Текст книги "Лексикон (СИ)"
Автор книги: Павел Марушкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
– Только он один? – уточнил следопыт.
– О да, только он. Но учтите – его спутники настоящие негодяи, подонки общества, они вне закона…
Губы Пинкера тронула легкая усмешка.
– Неважно. Приз обойдётся вам в двести фунтов… В дополнение к ранее оговоренному.
– Согласен! – кивнул Фальконе.
– Что ж, заметано. Да, вот что. Как следует перевяжите голову и смойте кровь… А ещё лучше – бросьте эти тряпки в реку и переоденьтесь в чистое, если у вас имеется.
– Это же пустяки, царапина, – отмахнулся Фальконе.
Следопыт, глядя ему в глаза, поднял руку и многозначительно постучал себя пальцем по носу.
– Кое-кто здесь может почуять свежую кровь за несколько миль... Сэр. И бьюсь об заклад, встреча с ним вам совсем не понравится.
Ураганный, валящий с ног ветер держался ещё час, после чего начал резко ослабевать.
– Чертовски странная буря… – проворчал себе под нос Пинкер.
За это время путники выбились из сил: пробираться по девственным джунглям, насквозь вымоченным струями дождя, под аккомпанемент грома и треск падающих деревьев было нелегко. Джек вымотался до предела, Фальконе же и вовсе держался на одном лишь упрямстве. Всё чаще молодому человеку приходилось поднимать своего наставника – лес изобиловал коварными ямами и буреломом, поваленные стволы прятались под покровом трав и вьющихся растений.
– Я… Слишком стар для таких приключений! – прохрипел Сильвио, в очередной раз проваливаясь по колено в торфяную жижу. – Нельзя… Переоценивать свои силы, особенно в моём возрасте…
Останки «Паровой Души Стерлинга» покоились на илистой отмели. Из воды торчали короткие толстые трубы и покосившийся цилиндр рулевой рубки, увитый сорванными ветром лианами. Мутные волны бились о покорёженные листы железа, вскипали пенными бурунами над косо уходящей в воду палубой. Чуть поодаль виднелась оторванная корма – она воткнулась в дно почти вертикально. Покуда Джек и Сильвио молча созерцали картину минувшей катастрофы, Лерой Пинкер осмотрел берег.
– Буря хорошо поработала, но кое-что сказать всё-таки можно, – бросил он. – Их там человек десять, волокли с собой что-то тяжелое. Идут на запад.
Разбили палатку. Следопыт пообещал развести костёр и отправился за топливом, но путники не стали его дожидаться: сон сейчас казался важнее даже тепла. На ногах остались лишь Имеющий Зуб и Джек – у последнего, несмотря на усталость, имелось к Лерою Пинкеру весьма деликатное дело. Уже в сумерках проводник принёс охапку мокрого хвороста, потом притащил несколько сломанных ветром ветвей. Достав длинный нож, он принялся методично строгать самую толстую. Вскоре у его ног образовалась горка коры. «Да он же срезает всё мокрое!» – понял вдруг Мюррей. «Ловко придумано, ничего не скажешь». Превратив ветку в кучу щепок, Пинкер достал из-за пазухи бычий пузырь с трутом и куском кремня – и, ловко прикрываясь от ветра полой плаща, высек искру. Вскоре у его ног заполыхал крохотный костерок. Трое мужчин обступили пламя, протянув руки к трепетным язычкам. От мокрых плащей шел пар.
– Идите спать, джентльмены, – бросил Пинкер, когда одежда их немного обсохла. – Я покараулю до полуночи.
Глаза Джека слипались, но он заставил себя подождать, когда Имеющий Зуб скроется в палатке, и наклонился к следопыту.
– Лерой, я хочу вас кое о чем попросить…
Пинкер молча смотрел на него.
– Там… В той компании, которую мы преследуем, есть… Девушка. Я хочу, чтобы она осталась в живых! – напрямик сказал Джек.
Следопыт подкинул в огонь хворосту. Мокрые прутья зашипели, словно ведро разъяренных гадюк, повалил едкий дым.
– Фальконе платит мне только за одного, мистер.
– Я дам вам ещё пятьдесят фунтов, если с ней ничего не случится! – выпалил Мюррей.
– Сто.
– Что?!
– Сто и ни пенсом меньше, приятель – в противном случае я ни за что не ручаюсь.
«Проклятый вымогатель!» – возмутился Джек; но делать было нечего…
***
– Это ведь благодаря вам я лишился всего, что имел: сначала – дирижабля, потом моего корабля… Если я заподозрю неладное – берегитесь, мистер чернокнижник! Человек, лишенный заработанного потом и кровью, становится чертовски опасен, чертовски!
– Терпение, мистер Стерлинг, всего лишь немного терпения…
Два силуэта, выхваченные из тьмы трепетным светом костров, прогуливались по периметру лагеря. Шли пятые сутки пешего пути. Болотистая равнина осталась позади, вокруг расстилались поросшие лесом холмы. Впрочем, привычное слово «лес» как-то плохо увязывалось с фантастическим ландшафтом этой земли. Шелестели на ветру раскидистые ветви гигантских папоротников; огромные, в пару обхватов хвощи тянули к небу сизые стебли, узловатые лианы плаунов прихотливо извивались на разноцветном мшистом ковре. В солнечных лучах искрились мириады спор, от них першило в горле и горела кожа век. По ночам флуоресцировали скопища грибов – бледные зонтики шляпок были размером с умывальный таз… Земля Чудовищ оправдывала своё название: за это время маленький отряд дважды подвергался нападению. Первый раз прямо на них выскочила стая быстроногих, высотой в пару ярдов тварей: мощные голенастые ноги несли тела, покрытые то ли оперением, то ли длинными чешуйками, переливающимися зеленовато-бурым – они топорщились вокруг длинных шей, создавая гротескное подобие воротников. Передние лапы, прижатые к брюху, были оснащены острыми кривыми когтями. Матросы не растерялись и дали залп; пара бестий на всём скаку ткнулась в землю, ещё одна, отвратительно вопя, забилась в агонии. Остальные кинулись прочь, совершая головокружительные прыжки через кустарник и стволы упавших деревьев. На следующий день пропал шедший в арьергарде матрос – его товарищи даже не поняли, как это случилось. Стерлинг сделался нервным и подозрительным.
Приступы дурноты преследовали Ласку всё чаще. Девушка, как и все, несла на спине поклажу; правда, её ранец был много легче, чем у прочих – Потап, не слушая возражений, ополовинил груз, взвалив дополнительную тяжесть себе на плечи. Ласка была благодарна ему, но к этому чувству примешивалась горькая обида – ведь Лев, Лёва, человек, чьего ребёнка носила она под сердцем, даже не подумал предложить свою помощь. «Похоже, я окончательно стала для него такой же, как и все прочие… Вещью, которую можно использовать, а потом выкинуть за ненадобностью!» Она много размышляла о последнем их разговоре – и чем дальше, тем более зловещим представлялось ей оставшееся несказанным. Если история Осокина о его пребывании в монастыре, все эти невероятные и жуткие вещи – всего лишь выдумка, то какова же тогда правда? И эта последняя фраза, «то, что ты видишь – картинки просто»… Что он хотел этим сказать? В воображении Ласки теснились мрачные образы: в них мир представал совсем иным – словно немыслимых, невозможных размеров машина, шестеренки и поршни которой заставляли двигаться фигурки из раскрашенной жести...
Из палатки, где размещалась электрическая машина, вышел О'Рейли.
– Эй, «стим», ужин готов! Я раскочегарил эту штуковину…
«Стим бойз» потянулись на подзарядку. Караульные-люди встрепенулись, покрепче сжали оружие: в отсутствие призраков следовало быть особенно бдительными.
– На что оно похоже – то место? – спросил вдруг Стерлинг.
– То, куда мы идём? Понятия не имею, – пожал плечами Озорник. – Но я узнаю его сразу, как только увижу, будьте спокойны – тут ошибиться невозможно… Точки выхода силы всегда выделяются в окружающем ландшафте, довлеют над прочим. Древние умели выбирать места – а может, создавали их, не знаю.
– Послушать вас, они были всемогущими, как сам Господь! – усмехнулся Стерлинг.
– Именно так. Полагаю, для этих созданий мир был совсем иным… Пластичным, словно глина. И они лепили его, сообразуясь со своими капризами. Незыблемость пространства и времени, которую мы воспринимаем как данность, для них просто не существовала.
– Гм… И что же с ними произошло, с этими полубогами?
– Кто знает… – Осокин вздохнул. – Может, они деградировали, растеряли свои умения и знания. Может, мы с вами – далекие потомки этих титанов… А может, им наскучила наша планета, и они ушли искать другие, отправились в бесконечное путешествие меж звёзд… Или, скажем – затеяли грандиозный эксперимент, затаились, сделались неотличимыми от вод и ветров… И теперь внимательно наблюдают за развитием человечества, фиксируя каждый наш шаг, отчего бы нет? Мы ведь даже не знаем – были они людьми или чем-то иным, вовсе непохожим на нас…
Стерлинг неловко хмыкнул.
– Я парень простой, мистер Озорник; простой и практичный… Эти ваши измышления для меня тёмный лес! Я просто хочу заиметь своё маленькое государство – и быть уверенным, что до него не дотянутся длинные лапы Альбиона! Пока же мы пропускаем удар за ударом, харкаем кровью и вообще, чудом стоим на ногах!
– Но всё-таки не падаем, верно? Держим удар, а это главное. Немного терпения, Вилли – и я заставлю весь мир плясать под нашу дудку!
***
Следопыт в очередной раз провёл оселком по кромке лезвия. Глаза пленника неотрывно следили за его методичными движениями: одним из неоспоримых достоинств Пинкера было умение полностью завладевать вниманием собеседника.
– Значит, пули этих призраков не берут… – следопыт опробовал остроту ножа, проведя им по предплечью. Лезвие с тихим хрустом сбривало седые волоски. Удовлетворенно хмыкнув, Пинкер принялся небрежно поигрывать клинком – здоровенный кованый тесак порхал в его руках, словно сделанный из папье-маше.
– Нет, сэр, не берут – только ручные бомбы, да и то надо ухитриться повредить им сердце! – плененный матрос предпочитал отвечать на вопросы Пинкера быстро и по существу: ловкость, с который тот умыкнул его из-под носа у товарищей, произвела на бедолагу незабываемое впечатление. Теперь он полностью зависел от своих похитителей: деваться всё равно было некуда, даже если бы его развязали и отпустили на все четыре стороны. Путешествовать по Земле Чудовищ в одиночку мог лишь безумец – или уникум вроде Лероя Пинкера.
– Ты говоришь, среди них есть грендель? – неожиданно подал голос Имеющий Зуб.
– Кто?!
– Медведь – из тех, что умеют разговаривать, будто люди, – уточнил неандерталец.
– Да, сэр, есть, он пришел вместе с чародеем и его девкой… Вроде как охраняет её.
– О, так наш Инкогнито путешествует в компании дамы… Интересно… – задумчиво пробормотал Сильвио.
Джек почувствовал, что щеки его начинают предательски гореть.
– Почему ты назвал этого московитского зверя гренделем? – обратился он к неандертальцу, стремясь отвлечь внимание наставника.
Имеющий Зуб долго молчал; молодой человек решил было, что тот проигнорировал его вопрос, но неандерталец всё же ответил:
– Так кличут подобных тварей в краях, откуда я родом.
– Там тоже обитают разумные медведи? Надо же, не знал…
– Ты сказал «твари». Похоже, вы их недолюбливаете, а? – поинтересовался Фальконе. Имеющий Зуб одарил его тяжелым взглядом.
– Ага. Вроде того.
Тон, которым это было сказано, вовсе не располагал к продолжению беседы, но Сильвио как ни в чем ни бывало спросил:
– А почему, собственно? Московиты, насколько я знаю, вполне уживаются с этим народом…
– Я ничего не знаю о московитах, – угрюмо отозвался неандерталец. – Но я знаю, кто такие грендели. Если один из них поселится рядом с твоей деревней… – Имеющий Зуб надолго смолк. Блики костра выхватывали из тьмы грубое лицо, делая его ещё более гротескным и зловещим – низкий лоб, провалы глазниц, выступающая вперёд массивная челюсть…
– Сначала начнет пропадать скот, вновь заговорил неандерталец. – Потом кто-то недосчитается одного из близких. Они – ошибка природы, оборотни, сочетающие разум с инстинктом хищника; этим тварям нет места под солнцем.
«Ого! Да парень, оказывается, умеет складно говорить!» – удивился Джек. «Кто бы мог подумать!»
– В Альпах жизнь сурова, – продолжал Имеющий Зуб. – Ледники оставляют не так много мест, где может расти трава. Пастухи порой неделями не видят своего дома, перегоняя скот на дальних пастбищах. Мой брат… Его хватились не сразу. Когда мужчины племени отправились на поиски, прошло уже много времени; но они всё же сумели найти… Грендель подстерег его на горной тропе и уволок в пещеру – быть может, ещё живого… – неандерталец помолчал. – Мы так и не смогли отомстить: людоед искусно замел следы. В ту осень мне исполнилось тринадцать – в этом возрасте у нас принято давать мужчине взрослое имя и взрослое оружие. Это был мой последний сентябрь в стенах отчего дома. Я поклялся не возвращаться, покуда не расквитаюсь с убийцей брата. Моё имя – Имеющий Зуб. Я имею зуб на всех гренделей – и на каждого из них.
С этими словами неандерталец поднялся и тяжело ступая, скрылся в палатке.
– Вы были в курсе этой истории? – тихонько поинтересовался Джек у Сильвио.
– Нет, конечно! Откуда? Обычно он не так разговорчив, знаете ли…
Мюррей подкинул в костерок хворосту.
– Она действительно красавица? – внезапно спросил Фальконе.
– Простите?
– Та женщина, Джек. Она действительно столь красива, что заставила вас забыть обо всём?
Чувствуя, что неудержимо краснеет, Джек обернулся. Сильвио смотрел на него с неподдельным интересом: похоже, его действительно интересовал ответ на этот вопрос.
– Я не понимаю, о чем вы говорите… – выдавил журналист.
– О господи, Джек, не оскорбляйте мой интеллект. По-вашему, я не могу сложить два и два? Даже если бы я не читал полицейские отчеты о случившемся на вилле, скандал с так называемой «графиней Воронцовой» и её, гм, дворецким стал для лондонского общества притчей во языцех… Смелая девушка, ничего не скажешь – разнять альбионского льва и московитского медведя… – Сильвио усмехнулся. – Как считаете, много ли она значит для нашего фигуранта?
– Мне не нравится смысл этого вопроса, сэр! – Джек гневно вскинул голову.
– Вот как? А вы не забыли, мой мальчик, какова цель нашей экспедиции? – вкрадчиво поинтересовался Фальконе. – Вы не забыли, что нам нужно взять Осокина под контроль? Вы помните, кто он и что он? Или у вас есть мысли, как это сделать иным способом?
– Это не означает, что я перестал быть джентльменом! Сэр!
– Вы прежде всего член Братства! – повысил голос Сильвио. – Неужели вы этого так и не поняли? В первую очередь! И только потом уже – джентльмен, пылкий влюбленный или кем вы там себя считаете!
Мюррей вскочил на ноги и гневно сверкнул глазами.
– Я не позволю вам опуститься до шантажа, слышите, Фальконе?! Довольно гнусностей!
– Иными словами, вы отказываетесь повиноваться… – Сильвио поворошил угли и вздохнул. – Что ж, я это предвидел… Ваш ход, мистер Пинкер.
Джек вдруг сообразил, что следопыт уже некоторое время как выпал из поля зрения. Он хотел обернуться – но было поздно: вокруг шеи захлестнулся мягкий сыромятный ремень, в поясницу уперлось колено, заставляя тело беспомощно выгнуться назад… Он попытался ослабить хватку, но тщетно. Перед глазами замелькали красные кольца, всё вокруг помутилось…
– Я аннулирую нашу сделку, мистер, – теряя сознание, услышал он шепот Пинкера. – Мне тут предложили более выгодные условия…
***
Имеющий Зуб пробирался по рассветным джунглям. В этот час густой туман только начал розоветь: солнце ещё не вышло из-за горизонта, лишь первые, самые нежные лучи его коснулись верхушек деревьев. Ноздри неандертальца тревожно раздувались, втягивая незнакомые запахи: каждый мог быть предупреждением. Впрочем, тяжелых, звериных испарений, предупреждающих о близости крупного хищника, не чувствовалось. Это время, по словам следопыта, было самым безопасным: ночные твари уже разбрелись по норам и логовам, дневные ещё не успели выйти на охоту.
Имеющий Зуб мало говорил, но уши держал открытыми – особенно в последние дни, и почерпнул немало интересного. Пинкер и впрямь знал, с какой стороны взяться за дело; вдобавок, этот малый умудрялся выживать здесь, среди ящеров, на протяжении многих лет – в то время как средняя продолжительность жизни одинокого путника в лесах Земли Чудовищ составляла пару часов… Неандерталец крепко сжимал свой верный штуцер. Подзорная труба, укрепленная поверх ствола, была укутана мягкой тканью, во избежание царапин на линзах. Ещё два куска ткани Имеющий Зуб намотал на свои грубые, воловьей кожи башмаки: теперь сухие веточки под ногами лишь глухо похрустывали, а не трещали на весь лес. Он покинул стоянку ещё затемно: под утро сон усталых путников был особенно глубок. Интересно, как скоро его хватятся? Пожалуй, не стоило рассказывать свою историю – теперь они сразу поймут, что он задумал… Да плевать! Помешать ему уже никто не успеет – ни Фальконе, ни Лерой Пинкер. Один точный выстрел – и быстрый отход; ему вовсе не улыбается повстречаться вновь с паровыми призраками. В идеале, конечно, выстрелов должно быть два: разделавшись с гренделем и Инкогнито, можно будет спокойно возвращаться назад… В конце концов, исполнить распоряжение Легри не так уж сложно; где-нибудь по пути… Но это вряд ли; слишком уж быстры проклятые призраки! Один выстрел, издалека – и тут же назад, под сень леса, иначе дело может кончиться для него совсем невесело.
Подул лёгкий ветерок. Туман лениво всколыхнулся, задвигался, потек тонкими вихрящимися струйками меж веток… В листве неподалеку раздался клекот – какая-то крылатая тварь проснулась и подала голос. Имеющий Зуб прибавил шагу. Вскоре густолесье сменилось чахлым подлеском. Вместо ковра опавшей листвы и мхов под ногами зашуршал песок. Теперь неандерталец двигался осторожнее: он пригнулся так низко, как только мог, чтобы всё время оставаться под защитой тумана. Пинкер вчера обмолвился, что лагерь врагов не более чем в полумиле от опушки…
Достигнув невысокой каменистой гряды, Имеющий Зуб осторожно выглянул из-за увитой незнакомым вьющимся растением базальтовой глыбы – и позволил себе улыбнуться. Отсюда всё было видно как на ладони: светлые прямоугольники палаток явственно выделялись на фоне поросшей густым разнотравьем равнины. Местоположение было выбрано весьма удачно – если иметь в виду одну лишь угрозу со стороны ящеров. Неандерталец крадучись двинулся вдоль гряды. Он присмотрел плоский, испятнанный лишайниками камень, улегся на него, пристроил штуцер и осторожно стянул ткань с подзорной трубы. Сквозь окуляр можно было разглядеть тёмные ямы кострищ – и слабо мерцающие прозрачные силуэты возле них, силуэты, знакомые каждому, кто хоть раз видел вблизи призраков, сотворенных из перегретого пара. Ни людей, ни гренделя видно не было – наверное, ещё спали. Имеющий Зуб прикинул расстояние. Ярдов четыреста, не меньше. Конечно, это будет сложный выстрел – но для опытного стрелка ничего невозможного, особенно, если у тебя в руках мощная винтовка с «альпийским» прицелом. А потом… Неандерталец оглянулся назад. Вон тот обломок скалы, пожалуй, заслонит его от глаз наблюдателя, находящегося в лагере. Оказавшись под его прикрытием, он сделает бросок к подлеску… И может быть, даже не попадется на глаза – если повезёт. Если призраки сразу не бросятся на звук выстрела; хотя в любом случае ему придется бежать со всех ног… Да, шанс будет только один. А ведь до этой каменюки ещё надо как-то добраться – пригибаясь, на полусогнутых, не поднимая головы, а значит – теряя драгоценные мгновения… Может, лучше сразу стрелять оттуда? Нет, тогда значительная часть лагеря окажется заслоненной большой палаткой, а с нынешней позиции – всё как на ладони… Что ж, значит решено.
Медленно, растягивая мгновения, словно гуттаперчевую ленту, он втянул в легкие воздух – и так же медленно выдохнул. Стоило плану действий сложиться в голове, как тревога тут же отступила, исчезла, растаяла в безмятежном спокойствии… Это был своеобразный транс – лучшие из неандертальских охотников умели погружать себя в такое состояние сознательно. Ты сливаешься с окружающим ландшафтом, исчезаешь, растворяешься среди веток и камней, будто клочок тумана…
Лагерь понемногу просыпался. Из палаток выбирались люди, щурились на яркое утреннее солнце, потягивались – сквозь мощную оптику можно было различить даже выражение лиц… К небу потянулся дымок: развели огонь. Спустя некоторое время призраки вдруг снялись со своих мест и потянулись к небольшой палатке: сквозь парусиновую стенку пробивались бледные вспышки. Наконец, в поле зрения появился грендель: массивная бурая туша, крест-накрест перепоясанная патронташами, с длинным ружьём в когтистых лапах… Имеющий Зуб отметил про себя, как ловко медведь держит оружие, не предназначенное, в общем-то, для его конечностей: похоже, ему это было отнюдь не впервой. Зверь неторопливо обошел лагерь по периметру: со стороны могло бы показаться, что он просто разминает лапы после сна – но Имеющий Зуб отметил характерное движение головы: грендель принюхивался; должно быть, некий запах его насторожил. Неандерталец, не отрывая взгляда от окуляра, едва заметно повел стволом – так, чтобы нацарапанный на линзе крестик совпадал с головой медведя, промеж ушей; но палец на спусковом крючке держал свободно: для точного выстрела требовалась неподвижная мишень. Грендель же, будто нарочно, всё время находился в движении, а потом и вовсе скрылся под пологом палатки. Имеющий Зуб подавил импульс досады – и вновь растворился в ожидании. Позавтракав, люди стали собираться в дорогу. Свернули палатки, погрузив шесты и брезент на телегу; ещё одна телега, размером поменьше, представляла собой непонятный механизм на колесах. Возле неё всё время отиралась парочка – толстяк с металлической рукой-протезом и рыжеволосый крепыш с багровой физиономией. «Должно быть, это Стерлинг и О'Рейли» – подумал неандерталец; давешний пленник весьма точно описал обоих. А рядом сними… Да, это он: невысокий, щуплый тип с черной пиратской повязкой через левый глаз. Инкогнито! Имеющий Зуб взял его на мушку, подвыбрал свободный ход спускового крючка… И вновь расслабился. Убей он Осокина сейчас – Фальконе тотчас повернет назад, ведь смысла преследовать странную компанию больше не будет… А значит, грендель уйдёт от возмездия. Нет уж, в другой раз… Он вновь засек зверя: тот помогал укладывать последнюю палатку. Момент, вроде, был подходящий – но цель то и дело заслоняли люди. Наконец, сектор очистился, а грендель присел возле колеса: что-то там его заинтересовало. «Пора» – решил Имеющий Зуб. Крестик совместился с макушкой зверя. Неандерталец прикинул падение пули – он хотел попасть точно в затылок. Штуцер словно бы сделался продолжением рук, дыхание затихло, палец пригрузил спуск, готовый продолжить плавное движение, оставалось лишь поймать миг меж двух ударов сердца…
– Эй, мистер! – негромко окликнул его знакомый голос.
Проклиная всё на свете, неандерталец обернулся. Прямо на него смотрела винтовка Лероя Пинкера. Между ними было ярдов двадцать, не больше: старик подкрался, будто привидение.
– Не вздумай спустить курок, – всё так же вполголоса продолжал следопыт. – Даже если попадёшь в одного – остальные тебя прикончат.
– Что ж, пусть попробуют, – отозвался неандерталец.
– Плохая идея, парень, – в голосе Пинкера звенел лёд, ствол его штуцера чуть заметно шевельнулся.
Имеющий Зуб почувствовал, как меж лопаток проложила себе дорожку струйка пота.
– Ты не будешь стрелять, – заявил он, усилием воли заставляя себя вновь приникнуть к окуляру. – Твой выстрел точно так же переполошит их, как и мой.
– Сделай это – и я сразу тебя пришью, – невозмутимо ответил Пинкер. – Не будешь больше путать мне карты. Я при любом раскладе в выигрыше, усек? Но если мы оба по-тихому смоемся, мне будет проще. Так что выбираешь?
Имеющий Зуб ещё несколько мгновений глядел сквозь прицел на широкую медвежью спину. Отряд поднялся на бровку холма, и лучи утреннего солнца светящейся паутиной легли на линзу. Неандерталец, стиснув зубы, поднялся с земли и демонстративно закинул штуцер за спину. Пинкер опустил ствол.
– Тебе нужен был косолапый, так ведь? – усмехнулся он. – Ладно, парень. У тебя будет шанс, только не сегодня. Подожди ещё день-другой.
***
– Хорошо, когда вода рядом: ветерком свежим обдуват, – Потап шумно втянул носом воздух и фыркнул. – А то с утра как сам не свой; всё к земле гнуло… Должно быть, дыму надышалси. А может, место там тако, нехорошее, где стоянку-то учинили…
Ласка не разделяла мнения медведя. Дорога была для неё в тягость, и не только из-за трудностей пути: с каждым днём неминуемо приближалась развязка – а что будет потом, не взялся бы предсказать никто… Конец Империи, точнее – конец мира, как-то незаметно претворялся из области абстракций в реальность. Пока ничего такого не произошло, но девушка очень хорошо помнила, с какой легкостью изменяет мир проекция Знака. Всё это – холмы, лес, река, даже небо над головой, могло быть сметено одним махом, смято, заброшено в стылые бездны… Могло. И она всё яснее осознавала это.
Река, возле которой они разбили лагерь, являлась конечной точкой пешего маршрута: остаток пути планировали проделать по воде. Для этих целей путешественники везли свёртки из пропитанной каучуковым составом ткани. В развернутом состоянии каждый представлял собой веретенообразный мешок с герметичными швами и шнуровкой в верхней части. Будучи натянутой на каркас, такая оболочка превращалась в лёгкую и вёрткую лодку наподобие тех, какими пользуются некоторые племена, живущие на побережьях северных морей. Каркасы ещё предстояло вырубить и связать верёвками; впрочем, с этим проблем не предвиделось – на лёгкие стрингеры и шпангоуты годились даже тонкие ветви.
Вечером, после ужина, пили сухарник – девушка даже не удивилась, узнав, что рецепт этого напитка принадлежал Потапу. Медведь просто заварил его как-то раз на привале и без лишних слов угостил сидевших поблизости матросов. С того дня стало чем-то вроде традиции – если поблизости был ручей или родник, в жестяное ведерко набирали воды, кипятили её, а потом всыпали туда по жмени ржаных сухарей. Полученный напиток цветом походил на некрепкий чай, а запахом живо напомнил Ласке квас, какой делали летом повара Крепости. Вкус у сухарника был весьма своеобразный; впрочем, такой возможностью разнообразить скудное экспедиционное меню не брезговал почти никто. Девушка сидела у огня, потягивая кисловатый хлебный взвар; мысли её витали далеко от этих мест. Через некоторое время жидкость запросилась наружу. Ласка встала, привычным жестом закинула на плечо винтовку и шагнула в темноту. Спавший возле палатки медведь приоткрыл один глаз.
– Ты куда это? – сонно буркнул он; и этот невинный вопрос вдруг вызвал у девушки вспышку раздражения.
– До ветру! Что, проводить хочешь? Дрыхни себе!
Сидевшие неподалеку матросы засмеялись: хоть говорила девушка по-славянски, смысл был очевиден. Потап лишь вздохнул – то ли обиженно, то ли просто сонно, не разберёшь… Кипя негодованием, Ласка шагнула в темноту. Уязвленная, она отошла от костров дальше, чем намеревалась, и присела под кустиком. Сделав свои дела, Ласка поднялась, торопливо застегивая одежду – и в тот же миг чья-то жесткая, словно кожаное седло, пропахшая дымом ладонь зажала ей рот. Момент был выбран идеально: она не могла ни нажать на курок, ни обратиться в бегство. Нежную кожу под подбородком кольнула холодная сталь.
– Только пикни! – шепнула ей темнота. – Завопишь или дернешься – горло перережу, ясно? Пошли!
Незнакомец самым хамским образом наподдал ей коленом по кобчику – да так, что ноги враз стали ватными: острая боль на несколько мгновений парализовала её. Рука, закрывавшая рот, впрочем, никуда не делась – Ласка по-прежнему не могла издать ни звука. Негодяй весьма ловко оттащил её подальше от лагеря – двигался он бесшумно, будто призрак. Когда пламя костров скрылось из виду, он опустил девушку на землю. Не успела она опомниться, как рот ей забил плотный кляп, а руки, безжалостно вывернув в локтях, заломили за спину и скрутили. Похититель накинул ей на шею веревочную петлю и погнал перед собой, подталкивая стволом в спину. Путь был неблизким. Ласка то и дело спотыкалась и падала – но безжалостная рука каждый раз хватала её за шкирку, словно котенка, и ставила на ноги. От ярости и унижения из глаз брызнули слёзы. «Спокойно, спокойно… Тебя ведь уже пытались похитить, верно? Этот гад пока ещё не представляет, на кого напоролся… Ничего, скоро узнает… Ну-ка, дыши ровнее… Успокоилась? Вот и славно… Теперь продолжай изображать перепуганную девчонку, только не перестарайся… А дальше видно будет».
Лагерь чужаков располагался на каменистой возвышенности, меж двух невысоких скал. Разведенный в яме костерок почти ничего не освещал: Ласка успела заметить лишь небольшую палатку и несколько фигур возле огня – а в следующий момент похититель снял с её шеи петлю и выдернул кляп. Без особой злобы, но и не церемонясь, он связал девушке ноги и толкнул в маленькую пещерку, скорее даже нишу, в каменной стене. Ласка сжалась в ожидании удара о камни, но этого не произошло: она повалилась на что-то мягкое – и живое!
– Эй, нельзя ли полегче? – недовольный голос показался девушке удивительно знакомым…
– Джек?!
– Мисс Светлоу?! Господи, как вы здесь оказались?!
***
– Итак, благодаря несравненному мастерству мистера Пинкера, у нас теперь есть женщина Осокина! – глаза Фальконе радостно поблескивали. – Полагаю, этот факт говорит сам за себя – её никто не хватится в течение ближайших часов, поскольку в противном случае наш фигурант предотвратил бы похищение… Мы всё-таки обошли его, невзирая на все сверхъестественные таланты! Думаю, теперь самое время вступить с этим господином в переговоры.
– Ошибаетесь! – бросил Имеющий Зуб.
Сильвио недоуменно нахмурился.
– Вы забыли об одноруком капитане… Его надо вывести из игры, и его боцмана тоже. Тогда мы будем иметь дело с кучкой перепуганных матросов – и Осокин куда легче примет нужное решение…
– То есть, вы собираетесь проникнуть в лагерь и похитить ещё двоих?! – Фальконе в сомнении покачал головой. – При всём моем уважении…
– Зачем же такие сложности, мистер, – хмыкнул Лерой Пинкер. – Мы с этим джентльменом, – он кивнул на неандертальца, – попросту пристрелим обоих, вот и все дела.
Гарри и Бен переглянулись; экс-каторжанин прочистил горло.
– Гм… Послушай, Лерой, я понимаю – эта шайка вне закона, и всё такое… Но то, что ты предлагаешь – не слишком ли? В конце концов, – теперь Гарри обращался к Сильвио, – мы не нанимались воевать!
– Успокойтесь, девочки, – презрительно бросил следопыт. – Вы с мистером Уайтом остаетесь стеречь пленных; всю грязную работенку мы сделаем без вас.
***.
– Проклятье!!! Дьявол тебя задери вместе с твоей потаскухой!!! Не мог лучше за ней присматривать, а теперь имеешь наглость в чем-то обвинять меня! – Стерлинг достал из кармана носовой платок и утер блестевшую от пота физиономию. – Мы и так потеряли весь день, разыскивая эту…
