, выставили ему ультиматум. Ласка догадывалась, что призраки не хотят больше рисковать. Гибель нескольких собратьев во время атаки на воздушный линкор подорвала боевой дух этих созданий. Ничего удивительного: при жизни все они были пиратами и авантюристами, а для этой публики целость собственной шкуры – самое дорогое, что только может быть…
Под утро Ласка стала свидетельницей перерождения. Один из матросов, раненый во время ночного налета, сделался совсем плох: он стонал и метался в горячке, бормоча бессвязные слова; по телу его градом катился пот, на повязках проступили алые пятна. «Не протянет и часа» – мрачно бросил судовой врач; и капитан велел готовить аппарат. «Паровая Душа Стерлинга» сбавила ход: процесс отнимал кучу энергии, и мощность паровых котлов временно была переброшена на его нужды.
Таинственная машина Лидделла представляла собой колоколообразную камеру высотой в два человеческих роста; множество трубок и проводов исчезали в её верхушке – а примерно посередине бронзовый цилиндр опоясывало толстое, покрытое слоем обмоток кольцо. Принесли носилки с раненым. Инженер отпер небольшую дверцу в боку машины. «Потерпи, Робби, скоро всё будет хорошо» – приговаривал один из матросов, затаскивая умирающего внутрь. Дверцу закрыли; Лидделл по очереди перевёл несколько рубильников на стенной панели. За переборкой стала набирать обороты электрическая машина – Ласка узнала этот нарастающий вой. Дрогнули и поползли по шкалам стрелки приборов. Пришло в движение опоясывающее камеру кольцо: оно вращалось всё быстрее и быстрее, одновременно перемещаясь вверх-вниз, выбрасывая снопы искр.
– Эй! Выпустите меня отсюда! Джонатан, открой! – донесся вдруг сквозь электрическое шипение слабый голос; по металлу забарабанили кулаки.
– Вы что не слышите?! Откройте! – Ласка вцепилась пальцами в плечо инженера.
Лидделл обернулся, лицо его покрывала испарина.
– Уже слишком поздно! Процесс нельзя остановить!
Камера теперь была похожа на колонну холодного голубого огня. Треск стоял такой, что закладывало уши. В воздухе распространилась резкая озоновая вонь, пол под ногами вибрировал и содрогался.
– Я не хочу умирать! Выпустите! – вопли несчастного резонировали в тесной металлической камере, рождая жуткий эффект. Стрелка большого манометра на приборной панели ушла в красный сектор. Спустя несколько секунд сработали автоматические клапаны – и перегретый пар хлынул внутрь колокола. Истошные крики страдальца невозможно было вынести. Ласка изо всех сил прижала ладони к ушам – но заглушить эти звуки, казалось, невозможно… Лидделл прикусил губу. Вопли Робина меж тем перешли в визг – уже совершенно нечеловеческий: его тембр, казалось, минует органы слуха, ввинчиваясь прямиком в мозг… Ласка присела на корточки, обхватив себя руками, не в силах даже двинуться с места: жуткий звук парализовал её волю. Она так и не поняла, когда всё закончилось – а может, просто потеряла на время сознание, выпав из реальности… Во всяком случае, вдруг оказалось, что ужасные крики прекратились, а сверкающее кольцо замедляет движение. Вот оно повернулось в последний раз – и остановилось. Зашипел сбрасываемый пар.
– Ну как? – в дверь просунулась голова Стерлинга. – Готово?
– Мощности едва хватило... – недовольно поморщился инженер.
– Что поделать, старина; корабль повреждён…
Ласка слышала их голоса как сквозь вату. Лидделл надел толстые стеганые рукавицы, отпер засовы и отворил дверцу камеры. Оттуда повалил пар; а в следующее мгновение девушка заметила в глубине пульсирующее розовато-голубое свечение: это билось сердце новосотворенного призрака.
Капитан посторонился, и в «родильню» вошли двое «стим бойз». Ласке показалось, что они ступают с некоторой торжественностью. Подойдя к колоколу, призраки осторожно извлекли на свет своего нового товарища. Он с трудом сохранял очертания: составляющий его тело пар то и дело расплывался, терял форму – чтобы в следующий миг вновь обрести антропоморфные черты…
Стерлинг ухмыльнулся.
– Ну прямо как горячий пирожок из печки! Ничего, скоро придёт в норму – у них это быстро… Джонатан, Лэсси, позаботитесь о теле?
– Да, конечно…
– О каком теле? – не поняла Ласка.
Лидделл указал на камеру. Девушка всмотрелась… На полу колокола лежал скрюченный труп. Человека, обваренного паром, ей уже доводилось видеть: перед внутренним взором живо встал Петрик с белыми невидящими глазами. Но этот мертвец был не просто обожжен; он был сварен заживо! Ласке почудилось, будто она различает запах мясного бульона… К горлу подкатил комок рвоты; невероятным усилием воли она сдержалась – и облокотилась о переборку, чтобы не упасть. Перед глазами всё плыло…
– Ладно, я сам займусь этим… – вздохнул инженер. – Принесите-ка мне суровых ниток.
Тело Робина погребли по морскому обычаю: зашили в кусок парусины, привязали к ногам прогорелую решетку колосника и бросили за борт. Волны Гудзона сомкнулись над ним.
***
Стерлинг в то утро напрасно боялся повторной атаки «Немезис». Матросов и офицеров воздушного линкора занимали другие дела. Горячка боя схлынула – и пострадавшие в полной мере ощутили боль от ран и ожогов. Корабельный лазарет не смог вместить всех; ряды матрацев были разложены в коридорах, ярко-розовую обожженную плоть обкладывали хлопком, смоченным в масле, чтобы хоть как-то уменьшить страдания. Запасы морфия истощались с пугающей быстротой: добрая четверть имевшихся в распоряжении Мак Дули людей оказалась выведенной из строя. В этих условиях командор принял единственно возможное решение.
– Мы прекращаем преследование, сэр! – заявил он французу. – Раненые нуждаются в медицинской помощи, а «Немезис» – в ремонте.
Легри обвёл налитыми кровью глазами офицеров. Ответные взгляды были весьма недвусмысленны. Вслух никто не обвинял его в трусости – однако презрение на многих лицах читалось весьма явственно: вояки не собирались скрывать свои чувства. Как некстати он погрузился в морфийные грёзы! Но ему нужно было отдохнуть от этого постоянного, выматывающего все нервы напряжения! Просто необходимо… Вступи он сейчас в конфронтацию с «Железным Робертом» – и, вполне возможно, поменяется местами с Фальконе, а то и чего похуже: этим людям не впервой принимать жесткие решения.
– Каковы ваши дальнейшие планы, сэр? – с подчеркнутой вежливостью осведомился Легри, смирив обуревавшие его эмоции.
– Мы берем курс на Новый Йорк. Манхеттенская военно-морская база окажет помощь в ремонте и восстановлении судна.
– База? – удивился француз. – В Новом Свете есть наша военная база?
– Разумеется, есть, и не одна; но эта – крупнейшая из всех, – пожал плечами Мак Дули. – Земля Чудовищ принадлежит Империи, держать здесь гарнизон необходимо…
Легри задумчиво прищурился. Получить в своё распоряжение несколько военных кораблей было заманчиво; это увеличивало шансы на успех его миссии. Но и отпускать «Немезис», на что, безусловно, рассчитывал командор, он не собирался. Быть может, действуя одновременно с воды и с воздуха, удастся наконец прихлопнуть ненавистного Инкогнито…
– Как много времени понадобится на ремонт? – бросил он.
– Понятия не имею! Мы ещё даже не оценили в полной мере нанесенные повреждения…
– Необходимо закончить его в течение трёх дней, – не допускающим возражений тоном заявил француз.
– Вы хоть понимаете, что такое «Немезис»?! – взорвался вдруг Мак Дули. – Или вы думаете, будто на базе сыщется ангар для воздушного корабля таких размеров?! Я уже не говорю о потерях в команде! Где, по-вашему, мне взять квалифицированных воздухоплавателей, механиков, артиллеристов...
– Сэр! Мне ещё раз предъявить свои полномочия? Линкор должен быть готов к выполнению миссии не позднее, чем спустя три дня… Хорошо – четыре, ввиду крайних обстоятельств; но не более! Я не требую от вас полного восстановления боеспособности; достаточно, если он сможет уничтожить врага.
Предупреждая возражения, Легри резко развернулся и покинул мостик, чувствуя спиной ненавидящие взгляды. Плевать! Плевать на этого клоуна в клетчатой юбке, на шайку тупиц-офицеров и на весь этот дурацкий воздушный корабль – лишь бы добраться, наконец, до проклятого Инкогнито и отправить мерзавца в страну теней.
Загудели пропеллеры. Туман взвихрился, вспух исполинским бутоном – и над его бледными покровами воспарила «Немезис». Набрав высоту достаточную, чтобы штурманы ясно различали на горизонте зарево большого города, линкор величаво двинулся ему навстречу. Легри у себя в каюте впал в мучительное раздумье. Он вновь потерпел поражение – хотя, казалось бы, все шансы были на их стороне. Требовалось что-то ещё; какая-то мелочь, мизер, которого всё время не хватало… Ах, если бы он присутствовал на мостике в тот миг, когда Мак Дули отдал приказ открыть огонь! Какая некомпетентность, какая непроходимая тупость – ограничится всего лишь двумя выстрелами! Надо было разнести это корыто ко всем чертям! Интересно, почему Осокин не применил свои способности на этот раз? Не счел нужным?! Ну уж нет! Ни один человек на свете не может быть столь хладнокровным сукиным сыном! А вдруг его прикончило тем, самым первым, выстрелом? Ах, какой соблазн поверить в это! Но нет, нет, слишком уж хорошо всё оборачивается… А что, если его вовсе там не было?! От этой мысли француз покрылся холодным потом. Почему бы и нет; что может быть проще – погрузиться в шлюпку и двинуть к берегу, оставив компаньонов отвлекать внимание… Но в таком случае фрау Мантойфель назвала бы другие координаты; пифии не ошибаются… Тут Легри припомнил заданный им вопрос – и похолодел. Погода. Чертов прогноз погоды – вот на что ответила пифия! Координаты они вывели сами, исходя из логических предпосылок; и рассуждения оказались верными… Но что, если всё случившееся этой ночью было напрасным?!
Он вскочил. К Эмме, немедленно; он должен, просто обязан знать…
На стук в дверь долго никто не отвечал.
– Эмма, это я; мне надо…
– Убирайтесь прочь, Легри! – голос пифии звучал слабо и хрипло. – Я знаю, что вам нужно; всем всегда нужно от меня одно и то же… Я не могу делать предсказаний! Не сейчас!
– Но послушайте!
– Убирайтесь, я вам сказала; и не вздумайте тревожить меня ближайшие две недели… – фраза прервалась приступом жестокого кашля.
– Две недели!? – возопил Легри. – Да вы не понимаете!!!
Француз совершенно вышел из себя. Он молил, угрожал, молотил в дверь кулаками – всё было напрасно: Эмма изрыгнула чудовищно длинное немецкое ругательство, а потом и вовсе перестала реагировать на звуки. Наконец, Легри прекратил попытки и с мрачным видом удалился в свою каюту.
***
Выбравшись из воды, Мюррей тут же оказался по щиколотку в густой, отвратительно пахнущей грязи – если бы не эти всплески за спиной, у него был бы большой соблазн вернуться обратно в реку и поискать участок берега почище. Бормоча сквозь зубы ругательства, он одолел невысокий подъём – и тут же запутался в витках ржавой колючей проволоки. Наконец, исцарапанный и перемазанный с ног до головы, он выбрался на относительно чистое пространство – и взгляду его предстали двое вооруженных людей.
На солдат эта парочка походила мало; тем не менее, засаленные нарукавные повязки с цветами имперского флага наводили на мысль о том, что это не грабители с большой дороги – во всяком случае, Джеку очень хотелось на это надеяться. Один из аборигенов поднял повыше фонарь, с любопытством рассматривая журналиста. Керосиновый огонек выхватил из сумрака небрежно подстриженную бороду, лукаво поблёскивающие маленькие глазки – и внушительных размеров штуцер; впрочем, оружие он держал дулом вверх, и, похоже, не собирался им воспользоваться.
– Ты только посмотри, Бен – оказывается, в нашем славном городишке не перевелись ещё смельчаки, рискующие купаться в Гудзоне! Снимаю перед вами шляпу, сэр, – последние слова предназначались Джеку. – Немногие отважатся на такой поступок – особенно после того, что случилось со стариной Олли.
– А что же с ним случилось? – осторожно полюбопытствовал Мюррей.
– Старина Олли побился об заклад, что переплывет эту чертову реку дважды, до южного берега и обратно! – жизнерадостно сообщил Бен. – И первая часть плана удалась на славу, можете мне поверить – он выбрался на сушу целым и невредимым, сделал нам ручкой и полез обратно! Я правильно рассказываю, Гарри?
– Истинно так, Бен! Бедный, бедный старина Олли! Кто ж мог знать, что провидение подстерегает его на обратном пути!
Журналист почувствовал, что ум у него заходит за разум. Чудом спастись от смерти, ступить на землю Нового Света – чтобы стоять и выслушивать байки о неведомом Олли из уст двух подозрительных типов… Чудны дела твои, Господи!
– Как бы то ни было, сэр, до северного берега Олли не доплыл, – продолжил повествование Гарри. – Он уже почти достиг середины реки, и заключившие пари мало-помалу начинали подозревать, что им придётся в скором времени распрощаться со своими денежками, как вдруг – раз! Будто кто его за ноги снизу дёрнул – а я, признаться честно, думаю, так оно и было… Может этот, как его, плизозавр, а может, другая какая тварь – здесь их без счета, что в воде, что на суше! Для всех тутошних богомерзких созданий и названий-то ещё не придумали…
– Бульк – и всё! – подхватил Бен. – Будто его и не было никогда! Так что вам очень повезло, сэр, не знаю, как вас там зовут: запросто могли пойти на корм какой-нибудь водной нечисти… А некоторые порой и на берег вылазят: видели, небось, проволоку-то? С той самой поры, как вдова Хакинс гуляла вечером по бережку да и сгинула, её тут намотали… Проволоку, само собой, не вдову, – зачем-то счел нужным уточнить он.
– Потрясающе… – вздохнул Джек. – Но, джентльмены, я был бы вам очень признателен, если бы вы отвели меня куда-нибудь, где можно обсушиться и почистить костюм…
– Ба, Гарри, где же наше хваленое гостеприимство?! – Бен звонко хлопнул себя по лбу. – Покорнейше прошу простить, сэр; идёмте с нами…
По дороге Джек составил некоторое представление о личностях своих новых знакомцев. Экс-каторжане, отбыв свой срок на смертельно опасных болотах, осели в Новом Йорке, в одной из здешних религиозных общин – этим объяснялся их своеобразный жаргон. Нынешней ночью Бен и Гарри были в патруле – мера отнюдь не лишняя, если учесть количество трагических случаев, связанных с проникновением в город представителей местной фауны. Строителям Нового Йорка пришлось окружить его неприступной стеной; по мере разрастания обитаемого пространства на пути возможной угрозы возводили новые препоны, старые же сносили, разбирая по кирпичику. Но даже эти меры не гарантировали жителям полной безопасности; а хищные твари Нового Света были невероятно свирепы и бесстрашны. По этой причине улицы по ночам (а в некоторых районах и днём) патрулировали небольшие отряды милиции, вооруженного городского ополчения, готового дать отпор ненасытной жадности рептилий. Встреченная Мюрреем парочка была, по их словам, готовой к любым неожиданностям. Вооружение доблестных патрульных составляли крупнокалиберные штуцеры, способные одним выстрелом уложить слона, и здоровенные ножи, лишь слегка покороче кавалерийской сабли – кончики ножен, будучи подвешенными на пояс, доставали до щиколотки.
Несмотря на своё бурное прошлое, Бен и Гарри показались Джеку грубовато-дружелюбными и радушными. Удовлетворившись кратким объяснением его нынешнего плачевного положения (Мюррей, не вдаваясь в подробности, заявил, что свалился за борт – впрочем, это почти соответствовало истине), они отвели его в так называемый «штаб». Тот представлял собой комнатушку при полицейском участке. Там, не без помощи своих новых знакомцев, Джек смог, наконец, привести в относительный порядок одежду – по крайней мере, очистить её от грязи и немного просушить. Бен даже сбегал за одеялом: укутавшись в него, Мюррей, наконец, смог немного расслабиться – впервые за последние дни. Теперь стоило подумать о том, что делать дальше.
Миссия его с треском провалилась – это Джек понимал ясно. Он вынужден был признать, что вероломство Легри, в конечном счете, имеет под собой больше оснований, чем их с Фальконе построения: Осокин, как и предрекал француз, оказался бунтарём, ниспровергателем устоев, фанатичным революционером, и доводы разума на него не действовали. Оставалась, правда, слабая надежда на благотворное влияние мисс Светлоу… При мысли о ней Джек почувствовал, как сладко сжимается сердце. Вот так, старина – ехидно сказал ему внутренний голос; вот ты и встретил свою роковую женщину… А ведь скажи кто-нибудь, что это произойдёт, ещё пару месяцев назад – ты бы первый поднял его на смех… Невесёлые размышления Джека прервал изумлённый возглас, раздавшийся за окном.
– Святые сиськи!!! Ты только глянь на эту хреновину, Гарри! В жизни не видывал такого огроменного дирижабля!
Мюррей, как был в одеяле, выскочил на улицу – как раз вовремя, чтобы увидеть плывущую над самыми крышами колоссальную тушу «Немезис». Его спасители глазели на воздушный линкор, распахнув рты.
– Мать моя женщина! – потрясенно выдохнул Бен. – Похоже, манхэттенским парням предстоит нынче весёленькое утро! Это ж сколько нужно людей, чтобы его зачалить!
– Что за «манхеттенские парни»?! – нетерпеливо воскликнул Джек.
– Ребята с военной базы, сэр! Бьюсь об заклад, эта посудина держит курс туда – во всём Новом Йорке другого подходящего места не сыщется!
Последние слова он договаривал в пустоту – Мюррей поспешно натягивал влажный ещё костюм…
***
Едва только солнце поднялось достаточно высоко, «Паровая Душа Стерлинга» пристала к берегу. Над палубой лениво покачивались широченные перистые опахала – ветви гигантского древовидного папоротника. От его спор першило в горле и хотелось чихать – но это было единственное подходящее укрытие на протяжении многих миль. Началось всё с того, что двигатель броненосца, до сих пор работавший как часы, вдруг засбоил и смолк. Инженер Лидделл спешно принялся выяснять причину поломки. Оказалось, виной всему водоросли – необычайно длинные, густые и обладающие прескверным свойством сцепляться меж собой колючими листьями, захватывая попутно всевозможный речной сор. Вскоре осклизлая, перевитая полусгнившими растительными волокнами масса напрочь закупорила фильтры водозаборника. Попытка очистить их ни к чему не привела: водоросли тут же цеплялись снова, вдобавок, часть их попала в насосную систему. Перемазанные остро воняющей тиной, с исколотыми о крючковатые шипы руками матросы угрюмо чертыхались. Стерлинг скрипел зубами – но поделать ничего было нельзя. На помощь снова пришли «стим бойз»: умение призраков ходить по воде оказалось весьма кстати. Туманные фигуры впряглись в лямки канатов, и покалеченный броненосец черепашьим темпом отбуксировали на мелководье.
– Поверьте, сэр, с обычными водорослями наши водомёты справились бы играючи! Кто же знал, что в здешних реках встречается такая пакость… – извиняющимся тоном говорил Лидделл. – Это просто подводные кактусы какие-то!
– А ваши хвалёные раздвижные мачты покорёжило осколками! – рычал Стерлинг. – Мы даже не можем поднять паруса!
– О, это поправимо! Дайте мне час, ну максимум два – они будут как новенькие…
– Проклятье! Будь у меня нормальный корабль, мы бы даже не заметили этой поганой жижи… Шон, какого черта вы все тут расселись?! За работу, мерзавцы!
Буйная зелень береговой растительности вдруг с хрустом раздвинулась, и в какой-нибудь паре ярдов от борта возникла уродливая зубастая башка размером с хороший дорожный сундук. Покрывавшие голову ящера разноцветные чешуйки слагались в прихотливый узор, заострённые надбровные дуги выдавались вперёд и вверх, будто рога. Другая пара рожек, помельче, венчала отверстия ноздрей.
– Крррра? – вопросила бестия, совершенно по-птичьи склонив голову набок.
Выдохнув ругательство, капитан Стерлинг вскинул протез. Механическая рука изрыгнула огонь; длинная очередь была выпущена почти в упор. Зазвенели по палубе гильзы. Пули «дум-дум» вырывали огромные клочья мяса, дробили кости; ящер с оглушительным шумом и треском опрокинулся навзничь и засучил в агонии когтистыми лапами, поднимая фонтаны ила и воды.
– Ненавижу вас, тварей! – проорал Стерлинг. – О'Рейли, двоих с оружием на палубу… Нет, четверых! Да не с магазинками, пускай берут дробовики, штуцеры – короче, всё калибром покрупнее! Пошевеливайтесь!
Происшествие, конечно же, не способствовало работе: матросы нервно косились на прибрежные заросли, вздрагивая при каждом шорохе. Наконец, одну мачту с грехом пополам установили, растянув на реях издырявленный парус. Дожидаться, пока отремонтируют другую, Стерлинг не стал – и броненосец вышел из-под сени папоротников. Скорость по-прежнему оставалась черепашьей: идти по реке галсами – то ещё удовольствие, вдобавок, ветер почти утих. Было душно и жарко; броненосец весь пропах дымом недавнего пожара. В очередной раз проверив Озорника (его состояние так и не улучшилось), Ласка поднялась на палубу. Тут же откуда-то нарисовался Потап – устроился мохнатым холмиком в тени рубки, внимательно поглядывая по сторонам.
Береговые заросли кишели жизнью. Шуршали гигантские хвощи, медленно шевелились длинные, гладкие, безлистные лианы, похожие на увеличенные во много раз усики гороха. Вьющиеся растения карабкались вверх по корявым шишковатым стволам, душили молодую поросль – и везде: среди листвы, во мхах, среди водорослей и комьев тины подводного царства, сновали и копошились звери, какие не приснятся даже в кошмаре. Впервые увидев летучих ящеров над океаном, Ласка невольно представляла себе рептилий Нового Света наподобие этих созданий: голыми, с чешуйчатой серой шкурой. Реальность оказалась гораздо фантастичней. Многие ящеры – причем не только летучие, были покрыты длинными, ярких расцветок перьями; Ласке даже показалось, что она заметила в отдалении нескольких тварей, обросших густым волосом. Ничего похожего на знакомых с детства ящерок или гадюк, вообще ничего знакомого – другая пластика движений, фантастические силуэты… Величавые гиганты неторопливо торили путь в дебрях. Засмотревшись на травоядных ящеров, девушка едва не упустила из виду начало событий. Первым неладное заметил Потап. Мохнатый воин насторожил уши, поднял голову и принюхался.
– А ведь плывут… – пробурчал он себе под нос. – Слышь, Ласка – корапь какой-то за нами идёт; да не один вроде… Ты бы капитану доложилась, а?
