Текст книги "Лексикон (СИ)"
Автор книги: Павел Марушкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Часть IV. Бегство от Немезиды
Град святого Петра заметало снегом. Укутанные в тулупы дворники трудились вовсю, но стихия упорно не желала поддаваться широким деревянным лопатам: сугробы по обочинам достигали кое-где уже человеческого роста, а метель всё не прекращалась. Прохожие морщились и прятали лица под башлыками – озорные снежинки норовили забиться в каждую щель. Лишь чухонские извозчики, «вейко», были рады непогоде: спрос на их услуги возрос чрезвычайно. Нэд Айвори отхлебнул крепкого, пахнущего банным веником чаю и с любопытством уставился в окно: там, внизу, двое саней не смогли разъехаться и каким-то образом в сутолоке сцепились полозьями. Возницы размахивали руками и крыли друг друга почём зря, по-чухонски и по-славянски, опровергая тем самым устоявшееся мнение о сдержанности северного темперамента.
– Ноги-то подыми! – прозвучало у Неда над головой. Альбионец покорно оторвал от пола подошвы: перечить уборщице не хотелось. Здоровенная медведица пару раз шоркнула шваброй под столиком и отправилась тревожить других обитателей вокзального буфета. Айвори глянул на часы. Человек, с которым у него была назначена встреча, запаздывал; ещё полчаса – и придётся сдавать билеты на поезд… Если бы только ожидаемая информация не была столь ценна! Полгода безуспешных поисков, осторожных расспросов и намёков – и вот наконец, когда он уже почти перестал надеяться – удача! Недаром говорят, что господь любит терпеливых…
Скрипнула дверь, и в буфет ввалился, стряхивая с плеч остатки снега, дородный господин в долгополой чиновничьей шинели. Айвори мысленно поморщился: вошедший с самого начала повёл себя неправильно, отыскивая его взглядом. Нет, чтобы сначала подойти к стойке, заказать чего-нибудь… Теперь и дураку ясно, что у этого господина с кем-то встреча! А впрочем – не всё ли равно? Пресловутых агентов охранки Нэд давно перестал опасаться. Здесь, в дремотной Азии (да-да, конечно – в Европе, если верить сухой географии; но по сути своей…), беспечность чиновников могла соперничать только с их неуемными аппетитами. Конечно, как и везде, тут существовали свои тонкости – но кому, как не матёрому лису из Форейн Офис, знать их досконально! Матёрый лис… Он любил думать о себе именно так: уже не юный, глуповатый и без меры рискующий рыжий охотник; но ещё и не старый, отъевшийся на беспечных крестьянских курах зверь, предпочитающий не покидать без крайней нужды уютную нору. Хищник, ловец удачи – пускай не из самых крупных, но жилистый и зубастый, способный учуять легчайшее дуновение ветерка и не знающий равных по части всевозможных уловок и хитростей.
– А, вот вы где, здравствуйте! – вошедший, наконец, соизволил заметить Айвори. – Ну и погодка, чёрт побери! Я битый час добирался до Витебского!
– Я бы на вашем месте выпил чего-нибудь согревающего, – намекнул Нэд.
– И то верно! – улыбнулся собеседник. – Буфетчик, рюмку водки и пару пышек!
– Сию минуту-с…
– А вы, я смотрю, всё чайком пробавляетесь! – господин в чиновничьей шинели непринуждённо присел за столик.
– Эта привычка меня спасает в ваших холодных краях, – улыбнулся Айвори. – Если бы я употреблял спиртное, как это у вас здесь говорят, «для сугреву» – давно бы спился…
– И-и, батенька, рассказывайте сказки! – хитровато улыбнулся собеседник. – А то мы не знаем, как в ваших-то палестинах за воротник закладывают! Ещё похлеще нашего…
«Так-так, наш друг пытается невзначай произвести впечатление человека осведомлённого… Любопытно!» – отметил Айвори.
– Ну так что же, сударь… Кстати, как мне вас называть?
– Зовите Фёдором Лукичом, – предложил чиновник. – Думаю, лучше нам эдак вот, запросто, э?
– Как вам будет угодно. Стало быть, вы… Принесли?
Фёдор Лукич не спешил с ответом. Он опрокинул в себя рюмку водки, крякнул и с удовольствием надкусил пончик. Айвори понял, что торг будет непростым: напротив, судя по всему, сидел изрядный пройдоха. Находись они в иной ситуации, это было бы даже на руку: такие вот пронырливые господа запросто добывают важнейшие государственные секреты – только плати! Впрочем, зачастую их аппетиты становились непомерными; ну, на этот случай у имперской разведки имелись свои методы…
– Бумаги-то здесь! – благодушно улыбнулся чиновник. – Другое дело – по карману ли станут?… Платить-то как изволите, в рублях али в фунтах?
– В рублях, конечно! – Айвори поставил на колени саквояж и принялся постукивать пальцами по добротной коже. – Зачем вам привлекать излишнее внимание, меняя валюту? Я, знаете ли, не меньше вашего заинтересован в конфиденциальности происходящего…
– Эт вы правильно сообразили! – улыбка Фёдора Лукича стала шире. – А то я уж прикидывать начал – чего да как… Едва домой не повернул, хе-хе…
«Ага, потихоньку набивает цену… Ну, это понятно… Никуда бы ты, голубчик, не повернул, ты мой крючок глубоко заглотил… А я сейчас буду подсекать!»
– Так что же у нас с бумагами? – безразличным тоном осведомился он.
Собеседник достал из-за пазухи бювар с оттиснутым двуглавым орлом, извлёк из него листок и протянул Нэду.
– Полюбопытствуйте…
Ивори был неплохим игроком в покер; вот и сейчас ему удалось сохранить невозмутимое выражение лица.
– Гм… Не совсем то, что требуется, но… Покажите что-нибудь ещё.
– Да ради бога! – Фёдор Лукич порылся в бюваре и достал плотную тетрадь. – Полагаю, это-то вас заинтересует, э?
«Санкт-Петербургское географическое общество» – гласила надпись на титульном листе. Айвори знал, что эта организация является, по сути, филиалом московитской разведывательной службы. Он перевернул страницу и вгляделся в текст. Речь шла о второй экспедиции Семёнова; по-видимому, это был так называемый неофициальный отчет, он же подлинный документ разведки: с указанием истинных целей, запасных маршрутов, списком участников… Нэд поднял глаза. Фёдор Лукич взирал на него с самодовольной улыбкой: похоже, он прекрасно понимал, что деваться альбионцу некуда.
– Да, это может представлять для меня некоторый интерес, – признал Айвори.
– И даже весьма значительный, э? – лукаво подхватил собеседник. – Может быть, показать ещё чего-нибудь этакое? У меня тут ещё кратенькие характеристики-с на каждого из господ географов… Ну да вам, пожалуй, это уж вовсе без надобности…
О таком везении агент имперской разведки не мог даже мечтать! Впору было задуматься, кто кого поймал на крючок… Нэд кинул взгляд на часы. Стрелки неумолимо отсчитывали минуты. Ах, если бы чертов пройдоха пришел вовремя! Можно было бы прощупать собеседника, поторговаться – московиты страсть как любят это, сказывается азиатская кровь…
– Сколько вы хотите?
Фёдор Лукич назвал сумму. Айвори с нервным смехом откинулся на спинку стула.
– Послушайте, это несерьёзно!
– А нет, так и ладно… – не стал спорить чиновник. – Авось, может, в другой раз повезёт… – он неторопливо спрятал папку и встал, отряхивая с мехового воротника капельки влаги.
Нед покусал губу. Конечно, московит не уйдёт просто так, не может уйти: всё это спектакль, проверка нервов – у кого крепче. Даже если он сейчас выйдет отсюда, это ничего не значит – дождётся на лестничной клетке, никуда не денется… А если нет? Информация, за которой он охотился шесть с лишним месяцев, сейчас канет в метель… А вместе с ней растают, словно жиденький папиросный дым, карьерные ожидания и амбиции. Да, у начальства он на хорошем счету, это верно; а неудачи, особенно на поприще разведки – дело обычное… Вот только интуиция, тот самый «матёрый лис», ясно подсказывала, что теперешний случай – особенный. Он не мог чётко сформулировать, почему, но этого и не требовалось: агенту его класса достаточно иногда полунамёка, чтобы оценить ситуацию. Но сумма, затребованная московитом – это же ни в какие ворота не лезет! Начать с того, что у него попросту нет таких денег; только сумасшедший рискнет носить при себе столько… «Есть и другой выход» – тихонько подсказал лис. «Как тогда, пять лет назад… В Каире».
Под ложечкой возникло мерзкое сосущее чувство. Айвори встал. Фёдор Лукич уже почти вышел, дверь за ним начала закрываться – медленно, словно в кошмарном сне…
– Да погодите вы! – собственный голос показался Нэду грубым и хриплым. – Я же не сказал «нет»!
– Ходють здесь, ходють по намытому… – заворчала медведица со шваброй в спину альбионцу.
«Запомнила меня? Плохо, если так… А впрочем, с чего бы? Кто я для неё? Грязный след на полу, не более; один из тысячи. В таком случае, мистер Айвори… Почему бы вам не напачкать ещё немного?»
Фёдор Лукич поджидал собеседника за дверью, хитро посмеиваясь.
– Ан и впрямь, прижимистый вы народец, в Европах-то… Я ж нутром чую: нужны вам сии бумаженции, ох как нужны… С руками бы оторвали; а всё одно – торговаться… Ну, да я не в обиде – это у вас нация такая, стало быть; не мытьём, так катаньем…
– Кто бы говорил! Вы меня хотите обобрать до последнего пенни! – сейчас Нэду важно было изобразить слабость и смятение. – Послушайте, сбавьте хоть немного; мне же надо чем-то расплачиваться в дороге!
– И-и, голубчик, это уж ваше дело, не моё… А впрочем, извольте! Фунтов с полста, так и быть, скину; но не боле того… Что ж, коли договорились – товар вы видели. Пожалте, как грится, денежки получить…
– Но не посреди лестницы, право слово! – округлил глаза Айвори. – Тут есть место, где мы можем уединиться?
– Гм… – Фёдор Лукич огляделся. – Даже не знаю… Разве в сортир зайти? Амбре там, правда, того-с…
– Ну, хоть так… – Нэд вполне натурально поморщился.
Концентрированный запах аммиака ударил в ноздри ещё перед дверью; но Айвори почти не обратил внимания на жуткую вонь. Вокзальный сортир был пуст. Фантастическое везение! Он повернул рукоять трости, бесшумно извлёк из неё короткую трёхгранную рапиру – и сильным толчком вогнал клинок под лопатку шедшего впереди. Фёдор Лукич негромко охнул, прогнул спину, как бы желая убежать от засевшего в теле лезвия, пошатнулся… Айвори подтолкнул его к одной из кабинок.
– Сюда, пожалуйста…
– Что ж вы такое творите… – прохрипел чиновник. – Убивец… – он закашлялся и грузно осел на пол.
Нед вытянул из тела клинок и тут же ударил снова – раз и другой; но это было уже излишне: наступила агония. Дождавшись, покуда тело перестанет содрогаться, альбионец усадил его прямо на жуткого вида дыру и вытащил из-за пазухи покойникабювар. Дело было сделано. Нед Айвори покинул сортир и двинулся к перрону, чувствуя тошноту и слабость в коленях. Страшное напряжение с каждым шагом чуть-чуть уменьшалось; но он знал, что по-настоящему его отпустит лишь пару часов спустя, когда Санкт-Петербург останется далеко позади. К тому времени, как тело обнаружат, он будет уже за многие мили отсюда…
***
– Сесть я вам не предлагаю, Легри: разговор предстоит короткий.
Невысокий мужчина в дорогом костюме расхаживал по кабинету. Здесь царил идеальный порядок: каждая вещь, будь то массивный письменный стол или коробка сигар, знали своё место – словно потомственная, вышколенная поколениями прислуга в замках старой аристократии. Сквозь большущее, от пола до потолка, окно открывалась величественная панорама швейцарских Альп, но ни гость, ни хозяин не обращали внимания на заснеженные скалы. Шале находилось в малодоступной горной долине – по окончании строительства было произведено несколько взрывов, и обвалы надёжно перекрыли единственную ведущую вниз дорогу. Теперь попасть сюда можно было лишь при наличии альпинистских навыков – или по воздуху. Дирижабль, доставивший француза, тихонько жужжал винтами над крышей, и это внушало некоторый оптимизм – по крайней мере, так ему хотелось надеяться. Будь принято решение о его ликвидации – патрон не стал бы утруждать себя этим разговором; отдать распоряжение просто, остальное сделает специалист – такой же, как и он сам. Даже Имеющий Зуб ничем не сможет ему помочь… Особенно теперь, когда после атаки паровых призраков он оказался в больнице. Легри осторожно потрогал щеку. Ожог всё ещё саднил. Да, если бы не верный телохранитель, ему досталось бы куда больше…
– Вы провалили порученное вам дело и в очередной раз упустили фигуранта! – голубые льдинки глаз сверкнули гневом. – Это уже попахивает саботажем, Легри – по крайней мере, некоторые из нас так считают. Если бы не моё вмешательство, вас бы уже отстранили от этого дела – со всеми вытекающими последствиями.
Что означает это «отстранили», француз понимал очень хорошо – высшее масонство не стало бы рисковать, оставляя в живых сопричастного таким тайнам. Дисциплина в верхних, невидимых эшелонах власти была куда строже армейской: права на ошибку не имел никто. Хм-м… Впору задуматься: а не намереваются ли они поступить так при любом раскладе… Эту важную мысль Легри отложил на потом, решив хорошенько обдумать её на досуге.
– По крайней мере, вы не оправдываетесь… – тон патрона несколько смягчился. – Я терпеть не могу оправданий, Легри; это удел болванов и слабаков. Деятельный человек ищет способы, а не отговорки. Я знаю, что противник вам достался необычный; именно этим объясняется снисходительное отношение к прошлым вашим неудачам… Но всё имеет свой предел. Теперь у вас есть только один шанс. Просчеты более недопустимы!
Француз молча поклонился.
– Вы по-прежнему вправе задействовать любые ресурсы; единственное условие – не привлекать к себе внимания… Если требуется что-то ещё – говорите.
– Противник этого правила не придерживается! – угрюмо бросил Легри. – Одна приливная волна в устье Темзы чего стоит… Сэр, боюсь, мне потребуется карт-бланш на безоговорочное содействие имперского флота – морского, и, вероятно, воздушного.
– Ого! А это не слишком? – поднял бровь патрон.
– Мы ловим не простого человека, сэр. Судя по всему, Инкогнито – следующий претендент на… – француз поднял взгляд. Над дверью был резной барельеф – сияющее Око в треугольнике, парящее над вершиной усеченной пирамиды.
– Хорошо. Вы получите такую прерогативу. Что-то ещё? – тон, которым это было сказано, отнюдь не располагал к продолжению беседы, и Легри счел за лучшее молча поклониться.
– Ступайте, – бросил патрон. – Хотя, да… Задание несколько изменилось. Если поймёте, что не сможете взять его – ликвидируйте.
– Сэр?
– Вы слышали. На этот раз он не должен ускользнуть. Всё, ступайте.
Француз аккуратно притворил дверь. Хозяин кабинета подошел к окну и некоторое время молча созерцал альпийские снега. По ту сторону толстых стёкол лежало безразличие Природы – великое и такое обманчивое; по эту сторону находилась Власть. Глава одного из самых влиятельных кланов глубоко вздохнул. На стекле появилось белёсое пятнышко.
– Возможно, именно так и следовало поступить с самого начала, – прошептал он. – Мы играем с огнём. Но какой соблазн…
Легри поднялся на борт воздушного судна, прошел к себе в каюту и прилёг на кожаный диванчик. Скрипучие подушки были набиты волокнами тропической пальмы – упругим и очень лёгким материалом; конструкторы дирижаблей боролись за каждый грамм. Спустя минуту в дверь деликатно постучали.
– Да! – раздраженно бросил француз.
Вошел капитан.
– Сэр, мы готовы отправляться. Какие будут распоряжения?
– Курс на Альбион. Лондонский воздушный порт, если точнее… – Легри, поморщившись, встал, раскрыл саквояж и извлёк из него массивный серебряный портсигар.
– Гм… Сэр, прошу меня извинить, но на борту судна курить запрещено.
– Я лишен этой дурацкой привычки, – буркнул француз, щелкая крышкой. Капитан мельком заметил странный инструмент из стекла и стали; что ж – на папиросы это и впрямь не походило, остальное не его дело…
– Сделайте одолжение – не беспокойте меня, покуда не прибудем на место, – бросил Легри в спину воздухоплавателю.
– Как вам будет угодно, сэр.
Дирижабль мягко качнуло: воздушное судно отцепилось от причальной мачты. Легри закатал рукав, взвёл пружину и прижал необычное устройство к коже. Инжектор походил на маленький кургузый револьвер; одно нажатие – и порция морфия покинула стеклянную капсулу, устремляясь в вену француза. Пагубная привычка; но как прекрасны эти мгновения – без саднящей боли ожога, без постоянной, изматывающей тревоги, без навязчивых мыслей... Он откинулся на подушки и смежил веки. Гул пропеллеров сливался с шумом крови в ушах, и вскоре пропала разница между воздушным кораблём и Огюстом Легри. Это его тело, обтекаемое и восхитительно-лёгкое, величаво плыло сквозь морозный хрусталь небес, прямо к розовой кромке горизонта…
***
Каждый вдох давался Ласке с трудом. Перед глазами маячил огромный живот – отвратительно раздутый, оплетённый сизыми верёвками вен; своей тяжестью он прижимал её к ложу, словно там, внутри, таилась не трепетная плоть, а чугунная гиря… Спазмы следовали один за другим, потроха словно выкручивала чья-то грубая рука – но боли не было.
– Тужься! Тужься! Ту-у-ужься!!! – завывали поблизости чьи-то голоса. Она изо всех сил напряглась, стискивая кулачки, ногти впились в ладони… И живот вдруг лопнул, распахнувшись по всей длине, от лобка до подвздошья! Вместо крови из страшной раны брызнули изумрудные лучи, и над опавшим чревом развернулся Знак – страшный и противоестественный, помесь паука с иероглифом… В этот миг девушка проснулась. Стояла ночь. В недрах стального монстра постукивали паровые машины, и едва ощутимая, правильная вибрация хорошо отрегулированного механизма успокаивала.
– Что, опять кошмары? – на соседней койке скрипнули пружины: Озорник сел и принялся нашаривать спички.
– Не надо, не зажигай… Всё в порядке. Я что, снова кричала во сне?
– Не знаю… Но от чего-то же я проснулся, верно? Слушай, может, тебе показаться судовому доктору?
– Он не скажет мне ничего такого, что я не знала бы сама… – Ласка помолчала. – Лёва, послушай… Что с нами будет?
– Давненько меня никто не называл этим именем… – откликнулся Озорник. – Что будет? Думаю, всё у нас будет хорошо.
Девушка невесело усмехнулась.
– Ну да, именно это ты и должен был сказать глупой брюхатой бабёнке…
– Положим, глупой ты сроду не была, не льсти себе! – хмыкнул собеседник. – К тому же, я и впрямь так думаю. Пока всё складывается на редкость удачно: мы обзавелись союзниками и избавились от врагов; перед нами весь мир… И самое главное, с нами – Лексикон!
– Он-то меня и пугает… Знаешь… Я видела твоё лицо, когда ты воспользовался этой вещью. Ты был, как…
– Одержимый? – закончил фразу Озорник, и Ласка поняла, что он улыбается во весь рот. – Бешеный? У меня изо рта шла пена, а единственный глаз вылез на лоб, словно у циклопа?
– Тебе всё шутки! Неужели ты сам не чувствуешь?!
– Чувствую, конечно. Мы с ним, некоторым образом, части целого – я ведь тебе рассказывал, помнишь? Человек, предмет и место… Не хватает только третьей составляющей, но и без неё я теперь могу… Многое. Остался последний шаг, Ласка; и наши мечты исполнятся.
– Твои мечты…
– Наши! – с нажимом произнёс Озорник. – Или ты готова отказаться от всего, за что мы боролись? Неужели ты думаешь, что все наши приключения – всё это зря?
– Нет, конечно…
«Просто теперь я отвечаю не только за себя» – хотела добавить девушка, но промолчала. В груди родился горячий комок, поднялся вверх, сдавил горло… Она чуть слышно всхлипнула, проклиная себя за эту слабость. Дочери инженера Светлова недостойно реветь, словно какой-нибудь истеричке… Озорник встал, пересёк каюту и присел на её койку. Ласка ощутила прикосновение его горячей ладони ко лбу.
– Всё будет хорошо, мисс Лэсси Светлоу… Маленькая Ласка… Всё будет хорошо, – шептал этот невозможный, нелюбимый – и самый близкий ей человек…
– Знаешь, врагам так и не удалось завоевать Атаманство, – сказала девушка, немного успокоившись. – Я нашла месячной давности газеты, там есть пара заметок… Ордынские боевые машины прорвались за перевал, но были остановлены огнем артиллерии – а дружественные племена Снежной Страны ударили их армии во фланг… Похоже, ты был прав – эта война обойдётся татарам куда как дорого! Хотела бы я знать, выжил ли кто-то из наших…
– Ты имеешь в виду, из гарнизона Крепости? Да наверняка! Должен сказать, полковник Шолт-Норт произвёл на меня впечатление… Думаю, такой человек просто обязан был предотвратить окончательный разгром и отступить… Например, по подземному ходу.
– Откуда ты знаешь про тоннель? – слабо удивилась Ласка.
– Догадался… Крепость возвели казаки, не самые худшие воины в мире; наверняка были предусмотрены и пути отступления, и ловушки для врага, и тайные тропы в горах…
– Были, – подтвердила Ласка. – Спасибо тебе, Лёва…
– За что?
– Так… Знаешь, я бы хотела вернуться обратно… Ну, после всего.
– Ты всё ещё не понимаешь! – жарко возразил Озорник – Если у нас получится, мы… Мы заживём в новом мире!
– И каким же он будет?
– Великолепным. Чистым. Свободным… Я мечтаю дать людям право самим выбирать свою судьбу. Надо только разорвать незримую паутину, что соткали сильные мира сего, и тогда…
– А что выберут такие, как Стерлинг? – перебила девушка. – Собственное королевство? Абсолютную власть?
– Наш разговор всё больше походит на диспуты, которые мы вели с товарищами в Петербурге! – неожиданно рассмеялся Озорник. – О, эти бесконечные споры – за окнами метёт метель, позабытый чай стынет в граненых стаканах… Изменить человеческую природу не в моих силах, уж извини! Разве что уничтожить большую часть человечества, в надежде, что оставшиеся заживут праведной жизнью… Но, помнится, даже у Господа не получилось – только зря сгоношил старика Ноя.
Ласка помолчала, переваривая услышанное.
– Ты ведь это в шутку, правда?
– Насчет «уничтожить человечество»? Да как тебе сказать… Не совсем. Это как раз возможно… То есть, будет возможно, когда я отнесу Лексикон к источнику мощи. Вообще, соблазнительная мысль: устроить всемирный потоп или что-нибудь ещё в этом роде, извести род людской под корень… И воссоздать его заново, в надежде на лучшее будущее. Но – абсолютно лишено смысла, знаешь ли. Человеческую природу не переделаешь; я не настолько глуп, чтобы изображать Господа Бога.
– Куда мы держим курс? – спросила девушка чуть погодя.
– Есть по меньшей мере три места, где можно пробудить возможности Лексикона: это Австралия, Антарктика и – Новый Свет, да... Капитан с моей подачи выбрал последний вариант: ледяной континент слишком суров, а по пути к Австралии запросто можно столкнуться с военными кораблями. Этот остров-континент давно уже стал самой большой в мире тюрьмой. Любое судно, обнаруженное в тамошних территориальных водах, рискует по меньшей мере досмотром со стороны имперских военных.
– Но в Новом Свете тоже каторга…
– Верно; однако Атлантика в этом отношении куда более спокойное место, чем Индийский океан. Достаточно держаться в отдалении от привычных маршрутов… – Озорник вдруг зевнул. – Знаешь, давай всё-таки спать. Как говорит наш мохнатый друг, утро вечера мудренее…
– Ты имеешь в виду Потапа? – пробормотала Ласка, кутаясь в одеяло.
– Кого же ещё? Этот медведь – настоящий кладезь московитских пословиц и поговорок…
***
– Всё не так уж плохо, Огюст; перестаньте, наконец, хмуриться… – Сильвио Фальконе промокнул губы салфеткой и довольно откинулся на спинку стула. – Наслаждайтесь жизнью, дружище! Бьюсь об заклад, это лучший ресторан в Альбионе, по крайней мере, из тех, где я бывал… Итак, пока вы отсутствовали, я раздобыл кое-какую информацию. Похоже, наш мистер Инкогнито наконец-то перестал быть таковым. Я задействовал свои старинные связи в разведке; и вот сюрприз – буквально вчера получил любопытнейшие бумаги!
– Скажите мне только одно: эти бумаги как-то помогут нам определить его местоположение? – сварливо откликнулся Легри, ковыряя вилкой омара.
– Вполне возможно! – спокойно парировал Сильвио. – Смотрите... Вот здесь – список участников второй, печально известной экспедиции Семёнова… Между прочим, неподалёку от тех мест побывал некогда и небезызвестный сэр Дадли; забавное совпадение, правда? Ну, к этому мы ещё вернёмся. Здесь – подробный отчет о стычке с разбойниками...
– Вы уже показывали мне это, – Легри поморщился. – Я тогда ясно высказался относительно беспочвенных предположений…
– А теперь появились и доказательства! – торжествующе улыбнулся Фальконе. – Взгляните: список убитых и пропавших без вести… В последнем – только одна фамилия. Интуиция меня не подвела, сэр! Итак, позвольте представить вам нашего Инкогнито. Его имя – Лев Осокин. Рост – немного ниже среднего, худощавого телосложения, черноволос, глаза имеет карие…
– Глаза?
– Не забывайте, этим бумагам свыше двадцати лет… Полагаю, окривел он как раз после исчезновения; кстати, если помните – сэр Дадли тоже был одноглаз… Этот Осокин – вообще любопытнейшая личность. Выходец из черты оседлости – знаете, что это такое, да? Дикие московитские нравы… Единственный способ выбраться оттуда – принять крещение; что он и сделал…
– Выкрест! – в устах француза слово прозвучало грязным ругательством. – Ненавижу эту публику…
– Почему?!
– Да потому, что это худшие представители рода людского… Отвергшие собственное естество, одинаково глумящиеся над верой предков и новообретённой – поверьте, я уже сталкивался с такими! Нельзя жить в двух мирах одновременно, поймите! Такое уродство не просто греховно, оно противно самой душе человеческой! Это разрушители, Фальконе, упыри; они не способны ничего созидать – такова их ядовитая суть. И что самое худшее – они отравляют этим ядом тех, кто имеет неосторожность оказаться рядом! У них нет ничего святого…
– Гм… – Сильвио выглядел слегка ошарашенным горячностью Легри. – Полагаю всё-таки, это отнюдь не вопрос веры. Молодой человек, обладающий блестящими способностями, зачах бы в глубинке… Вы тут упомянули о грехе; но ведь настоящий грех – это губить собственные таланты! Итак, довольно скоро он поступает в Санкт-Петербургский Университет… И – становится членом нелегального студенческого общества. Здесь у меня копии полицейских протоколов; судя по всему, отбытие в экспедицию спасло его от ареста. Кое-кто из университетских товарищей Осокина отправился на каторгу; после «Народной воли» тамошние власти болезненно относятся к любому намёку на революционность.
– Избавьте меня от экскурсов в московитскую политику!
– Как пожелаете. Суть вот в чём: процесс вышел довольно громким, и по возвращении Осокин должен был предстать перед судом. Если верить показаниям его товарищей, он был одним из самых активных членов группы. Это просто штришок к портрету, деталь характера; наш друг – ниспровергатель устоев…
– Ну, а что я говорил вам о выкрестах?! – вставил Легри.
– Итак, юный революционер исчезает на несколько лет: в самом сердце Азии, вполне возможно – там, где покойный сэр Дадли обрёл власть над миром… А теперь вспомните, когда впервые сработал детектор Фокса и куда он указывал? Те самые края, Огюст! То самое время!
– Что ж, поздравляю. Похоже, вы и впрямь выяснили, с кем мы имеем дело… Если только всё это – не череда дурацких совпадений, – нехотя пробурчал француз. – Но это ни на шаг не приближает нас к цели.
– Понимаете… Я всё время пытаюсь разобраться, чего хочет этот человек. Что им движет, каковы его помыслы и устремления… – Фальконе откинулся на спинку стула и задумчиво сощурил глаза. – Если помните, в Праге нам достался его архив; до недавних пор у меня не было времени как следует порыться в этих записях. Но после всего случившегося я исправил свою оплошность.
– И что вы нашли? Перестаньте тянуть, Сильвио – у меня и так нервы не в лучшем состоянии последнее время…
– Я обнаружил две любопытные вещи. Первая – наш фигурант явно интересовался строением Земли. Он, по-моему, собрал все возможные теории – от античности до последних веяний науки. Знаете, когда я понял, что именно объединяет все эти материалы, мне стало не по себе… Он пытается разобраться, как устроена наша планета, Огюст! Он, человек с задатками Бога… Зачем? Что он задумал? От таких вопросов у меня мороз по коже…
– А вторая? – спросил Легри.
– Вторая? А, да… Вторая – вот это, – Фальконе осторожно достал из папки ветхую географическую карту. – Обратите внимание на затёртые линии… Он явно что-то вычислял здесь, верно? Если присмотреться, видно – они сходятся в нескольких точках. Я попытался выяснить, чем замечательны эти края, и тут же наткнулся на знакомую фамилию… По меньшей мере, четыре точки из семи – это те места, где побывал некогда знаменитый путешественник, сэр Дадли Фокс! Но знаете, что самое любопытное? Осокин, судя по всему, повторил некоторые из его маршрутов – а может, даже и все.
– Зачем? – нахмурился француз.
– Полагаю, он ищет там… Нечто. То же самое, что искал и сэр Дадли.
Легри склонился над картой. Тонкие, еле видимые вдавленности от грифеля паутиной оплетали континенты.
– Ну, в Австралии он не был, насколько я знаю… – француз вдруг замолчал и поднял глаза на Фальконе. – Постойте-ка…
– Охотничьи трофеи на вилле Фоксов, – тихонько подсказал Сильвио. – Доисторические твари. Последнее путешествие сэра Дадли.
– Он отправился в Новый Свет! – Легри вскочил на ноги. – Чёртово наводнение и чёртов корабль… Всё сходится! Скорее идёмте!
– Успокойтесь, Огюст. Доешьте вашего омара…
– К чёрту омара! Нельзя терять ни минуты; мы и так упустили бог знает сколько времени… Надо срочно затребовать расписание трансатлантических рейсов! А впрочем… – Легри вдруг замер, уставившись в одну точку.
– Я как раз собирался просить Джека…
– Погодите-ка! – француз хищно усмехнулся. – Мы в любом случае отстаём на несколько дней, так? Если пользоваться обычными транспортными средствами.
– Что значит – обычными? Что вы задумали? – непонимающе нахмурился Сильвио.
– Скоро узнаете… Полагаю, Фальконе, даже вас удивит, насколько широки теперь мои полномочия!
***
«Паровая Душа Стерлинга» рассекала просторы Атлантики. Короткие толстые трубы плевались клочьями чёрного дыма, тут же уносимого ветром, холодные волны обдавали палубу солеными брызгами: броненосец имел чрезвычайно низкую осадку. Океан до самого горизонта был чист: беглецы предусмотрительно держались вдали от привычных маршрутов. Их судно не могло похвастать выдающимися ходовыми качествами. Новые военные корабли Империи имели преимущество в скорости, однако инженер Лидделл приготовил возможным противникам немало сюрпризов. В палубном настиле отворились неприметные люки; повинуясь слаженным движениям призраков-матросов, полезли вверх сложные складные конструкции, состоящие из парусины, стали, упругого тиса и множества тросов-растяжек. Не прошло и пяти минут, как на ветру тяжело захлопали два огромных, непривычной формы паруса – нечто среднее между веером и крылом нетопыря. Скрипели лебёдки, с негромким шорохом раздвигались телескопические реи, хлопали на ветру складки серой ткани, улавливая воздушные потоки… «Паровая Душа Стерлинга» ощутимо прибавила ход, вдоль низких бортов заиграли пенные буруны. Капитан вышел на палубу и с самодовольным видом облокотился о леер, заложив механический протез за отворот мундира. Следом поднялся Озорник, щурясь с непривычки: лучи низкого закатного солнца прорвались сквозь облака, ударив прямо в глаза. Матросы-призраки в его свете заиграли тысячью маленьких радуг, словно фантастические создания, сошедшие со страниц сказки.
