Текст книги "Восхождение миротворца"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Она сделала паузу, будто обдумывала свои же слова и видела в них скрытый двойной смысл.

– Миссия это нелегкая, но выполнимая. А вот как быть со скрытой стороной пророчества, я не знаю. Проклятие миротворцев – тайна, которую никто не может объяснить. А что тебе говорил епископ Ортос?

– Он объяснил мне общий смысл, но сути я так и не понял. Я думал, что вы…

– Я не пророчица, Маркос, а всего лишь королева. Странно, что пророк Эйреном открыл пророчество тому, кто не понимает его смысла.

Марк сконфуженно опустил голову.

– Что мне делать, если я не понимаю своей миссии?

– А ты сильно хочешь ее исполнить?

– Еще бы!

– А для чего?

Марк чуть не сказал «Чтобы вернуться домой!», но вовремя передумал. Желание вернутся в свой мир сейчас казалось далеким и второстепенным. Его словно не тянуло больше в родной мир. В нем давно горело другое, необъяснимое, непонятное желание чего-то высшего.

– Я не знаю, – ответил Марк и почувствовал, что еще никогда в жизни не был так искренен.

– Достойный ответ! – сказала королева. – Ты отличаешься от предыдущих миротворцев, Маркос. Гореть желанием совершить что-то, не зная что и зачем – какое сердце может быть более искренним? Придешь на совет военачальников, о котором тебя известят, и я подумаю, как помочь тебе исполнить свою миссию. Вижу, у нас с тобой одна цель.

– Одна цель, – повторил Марк, немало польщенный ее словами. – Автолик говорил мне то же самое.

– И это правда. У него та же цель.

– Но… тогда почему его так не любят в Армии Свободы?

– Скажу так: он слишком независим, а это не лучшее качество для объединенной армии. И все же я верю, что он пойдет на штурм Амархтона вместе с нами.

– Я уверен в этом, – не преминул Марк поддержать друга. – Автолик спас нас… – тут он осекся, чуть не проговорившись о том, что Автолик был с ним в доме Амарты, а этого не стоило делать.

– Спас кого? – спросила королева, и по ее проницательному взгляду Марк с досадой понял, что она обо всем догадалась. – Это он ходил с тобою в поместье Амарты? Так я и знала.

Марк виновато кивнул.

– Я пообещала Автолику, что мои люди не будут его преследовать, пока не окончится освобождение Амархтона. Расскажи мне, что произошло в ту ночь в Лунном лесу. Донесение гонца Теламона очень скупо.

И Марк начал рассказывать: четко, подробно, не утаивая ничего, кроме способа, которым он открыл магическую дверь ограды и видения черноволосой девочки в горящем доме – эти моменты были слишком личными. Королева не перебивала его. Только когда речь зашла о заклятии Амарты, которое он отразил в нее же, Сильвира уточнила:

– Это было Заклятие крови?

– Хайма Катара… – Марк заметил в ее глазах взволнованный блеск, очень похожий на крайнее недоверие. – Что-то не так?

– Продолжай, – королева отвернулась к бумагам и, на первый взгляд, могла показаться сильно уставшей, но Марк был уверен, что она не потеряла интерес к его рассказу, а напротив, что-то ее в нем насторожило. Он мгновенно вспомнил реакцию хранительницы на упоминание об этом заклятии и ощутил сильную тревогу, граничащую со страхом неизвестного. Но прерывать рассказ было некрасиво, все же он разговаривал с королевой. И только когда он окончил на том, что промокший до нитки повалился спать, спросил:

– Что означает Хайма Катара?

– Одно из смертельных заклятий древней магии крови, – сказала королева упавшим по неизвестной причине голосом. – Самым странным в твоей истории является то, что Амарта использовала это заклятие против тебя.

Марк мысленно развел руками. Чем он мог доказать, что говорит правду? Кто подтвердит его слова? В момент, когда Амарта произносила это заклятие, Автолик боролся с цепями, а Харис лежал оглушенный на полу. Да и не могли они его услышать. Слова такого рода заклятий слышит лишь тот, на кого они направлены. Но не выдумал же он это заклинание, если оно действительно существует!

– Не понимаю, что в этом странного, – решился сказать Марк.

– Ты когда-нибудь проливал кровь человека?

– Н-нет… ну, может, разбил нос кой-кому в детстве, – ответил Марк, ошарашенный вопросом.

– Я имею ввиду убийство. Ты убивал когда-нибудь человека?

– Нет, храни Спаситель.

– Это мне и кажется странным. Заклятие крови действует только на того, кто имеет на совести грех убийства. Раскаялся в нем человек или нет – не имеет значения. Убийство – грех, последствия которого невозможно исправить. Амарта не стала бы использовать против тебя заклятие Хайма Катара, если бы не была уверена в том, что ты кого-то убил.

Марк ошеломленно смотрел в пол. Вот почему хранительница так испугалась, когда он рассказал ей о заклятии Амарты. Она подумала, что он запятнал руки в чьей-то крови. Но ведь он никого не убивал! Или… или нет? Ужасная мысль, однажды поразившая разум, снова мелькнула черной роковой стрелой: «Неужели я убил епископа? Нет, это невозможно! Был бы я без памяти в тот момент, еще можно было сомневаться, но я же помню все!»

– И еще одна странная вещь, – продолжала королева. – Все черные маги знают, как действует Хайма Катара – оно вызывает мгновенную смерть; человек, имеющий на совести грех убийства, мгновенно падает, истекая кровью. А насколько я поняла из твоего рассказа, Амарте ты был нужен живым.

Марк почувствовал себя лжецом и убийцей. Чувства были обманчивыми, навязанными каким-то недоразумением, но легче от этого не становилось.

– Но еще более странным мне кажется то, что отраженное тобой заклятие не причинило Амарте существенного вреда, – неумолимо продолжала королева. – Судя по свидетельствам тех, кто выжил после ее заклятий, убийств на ее совести столько, что Хайма Катара должно было разорвать ее на куски.

Марк сидел в напряжении, как на кусте терна. Каким-то внутренним чувством он ощущал, что королева ему не враг, она желает помочь, но и сомнения ее были понятны. Не зная, чем и как оправдать себя, Марк неуверенно произнес:

– Мне кажется… в тот миг показалось: Амарта ненавидит меня так, что готова убить любой ценой.

– Возможно, ты прав, – снисходительно сказала королева, и Марк почувствовал себя чуть-чуть легче. – Возможно, Амарта так ненавидела тебя, что была готова убить, пожертвовав своими планами.

– Откуда у нее такая ненависть ко мне?

Королева устало вздохнула:

– Это длинная история. Все дело в одном из твоих предшественников.

– Это из-за Третьего миротворца? Из-за него появилось Проклятие? – неожиданно для самого себя спросил Марк.

Королева глубоко задумалась, как бы решая, стоит или не стоит открывать Седьмому миротворцу темную тайну.

– Ортос тебе ничего об этом не рассказывал?

– Нет, – ответил Марк, вспоминая. – Он говорил, что не может, потому что обещал вам молчать.

– Что ж, тогда пора тебе узнать, почему появилось Проклятие миротворцев. Все мы, кто знал истинную историю Амарты, договорились никому не раскрывать ее, кроме как в исключительных случаях. Слишком велик позор. Расскажу кратко: двадцать лет назад Третий миротворец объявил непримиримую войну всем магам юга, считая, что так или иначе они помогают Хадамарту. С черными магами мы всегда враждовали, но это была война за влияние, а не на уничтожение. Если и случались боевые схватки, то в них наши рыцари чтили свой закон: отражай заклятия, но не поднимай меч против крови и плоти. Третий миротворец преступил этот закон.

В памяти Марка неожиданно всплыли страшные обвинения, брошенные Амартой в ту страшную ночь: «Ты мечен кровью. Твой меч в крови. Ты, ты безжалостный убийца, ты исчадие зла!»

– Он убивал магов? – приглушенно спросил Марк.

Королева кивнула.

– Он и воины его Меча справедливости отличились непростительной жестокостью. Кто-то решил, что меч и огонь могут победить магию и колдовство. На черных магов устраивались облавы. Всех, кого подозревали в пособничестве магам, выгоняли из домов, а то и бросали в темницы. С особой жестокостью расправились меченосцы Третьего с лесными чародеями – их селения поджигали с четырех сторон, чтобы никто не мог скрыться в лесу. Когда войска Третьего окружили Тростниковую ложбину – наибольшее поселение магов в Анфее, именуемых себя бесцветными – жители решили сдаться. Но воины Меча справедливости не были к ним великодушны. Всех взрослых изгнали в гиблое ущелье Гор южных ветров, а детей забрали на перевоспитание. Третий научился и научил сторонников проклинать женщин-магов, чтобы они не рождали детей, желая таким образом истребить их род. Весь юг был охвачен безумием.

Войскам Третьего больше всего досаждал архимаг Эреб. В ту пору он был в самом расцвете сил. Холодный и расчетливый, он всегда умел нанести болезненный удар и скрыться – еще далеко не тот полубезумный, одержимый местью колдун, которого ты знаешь. Третий миротворец перед всем своим войском поклялся изловить его, однако тот ускользал как змея. Но однажды следопыты Третьего обнаружили тайную усадьбу семьи Эреба, где его жена, лесная чародейка Местра занималась приготовлением магических зелий. Дождавшись ночи, Третий с группой меченосцев ворвался в усадьбу, перебив охрану и прислугу. Они крушили и жгли все, что видели. Их друзья не раз гибли от руки Эреба и они долго жаждали мести. Третий и его меченосцы схватили Местру и били ее, заставляя призвать при помощи магии своего мужа Эреба. Все это происходило на глазах Амарты, которой тогда не было и десяти. Но даже под пытками лесная чародейка отказалась предать мужа. Когда же Третий приказал пытать маленькую Амарту, Местра крикнула, что согласна призвать Эреба. Она сложила ладони, якобы для сигнала, но вместо этого из последних сил ударила огненным заклятием по своим врагам. Меченосцы бросились вон из горящего дома, оставив чародейку и ее дочь в огне. Местра сгорела, но маленькую Амарту вынес из огня один из сторонников Третьего. Это был Эфай, прозванный позже Фосферосом… Ты слушаешь меня, Седьмой миротворец?

Он не только слушал – он видел. Видение снова вовлекло его в горящий дом. Огонь. Черный дым. Лопающиеся склянки. Невинные детские глаза, исполненные безликого страха. Меч со стекающей кровью. Меч! Знакомое, очень знакомое лезвие…

– Логос, – произнес Марк, как громом пораженный. – Я ношу меч, передаваемый от миротворца к миротворцу.

До него дошло. Меч – это его знак, его печать миротворца. Бумаги Совета епископов Морфелона, которые носил с собой Ортос – всего лишь ничего не значащая формальность. И то, что Логос превращается из книги в меч не просто фокус, а символ, знамение. Символ пути миротворца. Пути, запятнанного кровью.

Королева чувствовала его переживания.

– Логос – инструмент в руках человека. Его металл – чист. Творить войну или мир – выбор его хозяина.

– Я хочу другое оружие, – прошептал Марк, но сразу понял, что это невозможно. Логос привязан к Седьмому миротворцу как знак наследственного титула и никуда от этого не деться.

– Преступления Третьего не оскверняют сам Логос. Но если тебя одолевают сомнения, то лучше их развеять сейчас. Обнажи меч.

Логос вспыхнул в шатре ярким белоснежным светом. Королева мягко взяла из рук Марка теплую рукоять.

– Иди за мной.

Они вышли под ночные звезды, сопровождаемые взглядами рыцарей-телохранителей. В совершенстве владеющие своим мастерством воины ничуть не встревожились, что в шатре владычицы у безоружного на вид посетителя появился меч. Марк где-то слышал, что они обладают необычайно острым чутьем, и если бы он замышлял покушение, его бы раскусили еще у входа в шатер.

– Жаровню и храмового елея, – приказала королева слугам.

Все было исполнено в одну минуту. Королева недолго подержала лезвие Логоса над ярким огнем, поворачивая, словно что-то жарила, а затем резко взмахнула. Логос стал еще ярче, казалось, свой свет отражают в нем и луна, и звезды.

– Огонь святости, – произнесла королева.

Она совершила Логосом круговой взмах, будто очерчивала себя кругом. И круг возник! Невидимый, но осязаемый. Да еще как! Марка обдало неземной мощью чего-то светлого и могущественного. Он пошатнулся, отступив на один шаг.

– Огонь святости, – повторила королева, вернув меч Марку. – Древнее искусство учения Таинства жизни, отпугивающее нечисть и блокирующее всевозможные заклятия. Проклятый меч никогда бы не сотворил этого огня. Это под силу только чистому оружию.

– …И чистому сердцу, – услышал Марк шепот кого-то из слуг.

Они вернулись в шатер.

– Не передать словами, какое безумие охватило Эреба, когда он узнал о том, что сделали с его семьей. Черные маги умеют подавлять свой гнев и мстить тонко и изощренно. Но поступок Эреба ошеломил даже архимагов Темного Круга – он заключил кровавый договор с некромантами. Жестокость Третьего миротворца и пролитая им кровь соединились с жаждой мести Эреба и чарами некромантов, породив мерзейшее по своей сути Проклятие. С тех пор оно преследует каждого миротворца.

Королева замолчала.

– Что происходит с тем, кого настигает Проклятие? – спросил Марк, страшась собственного вопроса.

– Никто не знает. Говорят, оно настигло Третьего незадолго до того, как он повел своих людей на штурм Северных ворот Амархтона. Что произошло там, никто толком рассказать не смог. Но некоторые из тех, кто пошел с ним в тот поход и выжил, позже твердили: «Хвала Всевышнему, что дракон убил Третьего».

Королева устало села за стол.

– Эреб продолжал мстить, и месть его извела. Его рассудок помутился, магические способности притупились. Он еще считает себя архимагом и темным князем, но силы в нем уже не те. Темный Круг давно лишил его титула архимага и не допускает к командованию войсками. Ему подчиняются всего несколько сотен арпаков, а после нашего последнего удара по их логовищам в Лунном лесу – и того меньше. Недавно он сам поспособствовал своему поражению, напав на тебя в Зеленой идиллии.

– Как это? – насторожился Марк.

– Самое большее, что мог поручить ему Темный Круг – это совершать внезапные нападения на наши караваны, идущие к границам Амархтона. А он, движимый желанием схватить Седьмого миротворца, напал на тебя в Храме призвания. Тем самым выдав себя с головой. Об этом мне написал мой эмиссар в Зеленой идиллии.

– Теламон? Он даже не удосужился догнать Эреба и его арпаков, я все видел, – начал Марк, но королева с упреком глянула на него, дав понять, что ему лучше ее не перебивать.

– Следопыты Теламона проследили за бывшим архимагом и обнаружили логово арпаков в Лунном лесу. Это было не поместье Амарты, месторасположение которого есть на всех наших картах. Вскоре нашим стратегам стало ясно, откуда ждать нападения. Все атаки врага на наши караваны были отражены. Отряды даймонов Эреба понесли значительные потери. Возможно, Темный Круг даст Эребу шанс искупить свою вину, однако темного князя тебе бояться не стоит. А вот его дочь… Ее тебе и нужно остерегаться. Амарта коварна и хитра, намного опаснее своего отца. Рожденная от брака черного мага и лесной чародейки, она вобрала в себя магию, казалось бы, совершенно разных стихий: стихии тьмы и стихии леса. Хотя, конечно же, в ней преобладает именно тьма.

– Как нам ее остановить?

– Если удастся ее арестовать, то ее ждет пожизненное заключение. Но вряд ли какая-либо тюрьма в Каллирое ее удержит. Амарту остановит только смерть… Хотя и в чудеса надо верить. Дочь Эреба как-то связана с Проклятием миротворцев, но как – непонятно. Что ж, теперь ты знаешь ее историю и, возможно, сам найдешь ответ.

– Я? Но как, если я даже не знаю где и что искать?

– Живи и действуй согласно той присяге, которую принял в Иероне. Иди путем миротворца. И найдешь ответ.

Марк недолго помолчал, мучаясь еще одним вопросом.

– А может ли быть, что Амарта приказала убить епископа Ортоса?

– Не знаю, убийство Ортоса расследуют люди Теламона. Исключать этого нельзя.

– Вы так думаете? – спохватился Марк, впервые получив слабую поддержку своей версии. – И каковы ее мотивы?

– Какие угодно. Может, она остерегалась, что он откроет тебе смысл пророчества. Или просто хотела причинить тебе боль.

«Верно!» – подумал Марк.

Королева чуть склонила голову, намекая, что разговор пора заканчивать.

– Я подумаю над тем, как тебе выполнить твою миссию. Оставайся в Зеленой идиллии и жди. Тебя известят о совете военачальников Армии Свободы.

Уходить Марку не хотелось. За королевой ощущался сильный авторитет, притягивающий как магнит. Рядом с ней Марк чувствовал себя твердым и мужественным, одно ее присутствие вдохновляло на подвиги, и это было не женское обаяние, а нечто, с чем Марк сталкивался впервые в жизни. Хотелось сидеть и сидеть рядом с ней, ловя каждое слово, ощущение времени терялось. Однако Марк понимал и другое: она всего лишь человек и нуждается в отдыхе, а скоро полночь.

– Храни вас Спаситель, сиятельная королева, – сказал Марк, поднимаясь.

– И тебя, Седьмой миротворец Маркос, – ответила с улыбкой Сильвира.

Глава третья. Новый поход

Утром следующего дня Марк подъехал к дому Иалема. От Великого торгового тракта со всеми корзинами и свертками его подвез на колеснице посыльный королевы. Сама владычица торопилась в южную столицу и решила в Зеленую идиллию не заезжать.

– Маркос! Наш Маркос вернулся! – первой выбежала навстречу Флоя, сияя радостью.

Следом появились Харис и Никта, а за ними неспешно вышли Иалем и Калиган.

– Он победитель! Маркос – победитель Светлой арены! – широко улыбаясь, возликовала Флоя, сразу догадавшись о его победе. – Мы верили, верили! Хвала Всевышнему за тебя!

– Ты победил серых магов?! Славно! – обрадовался Харис.

– Наконец-то ты опять с нами, – улыбнулась хранительница.

Выгрузив вещи из колесницы, Марк поблагодарил посыльного и принялся раздавать подарки. Приняв радужный браслет, Флоя возрадовалась настолько, что запрыгала вокруг Марка, не переставая восхищаться переливающимся светом украшения. Хранительница, улыбаясь, приняла такой же браслет, сразу перемигнувшись с Флоей солнечными зайчиками.

– А это от Автолика, – передал Марк кожаный сверток.

Хранительница была рада как никогда. Двенадцать новых метательных кинжалов из отличной стали, с чуть изогнутым лезвием длиною в ладонь и костяной утяжеленной рукояткой. Кинжалы находились в узких чехлах широкого пояса, удобно затягивающегося ремешками на талии. По четыре кинжала крепились на бедрах, и по два – чуть выше колена. Каждая рукоять была украшена мерцающим полудрагоценным камнем: по этому мерцанию опытный глаз хозяина всегда найдет свой кинжал даже в полной темноте.

С победным ликованием Харис взял из рук Марка плащ, а получив к нему еще и две белых рубашки, побежал переодеваться. Его штопаная-перештопанная рубаха с заплатами годилась разве что на тряпку. Калиган взял флягу без всяких эмоций, если не считать его пожизненной, ничего не выражающей полуулыбки; пробормотал что-то вроде «любопытно» и застегнул подарок на поясе. Ну а Иалема, взявшего в руки горшок с саженцами, Марк впервые увидел с загоревшимися жизнью глазами. Обнимая саженцы, Иалем поспешил в сад присматривать для них достойное место, дрожащим голосом повторяя: «Мелисская роза, вот чудо! Помыслить только, мелисская роза!»

Марк сам занес корзины с фруктами и сластями в дом. Сняв крышки с корзин, он убедился, что торговцы не обманули. Корзины из неувядающего плюща сохранили все в свежем виде, из них веяло душистой прохладой. Этими гостинцами друзья и отметили возвращение Седьмого миротворца. То, что Марку было не под силу съесть и за неделю, ушло за каких-то полчаса. Огненного цвета персики, белый и черный виноград, душистая айва, финики и абрикосы вместе с другими фруктами и разнообразными сластями стали роскошным обедом для шестерых друзей. Во время того, как Марк рассказывал о поединке с серыми магами, Харис и Флоя восторженно поддакивали, а хранительница, выступавшая раньше против турнира, благосклонно кивала головой. Калиган же постоянно щурил глаза, покачивал головой, но… молчал.

Выждав момент, чтобы остаться с Иалемом один на один, Марк протянул ему пять золотых монет, по десять динаров каждая.

– У меня к вам большая просьба, брат Иалем. Отдайте эти деньги владельцу «Четырех бочек». А то мне не хочется там показываться, – добавил он, вспоминая черную стрелу.

– Но Ортос говорил, что ваш долг всего тринадцать с половиной динаров.

– Остальное пусть будет платой за драку с изолитом.

Старик с пониманием взял деньги. Марк, порывшись в мешочке, извлек крупный сверкающий изумруд.

– Возьмите, это для Храма призвания. Я должен был уплатить за ремонт крыши.

Здесь уже Иалем не мог не удивиться.

– Это… это очень дорогой камень.

– Я знаю. Потому и отдаю его вам. Брат Ортос одобрил бы мое решение.

Иалем принял дар дрожащими руками и бережно завернул в маленькую вышитую салфетку, прошептав, что завтра же отнесет камень на совет старейшин. Поврежденную во время нападения арпаков крышу уже починили, так что старейшинам придется хорошо посоветоваться, на что потратить драгоценный камень.

А вечером у старой яблони в саду Марк рассказывал хранительнице историю Амарты, услышанную от королевы, а потом внимательно слушал рассказ Никты.

– Прежде всего, мы с Флоей опросили тех крестьян, которые видели человека, бежавшего через поселок в ночь убийства Ортоса. Убийца действительно очень похож на тебя, потому Теламон и решил, что это ты покушался на жизнь Ортоса. Значит, убийцей был кто-то, кто очень хотел, чтобы тебя обвинили в убийстве. Мы проследили весь путь бежавшего убийцы. Он должен был выбежать к Храму призвания, но люди там никого не видели. Он словно растворился в воздухе. После этого следопыты Теламона прочесали весь поселок и никого не нашли. Следы убийцы заканчивались перед храмом. Растворяться в пространстве смертные не могут, а это был человек.

– Кто он? – настороженно спросил Марк.

– Ответ мы надеялись получить в Храме призвания. Имя моего отца и уважение к покойному Ортосу открыли мне двери в храмовую библиотеку. Из рукописей я узнала о Проклятии, настигающем каждого, кто принимает призвание и путь миротворца…

– Что ты узнала о Проклятии? – взволновался Марк.

– Оно трудно поддается пониманию. Наверное, пророчество Эйренома открыло тебе больше… – проговорила она как-то неловко.

– Но какая связь между Проклятием миротворцев и убийцей Ортоса?

– Прямая. Убийца и Проклятие – звенья одной цепи, – хранительница пытливо поглядела на него. – Я ничего не могу понять, потому что не знаю твоего пророчества.

Смущенно нахмурив брови, Марк задумался. Епископ предупреждал его, чтобы он никому не разглашал пророчества, кроме королевы, но разве хранительнице нельзя доверять? Разве не приходила она на помощь, когда ему грозила гибель, разве не защищала его?

– Я расскажу тебе, слушай, – решился Марк. – Только учти, никому ни слова.

Она кивнула с заметной иронией:

– Только труп умеет хранить тайны лучше хранительницы секретов. Да и то не всегда, если верить рассказам о некромантах, способных допрашивать мертвых.

Стихи пророчества хранительница слушала внимательно и даже взволнованно. По ее проницательным глазам Марк догадался, что повторять дважды не надо: она сходу запомнила все до последнего слова. Но даже ее деловитая сосредоточенность не скрыла сильного волнения, охватившего Никту, словно сбывалась ее давняя мечта.

– Я призван возродить путь миротворцев, – сказал Марк. – Для этого мне и предстоит идти в Амархтон к Башне мрака. Но прежде я должен разгадать тайну Проклятия. И понять, что за зло воплотилось в Белом забвении по моей вине.

Хранительница глубоко вздохнула, взглянула на вспыхнувшие в небе звезды и сказала:

– Кое-что я теперь понимаю. Из летописей я узнала, что Третий миротворец, незадолго до своего безумного похода на Амархтон, столкнулся в жестокой схватке с неким человеком или нечеловеком, обладающим лишь одной половиной лица. Поединка никто не видел. Сражавшихся окутала пелена магического тумана, которую никто из меченосцев Третьего не мог преодолеть. Они ждали его долго, и он вернулся. Измененный. Он всегда слыл жестоким военачальником, но то, что он начал совершать после того дня, привело в ужас всех его сторонников. Жажда власти затмила в нем все человеческие чувства. Если бы гордыня не бросила его на амархтонские стены, его меч вскоре обратился бы против Южного оплота… О кончине Четвертого и Пятого миротворцев ничего не известно, но летопись о Шестом снова упоминает о человеке с половиной лица. Шестой тоже встретился с ним и тоже бился, скрытый от своих друзей пеленой непроходимого тумана… А потом оказалось, что он убил сам себя, бросившись на свой меч.

– О чем это нам говорит?

– Ясно одно: миротворцам, уцелевшим от врагов, предстоит встреча с человеком, у которого скрыта половина лица.

– Кто он? Он служит Амарте? – поспешил с выводом Марк.

– Мы не знаем, кому он служит. Но он гораздо опаснее Амарты. Черная колдунья может только убить, а способности этого человека простираются куда дальше простого убийства.

– Некромант… – прошептал Марк.

– Нет, не думаю, – попыталась упредить его опасения хранительница и при этом неудачно, неестественно улыбнулась. – Он еще слаб. Даже слишком слаб, если прибегает к такому средству как самострел с отравленными стрелами. По всем его поступкам, еще тогда, когда он стрелял в вас с Ортосом у «Четырех бочек», я поняла, что он остерегается тебя. Остерегается и выжидает. Пока не найдет свой источник силы.

– Где этот источник? – встрепенулся Марк.

– В тебе, – промолвила хранительница, погруженная в свои мысли. – Не знаю почему, но я это чувствую. То, что он ищет – находится в тебе. В твоей душе. Храни себя от зла внутреннего, тогда и зло внешнее не прикоснется к тебе, говаривал Ортос.

– А если у меня не хватит сил?

– У тебя есть Тот, к кому всегда можно прибегнуть. Наш Спаситель.

Она отвернулась и зашагала к дому. Уловив перед этим движение ее губ, Марк мог поклясться, что она повторяет услышанные от него стихи пророчества. И проникает в их смысл гораздо глубже, чем он сам.

* * *

Марк менялся с каждым днем. Победа на Светлой арене дополнила чувство уверенности, рожденное в нем после похода в поместье Амарты: он может побеждать в этом мире, может совершать подвиги. Но одной уверенности было недостаточно. Стоило ему только задуматься о своей миссии, как его снова охватывали мрачные чувства. Страшный образ Амархтона, с которым связывала его судьба, не давал покоя, отгоняя всякие мысли о героизме и отваге. Страх перед смертью Марк побороть не мог. Какими наивными ему казались слова людей, заявлявших, что не боятся смерти! Они никогда не стояли перед ней, никогда не чувствовали ее дыхания. Они были готовы к опасности только тогда, когда находились от нее на почтительном расстоянии.

«А смерть далеко не самое худшее, что есть в этом мире…», – помнил Марк.

У него оставалось недели три до того дня, когда королева пригласит его на совет военачальников. Калиган не скрывал своего желания использовать это время для учебы и принялся учить его разнообразным техникам боя. Марк начал учиться с охотой, обнаружив, что давно не держит на учителя обиды. Поначалу его немного раздражало, что Калиган заставляет его тренироваться на палках вместо мечей, но после первых занятий признал, что тот прав. Методы учебы Калигана были жесткими. Он бил по ногам, плечам, нисколько не церемонясь. Будь у него в руках меч, первый же поединок окончился бы увечьем. А на теле оставались синяки и ушибы не только от изворотливых ударов учителя. Не раз Марк попадал сам себе по ноге, по голове и даже по спине – это Калиган демонстрировал обманные приемы, как обращать силу противника против него самого.

Но Марк ни о чем не жалел, потому что все усилия были оправданы. За первую же неделю занятий он узнал довольно много. Калиган был действительно искусным учителем. Он объяснял и показывал все: от того, как сгибать ногу в колене перед схваткой – до сложного приема против трех противников сразу. Каждый удар, каждый блок, каждое движение в бою требовало определенного настроя разума, обострения внутренних чувств, железной воли и чуткого сердца – Калиган разъяснял и это, впрочем, повторяя слова хранительницы, что всякий воин может достичь великого мастерства только своим путем. Подражание кому-то никогда не принесет победы.

Нередко к ним с Калиганом присоединялся Харис и тогда возле дома Иалема раздавался его воинственный клич: «Лежи и не рыпайся! Сам напросился!»

С хранительницей Калиган не тренировался и почти не разговаривал. Разрешив Флое учиться у Калигана тому, чему не могла научить сама, Никта сторонилась учителя-следопыта, будто таила на него давнюю обиду. Калиган тоже не проявлял к ней особого уважения. Стоило Марку рассказать об уроках антимагии, как учитель пренебрежительно рассмеялся:

– И это все, чему научила тебя лесная нимфа? Слушай меня. Отражать такого рода заклятия может любой начинающий рыцарь-южанин. Ты хоть знаешь, какие есть у черных магов смертельные заклятия?

– Знаю, – вызвался Марк, – Заклятие крови, Дух смерти…

– И все? А сводящие с ума?

– Голос безумия, Вихрь старости… – назвал Марк, вспоминая рассказы хранительницы.

– Тоже все? И как я догадываюсь, твоя хранительница не учила тебя способам защиты от них.

– Так, быть может, ты научишь? – едко попросил Марк.

– Жизнь научит, – буркнул Калиган, но согласился. Опытный глаз учителя-следопыта ясно говорил, что подобное оружие черных магов, увы, не редкость. – Голос безумия. Сгусток магии, сотканный из мучительных голосов безнадежных безумцев, лишенных рассудка и воли. Затягивает шею как петля, в глазах меркнет свет и все происходящее вокруг кажется безумием. Жуткое заклятие. Не отпугивающее, не устрашающее, а именно сводящее с ума. Кем бы ты ни был, если не воспротивишься ему – станешь беспомощным умалишенным, вопящим от необъяснимого ужаса. Бессильный, обреченный, хуже чем мертвый – тот, по крайней мере, в последние секунды осознает свою смерть. Для тебя же не существует ни реальности, ни нереальности. Ты еще живешь, но твой рассудок уже за гранью бытия.

Калиган взглянул на Марка серьезным взглядом своих вечно прищуренных глаз, подчеркивая, что он не шутит и не преувеличивает.

– Это тебе не магические молнии – щит или меч тебя не прикроют. Ты и только ты сам можешь защитить свой разум от вторжения. Ясность ума. Ясность как безоблачное небо. Истина. Истина Неба, пронзающая твой разум чистотой мысли и незыблемой верой – вот, что защитит тебя от Голоса безумия. Очень, очень тонкая работа над собой, требующая упорства в очищении своего ума. Что ты там еще называл?

– Вихрь старости, – напомнил Марк.

– О, одно из самых изощренных изобретений черных магов! Помимо всей магической дряни, главный компонент – неосмысленный ужас человека, боящегося старости больше смерти. Едва заклятие касается твоего тела – часть кожи сворачивается глубокими старческими морщинами. Тебя охватывает ужас преждевременной старости. Чем глубже ты впускаешь его в душу, тем больше и больше расползаются по твоему телу морщины, слабеют мышцы, дряхлеют суставы, седеют волосы. Крепкий здоровый юноша превращается в дряхлого старика, чьи дни уже сочтены. Да, хлебнули мы горя от этих заклятий, пока кое-кто умный не открыл нам секрет защиты, позаимствованный у отшельников Ордена посвященных.